Казалось бы, мой рассказ завершен, но я решил добавить еще одну главу — мамин дневник, она начала вести его после смерти отца. Я уже упоминал о толстой грязно-желтой общей тетради, исписанной маминым твердым, даже жестким, угловатым почерком. Писала она лаконично, сухо, строго. Так, как ей представлялось важное в жизни. Она не терпела сюсюканья, продолжала руководствоваться идеалами и принципами революционерки, целиком отдавшей себя борьбе за счастье людей, что, впрочем, не мешало ей заботиться о семье, с радушной улыбкой принимать гостей, хлопотать вокруг подрастающих внуков.

Кое в чем ее записи повторяют мой рассказ. Это естественно, ведь говорим мы об одном и том же, только мама пишет по горячим следам, а я принялся за книгу через пару десятилетий после смерти отца. Поэтому в ее тексте больше деталей и больше сиюминутностей, которые стираются с годами. Там, где мама обращается к прошлому, память ей порой не то что изменяет, но временные границы налезают одна на другую, события разных лет сливаются воедино. Например, она пишет, что инфаркт у отца случился после его разговора с Кириленко, хотя разговор состоялся в апреле 1968 года, а инфаркт произошел 29 мая 1970 года. Есть и другие неточности. Но я мамин текст изменять не стал, тем более что эти погрешности — редкое исключение из правил.

Открывается дневник краткой справкой о детях, а затем следуют регулярные записи.

Итак, «Вдовий дневник».

Рада (рождения 1929 года) кончила факультет журналистики Московского университета и пошла работать в журнал «Наука и жизнь». Обнаружила, что нужны более глубокие научные знания, пошла учиться на вечерний факультет биологии Московского университета. За это время родила 3-х сыновей: Никиту, Алешу и Ваню.

Жили мы на даче в Огарево, что на Успенском шоссе, рядом с деревней Усово, были няньки, хорошее медицинское обслуживание, растить детей легко было.

Алексей Иванович Аджубей работал редактором «Комсомольской правды», затем до 1964 г. — «Известий». Славился как способный журналист и организатор. Был членом ЦК и депутатом Верховного Совета СССР.

Сергей Никитич (рождения 1935 года) кончил Энергетический институт, женился на Галине Михайловне Шумовой, студентке того же института. Им устроили шумную свадьбу в Огареве, куда приезжали Ворошиловы и другие товарищи Никиты Сергеевича по Президиуму ЦК КПСС, собрались все родственники со стороны Гали.

Они стали работать по специальности в закрытых предприятиях (ящиках). В 1959 г. у них родился сын Никита и 1/ХI 1974 г. — Сережа.

5/IV— 77 г. Сережа развелся с Галиной Михайловной.

Лена (рождения 1937 года) кончила юридический факультет Московского университета. Работала один год в уголовном розыске г. Москвы, затем в научно-исследовательском институте (экономики США), училась в аспирантуре. Диссертацию не защитила. Вышла замуж за Виктора Викторовича Евреинова и через 5 лет умерла (14/VII 1972 года) от красной волчанки.

Дочь Юлия Никитична Хрущева (Юля старшая) родилась 21 января 1916 года.

После школы училась на географическом факультете Московского университета, но ушла со 2-го курса, заболела тяжелой формой туберкулеза. После операции на легком ей наложили пневмоторакс, с ним она уехала в эвакуацию в 1941 году в г. Алма-Ата, где тогда работал ее муж Виктор Петрович Гонтарь. После войны она жила в Киеве (муж — директор театра Русской драмы, а затем — Оперного), училась на курсах Хозяйственного актива, до 1970 г. работала в лаборатории Института Богомольца. Детей не имела. После переезда в 1950 г. всей семьи в Москву Юлия Никитична осталась с мужем в Киеве.

Юлочка (Юля младшая) рождения 22/1-1940 года, дочь погибшего на войне Леонида Никитича, росла с нами. Мать ее, Любовь Илларионовна Сизых, была несправедливо репрессирована в 1942 году и пробыла в сталинских лагерях до середины 50-х годов. После школы Юля пошла на факультет журналистики Московского университета, работала в Агентстве печати «Новости», затем в театре им. Вахтангова заведующей литературной частью. Неудачно выходила замуж в 18 лет, на II курсе университета за Николая Шмелева, разошлась и вышла замуж за Льва Сергеевича Петрова — журналиста АПН. Родила двух дочерей, Нину и Ксению. К сожалению, муж Лева рано умер от болезни почек (1970 г.).

Жили мы в Москве сначала на ул. Грановского, а впоследствии в особняках (№ 36 и 40) на Воробьевском шоссе. Много времени занимали разные дипломатические дела — поездки, приемы. Дети росли без особого нашего внимания, учились хорошо, считалось, что все в порядке.

28 сентября 1971 года. Пошел 17-й день, как не стало Никиты Сергеевича. Хотела записать разные мелочи, пока не стерлось из слабеющей памяти. Умер Никита Сергеевич 11-го сентября, в субботу, утром, в 11 часов с минутами, в больнице, куда мы с Владимиром Григорьевичем Беззубиком привезли его во вторник 7/IХ.

Дома с понедельника на вторник ночью у него был сердечный приступ, с 2-х до 5 часов ночи. Сначала он сам себя лечил, ходил по дому, разбудил меня после 4-х часов. После приема таблетки нитроглицерина в лежачем положении боль в сердце отошла. Когда стал засыпать, я хотела погасить свет настольной лампы у кровати, — не велел. Сказал, что ему почему-то страшновато в темноте. Я сказала, что посижу в кресле, сидела примерно час. Н. С. уснул, даже всхрапнул, через какое-то время проснулся, погасил свет и велел мне уходить спать. Сказал, что все прошло, он тоже будет спать. Было уже светло, 6 часов утра. Я ушла, спросила, оставить ли дверь открытой. Ответил: «Как хочешь». (Перед тем в течение некоторого времени — 11/2 часа — 2 недели он сам оставлял дверь открытой, несмотря на свет из прихожей комнаты, на шум моих шагов, шелест газет и разные шумы. Тогда еще не топили, начались дожди, было холодно, но, может быть, он уже тогда начал бояться темноты, а сказать не хотел?)

Я поднялась в 8 часов и все боялась заглянуть к нему в комнату, чтобы не прервать сон. Зашла в 10–30. Проснулся, спросил время, бодрый, сказал, что хорошо выспался, пошел умываться. Вернулся из ванной опять с болью в сердце. Попросила лечь в постель, дала нитроглицерина, боль сразу не прошла. Позвонила доктору. Владимир Григорьевич сказал, что надо класть в больницу, что он приедет с сестрой и заберет его. Я говорю доктору, что надо же спросить Н. С., чтобы его не волновать неожиданно. Владимир Григорьевич согласился, ждал у телефона, пока я спрашивала. Н. С. сказал, что, пожалуй, стоит лечь в больницу, хотя и не хочется — последние хорошие дни осени, но что мы будем делать с тобой (со мной), если опять будет приступ ночью?

30 сентября. Владимир Григорьевич Беззубик (лечащий врач) приехал с сестрой из процедурной (не из скорой помощи) на обычной «Волге», Н. С. просил, чтобы ехать ему в сидячем, не в лежачем положении. Пока доктор ехал, Н. С. позавтракал в постели, но не разрешил кормить себя в лежачем положении, а сел на кровать. Сказал, что положить в чемоданчик. Не велел класть халат, сказал, что в больнице хорошие халаты. Лежали на окошке три книги «Последняя глава» Голсуорси, велел взять, хотя сомневался, что это его заинтересует.

Одели его, опять заболело сердце, дали одну таблетку нитроглицерина, через короткое время — вторую, стало легче. Перед выездом сестра сделала инъекцию промедола, боль прекратилась.

Ехали на «Волге» (новой модели) вчетвером: впереди с водителем Н. С., сзади него Владимир Григорьевич, посередине сестра, слева — я. Перед уходом из дома Н. С. попрощался с Леной, с Аней Дышкант (она потом плакала, почему не поцеловала его), у машины стоял Леонид Сергеевич — рабочий участка, тот попрощался издали, пожелал поскорее выздороветь. Дежурный Ладыгин Владимир Иосифович ехал сзади на нашей машине, взял чемоданчик с вещами.

Ехали спокойно, Н. С. шутил с водителем, спросил, откуда он родом, рассказывал о И. А. Лихачеве. Когда переехали мост через Москву-реку, посмотрел на колхозную кукурузу и стал возмущаться неправильным посевом: посеяли бы реже, получили бы больше, были бы початки и т. д. Перестал возмущаться после моей и доктора просьбы не волноваться. Сказал: «Вот такой характер, не могу спокойно говорить о таких вещах…» Доехали до больницы хорошо. Похвалил каштаны на проспекте Калинина, рассказал, как сопротивлялись московские озеленители, когда Н. С., будучи Секретарем ЦК и МГК в 50-х годах, настаивал на посадке каштанов на улицах Москвы. (Я помню, что он ездил к Курскому вокзалу посмотреть растущий во дворе какого-то дома большой каштан — доказательство, что МОГУТ расти в Москве каштаны. Радовался, когда увидел три больших каштана в Кунцеве у одного дома. Советовал озеленителям заложить питомник каштанов, что и было сделано. У нас на даче в Огарево посадили каштаны у ворот, и они хорошо росли, цвели, давали плоды.)

