Глава 7

Лин Чжин Хо из пробирки

Земля-2, Нова Соуль, 2136 год.

Все началось восемь лет назад… Нет, не так. Все началось двадцать два года назад в день моего рождения.

Акушерка с широким красным лицом вспорола родовой мешок. Ее рука была твердой, а движения уверенными и хладнокровными. Она проделывала это каждый день: выпускала на свет тех, кому суждено было стать производителем. Эта участь была уготована и мне.

Но мои приемные родители решили по— другому.

— Она ваша. — Акушерка положила голую и орущую меня на грудь молодой женщины. — Поздравляю.

Мужчина не мог сдержать слез, на что акушерка демонстративно закатила глаза. Она повидала слишком многое, и ее сердце давно зачерствело.

— Оплата, — сухо напомнила она, запихав использованный родовой мешок в измельчитель. Сделка, которую она заключила, была незаконной, но деньги от бездетных богатеев оправдывали риск.

— Да, конечно, — поспешно сказал мужчина и приложил запястье к толстому запястью акушерки. В мгновение ока три миллиона вон перекочевали на карту госпожи Бао. Но эта сумма была мелочью по сравнению с тем, что семья только что получила взамен.

— Она совсем как Рин, — плача от умиления прошептала госпожа Чжин Хо. Должно быть в этот момент я с остервенением сосала грудь, потому что… ну а что еще мне было делать?

— Она и есть Рин, — осторожно напомнил ее супруг.

— А молоко когда придет? — спросила госпожа Чжин Хо у акушерки.

— А я почем знаю? У меня нет детей, — госпожа Бао равнодушно пожала плечами. Ее работа была сделана, и уже завтра она отправлялась отдыхать на остров Чхеджоу, наравне с потребителями.

Молока не было, и я начала хныкать.

— Давай дадим ей смесь, — предложил мужчина. Он еще не забыл, каково это — быть молодым родителем. В отличие от своей жены, у которой после смерти дочери начались серьезные проблемы с памятью. Однако наука, корпорация «Нанко» и, в частности, госпожа Бао подарили им ту же Рин во второй раз. Ее точную копию, которую решено было назвать Лин.

Так появилась я, Лин Чжин Хо, выращенная в пробирке. И отданная любящей семейной паре, у которой есть все. Интересно, о чем еще можно мечтать?

Я никогда не чувствовала себя чье-то заменой. До семнадцати лет вообще не знала ни о какой Рин и о том, что родители тайно купили меня у некой госпожи Бао, точнее, у компании, в которой она работала. Я росла потребителем, и мне не было дело до производителей. Но обо всем по порядку, ведь мы все еще здесь, в подвалах корпорации «Нанко», где моя мать, госпожа Чжин Хо, безуспешно пытается накормить меня.

Должно быть, в этот момент созвездия надо мной сложились в иероглифы «хрен вам», кто-то просыпал соль или разбил зеркало, но с тех самых пор ни один год моей жизни не проходил без участия злого рока. Меня он обходил стороной, но по окружающим бил нещадно. И началось все с той самой госпожи Бао. В тот вечер она, напившись сочжу, возвращалась домой навеселе. Не дойдя двести метров до квартиры своего приятеля, напоролась на грабителей, которые перерезали ей горло от уха до уха. Их подослал тот самый приятель.

Я не хотела смерти госпожи Бао, ведь благодаря ей я попала в любящую семью, а не в детдом, но такова была моя сущность: где бы ни появлялась Лин Чжин Хо, там обязательно случались несчастья.

В два года я окончательно потеряла мать. Она и раньше была, что называется, поехавшей: то забудет меня в ванне, где из крана бежит горячая вода, то даст мыло вместо сока, то отправит на прогулку без обуви. Критическая масса была достигнута, когда однажды мамочка дала мне поиграть своими таблетками. Отец пришел домой как раз к моменту, когда я доедала вторую пачку флуоксетанга — мощного антидепрессанта, в больших дозах угнетающего дыхательный центр. Тогда я чуть не умерла, и папа решил, что рассеянность моей матери зашла слишком далеко. Сделав слепок сознания супруги, когда она была еще в здравом уме, он отправил ее в психушку. Ну а я целый год наслаждалась обществом куклы с сознанием живого человека — моей мамы, госпожи Чжин Хо. Пока и оно окончательно не угасло.

Слепки имеют срок годности; обычно их делают для того, чтобы ребенок мог попрощаться с близким человеком, которого больше нет в живых. В моем случае кукла заменила мне реального человека, которому запрещено было общаться со мной по решению суда. Тогда, в два года, я не смогла по достоинству оценить потерю: мамы в моей жизни было совсем мало.

Но когда в семь лет лишилась отца, что-то в голове щелкнуло, и я поняла, что приношу несчастья. Смерть папы была трагичной и… глупой. В то время были популярны нейросенсорные игры, и мой папаша, как заядлый геймер, конечно же, поставил себе игровой чип в лобную долю. Вернувшись из школы, я нашла его бьющимся в агонии с пеной у рта. Его мозг перегорел, не выдержав нагрузки, — так сказали врачи. Психологи предложили мне пожить немного с точно такой же интерактивной куклой, но на этот раз с сознанием отца. Я отказалась, решив, что с меня довольно кукол.

Подтвердив на комиссии свою независимость и дееспособность, я начала жить одна, искренне веря, что спасаю человечество от злого рока, преследующего меня по пятам.

Когда мне было шестнадцать, «Чхонджу геймз» презентовала первую нативную игру. Я была на этой презентации и держала в руках первого джойкегури — существо-геймпад в виде лягушки. Это было волшебно. В тот день я поняла, чем хочу заниматься в жизни. Потребителям не было необходимости работать, для этого существовали производители — люди, выращенные в пробирке. Как госпожа Бао или мой приятель Хвон. Как и я.

Должно быть, мои приемные родители успели вложить в меня нечто хорошее, потому что я всегда стремилась приносить пользу людям, даже когда не знала об истинной природе своего появления на свет. Родители подарили мне счастливый билет в будущее, и пусть они никогда не увидят, каких высот я достигла, я благодарна им, что у меня всегда был выбор.

В семнадцать мой мир рухнул. Я узнала о том, что являюсь клоном девочки, погибшей в автокатастрофе, и меня вырастили в корпорации «Нанко» по заказу супругов Чжин Хо. Именно тогда впервые в жизни я почувствовала себя номером вторым. Клон. Копия. Синтетик. Производитель по своей природе.

Я презирала свою внешность, генотип, собранный по кусочкам и отредактированный, словно файл. Ощущала, что прошлое предало меня, подставило, обмануло, подсунув чужую жизнь в качестве изнанки. Я не хотела жить. Но именно в это невероятно трудное для меня время в моей жизни появился Сэджик.

— Сможешь выйти сегодня на работу? — Нет, босс не спрашивает. Босс утверждает. Такую фразу я привыкла слышать пару-тройку раз в месяц.

— Сегодня воскресенье, Сэджик, — ответила, вытирая волосы полотенцем.

С Йеном Сэджиком, генеральным директором «Чхонджу Геймз», я познакомилась в шестнадцать лет, на той самой первой презентации. Он сразу приметил меня: не самую талантливую, зато уж точно самую упрямую выпускницу. Ради работы в крупнейшей корпорации по созданию игр я готова была убивать. А еще я всегда была и являюсь крайне внушаемым человеком. Меня легко подсадить на игру, что и сделал со мной господин Сэджик.

— Код R-2319, Лин, — небрежно кинул начальник. Когда в названии кода есть буква, это означает, что ситуация внештатная. А когда ситуация внештатная — всегда вызывают меня, потому что только я способна проглотить любую игру от ужастиков рейтинга SS до порнографии с элементами кинка.

— Кто прислал? — уточнила, зачесывая назад подсушенные волосы. «Чхонджу Геймз» сотрудничала с несколькими инди-разработчиками, которые поставляли нам игры. Впрочем, некоторые создатели предпочитали оставаться неназванными. Как и в этот раз.

— Аноним. — Я практически видела, как нахмурился Сэджик: он ненавидел чего-то не знать.

— Жанр? — Конечно же, я могла выяснить все это на работе. Но Сэджик ожидал от меня ответа, а мне не терпелось потрепать его стальные нервы.

— Кажется, хоррор, — еще более небрежно кинул босс. — Так ты приедешь?

Надо же, снизошел до прямого вопроса.

— Ну конечно, я приеду, Сэдж, — улыбнулась своему отражению. Играть с чувствами босса может быть очень забавно, главное, не забывать, что он в любой момент может тебя уволить.

Вы можете подумать, что мы состоим в романтических отношениях, но это не так. Сэджик женат на своей работе, ну а я… ближе джойкегури у меня никого нет.

Джойкегури — живой геймпад для нативных игр. Может хранить от ста до полутора миллионов сюжетов. К человеку он подключается через порт в пупке, который бесплатно имплантируется при покупке первой игры и меняется раз в пять лет. С тех пор, как игровые нейродатчики, убившие моего отца, были запрещены, человечество перешло на использование нативных игр. Мы почти отказались от контактов «меха-био», кроме, разве что торговцев из Нижнего города. Они до сих пор бренчат своими устаревшими механическими протезами, тогда как все потребители давно перешли на контакты «био-био».

Джойкегури — полностью биологические существа, выращенные на фермах. У них есть примитивная нервная система и зачатки интеллекта, однако в нашем мире, где построить отношения гораздо сложнее, чем космический корабль, для многих джойкегури — почти как член семьи.

Моему питомцу три года. Это много по меркам геймпадов. Мой джойкегури хранит в себе воспоминания о трех тысячах игровых сюжетах, но я использую только один.

Посмотрела на трафик: пробок сегодня нет.

— Буду через одиннадцать минут, — сказала я боссу и закончила разговор. Успеем еще наобщаться. Любовно погладила своего джойкегури и положила его под ультрафиолетовую лампу.

Антигравитатор нес меня через джунгли утреннего Нова Соуля. За окном солнце отражалось от тысяч зеркальных поверхностей домов и солнечных батарей, поливало своим светом джойфермы, но я не видела всего этого, потому что, как обычно, листала ленту новостей. Мне не было дела до торговцев-производителей, что обосновались там внизу, посреди сточных вод и свалок. Здесь, наверху, где много воздуха и света, жили потребители, высший класс нашего общества, к которому волей судьбы относилась и я.

Звонок от Хвона. Я ощутила его как серию коротких импульсов, поступающих прямо в мозг.

— Зависнем сегодня? — Ни «привет», ни «как дела», типичный Хвон со своим «зависнем».

— Не знаю, Сэджик-ним попросил приехать сегодня, — удрученно ответила и тут же мысленно воскликнула: «Ну почему именно сегодня?»

— И ты, разумеется, не смогла ему отказать, — констатировал мой друг. Хвон работал в небольшой конкурирующей компании, но к Сэджику относился предвзято из-за его «особого» ко мне отношения.

Все, что я могла, — это промолчать, тупо разглядывая танцующую неоновую девушку из рекламы стрип-клуба. «Зависнуть» на языке Хвона означало совместное подключение к «Невесомости» — новинке на рынке нативных игр, когда ты просто паришь в пространстве без света, звука и гравитации. Тот еще наркотик. Говорят, если играть в «Невесомость» несколько суток подряд, можно увидеть свои прошлые жизни или будущее, или еще черт знает что. Но мне совсем не хотелось проверять, ведь пока ты «зависаешь», тело продолжает функционировать. Да, vr-костюмы хорошо впитывают продукты жизнедеятельности, и все же ходить под себя несколько суток — удовольствие сомнительное. Мой рекорд в «Невесомости» составлял пять с половиной часов, и это было слабовато по мнению друзей.

— Ладно, все понятно, Лин-ян, — ответил Хвон. — Если зверюга отпустит пораньше, мы будем где обычно.

«Где обычно» было vr-клубом «7/11», круглые сутки впускающем в двери сотни гиков вроде нас.

— Не буду обещать, Хвон, — ответила, наблюдая как антигравитационный лайнер снижается над зданием «Чхонджу Геймз». Я бы очень хотела присоединиться, но господин директор вполне мог задержать меня до позднего вечера. Или даже до утра.

А вот и он сам. Йен Сэджик ждал меня на стыковочной площадке: невысокий молодой человек в деловом-костюме — ничем не примечательный на первый взгляд; таких миллионы в Нова Соуле, как среди потребителей, так и производителей. И только мелочи могли выдать в нем директора крупнейшей корпорации на всем континенте: золотые запонки, джойкегури последнего поколения, гордо лежащий в ладонях, но главное крылось во взгляде — властном, холодном и в то же время пылающем страстью к своей работе. Таким был Йен Сэджик, которого я знала и почитала, словно божество.

— Опоздала на одну минуту, — процедил он, подавая мне руку.

— Сегодня такой день, что никто со мной не здоровается? — риторически спросила я, но тут уже переключилась на деловую волну. — Кто-нибудь уже смотрел ее?

— Ты будешь первой.

— О да, — ухмыльнулась я. Нет ничего слаще в этом мире, чем тестировать игру, в которую не входил никто, кроме создателя.

Мы прошагали в светлое здание корпорации. Зелени здесь было больше, чем где-либо еще в Нова Соуле, поэтому воздух был чистым и свежим.

— Прежде чем ты увидишь геймпад, я хочу узнать у тебя кое-что. — Изящным движением цепких пальцев Сэджик придержал меня за манжет блузки. — Как давно ты производила замену порта?

Вопрос удивил меня.

— Год назад, а в чем дело? — В шестнадцать я оказалась в группе добровольцев, которым имплантировали первые экспериментальные порты. Я ожидала чего угодно: от гепатита до полиорганной недостаточности, но единственный минус этих портов состоял в том, что не со всеми играми удавалось достичь полного слияния. И когда год назад на свой день рождения я, наконец, поменяла чип на универсальный, радости моей не было предела.

Сэджик нахмурился.

— Возможно, после этого случая придется. У нас есть подозрения, что джойкегури инфицирован…

Дальше я уже не слушала. Бодро прошагав в лабораторию я, наконец, увидела то, из-за чего было столько шума. Геймпад лежал под ультрафиолетовой лампой, а над ним, склонившись, стояли разработчики и ученые.

— Позвольте взглянуть, — произнесла я, и почтенные мужи расступились. Никогда не стремилась к тому, чтобы быть лидером или примером для подражания. Просто моя страсть к работе, а именно к тестированию новых, зачастую даже самых странных нативных игр, снискала мне авторитет среди коллег.

— Лин-сонбэ, — украдкой поприветствовала меня младший ассистент Мэй. Она ходила за мной хвостиком и иногда очень надоедала, но я делала скидку на то, что ей всего восемнадцать. Мэй пришла в «Чхонджу Геймз» почти в том же возрасте, что и я, вот только я не создавала себе кумиров. До нас нативными играми всерьез не занимался никто. Это был экспериментальный продукт, неожиданно имевший колоссальный успех во всем мире. И из первооткрывателей мы превратились в богов. Ну почти.

— Взгляните на эти бляшки, Лин, — произнес Ван, указывая на тело джойкегури.

Я нахмурилась. Одного даже беглого взгляда хватило, чтобы определить: с этим геймпадом явно что-то не то. Под тонкой полупрозрачной кожей билось сердце. Сердцебиение у «лягушек» почти как у крыс: 80–90 ударов в минуту, а нервная система совсем примитивная, почти как у простейших. То, что Ван назвал «бляшками», представляло собой странные чернильные пятна, напоминающие кровоизлияния.

Самое печальное, что мы не могли лечить джойкегури, не могли даже диагностировать болезнь. Любое вмешательство в их организацию влекло за собой «поломку» сценария. Все, что мы могли сделать, — это подключиться к геймпаду и на уровне игры выяснить, что с ним не так. Именно этого от меня и ждали коллеги. Но я не готова была спустить в унитаз всю свою карьеру.

— Не боишься, что нам подсунули троянского коня? — Внимательно взглянула на Сэджика.

Конкуренты вполне могли прислать нам испорченный геймпад, чтобы вывести из строя одного из сотрудников. В данном случае, меня.

Весь отдел ожидал реакции господина Сэджика, но, кажется, тот не спешил делиться своими догадками. С минуту почесав гладковыбритый подбородок, он наконец произнес:

— Лин, можно тебя на минутку?

Мы вышли за дверь, оставив коллег в полном недоумении.

— Его прислал некий Абра Хо, — произнес начальник, когда мы остались наедине.

«Понятно, значит все-таки не аноним».

— Это наше будущее, Лин, — прошептал Сэджик, хоть нас и так никто не мог услышать. — В сопроводительном письме было ясно сказано, что если мы не протестируем и не выкупим игру в течение сорока восьми часов, джойкегури умрет. А вместе с ним и миллионы вон, которые мы могли бы заработать на этой игре!

Я нахмурилась. Сэджик был отличным боссом, но иногда его озабоченность деньгами глубоко ранила меня. Для меня игры были в первую очередь искусством.

— А если протестируем? — мрачно спросила, не поднимая глаза от пола.

— Он пришлет противоядие.

Так, значит, джойкегури все же был болен. Что ж, неутешительно.

— Я не знаю, что с геймпадом и насколько это опасно, но Лин… — Сэджик легким движением приподнял мой подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. — Эта игра нужна нам. Она перевернет представление об играх во всем мире, понимаешь?

Однажды он уже говорил мне это, и я поверила. И не прогадала. Но сейчас страх паралитическим ядом отравлял мои мысли: невыносимо было даже подумать о том, что будет, если я подхвачу заразу!

— Конечно, мы можем отказаться. — Сэджик прочитал сомнение на моем лице и разочарованно опустил большие раскосые глаза. — Но тогда в следующий раз Абра Хо пришлет джойкегури в компанию конкурентов. А мы потеряем огромные… огромную возможность взлететь к звездам!

— Я сделаю это. — Мысль о гипотетическом заражении была невыносимой. Но еще невыносимее было видеть разочарование на лице Сэджика.

— Я не сомневался в тебе, Лин, — почти тепло произнес господин Йен. Иногда мне казалось, что он любит меня. Пока я не вспоминала, что главная любовь в его жизнь — это деньги.

Ну а в моей — игры.

— Дамы и господа, готовьте кресло, — громко распорядился директор, возвращаясь в офис. — Лин протестирует ее.

* * *

Я расстегнула рубашку и легла в кресло, разместив джойкегури на своем животе. Коллеги-мужчины не стали покидать комнату: мы работали тестировщиками не первый год и не стеснялись обнаженного тела. Почувствовав контакт с телом человека, джойкегури ожил, доверчиво расправил свои недоразвитые конечности, а его сердце забилось сильнее. Как и мое.

— Будь осторожна. — Сэджик лично обработал место разъема на моем животе. — И выходи при малейшей опасности.

Я молча кивнула и взяла из его рук пуповину кегури. Еще десять лет назад это могло показаться странным: соединять свое тело с другим биологическим видом. Сегодня такое взаимодействие являлось нормой. Более того, я уверена, что с учетом дальнейшей экспансии человека за пределы своего ареала, скоро мы будем существовать в виде симбионтов или даже химер.

Мягкое тепло разлилось по всему телу, когда я вставила окончание шнура в свой пупок. Джойкегури задрожал, и я успокаивающе погладила его по спине.

«Все хорошо, милый, — разговаривать с геймпадом, пусть даже мысленно, было моей привычкой. — Впусти меня».

Очертания комнаты поплыли. Мэй без разрешения нацепила на мои виски датчики ЭЭГ, но протестовать не было ни сил, ни желания: игра поглощала меня, опутывала, словно тугой кокон, и я совсем не хотела сопротивляться.

