Младший мамин брат Сергей во время войны был летчиком. Вернувшись домой, он женился на девушке Клавдии, и они уехали на Север, к Белому морю, в далекий город Северодвинск. В том краю почти всегда было холодно, жутко не хватало витаминов, росла морошка, были белые ночи и северное сияние. Свою дочку, в память о теплом московском лете, они назвали Майей.
Если вдруг ночью зажигался свет в комнате, это означало, что в гости к нам приехал мамин брат. Проработав целый год на далеком Севере, дядя Сережа отправлялся отдыхать на Черное море. На обратном пути он всегда навещал свою сестру (мою мать), а мне привозил чудесные подарки. Среди них были коробочки, обклеенные ракушками, стеклянные шары с водой, в которых плавали рыбки, бутылки в виде зеленого дерева с сучками, красивые камушки и другая всячина.
Не могу сказать, что я его искренне любила, хотя он был добрый и милый человек. Наверно, все дело в том, что он обладал характером, свойственным невысоким людям: был каким-то задиристым петушком, но совершенно беззлобным. Вдруг ни с того ни с сего налетал на меня и пытался учить уму разуму, сам иногда не понимая, о чем говорит.
Еще было в нем какое-то занудство. Например, любил проверить у меня дневник, приехав всего на сутки, будто ему кроме этого нечего было делать. Выступал один раз в год в роли заботливого дядюшки, уча меня правилам поведения, которые я и без него хорошо знала. Или вдруг начинал меня допрашивать, какие я читаю книги и что в них понимаю.
Эти выходки меня всё время злили, но своего негативного отношения к нему я никогда не проявляла, боясь обидеть маму, искренно любившую своего младшего брата. К нему прилипла кличка – Фузя. Была в ней какая-то удивительная точность.
Однажды дядя Фузя рассказал мне историю о том, как он со своими малолетними товарищами затеял игру в удавку и что из этого получилось. Ребятне было лет по пять-шесть. Суть этой «игры» заключалась в следующем: мальчишке на шею накидывали длинное полотенце и тянули в разные стороны до тех пор, пока он не терял сознание, затем быстро и сильно шлепали по щекам для приведения в чувство. Так они «играли» до тех пор, пока один мальчик не отключился окончательно. Дядя Фузя тогда до смерти был напуган и, как понимала я, больше в такие игры не играл.