В больницу проехали через двор, к лифту. Встретил знакомый санитар Петя, поднял на 3 этаж, пожелал Н.С. скорее поправиться. До палаты № 8 (в конце коридора) Н. С. прошел самостоятельно, даже без поддержки под руку, своим обычным шагом. В палате оживленно беседовал с сестрой, санитаркой, буфетчицей — знакомыми по прежнему лежанию в палате. Сидел у стола, пока я не попросила его снять брюки и лечь в постель. Я ему помогла с брюками, он лег. Остался у постели Владимир Григорьевич, пришла лечащий врач Софья Анатольевна, заместитель заведующего отделением Евгения Михайловна Мартынушкина.

Я ушла на 2 этаж сделать процедуру на руках (немеют), пока не ушла процедурная сестра, — было уже 3 часа дня.

Н. С. не велел мне возращаться, так как он будет занят с врачами, с лаборанткой, обедом и т. п.

Я уехала на дачу, особого беспокойства не чувствовала. Позвонила ему в палату в 20.30 (8.30 вечера), он ответил сам, сказал, что боли нет, самочувствие приличное, что смотрел телевизионную передачу, не понравилось, выключил, собирается пораньше лечь спать, и того же мне пожелал. Это было во вторник 7 сентября 1971 года.

На следующий день утром в 8 часов я позвонила ночной сестре узнать, как прошла ночь, и узнала, что всю ночь с ним были врачи (дежурный Нина Лаврентьевна Корниенко и врач-реаниматор), долго продолжался сердечный приступ, сейчас спит.

Пока я получила машину, пока добралась, пришла в палату — было уже 12 часов.

Н. С. спал, мгновениями открывал глаза, опять засыпал, доктор Софья Анатольевна сказала, что положение тяжелое, она подозревает инфаркт (3-й уже!), что она проконсультирует последнюю ЭКГ со специалистами. Еще добавила: «Какое счастье, что вчера я его не повезла на рентген легких (у него были хрипы в легких после простуды, банки двукратные не помогли), там бы его тормошили… Я бы себе этого никогда не простила».

Но говорила Софья Анатольевна об этом инфаркте с тревогой, перечисляла области сердца, которые у нее под подозрением. Сказала, что если доберется поражение до желудочков, то ничто нельзя будет сделать.

1 октября. Под впечатлением свежего разговора с Валентиной Лукиничной — массажисткой. Она разговаривала с сестрой, которая делала ЭКГ в понедельник 6/IХ, Н. С. недомогал и доктор Владимир Григорьевич приехал по моей просьбе на дачу не вечером, как хотел раньше, а утром и сделал ЭКГ. Особых изменений по сравнению с прошлой ЭКГ не было, один зубец не понравился… Валентина Лукинична говорит: «Надо было настоять доктору, чтобы Н. С. ехал в лежачем положении и не шел по коридору в палату. Почему он не настоял? Ведь инфаркт стал развиваться в больнице…»

А доктор Леонид Романович Абрамов сказал, что этот процесс развивался все время, и катастрофа могла совершиться и раньше и позже.

Профессор Лукомский консультировал ежедневно. В среду 8/IХ я его встретила на лестнице в вестибюле, он спешил, но остановился, сказал, что положение очень тяжелое. Я спросила: «Обречен?» Он ответил: «Мы так не говорим, но очень тяжелое».

Днем в среду собрались все дети. Лена принесла гладиолусы. Он сказал: «Ну зачем мне цветы? Лучше тебе». Когда вскоре зашла доктор Мартынушкина, он подозвал ее поближе для секретного разговора и сказал: «Лене очень хочется, чтобы эти цветы попали к вам. Обязательно возьмите, мне так спокойнее будет. Не забудьте». Евгения Михайловна обещала зайти за цветами, когда будет уходить домой.

Почти все время сидел Сережа. Днем я уехала на дачу поесть и привезти легкий плед Лены (одеяло тяжело было держать). В среду он уже лежал на финской хирургической кровати, на ней легко менять положение.

Часов в 6 вечера на вопрос доктора, устал ли, Н. С. ответил, что устал от посетителей. Действительно, в палате собрались: три доктора (Владимир Григорьевич, Софья Анатольевна и дежурный), сестра дежурная и хирургическая, Сергей, Рада, Юля (старшая), я. (Лену отправили домой с повышенной температурой и не велели ей ездить к нему, так что она его живого больше не видела.) Мы договорились по требованию Владимира Григорьевича приходить по очереди.

В этот день я была с ним до позднего вечера, и Сережа, кажется, и Юля (старшая).

Ночевали в городе, чтобы утром в 8-40 застать проф. Лукомского и Н. С. в палате.

В четверг 9 сентября пришли с Радой и Юлей (старшей) к 8-40, примчался и Сережа. Узнали, что ночь опять была очень тяжелой, мучили боли в сердце. Дежурил доктор Абрамов — «приятель» Н. С. по прежним двум лежаниям в больнице. Он рассказал, что после моего ухода накануне они вдвоем беседовали и даже включили телевизор, но не надолго, а ночь была очень тяжелой».

Я села у постели, поцеловала ему ладонь левой руки, он погладил меня по щеке.

Не разговаривал, когда просыпался, на вопросы кивал головой утвердительно или качал отрицательно. В 12–30 я ушла, осталась Юля (старшая) одна. Сережа и Рада тоже ушли.

Когда я вернулась в 5 часов, Юля рассказала, что все время Н. С. спал, только раз спросил, приехала ли она (Юля) одна или с Виктором Петровичем. Спросил обо мне. Самочувствие стало лучше, сам мне сказал и на аппарате — маленькое улучшение.

Я отправила Юлю с Леной и Витей на дачу (Юле надо было выспаться), а сама осталась ночевать в городе, чтобы прийти к консультации профессора Лукомского. Рада со мной тоже приехала. Опять — крайне тяжелое состояние. Сказал, что пока утешить нечем.

10 сентября. В пятницу все мы сидели в палате по переменно, я была весь день до позднего вечера, пока дежурный доктор велел уходить. Как будто стало лучше. Вечером Юля (старшая) с Витей уехали на дачу, Сережа ушел домой. Я тоже должна была поехать на дачу, но потом осталась, чтобы придти к 9 часам утра в больницу. Я им звонила, что отец спит, доктор успокаивает, аппарат показывает лучшее состояние. Все мы чуточку успокоились.

В субботу 11 сентября Рада приехала со мной к 9 часам. Профессор Лукомский сказал, что хотя положение тяжелое, но маленькое улучшение есть: спал ночь спокойно, к 24 часам (12 часов ночи) ЭКГ заметно улучшилось и еще какие-то показатели. Владимир Григорьевич тоже как-то облегченно говорил с нами, что успокаиваться нельзя, но какие-то проблески улучшения можно назвать. Позвонила об этом Сереже (домой) и Юле (старшей) на дачу.

Мы с Радой зашли в палату. Н. С. не спал, помахал нам рукой, опять я поцеловала ладонь, он меня погладил по щеке; так и осталось ощущение руки на щеке. Попросил соленого огурца, такого, как готовит Евгения Ивановна, бывшая летчица, теперь соседка Рады по даче. Еще попросил пива, принесли из буфета. Выпил немного, сказал, что пиво плохое. Рада съездила, купила огурцов соленых, съел немного, похвалил. Потом съел немного белкового омлета и через пять минут все вырвало.

Когда успокоился, сказал, что будет спать, обменялся каким-то анекдотом из коллекции Мануильского с Владимиром Григорьевичем, помахал ему рукой «до вечера». Меня отослали на 2 этаж лечиться (я принимала лечение от онемения рук), в палате осталась Рада и дежурная сестричка.

Когда я вернулась через 25 минут, Рада сидела в коридоре, ее попросили выйти. Дежурная сестра бежала с бутылкой физиологического раствора, прошла быстро Евгения Михайловна и начальник спец. сектора профессор Гасилин (сердечник).

Я зашла в палату, дверь была открыта. Была включена капельница в ноге, у головы реанимационный аппарат, доктор просил поглубже вздохнуть в воронку, и тут меня попросили выйти. Я вышла и позвонила Сереже и Юле (старшей) на дачу, чтобы она выехала с Витей. Через недолгое время вышла Евгения Михайловна. Я спросила: «Плохо?» — «Плохо». — «Хуже, чем в четверг?» Она ответила: «Умер».

Вот так мы потеряли ЕГО. Через некоторое время нас впустили в палату. Он лежал под простыней. Лоб был холодный, затылок посинел, пальцы рук похолодели, ноги — тоже, а плечи, грудь, ноги в верхней части еще долго были теплые. (Я и сейчас ощущаю на ладонях эту теплоту.) Я просила детей потрогать теплого отца, чтобы сохранить воспоминание теплоты, а не льда.

Даже Сергей не застал его в живых, так как я успокоила его со слов докторов и просила приехать к 2 часам на смену мне и Раде, чтобы не толпиться в палате.

Сережа сказал Юлочке (Юле младшей), она тоже примчалась. (А в среду или в четверг она просилась навестить отца; он не велел ей приходить, сказал, что и так много народу, пусть приедет потом, когда станет лучше…)

Приехали Юля (старшая) и Лена с Витей, пришли с плачем уже в палату (их встретила Евгения Михайловна в коридоре). Посидели мы с НИМ, наверное, с час, пока пришла машина из морга, посидели еще немного в дежурке у докторов, потом уехали на дачу, домой. И тут обнаружили: спальня Н. С. запломбирована, входная дверь в дачу заперта изнутри, а на веранде — пост, чтобы никто не зашел.