— Какая высокая активность, — негромко воскликнула ассистентка, указав на данные, полученные от моего мозга.

Кажется, Сэджик сказал что-то вроде: «Ну это же Лин», но меня больше не было в комнате. Я была в другой реальности.

Сложно придумать игру хоррор— жанра, которая смогла бы меня напугать. Я с легкостью проходила сценарии с призраками, восставшими из мертвых, чудовищными мутантами и жаждущими крови пришельцами. Там, где у взрослых мужиков случался сердечный приступ, я действовала уверенно и хладнокровно, потому что никогда не забывала — это всего лишь иллюзия.

Таких, как я, ненавидят производители игр и на вес золота ценят люди вроде Сэджика. Меня не удивишь нт правдоподобной графикой, ни тактильными ощущениями, реальнее, чем сама реальность. Кто-то думал, что мой секрет кроется в непоколебимом внутреннем стержне, способности четко разграничивать, где кончается настоящий мир и начинается выдуманный, но все было гораздо проще. Я всегда держала в голове одну вещь: реальный мир опасен и непредсказуем, а границы игры определяются лишь границами человеческого воображения.

Я оказалась за городом. По левую руку была магистраль, по правую — сточные канавы. Создавалось ощущение, что минуту назад кто-то вышвырнул меня из машины прямо в эту мокрую, пахнущую химикатами осень. Из одежды на мне была какая-то рванина, а в руках — сверток, который я ни в коем случае не должна была бросать. Это было правило, продиктованное сюжетом игры; все прочие действия оставались на мое усмотрение.

Низкое серое небо проливалось мелким дождем, и через пару минут я промокла до нитки и очень замерзла. Все, что мне оставалось, — это идти вдоль шоссе и надеяться на попутку. Либо ждать подсказок от самой игры.

Машины проносились мимо, но никто не обращал внимания. Нет, не так: люди проезжали мимо, опасаясь меня. Я видела страх на лицах водителей и пассажиров. Вот проехал потрепанный минивэн со следам обстрела на ржавом корпусе, и дети на заднем сиденье принялись таращиться на меня. За это им тут же влетело от строгой мамаши. Значит, для всех остальных в этом мире я была иной.

Другой, не такой, как все, опасной. Странное, до боли знакомое чувство всколыхнулось во мне, словно когда-то я уже была здесь. Не на этой бесконечной дороге, но внутри этого поганого водоворота самоотрицания. Абра Хо запрограммировал джойкегури проникнуть в воспоминания игрока, чтобы вызвать на поверхность его депрессии, неврозы, навязчивые идеи.

«Неплохой ход, — подумала я, продолжая, стиснув зубы, топать вдоль дороги. — И все-таки это всего лишь игра».

Над головой просвистела тройка истребителей. А через пару минут за лесом прогремел артиллерийский залп. Здесь шла война.

«Ваше здоровье на исходе», — замигала надпись в правом верхнем углу.

— Хрен вам! — дрожа от холода, проскрипела я и сошла с дороги. Преодолела вонючую канаву и ступила в высокую траву заросшего поля. Метрах в ста виднелась полуразрушенная водонапорная башня, и интуиция опытного игрока велела мне направиться туда.

Я не ошиблась: руины были входом в подземную лабораторию. Мерзкое место, пахнущее болью и лекарствами, но хотя бы сухое. Гулкие коридоры уходили вниз, в неизвестность, лампы мигали тусклым светом, а на кафельном полу виднелись кровавые разводы.

Хотелось бежать отсюда как можно скорее, но в этом момент случилось нечто совершенно неожиданное: сверток в моих руках зашевелился.

Это был ребенок. Маленький, голый, синий от холода. До этого момента я никогда не держала на руках новорожденных детей и, честно говоря, никогда не стремилась. Но этот младенец был не просто свалившейся с неба обузой, он был частью меня, о чем свидетельствовала пуповина, соединяющая нас.

Нет, не порт, как в случае с джойкегури и игроком. Пуповина в действительности соединяла наши животы, и это было… ужасно!

Я вскрикнула, и ребенок заорал. Мне хотелось бросить его, отрезать эту жуткую пуповину, но я не могла. Все-таки он был живым.

Завернув его в те же тряпки, я принялась бежать. Вглубь лаборатории, надеясь получить хоть какую-то помощь.

Позднее, вспоминая этот момент, я мысленно преклонялась перед создателем игры, господином Хо. Он стал первым, кто заставил меня поверить в реальность происходящего. Но самое страшное было еще впереди.

Коридоры были пустыми. Я звала на помощь, но в ответ раздавалось только эхо. И все же я не смогла не заметить, что в больнице царил хаос. Палаты были разгромлены; пол в одной из них был усеян осколками разбитых колб, а другая явно послужила местом исполнения наказания: стена была изрешечена пулями, а кафель основательно залит кровью.

Тел тоже не было, и от этого было еще страшнее.

Два человека появились неожиданно: в тот самый момент, когда я уже отчаялась найти хоть кого-то. Они стояли в дверях очередной палаты, спокойные и молчаливые.

— Слава Богу, хоть кто-то! — радостно воскликнула я. — Вы знаете, что здесь произошло?

Мужчина и женщина молчали. Несколько секунд потребовалось мне, чтобы узнать в них своих родителей.

Игра была сложнее, чем я предполагала. Джойкегури не просто поднимал со дна мои страхи, он развивался, встраивая в сюжет фрагменты, взятые из моей памяти.

Лица умерших родителей были в точности такими, какими я их запомнила. Вот только одеты они были в серые комбинезоны, напоминающие тюремные.

— Рин, — произнесла мама, и это имя ножом резануло по сердцу. Рин. Имя моей погибшей сестры-близнеца.

— Я Лин, мам, — сказала я, с трудом сглатывая комок в горле.

Но мать обращалась вовсе не ко мне: их с отцом взгляды были прикованы к младенцу у меня в руках.

Осознав, кого именно я держу на руках, я едва не осела на пол. Можно было выйти из игры в любой момент, но сбежать от себя — невозможно. Тяжесть прошлого, осознание того, кто я есть на самом деле, мертвым грузом придавили меня к земле. Эта игра была хуже, чем просто ужастик. Она показывала игрокам правду о самих себе.

Рин снова заплакала. Нет, не так: заорала. Этот невыносимый звук разносился по подземелью, отскакивая от стен многоголосым эхом. Мама взяла из моих рук сверток с ребенком и принялась качать, но в этот момент — господи, кто только додумался до такого! — изо рта младенца начала течь кровь.

Темная, густая, пахнущая железом. Она струилась по подбородку и капала на пол. Кап-кап-кап… Пф-фух! Целый фонтан крови вырвался изо рта ребенка, заливая меня с головы до ног.

Зарычав от ужаса и отвращения, я принялась срывать с себя одежду.

В этот момент в реальном мире коллеги, неусыпно следящие за показателями моего организма, забили тревогу.

— Лин, немедленно выходи! Слышишь меня?! — словно в тумане донесся до меня голос Сэджика. — Твое давление опасно подскочило!

Кровь Рин впиталась. Мои поры втянули ее, словно сок через трубочку. Теперь она была во мне: моя чертова сестра-клон. Она была частью меня, и я была заражена ею, словно болезнью.

Я выдернула пуповину раньше, чем вышла из игры. Попыталась встать с кресла, но почувствовала сильное головокружение. Сэджик прикрыл меня простыней и жестом приказал коллегам вернуться к своей работе, мол, она в порядке, глазеть не на что.

— Твой мозг и сердце работали на пределе. — Йен присел рядом со мной. — Ты перенесла колоссальную нагрузку, Лин. Что там произошло?

Вместо ответа я нервно рассмеялась. Мэй сделала укол флуоксетанга — да, да, того самого, который в детстве чуть не убил меня. Сейчас только он мог снять так называемую постигровую ломку.

— Сделай еще, — попросила я. — Еще одну дозу.

Мэй вопросительно взглянула на Сэджика, и тот одобрительно кивнул.

— Восстанавливайся, — сказал он и протянул мне шоколадку. — Можешь поехать домой и отдохнуть. Только не очень надолго: а то некоторые здесь умрут от любопытства.

— Со мной покончено, — тихо сказала я.

— Что?

— Я все, Сэдж. Минуснулась, — снова нервный смешок. — Игра заразила меня.

Не нужны были доказательства, полученные опытным путем. После того, как кровь Рин проникла в мой организм, пусть даже на уровне игры, я поняла, что инфицирована. Чем — неизвестно. Но это в любом случае означало конец моей карьеры тестировщицы.

Продолжение ровно через неделю! Буду невероятно благодарна вашим отзывам и комментариям! С любовью, М. Х.

 

Глава 8

Хвон Чангпу

Пять часов назад я вошла в игру.

В прошлом столетии люди победили СПИД. Нашли лекарство от рака. В Нижнем Нова Соуле — так называют те сточные канавы на нулевых уровнях города, где живут производители — все еще болеют корью и сифилисом, но мы, потребители, выше этого. Мы прививаемся и предохраняемся. Наш генетический материал чистится от случайных ошибок и промахов. Но иногда бывают осечки.

Четыре часа назад я съездила по физиономии Йена Сэджика и покинула офис, в котором проработала почти пять лет. Может, господин Абра Хо и пришлет антидот для своего драгоценного джойкегури, но меня лечить уже поздно.

ЗППНИ — заболевания, полученные путем нативных игр — редкая и весьма мерзкая группа болячек. Чаще всего они возникают, когда в паре игрок-джойкегури наступает дисбаланс. Когда клетки тела человека начинают атаковать своего хозяина, и в этой борьбе организм сгорает словно спичка. Это называется аутоиммунной реакцией.

А то, чем заболела я, называется полной жопой. Два часа назад я побывала в клинике и сдала анализы на вирус ЗППНИ. А десять минут назад — получила результаты.

Иммуноглобулин J оказался повышенным, а это явный признак заражения. Вместе с неутешительным (да что там — катастрофическим!) результатом мне выдали короткую инструкцию, которая вызвала у меня приступ нервного смеха:

«Не вступайте в контакт с людьми.

Не используйте порт для нативных игр!

Оставайтесь дома и ожидайте дальнейших указаний».

Ожидайте дальнейших указаний! В сети я нашла всего три случая ЗППНИ вирусной этиологии. Всего три за пять лет! Лечения нет, диагностика затруднена. Понятно, почему врачи на ушах стоят. Хорошо хоть меня не изолировали на месте, а дали спокойно добраться до дома.

«Не вступайте в контакт с людьми». Полная чушь. Фраза для галочки. Гибридный вирус, появившийся на свет божий в результате сияния генотипа человека и джойкегури не передается ни воздушно-капельным, ни половым путем. Я безопасна для окружающих, пока не использую порт или не пью чужую кровь. Если без крови я и могу прожить, то без игр… Без игр я теперь никто.

Умышленно или нет, но господин Хо забрал у меня смысл существования. Ни один порт не сможет стопроцентно защитить джойкегури от вируса ЗППНИ, а это значит, что ни одна мало-мальски приличная компания не возьмет меня тестировщиком.

Нет, я не умру от голода, оставшись без работы. Большинство потребителей ведут праздный образ жизни, получая за это деньги от производителей. В какой-то степени это свинство, но таково их право по рождению. Кто я, чтобы осуждать модель поведения, сформированную в наших умах на протяжении столетий?

Беда в том, что без игр моя жизнь превратилась бы (и превратиться) в ничто. Реальность — это жмых, оставшийся от фруктов, тогда как игры — самый сок. Все сферы нашего общества замешаны на нативках, а без них я очень быстро стану изгоем.

Вспомнив кое о чем, я метнулась в ванную. Ну конечно: в тайничке за зеркалом лежала последняя упаковка флуоксетанга. Не то чтобы я сидела на нем, просто… да черт возьми, кого я обманываю! Уже два года я принимала его регулярно, превышая рекомендуемую дозу. Брала на работе, но теперь, после увольнения… Вряд ли Мэй настолько любит меня, чтобы привозить флуоксетанг мне на дом.

Я попала. Серьезно влипла. Кроме всего прочего теперь еще и ломка станет моей верной спутницей. Отыскав сигареты, оставшиеся от последнего бойфренда, я вышла на балкон и закурила.

Как же давно я не была здесь! Не смотрела в лицо этому равнодушному, нестерпимо громкому и невыносимо яркому городу. С моего сто второго этажа землю было почти не видно. Только неоновые вывески и голограммы, проплывающие мимо окон потребителей, живущих на этом уровне. Но я знала, что где-то там, внизу, тоже есть жизнь, есть торговцы, религиозные фанатики, приверженцы культа отказа от биопортов и имплантатов. Выдохнув ментоловый дым в лицо вечно смеющемуся Нова Соулю, я твердо сказала себе, что не примкну ко всем этим отбросам, что бы ни случилось.

Ночь принесла с собой лихорадку и бредовые сновидения, закольцованные, словно змея, кусающая свой хвост. В каждом из них я безуспешно пыталась перерезать пуповину, соединяющую меня с Рин, но младенец рос и рос, пока не превращалась в мою точную копию. И вот уже не пуповина соединяла нас, а петля, наброшенная на мою шею.

Я проснулась от собственного крика. Дверь на балкон осталась приоткрытой, и оттуда валил тяжелый, пропитанный выхлопными газами воздух. Ревели двигатели антигравитаторов, развозивших по домам пьяных офисных работников. Им вставать через пару часов, а они только что закончили выпивать с боссом. Какая-то девчонка громко смеялась, и этот смех был похож на шакалий лай.

Закрыв дверь, я понизила температуру в комнате до минимальной. Приняла флуоксетанг. Потом еще. Потом еще вместе с жаропонижающим. Нет, недостаточно. Нужно было действовать радикально.

Набрав ванну до краев, я приправила и без того ледяную воду кубиками льда, оставшимися после редких вечеринок в моем доме. Залезла, ощущая, как перехватывает дыхание, а сердце норовит выскочить из грудной клетки через рот.

Ну надо же: меня, лучшую тестировщицу во всем Нова Соуле, сломали собственные кошмары. Всю свою жизнь я боролась с тем, кто я есть на самом деле — клон, выращенный в лаборатории, но сегодня мое прошлое прорвалось к свету и запустило черные путы в самое сердце. В мозг, в мою кровь, испортив ее, отравив, сделав грязной и непригодной. Я никогда не боялась чужой фантазии, но кто бы мог подумать, что именно мои страхи однажды погубят меня.

Рука потянулась к джойкегури, которого я по привычке носила с собой по дому. Играть было опасно — так гласила инструкция. Но по— другому мне было не забыться, не вытравить эту боль из души.

— Прости, приятель, — прошептала я, подключая шнур к своему порту. Я знала, что почти наверняка заражу его, своего старика. — Со мной тоже поступили жестоко.

Единственный сюжет, который хранил в себе мой джойкегури, изначально задумывался как страшилка. Однако я смогла сделать эту игру своей любимицей, должно быть, в силу своего тяготения к саморазрушению.

Волна жара прокатилась по моему остывшему телу. Я закрыла глаза и через несколько мгновений оказалась на другой планете. Сегодня игровое поле было покрыто густым слоем снега. Он искрился под светом луны, и его ровная гладь лишь изредка перемежалась верхушками сосен, покрытыми снежными шапками. Я же сидела в своей излюбленной позе на одиноком камне.

Небо начало розоветь — но это был не восход. С каждой секундой становилось все теплее, и снег таял, превращаясь в струящиеся ручьи. Талая вода омывала камень, на котором я сидела, пока, наконец, не высохла под жаром летящего на всех парах астероида. Возможно, кого-то и страшил конец света, но только не меня. Мне нравилось смотреть, как под действием запредельных температур плавятся камни. Ощущать, как мое собственное тело сгорает и рассыпается на атомы, которые потом становятся частью звездной пыли.

Игра не транслировала боль; весь ее ужас и одновременно наслаждение заключалось в осознании своей гибели, распада на ничтожные частицы. Каждый раз сценарий смерти был иным, но суть сводилась к одному — уничтожению всего сущего.

И вот, паря среди звезд и черных дыр в качестве разобщенных атомов, я вдруг ощутила присутствие постороннего. Кто-то собирал меня, притягивал друг к другу частицы, из которых состояло мое тело. Вирус! Он взломал мою игру и теперь переписывал ее по своим правилам. Ужас охватил меня, но, все еще оставаясь в виде чистого сознания, я не могла сопротивляться.

Тем временем атомы складывались в молекулы, молекулы образовывали нити ДНК… Но это была не я. Вирус внедрил в программу сборки энное число мутаций, и теперь вместо меня на свет должно было появиться не иначе как чудовище.

Я закричала, взглянув на свои руки. Совершенно плоские двухмерные развертки моих рук устремились из одной бесконечности в другую… Не дожидаясь продолжения этого адского превращения, я вышла из игры.

— Ты можешь сейчас приехать? — Я звонила своему приятелю, Хвону Чангпу.

Тот ответил не сразу: ну конечно, ведь они сегодня «зависали».

— Все в порядке, Лин? — в голосе Хвона слышалось опасение за мою жизнь.

— Да… Нет. — На глаза навернулись слезы. Мне хотелось закричать: «Я в полном раздрае! Я уничтожена! Я смертельно больна!», но вместо этого я выдала лишь сухое: — У меня проблемы.

Не задавая лишних вопросов, парень отключился. А через пятнадцать минут его высокая нескладная фигура возникла у меня на пороге. Чангпу был одним из немногих производителей, пробившихся «в верха» при помощи интеллекта и адского труда. Когда мы только познакомились, все, что он мог позволить себе, — это снимать пахнущую рыбой комнатушку над доками. Сейчас он жил всего на три уровня ниже меня, и никто и никогда не признал бы в нем производителя. Хвону удалось сбежать от своего происхождения, как и мне. По крайней мере, я думала так еще утром.

Оглядев меня с ног до головы, он вздохнул и покачал головой.

— Чья бы корова мычала, — мягко огрызнулась я. Он все еще был в vr-костюме, а волосы взмокли от пота. Но до меня ему было далеко. Налив приятелю чаю, я удалилась в ванную, чтобы привести себя в порядок.

Мой внешний вид никогда не соответствовал принятым в нашей компании нормам: «рукава», набитые еще в молодости, ассиметричная прическа и цвет волос, меняющийся каждый месяц от ультрафиолетового до пепельно-розового, рваные джинсы и футболки с персонажами из манхва, — на все это Сэджик закрывал глаза лишь по причине моей незаменимости. Но сейчас, впавшая в отчаяние я, больше напоминала хостес из Нижнего города, чем гениальную разработчику нативок. Всклокоченные волосы, размазанная тушь, искусанные костяшки пальцев и неестественно расширенные зрачки — я все еще была под воздействием флуоксетанга.

После горячего душа последовал долгий разговор. Хвон почти не перебивал, только иногда вскакивал с места и принимался расхаживать по квартире. Я рассказала ему все, включая события последних часов, когда вирус нарушил ход моей домашней игры.

— Ты должна немедленно лететь к этому Хо, — сказал он, когда мой рассказ был окончен. — Пусть лечит тебя, гад он этакий!

Иногда Хвон был излишне эмоциональным, но это не мешало ему давать дельные советы. У меня не оставалось выбора, кроме как навестить господина Хо и заставить его (или умолять на коленях) дать мне противоядие.

Дождавшись утра (передоз не позволил мне уснуть), я вызвала лайнер на великодушно присланный Сэджиком адрес Абры Хо. Но не тут-то было: программа такси заблочила меня, не дав даже подняться на борт.

«Заражение! Заражение! Заражение!» — трещал динамик, пока я не отменила свой полет, высказав напоследок все, что я думаю о лайнерах, карантине и, в особенности, господине Хо.

