— Ну? Насколько все плохо? — Ойтуш внимательно следил за взглядом доктора Атли. Ее глаза, обеспокоенные поначалу, теперь выражали живой интерес.

— Все довольно необычно, Ойтуш, — сказала она, не отрываясь от результатов его расширенной электроэнцефалограммы. — Я вижу здоровый мозг, адекватно реагирующий на раздражители. Наблюдаются небольшие проблемы со сном, но это можно списать на стресс и стремительную смену обстановки.

— Тогда что не так, Зои? — Ойтуш стащил с головы датчики, в которых провел последние шесть часов.

— Я заметила повышенную активность гамма-волн. — Атли принялась увлеченно жестикулировать — так было всегда, когда она волновалась. — Это не патология, скорее, особенность мозга, которую я привыкла наблюдать довольно часто.

— У кого?

Атли покачала головой, словно сама не верила полученным результатам.

— У одаренных, Ойтуш.

В медблоке повисло молчание.

— Выходит, я одарен?

— Я не могу это утверждать, — Зои откинулась на спинку железного стула. — Я лишь пытаюсь простым языком объяснить тебе то, что показывает мне спектр твоей ЭЭГ. Устойчивая активность гамма-волн — это состояние, присущее работе мозга между сознанием и подсознанием. Именно в таком режиме работает мозг одаренных: за гранью человеческих способностей.

— То есть, — Ойтуш пытался переосмыслить сказанное врачом. — Я как бы одаренный без одаренности?

— Мой совет тебе — хорошенько выспись, отдохни, — женщина свернула, висящие над столом окна. — И перестань наживать себе врагов.

Говоря о врагах, Зои кинула взгляд на не до конца зажившие ссадины Ойтуша, полученные в результате схватки с Томасом.

— То, что ты видел в тоннеле — вовсе не признак психического расстройства, — резюмировала Зои. — Скорее, стресс в сочетании и природной мнительностью и склонностью к паранойе.

— Понятно, — вяло ответил Ойтуш, поднимаясь с кушетки. На самом деле он был рад, что Атли не обнаружила в его мозгу какую-нибудь опухоль, вызывающую галлюцинации. — Спасибо. Пойду скажу Сати, что я совершенно здоров. Хоть одной проблемой будет меньше.

— Да уж, проблемы ей сейчас нужны меньше всего, — улыбнулась женщина. — Береги ее нервы хотя в ближайшие три месяца, пока идет закладка органов.

— Ты о чем? — не понял Ойтуш.

— Она что, не сказала тебе? — тонкие брови Зои Атли поползли вверх.

— О чем? — Ойтуш почувствовал, что его жестоко обделили какой-то важной информацией.

— О, — Атли смотрела на него чуть ли не с жалостью. — Лучше ей самой сказать тебе об этом.

“Сати ведь хотела поговорить со мной о чем-то”, — задним умом сообразил Ойтуш. — “А я, осел, не стал ее слушать”.

— Немедленно говори мне, что с Сати, — тоном, не допускающим компромиссов произнес он. — Если Сати больна, то я…

— Сати не больна, Ойтуш, — мягко сказала врач. — Сати беременна.

Это было уже делом чести. К полигону стягивалось все больше и больше людей, многие забрались на второй этаж, чтобы лучше видеть происходящее. Через две минуты после начала поединка, Айзеку пришлось отключить вспомогательные каналы связи с дронами-спутниками, с которыми он практически никогда не расставался. А все ради того, чтобы максимально сконцентрироваться и перестать уже пропускать удары.

“Да что с тобой такое сегодня?!” — рассерженно говорил себе глава сопротивления, пока наконец не понял, что дело не в нем, а в его сопернице — Сати Эвери. Она с легкостью уходила от всех его ударов и даже когда Айзек вытащил тесак, парировала его атаки, словно перед ней был не грозный киборг, а какой-нибудь юнец, размахивающий арматурой.