Владимир Иосифович Ладыгин (дежурный) объяснил, что это сделано по распоряжению ЦК, что это было так у К. Е. Ворошилова и Н. М. Шверника, не только у нас; комиссия из ЦК приедет, как только я попрошу, объяснит и снимет пломбы. Я попросила, чтобы скорее это сделали. Через час приехали двое: заместитель управления делами ЦК т. Кувшинов и заместитель заведующего общим отделом ЦК — фамилию не помню. (Аветисян.)

Я обратилась сразу к Кувшинову: «Что же, т. майор, вы так поспешили, могли бы меня дождаться и все делать при мне…» Но он ответил: «Выражаем вам соболезнование. Я — не майор, а работник ЦК», — и назвал себя. Тогда я присмотрелась и узнала его, он помогал нам въезжать в квартиру на Староконюшенном пер. Объяснил, что они заинтересованы «для истории», чтобы документы Н. С. попали к ним нетронутыми.

Пломбы они сняли, пост также, я открыла им сейф. Боголюбов (Аветисян) взял оттуда 4 (магнитофонные) пленки (давние очень), пересмотрел папки, забрал поздравление Н. С. с 70-летием, подписанное всеми членами и кандидатами Президиума ЦК, хотел взять указ о награждении медалью «За победу над фашисткой Германией», подписанный М. И. Калининым, но потом оставил.

Забрал с магнитофона пленку с записями физкультурных упражнений и какие-то схемы управления магнитофоном, стихотворение (о Сталине, то, где «его пальцы, как черви…»), написанное Осипом Мандельштамом перед войной и подаренное Н. С. академиком Арцимовичем года полтора назад. Кувшинов спросил, какие вопросы, сказал, что все неинтересное «для истории» возвратят. Сказал, что приедет сотрудница Мария Никифоровна по вопросу похорон (справка о смерти, могила, одежда, морг, венки, автобусы, продукты, так как в воскресенье купить обычным способом нельзя, все закрыто). Сказал, что тело будет выставлено в морге в Кунцево (ЦКБ) в понедельник с 10 часов утра, в 11 часов гроб поставят в автобус и в 12 часов дня — захоронение на Новодевичьем кладбище. Сказал еще, что некролог будет напечатан в понедельник.

Остаток субботы и воскресенье сидели мы все на даче, как потерянные, осиротевшие, взрослые и дети. Я занималась, сколько могла, хозяйственными делами: собирала ордена Н. С., переписала их, одежду, составляла примерные заказ на продукты (вместе с товарищем Марией Никифоровной), потом рассчитывала, когда продукты привезти… Показывала Юле (старшей) наши пленочные теплицы, еще что-то делала, как каменная.

В понедельник 13/IХ принесли газету — сообщение в 4 строки на первой странице «Правды» и никакого некролога, во вторник перепечатали сообщение «Известия»:

«ЦК КПСС и Совет Министров СССР с прискорбием сообщает, что на 78 году жизни 11 сентября 1971 года скончался бывший 1 секретарь ЦК КПСС и Председатель Совета Министров, персональный пенсионер Никита Сергеевич Хрущев».

Редакция даже не выделила имя и фамилию из общего текста сообщения.

К 10 часам поехали в морг. Я — с Леной, Юлей и Ниной (племянница Нины Петровны) (приехала накануне с Виктором Петровичем из Киева), во второй — Василий Михайлович (Кондрашов) (дежурный офицер КГБ), Виктор Петрович и Тихон Иосифович Кухарчук (тоже приехали накануне). Галя и Ника поехали с Сергеем.

На повороте от шоссе увидели массу машин и милиционеров, у помещения морга стояли люди, приехавшие в автобусах ЦК, и друзья наших детей, приехавшие на своих машинах.

Зал маленький, людям проходить не дали, почетный караул не организовали, постояли мы, поплакали у гроба под траурную музыку. Сергей Иванович Степанов и Петр Михайлович Кримерман сделали снимки. В 11 часов сели в автобус с гробом. Автобус шел быстрым темпом, невольно напрашивалось сравнение с похоронами Пушкина.

5 октября. Автобус не остановился, как обычно, на площадке посреди кладбища, а промчался к концу аллеи, к стене, где справа была подготовлена могила. Там стоял помост из досок, на который поставили гроб. Дождь лил. Кто-то держал зонт над головой Н. С. Пропустили к могиле небольшую группу родственников и друзей — 150–200 человек. На кладбище был объявлен санитарный день, так что обычные посетители не допускались.

Я ждала, что траурный митинг откроет хотя бы секретарь парторганизации, где Н. С. состоял на учете, озиралась, растерянно метался Сережа. Через какое-то время Сережа встал на край могилы и обратился к присутствующим с хорошими словами.

Передаю по отчету Роберта Г. Кайзера для парижского издания «Геральд Трибюн» от 14/IХ 1971 г.:

«Мы просто хотим сказать несколько слов о человеке, которого мы хороним и которого оплакиваем», — начал Сергей и остановился, чтобы овладеть собой, губы его дрожали. «Небо тоже плачет с нами», — прибавил он (шел небольшой дождь).

«Я не буду говорить о большом государственном деятеле. За последние дни печать всего мира, за редкими исключениями, и все радиостанции говорили об этом. Я не буду оценивать вклад, сделанный Никитой Сергеевичем, моим отцом. Я не имею права делать это. История сделает это. Единственное, что я могу сказать — это то, что он никого, с кем встречался, не оставлял безразличным. Одни его любили, другие — ненавидели, но никто не мог пройти мимо него, не оглянувшись. От нас ушел человек, который имел право называться человеком. К сожалению, таких людей мало…»

Журналист передал выступление Сережи более-менее правильно, хоть и сокращенно. Потом Сергей предоставил слово Наде Диманштейн, которая сказала о Н. С. в период ее работы с ним в Донбассе, в Юзовке: о его принципиальности, настойчивости в проведении намеченных задач, о его умении работать с людьми, воодушевлять их на большие дела и еще многие хорошие слова. «Примером был для молодых». (Это истинная правда!)

Затем Сережа назвал своего товарища по Энергетическому институту Васильева Вадима. Он сказал, что Н. С. вернул доброе имя (посмертно) его отцу, погибшего в бериевском лагере, и дал возможность ему, Вадиму, и его детям свободно учиться, работать и гордиться погибшим отцом.

После Вадима Сережа опять встал на холмик и закрыл этот печатный митинг, попрощались мы с отцом и опустили гроб в могилу. Перед этим присутствующие проходили мимо гроба, причем Сережа спокойно регулировал это движение, а сотрудник-распорядитель все время старался не пускать людей, скорее закончить. Сережа подходил к нему и просил пропускать, тот отступал.

Когда могилу зарыли, положили венки от ЦК и Совета Министров, наш, от товарищей и от Анастаса Ивановича Микояна (всего четыре), причем надписи на лентах дождь смыл (венки везли в открытом грузовике) и только на венке Анастаса Ивановича надпись видна была ясно.

Большая гора свежих цветов легла на могиле. Поставили фото (взяли в столовой, что было под рукой). Впоследствии Сережа заменил эту на другую фотографию (она мне не нравится).

Прошло уже три недели и три дня, как мы осиротели, не могу реально подойти к этому факту, наверное до конца своих недолгих (оставшихся) лет не примирюсь.

6 октября. Живем на даче, как при Н. С. (я, Лена, Витя приезжает каждый день). Сережа приезжает по вечерам, когда свободен после работы. Юля и Виктор Петрович уехали, временно, в субботу 2/Х. Приедут помогать переселяться. Продукты по заказу привозят, в поликлинику езжу лечиться. Никто ничего не говорит.

Пришло много телеграмм и писем, в том числе от зарубежных государственных деятелей, но ни один бывший товарищ Н. С. по работе, ни одна из их жен — никто не позвонил и не прислал соболезнующую записку. Исключение — Анастас Иванович Микоян. Он прислал венок и письменное соболезнование от него привезли 13/IХ — в день похорон.

9 октября. Сегодня суббота, уже месяц прошел, как не стало Н. С., а мы живем и все вокруг продолжается, как будто ничего не случилось. И дети занимаются своими живыми делами, так полагается.

Позвонила Зинаида Сергеевна Груздева, что она сегодня навестила ЕГО.

Привезла корзину цветов, а притащить к могиле некому, сама еле передвигается. Спасибо, нашелся сын ее приятельницы, «совсем молодой, только год на пенсии». Он-то и притащил ее корзину к могиле Н. С. Очень ей пришлось по сердцу, что вся могила в живых цветах, даже некуда было поставить ее корзину.

Еще я отвечала на несколько писем, выразивших соболезнование. Среди них одно из Пензы. Прислал его Иван Семенович Аленкин. Они с женой пенсионеры, два раза побывали на могиле Н. С. (21 и 24 сентября), приехали домой и написали взволнованное письмо с выражением сочувствия. Дошло, к счастью. Второе письмо дала мне Рада. Его принес в редакцию ленинградский поэт Шумилин вместе со стихотворением «Памяти Н. С. Хрущева»:

Он проездом был в Москве, зашел в редакцию и отдал Раде приготовленное к отправке письмо. Человек. Я ему тоже послала спасибо.

А вообще, кроме ответов, мне надо успеть проанализировать присланные письма.