Меня не пустили на борт. Что дальше? Не дадут выйти из дома? Заблокируют двери, оставив меня гнить в четырех стенах?

Но я не собиралась сдаваться. Спустившись на лифте на первый этаж (не помню, чтобы я когда-нибудь это делала), я окунулась прямиком в разношерстную толпу спешащих на работу производителей. С учетом всех пробок я доберусь до «Чхонджу Геймз» примерно за час… Что ж, могло быть и хуже, живи я где-нибудь за третьей дамбой. Стараясь минимально контактировать с проходящими мимо людьми, я подняла руку, чтобы поймать наземное такси.

Но самая большая неприятность ждала впереди.

Меня не хотели пускать в здание «Чхонджу Геймз». Но если лайнер с заданной программой я еще могла простить (точнее, не могла наказать), то упершийся рогом консьерж знатно взбесил меня.

— Хочешь остаться без потомства? — сказала я, злобно зыркнув с высоты своих полутора метров. Да, вышло по-хамски, но я уже потеряла лицо, точнее, сбросила маску достигшей дзена бизнес— леди. Это сработало: консьерж услужливо посторонился и пропустил меня вперед. Пусть я больше не сотрудник корпорации, авторитет, наработанный за пять лет здесь, все еще был при мне.

— Я попала под карантин, — произнесла я, врываясь в кабинет Йена Сэджика.

— Почему ты здесь, Лин? Разве инструкции не велят тебе сидеть дома? — К моему счастью, Сэджик не нажал на кнопку охраны. С нескрываемым удовольствием я рассматривала его припухшее лицо, по которому вчера проехался мой кулак. Босс не имел права рисковать мной и все же рискнул.

— Что с кегури? — спросила я. Разумеется, речь могла идти только об одном геймпаде.

Йен молчал, и это взбесило меня.

— Что с игрушкой, Сэдж?! — повторила я, балансируя на грани нервного срыва.

— Абра прислал антидот, как и обещал. — Сэджик посмотрел мне в глаза. — Сегодня в полдень мы запускаем продажи.

Примерно этого я и ожидала.

— А обо мне вы не подумали? — Вопрос прозвучал унизительно, с позиции жертвы.

— Я ничего не скрывал, когда вызвал тебя вчера, — парировал Сэджик. — Ты знала о рисках, Лин. Просто… тебе не повезло.

Вчера я и сама говорила так, но сегодня… Сегодня я, черт возьми, хотела все вернуть!

— Мне нужен флуоксетанг, — тихо сказала.

— Ты больше не сотрудник. — Голос Сэджика похолодел.

Это было правдой. Я больше не имела права на лекарства, как и права находиться здесь.

Мне хотелось кричать, материться, бить стекло и самого Сэджика, который держался как всегда спокойно и уверенно. Я хотела спросить его лишь об одном: как он посмел поступить так со мной. Но ответ на этот вопрос был известен. Потому что ему все равно. Потому что всем плевать на тебя, Лин. Это мир потребителей, и в нем нет незаменимых людей. Никто не прикипает к коллегам и «друзьям» — все временно, и все имеет цену.

Сегодня моя цена равнялась нулю.

— Ладно, — вместо тысячи лишних слов сказала я. — Охрану вызывать не будешь?

— Нет, — Сэджик отвернулся к окну и погладил лежащего на руках джойкегури.

Постояв еще три секунды, я развернулась и направилась к дверям. Говорить больше было не о чем.

— Лин, — вдруг окликнул меня Сэджик, а затем быстро подошел и опустил что-то в карман пальто.

Уже в коридоре я обнаружила, что это была мятая упаковка флуоксетанга. Последний подарок моего босса оказался унизительным.

* * *

Я не могла вспомнить, в какой момент моя жизнь начала напоминать затянувшийся кошмар. После разговора с Сэджиком мне хотелось тихо скончаться в каком-нибудь уединенном месте, но Хвон не дал этого сделать. Следующей ночью он завалился ко мне с дюжиной геймпадов и выпивкой.

— Если ты не можешь победить вирус внутри себя, победи его в игре! — с жаром сказал он, и именно под этим лозунгом прошли следующие сорок восемь часов. Я боялась, что друг испугается, но Чангпу отнесся к моему заражению, как к достойной миссии, которой он ждал всю свою жизнь. Мое спасение было если не делом чести, то уж точно увлекательнейшей из игр, и я не хотела портить ему удовольствие.

Мне было все равно. Состояние было стабильным, настроение равномерно паршивым, а часы измерялись дозировкой флуокса в моей крови. Подачку Йена я выбросила в порыве гнева, но тут же посчитала свой поступок опрометчивым, после чего достала упаковку таблеток из измельчителя и спрятала в свой тайник за зеркалом.

«Так делают все наркоманы», — подумала я, глядя в глаза своему отражению.

Ехать к врачам не хотелось, да и без толку было: в электронной инструкции, которую прислали мне на почту, до сих пор горела строчка: «ожидайте дальнейших указаний». А это означало, что лечения попросту нет. Для меня нет. Возможно, Абра Хо блефовал, и златоносный кегури скончается раньше, чем я, но, если честно, все это больше не волновало меня. Я оторвалась от Земли и теперь достигла точки невозврата. Болталась в невесомости, точно говно в проруби. Еще несколько часов, и в моем скафандре закончится кислород, и тогда я, наверное, подниму забрало своего космо-шлема и позволю вселенскому вакууму высосать меня подчистую.

— С чего начнем? — спросил одухотворенный Хвон, аккуратно раскладывая по моей комнате джойкегури.

— Давай по алфавиту, — сказала, пригубив коктейль с диким названием «Кислотная вишня». Состав был не менее ужасающим и больше сгодился бы для чистки туалетов, но, как я уже сказала, мне было все равно. Мой организм отслужил свое.

— По алфавиту… — Хвон задумался, но быстро сообразил, что я шучу. — Очень смешно, Лин. Давай, протестируй вот этот.

От слова «протестируй» меня покоробило, но я сдержалась. Уселась на кровать, сняла майку (Хвон в этот момент отвернулся) и без лишних прелюдий подключилась к предложенной игре.

Гонки. Прекрасно. Выпитые коктейли давали о себе знать, и я рулила как попало. В итоге на первом же повороте меня занесло, и я разбила себе голову. Игрушка продемонстрировала красочную картинку растекшихся мозгов вперемешку с волосами и только потом оповестила меня, что «игра окончена».

— Серьезно? — усмехнулась я. В голове шумело. Игры вроде гонок запрограммированы передавать приближенные к реальным болевые ощущения, причем ключевое слово здесь «приближенные». Во многом то, как мы воспринимаем нативки, зависит от способностей нашего мозга, от нашей внушаемости. Я относилась к группе людей с повышенной восприимчивостью — каждый проходит специальный тест еще в начальной школе. Моего отца предупреждали, что у меня могут быть проблемы с наркотиками и алкоголем, если, конечно, я не стану геймером. И я стала. Осознанно или нет, я избрала для себя наименьшее из зол — быть на игре. Хотя, если разобраться, именно игры стали самым сильным наркотиком нашего века. Нашей валютой. Основой жизни и, как в моем случае, причиной смерти.

Пришлось сосредоточиться, чтобы пройти первый раунд без потерь. Совершая круг почета, я вдруг заметила черную машину, мчащуюся наперерез.

— Что еще за?!.. — только и успела вскрикнуть: машина на полной скорости протаранила мой болид, и я вылетела прямо на трассу.

«Игра окончена», — прочитала я, разглядывая месиво из костей и мяса. Тело ныло еще минут пять — до тех пор, пока джойкегури не приказал моему мозгу прекратить пытку. Эндорфиновая волна перекрыла боль, но возвращаться к гонкам я не торопилась. Черная машина не была частью сюжета, она была ошибкой, артефактом, призванным уничтожить меня. Она была вирусом, локализованным внутри игрового поля.

— Ладно, засранец. — Я покрепче ухватилась за штурвал своего болида. — Попробуй догони!

— Отлично сказано, первый! — ухмыльнулся второй пилот. Он уселся рядом и принялся насвистывать себе под нос — так мог вести себя только бот, коим он и был.

Третий раунд закончился, не успев начаться: послав ко всем чертям законы гравитации, черная машина сверзилась на мою голову еще на старте. Рассматривая оставшееся от меня мокрое пятно, я решила, что с меня хватит.

— Вирус локализовался в игре, — сказала я, отсоединяясь от ни в чем не повинного геймпада. — Теперь он тоже заражен.

— Значит, минус один. — Хвон спокойно отложил джойкегури с гонками и выдал мне новый. — Вирус — всего лишь паразит, Лин-ян. Он не может сгенерировать того, чего нет в тебе, поэтому в одной из этих игр ты одолеешь его.

— Он нарушает законы игрового пространства, Хвон. — Я развела руками. — В этой игре гоночная машина летала как космический корабль!

— Значит, в следующий раз ты полетишь быстрее, — спокойно сказал этот непоколебимый парень. Я вздохнула. Не мне рассказывать Хвону, как паршиво после трех смертей подряд: его геймерский стаж был куда больше, чем мой.

В пять утра он протянул мне последнего джойкегури. Чангпу валился с ног, а я ощущала себя как один большой синяк: рецепторы боли были раскалены до предела, и даже прикосновение мягчайшего в мире перышка доставило бы мне сейчас невероятную боль.

За последние семь часов мы перепробовали все: сражаться с вирусом в открытом космосе, на десятке других планет, в джунглях и в открытом море. Один за другим геймпады приоткрывали мне новые миры и один за другим заражались ВППНИ. Оказываясь на игровом поле, вирус принимал облик кракена, древнего демона ада, инопланетного луча смерти, испепеляющей звезды, гигантского океанского червя и прочие немыслимые виды, и каждый раз одерживал победу. Последняя игра была детской развивашкой: нужно было рубить фрукты, летящие в тебя, при помощи самурайского меча.

Взломать код такой игры не составило труда, и уже через пять секунд после начала вирус обнаружил себя. Гигантская двухцепочечная спираль ДНК, аспидно-черная, как кротовья нора, развернулась посреди безоблачного неба. ДНК как символ моего несовершенства. Словно насмехаясь надо мной, она скользила по небу, завивалась и закручивалась, делилась и пожирала пространство, пока наконец не пожрала и меня.

Все было кончено. Опустошенная до самого дна, я упала на кровать, где уже дрых мой доблестный напарник. Поджав ноги, я свернулась клубочком, и обжигающие слезу потекли по моим щекам. Слезы безысходности и облегчения одновременно.

Я проснулась от стука в дверь. Стука. В дверь. Уже одно это было странным: можно было послать сообщение, позвонить на интегрированный с мозгом айпорт, использовать дверной звонок, в конце концов.

За последнее столетие мы минимизировали звуковые оповещения: это позволило снизить уровень хронического стресса и уменьшить число психических расстройств. Стук в дверь был пугающим пережитком прошлого, неуважительным проявлением грубой силы, но игнорировать его было нельзя.

— Это я, Лин-ян! — послышался голос Хвона из-за двери. — Я был на работе, но вернулся проверить, как у тебя дела.

Странные дела. «Умный дом» был запрограммирован впускать близких людей в любое время дня и ночи, так почему же сейчас система не сработала?

— Открыть дверь, — велела я, но ничего не произошло. Вместо этого по всем каналам связи мне пришло одно и то же сообщение:

«Вы изолированы. Оставайтесь на месте и ждите дальнейших указаний! Бригада уже выехала. Извините за неудобства».

— И что это значит?! — вслух сказала я. — Я что, не могу теперь…

Умолкнув, я метнулась к двери. Она не поддавалась ни с той, ни с другой стороны.

— Хвон! — крикнула я. — Дверь заблокирована!

— Что?!

Я не верила в то, что происходило, словно виртуальные игры продолжались.

— Меня изолировали, черт бы их побрал! — страшным голосом прорычала я. — И они… они уже едут!

Чангпу забормотал что-то в растерянности, а я принялась метаться по квартире, словно подстреленная лань. «Бригада уже выехала» — что это значит? Меня заберут на принудительное лечение, и до конца жизни я буду овощем на препаратах? Но я не больна. Я не заразна.

Неожиданно мой взгляд упал на джойкегури, которых вчера принес Хвон. Они были мертвы, все до одного. Их тела посерели, а внутри, под тонкой сморщенной кожей, виднелись следы кровоизлияний. Те самые черные бляшки. Я отыскала своего кегури, но он тоже был мертв.

«Это я их всех убила», — дошло до меня.

Ощутив странное покалывание в месте биопорта, я подняла майку и не смогла сдержать крика: вокруг моего пупка распространилась сеть темных сосудов. Прикрывшись, зажала рот ладонью, чтобы подавить рвущийся наружу вой. Теперь будущее представлялось мне еще более жестоким: вирус не просто убьет меня, он изуродует мое тело до неузнаваемости.

— Хвон. — Я снова оказалась у двери. — Уходи.

— Куда?! Я пытаюсь взломать эту чертову дверь! — сдавленно прохрипел он: должно быть, возился с замком.

— Нет! — Не хватало еще, чтобы Чангпу нашел меня в таком виде. — Я… я действительно больна, Хвон-ним. Я заражу тебя.

Раньше я никогда не добавляла уважительное «ним» к имени приятеля. Но сейчас, когда меня и Хвона разделяла не просто дверь, а страшное слово «изоляция», я подсознательно прощалась со своим единственным лучшим другом.

— Да что ты несешь, Чжин Хо?! — Чангпу не на шутку рассвирепел. — Мы же выяснили, что ты не опасна для людей!

Похоже, просто так он не уйдет.

— Уматывай, иначе я вызову полицию! — Слова дались тяжело, но мой голос не дрогнул.

Возня за дверью прекратилась. Вряд ли Хвон по— настоящему испугался моей угрозы, но хотя бы дверь выламывать перестанет. А еще мне будет проще разорвать связь между нами.

Так, нужно было срочно уходить, пока санитары не надели на меня смирительную рубашку. Я вышла на балкон, и шум города обрушился на меня, словно ведро кипятка, доведя рецепторы до исступления. Какие у меня есть варианты? Звать на помощь— бесполезно. Никому ни до кого нет дела. Лезть на соседний балкон, рискуя разбиться всмятку? Проще сразу спрыгнуть вниз.

В панике я снова бросилась в квартиру и очень вовремя: за дверью послышались мужские и женские голоса, а еще через мгновение раздался писк электронного замка. Это была бригада санитаров. Разумеется, у них был ключ.

В голове была только одна мысль: бежать. Пусть меня списали со счетов, изолировали от общества — я все еще была жива. И мне совсем не хотелось провести последние дни в одиночной палате.

Метнувшись на балкон, я перелезла через стеклянные перила и… прыгнула прямо на крышу антигравитатора, что завис этажом ниже.

Смогла бы я сделать это, не будь виртуальщицей до мозга костей? Вряд ли. Я слишком привыкла к тому, что все вокруг — всего лишь игра.

Ладони коснулись разогретой обшивки. Еще секунда — и лайнер поднимется в небо, а меня сдует воздушными потоками. Нужно было пробираться в салон, если я хотела жить дальше. Волосы трепал прохладный ветер. Можно было бы разбить стекло, будь со мной хоть что-то тяжелее домашней пижамы.

Тем временем лайнер начал набирать высоту. Я запаниковала, но в этот самый момент — о, чудо! — окошко со стороны водителя приоткрылось, и из него показалась рука с сигаретой.

Навалившись всем телом, я надавила на стекло, опустив его до конца. Два ногтя сломались у самого основания, но мне было плевать. Кое-как ухватившись за гладкий корпус антигравитатора (кровь струилась по пальцам, заставляя их скользить), я развернулась и залезла в салон вперед ногами. Будь я чуть более упитанной, этот трюк никогда не удался бы. Водитель лайнера завизжал точно девчонка, но место взявшемуся из ниоткуда телу все же уступил. На свое же счастье: кто знает, на что я была способна в таком состоянии.

Оказавшись внутри, я в изнеможении рухнула на сиденье. Сердце билось как бешеное, руки были измазаны кровью, но, похоже, я была в безопасности. А еще сбежала от бригады санитаров.

— Это что, угон? — вежливо поинтересовался водитель.

— Нет, что вы, — улыбнулась я, оставаясь в том же положении. — Мне только спуститься.

Антигравитатор был на автопилоте. В наше время мало кто сам управлял машиной, в этом просто не было необходимости. Искусственный интеллект просчитывал оптимальный маршрут с учетом пробок и погодных условий, был внимательным и не нарушал правил, однако сегодня мне пришлось вспомнить полученные когда-то навыки и посадить лайнер подальше от посторонних глаз.

Можно было не сомневаться, что бригада уже знает, что я «угнала» транспортное средство по скану сетчатки и отпечаткам пальцев — тело все еще работало против меня. Поэтому, попрощавшись со своим вынужденным спасителем, я быстрым шагом направилась в самое сердце Нижнего Нова Соуля.

Продолжение ровно через неделю! Комментарии и отзывы к книге чрезвычайно повышают продуктивность автора, не скупитесь, дамы и господа:) С любовью, М.Х.

 

Глава 9

Человек с железным лицом

За свою жизнь я ни разу не была в Нижнем городе. Не ступала по его тротуарам, утопающим в грязи, не вдыхала удушливый смрад сточных канав и выхлопных газов допотопного наземного транспорта. Сегодня я погрузилась в это варево сполна. Тогда как вверху все искрилось и горело от тысяч вывесок и реклам, здесь, внизу, уже наступила ночь. Я обошла несколько гостиниц, но ни одна из них не внушала доверия. Первая кишела тараканами и крысами, вторая была, скорее, публичным домом, а в остальных я определенно не дожила бы до рассвета.

Как только портье видели мое клеймо потребителя, их глаза тут же покрывались влажным блеском, и вовсе не от уважения ко мне: вздумай я остаться на ночь на их территории, меня оприходовали бы все, кому не лень. Многие хозяева ёгванов делали бизнес на таких вот залетных потребителях вроде меня: пускали переночевать, а затем продавали тестостероновым жеребцам.

С трудом стоя на ногах, я продолжала брести в туманных переулках, то и дело натыкаясь на странных прохожих. Вот низкорослый мужчина с горящими в глубине капюшона красными огоньками глаз, вот две «гейши», торгующие телом, причем одна из них — андроид. Немногие потребители спускались сюда в поисках утех; внизу действовали свои законы и правила, главное из которых гласило: «всегда будь начеку».

Высокий человек в темном плаще попросил у меня прикурить. На мгновение свет тусклого уличного фонаря упал на него, и я отшатнулась от ужаса: половина его лица была механической. Я бросилась бежать, а незнакомец проводил меня глухим презрительным смехом.

Далеко не все жители Нова Соуля могли позволить себе качественное протезирование. Когда денег не хватало, они спускались на дно, чтобы поставить себе протез по дешевке, как правило, у нелегалов. Правительство знало об этом, но мер не принимало. Более того, несколько нелицензированных точек получали поддержку от правящей партии, обеспечивая ей лояльность производителей. Какая-никакая конечность лучше, чем ее отсутствие.

Выйдя на оживленную улицу, я остановилась, чтобы отдышаться. Больше никаких темных переулков, пусть даже придется ночевать под открытым небом. Неожиданно билборд прямо передо мной ожил изображением человека, по чьей вине я и оказалась здесь. Холеное с вечной самодовольной улыбкой на губах — лицо Йена Сэджика крутилось передо мной в профиль и анфас. Он был все так же хорош, и… он был мертв.

