Мне шел восьмой год, и я второй раз в жизни была отправлена на лето в пионерский лагерь. Кто был в детских летних лагерях, знает закон джунглей: сильный и нахальный бьет слабого и тихого, и от этого никуда не деться. Закон дикой детской жизни предполагает и некоторую защиту для своих подопечных: примкнуть к стае или организовать свою.

В нашем отряде был мальчик по фамилии Спица. Это был не совсем мальчик, это была сформировавшаяся откровенная сволочь. Житья от него не было никому. Он бесконечно кого-то бил, пытался что-то поджечь увеличительным стеклом, тайно курил, задразнивал более слабых мальчишек, а девчонок дергал за волосы и быстро убегал, обзывая всякими неприличными словами. И все это в восьмилетнем возрасте! Дети от него плакали с первых дней, вожатые звонили в Москву родителям, но тех не было дома. Отправив «ребенка» в лагерь, они сами уехали отдыхать, видимо устав от сына.

Спица сидел в столовой за одним столом со мной. Рядом с ним – его подпевала, Оля Рыбкина, девочка с пушистыми косами, которая спала со мной в одной палате. Рыбкина была Спицей в юбке, только что не материлась и еще не курила. Она выделывала всякие гадости на «женской» территории, мальчишек она не доставала.

После любого появления в столовой эта парочка с удовольствием доводила меня до слез. Видимо, я для них представляла тихий, безобидный объект, над которым можно поиздеваться, не получив сдачи. Оба могли спокойно бросить в чужую тарелку, из которой еще не ели, скорлупу от яиц или плюнуть в стакан с компотом. Любимым занятием было также подсыпание в суп еловой хвои или песчаной пыли. Популярной была и соль. Оба были довольно сильные, скорее всех прорывались в столовую, чтобы успеть нагадить в тарелки соседей по столу. После жалоб издевательства становились изощреннее.

Спица лез и к мальчишкам, но постепенно он оброс подручными, и вся эта компания полностью переключила свое внимание на ребят из соседнего отряда. В лесу происходили бесконечные кровавые драки. Спицу отсадили за стол вожатых, и я вздохнула свободней. Оставалась одна Оля Рыбкина. Но с ней справиться было уже можно. Обиженные Олей сбивались в кучу, чтобы не пропустить ее впереди себя в столовую. Ей оставалась только работа языком. Нам хватало и этого.

Готовясь к очередному музыкальному мероприятию, я неожиданно для себя буквально спелась с девочкой Адой. У нас здорово получалась песенка со словами: «Цып-цып, цуцарали, мои желтые комочки, мои будущие квочки…». Была такая грузинская песенка про цыплят. У меня на какое-то время прорезался голос. Мы решили вместе выступить со сцены и часами тренировались, сидя с Адой на ее кровати, которая стояла рядом с кроватью Оли Рыбкиной.

Когда рано утром раздавался горн, Оля Рыбкина не спешила вылезать из постели. Я заметила, что она не расчесывает свои волосы и никогда не переплетает свои пушистые косы.

Перед праздником песни случилась первая неприятность с Рыбкиной. Вожатая настояла на том, чтобы расчесать Олины волосы и привести ее в «божеский» вид. Оказалось, что волосы на ее голове так свалялись, что никакая расческа их не берет. Собрался даже небольшой совет вожатых для решения Олиной проблемы.

Расчесывали волосы полдня с воплями и слезами, иначе пришлось бы их остричь. В душе я торжествовала. Наконец-то эта противная девчонка сама плачет.

Вторая неприятность произошла с Олей чуть ли не на следующий день. Ада часто мне жаловалась, что от Олиной кровати все время пахнет. Настало время идти в баню и менять белье. Пока Рыбкиной не было в палате, Ада, подстрекаемая девчонками, сдернула на пол с её кровати постельное белье, которое оказалось насквозь прописанным.

Чемоданы хранились у нас под кроватями. Девчонки зачем-то открыли Олин чемодан. Он был набит сырым, вонючим бельем. Все собрались вокруг кровати и стали зло обсуждать случившееся. Не только мне одной доставалось от Рыбкиной. Оля вошла в палату, развернулась и убежала.

Рыбкину искали до самого вечера. Поймали ее километров за пятнадцать от лагеря. Она шла в сторону Москвы. На следующий день ее забрали родители.

Мне было немного жаль эту девочку. Она оказалась слабее и беззащитней, чем казалась. Свои слабости Оля Рыбкина прятала под необыкновенным нахальством и задиристостью. Но даже всесильный Спица не смог бы ей помочь.

А вожатые ругали Олиных родителей, которые отправили в лагерь такого не подготовленного к общественной и самостоятельной жизни ребенка. Им виднее.