10 октября. Какая несправедливость природы: мы живем, ходим, читаем и всякие дела делаем, а ЕГО нет. Все стоит нетронутое, кажется — вот-вот войдет и что-нибудь скажет, а нет…

Умерла Граня Писарева (сестра первой жены Н. С.), лежала два дня в квартире, а я не смогла зайти к ним, просто не смогла. Собрались сестры, плачут, еще кто-то, а я не могла. Не могу приходить на кладбище, когда кого-то хоронят. Все у меня в голове траурный марш играет, никак не уходит. Это, наверное, нехорошо.

15 октября. Пишу каждый день ответы приславшим мне соболезнования. Пока успела ответить государственным и общественным деятелям за рубежом. Часть послала через посольства, часть — почтой (заказными письмами и телеграммами). Прислал большую телеграмму президент Мальгашской Республики (Мадагаскар) из Тананариве на французском языке. Стала искать посольство или консульство — нет в Москве. Решили коллективно, что надо ответить телеграммой на французском языке. Пришлось просить перевести мой ответ на французский, у нас никто не знает французский язык достаточно хорошо. Ответы послала:

— 21-го сентября товарищам 1) Тито и Иванке, 2) Эдварду Карделю, 3) Поповичам Коче и Лепе, 4) Мичуновичам Велько и Будиславе, 5) Цвиетину Миятовичу, 6) Иосановичу Преграду (Загреб), 7) семье Краячич (Загреб) — через посольство Югославии,

— 22-го сентября — 8) Анти Карьялайнену и 24-го сентября Урхо Кекконену — пос-во Финляндии,

— 25-го сентября 10) Мохаммеду Дауду — пос-во Афганистана, 11) Луиджи Лонго — Рим 00185 Viadel Tanrini 19, L. Unita. 12) т. Яношу Кадару — Будапешт, ЦК, 13) телеграмму Перецу Диасу — председателю Конгресса Венесуэлы, Каракас, 14) телеграмму Авереллу Гарриману — Вашингтон Д.С., США, 15) Такое Мики — председателю палаты представителей Японии, Токио — телегр., 16) Елене и Николае Чаушеску — ЦК, 17) Елене и Иону Мауреру — Бухарест, Совет Министров, 18) Эдварду Хиту — премьер-министру Англии — через пос-во, 19) Дугласу Хьюму — министру иностранных дел Англии — через пос-во, 20) Сирима Р. Д. Бандаранайке — премьер-министру Цейлона — через посольство), 21) Послу Индии А. К. Дамодаран и 22) Индире Ганди — через посольство Индии, 23) Роже Сейду — послу Франции — ул. Димитрова, 43, 24) Форду Р. А. Д. — послу Канады, 25) Секу Туре — президенту Гвинейской Республики — через посольство, 26) Анвару Садату — президенту Арабской Республики Египет — через посольство, 27) Адаму Малику — министру иностранных дел Индонезии — через посольство (Новокузнецкая, 12), 28) Хайнриху Хаймерле — послу Австрии (Староконюшенный, № 1), 29) Бруно Крейскому — федеральному канцлеру Австрии (через посольство).

— 7-го октября. 30) Лапиро — Флоренция, Италия, 31) Девике и Святославу Рериху — по адресу: M-me Devika Rani Koerich c/o The Indian Bank Ltd, Lady Curzon Road, Cantonment, Bangalore-1, Mysore State, South India, 32) Cайрусу Итону и Анне — Кливленд, США, 33) Улофу Пальме — премьер-министру Швеции — через посольство.

— 10 октября. 34) Томпсону — экс послу США в СССР для его жены Джейн — Вашингтон, Госдепартамент.

— 11-го октября. 35) Хансу Кюнслер — Швейцария, cm. Georgenster 73st. Gallen Schweiz N.В., 36) Хельмуту Мартенс — Гамбург, Wandsbek Rd. Gallee 233, 37) Хайнц Шеве — Гамбург, 55 Дюпенталь 1 °C.

— 12-го октября. 38) Аминторе Фанфани, председатель Итальянского Сенана, 39) Жаклин Кеннеди-Онассис — Афины, потом Нью-Йорк.

— 14-го октября. 40) Люси Джарвис — NBC Co. Нью-Йорк, 41) Жоннипас, Торонто, Канада, 42) Гарсту — Айова — Кун Рэпидс, США.

Все конверты с адресами на посольства приняла сотрудница стола заказных писем. Опасаюсь, что они не были отосланы. Квитанцию дала одну на все конверты.

Сегодня встретила в коридоре поликлиники Нину Ивановну Королёву, она неизменно подходит, обнимает и целует, говорит: «Мужайтесь». Кто-то спросил меня, (когда я была) у Нюры Писаревой (сестра первой жены Н. С.), прислали ли космонавты соболезнование? Сегодня при встрече с Ниной Ивановной я впервые подумала, что она — единственная из той среды прислала телеграмму сочувствия.

Позвонил Александр Васильевич Осипов, бывший зав. орг. Сталинского РК, сказал слова сочувствия. Не ожидала, никогда не звонил, а сегодня взял телефон у Поли.

Прислал письмо-соболезнование Константин Симонов с хорошими воспоминаниями о фронте и ХХ съезде КПСС.

24 октября. Занялась разной неблагодарной работой вроде разборки писем, а время летит.

Хочу записать со слов Вити. Сотрудница их Института (физической химии АН СССР) ехала на такси, спросила у водителя, куда он приготовил такие хорошие цветы. Тот ответил, что поедет на кладбище к Н. С. Хрущеву. Когда женщина удивилась, то водитель спросил: «А вам не нравится?» Она ответила, что сама собирается туда же. Тогда водитель смягчился и стал говорить с ней о том, что Н. С. много сделал для народа, и это люди помнят.

В письмах, которые я разбирала сегодня весь день, а письма — к 17 апреля (День рождения Н. С.) и к 1 Мая 1965 г., много высказываний таких же, как у того водителя такси.

14 ноября. При разборке книг с автографами былых лет до октября 1964 г. нахожу много волнующих надписей, которые характеризуют Н. С. в его разносторонней деятельности. Интересно, как сейчас те люди (если живы) написали бы? Например, М. Бажан, если они побоялись прислать слова соболезнования?

В 1959 г. Ефим Пермитин на своей книге «Ручьи весенние» написал: «Достойному преемнику Ленина — Н. С. Хрущеву, с чувством восхищения и преклонения перед энергией, бесстрашной прямотой и искренностью Вашей». 14/1 1959 г., тел. 130-25-19.

Вернулся Пилипенко из Донецка, видел там многих товарищей Н. С. и наших общих, привез приветы и сочувствия. Рассказал, что комсомольцы Механического завода (бывшего Боссе), на котором Н. С. работал в юности, хотели послать делегацию на похороны Н.С. (Наивные!)

А один итальянец из Сарагосы написал 18 сентября письмо на клочке бумаги без адреса, подписался: Erabajo: «Синьоре, вдове Никиты Хрущева. Я обычный человек, посылаю свои сердечные соболезнования Вам и Вашей семье. Ваш муж сумел подчинить усилия своей страны работе на благо человечества. Да будет мир душе этого великого труженика, отдавшего все своей стране». Вот ТАК верно судит незнакомый человек!

24 ноября 1971 года. Говорил Н. С. мне: «Когда я умру, а ты останешься, плохо тебе будет». Угадал. Никогда и в мыслях не было, что в моем доме кто-то будет оскорблять меня и моих детей. Из-за чего? Из-за барахла разного, которое при переезде я отдаю одному, а не другому. Начал Алексей Иванович (Аджубей) у себя дома выкидывать котел на помойку, вещи, которые я им послала, в том числе подарок Н. С. от польских товарищей к его 70-летию: машину (радиолу) с пластинками. Кончилось тем, что ее забрал Борис Иванович (шофер), который вещи возил.

Вчера недостойный тон в разговоре позволил себе Виктор Петрович (Гонтарь, муж Юли-старшей). У меня с того времени не прекращается сердцебиение, несмотря на лекарства.

Была на кладбище 22 ноября, отнесла немецкие розы. Видела, как бегом (чтобы успеть до закрытия) прошла группа молодежи без цветов. Ко мне подошли две женщины, сказали, что часто приходят к могиле с добрым словом, видят, что много народа приходят к могиле. У одной из них муж погиб в сталинском лагере.

8 мая 1972 года. Полгода не брала тетрадь в руки. Многое пришлось пережить, переболеть. Виктора Петровича (Гонтаря) до сих пор не могу забыть с его требованием отдать ему долю наследства Н. С., а он «отдаст» его в детский дом. Юлия Никитична сказала, что не надо переживать, куда же его девать такого? Кончилось все тем, что Юлия Никитична приехала в феврале вторично, чтобы получить у Сергея машину «Фиат» для успокоения Виктора Петровича. Взяла у Сережи крупную сумму денег, у меня серебряный чайный сервиз — подарок к 70-летию Н. С. от РСФСР, два набора бокалов польских (16 шт.), именных, и с тем Юля уехала. Для компании привезла Раду за бокалами тоже. Раде досталось 6 наборов (48 шт.)

Когда прихожу к Н. С., мне кажется, что он с портрета подмигивает иронически: «Каково?»

У меня такое щемящее чувство, что я уже никому не нужна, что кто-то ждет моей смерти. Тяжелое чувство.

А у Н. С. бывает много народа, всю зиму на могиле лежат живые цветы.

17 апреля 1972 г. мы всей семьей и Сережины друзья собрались у могилы, принесли много цветов. Даже Лена приехала, хотя плохо себя чувствовала. Потом поехали к Сереже, и там посидели два часа, вспоминали отца и деда, и гос. деятеля Н. С. добрыми словами.