«Генеральный директор корпорации „Чхонджу Геймз“ погиб сегодня утром по пути на работу. Его лайнер взорвался через тридцать секунд после взлета. Водитель и единственный пассажир погибли на месте. По предварительным данным — это несчастный случай. Подробности выясняются нашими экспертами…» — сообщил голос диктора.

Знакомое чувство вины и причастности к произошедшему тронуло мою душу, совсем как во время смерти отца. Но не надолго. Даже если я действительно приношу несчастья, все это скоро закончится. Отвернувшись от огромного лица бывшего босса, я заспешила прочь.

Похоже, я переоценила свои силы. К полуночи адреналин окончательно выветрился из моей крови, и вселенская усталость, в сочетании с ломкой, опустились на мои плечи. С трудом передвигая ноги я шла вдоль набережной. Яхты, лодки и даже плоты медленно покачивались в темных водах городских каналов и рек. Чем темнее становилось вокруг, тем ярче горели огни в каютах. Сейчас я была согласна на все, лишь бы уснуть, сгодилась бы даже гостиница с крысами.

Пару раз я слышала крики и улюлюканье подвыпивших торговцев, но у меня не осталось сил, чтобы реагировать. Наверное, нужно было сдаться санитарам: сейчас я по-крайней мере была бы в тепле и под крышей.

Несколько раз я засыпала, но ноги сами несли меня вперед. В какой-то момент я просто залезла в первую попавшуюся лодку, стоящую у берега, накрылась брезентом и уснула практически мгновенно. Сквозь сон до меня доносились звуки молитвы — ежедневного ритуала, что исполняли шаманисты, приверженцы религии, которая зародилась в среде производителей. Их песня поднималась над водой, над кострами, горящими в ржавых цистернах и улетала в небеса, туда где жили потребители, не ведающие о том, что на дне тоже есть жизнь. Наверху хор голос обрывался, растворялся в гуле антигравитаторов, вое кондиционеров и белом шуме новостых каналов. Сейчас я не принадлежала ни к тем, ни к другим, но это было неважно: впервые за всю свою жизнь мой сон был крепок и безмятежен.

Посреди ночи я проснулась от пристального взгляда. Сквозь сон в темноте мне примерещилась фигура того самого человека с железным лицом. Он стоял на соседней яхте и курил, но я была слишком слаба, чтобы бежать. Закутавшись в брезент с головой, точно в детстве в мягкое одеяло, я вновь провалилась в сон.

Меня разбудил плеск воды. Какая-то женщина сидела на соседней лодке и стиралась белье прямо в речке. Поспешно выскочив из кучи брезента, послужившего мне хорошим укрытием, я заковыляла в сторону центра. Все тело ломило, словно я спала на груде кирпичей.

Сквозь смог пробивалось солнце. Над моей головой стояли в пробках антигравитаторы, со свистом проносились лихачи на ховербайках. В это время я обычно ехала на работу, а мой интерес ко внешнему миру ограничивался лентой новостей. Я ничего не знала о реальном мире.

Вот прямо передо мной села стайка птиц, а я понятия не имела как они называются. Навела указательный палец, приблизила изображение, покрутив большим пальцем.

«Бакланы», - выдала сеть спустя пару секунд.

«Отлично», - подумала я. — «Надо посерфить, где тут можно бесплатно поесть».

«Заражение! Заражение! Заражение!» — слова яркими мушками замелькали перед глазами. — «Немедленно проследуйте в ближайший госпиталь!»

— Отключить браузер. Заблокировать мой аккаунт, — сказала я и подумав добавила. — Удалить мой аккаунт. И резервную копию тоже.

Вот и все. Осталось извлечь порт и смело можно вступать в гильдию неприкасаемых. Я коснулась живота и вскрикнула от резкой боли. Подняла майку, и тут же в ужасе опустила: темная сеть стала обширнее… черт, даже руки начали покрываться этими толстыми мутировавшими венами! Я прикусила губу и почувствовала на языке металлический привкус.

Почему же все так несправедливо?! Я смотрела на толпы производителей, которые спешили на работу, вели детей в садик, продавали дурь и делали сотни других, обыденных для них вещей, и понимала, что не хочу быть одной из них. Эти грязные люди с уродливыми имплантами были мне омерзительны.

— Что это с тетей, мам? — спросил мальчик лет пяти с красной потрескавшейся кожей вокруг рта.

— Наверное болеет, не смотри на нее, — сказала женщина, окинув меня тревожным взглядом.

«Они что, говорили обо мне?», - в ужасе подумала я, когда парочки и след простыл. Мысли в голове были медлительными и тягучими, словно смола.

Поймав свое отражение в ближайшей витрине, я обомлела. Очерченные темными кругами глаза были налиты кровью, кожа приобрела мертвенно-бледный оттенок, а выступившие вены напоминали мерзких подкожных червей. На последние наличные (карта оказалась заблокирована — кто бы мог подумать) я купила себе дурацкую соломенную шляпу и прикрыла лицо.

Еще через несколько кварталов я поняла, что за мной следят.

Попетляв немного по узким переулкам, я нырнула в небольшой крытый рынок, и тут же пожалела об этом: воздух жужжал от обилия дронов-сканеров. Шляпа не спасет от них: если дроны просканируют мою сетчатку (а это лишь вопрос времени), полицейские вместе с бригадой санитаров прибудут сюда в считанные минуты.

Хуже этого был только странный тип, идущий по пятам словно тень.

«Почему же все так несправедливо?! Почему бы вам просто не оставить меня в покое?» — безмолвный крик раздирал меня.

Я обернулась, чтобы посмотреть незнакомцу прямо в лицо, и кровь застыла у меня в жилах: это был тот самый киборг! Сейчас при свете дня он выглядел не так ужасающе: мужчина средних лет с механической челюстью, хрящами носа и бионическим левым глазом. Прищурившись, он курил сигарету, а меня рассматривал, словно добычу.

— Что вам надо? — громко спросила я, отметая неуверенность.

— Продолжаешь бежать, даже когда все кончено, — мужчина растягивал фразы, словно озвучивал старое кино.

— Да кто ты такой вообще?! — я психанула, забыв о том, что он был вдвое больше меня и уж точно в сто раз сильнее. Одного его удара было достаточно, чтобы размозжить мне череп.

— Поверишь, если скажу, что я твой друг? — мужчина вновь лениво затянулся.

— Нет, — отрезала я и развернулась, чтобы уйти.

— А стоило бы, — резко сказал киборг. — В твоей крови циркулирует вирус ЗППНИ, без должного лечения ты не протянешь и недели. Но это еще цветочки. Скоро начнется ломка, а флуоксетанга тебе не достать, разве что придется продать печень или сердце.

Сжав зубы я приблизилась к нему почти вплотную. Его человеческий глаз был голубым, а бионический — красным, отчего казалось, что разные половины его лица живут своей жизнью.

— Это не дает тебе право следить за мной, — прошептала я. — Позволь мне решить самой, как провести последние дни своей жизни.

Киборг усмехнулся и извлек из-за пазухи маленькую ампулу.

— Ты проживешь долгую и счастливую жизнь, Лин Чжин Хо, — сказал он. — Если согласишься поработать на меня. В обмен на лекарство.

* * *

Киборг представился господином Тао Ли. Из разговора я поняла, что он был далек от сферы нативных игр, но обо мне разузнал достаточно. Достаточно, чтобы понять на что я куплюсь.

— Это не просто игра, Лин, — Тао Ли извлек на свет маленькую коробочку. — Это проводник между мирами.

— Это электроника? — уточнила я, повертев в руках странное устройство, словно из прошлого века.

— Да. Беспроводное подключение к айпорту, никаких контактов «био-био».

Сами айпорты имплантировались в наш мозг на эмбриональном уровне, и представляли собой мини-компьютеры, управляемые вербальными и невербальными командами. А еще информация о каждом айпорте живущего на Земле человека хранилась в базе данных интерпола — и сейчас это было для меня серьезным минусом.

Я скептически покачала головой. Много лет проработав с живыми кегури я с подозрением относилась к любым механизмам, а уж тем более интегрируемых с мозгом. В моей памяти все еще свежа была смерть отца и фраза патологоанатомов про «перегоревший мозг».

«К живому можно подключать только живое», - так всегда говорил Сэджик.

Но Сэджик тоже был на том свете.

— Ты не расслышала самого главного, — произнес господин Ли. — Это устройство может перемещать сознание между мирами. Понимаешь?

— Да, я играла в такие, — задумчиво сказала я, рассматривая панель с тремя круглыми кнопками; нет, это устройство определенно было старьем, каких еще поискать. На коробке, в которой оно лежало, было аккуратно написано слово «НОМАД».

— Лин, — Тао осторожно, но настойчиво коснулся моего плеча. — Ты не поняла. Номад переносит сознание из одного мира в другой. В реальности.

Этим вечером мне не пришлось выбирать наименьшее из зол: таинственный покровитель забронировал апартаменты в дорогом отеле, а также заплатил круглую сумму за то, чтобы меня не сканировали. Должно быть, он высоко ценил мои профессиональные навыки, или же… Об этом мне не хотелось думать.

— В реальности? — я глотнула вина. Было уже за полночь, а мы все еще разговаривали, сидя на балконе. Странно было вновь вернуться в столь комфортабельные условия после моей ночевки в лодке. — Ли, реальность сейчас мало кого волнует.

— Она волнует меня, — киборг смотрел, как ленивой вереницей тянутся по небу лайнеры и такси. — Нужно кое-что сделать одном из миров.

— Почему ты сам это не сделаешь? — поинтересовалась я.

— Потому что в этом мире мое воплощение мертво, — все так же не глядя на меня отозвался Тао.

Я отставила бокал в сторону.

— Ну ладно, Ли. Ты ведь не серьезно, правда?

Тао Ли внимательно посмотрел на меня, и внутри все содрогнулось. Было в его взгляде что-то потустороннее, словно он был опытным геймером, а я всего лишь ботом, принимающим за чистую монету все, что происходит вокруг. Просто потому что таков сценарий.

Испугавшись, что он передумает насчет меня, я быстро сказала:

— Я согласна. По крайней мере, сделаю все, что в моих силах. Кстати, что нужно сделать?

Выдержав драматическую паузу, киборг произнес всего одно слово:

— Выжить.

Я получила лекарство. Это было великодушно со стороны Тао Ли: вначале вылечить, а затем засадить за работу. Но это обязывало меня, а я терпеть не могла быть у кого-то в долгу. К тому же я понятия не имела, что в действительности мне предстоит сделать. Остаться в живых в неком параллельном мире. Большим бредом было заставить меня лететь на Марс.

Признаться я до последнего сомневалась, что все эти «параллельные реальности» и «мультивселенная» — не параноидальные идеи самого Тао или не шифр, призванный защитить мой мозг от опасной информации. Когда играешь в игры всю сознательную жизнь, привыкаешь думать, что реальность — это что-то серое и невыносимо скучное. И уж точно не может меня удивить. Как же сильно я ошибалась.

Я ничего не знала о реальности.

— Ты слышала об эффекте бабочки, Лин? — спросил меня Тао Ли. Перед тем как приступить к работе, он великодушно решил кое-что объяснить мне.

— Малые изменения, которые могут привести к большим последствия где-нибудь в другом месте, — сказала я. Конечно же я слышала об этом.

— Мир, в который я хочу отправить тебя, очень важен для равновесия мультивселенной. Но вся беда состоит в том, что человечество в нем стоит на одной из низших ступеней эволюции. Нас угнетают и используют как источник энергии и пищи. Это накладывает большой отпечаток на все миры, где есть люди. Холокост, истребление вальтрунцев, — Тао поморщился, будто эти воспоминания причиняли ему боль.

Слова были незнакомы мне, словно Ли приводил примеры из какой-то другой истории. Мы шли вдоль набережной, там, где еще двое суток назад я шла одна, опустошенная и раздавленная. Ли объяснил мне что нет ничего плохого в том, чтобы спускаться в Нижний город. В чем-то, говорил он, здесь было даже безопаснее, чем наверху.

— Такие как я призваны держать систему вселенных в равновесии, — продолжал Тао. — Но иногда равновесие надо нарушить, чтобы привести чашу весов в движение.

— Как вы можете быть уверенными, что после вмешательства извне, жизнь человечества изменится в лучшую сторону? А если наоборот? — спросила я. До этого мы уже провели несколько часов бесед на тему устройства мультивселенной, и я начала кое-что понимать. По крайней мере, в теории. Гипотетически. Поверить во всю эту чушь я была не в состоянии.

— Риск определенно есть, — киборг кивнул. — Но твоя задача состоит лишь в том, чтобы уцелеть. И послужить примером для других людей. Первый человек, прорвавшийся к свету…

Последнюю фразу Тао Ли произнес, словно читал заголовок в газете, и его мечтательный тон меня насмешил.

— Я не лидер, Тао, — сказала я. — Все, что я умею — это играть в игры.

Но вместо того, чтобы убеждать, Тао Ли наклонился ко мне и с жаром произнес:

— Это именно то, что нам надо, детка!

* * *

Я думала, что для работы мы вернемся в отель, но Тао заявил, что «там больше небезопасно». Что ж, прощайте свежие простыни. Место, куда привел меня мой странный покровитель не просто напоминало притон. Это и был притон. С танцующими девочками-андроидами на входе и с мафиози, торгующими оружием в глубине заведения. К своему удивлению, я узнала несколько людей: все они были высокопоставленными лицами. Министр культуры пел караоке, в перерывах ругаясь отборным матом, а святой отец Сонг, пьяный в хлам, пытался клеить несовершеннолетнее существо неопознанного пола.

— «Так низость голую я прикрываю лохмотьями священных ветхих текстов и, сердцем дьявол, выгляжу святым», - процитировал Тао Ли, сжимая мою руку. Он уводил меня все дальше и дальше, оставляя позади пьяные оргии, чревоугодие, лесть и подхалимство. Чем дальше мы шли, тем темнее вокруг становилось, но в то же время и тише, словно пройдя через все врата ада мы, наконец, спустились к центру земли, где царит тишина и покой.

— Здесь ты будешь работать, — сказал киборг, заведя меня в маленькую каморку с одним-единственным окном, из которого тянуло жареной рыбой. — Прямо над нами кухня, так что если проголодаешься…

— Подожди, — перебила я. — Ты что, не выпустишь меня отсюда, пока мы не закончим?

Легкий холодок пробежал вдоль моего позвоночника: а вдруг, согласившись работать на Тао, я совершила страшную ошибку?

— Конечно выпущу, — Ли примирительно поднял вверх обе руки. — Но зная тебя, я уверен, что ты и сама не захочешь. Межпространственные путешествия азартны, они затягивают.

Он кивнул на стул, и я села, продолжая чувствовать себя подопытным кроликом. Только подумать: совсем скоро ко мне подключат странный электронный объект, который совершит над моим мозгом самое настоящее надругательство. Неужели сейчас из этой смрадной темной каморки я попаду в другой мир? Нет, мой мозг отказывался верить в это.

— Когда я впервые испытал Номад, я был таким же как ты, — произнес Ли, цепляя на мою голову элегантный датчик, который тут же замигал зеленым глазком. — Я потерял все.

Взглянув на него, я испугалась этого потемневшего мрачного лица. Киборг говорил искренне, и я ощутила, что мы с ним действительно похожи.

— Путешествия в тела других воплощений убедили меня в том, что где-то я определенно счастлив. Имею семью и друзей, — продолжал он. — Здесь твоя жизнь закончена, Чжин Хо, но в этом мире, все только начинается. Ты должна выжить, чтобы спасти человечество, понимаешь?

«Но кто же спасет меня?» — хотела спросить я, но не стала. Тао Ли собирался сделать из меня мученицу, и, что самое страшное, я была не против.

Приготовления были окончены. Сев напротив меня прямо на каменный пол, киборг нажал центральную кнопку Номада.

— Ты знаешь, что делать, — сказал он. — Когда окажешься на месте, постарайся выбраться из лабиринта, прежде чем…

Он не договорил. Пол завибрировал, словно прямо над нами была ветка метро. Но там была только кухня… Значит эта вибрация — лишь игра моего сознания.

— Что бы не случилось, через тридцать минут сработает таймер автоматического возвращения, — Тао прикрыл глаза, словно собирался немного поспать. — Ты вернешься сюда, живая и невредимая.

— Или сутки спустя меня с пеной у рта найдут полицейские, — тяжело вздохнула я, закрывая глаза, ибо комната передо мной начала расплываться.

В этот момент на моих запястья сомкнулись наручники, прочно пристегнув меня к креслу.

— Ли?! — возмутилась я, но господина Тао больше не было. Как и каморки в глубине притона.

Переход совершился мгновенно, как он и предупреждал.

Мы стояли в темноте. Точнее, темнота была вокруг, но сами мы, наши костюмы (или наша кожа?) служили источником света. Я осмотрела свои руки: по ним бежали тонкие параллельные линии, периодически соединяясь в жирных точках, обладающих слабой пульсацией.

— Латералис! Голову прямо! — голос командира пронзил мой мозг. Я выпрямилась и уставилась вперед, на темную стену в паре сантиметров от лица.

«Латералис», - я знала, что он обращался ко мне, хоть это странное слово и не было моим именем.

Начался обратный отсчет. Люди рядом со мной заняли позицию, как перед стартом. Мое тело неистово требовало сделать то же самое, и я подчинилась. От того, насколько быстро я побегу, когда отсчет закончится, зависела моя жизнь.

…6, 5, 4, 3, 2, 1…

Ворота поднялись, и сотни людей бросились бежать. Их костюмы тотчас же заискрились, аккумулируя энергию.

«Батарейки», - пронеслось в моей голове. Тао Ли предупреждал, что часть сознания моего воплощения продолжит посылать информацию. «Этот странный защитный рефлекс спас немало жизней», - говорил он.

— Латералис!!! — на это раз голос командира раздавался прямо из дрона, нависшего прямо над моей мной. — Какого черта ты встала?!

Оказывается только я стояла на месте; все остальные были уже далеко. Шаг, второй, третий. Тело моего воплощения прекрасно знало, что надо делать. В своей прежней жизни я мало передвигалась на своих двоих. Последний забег случился пару дней назад, и закончился он доблестным прыжком с балкона. Но здесь… черт, разве законно было получать о бега столько удовольствия?

Данное мне тело было легким и сильным. Я ощущала каждую мышцу, наслаждалась каждым вдохом, а костюм искрился также ярко как и у остальных, словно я была фотоном, воплощенной световой энергией.

У каждого бегуна была своя дорожка, отделенная от остальных невысоким бортиком. Я могла видеть, как играют мышцы на теле крупного темнокожего парня, что бежит рядом. В его груди светился ярчайший словно звезда фонарь. Точно такой же был у всех остальных, включая меня. Выглядели мы как люди, но многое в нашем облике было словно искусственно заточено под определенную функцию. Сбор и накопление энергии — именно это приходило мне в голову.

Тогда как мой мир и Нова Соуль в частности базировался на воспитании отдельного человека как личности (речь о потребителях, конечно), здесь границы явно были стерты. Многие люди были похожи между собой как братья или клоны; винтики одной машины, электроды в суперкомпьютере — все мы делали свое дело, вот только непонятно во имя чего. Или кого.

Вжух! Вжух! Вжух! Перед первыми бегунами с шумом захлопывались ворота-заслонки. Они падали на дорожки откуда-то сверху, из черноты потолка, словно гильотины. Интуиция подсказывала, что мы находились в неком огромном здании, нет, не так: внутри системы. Винтики в необозримом гигантском механизме.

Я поднажала, чтобы успеть до того, как заслонка упадет в очередной раз, но кто-то окликнул меня сзади.

— Латеральная, ты чего? Самоубийца?! — меня нагнал невысокий крепкий парень с ёжиком на голове.

