Он выскочил на перрон. Ни души! Да что же это такое? Пахом понесся к переходному мостику. Там должны быть люди!

Когда он уже был наверху, услышал голоса снизу:

— Вон он! По переходке бежит!. Дрыщ! Давай по путям! Тогда он от нас не уйдет! Мухой!

Черт! Что же он так лохонулся? Теперь он в западне. И почему ни души кругом? Где менты? Поезда? Где люди?

Дрищ заходил по переходке спереди. Троица подпирала сзади. У Филиппа был нож. Санька шла с бутылкой. У Дрища была увесистая палка, у Макса арматурина. Шансов у Пахома не было никаких. Разве что сигануть с переходки и разбиться о рельсы. Может быть, так и стоило сделать, зная, что его ожидает впереди от этих беспредельщиков? Первым приблизился Филипп, ухмыляясь.

— А ты быстро бегаешь! Спортсмен что ли? А?

И ударил его кулаком по лицу. Удар был не очень сильный. Но Пахом почувствовал, как из носа потекла теплая кровь, стекая на подбородок и капая на одежду. Он провел ладонью по лицу.

— Ребята! Что я вам сделал? — простонал Пахом. — Отпустите меня, пожалуйста! Прошу!

Все заржали. Иго-го!

— Тащи вниз! На то же место! — скомандовал Филипп. — Мухой!

Они подняли его, встряхнули и потащили вниз с переходки. Уже была ночь. На перроне ни души. И поэтому опасаться им было нечего. Они снова оказались в парке на том же самом месте. Ярко светило луна. Как поется, «и такой на небе месяц, хоть иголки собирай!» Стас лежал возле кустов и не шевелился. Возле него темная лужица. Пахом смотрел на нее, не отрываясь.

— Вы что его убили? — прошептал Пахом. — Вы что наделали?

— А он меня укусил, — сказал Филипп. — Целый клок мяса выдрал! Вот смотри! А?

Филипп задрал брючину. Пахом отвернулся. И плюнул.

— А если он бешенный? А бешенных псов надо уничтожать! А?

— Будешь вести себя хорошо, отпустим! — сказала Санька. — А начнешь дрыгаться, ляжешь вместе с ним. Понятно?

Филипп еще раз съездил ему по лицу и стал снимать с него джинсы. Потом оставил это дело, поручив его Дрыщу и Максу. Они набросились на Пахома.