За это время меня лечили массажем после падения. Валентина Лукинична (массажистка) разное вспоминала о Н. С. Например, рассказала о таком случае на Пицунде. Н. С. очень аккуратно приходил на процедуру. Валентина Лукинична пришла раньше приготовить стол-топчан и обнаружила, что в кабине очень душно. Предложила д-ру Беззубику и Литовченко перенести топчан в бассейн, где продувало. Они не согласились. Н. С. пришел и сразу спросил: «Как же Валентина Лукинична будет работать в такой духоте? Они не подумали об этом». Пошел в бассейн и нашел то же место, что и Валентина Лукинична. Н. С. не любил, когда с ним разговаривали тоном приказа или что-то подобное. Валентина Лукинична спрашивала: «Когда, Н. С., разрешите прийти провести процедуру?» Он назначал время, и все было в порядке. Это она рассказывала, чтобы подчеркнуть, что другие пациенты заставляют ждать долгое время, хотя сами назначают время.

В первых числах мая поставили на могиле фото Н. С. в черном пиджаке и со звездами. Многие звонили и спрашивали, почему стоит фотография, где Н. С. снят даже без галстука? (Поставил Сережа по своему выбору.)

Скульптор Неизвестный (фамилия) показал проект памятника. Не особенно мне понравился, Сергею и другим понравился.

26 июня 1972 года. Мучает меня много недель вопрос, чувствовал ли Н. С., что он умирает? В один из дней в больнице, утром, когда я сидела у его кровати, он сказал такую фразу: «Вот и с Леной так нехорошо получилось…» Было ли это продолжением его мыслей о его собственном тяжелом положении, после трудной ночи… Ведь все ночи он мучился приступами сердечной боли.

Сегодня еду в город (с дачи), у Лены t=38, сердечные боли. Завтра возьмут ее в больницу на ул. Грановского. Требовалось специальное разрешение начальника 4-го управления Чазова, так как по его приказу туда кладут только определенную категорию лиц (в отделе госпитализации месяц назад отказали).

Давно не была на могиле, кружится голова. Сергей и Галя посадили какие-то цветы, надо посмотреть, как выглядит.

10 июля 1972 года. Аленушке очень плохо. Вторая неделя, как она лежит в больнице на улице Грановского, а улучшений мало. Очередная вспышка задела сердце, двустороннее воспаление легких, болит живот, одышка, большая слабость. Удалось остановить падение лейкоцитов, температура упала, субъективно состояние улучшилось, но объективно, говорит доктор, почти нет улучшения, о котором стоило бы говорить.

Что имел в виду Н. С., говоря о Лене тогда, в больнице? Неужели он мог предвидеть?

3 августа 1972 года. Все! Лена умерла 14 июля, кремировали 18 июля, похоронили урну 1 августа в могилу бабушки (Екатерины Григорьевны Кухарчук), моей мамы на Новодевичьем кладбище. Для этого потребовалось разрешение Моссовета.

Витя совсем извелся, похудел, погас как-то. Не хочет ночевать с нами на даче, не хочет со своей мамой, живет один в квартире в Староконюшенном переулке.

Со мной на даче жила Вера Федоровна, мама Вити, сейчас живет Анна Осиповна Тарасова. Галя и Сережа приезжают в пятницу, уезжают в воскресенье.

Рада очень переживала смерть Лены: похудела, почернела. У меня перед глазами стоит, как она прижимала к груди урну с прахом Лены, пока готовили место в могиле, потом отдала Вите, и он опустил урну на место. Мастер зацементировал, бросили мы по горсти земли, постояли пока забросали землей могилу. Подруги Лены — Ляля из Багдада и Ляля московская посадили цветы, посеяли траву, вымыли надгробие, поставил Витя мраморную доску с именем Лены.

Потом все пошли к могиле Н.С., там навели порядок с цветами, полили землю.

Пришли Витины и Сережины товарищи, родители Гали, пробыли с нами до конца.

Юлия Никитична не приезжала, она себя плохо чувствует, мы и доктор ей не советовали ехать в 30-градусную жару в таком состоянии.

Болит душа за Лену и не верится, что она никогда не придет. И Н. С. тоже. Все забочусь о них в мыслях. Теперь очередь за мной.

19 августа 1972 года. Сегодня ночью приснился мне Н. С. Выглядел усталым, так, как он выглядел в последние месяцы в 1971 году. Он лег в постель в незнакомой комнате, устал. Когда я позвала его в другое место, он сделал жест недовольства и сказал: «Уже лег, не пойду». И я проснулась. Удивительно, что не забыла сон.

Витя ездит на кладбище каждый день: к Лене, потом к Н. С., поливает траву, цветы. Вчера рабочий кладбища Леша сказал ему, что накануне к вечеру пришли два лейтенанта и поливали могилу Н. С. Хорошо, что Н. С. похоронен на кладбище, люди приходят к нему, все кто хочет, и много людей, цветы свежие на могиле все время.

Живу с весны в Жуковке с кем-нибудь: Ника, Сережа с Галей, Анна Осиповна, мать Вити. Пока я тут, чувствую себя более-менее нормально. В Москве пока мне плохо, наверное, из-за жары. Выезжаю в Москву только в поликлинику.

«Что имеем — не храним, потерявши — плачем…»

(?Шота Руставели)

«Чтобы стать оптимистом, надо пережить отчаяние и победить его»

(композитор Скрябин).

29 сентября 1972 года. Уехала вчера Вера Гостинская, прожила со мной в Жуковке 25 дней. Из добрых побуждений она меня «развлекала» разговорами, смехом непрерывным, а я так устала, что обрадовалась ее отъезду. Вот так получается.

Из статьи Александра Кривицкого «Итальянские силуэты», ЛГ (Литературная газета), 27 сентября 1972 г. «Неофашизм двоедушен, как изощренный политик, холодно свиреп, как наемный палач, труслив и неврастеничен, как профессиональный уголовник… Античеловеческая политика зовет на помощь биологию, вовлекая в свою орбиту, да и намеренно культивируя порочные характеры». «Morte al popolo» — «Смерть народу» — на лозунге на фасаде старого дома на Пьяцца де Ла Республика.

6 октября 1972 года. Заехала на кладбище в 14–00, не заходя домой. Посадила тюльпаны Лене, почистила могилу Н.С., поставила гвоздики. Когда шла под стеной старого кладбища, встретила пару пожилых людей. Он, проходя мимо меня, смотрел на боковую дорожку, позвал: «Ира, пойдем еще к Никите Сергеевичу». Она ответила из-за чьего-то памятника: «Пойдем, пойдем к нашему родному».

Когда возилась у могилы Н.С., подошла группа людей. Я подрезала цветы и головы не поднимала. Вдруг над моей головой раздается мужской голос: «Нина Петровна, что передать Вашим истринским знакомым? Я с ними часто говорю…»

Другой отозвался: «Тут со всех концов… Мы с Дальнего Востока…» Женщина говорит: «Много доброго Н.С. сделал для моей семьи».

21 октября, в Жуковке. Пока я на даче, чувствую себя хорошо, вожусь на кухне, легко хожу, не устаю. В Москве же очень быстро устаю, еле добредаю из поликлиники домой (4 квартала).

Руки очень беспокоят, немеют, надо ходить в поликлинику, иначе я бы сидела в Жуковке, даже в одиночестве. В Москве тоже сижу в квартире одна, вернее — топчусь. Может быть, и устаю от этого.

Ездили с Сережей и Радой к скульптору Эрнсту Неизвестному, смотрели проект памятника Н. С. в миниатюре. Последний вариант лучше первого. Оказалось, что нет монолитных плит, и скульптор должен придумывать новый вариант из кусков гранита и мрамора. Долгое это дело.

Несколько дней жила со мной на даче Галина Ивановна Бурмистренко. С ней очень легко быть, вспоминались пред— и послевоенные годы в Межигорье. Молодые (относительно) годы, — в памяти многое осталось. Как родная.

18 марта 1973 года, Жуковка. Не пишу подолгу. Живу в городе, тетрадь на даче. Сегодня было много народа. Кроме меня, Сережа, Галя, Ника, Юлка с Ксаной, Климашевские — отец и сын — зашли с лыжами. Шумно. Дети играли, под стол лазили, хихикали и прочее. Все съедено, много посуды. Уехали они все, я осталась одна у телевизора и вдруг определила: для меня все это уже не жизнь, а только ее осколок. Как зеркало разобьется, осколок его еще отражает окружающее, но это уже не зеркало. Так и я стараюсь что-то сделать для детей, но помимо этих моих стараний я для них для всех не нужна. Прошла жизнь, остался осколок.

26 марта 1973 года. Вчера приехали (в Жуковку) с Никой на каникулы. Температура воздуха внезапно поднялась до +14 °C, снег усиленно тает. Сегодня встретила Нэлю Арцимович — свежую вдову, она приехала на дачу. Опять нахлынули тяжелые переживания, она плакала, и я тоже. Жаль молодого академика, прошлым летом познакомились. Пострадал ради науки, как Курчатов.

На меня действует весна (и возраст, наверное), трудно ходить и работать. Сижу на крыльце на раскладном стульчике.

Передают по телевизору выступление днепропетровского ансамбля «Славутич».

Не так воспринимаю, как раньше, равнодушнее.