— А в чем дело? — удивилась я. — Просто бегу за всеми…

Парень взглянул на меня словно на тронувшуюся умом.

— Это же максима, — сказал он, делая ударение на первый слог. — А ты знай свое место, ладно?

Он хлопнул меня по плечу и побежал дальше. Последняя фраза не была издевкой, скорее, предупреждением не высовываться. Я оглянулась и увидела, как за мной бегут еще полсотни людей. Но в отличие от диких скоростей максима, их бег был спокойным и даже неторопливым. Похоже, я начала понимать, что к чему.

Мы относились к разным типам. Почти все максима, которых мне удалось разглядеть, были по-спринтерски мощными, как тот темнокожий парень. Позади плелись самые настоящие стайеры — худосочные и невысокие. Ну а я была неким усредненным вариантом; к тому же мой путь почему-то был проложен по дуге: он обходил дорожки для центральных бегунов сбоку, что значительно увеличивало протяженность дистанции. Ну да ладно, я ведь тут на время, если верить Тао.

Хотелось пообщаться с кем-то еще, но все были заняты бегом.

«Неужели бег — это все, что они делают?» — удивилась я, но в это мгновение меня нагнал еще одни дрон.

— Последнее предупреждение, латералис Харпер дзета-8!!! — голос вездесущего командира раздался из его динамиков. — Или ты бежишь, или мы обнуляем тебя.

Дальше последовал разряд тока, который пронзил мое тело от макушки до пят. Звезда на груди несколько раз судорожно вспыхнула, словно ее закоротило.

— Не знаете разницу между предупреждением и наказанием? — процедила я сквозь зубы. Зато теперь мне было известно мое имя: латералис Харпер… что там дальше? Неважно. Слово «обнулили» мне очень не понравилось, и вмиг заставило подняться на ноги. Придя в себя после предупреждающего разряда, я побежала дальше по следу из светящихся стрелок.

«Интересно, сколько времени прошло?» — подумала я. Не то чтобы мне хотелось вернуться назад в свое слабое, измученное ломкой тело, просто тридцать минут по моим внутренним подсчетам уже давно истекли.

Обогнув центральные дорожки по параболе, я нырнула в небольшой туннель. Дорога уходила вниз, и бежать стало легче. Сама того не заметив, я набрала приличную скорость, и теперь мой костюм горел, словно оперение феникса.

«Значит мое тело способно аккумулировать энергию, ясно», - пронеслось в моей голове. Мысли были четкими, не затуманенными, словно камешки на дне прозрачной как стекло речки. Наверняка образ жизни местных homo sapiens был далек от стимуляторов и антидепрессантов, коих в нашем мире было в избытке. В чем-то я даже завидовала своему воплощению, но самое главное открытие этого мира было еще впереди.

В очередном туннеле не было света, за исключением искрящихся нитей, пронизывающих мое тело и тела других бегунов. На мгновение я замерла, чтобы глубоко вдохнуть и насладиться этим мраком и тишиной, которую нарушал лишь топот шагов. В этот момент я всецело верила Тао Ли, о том, что это было другое измерение: в нашем мире так тихо просто не могло быть. Вероятно, мои слуховые рецепторы были отравлены шумом города, словно ядом, но у Харпер они были восприимчивыми, способными различать любые отзвуки и полутона.

Неожиданно в размеренный шелест подошв ворвался быстрый как пулеметная очередь топот максима. Одна группа вывалилась из бокового рукава туннеля, и теперь спринтеры бежали рядом с нами. Поползли уважительные шепотки о том, что максима заходили на второй круг. Их определенно ценили здесь и ими восхищались.

Вдруг, сама не осознавая того, что делаю, я вырвалась вперед, обгоняя своих соседей по бегу. Рывок дался мне тяжело, наверняка Харпер привыкла к умеренной нагрузке, не выходящей за пределы возможностей ее тела. Догнав одного из максима, я крикнула:

— Куда вы бежите?

Никто не ответил. Никто даже не посмотрел в мою сторону, и это было обидно.

— Можно мне с вами? — снова крикнула я, чувствуя как беспощадно сбивается дыхание.

Впереди снова защелками заслонки, поглощая максима одного за другим.

— Что там впереди?! — в отчаяний крикнула я, чуть не сбив с ног высокого мускулистого парня.

Он хотел отбросить меня, точно надоедливую шавку — настолько грозен был его взгляд. Но быстро смягчился, увидев с какой мольбой я смотрю на него.

— Мы бежим через центр земли. На поверхность, — произнес максима.

— На поверхность?! — повторила я. Да это же то, что мне надо! — Мне нужно с вами!

Рядом раздался заливистый смех, принадлежавший поджарой девушке с короткой стрижкой.

— Что для максима удовольствие, то для латералис — смерть, — сказала она, и умчалась, искрясь голубым и зеленым светом.

Проводив девушку недобрым взглядом, я вновь обратилась к парню:

— Как твое имя?

Секунду он колебался, но потом понял, что я не отстану.

— Максима Эксл альфа-1.

Да что у них тут за система имен?! Ладно, надо запомнить… Я взглянула за спину парня и побледнела: три огромных рукастых дрона неслись к нам, зловеще мигая красными глазками.

— Убегай, Эксл, — шепнула я, — Это за мной.

Максима бросил на меня полный сочувствия взгляд: видать, по здешним меркам я сильно провинилась, нарушив выверенную систему. Надеюсь, жизнь Харпер не станет после этого слишком уж дерьмовой?

Обнуление было быстрым и довольно болезненным процессом. Два робота подхватили меня под плечи, а третий вытащил ту самую светящуюся звезду из моей груди. Это было также больно, как тащить зуб без анестезии. Да что там, десять зубов! В тот же момент я ощутила, как жизненные силы начали стремительно покидать меня. «Звезда» оказалась коротким стержнем, состоящим из плотной мерцающей субстанции. Роботы бережно поместили «батарейку» в специальное хранилище, ну а меня — обессиленную и неспособную пошевелить и рукой — подняли вверх и понесли куда-то в темноту.

Бегуны останавливались и смотрели на меня с сочувствием, но вскоре один за другим возвращались к бегу. Смутьянка была наказана, и равновесие восстановилось.

Я смогла склонить голову набок, так, чтобы увидеть свою грудь. Мной двигало нездоровое любопытство, желание посмотреть, что же там, на месте фонаря. Но там не было ничего. Сквозная дыра, размером с апельсин, словно кто-то выстрелил в меня из базуки. Это привело меня в такой неописуемый ужас, что я потеряла сознание.

* * *

— Ты вернулась быстро.

— Быстро?! Мне показалось, прошла целая вечность.

Из окна каморки все также несло рыбой, пол был шершавым и холодным, но в моей груди — и это грело душу — больше не было зияющей пустоты.

— Черт, я и забыл! — Тао Ли хлопнул себя по лбу. — Там время бежит по другому. Ты провела там целый час, а здесь, посмотри, прошло всего двадцать минут.

Он показал мне циферблат своих электронных часов.

— C ума сойти, — произнесла я, потирая грудь в том, месте, где у Харпер была пробоина. — Неужели все это… было по-настоящему?

— Более чем, — хмыкнул киборг. — Лучше чем нативки, не правда ли?

Я скривилась, дескать: «спорный вопрос». Затем взглянула на свои запястья: на них все еще виднелись отметины от ремней, которыми Ли пристегнул меня. Увидев немой вопрос в моих глазах, он поспешил объяснить.

— Я сделал это на случай, если нейроингибирование не сработает.

Да. Точно. Он рассказывал, что вторая личность подавляется при помощи волн НОМАДа.

— С некоторыми воплощениями из мира супероми у нас случались… осечки, — я заметила, что мужчина тщательно подбирает слова. — Ингибирование действовало не в полной мере…

— Она что, приходила в себя?! — я ужаснулась, представив как мое тело бьется в ремнях, а Харпер, та самая Латералис Харпер, чье тело я так безжалостно захватила, сходит с ума от отчаяния.

Но Тао Ли успокоил меня:

— Нет, с дзетой-8 проблем не возникло.

Я вновь посмотрела на свои руки, испещренные темными венами-спрутами. Наверное они так и останулся до конца, как напоминание о болезни, навсегда переигравшей мою жизнь. Я представила, насколько это должно быть ужасно: попасть из сильного здорового тела в тело человека, хоть и не умирающего больше, но слабого и изможденного.

— Поняла, что тебе нужно сделать? — деловой тон Ли вернул меня на землю.

— Попасть на поверхность… но это могут только максима, — я развела руками. — Мне нужно было родится максима.

— Чтобы быть максима нужно родится максима, — Тао затянулся, и к запаху рыбы добавился зловонный запах сигарет — Но ты, Лин, станешь первым исключением из правил.

 

Глава 10

Харпер дзета-8

Лифт стремительно падал вниз. На этот раз я попала в тело Харпер спустя три дня после случившегося. Три дня по меркам вселенной супероми. Но сегодня я знала о мире значительно больше.

«Я хотел, чтобы ты увидела все своими глазами. Чтобы поверила. Это лучше любых рассказов», - так сказал мне господин Тао Ли, и был абсолютно прав. Если бы он заранее сообщил мне о том, что следующие несколько месяцев я проведу в теле человека-батарейки, я бы сбежала от него, наплевав на лекарство.

Но Харпер была даже не батарейкой, а всего лишь проводником. Она и еще миллион других человекоподобных существ, могли накапливать энергию, полученную в результате бега. В этом им помогали эргокостюмы, облегающие, точно вторая кожа. Латералис, фронталис, супериор и максима аккумулировали энергию в специальные капсулы — те самые звезды на груди. Вечером они отдавали накопленную в течении рабочего дня энергию другим существам — безраздельным владельцам этого мира — и если повезет, оставляли себе самую малость. Ровно столько, сколько нужно для реализации банальных бытовых потребностей.

Когда Харпер нарушила устав, оказавшись бежать по заданной траектории, ее энергию собрали до нуля. Выжали словно лимон, высосали словно устрицу. Двое суток она неподвижно провалялась на складе, пока один сердобольный супериор (тот самый парень с ёжиком) не поделился с ней энергией, необходимой для старта.

И если мне, чтобы стать потребителем, нужно было всего лишь скрыть правду о своем рождении, Харпер, чтобы стать полноценным максима, предстояло изменить саму свою природу.

Я вышла на минус двести третьем этаже и прислонилась к стеклу, отделявшему шахту лифта от города. Перед моим взглядом раскинулись поля для сбора энергии, проложенные через центр земли. Сотни супероми бежали по заданным траекториям, и точки в их груди напоминали рой звезд в темном небе.

Супероми — удивительнейшие из homo sapiens — находились во власти могущественных существ, которых, тем не менее, не видел ни Тао Ли, ни кто-либо другой. По какой-то причине они не могли самостоятельно получать энергию, поэтому использовали людей в качестве проводников. Мы могли слышать лишь голоса командиров и видеть дронов, которыми они управляли, но никто и никогда не встречался с хозяевами лицом к лицу.

Как я уже и сама догадалась, каждая группа супероми имела свои генетические особенности, из которых ярче всего выделялись максима. Их мышечные волокна сокращались быстрее, чем у всех остальных, плюс этот вид был выносливее и сообразительнее, нежели другие. С другой стороны, фронталис могли работать почти без устали: их использовали, когда требовалось получить больше энергии, чем обычно. Супериор могли обмениваться энергией с другими людьми, а латералис имели повышенную ёмкость батарей. Обо всем этом я узнала от Тао Ли — он давно изучал мир людей-батареек и составил свою классификацию.

И все же, в теории можно было перейти из одной группы в другую. Вот только вернуться обратно уже не получится: мозг супероми перепрошивали таким образом, что он начинал считать себя представителем другой группы, словно так и было всегда. В этом был большой плюс для Харпер: если сегодня ее тело выдержит нагрузку максима, ее перепрограммируют, и уже завтра она будет равняться на лучших бегунов, словно принадлежит к ним по праву рождения.

Ну а если не выдержит… я просто перестану «играть в эту игру», как выразился Ли. Дважды перепрошивку не делают — разум попросту не справится с такой нагрузкой. Собственно, именно поэтому я сейчас и была здесь: Тао Ли был тем, кто не смог адаптироваться к скоростям максима и попытался вернуться обратно. Он не любил говорить о своей неудаче, но я понимала, что его смерть была запрограммированной неудачей.

— Имя? — сухо спросил меня лидер максима по имени Сивил бета-9. До старта оставалось меньше пяти минут, и основная часть группы уже вышла на построение. Я же ворвалась в их ровный строй, словно залетный голубь в стаю ворон, да еще и с распоряжением командира, которое зачитала с удовольствием.

— Ты переводишься к нам по собственному желанию? — уточнил Сивил, словно не мог поверить своим ушам.

— Так точно, — кивнула я, ловя раздраженные взгляды. Максима не бросали своих во время задания, что бы ни случилось, и меня заранее сочли обузой.

Сивил нахмурился и придвинулся ко мне почти вплотную:

— На твоем месте, латеральная, я бы бежал отсюда как можно быстрее, — процедил он, сканируя меня гневным взглядом.

— Хочешь поменяться местами? — весело выпалила я. — Я стану максима, а ты — латералис.

Из строя послышались смешки.

— На место! — рявкнул Сивил, указывая пальцем в край шеренги. Я послушно встала куда сказано, не стирая с лица счастливой улыбки. Впрочем, Сивил ничего не смог бы мне сделать: приказ командира никто не обсуждает, даже лиды.

На этот раз Тао Ли не выставил таймер автоматического возвращения. Это было опасно, но раз уж мы затеяли эту авантюру, я должна была идти до конца. Недопустимо было бросать тело Харпер на середине незнакомой дистанции.

Начался обратный отсчет, и максима, все как один, подобрались и опустились ближе к полу. Ощутив как неистово грохочут в моей голове цифры, произнесенные голосом невидимого командира, я подчинилась своим рефлексам, и сделала тоже самое. Ладонь на земле, мышцы готовы взорваться, а тело — ринуться вперед.

…6, 5, 4…

Всевидящие дроны скользили над нами, высматривая пробелы в строю. Они знают, что сегодня я, Харпер дзета-8, на новом месте, и они уже списали меня со счетов, как выработанный материал. Хозяева знают, что такой слабачке как я не выдержать дистанцию максима, но запретить мне переход — означать лишить супероми своего единственного права на самоопределение. Посеять смуту.

Неожиданно я ощутила на себе чей-то пристальный взгляд. Девушка, моя точная копия, стояла на том же месте, что и я когда-то. То же каре, те же большие глаза и отрешенный взгляд. Новая латералис… вместо меня. Быстро же они вырастили клона, или — кто знает — просто взяли со склада нового.

Отсчет окончился, и волна супероми хлынула вперед, растекаясь по своим дорожкам, словно кровь по венам. Звезда засияла в моей груди, и я почувствовала, что если сегодня я одержу победу, то стану уникальной супероми — способной накапливать больше энергии, чем все остальные максима.

— Не отставай, латералис!

— Меня зовут… Харпер! — в десятый раз крикнула я, и тут же пожалела: воздух вылетел из легких, и бежать стало в разы труднее. Ежу было понятно, что трасса сложна для меня, так нет, каждый максима счел своим долгом указать мне на это, попутно назвав «латералис».

Я плелась последней. Легкие резало от боли, а каждое новое ускорение вызывало приступ тошноты.

«Я не выдержу, я сдохну…» — пульсировало в голове. И все-таки я продолжала бежать. Вопреки усталости и насмешкам, вопреки боли и здравому смыслу.

Очередной максима поравнялся со мной, но я продолжала тупо глядеть перед собой. Что бы он ни сказал сейчас, я не буду реагировать. Хватит. Равномерно дышать сейчас гораздо важнее.

— Продержись еще километр, Харпер, — это была молодая девушка. Ее светлые волосы были собраны в хвост, который подпрыгивал при каждом шаге. — Перед катакомбами у нас обычно привал и планёрка.

«Планёрка? Серьезно?!» — я с изумлением посмотрела на максима, но та лишь улыбнулась и кивнула в ответ. У латералис не было ничего подобного, как и у других второстепенных супероми.

Девушка прибавила скорость, а я почувствовала, как у меня открылось второе дыхание. Бежать стало гораздо легче, когда на горизонте замаячил конец, ну ладно — хотя бы передышка! На последнем километре я даже догнала первых бегунов, но этот рывок вызвал у максима только насмешки. Ничего, эти самодовольные ублюдки еще узнают меня!

— По предварительным данным в катакомбах сегодня спокойно, — произнес Сивил бета-9, раздавая что-то наподобие энергетических батончиков. — Зато в шахтах штормит.

«Что это значит?!» — подумала я. Судя по лицам, остальным все было ясно: первая новость хорошая, а вторая не очень.

— Еще не поздно повернуть назад, — обратился ко мне максима с пробивающейся сединой на висках.

— Нет, я не вернусь, — я категорически покачала головой. — Пол трассы уже пройдено.

Супероми рассмеялись, серьезным остался только Эксл альфа-1.

— Самая легкая часть трассы позади, — уточнила та самая поджарая девушка с короткой стрижкой. Она не понравилась мне еще в первую встречу. — Проще тебя прямо сейчас пристрелить. Шахты — это полоса препятствий над земным ядром, а катакомбы кишат плазмерами, и хоть Сивил сказал, что сегодня там спокойно, это еще не значит, что все доберутся до финиша целыми и невредимыми.

Мне хорошо знаком такой тип людей. Они выбирают себе жертву и унижают ее на глазах у всех. Это своего рода самоутверждение, но на самом деле эти люди жалки.

— Тогда не иди, если ты боишься, — сказала я, глядя ей прямо в глаза. Девушка оцепенела от моей наглости, а я продолжала есть батончик, как ни в чем не бывало.

— Шторм минуем быстро и без потерь, — продолжал вещать Сивил, обходя всех пристальным взглядом. — Харпер.

Мое имя в его устах звучало резко и жестко.

— Ты будешь бежать по середине. Если вдруг оборвешься, позади идущие тебя вытащат.

— Вот еще! — перебила лидера поджарая. — Может, мы ей еще и задницу вытирать будем?

Я чуть не покатилась от смеха: настолько смешным и растерянным было ее лицо в гневе. Надо же, оказывается можно довести человека до белого каления самим фактом того, что ты не такой как все.

— Уймись, Дженезис сигма-13, - проворчал Эксл. — Харпер дзета-8 теперь часть команды.

Дженезис закатила глаза, а я мысленно расцеловала Эксла. Хотя, будь моя воля, я бы сделала это по-настоящему.

— Так, нам пора, — Сивил сверился с часами. — Катакомбы проходим как обычно: первая группа отвлекает плазмеров в техническом туннеле, вторая — проходит одним рывком. Никого не бросаем, глупостей не делаем.

Он еще раз пристально взглянул на Дженезис, а затем на меня. Затем подошел и протянул странного вида оружие, напоминающее маленький водяной пистолет.

— На случай, если плазмеры прижмут, — произнес он, не удосужившись объяснить, кто такие плазмеры. Я молча взяла пистолет и положила в маленькую нагрудную сумку, молясь о том, чтобы он так и остался лежать там. В нативных играх мне не раз приходилось сражаться со всякого рода чудовищами, но здесь все было по-настоящему. На этот раз у меня было живое тело, которое дышало, ело, могло испытывать влечение и страх. И мне было страшно, черт возьми, мне было так страшно, что пальцы отбивали барабанную дробь на стальном корпусе зачем-то врученного мне оружия.

Заметив это, Дженезис не упустила шанса поиздеваться:

— Могу облегчить тебе страдания, латеральная…

В этот момент пистолет, принадлежавший светловолосой девушке, оказался возле ее виска.