Примерно также чувствовал себя и сам Айзек. Он привык считать, что в подземке ему нет равных, как в габаритах, так и в технике боя. Но сейчас этот бритоголовый тип, взявший себе лучшее от человека и от машины, уступал миниатюрной девушке с обычной деревянной палкой.

Через пять минут после начала поединка, он перестал жалеть Сати и обрушил на нее всю свою мощь, но и это не помогло. Там, до куда доставало его острое как бритва оружие, раны заживали, не успев причинить Сати ощутимого вреда. Сам же Айзек уже пропустил несколько ощутимых ударов в корпус, что, признаться, его несколько удивило. Откуда у Сати, у хрупкой маленькой Сати, которую он привык считать ребенком, столько прыти?

Все началось довольно безобидно: в конце тренировки офицеры как обычно разбились по двое, чтобы отработать вольный стиль. Так как Ойтуш отпросился для визита к врачу, Сати осталась без пары, и глава сопротивления из самых добрых побуждений вызвался, как он выразился “немного погонять молодежь”. Он и подумать не мог, что уже через несколько минут их бой привлечет столько внимания.

Сати попросила разрешения использовать тренировочную полутораметровую палку, на что Айзек снисходительно кивнул, заранее представляя, как переломит ее словно зубочистку. И тут же получил удар под дых.

Маленькая и юркая Сати Эвери без труда порхала вокруг Айзека, выполняя сложные трюки, чтобы уходить от его атак и в то же время оставаться поблизости. Киборг был крупнее, опытнее и во много раз сильнее нее, но в отличие от Сати, он был уязвим. Он мог истечь кровью, мог сломать руку или ногу, тогда как офицер Эвери шла вперед словно танк, не замечая травм и порезов. Ее кожа дымилась, раны заживлялись, за доли секунды срастались рассеченные сухожилия и мышцы. “Чертов Феникс”, — сказал кто-то из толпы. За какие-то несколько минут Сати заставила воспринимать себя всерьез не только главу андеграунда, но тех офицеров, что наблюдали за боем со стороны.

Неизвестно, чем бы кончился этот поединок, если бы не Ойтуш.

— Айзек! — громогласно крикнул он, сходу прыгая киборгу на шею. — Остановись!

Тот остановился; нервно дышащий и покрытый бисеринками пота, Айзек был немного раздосадован, что им помешали. Сунув тесак в громоздкие ножны, он с удовольствием пожал маленькую и жилистую ладонь Сати. Со второго этажа послышались хлопки, совсем как тогда, около года назад, когда Ойтуш в первом же бою уделал Ривала.

— Ты сдурела?! — шикнул на нее Ойтуш, отведя в сторону, подальше от посторонних глаз. — Если не думаешь о себе, подумай хотя бы о…

— Атли сказала тебе? — Сати тяжело дышала: все-таки Айзек неплохо погонял ее.

— Да.

С минуту они смотрели друг на друга: карие глаза Ойтуша и ее, цвета холодной стали.

— Ты рад? — наконец спросила она.

Ойтуш сердился, очень сердился, но все же заставил себя улыбнуться.

— Спрашиваешь… Я счастлив.

Это было правдой. Сати видела это в его взгляде, даже несмотря на нахмуренные брови.

***

— Я стала сильнее.

— Ты стала беременной.

Они стояли на мосту, что лежал над туннелем. Наверняка когда-то давным-давно по нему бежали, торопясь куда-то люди, а внизу с гулом и ветром проносились поезда.

— Не только. Что-то изменилось во мне, в моей одаренности, — Сати смотрела вниз. — Я чувствую, что могу больше.

— Не геройствуй, — Ойтуш внимательно посмотрел ей в глаза. — Ты теперь отвечаешь не только за себя.

— Я знала, что ты начнешь говорить так, — Сати вздохнула. — Не беспокойся. С нами все будет хорошо.