13 апреля 1973 года, пятница (в Москве). Две встречи. Утром шла проходным двором в поликлинику, поздоровался пожилой мужчина. Потом прошел со мной некоторое расстояние, сказал: «У вас горе — дочь умерла, у меня горе — сын погиб в авиакатастрофе, летчик, полковник. Жена моя, его мать не в себе, как будто помешалась. Жена его сына горюет, но не так, как мать. Жена есть жена… А как вы себя чувствуете?»

В поликлинике села в кресло в вестибюле после болезненного укола лицом к выходу. Идет седой человек, я подумала: «Как похож на Сердюка». Оказался он. Вчера вернулся из Сибири (Абакан), ездил по поручению ЦК ВЛКСМ. Присел, рассказал немного, полон энергии и восхищения своей поездкой. Главное — не пострадал от большой активности, выступлений, езды по плохим дорогам, плохих гостиниц. Позавидовала ему.

16 апреля 1973 года, понедельник. Ходили с Радой на кладбище убрать могилу Н.С. Она рассказала со слов своего знакомого, какой-то деятель физкультуры, который добывал ее Никите билеты на соревнование по хоккею. Кто-то, указывая на Никиту, спросил о нем. Этот кто-то был иностранный член жюри. Узнав, что Никита — внук Н. С., иностранец сказал: «Мы очень уважаем и любим Н. С. Когда будете показывать нам Москву, обязательно свезите на кладбище, хочу положить цветы на могилу Н. С.»

17 апреля 1973 года. Сегодня исполнилось бы 79 лет Н. С. После работы пришло на кладбище много народа: родственники и друзья Сережи и Вити. Рада пришла только с Алексеем Ивановичем, а Галя взяла Нику. Ушли мы оттуда после 7 часов. Принесли много цветов, главным образом — розы. Товарищи зашли к Сергею, а я попросилась домой, очень устала.

19 апреля. Позвонила Каменская, сказала, что долго болела. Обещала пойти к Н. С., как только поправится, а ей уже около 80 лет.

Рассказала одна знакомая, что была у могилы Н. С. и видела старого человека, который стал на колени перед могилой Н. С., поклонился, положил цветы.

4 июня 1973 года. Посадили цветы на могилу Н. С., сняли 18 крашеных яиц, принесенных в пасхальные дни. Лежало пшено на могиле, раскрошенное яйцо; для птиц, как мне объяснила Варвара Дмитриевна.

11 сентября 1973 года. Вчера в 6 часов вечера ходили на кладбище к Н. С. Рада на этот раз привела (младшего сына) Ваню. Она с Галей и Лялей Власенко приводили в порядок цветы, положенные на могилу посетителями. Сделали два громадных букета из роз и гвоздик. Розы поставили у изголовья, гвоздики — у ног в большие зеленые вазы, привезенные Сережей весной.

Со мной приехала Анна Осиповна Тарасова. Нас уже ждали товарищи Сергея, архитектор, знакомый Н. С., Юлка (Юля-младшая) с дочками и с Машей, Галя с Никой, незнакомые люди были. Через какое-то время пришел Игорь (Ицков) с Людмилой Зыкиной, она принесла искусственные цветы. Оказалось, они вместе работали на кино, когда Игорь заторопился на кладбище, она тоже захотела поехать. Я даже заплакала, вспомнила, как Н. С. слушал ее пение по телевизору, на пластинках.

А Юра с Машей не пришли, не знаю почему.

Обратно в Жуковку отвозил нас Сережа с Марией Дмитриевной и Сергеем Ивановичем, оттуда они поехали в «Трудовую».

На кладбище Рада привезла громадный букет гвоздик, Сережа — красных роз.

Все это организовали дочки в вазах. Мы пришли после 6 часов, когда посетители ушли. Но 12 сентября в 9 часов утра ни у Лены, ни у Н. С. не было уже роз и гвоздик. Витя видел.

Лето прожила в Жуковке с Верой Федоровной, Верой Гостинской и Анной Осиповной Тарасовой. Когда начались грозы и дожди (в июле), у меня возобновилась стенокардия, после лечения, к концу сентября, прошло.

До сих пор не делают памятник Н.С., нет какой-то бумаги. Такое впечатление, что Сергей от меня что-то скрывает.

Больше года уже прошло, как не стало Лены. В квартире все остается так, как было при ней. Витя живет со мной, успокоился, ездил отдыхать. После работы не торопится домой. Надо бы ему жениться уже. За цветами и рыбками Лены он сам ухаживает. Нужна ему квартира.

30 сентября 1973 года, воскресенье. Лето пролетело, наступает осень. Приехала вчера в Жуковку одна, погода улучшилась, солнышко светило. Жаль мне было терять такой день в Москве. Сегодня не поеду в город. Вчера зашла Нэля Арцимович, мы с ней погуляли долго, она рассказывала о своих делах, заботах о сыне. Сегодня долго спала, медленно делала физкультуру, вчера болело сердце, не проходила боль, пока не легла в постель и не приняла таблетку нитроглицерина.

Сегодня позвонила Сереже, что ехать к ним на его дачу не хочу (без объяснения причины). Он не огорчился, у них много народа.

15 октября 1973 года. Из песни:

9 января 1974 года. Сегодня 50 лет Алексею Ивановичу Аджубею. Дата!

Вчера прочла в дневниках Льва Кассиля: «Иной раз, когда все не ладится и томит, ловишь себя на позорном малодушии: “Скорее бы уж этот день прошел!”

Какая безнравственная расточительность! Много ли дней нам вообще отпущено, можно ли добровольно отказаться хотя бы от одного, как бы труден и каторжен он ни был? Дело ли так взывать к милосердию времени, которое и без того торопится покончить с нами? Нет, время надо подчинять себе, заполняя его целиком, не давая ему уходить зря сквозь решето пустых часов…» (Лев Кассиль. Жить надо во весь рост // Знамя. № 3. 1973. С. 186).

«Бездари талантов и за гробом не прощают» (из какого-то стихотворения 1971 года).

13 января 1974 года. «В народе продолжают чтить память Вашего супруга, что проявляется, в частности, в присвоении своим детям его имени. В Москве доктор геологических наук (сын бывшего царского банкира А. Хрущева, расписывавшегося на первых советских червонцах) назвал своего внука Никитой, а в Ереване академик Мергелян Сергей дал это имя своему сыну. Они наши знакомые, и это абсолютно верно». (Из новогоднего поздравления супругов Ванюшиных из Еревана, 24 декабря 1973 г.)

Звонят разные товарищи и спрашивают, почему нет надгробия на могиле Н. С., а я сама толком не знаю причины. Сергей что-то темнит. Даже профессор Жуковский говорил, что был у могилы недавно и слышал, как люди возмущаются этим фактом.

«Нет другого средства охранить сердце от разрушительных сотрясений, как то, что нужно стать выше бедствий. Трудно этого достигнуть. Если сам не задушишь твердой волей бедствий жизни, то они задушат тебя…»

Пирогов

9 февраля 1974 года. Ездила на кладбище с Таисьей Матвеевной Павкиной (Она моя многолетняя корреспондентка из Омска, мать 14 детей, сама на костылях — ТБК (туберкулез) колена, муж был безногий, умер от ТБК три года назад.

Проездом из Ленинграда от брата остановилась в Москве, захотела повидаться и посетить могилы моих…)

Пока стояли у Н. С., слышали от всех подходивших: «А памятника еще нет».

У профессора Вотчала тоже еще нет надгробия, стоит портрет.

Головокружение не проходит полностью, неважно себя чувствую…

3 апреля 1974 года. Ездила с Радой на кладбище. Могилы еще не оттаяли. У Н. С. лежит много живых цветов на земле и стоят гвоздики и нарциссы в вазах. Так много народа было, что я не могла подойти вплотную, стояла сбоку. Рада немного поправила цветы. У Лены тоже стоят цветы, мы свои положили на землю.

16 апреля 1974 года. Начинаю читать «Khrushchev remembers» translatеd and edited by Strobe Talbot (Boston, Toronto). Дала малознакомая женщина. Очень многое похоже на записки Н. С., но общее впечатление такое, будто это компиляция разных высказываний, которыми умело воспользовался способный журналист.

* * *

«Что есть у человека, кроме жены? — заговорил Гомбург (физик, лауреат Нобелевской премии). — Родители всегда уходят слишком рано, а дети — слишком поздно, когда отношения уже безнадежно испорчены. Друзья? Но это такая редкость! Открытие интимно близко тебе, пока живет в твоей голове, затем оно становится шлюхой, доступной каждому. Остается лишь жена, стареющая, слабеющая, надоедливая, сварливая, глупая и все же — единственная и вечная.

Лишь в ней одной доказательство того, что ты — личность или хотя бы особь…» (Ю. Нагибин. «Пик удачи», «Знамя», № 9, 1970 г., стр. 81)

14 сентября 1974 года. Памятник разрешили после того, как я позвонила А. Н Косыгину. Сказала, что в Управлении делами СМ не дают согласия на проект памятника. После звонка Косыгина все было сделано в один день.

К третьей годовщине смерти Н. С. поставили, наконец, памятник. Фамилия скульптора — Эрнст Неизвестный. Голова и плита, на ней надпись — из бронзы. Остальное — глыбы белого и черного полированного гранита. Всем нам и большинству знакомых памятник понравился, но есть не одобряющие (Аня Тарасова).

Одиннадцатого сентября 1974 года к 6 часам у ворот кладбища собралось много людей, товарищей и незнакомых, ждали Евтушенко и Григорьева (певец). Все вымокли, дождь шел два часа, все время, пока собирались и стояли у могилы. Говорил кто-то, что были иностранцы, фотографы щелкали. Рада и Ляля (подруга Лены) остались, чтобы организовать массу цветов, принесенных людьми. Промокли очень, из ботинок выливали воду. К счастью обошлось без простуды.