— Правом, данным мне командиром, я запрещаю тебе разговаривать с Харпер, а также отвлекать ее каким-либо образом, — произнесла она, и сигма-13 заскрипела зубами. — Ты все поняла?

— Да, Рания.

Мы встретились глазами: черноглазая бегунья, не приемлющая, когда люди находятся не на своем месте и я, игрок из другого мира, не имеющих за душой ничего, кроме своих способностей. Возможно, при других обстоятельствах мы подружились бы. Возможно, в нашем мире ее воплощение живет рядом со мной и ходит теми же дорогами, что я и. Осознав, что все относительно, я участливо улыбнулась ей, как бы говоря: «Прости, подруга, так вышло, что мы здесь враги». И, возможно мне показалось, но губы Дженезис тоже дрогнули в понимающей улыбке.

Прозвучал сигнал Сивила, и максима двинулись в путь. С этого момента и до самого финиша больше не имело значения, кто прав, кто виноват. Кто лидер, а кто залетный. Мы могли рассчитывать только на свои способности, на свою скорость. Трасса вела вниз, и одного супероми за другим поглощала душная тьма, из которой был только один выход — там, на другой стороне планеты. Поэтому, сжав зубы и выбросив из головы все мысли, я пустилась бежать…

* * *

В пещере становилось все холоднее и холоднее. Последнее солнце Димитрий село, и на «Райскую Обитель» опустилась морозная двадцати часовая ночь. РУТ-81 сделала паузу в своем рассказе и посмотрела вверх, где в полном звезд небе всходила последняя из тринадцати лун. Она освещала руины погибшей цивилизации, заставляя обломки камни отбрасывать острые зловещие тени. Лунный свет попадал даже сюда, таинственный и пугающий, но не жестокий. Эта планета не была жестокой, несмотря на адское пекло днем и лютый холод ночью, просто они, два андроида-мусорщика, совершили непростительную ошибку, сунувшись спасать своего копателя в одиночку.

— ТиТ-5, ты как? — спросила она.

Андроид не ответил, и РУТ испуганно принялась трясти его.

— Я жив, просто… задремал, — признался он, и тут же добавил. — Но я слушал твой рассказ, от начала до конца!

РУТ-81 засмеялась. Она так увлеклась своей историей, что забыла обо всем на свете, а ведь ее напарнику сейчас как никогда нужна была поддержка.

— Кажется, репликаторы закончили работу, — ТиТ-5 попытался подняться. И, к счастью, ему это удалось.

— Я снова могу двигаться! — андроид несколько раз сжал и разжал пальцы рук. — Твоя история вдохнула в меня жизнь!

Мусорщица только отмахнулась. Да, одной проблемой стало меньше, но они по-прежнему находились в чертовой дыре, без Верзилы, без связи и даже без тросов.

— Похоже, наш единственный выход там? — ТиТ-5 посветил фонариком в боковое ответвление туннеля. Его напарница молча кивнула. — Тогда предлагаю разобраться с этим как можно быстрее и вернуться домой.

Андроиды шагали друг за другом, практически наощупь. Их глаза могли видеть в темноте, но без сканеров приходилось плохо. РУТ-81 провела ладонью по стене пещеры и почувствовала, как холод сковал свежевыкопанную землю. Значит ночью планета промерзала на многие метры вглубь. Мусорщица не чувствовала холода, пока не чувствовала — до поры до времени АПИ компенсировали перепад температур. С осторожностью шагая след в след за своим напарником, она вспоминала как сотню жизней назад мчалась, сломя голову, через центр планеты. Земное ядро полыхало, выбрасывая пламенеющие раструбы, и горячий воздух закручивался в смерчи, что раскачивали хлипкий мостик под ногами супероми.

Она не рассказала Писателю как миновав шахты, столкнулась лицом к лицу с плазмерами — мерзкими тварями из катакомб, напоминающими комки слизи. Быстроходные и впитывающие в себя все живое, они сожрали Орензон тау-5, не оставив от нее даже мокрого места. Но Харпер не растерялась и уничтожила одного из плазмеров при помощи своего карборасщепителя. Второго прикончил Эксл альфа-1.

РУТ-81 усмехнулась в темноту. Она не станет рассказывать Писателю о своем романе с Экслом, потому что…. потому что, это было давно и даже не с ней, а с Харпер дзетой-8.

— О, нет, — простонал ТиТ-5, глядя вперед. РУТ-81 присмотрелась и увидела то, отчего ее сердце болезненно сжалось: Верзила. В разобранном виде.

Андроид кинулся к роботу-копателю, но напарница резко остановила его.

— Это ловушка. Они могут быть поблизости.

Словно в подтверждение ее слов, несколько высокочастотных, напоминающих дельфиньи, криков раздались в глубине подземных туннелей. Так общались твари из пустошей — варны неоднократно включали записи их переговоров на курсах спецподготовки. Но сейчас, когда ТиТ-5 услышал эти крики вживую, животный страх затопил его сознание жаркой волной.

— Я не могу бросить его здесь, — сжав зубы андроид высвободился из рук напарницы. — Твари забрали только батареи, верно? Карта памяти им не нужна…

Карта памяти несла в себе личность Верзилы. Весь его юмор, остроты, знания о работе и не только, были записаны на этой крохотной флешке, и если крикуны не унесли ее с собой — Верзилу можно было восстановить.

ТиТ-5 принялся шарить в обломках их боевого товарища, но РУТ-81 просто не могла заставить себя делать то же самое. От вида обезглавленного, растоптанного робота на ее глазах наворачивались слезы. Слезы, которые никогда не прольются, ведь у мусорщиков нет слезных желез. Тем хуже: эта боль укоренится в душе, прорастет словно метастаз через все тело. Только крик мог облегчить эту боль, но сейчас кричать было нельзя, ведь тогда твари слетятся как мухи на мед.

— Нашел! — не радостно, но облегченно произнес ТиТ-5.

— Тогда бежим! — почти выкрикнула РУТ-81.

Андроиды дружно бросились бежать к месту падения, а затем точно так же, не сговариваясь, принялись карабкаться вверх по стене пещеры. Страховки больше не было, но перспектива быть схваченными тварями, разобравшими Верзилу на запчасти, гнала их наверх, под свет луны к спасительному челноку. ТиТ-5 понимал, что его тело не выдержит, если он еще раз упадет вниз, но глядя на то, как уверенно поднимается РУТ-81, верил, что хотя бы один из них должен спастись.

— Рут, держи, — сказал он, протягивая ей карту памяти. — На случай, если я…

Снизу послышались режущие уши крики стервятников.

— Заткнись и лезь дальше, — отрезала напарница. — Сам отдашь!

ТиТ-5 не стал спорить. После того, как он узнал о Лин Чжин Хо, его уважение к РУТ-81 вознеслось до уровня восхищения. Он не мог показать себя трусом, готовым сдаться при первой же опасности, поэтому прочно вцепился в выступающие камни и дал себе слово добраться до верха, что бы ни случилось.

Обледенелая земля и порывы ветра говорили о том, что выход совсем близко. Так и есть — еще пара самых тяжелых отвесных метров — и первый андроид выкарабкался из тьмы под свет тринадцати лун. Выбравшись сама, РУТ-81 помогла выбраться напарнику, но это был еще не конец. Мусорщиков ожидала дикая гонка по скользкой поверхности обледенелых барханов. Они не знали, будут ли твари преследовать их, но торопиться все же стоило — температура продолжала падать, и хоть тела андроидов и были приспособлены к холоду, долгое пребывание на поверхности в минус пятьдесят градусов цельсия было опасно для их органических систем.

— Как же, черт возьми, холодно! — радостно произнес ТиТ-5. Радостно — оттого, что все же выбрался живым.

— Зато связь теперь работает, — РУТ-81 не теряла времени на болтовню. Она активировала замерзший за шесть часов челнок, и теперь тот готовился к взлету. — Потом согреешься, приятель, забирай нас!

Автопилот не был снабжен искусственным интеллектом, но РУТ-81 любила разговаривать с техникой, даже если та не понимала ее.

— Десять минут до взлета, — безэмоционально сообщила система, и РУТ-81 отборно выругалась.

— За это время мы тут подохнем! — крикнула она в ледяную ночь.

— Здесь оставаться нельзя, — хлопнул напарницу по плечу ТиТ-5. — Бежим навстречу, заодно и согреемся.

Андроиды ушли очень вовремя: через две минуты после того, как они скрылись за ближайшим камнем, трое падальщиков вылезло из дыры, поглотившей Верзилу.

Они не торопились: знали, что один из мусорщиков ранен, и сможет полноценно подлатать свое тело только на корабле. Высокие, одетые в лохмотья, твари из пустоши передвигались по наледи легко и изящно. Эта дикая планета была их территорией: никакой мороз был не страшен им, облаченным в меха и шкуры. Падальщики привыкли выживать и знали как гнать свою добычу. Именно поэтому они не спешили, дав андроидам приличную фору.

Им не нужны были слова, чтобы общаться. Высокочастотные крики — ни что иное как средство устрашения. Конечно, твари могли взять мусорщиков еще в пещере, которую сами же выкопали, но у вожака были более глобальные планы.

Робот-копатель был хорош — его батарей хватило бы им на много холодных ночей. Но зачем останавливаться на достигнутом, если можно взять себе и челнок тоже? Движок прослужит им еще долго, обогревая не одну семью падальщиков. Ну а полуорганики… что ж, они просто оказались не в том месте и не в то время.

— ТиТ-5, быстрее! — крикнула РУТ-81. Надвигалась снежная буря, и идти становилось все труднее и труднее. Да еще и напарник как назло еле тащился позади.

Спрятавшись от ветра за огромный валун, мусорщица огляделась по сторонам. Планета изменилась до неузнаваемости: на месте песчаных барханов простиралось бесконечное скованное льдом море. Станция, зависшая на орбите, была почти не видна из-за метели, и лишь далекие огни в небе мучительно напоминали о доме.

РУТ-81 усиленно вглядывалась в даль: не появится ли на горизонте их спасительный челнок. Но даже с ее усиленным зрением разглядеть что-то в такую метель было практически невозможно. В этот момент позади нее ТиТ-5 опустился на одно колено.

— Похоже, наниты не до конца собрали меня, — прохрипел он. Радужка светодиодных глаз андроида была совсем светлой — это означало, что он испытывал сильную боль.

— Всего несколько метров, Ян! — произнесла РУТ-81, склонившись к нему.

ТиТ-5 поднял глаза: напарница назвала его именем из прошлого, и это придало сил.

«Я дойду».

В этот момент из-за холма сияющий огнями, словно новогодняя елка, поднялся челнок. Он прилетел за ними, и теперь он отвезет их домой. На станцию, где другие мусорщики уже поужинали и теперь играют в нарды в гостиной.

РУТ-81 облегченно рассмеялась. Она помогла напарнику подняться, и теперь они вместе готовы были ступить на борт челнока.

В этот момент за их спиной раздалась серия коротких выстрелов. ТиТ-5 отреагировал первым и, сбив с ног напарницу, ничком упал на землю. Стрелял один из падальщиков: он продолжал следить за челноком сквозь оптический прицел своего оружия. А челнок… челнок падал, по спирали опускаясь на обледенелую землю.

— Нет! — прошептала РУТ-81, провожая корабль взглядом, полным отчаяния.

Бу-буум! При соприкосновении с землей, челнок рассыпался на обломки, но не взорвался — должны быть снайпер идеально рассчитал степень урона.

— Похоже, они нас не видят… уходим! — прошептал ТиТ-5 внимательно наблюдая за тем, как трое тварей бросились к упавшему летательному аппарату. Ползком они двинулись прочь от места падения, но идти больше было некуда.

Очевидно, что все экипажи давно вернулись на станцию. Можно было бы связаться с кем-нибудь, да хотя бы с тем же Иваром, и, получив нагоняй, дождаться помощи. Вот только без обогрева мусорщикам не продержаться на планете дольше тридцати минут. Все их попытки бороться с суровым положением вещей, были жалкими.

Впрочем, это уже не имело значения. Не пройдя и двух метров, ТиТ-5 ощутил, как на его тело опустилась тонкая почти невесомая сеть. Он коснулся ее — и двух фаланг на правой руке как не бывало.

— Не шевелитесь, это в ваших интересах, — произнес сухой роботизированный голос одного из тварей. Но ТиТ-5 уже понял, что это были за путы: ультратонкая паутина — изобретение варнов, которое твари, судя по всему, позаимствовали для ловли мусорщиков.

— Это они? — спросил второй падальщиков, ткнув РУТ-81 стволом автомата.

— Они, — отозвался первый. — Вожак будет рад долгожданным гостям.

 

Глава 11

Максима

Похоже, это был конец.

Андроиды шли по катакомбам с давящими низкими потолками, а в спину им упирались стволы автоматов.

«По крайней мере, здесь теплее, чем снаружи», - думал про себя ТиТ-5. Пару минут назад АПИ доложил ему, что несколько сегментов спинного мозга так и не удалось восстановить. Его механическое тело было впорядке, но вот органическое… Огромными усилиями ТиТ-5 заставлял себя не хромать и вообще держаться молодцом, но медленно немеющие пальцы на ногах давали понять, что он долго не протянет.

«Я ничего не скажу, Рут. Она не должна терять надежду, что мы выберемся живыми», - думал он.

Падальщики не разговаривали. Их лиц было почти не видно из-за толстых меховых капюшонов и крупных линз на глазах, но сомнений в том, что они были органиками, у андроидов не возникало.

«Значит, эти твари априори слабее нас», - думала РУТ-81, искоса поглядывая на конвоиров. — «Но нас всего двои и, к сожалению, мы находимся в их владениях».

Последняя мысль была верной. Падальщики вели андроидов вглубь планеты, нет, не к ядру, но определенно глубже, чем мусорщики когда-либо осмеливались копать. Когда их короткое путешествие наконец закончилось, ТиТ-5 и РУТ-81 оказались посреди странной арены, протяженностью несколько километров в диаметре.

— Добро пожаловать в пустоши, — сказал один из тварей, толкая мусорщков вперед.

То, что ТиТ-5 вначале принял за трибуны, оказалось домами, построенными настолько близко друг к другу, что из окон одного дома было рукой подать до двери второго. Еще один странный мир, в котором обитали не менее странные существа.

ТиТ-5 заметил небольшую группу высоких, длинношеих созданий и серо-голубой гладкой кожей, точно у дельфинов. Их большие раскосые глаза отливали янтарем, а движения была плавными и легкими, словно они двигались в воде.

Он толкнул РУТ-81 и указал на группу таких существ: мужского и женского пола с детьми разных возрастов.

— Аборигены, — шепнула РУТ-81. — Жители этой планеты, те, что пришли после гибели первой цивилизации.

Андроид ничего не слышал о них. На курсах спецподготовки мусорщиков, варны много рассказывали о первых людях, населявших планету. О том, как они жрали, гадили и отравляли свой родной дом, пока не погрязли в горах мусора и пыли. Но об этих красивых созданиях, основавших свой мир глубоко под землей, варны умалчивали.

— Откуда ты знаешь о них? Ведь нам ничего… — начал ТиТ-5, но падальщик больно ткнул его в спину.

— Не разговаривать! Владыка ждет, — произнес один из падальщиков, продолжая вести андроидов вперед.

Если эти прекрасные серо-голубые создания — коренное население подземного мира, то кто тогда твари? Их телохранители? Хозяева? Захватчики? Не похоже было, что здесь шла война: все эти маленькие домики, теплицы с прозрачной круглой крышей, колодец посреди площади, десятки играющих детей — больше напоминали пасторальные пейзажи из книжек о колонизаторах Марса, чем раздираемый враждой мирок.

— Будете сидеть здесь, а потом пойдем к владыке, — один из конвоиров указал мусорщикам на неглубокие ямы, закрывающиеся смехотворной решеткой из деревянных кольев. Просидеть там, согнувшись в три погибели бог знает сколько времени было перспективой весьма сомнительной, поэтому ТиТ-5 предложил:

— А может сразу пойдем к владыке? Раз он ждет?

Но вместо ответа андроид больно получил по голове прикладом. Что ж, по крайней мере, он попытался.

— Бежать бессмысленно, верно? — спросила РУТ-81, когда за ними закрылась дверь с деревянным частоколом вместо решетки.

— Куда уж нам, — ТиТ-5 потряс замок, завязывающийся на веревку. — Как в сейфе.

Напарница негромко рассмеялась, и от этого на душе у обоих потеплело.

— Рут, — начал было он, но в последний момент передумал. Правая нога онемела до колена, но ведь и они никуда не торопились. Не стоит расстраивать ее раньше времени. — Может ты закончишь свою историю?

Та лишь фыркнула.

— Нашел время и место. Сейчас придет этот владыка, и нам отрубят головы. Конец истории, — улыбка РУТ-81 превратилась в горькую усмешку.

Андроид лег на холодный глиняный пол и замолчал. Возможно она права. Но так не хотелось коротать эти, вероятно, последние минуты их жизни в молчании.

— Ты знаешь, а по-моему как раз сейчас самое подходящее время и место, — тихо сказал ТиТ-5.

РУТ-81 обернулась и посмотрела ему в глаза. Сложно было сказать, поняла она, что его тело отказывает или просто прониклась сказанной фразой, но, подумав еще пару секунд, девушка продолжила свою историю, словно они не потеряли Верзилу, не попали в плен и ожидали сейчас своей смертной казни.

Словно есть только здесь и сейчас.

— Так на чем я остановилась? Ах да…

* * *

Я стала максима.

На моем запястье теперь красовалось четыре полоски, а не две, как у латералис, но самое главное — мозг Харпер перепрошили таким образом, что она начала считать себя урожденной максима. Ну а я могла двигаться дальше. Теперь моей задачей было выбежать на поверхность, но вначале… вначале я решила немного отвлечься.

В комнате Эксла было темно. Максима имели право не экономить электроэнергию, но они все равно экономили. Глупо было понапрасну расходовать то, ради чего ты и твои соплеменники бегут изо дня в день. Перегорают точно устаревшие контакты электронной цепи. Разбиваются в шахтах и становятся пищей для плазмеров. Продолжать можно было сколько угодно, но суть оставалась неизменной: супероми были рабами, урожденными или завоеванными, но не пытавшимися бороться с этим. Все, что они могли изменить — это уменьшить расход электроэнергии, чтобы где-то в другом месте другой супероми мог оставить себе немного заряда, чтобы спокойно помыться.

— Ты не спишь? — спросила я своего немногословного любовника.

В темноте я увидела, как тот покачал головой.

— Строю стратегию, — отозвался он через минуту. — Нашего бега.

Бег — это все, о чем думал Эксл альфа-1. Он был лучшим максима во всех смыслах, и не потому что хотел этого. Просто «альфовость» была своейственно его природе, так же как темная кожа, жесткие волосы и удивительные светло-зеленые глаза.

Я встала с кровати и принялась натягивать свой костюм. Полоски заискрились слабым голубоватым светом — это означало, что энергии во мне оставалось совсем немного. Максима разрешалось оставлять себе гораздо больше заряда, чем другим супероми, но после сегодняшней ночи мы с Экслом были почти на нуле.

— Тебе нужно немного? — спросил он, заметив, что я едва свечусь.

— Нет, справлюсь, — улыбнулась я и подошла к зеркалу. В полумраке на меня смотрело довольно лицо молодой девушки. Харпер дзета-8 была моей ровесницей, по крайней мере внешне. Ее темные волосы были короткими на затылке и длинными впереди, а густая челка почти скрывала раскосые карие глаза.

— Что бывает с людьми на поверхности? — спросила я, глядя на обнаженного Эксла в отражение.