Теперь, когда Ойтуш все знал, ей было легче, намного легче. О том, что “что-то изменилось” Сати почувствовала еще в Джамото-Гане. И дело было вовсе не в токсикозе. С каждой новой неделей внутриутробной жизни, одаренность Сати прогрессировала, словно заботясь о том, чтобы организм матери был надежной защитой для эмбриона. Поэтому, когда Зои Атли со счастливой улыбкой озвучила результат теста, она не удивилась. Известие о своей беременности Сати восприняла спокойно, хоть и не была к этому готова.

— Какой срок? — спросил Ойтуш, с нежностью проведя кончиками пальцев по обручальному кольцу на ее руке.

— Шесть недель.

— Ого, — Ойтуш многозначительно покивал головой.

— Что “ого”? — улыбнулась Сати.

— Я рад, что все получилось не в том вонючем клоповнике, а у нас дома, — с довольным видом произнес парень.

Дома.

“Он считает подземку нашим домом”, — невольно подумала Сати и тут же вспомнила пророчество Даны о том, что их дети продолжат дело сопротивления. Улыбка на ее лице медленно угасла.

— Мы должны выиграть войну, до того, как ребенок родится, — решительно сказала она.

— Выиграть войну? Ты ни в какой войне участвовать не будешь, — Ойтуш сосредоточил свой взгляд на черноте туннеля.

— Не буду? — Сати рассерженно вскинула брови. — Я сильнее Айзека, да что там… я сильнее каждого из вас!

— Гормоны ударили тебе в голову, мелкая, — фыркнул Ойтуш. — Я запрещаю тебе тренироваться.

— Тогда мы так и будем сидеть в этих грязных канализациях! — Сати ударила кулаком по пыльным перилам.

Ойтуш сделал глубокий вдох и напомнил себе о том, что с ней сейчас лучше не спорить.

— Наша победа не зависит от отдельно взятых солдат, — сдержанно произнес он. — Только от команды.

Сам того не замечая, Ойтуш говорил словами Айзека.

— От команды? — Сати фыркнула. — И это я слышу от человека, провалившего “захват трофея”?!

Последняя фраза задела Ойтуша за живое, но ему хватило ума не обострять ситуацию до предела. Видно было, что у Сати накипело.

— План Айзека… — здесь девушка хотела сказать то, что в действительности думает о нем, но сдержалась. — Неужели ты всерьез думаешь, что подрывая цитадели протектория мы одержим победу?

— А что ты предлагаешь?

— Нам нужно вернуться на Остров, — фраза слетела с ее языка, словно Сати давно ждала момента, чтобы сказать это.

Она думала об этом уже несколько месяцев. Можно было без конца отрубать головы гидры, но они будут вырастать заново. Чтобы уничтожить монстра, нужно бить в сердце. Сосредоточить все свои ресурсы на зоне Х — месте, откуда приходят аниматусы и будут приходить, сколько бы цитаделей не было взорвано.

Сати чувствовала, что ее дорога лежит туда, что именно ей под силам уничтожить Роланда Грейси. Прислушиваясь к себе, она гадала: не великий ли одаренный растет внутри нее, не он ли дает ей силу, чтобы переломить ход истории? Сегодня она с легкостью одолела главу сопротивления, а завтра сможет дать отпор аниматусам. Сати чувствовала, как мощь разливается по ее жилам, с каждым днем превращаясь во всемогущество.

— Одаренность ослепила тебя, — сказал Ойтуш. Он слишком хорошо знал ее, чтобы не заметить самодовольный блеск в глазах.

— Ты не знаешь, что это значит, — отстраненно произнесла Сати, и тут же пожалела об этом. Впервый раз за все их знакомство она поставила Ойтуша на уровень ниже себя.

— Ты права, — холодно ответил он. — Но тебя-то я знаю.

На этом разговор был окончен. Двое вернулись в палатку, и больше не поднимали эту тему, хотя неприятный осадок остался на душе у каждого.