Евтушенко громко говорил, что лицо скульптор сделал живым, что Н. С. с нами и т. п.

Мэр Флоренции Лапиро прислал телеграмму: «Памятник будет всегда напоминать о борьбе и борце за мир».

Когда езжу по Москве, в глаза бросаются места и вещи, за которые Н. С. боролся, не жалея сил и здоровья. Набережные реки Москвы одеты камнем, он организовал еще до войны. Расширен Дорогомиловский мост. — Н. С. после войны добился этого.

Липы и другие деревья, посаженные по улицам Москвы взрослыми, — опять же он выискал автора пересадки деревьев зимой Павла Спиридоновича Лесничего. Применил широко его метод, Москва быстро озеленилась. Травяные площадки в центре города. Сколько он внушал озеленителям, что надо траву сеять, это дешевле и доступнее, чем цветы… Каштаны растут сейчас по всей Москве, а Н. С. ездил специально по Москве, выискивал, растут ли где каштаны. Нашел, доказал и после этого стали выращивать каштаны для посадки в городе. Рябинка алеет на Калининском проспекте — он продвигал. Красиво…Целина. Когда шли передачи о торжествах на Целине, звонили мне некоторые люди и просили объяснить, почему не называют имени Н. С., ведь большинство помнит «автора» целины. Что я могла ответить?

А к могиле его приходит очень много людей и летом, и зимой. Не могу привыкнуть, все жду, что приедет откуда-то…

20 сентября 1974 года. Слушаю ОДНА радио. Передают голос певицы Анастасии Дмитриевны Вяльцевой. Композитор рассказал, что когда ее хоронили, то весь путь до могилы был усыпал цветами, собралось много студентов, всякого народа.

А когда Н. С. хоронили, народа собралось много, несмотря на дождь, но народ не пускала милиция. А машину с гробом гнали на большой скорости. Каждый раз, когда вспоминаю, думаю о похоронах А. С. Пушкина.

Когда хоронили моего брата Ивана Петровича Кухарчука в Киеве, то женщины с фабрики, где он работал директором, так же сыпали сирень под ноги от ворот кладбища до могилы. И все время товарищи с фабрики заботятся о его семье.

15 октября 1974 года. До чего хорош октябрь в этом году! Все желтеет, краснеет, березки прозрачные, дубы коричневые, только сосны темно-зеленые. Приехала сегодня одна в Жуковку, очень уж теплая погода (+19 °C), жаль сидеть в городской квартире.

16 октября 1974 года. На что я употребила загородный досуг за сегодняшнее утро: встала в 7-30 (как всегда), лечебная физкультура, завтрак, уборка спальни, столовой, крылечка. Молоко привозят к 10–30 утра, до этого решила вскопать мини-грядку и набросать в цветы торфа. Времени это заняло полчаса, а устала сильно. Отдыхала на кушетке, сидела на крыльце. Принесли молоко (и на долю Гали) и решила почистить мойку, плиту, умывальник, чайник, кастрюли и даже лопату Маргариты Георгиевны. Галя дала мне пасту для чистки ржавчины и жирных пятен «Нивьера». Хорошая паста.

Все это я сделала и очень рада, что ничего не заболело от этих трудов. До 3-х (15 часов) почитала «Версты любви» (роман) Анатолия Ананьева. Автор мне незнакомый, пишет оригинально о современной деревне. С 3-30-ти вырезала остатки цветов «Шары», немного малины и шиповника, убрала все на мусорную кучу. В 17.00 иду гулять, потом буду читать, и так день завершится. Завтра поеду в Москву. К 22.00 закончила «Версты любви» — 160 стр. Завтра 17 октября немного почитаю «Khrushchev remembers».

4 января 1975 года. Вот и Новый год наступил. В разных хлопотах незаметно кончился старый 1974 г. Много событий прошло за последнее время: визиты и беседы государственных руководителей, сессия Верховного Совета, выборы партбюро, лекции, визит к товарищу Зориной, которая вернулась из Парижа. Главное — Галя родила Сережу 1 ноября 1974 г. К 7 ноября ее уже выписали из роддома (перепелнено), начались переживания. Малыш очень много кричит, трудно приспосабливается к жизни. Хожу помогать с пеленками хоть немного. Ходит мама Гали Мария Дмитриевна, приходила в свои отпускные дни Зоя Павловна Кухарчук — жена моего умершего двоюродного брата Гриши. Надо помогать Гале, одной Никитиной няне Груше не справиться, тем более что она заявила об уходе. Пока осталась.

Юля Никитична приезжала в декабре. Сначала она жила со своим Петровичем у Рады, а после его отъезда в санаторий перебралась ко мне. Уехала в конце декабря, чтобы успеть вернуться домой до его приезда из санатория. Один раз только мы с ней ходили на кладбище, и то продуло сильно, я даже лежала с радикулитом.

При ней приходила Ирма Кобяк, рассказала, что она два года не встречалась с Роной. Работает где-то на должности инженера.

Наступили школьные каникулы. Ника принес двойки по алгебре и геометрии. Сейчас он на «Трудовой» с Сергеем Ивановичем, уехал на три дня. Новый год встречали у Сережи, просидела до 3-х часов утра с родителями Гали. Больше никого не было. 1 января провела у Гали, а 2 января приехала в Жуковку отсыпаться в обществе Катерины Осиповны Симочкиной. Она, бедная, в одиночестве провела тут две недели. Не хотела ехать домой даже 31 декабря.

Перед Новым годом один за другим умерли родители Левы — Сергей Иванович и Татьяна Соломоновна Петровы, оба от рака. Успокоились…

Я начинаю чувствовать приближение 75 лет, думая, что куда пристроить еще при моей жизни. Нестоящие мысли, но они есть.

Хочется много читать, чтобы прочесть новые произведения и нечитанные старые… Сил мало.

Звонят почитатели Н. С. Недавно рассказала Каменская, как она «грохнулась» на колени перед памятником, хотя нам стояло много народа. Сейчас на кладбище не пускают людей (реконструкция кладбища), но цветов у Н. С. все равно много. Приносят их те, кто навещают могилы своих родственников. Редко пишу; живу в Москве, а тетрадь держу в Жуковке. Неувязка. Читаю второй том «Khrushchev remembers».

25 января 1975 года. Вдруг собралась и приехала в Жуковку, заскучала в Москве по тишине и свежему воздуху. Нагулялась, начиталась, хорошо выспалась. Можно и вернуться в Москву.

Рада показала фронтовое фото Н. С. с (писателем Константином) Симоновым, который подарил ей это фото. Очень приятная фотография. Н. С. еще в старой (до введения погон), со звездами (на отворотах воротника), шинели, улыбается.

21 января Юлочке исполнилось 35 лет. Были у нее Рада с Алексеем Ивановичем, Сережа, Юра, я не ездила, тяжела на подъем стала. Позвонила 22 января Юлии Никитичне и поздравила ее с днем рождения.

Кладбище еще закрыто, Рада ездила, сказала, что цветы на могиле Н. С. лежат.

Как-то жизнь проходит быстро и незаметно. Читаю, вожусь на кухне, хожу помогать Гале, изредка гуляю, а время летит… Надо бы кое-что написать, но не пишется… Хорошо, что Н. С. надиктовал свои воспоминания, жаль, что они не напечатаны у нас. Очень интересные.

8 мая 1975 года, среда, 15 часов. Сижу у телевизора в Жуковке (одна). Смотрю торжественное заседание, посвященное 30-летию Победы над фашистской Германией. Зал Дворца съездов сразу напомнил Н. С., вложившего много своих сил в постройку этого дворца к ХХII съезду партии.

По дороге в Жуковку смотрела на цветущие яблони, на чудесные лиственницы вдоль дороги и опять вспомнила Н. С. Это он добивался после войны, чтобы подмосковные дороги были обсажены этими красивыми деревьями. Теперь они во всей красе, но не знаю, кто помнит автора этих посадок. В Москве цветут каштаны, прекрасное цветение. А Н. С. много сил положил, чтобы убедить московских работников в том, что каштаны будут расти и цвести в Москве. Помню, как он ездил по московским дворам и выискивал растущие уже каштаны. Потом их стали выращивать в питомниках и высадили на Калининском проспекте, на бульварах.

Вчера сама любовалась «свечками» и рябинами в цвету.

Торжественно проходит собрание, как и положено. Выступление героев Советского Союза (рабочий завода им. Лихачева) — бывший танкист, у которого жена Анна служила башенным стрелком, товарища А. Федорова, партизанского командира на Украине, рабочего из Челябинска, председателя колхоза из Костромы — все были сердечными и волнующими. Особенно волнующими были приветствия военных и комсомольской молодежи, трогали до слез выступления детей. Многие в зале вытирали глаза, в том числе и Брежнев. Брежнев докладывал в своем обычном тоне, еле выговаривая слова, наверное с речью у него все хуже и хуже.

Очень неприятное впечатление производил Подгорный, как старец опустил губы. За столом неправильно разговаривал, главным образом с Брежневым. Очень неприятно выглядит на экране лицо Кириленко и наоборот — хорошо лицо Суслова, сам спокойный, подтянутый.

Валя Терешкова сидела в военной форме, других космонавтов не заметила.

