Пахом поднял руку над головой.
— Вы не видели, тут такой парнишка не проходил, повыше меня ростом? В футболке. Светловолосый.
— А чо? — спросил лупоглазый. — Чо он тебе?
— Да с поезда мы. Сейчас отправление. А он ушел и не возвращается. Волнуюсь.
Пахом старался быть дружелюбным и миролюбивым. Он улыбнулся.
— Так вы его видели? — переспросил Пахом. — Или нет?
Вся четверка дружно заржала. Они не смеялись, а именно ржали, громко и отрывисто. «Психи какие-то!» Пахом растерялся. Он не знал, что дальше говорить. А, может, под кайфом?
— Ладно, я пойду ребята! — сказал он. — Поезд должен вот-вот. Я пойду. Пока!
Коротышка, сделав удивленное лицо, спросил:
— Куда пойдешь?
— Ну, я же сказал, что у меня поезд отправляется. Могу опоздать.
— А! — протянул коротышка и насмешливо поглядел на товарищей, потом снова на него. Усмехнулся.
Пахом подошел поближе. Они занимали всю тропинку. Слева и справа стояли стеной непроходимые кусты акации и еще какого-то кустарника с острыми шипами, который вцепится и не отпустит. Через него не пройдешь.
— Я пройду? — спросил Пахом. — Мне туда!
И тут же понял, что его не пропустят. Для них встреча не закончилась, и они не намеревались его никуда пропускать. Стало тоскливо. Но о плохом не хотелось думать.
— Иди! — сказал лупоглазый, который у них был за главного, потому что они то и дело поглядывали на него и ждали, что он скажет.
Заржали. Пахом повернулся и пошел назад. Сдерживал себя, чтобы не побежать.
— Эй, ты! Ты чего?
Пахом не оглядывался. Хотя чувствовал спиной, всеми потрохами, что они идут за ним следом. И кажется, догоняют.
Грязный мат сзади.
ФИЛИПП. Куда пшел? Стоять!
Пахом ускорил шаг. Лоб покрылся испариной. Он быстро вытер пот тыльной стороной ладони. Топот за спиной. Он побежал. Но запнулся о корень, переползавший через тропинку, и растянулся во весь рост, еще и ткнулся лицом в землю. Его больно пнули между лопаток. Наступили на спину.
— И куда мы бежим? Спортсмен что ли? Спринтер?
Удар по голове. Хорошо, что успел закрыть руками голову, понимая, что это самое опасное место. Хотелось уйти под землю.
— В другой стороне вокзал! Тебе же на поезд надо. Чего молчишь? А?
Его опять пнули в бок. Пахом перевернулся набок и подобрал под живот ноги. Поза эмбриона. Самая защищенная.
— Да! На поезд надо. Если он уже не ушел.
— А чего ты побежал в другую сторону. Или ты пьяный или тупой? Чо молчишь?
И опять пнули. Кажется, на этот раз девица, потому что удар был не плоский, а точечный. И небольно.
— Там вокзал! А не там? Чо молчишь? А?
Опять пнули. Но пинали несильно. И Пахом понял, что бить его и калечить они не будут. По крайней мере, пока.
— Перепутал я. Стороны перепутал.
Опять заржали. Ему стало жутко.
— Ты чо, дебил? Чо молчишь? Чо за падло говорить с правильными пацанами, дебил? Чо, дебил? Ну, чо молчишь?
— Да! Дебил! Я дебил.
— А чо тогда развалился, раз дебил? Если дебил, тогда вставай на ноги. Чо боишься что ли? Вставай!
— На поезд мне надо. Я с поезда.
— Вставай! Уйдет твой поезд. Чо лежишь?
Пахом медленно поднялся. Сначала встал на четвереньки, ожидая в любое время удара, потом поднялся на ноги, прикрывая руками пах. И поднял взгляд на своих преследователей. Они стояли спереди и сбоку.
Четверка с любопытством разглядывала его. Он старался не глядеть им в лицо.
— У меня нет денег, ребята, с собой. Там в поезде оставил. Давайте я принесу. Я быстро. Там у меня деньги. Я с собой немного брал. Вот пиво купили, попить, пока поезд стоит. А там у меня есть деньги.
Заржали. Долговязый даже стал подражать лошади. У него получалось.
— Иго-го! Иго-го!
От этого лошадиного ржанья другие развеселились еще больше. И тоже стали ржать, как лошади. Иго-го!