— С супероми?

— Да.

— Лучше тебе не думать об этом, — Эксл поднялся и тоже начал одеваться. Его костюм светился сильнее.

— Разве тебе никогда не было интересно, что там, на поверхности? — я подошла и взглянула в его светлые глаза.

— Нет, — отрезал он. Логика этого максима было понятна: он бежал, чтобы жить и точка. Все остальное лежало за чертой его нужд и потребностей. Но я-то была существом иного толка.

— Ладно, спрошу у Позиса дельта-5, - легкомысленно отозвалась я, и тут же столкнулась с сурово нахмуренной физиономией Эксла. Парни есть парни: стоит только намекнуть, что кто-то может быть осведомленнее (читай лучше) него, как все, включается гордость, ревность и жажда безраздельного обладания.

— Однажды мы все окажемся там, — сказал Эксл со вздохом. — Хозяева говорят, что это следующий этап для максима, но я считаю, что это означает смерть.

Я насторожилась. Прежде чем я выбегу на поверхность, мне нужно узнать о ней гораздо больше.

— Смерть? Что такого может быть на поверхности, что убило бы нас? — спросила я.

Вообще-то вариантов было множество: прямые солнечные лучи, радиация, хищные звери и растения, выделяющие яд, но все это было не то. Выражение лица Эксла говорило о том, что на поверхности супероми поджидает нечто поистине чудовище. Огромная плавильня, гигантские жернова, которые перемелют любого, великанские руки, мнущие человеческую плоть, словно пластилин, и превращающие ее в нечто новое, запредельное, противоестественное.

Я оторвалась от его выразительных глаз, и принялась рассматривать виртуальное окно, за которым плескался океан. Он не знал. Но узнать предстояло мне: именно таков был уговор с Тао Ли.

Часы на руке пропищали: пора было идти на старт. Эксл альфа-1 поцеловал меня напоследок, но это прикосновение не вызвало во мне ничего. Гораздо сильнее было предвкушение бега, опасности, возможности выйти за пределы трассы. Я была влюблена в мир супероми, сильнее, чем в кого-либо в своей жизни. Сильнее, чем в игры, ведь в играх на кону было всего лишь потраченное время, а здесь — жизнь живого существа. И, вероятно, моя психика.

Возвращение в свое тело было иным. Я почувствовала невероятную усталость, словно только что пробежала сотни километров. И если тело Харпер проделывало этот трюк каждый день, то мое тело развалилось бы уже на старте.

Тревогу усилило выражение лица Тао Ли, который как обычно сидел возле меня. Я посмотрела на свои руки, и заметила, что стянутые ремнями запястья кровоточат.

— Что… случилось?! — спросила я, и поразилась своему охрипшему голосу. Голосовые связки саднили, как если бы я битый час звала на помощь посреди Ледовитого океана.

— Она просыпалась, — сказал Ли, и тут же успокаивающе добавил: — Все в порядке, я ввел ей транквилизатор. Она ни о чем не вспомнит.

— Но разве… кхм… разве она может проснуться? — промямлила я, ощущая надвигающуюся панику.

— Такое случается крайне редко, — Ли подошел и отстегнул ремни. Истерзанные запястья заныли с новой силой.

«Она была здесь. Была в моем теле». Я вскочила с места и принялась метаться из угла в угол. В тесном каморке вдруг стало невыносимо душно, и я почувствовала, что мне просто необходимо выйти на свежий воздух.

— Сколько я провела здесь? — этот вопрос был неожиданным для меня самой.

— Двое суток. Двое с половиной, — взгляд Тао Ли вновь стал гипнотически спокойным. — Мы делали перерывы, ты помнишь?

Нет. Я ничего не помнила. По меркам супероми, я провела в их мире как минимум неделю — и это было против всяких правил.

— Мне нужно выйти на воздух, — слабо проговорила я. Благодаря Харпер я научилась слушать свое тело, и сейчас оно транслировало мне высшую степень физической и моральной усталости.

Тао Ли не стал настаивать продолжить подключение. Отперев дверь ключом, он взял меня под руку и вывел в оглушительно праздный мир Нова Соуля. Было раннее утро, и в клубе не было никого, кроме спящих за барной стойкой проституток-андроидов. Накаченный наркотиками священник валялся в углу, но и его сложно было назвать живым. Мы вышли в дымную гулкую ночь, и туман с примесью выхлопных газов проник в мое тело с жадностью ненасытного вампира.

— Зачем мне бежать на поверхность, Ли? — спросила я слабым голосом, вдыхая ночную свежесть полной грудью.

— Я объяснял тебе. Ради того, чтобы нарушить баланс, — киборг присел на ступени клуба. Он тоже выглядел уставшим, хоть и не подавал вида.

— Бред, — впервые с момента своего выздоровления с высказала свое истинное отношение к его идее. — Ты тычешь пальцем в небо.

Боялась ли я того, что ждет на поверхности? Да. Но это ничуть не умаляло мое желание там побывать. Просто мне хотелось понять, для чего я делаю это.

Тао Ли поднялся и заговорил с жаром, тщательно проговаривая каждое слово:

— Только подумай, Лин, ты стала максима! Тебе под силам изменить отношение к супероми, заставить хозяев уважать их, считаться с ними! Тебе кажется, что ты просто играешь, но ты делаешь огромную работу для этого мира. Для всех миров, где есть человек разумный!

Я вздохнула. Сложно было действовать наобум, слепо веря в эффект бабочки. В этот момент в конце переулка показалась парочка подвыпивших типов на ховербайках. Один из них горланил песни, а второй методично разбивал пустые бутылки. Если бы не Тао Ли, я была бы сейчас одна в Нижнем городе. Одна среди всех этих ублюдков.

— Ладно, вернемся к работе, — сказала я, поднимаясь по ступенькам к черному входу клуба. В ногах была слабость, но ночной туман, а также пьяная компания несколько прочистили мозги.

Тао Ли снял с себя плащ и бережно опустил мне на плечи, защищая от холода и сырости.

— Не сегодня, Чжин Хо. Ты еле живая, — по-дружески произнес он.

— Брось, все в порядке, — я отмахнулась, и пол поплыл у меня из под ног.

— Идем, — Тао поймал меня под руку. — Сегодня переночуем как потребители.

* * *

Принять ванную после стольких дней добровольного заключения было божественно. Я мылась, с наслаждением отмечая, что сосуды на моем теле начали инволюцию. Надо будет узнать у Ли, смогу ли я играть в нативки, когда вирус оказнчательно покинет мое тело. Но сказать по-правде… я была бесповоротно отравлена НОМАДом. Мир супероми пленил меня. Там у меня была цель, было сильное тело, был, в конце концов, Эксл. А здесь — ни работы, ни семьи, ни дома. В состою в розыске, у меня нет денег, нет даже аккаунта в Фэйслинке.

Будь моя воля, я осталась бы в теле Харпер навсегда.

Какое же это наслаждение лежать на свежих простынях! Жестких от бесчисленных стирок и пахнущих ароматнейшим кондиционером. Я валялась и смотрела в потолок, пока Тао Ли в соседней комнате готовился к ужину.

Иногда я проматывала в голове момент нашей встречи с ним, и не могла понять что же не так. Почему я, прирожденный параноик, мизантроп и социопат на всю голову, так легко доверилась абсолютно незнакомому человеку? Приняла лекарство и почти что ела с его рук?

Ответ был лишь один: отчаяние.

Спустившись в Нижний город, я думала, что больше не жилец. Отчаяние вело меня. И привело бы к смерти от рук каких-нибудь ублюдков, если бы не Тао Ли со своим предложением на миллион.

Отчаяние сносит нам крышу, но вместе с тем показывает, какие мы на самом деле.

Меня разбудили голоса в соседней комнате. Часы показывали полтретьего ночи, но вместо того, чтобы снова лечь спать, я села на кровати и прислушалась. Вырванные из контекста фразы ничего не значили, но мое сердце странно ёкнуло, словно в этот момент за стеной двое собеседников решали мою судьбу.

— … жалуются на перебои в работе энергосистемы, — этот голос был мне не знаком.

— Какие перебои, о чем ты? — вот манеру Тао Ли растягивать слова, я узнала сразу же.

— На первом уровне. Так говорят владыки, не я. — Собеседник говорил с отстраненным равнодушием, словно он был здесь, чтобы сообщить неприятную, но важную новость.

— Вы заберете ее? — после паузы спросил Ли, и я напряглась еще сильнее.

— Да.

Киборг порывисто выдохнул и неожиданно заговорил с подобострастным испугом:

— Мы близко, мы почти подошли, баланс будет нарушен, мы перешагнули порог невозврата…

Собеседник холодно прервал его:

— Ты сектант, Абра. Лин нарушила конвенцию, и будет инактивирована.

Я зажала рот руками, чтобы не закричать. Инактивирована? И почему этот человек назвал Тао Ли Аброй?!

— Знай, я буду искать нового последователя! — киборг повысил голос.

— Значит, мы будем закрывать мир супероми для межпространственных перемещений, — парировал собеседник. Дальше я уже не слушала. Стараясь ничего не уронить, я металась по комнате, собирая свою одежду. Нужно было бежать, пока еще не поздно, но перед глазами была пелена.

Тот человек в соседней комнате — он пришел за мной. И если Тао Ли не тот, за кого себя выдает, то мое дело плохо.

Неужели опять прыгать из окна? Балкона в номере не было, как и пролетающего внизу антигравитатора; наверное, некоторые фокусы в нашей жизни работают всего один раз.

Незаметно выйти через дверь тоже не выйдет — соседняя комната расположена как раз напротив выхода. Но, похоже, других вариантов нет. Еще раз осмотрев спальню, я заметила НОМАД, беспечно оставленный на подзарядке.

«Прощай, приятель», - с тоской подумала я, но в последний момент вернулась и цапнула устройство с прикроватной тумбочки.

Черта с два я все брошу. Мне нужен был НОМАД не ради какого-то метафизического баланса и судьбы всего человечества. Просто мир супероми — это все, что у меня осталось, и я не готова была попрощаться с ним.

Мужчины в гостиной курили. Тот, кто называл себя Тао Ли, нервно расхаживал по комнате, второй, полноватый и лысый, царственно сидел на диване.

На цыпочках я прокралась к двери и приложила магнитный ключ к замку. Пожалуйста, хоть бы они не услышали… Но замок запищал громко и противно, так что и мертвеца мог поднять!

— Лин? Ты куда? — удивился киборг, выходя в коридор, но я была уже далеко. Сломя голову я мчалась по лестнице, надеясь выскользнуть через черный ход.

Мужчины разделились: толстый поехал на лифте, а киборг помчался пешком и, судя по его разъяренному топоту, собирался взять меня живой или мертвой.

Десятый этаж, девятый, восьмой… Голова кружилась от слабости, но ноги несли меня по инерции. Наверное, я не смогла бы остановиться даже если бы захотела, но между вторым и третьим этажом, я подвернула ногу и упала.

Боль была такой сильной, что я едва не потеряла сознание. Где-то двумя этажами выше, киборг несся за мной, грозно выкрикивая мое имя. Что бы сделала Харпер на моем месте? Бежала бы, пока в ее теле кончился заряд. Подумав об этом, я поднялась на ноги и, превозмогая боль, заковыляла вниз.

Нога распухала на глазах, но я старалась не смотреть на нее. Первый этаж, черный выход — все! Я выбежала под ливень и на секунду остановилась в нерешительности. Куда теперь податься? В этот момент из главного входа вышел тот самый толстяк и заорал высоким противным голосом:

— Стой, преступница, стой! Не уйдешь!

Он побежал за мной, вперевалочку, словно толстая собака, а его маленькие свинячьи глазки были полны решимости покарать меня.

— Гребаные лестницы! — вслед за толстяком из дверей отеля появился мой бывший покровитель. Должно быть, он тоже навернулся, потому что хромал и потирал шею. Воспользовавшись моментом, я добежала до перекрестка с главной улицей и принялась голосовать.

Машины проносились мимо меня, совсем как в той игре, что заразила меня. Постепенно пазлы в моей голове складывались воедино. Я поняла, почему толстяк называл Тао Ли именем Абра. Потому что он и был Аброй. Абра Хо, уничтоживший мою жизнь. Только у него могло быть противоядие от ЗППНИ.

Очередная машина промчалась мимо, окатив меня грязью с ног до головы. Какая злая ирония: столько времени я провела рука об руку с человеком, которого мечтала убить. С больным сектантом, тронувшимся умом на почве баланса во вселенной. Возможно, именно Абра Хо подстроил взрыв аэрокара Сэджика, но никто об этом так и не узнает.

За моей спиной послышались шаги. Сейчас они повяжут меня, и я даже не буду сопротивляться. Все равно идти некуда.

Моего запястья коснулась холодная механическая рука, и я вздрогнула всем телом.

— Иди за мной, детка, — женщина-андроид кивнула на припаркованный рядом антигравитатор. — Не нравится мне твои дружки.

Я узнала ее: она была одной из проституток в клубе, куда Абра Хо приводил меня «работать».

Быстро кивнув, я пошла за ней и через минуту мы уже взлетали над городом, а крупные капли дождя разбивались о лобовое стекло ее лайнера. Я глянула вниз и увидела, как двое преследователей рассеянно стоят на перекрестке, не понимая, куда могла подеваться их жертва.

— Не знаю, как отблагодарить вас, — сказала я, не веря, что спасена.

— Да брось, — отмахнулась леди. — Девчонки должны помогать друг другу, особенно когда против них играют плохие парни.

Она подмигнула мне и я улыбнулась в ответ. Эта женщина не была красивой, напротив, ее вульгарная внешность с тонкими черными бровями, гипертрофированными губами и длинным ресницами была отталкивающей. Такие лица было модно делать андроидам-проститукам лет этак сорок назад. Приглядевшись, я разглядела и другие изъяны: одна рука не была покрыта полимерной кожей, а пепельные волосы на голове были редкими и спутанными, как у старой куклы.

И все же именно она была моей спасительницей.

— Меня зовут Изабелла, — представилась женщина.

— Лин, Лин Харпер.

— Где ты живешь, Лин? — спросила Изабелла, одной рукой ведя аэрокар, а второй нанося помаду.

Не долго думая, я назвала адрес Хвона Чангпу. Надеюсь, это не принесет ему больших проблем.

Изабелла круто развернула лайнер. Теперь, когда все вроде как утряслось, я наконец решилась осмотреть свою ногу. Лодыжка сильно опухла, и мне пришлось разрезать ботинок ножом Изабеллы, чтобы снять его.

— У меня только водка, малыш, — сокрушенно вздохнула женщина-андроид. — Может, тебе лучше в больницу?

Я отрицательно покачала головой.

— Спасибо за заботу, но я собираюсь расстаться с этим телом, — сказала я. Все было именно так: я собиралась переселить сознание в тело Харпер, чего бы это мне не стоило.

— Только не становись мужчиной, ладно? — сказала Изабелла со знанием дела. — Поверь, это того не стоит.

 

Глава 12

Энигма

Мы летели над облаками. Прижавшись к стеклу, я смотрела на красные и оранжевые вспышки на плотном полотне туч: город продолжал жить, что бы ни происходило в наших мелких и незначительных жизнях.

Мне вдруг стало очень спокойно, на огромной высоте, в аэрокаре незнакомой женщины. Достав из-за пазухи НОМАД, я любовно погладила его по гладкому белому корпусу. Он был у меня, и это самое главное, а нога… наверняка у Хвона найдется сильнодействующий анальгетик.

— Это то из-за чего тебя преследуют те парни? — продолжая смотреть на дорогу, спросила Изабелла. У нее как и у многих андроидов был обзор на триста шестьдесят градусов.

— Нет, — сказала я, убирая НОМАД обратно за пазуху. Но тут же испытала угрызения совести, все-таки эта женщина спасла меня.

— Не совсем. Им нужна я, — немного помедлив сказала я. — Чтобы убить.

Изабелла вздохнула:

— В серьезное дерьмо ты влипла, малышка, — сказала она, продолжая все так же смотреть на дорогу. Капли дождя врезались в лобовое стекло и их тут же размазывало под давлением.

— Просто доверилась не тому человеку, — задумчиво произнесла я, ковыряя обшивку сидения, держащегося на месте только силой гравитации. — Сама виновата.

Изабелла молчала. Наверняка она знала немало задушевных историй, которые андроиду полагалась рассказывать в таких ситуациях. Проститутки были запрограммированы владеть искусством сторителлинга, как никто другой, но сейчас мне не нужны были истории. Простого молчания будет более чем достаточно.

Или не простого.

Антигравитатор бросило вниз, и я подскочила на месте.

— Изабелла? — снова молчание.

Мне вдруг стало страшно. Вглядевшись в отражение на лобовом стекле, я увидела, что глаза Изабеллы закатились. Это могло говорить только об одном: сейчас, в эту самую минуту, кто-то взламывает ее разум.

На смену страху пришел гнев. Не дожидаясь пока бывшая стасительница задушит меня или разобьет голову своей механической рукой, я сама пошла в наступление. В одно движение оторвав сиденье, я размахнулась и ударила Изабеллу по шее, чуть ниже черепа. Именно это место было уязвимо у всех андроидов, и женщина не стала исключением. Захрипев словно сломаный синтезатор, Изабелла изогнулась неестественной дугой.

Управление она, разумеется, отпустила, и аэрокар тотчас же начал терять высоту.

Я нанесла еще один удар, прежде чем перехватила руль и выровняла курс. Изабелла упала на сиденье и ее голова безжизненно опустилась на грудь.

«Добей, не будь дурой!» — велел мне внутренний голос. Да, она была совсем как человек. И нет, тот, кто взломал ее, определенно не оставил бы меня в живых.

В шее Изабеллы уже виднелись электроды, и мой удар должен был стать последним. Я замахнулась, но в этот момент она взмолилась о пощаде.

— Пожалуйста, не делай этого! — голосовые схемы были повреждены и женщина заговорила низким басом. — Я ведь спасла тебя, разве ты забыла?

Ее полные боли глаза взглянули на меня сквозь паклю пергидрольных волос. Неужели я ошиблась?! Эта мысль кинжальным лезвием вонзилась в мое сердце, и я замерла, продолжая держать орудие убийства над головой.

— Я ни в чем не виновата, — произнесла Изабелла. — Пощади меня, Лин!

«Лин» — звук этого имени вернул меня к жизни. Короткое слово из трех букв, приносящее смерть.

— Кажется, я представилась как Харпер, — грозно сказала я, и одним точным ударом по шее снесла андроиду голову. Кто бы ни проник в ее сознание, он больше не сможет мне навредить.

Разве что я разобьюсь о землю примерно минуты через три. Лайнер продолжал падать, и за ним уже летела стайка патрульных дронов. Еще немного, и они принудительно переведут машину в режим автопилота, конечно, если успеют. И тогда неизвестно, что будет хуже: быстрая смерть или утомительные разборки с полицией.

Решительно выкинув тело Изабеллы с водительского сиденья, я взяла управление. Рванула штурвал на себя, и огни Нова Соуля, приблизившиеся на опасное расстояние, вновь оказались за завесой облаков.

«Остановите аэрокар, немедленно!» — увидела я сообщение, замигавшее на передней панели.

— Простите, ребятки, — сдвинув брови я сосредоточилась на полете. — Не сегодня.

Я посадила антигравитатор за городом. Обливаясь потом и хромая, я вылезла из жаркой кабины и с наслаждением подставила лицо моросящему дождю. Нова Соуль остался далеко позади. На востоке виднелись джойфермы, оснащенные гигантскими по протяженности солнечными батареями, на западе высились радары, медленно поднимающие свои головы, точно волоски на теле великана, ну а прямо передо мной было поле, засеянное чем-то невнятным.

