До восьмого класса моя сестра училась в женской школе. Однажды их класс затеял ставить спектакль. Главная мужская роль была отдана моей сестре. Всей семьей мы готовились к премьере. Одним из элементов подготовки было доставание настоящей военной формы. Ларка должна изображать самого Мересьева, легендарного летчика, после потери ног успешно летавшего на истребителе и бившего, также успешно, фашистов во время войны.

Мать где-то узнала, что в начале нашей Кочновки проживает некая женщина, сын которой учится в Академии имени Жуковского и, следовательно, является военным человеком. Втроем мы двинулись в начало переулка, вооружившись чемоданом. Я сначала не очень поняла, зачем он нам нужен. Потом обрадовалась находчивости матери.

Женщина оказалась дома, но ее сын отсутствовал по причине отпуска. Переговоры шли туго. Без разрешения сына мать не хотела отдавать военную форму в чужие руки. Мало ли что могло с ней случиться. И правда, мы очень рисковали. В то же время она понимала и все трудности нашего, вернее Ларкиного, положения: не может Мересьев быть одет черт знает во что. Он же легендарный летчик! Сын ее тоже летчик и может стать когда-нибудь тоже легендарным.

Доводы победили разум. Большую роль при этом сыграл чемодан. Он как бы подчеркивал наше трепетное отношение к военной форме и нашу аккуратность. Форма была уложена в чемодан, все клятвы были даны, а женщина приглашена на спектакль в школу.

Всего представления я не помню. Помню только, что спектакль разыгрывался в классе. Зрители сидели у дальней стены, на поставленных друг на друга партах. Наша Ларка мучительно долго ползла по полу от окна до двери, тихо шепча что-то и изображая движения обмороженного летчика. А я в это время с ужасом думала о том, как бы она не испачкала форму. Эта мысль не давала мне покоя, и я ничего не поняла в спектакле, но аплодировала громко вместе со всеми.

Форма была вычищена, выглажена и с благодарностью возвращена. Спектакль состоялся.