В так называемых типических местах, указываемых Гильфердингом, я на основании его же слов различил бы два разряда: во-первых, общие места (loci communes), т. е. эпические описания, которые отлились исстари в определенную форму (напр., описание процесса седлания) и переносятся свободно из одного сюжета в другой, если есть для этого какой-нибудь случай. Эти места составляют такую же принадлежность эпического склада, как постоянные эпитеты в народной поэзии. Как сказитель всякий раз при упоминании поля прибавит к нему эпитет чистого, так он же при описании седлания каждый раз воспользуется готовою, давно установленной картинкой.

Во-вторых, типические места, как видно из приведенного Гильфердингом примера, это – «речи, влагаемые в уста героев». Такие речи уже не шаблоны, а в собственном смысле типические, т. е. из них, главным образом, слагается тип, духовный облик того или другого действующего лица. Они важны для характеристики того или другого богатыря и потому заучиваются наизусть или, по крайней мере, твёрже усваиваются в деталях, так как на них сосредоточен психологический интерес [15]Веселовский А.Н, Указ. соч. С. 94.
.

…Раз введено сказителем махание татарином, оно обыкновенно сопровождается известными традиционными словами («А и крепок татарин – не изломится, а и жиловат, собака, – не изорвется») [17]Миклошич Фр, Изобразительные средства славянского эпоса. В кн.: Древности. Труды славянской комиссии Моск. Археол. общества. Т. 1. М., 1895. С. 208–218. Специально на материале русских былин некоторые из этих явлений – повторение предлогов, сочетания однокоренных слов, синонимические сочетания, а также постоянные эпитеты – в плане их поэтических функций исследуются в книге А.П. Евгеньевой «Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII–XX вв.» (М.: Л., 1963).
.

Не имея в виду исчерпать наблюдений над былинными зачинами, я укажу только на значение, которое они имеют для критики былин и, быть может, для их хронологии и истории сложения. Известный зачин мог принадлежать вначале одной былине или группе былин об одном богатыре. Затем, как мы видели, тот же зачин мог быть усвоен другими былинами, как удобный исходный пункт для слагателя, имевшего в виду обделать в виде былины какой-нибудь новый сюжет… Если мы вспомним при этом, что с известным зачином был связан известный напев и что напев запоминается скорее слов и помнится твёрже, то поймём, какое значение получают зачины при сложении «новых погудок на старый лад» [42]Евгеньева А,П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII^XX вв. С. 8.
.

Помимо нескольких стереотипных зачинов, слагатель новой былины имеет перед собою целую массу старых эпических материалов, годных для новой постройки. Я говорю о давно установившихся описаниях, представляющих ряд передвижных картинок, которые могут быть расходуемы по мере надобности при каждом подходящем случае [42]Евгеньева А,П. Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII^XX вв. С. 8.
.

…Слагатели имели в своём распоряжении наследованные исстари типические стихотворные места. Такой фонд поэтических формул, выкованных долгим употреблением, существовал уже у слагателей (певцов) самых древних, достижимых нашему анализу, песен, и они усвояли его памятью при тщательном изучении наизусть [47]Ср. высказывание P.O. Якобсона о значительных различиях между языком былевого эпоса и обиходной речью его носителя: «Несмотря на тесную и непосредственную связь между говором сказителя и языком его «старин», в их лексике, фразеологии и грамматическом составе обнаруживается немало особенностей, чуждых не только данному диалекту, но нередко всей совокупности современных русских наречий» (Якобсон P.O. О соотношении между песенной и разговорной народной речью. ВЯ. 1962. № 3. С. 88).
.

Кроме отдельных эпических картинок или поэтических формул, бывших в распоряжении наших слагателей, они располагали и запасом красок, которыми окрашивали отдельные предметы, входившие в описание и рассказ. Я разумею готовый фонд постоянных, искони утвердившихся эпитетов. Собственно говоря, постоянные эпитеты составляют принадлежность вообще языка народных произведений и не относятся специально к языку былин [47–48].