Как водится, при переездах всегда устраивают новоселье. Всей коммуналкой решили мы отметить это знаменательное событие. Наша семья занимала самую большую комнату, и поэтому праздновали у нас. Происходило все по одному и тому же сценарию: радостное собрание гостей, веселое застолье, пение и танцы. Но вот танцы-то и наделали переполох, перессорив нашу еще не сдружившуюся квартиру.

Надо сказать, что переезд дело не только хлопотное и радостное, но и торжественное. К этому случаю моя мать решила сшить себе новое платье. Был куплен шерстяной отрез, и знакомая портниха изобразила очень приличное платье с длинными рукавами и множеством пуговичек. Но этого показалось мало. Она уговорила мать сшить еще и длинный халат из цветастого материала, в котором прилично будет выходить на общественную кухню. Халат тоже получился замечательный. Кроме длины до полу у него были необыкновенные рукава. Они отходили от плечиков в виде крыльев до локтя и при движении развевались. Это было «ужасно» модно. Я думаю, что весь переполох случился именно из-за халата.

Как я говорила, все гости веселились, и дело шло к танцам. Решили раздвинуть столы. Тут на сцене и появился материн халат в первом действии. Она накинула его на платье, чтобы не испачкаться при вынесении грязной посуды на кухню. Халат произвел впечатление.

В нашей квартире, кроме Тонькиной и еще одной семьи, проживала очень странная молодая пара с бабушкой. Все они были чернявые, видимо с юга нашей большой родины. Бабушка была толстой и интеллигентной, дочь – очень молодой и беременной, а ее муж – джигитом лет двадцати пяти, с насыщенными черной краской глазами. Молодого человека звали Романом.

Второе действие при участии халата началось с музыки. Матери моей было тогда около сорока. Прекрасный возраст. Не успела заиграть пластинка, как Роман пригласил нашу мамашу на танец. После уборки стола она все еще оставалась в халате. Мне тогда показалась, что ей очень хочется танцевать в этом замечательном одеянии, выглядевшем, как бальное платье, и она сделала вид, что забыла переодеться.

Все было вполне прилично: под халатом было надето новое шерстяное платье с длинными рукавами и застегнутое до самого горла на множество пуговиц. Мать была вроде бы одета, но впечатление было другое. Халат сам по себе развевался рукавами и длинным подолом в разные стороны.

Роман с матерью танцевали очень складно – со всякими сложными фигурами, как профессиональные танцоры. Они выступали одной танцевальной парой, других просто не нашлось. Остальные гости за всем этим наблюдали.

Несмотря на мой еще юный возраст, я эти выкрутасы отметила и перевела глаза на моего родного папашу, который, сидя за столом, как-то очень грозно ел ножом большущий арбуз и тихо наливался краской. Танцевать он не умел, танцы ненавидел, считая их каким-то пороком, и еще при этом ревновал свою жену к каждому столбу. Столб и тут нашелся.

Я перевела глаза на беременную жену Романа. В противоположность отцу, она не краснела, а чернела лицом. «Добром дело не кончится», – подумала я и оказалась права.

Когда музыка смолкла, заплаканная Лида, хлопнув дверью, выбежала из квартиры. Роман бросился ей вслед. Минут через десять Лида пришла домой с ободранной до крови ногой и рыдала уже в голос. Все подумали, что Роман ее побил. Но это было не так. Она сама упала, налетев на кучу гравия, когда выбегала из подъезда.

Настроение было испорчено. Гости пошли по своим комнатам. Но на этом представление не закончилось. Начиналось третье действие с халатом.

Взбешенный папаша набросился на бедную мать с упреками, что та неприлично одета, припоминая при этом всех ее партнеров по танцам лет за двадцать и пытаясь оторвать рукав злосчастного халата. Мать, отбиваясь от отца и спасая свой замечательный халат, кричала что-то про его слух, неповоротливость и надуманную ревность, которой отец мучает ее все эти двадцать лет.

Для нас с сестрой эти сцены не были новостью. Родители без конца ругались, потом мирились и прожили вместе в общей сложности лет пятьдесят, пытаясь даже несколько раз развестись, но почему-то не разводились.

А вот Романа после того новоселья больше никто не видел. Видимо, эта сцена стала последней каплей в супружеских отношениях молодоженов. Лида родила ребенка и растила его с бабкой. Впрочем, мы скоро поменялись комнатами и переехали в другой подъезд. Но это уже другая история.