Я оторвалась от преследования, и удачно посадила аэрокар с почти пустым баком — не правда ли чудо? Можно было бы и порадоваться, вот только сломанная нога доставляла жуткий дискомфорт, а отсутствие цивилизации наводило на мысль о том, что это поле вполне может стать моим последним пристанищем.

Попив и умывшись из фляги Изабеллы (интересно, зачем андроидам вода?) я залезла обратно в кабину и отключила освещение. Было жутко, но я понимала, что так меня дольше не обнаружат.

— Вот мы и остались наедине, приятель, — прошептала я, доставая из-за пазухи НОМАД. В темноте он светился голубым глазком, и этот свет был единственным источником освещения на многие километры вокруг. Маленькая звезда у меня на ладони.

Прицепив датчик к виску, я положила испорченную конечность на коробку передач и откинулась на спинку пассажирского кресла. Я понимала, что это последнее мое путешествие, вот только как уговорить разум остаться в теле Харпер? Да, это нечестно по отношению к ней, но я тот еще паразит. Даже потеряв все, я продолжаю барахтаться и искать спасение за пределами своей реальности.

Меня больше нет. Нет жизни, не цели, нет дома, крыши над головой, здоровья, материальных ценностей. Интересно, если взять мою разваливающуюся на части оболочку за сто процентов, какой процент составляю я сама? Я — помнящая о том, что я Лин из пробирки? 10 %? 1 %? Или 0,01 %? И что тогда путешествует между всеми этими вселенными: наш разум или душа?

Это были те вопросы, на которые Абра Хо так и не дал ответов.

«Если когда-нибудь я снова увижу тебя», - думала я свою последнюю мысль в этом теле, — «То обязательно скажу: Эй, Абра, а я была там, на поверхности. И я видела все. Только я тебе ничего не расскажу, потому что ты говнюк». Да, это будет хорошая месть.

Почувствовав привычные вибрации пространства вокруг, я выкатилась из своего тела.

Харпер избивали. Жестоко, расчетливо и явно не получая отпора. Пока не получая. Вновь ощутив себя целостной и полной сил, я перехватила летящий в челюсть кулак и с наслаждением заломила руку противника. Смахнула челку с лица и взглянула в глаза этой твари, посмевшей тронуть мою девочку (да, именно так я относилась к своему воплощению). Интуиция не подвела — это была Дженезис сигма-13.

В ее глазах отпечатался страх — женщина явно не ожидала получить отпор.

— Что, сука, нежданчик? — спросила я, сплюнув ей под ноги. «Сейчас я оторвусь на тебе по полной программе. За все мои унижения».

Я заломила руку еще сильнее, и Дженезис закричала. Но никто ей не поможет, ведь она сама отвела меня подальше от посторонних глаз.

Очень хотелось сломать ей руку. Более того, я могла это сделать, ведь в голове Харпер неожиданным образом обнаружилась целая библиотека книг по анатомии человека. Но вместо этого, повалив Дженезис на землю, я изо всех сил придавила ее шею коленом.

— Зачем? — произнесла я всего одного слово, но максима не могла говорить. Ее глаза наливались кровью, а хрящи хрустели под натиском. Немного ослабив удушение, я повторила свой вопрос.

— Э… ксл, — произнесла она.

Все понятно. Так вот зачем она привела меня сюда: банальное женское соперничество, чертова ревность. Я отпустила Дженезис и рассмеялась. Интересно, если рассказать ей всю правду, она поверит?

— Давай так: побежишь со мной на поверхность, и он твой, — предложила я и замолчала, ожидая реакции.

— Ты что, сдурела?! — сигма-13 смотрела на меня как на умалишенную. Она держалась за шею, а ее голос был хриплым. — Ты хоть знаешь, что там?

— Что? Ну вот что там? — с вызовом перебила я, и Дженезис прикусила язык. — Ты не знаешь… Никто не знает.

По правде говоря, мне не нужно было ее согласие. Добровольное согласие. Поджарая стерва не взяла с собой походную сумку, а значит и оружие. Понадеялась на свои кулаки. А вот Харпер была умнее; с того момента, как Сивил дал ей карборасщипель, она не расставалась с ним ни на минуту.

— Не то чтобы я предлагаю тебе выбор, — я нацелила на Дженезис смешной ствол «Каргона».

Та рассмеялась, и тут уже настала моя очередь напрягаться.

— Ты очень странная, Харпер, — неожиданно сказала женщина, рассматривая меня, точно букашку под лупой. — То слова из тебя не вытащишь, то вдруг предлагаешь бежать на поверхность…

Похоже, карборасщепитель не так уж и пугал ее. Огромным усилием воли я заставила себя ничего не говорить про НОМАД.

— Не думай, что знаешь меня, максима, — опустив оружие, произнесла я.

— Я просто хочу знать, почему он тебя любит, — Дженезис сощурила глаза, чтобы не показать слез.

Сегодня в шахтах свирепствовал шторм. Земное ядро полыхало, выбрасывая раструбы лавы, и хлипкий мостик, по которому бежали сияющие максима, качался, точно паутинка под шквалистым ветром. Когда огненная расщелина была позади, Сивил бета-9 как обычно повел отряд по обходной дороге через внутренние горы планеты, ну а, коротко кивнув Дженезис, свернула направо, в узкий и темный тоннель, ведущий наверх.

Мне больше не нужно было угрожать ей оружием: всего одно слово Рании альфа-2 и демонстрация нанесенных мне синяков — и Дженезис ждет обнуление, а после трибунал. И все же, увидев сумасшедшие лифты, снующие туда-сюда между первым и нулевым уровнем, сигма-13 застыла как вкопанная.

— Идем, возвращаются только трусы, — сказала я и для убедительности толкнула женщину «Каргоном» в спину.

Лифты не останавливались. Они лишь немного сбавляли скорость перед посадочной площадкой и тут же вновь неслись вверх, с диким грохотом и чуть ли не разваливалась на ходу.

— Он не выдержит нас двоих, — резюмировала Дженезис, глядя на подъехавшую кабину.

— Иди первая, — я толкнула супероми вперед. — А я на следующем.

— Ты для этого меня взяла? — проворчала та. Женщина залезла в кабину и уперлась руками в дрожащие стены. На ее лице читался страх смерти.

— А разве ответ не очевиден? — косо ухмыльнулась я, но на самом деле мне было не до шуток: лифт в соседней шахте только что лишился боковой стены, и она с грохотом разбилась о землю.

Должно быть этими шахтами пользовались очень редко, и все же даже такое гиблое место приходилось электрифицировать трудами максима, латералис и других.

«Надеюсь, все не зря», - думала я, осторожно забираясь в кабину. Пол заходил ходуном, и я пригнулась, чтобы удержать равновесие. Торможение закончилось, и лифт пошел наверх. Меня придавило к полу, и сквозь брешь я смогла рассмотреть как стремительно остается внизу земля.

Я не могла держаться. Меня кидало из стороны в сторону, и только чудом я до сих пор не вылетела через отсутствующую стену. Чем выше мы поднимались, тем сильнее тряслась кабина, приводя все мое существо в неописуемый ужас. Кажется я кричала, но этот крик жил своей жизнью, покидая мою глотку без спроса.

Когда тряска достигла своего апогея, все сущее вдруг залил ослепительный свет. Я закрыла глаза, но вокруг было так ярко, что меня ослепляло даже сквозь закрытые веки.

Что же это? Солнце? Я на поверхности?

Нет, я была в новом ангаре. Он был крупнее, гораздо крупнее нашего и освещался гораздо ярче. Сотни прожекторов светились, точно десятки солнц. Сколько энергии! Затаив дыхание, я вышла из кабины и обессиленно прислонилась к стене. Во рту словно распростерлась выжженная пустыня, жутко хотелось пить. Я отстегнул фляжку с пояса, и поднесла ко рту. Две капли упали на высохшие губы, но это больше не имело значения. Я увидела людей.

Тысячи супероми в белоснежных одеждах бежали легко и непринужденно. На белоснежных стенах были живые инсталляции в виде рыб, слышался плеск воды и крик чаек.

В этих супероми было больше различий, чем в нас: я видела стариков, детей, худых и полных. Они смеялись, разговаривали, бежали группами человек по пять, и никаких следящих дронов, никакого командира, который ворчал бы в спину. Никакой муштры и соперничества. Эти супероми были более свободны, чем мы.

Дженезис нигде не было. Она должна была приехать на минуту раньше меня; наверняка тоже стоит сейчас с открытым ртом, и не может понять, что происходит.

Увидев фонтан, мое тело вспомнило о жажде. Я была вороной среди всех этих прекрасных белых голубей: супероми глазели на меня с улыбкой, когда я стоя на четвереньках жадно пила из общественного фонтана. Глазейте, хрен с вами, только дайте напиться.

Утолив жажду, я принялась смотреть по сторонам. Если наш нулевой уровень был преисподней, то это, несомненно, был рай. Все вокруг было пронизано белым светом и воздухом. Даже фонтан светился разноцветными огнями и пульсировал в такт мелодии, льющейся отовсюду.

Откуда они берут столько энергии? При такой скорости бега, они не выработают за сутки и десятой доли того, что вырабатываем мы. Этот вопрос не давал мне покоя.

— Вы пришли снизу? — молодой человек, конечно же в белом, участливо присел рядом со мной?

— Да, а откуда вы знаете? — глупый вопрос. Я одна тут грязная как черт, в темном костюме и с оружием в сумке.

— Иногда к нам приходят… избранные, — последнее слово молодой человек произнес с почтением. — Как вас зовут?

— Максима Харпер дзета-8, - вяло представилась я. — Что значит — избранные?

— Лучшие из максима, которые смогли выйти за пределы своего уровня и присоединится к нам, — парень обвел рукой белоснежный мир.

Получается, мы не первые? У меня было столько вопросов.

— Откуда вы берете столько энергии? — почему-то я решила начать именно с этого.

— Мы устроены иначе, — молодой человек коснулся меня, и искры побежали с его костюма на мой. — Каждый из нас способен накапливать энергию и обмениваться ей с другими. У нас нет обнуления, нет разделения на конфигурации. Нам достаточно бежать всего пару часов в день, чтобы электрифицировать все это.

Я ощутила как пол подо мною завибрировал, но на этот раз это не было причудами моего восприятия. Несколько пожилых супероми ухватились за бортики и стены, чтобы не упасть. Но молодой человек, казалось, ничего не заметил: он спокойно продолжал сидеть рядом со мной и блаженно смотреть по сторонам.

— Тогда зачем нужны мы? — спросила я.

— Супероми низшего уровня — наш базис. То, на чем зиждется наша система, — молодой человек продолжал оперировать высокими материями и, честно говоря, меня начало это подбешивать.

— Но мы бежим в поте лица целыми сутками, чтобы обеспечить себе выживание, — резко сказала я. Все было именно так: производство еды и очистка воды происходила за счет энергии супероми, но ее все равно постоянно не хватало. — А вы здесь… даже чертов фонтан подсвечиваете!

Последнюю фразу я сказала гораздо громче, и несколько людей осуждающе покачали головой. Конечно, они же «устроены иначе», куда им до моих проблем!

— Хозяева придумали такую систему, не мы, — молодой человек развел руками. — Вы знаете, что означает цифра восемь в вашем имени?

Я покачала головой. Признаться, мне не было до этого дела. Ощущение предательства, острой несправедливости застилало все перед глазами, и весь этот белоснежный мир, который показался мне раем, вдруг превратился в питомник вышколенных выставочных собачек, котрых научили тявкать по команде.

— Восемь — значит, что вас клонировали восемь раз. Это записано на радужке ваших глаз, — молодой человек прищурился. — Возможно, в следующий раз повезет, и вы окажетесь на первом уровне, среди нас.

Эта информация стала последней каплей.

— Не подскажешь, как тебя зовут? — со злобной улыбкой спросила я.

— Энигма Сейнт тау-2…

Не дожидаясь пока он назовет свое бесконечное имя, я схватила парня за шкварник.

— Сейнт, значит, — процедила я сквозь зубы. — Сейчас ты скажешь мне как выбраться отсюда на поверхность…

В этот момент пол заметно тряхнуло, и энигма почти что выпал из моих рук.

— Что это за хрень?.. — прошептала я, озираясь по сторонам. Высоко над нашими головами виднелись два огромных иллюминатора, каждый размером с футбольное поле.

Воспользовавшись моей заминкой, Сейнт поспешил ретироваться.

— Что там? — крикнула я, указывая вверх.

— Мы поворачиваем, — ответил он. — Я должен быть на своем месте при маневре. Хотел бы и дальше поболтать с вами, но нам нужно как можно больше энергии.

Поболтать со мной… словно не я только что угрожала ему. По крайней мере, у парней с нижнего уровне были яйца.

— Где Дженезис? — крикнула я ему вслед, но запоздало поняла, что он не может знать об этом.

— Вы встретитесь с ней, когда вознесетесь, — крикнул энигма и помахал мне рукой, точно старой приятельнице.

«Вознесетесь? Так значит, мой путь еще не окончен?»

Нежная мелодия, льющаяся с потолка, переросла в бодрый марш. Рыбы со стен исчезли и вместо них появилась одно слово: «Маневр!»

— Маневр, маневр! — этот призыв повторялся устами сотен супероми, точнее, энигма. Я обратила внимание, что хаотичный до этого момента бег вдруг превратился в целенаправленную процессию к пунктам сдачи энергии. Один за другим энигма подключались к донору, и огромный насос впитывал в себя энергию их звезд.

— Маневр, маневр! — звучало вокруг.

Люди легко и беззаботно расставались с энергией и возвращались на свои дистанции.

— Вы — Харпер? — обратилась ко мне симпатичная молодая леди.

— Да.

— Пройдемте за мной. Вас и вашу подругу ждет вознесение.

Мое сердце забилось сильнее: вот он, момент истины. По правде сказать, мой организм (организм Лин) давно подавал сигналы о том, что дело дрянь. Я умирала в своем родном мире, и все, на что я могла надеяться здесь — успешно пережить вознесение и очнуться в новом, усовершенствованном теле. Теле энигма, например. Пусть они и зазнавшиеся говнюки, но говнюки счастливые.

Леди вела меня прочь от фонтана и едва ли не бьющихся в экстазе от этого «маневра» людей. Неожиданно я увидела Дженезис: она медленно шла, уронив голову на грудь, а двое молодых людей вели ее под руки.

— Вашей подруге стало плохо, но это уже не важно, — прокомментировала девушка. — Вас ждет вознесение!

Поравнявшись с Дженезис, я отметила, что ее звезда почти не горит.

— Простите, вы не подскажете, что это за окна, там, вверху? — спросила я.

— Вознесение — вот, что сейчас важно, — все с той же милой улыбкой произнесла леди.

Мы вошли в небольшую комнату, напоминающую кабинет стоматолога. От вида кресел и ремнями для рук мне стало не по себе.

Дженезис усадили напротив, и я поразилась тому, какими безжизненными были ее глаза.

— Джен, ты меня слышишь? — спросила я, не заметив, как молодой человек надел на меня ремни. Но она не отвечала.

— Мы дадим вам немного энергии, чтобы совершить переход, — сказала девушка и подключила к моей звезде насос.

Я почувствовала неладное слишком поздно. Слишком немногословными были эти люди, слишком грязным для вознесения был кабинет и… слишком сладкой была ложь, чтобы так легко в нее поверить. Вознесение! Когда я увидела, что происходит с Дженезис, то даже не смогла закричать. Энергию высасывали из ее тела, из каждой клеточки. Молодое и красивое тело юной максима на глазах превращалось в высушенный сморщенный плод.

Но самое ужасное, что то же самое происходило и со мной.

Мы не были избранными. Мы были просто батарейками, которые осмелились зайти слишком далеко. Батарейками с огромным потенциалом.

Когда все без исключения соки покинули тело Дженезис, оно (точнее то, что от нее осталось) уместилось бы в маленькой коробке.

Как и тело Харпер.

Я умерла, но мое сознание продолжало фиксировать все происходящее. Вот двое энигма собрали наши останки и бросили их в утилизатор. Вот девушка со скучающим лицом подмела кабинет и загрузила собранную энергию в общий котел. В последний миг мне даже показалось, что я вижу хозяев. Вижу изнутри из огромные глаза, размером с два футбольных поля.

Маневр, маневр, маневр… Мир супероми оставался все дальше и дальше, и жестокая реальность Нова Соуля принимала меня с распростертыми объятиями.

— В таком состоянии меня нашел Инактиватор. Конечно же с ним был Абра Хо, — сказала РУТ-81. Пластическое лицо андроида не могло передать весь спектр эмоций, но Писатель знал, что она сейчас чувствует. Он и сам был на ее месте, и помнил, какого это, когда забирают твою жизнь.

— Я видела, как умирало мое тело, тело Лин, — слова РУТ-81 звучали в темноте камеры тихо и вкрадчиво, как капли воды, капающие на гладкий камень. — От истощения, жажды, полиорганной недостаточности. Когда годами сидишь на мощном препарате, вроде флуоксетанга, а потом резко слезаешь, организм не успевает адаптироваться. Жизнь теплилась во мне только благодаря супероми, а когда Харпер не стало, вместе с ней умерла моя воля к жизни.

ТиТ-5 молчал. Он боялся нарушить ее рассказ неловким движением или неосторожно сказанным словом. Для него было так же важно дослушать, как и для нее — договорить.

— Потом был суд, — продолжала РУТ-81. — Абсолютно белое пространство, без потолка, стен и пола. Точка отсчета. Когда я услышала, что до конца своих дней буду андроидом, что-то во мне сломалось. Я не молила о пощаде, не возражала. Я не произнесла ни слова. Даже здесь, в «Райской обители» я продолжала быть безмолвным роботом, тупо выполняющим свою работу. До тех пор, пока ко мне не приставили нового напарника.

РУТ-81 замолчала. ТиТ-5 заметил, как засветились радужки ее глаз, и понял, что, вероятно, не улавливает чего-то очень важного.

— Кого? — спросил он.

— Тебя, Писатель, — РУТ-81 опустила глаза и наверняка покраснела бы, если бы могла.

Этот момент имел все шансы стать самым трогательным в жизни Яна и Лин, если бы не падальщики, пришедшие по их души. Точнее… стоп.

Это были серо-голубые создания в костюмах падальщиков. Несколько секунд ТиТ-5 не мог поверить своим глазам, но потом все детали мозаики сложились воедино. Эти прекрасные существа и были тварями из пустошей.

Все те же конвоиры — двое высоких мужчин, одетые в черные лохматые шубы — вывели заключенных на свет. Под меховыми капюшонами и толстыми линзами оказались красивые лица с большими раскосыми глазами, взирающими грозно, как у настоящих воинов.

— Простите, что заставила ждать, — грациозной походкой к ним приблизилось существо женского пола. — Я Владыка Лем.

Лем была босая, одетая в простое платье, и только массивные ожерелья из ярких камней свидетельствовали о ее статусе. А еще копье в руках и автомат за спиной.

— В любой другой ситуации, я казнила бы вас на месте, — сказала Лем, и РУТ-81 заметила, что она моргает второй парой век. — Но так уже вышло, что одного из вас я знаю. Вероятность этого всегда была крайне мала, и все же…

ТиТ-5 взглянул ей в глаза и осознал, что Владыка говорит о нем. Непонятно как и где, но он определенно видел этот взгляд, пристальный и немного безумный.

— Добро пожаловать в пустоши, Ян Монастырский, — Лем с улыбкой склонила голову набок. — Ты знаешь меня как Анжелику, сестру Виктории.