Зал был заполнен людьми в военном и штатском, груди сплошь в орденах и медалях. Операторы показывали только сплошной зал и только ораторов, заметить знакомые лица было трудно.

К 81-й годовщине со дня рождения Н.С. Рада и Сергей посадили деревца возле могилы: кусты калины, плакучую иву, березки. У основания памятника, внизу, Сергей сделал маленькую загородочку, в которую насыпали землю, посеяли траву и посадили маленькие (карликовые) сосенки (5 штук). Их привезла Ляля Власенко из Таллина, добыла в Ботаническом саду. Она же их и посадила. Опасаюсь, что они не выживут от недостатка ухода. Сергей уехал почти на месяц, я не хожу поливать, а местная работница не очень ухаживает.

Р.S. Только что передали по радио, что Подгорный вручил Брежневу маршальскую звезду. Вот это да! Что будет дальше?

9 мая 1975 года. Целый день сижу у телевизора. Утром — манифестация комсомольцев на Красной площади, очень впечатляющая. Чудесная молодежь собралась там. Позвонила знакомая художница Ольга Прокофьевна, поздравила с праздником и рассказала, что она с мужем гуляла в Александровском саду и по улицам вблизи Арбата и Калининского проспекта. Сказала, что встречала какую-то молодежь, не такую как обычно: серьезную и радостную и не было совсем «гитаристов» и т. п.

После обеда показали «Белорусский вокзал», я не видела фильма раньше. И все время в перерывах показывают встречи ветеранов. Передали в «Новостях» о приеме в Кремле. Речь произносил Подгорный. Воображаю…

10 мая. В передаче «Клуб кинопутешествий» показали Волгоград. Меня поразило большое количество четырех— и пятиэтажных домов, разных, приятной конструкции. Я подумала, что Н. С. ругали за строительство этого типа домов. А ведь восстановлен Сталинград и другие города благодаря именно этим дешевым и быстро возводимым домам. Сколько миллионов людей получили жилье после войны благодаря тому, что Н. С. добился организации промышленности строительных материалов, из которых быстро, сериями возводились дешевые дома. Он (Н. С.) все время думал о том, чтобы меньше людей пострадало от возможных бомбардировок — ведь продолжалась холодная война. Он хорошо понимал опасность войны. Хорошо последним руководителям, пришедшим почти на готовое, сравнивать достижения последнего десятилетия с предыдущим. Почему-то забывают, что ТО время было временем послевоенной разрухи, а ЭТО десятилетие пользуется накопленными ранее средствами. Хорошо тратить денежки, когда их заработали раньше!

Вспомнила, как Н. С. отодвигал «на потом» строительство залов-дворцов, чтобы больше денег осталось на строительство жилья, хотя и дворцы культуры были нужны. После его отставки, как грибы после дождя, стали расти административные здания и дворцы. Этим хвастались по недостаточной сознательности.

14 мая 1975 года. Очень жарко, t = 25–28 °C. Убежала в Жуковку одна и тут провожу время в молчании, пока кто-нибудь не позвонит по телефону. Шью одеяло ватное, слушаю радио, поливаю грядки, гуляю в тени.

Сегодня в Колонном зале было торжественное собрание по поводу 20-летия Варшавского договора. Докладывал Громыко А. А. и выступал Москаленко.

Громыко много раз повторил «договор» (ударение на первом слоге), даже неудобно для чл. политбюро и министра иностранных дел. Выступления содержательные, от Москаленко даже не ожидала.

Витя сказал, что на кладбище к нему обратилась вдова певца Михайлова с просьбой пересадить иву, посаженную у Н. С., ей она мешает ходить вокруг могилы мужа. Она не права, я сама проверяла.

…Делать ничего не хочется. Глаза смотрят на развивающуюся природу, и насмотреться не могут. В молодые годы они так не смотрели, все — мельком, все — бегом…

28 мая 1975 года. Опять я одна в Жуковке, но сейчас холодно: 7–9 градусов тепла, холодный северный ветер, в доме тепло +20 °C. По дороге сюда смотрю каждый раз на придорожные липы и лиственницы и вспоминаю: их сажали в начале 50-х годов, когда Н.С. приехал работать в Москву и занимался этими делами. Как много лет ушло, какие роскошные липы выросли из палок. Казалось, никогда из них ничего не будет.

22 июня 1975 года. Много событий прошло за прошедший месяц. Переболела радикулитом шеи и головы. В самое жаркое время ходила в пуховом платке, грела больную голову и шею. До сих пор еще не прошло, болит шея справа.

17 июня (день рождения Лены) были на кладбище, кроме меня и Вити, приехал Сережа, Рада, Вера Федоровна, Ляля. Пришла Юлина Маша, Ляля с Радой устроили красивые корзины у Лены, помыли камень, потом пошли к Н. С. и там тоже убрали: Сережа и Витя мыли плиту из шланга, вытирали остатки воды, поливали деревья и траву возле могилы. Мы пришли после закрытия кладбища, но люди все время подходили к нам.

В прошлую пятницу, 20 июня ездила на дачу к Гале, завезла детское молоко, чернику, помидоры. Пробыла до вечера, пока приехал Сережа с Никитой и отвез меня в Москву.

Вырос очень Сергунька, но зубов еще нет, сам не садится. Меня долго рассматривал, пока улыбнулся. Хочу пожить у них, просила Сережу отвезти мою кровать на «Трудовую».

Сегодня ночевала у меня Елена Михайловна Булганина. Им СМ дачу не дал, они с Верочкой и малышом сняли комнату в Жуковке, но спать ей там негде. Она полностью обслуживает семью Веры, мечтает о тишине и покое.

Витя начал перевозить мамины (Веры Федоровны) вещи на свою новую кооперативную квартиру.

6 июля 1975 года. Странное настроение — ничего не хочется, ни есть, ни писать, даже читать. Все время клонит ко сну. Неужели это признак полного угасания жизнедеятельности организма? Или я устаю, позволяю себе несвойственную возрасту деятельность, например, поездку из Москвы на «Трудовую» и сразу оттуда в Жуковку в жаркое время дня? Может быть действует еще погода: дожди, высокая влажность, скачка атмосферного давления? Какая-то жизненная искра выскочила из меня, хотя я делаю все, что делала раньше.

Вчера я ждала машину в нашем переулке. Подошла ко мне женщина, еще молодая, сказала, что работает рядом, во дворе, часто меня видит, что по сравнению с прошлыми годами я стала выглядеть лучше; стала спрашивать поддерживают ли дружеские связи теперешние руководители, бывшие наши с С. Н. друзья. Удивилась при отрицательном ответе. Еще много вопросов она задавала, я ей отвечала, а потом пожалела. Она призналась, что идет завтра в отпуск и поэтому случаю выпила вина с сослуживцами, поэтому набралась храбрости подойти поговорить.

Нет Сереги, поехал с Никиткой в отпуск. Витя вернется из отпуска не раньше 15 августа. Звала пожить в Жуковку Веру Федоровну, отказалась, боится оставить новую квартиру.

Рада каждый день ездит на свою дачу, не вижу и почти не слышу. Заскучала уже.

Н. С. приснился на днях: валялся поперек кровати и что-то мне указывал, а что — не запомнила. Лицо было не последним, а 50-х годов. Странный сон, Н. С. никогда не валялся, даже на диване, а тут — на кровати…

Вспомнила, как он с Леной и Витей и Серегой ездил за грибами по Смоленской дороге — 150 км…

29 марта 1976 года. Больше чем полгода не писала. За это время болела инфарктом, лежала в больнице с 19 августа по конец октября 1975 года, потом месяц провела в санатории им. Герцена. В декабре выздоравливала дома, в квартире. К концу декабря приехала Юлия Никитична мне на помощь (когда ее Виктор Петрович уехал в санаторий).

Новый 1976 год встречала у Сергея, просидели долго, но не очень устали. А 2 января 1976 года обе сразу заболели тяжелым гриппом, лежали дома (ухаживали: Рада, Витя, Зоя Павловна, Сергей). Потом в больнице до середины февраля. Так не повезло… Юля (старшая) до сих пор не полностью выздоровела, жалуется на слабость. Я как будто выскочила на этот раз.

В больнице Юле исполнилось 60 лет, 22 января 1976 г. Рада и Алексей Иванович принесли ей цветы, Ася Колчинская — куклу (украинский казак). Я дома предложила ей выбрать из моих «сокровищ». Она выбрала китайскую каменную вазочку (подарок Лю Сяо) и китайский камень: красивый, зеленый, не знаю названия.

Сейчас я в Жуковке с Никой, у него каникулы до 1 апреля. Хорошо тут, когда в дому тепло. Конечно, мне надо жить здесь, чтобы дышать свежим воздухом, самочувствие совсем другое, лучше, чем в городе.

Радочка не была в отпуске в 1975 году, неважно себя чувствует, тоже грипповала. Они с (сыном) Ваней уехали на неделю на дачу.

15 мая 1976 года, суббота. Приехала вчера в (в Жуковку) середине дня, дождь прекратился, такое все чистое, свежее, дышать легко… Решила вдруг уехать со своего пятого этажа, все равно, где лежать и ждать, пока сердце перестанет болеть (приступы стенокардии начались две недели тому назад).

Вчера перечитывала свои записи, наткнулась на строчки о вручении Брежневу маршальской звезды. Там есть слова: «Что-то будет дальше?» В последние дни только и разговора, что о присвоении ему звания «Маршал Советского Союза» и о возведении бюста в Днепродзержинске. Все сопровождалось настоящим «show».

Зачем ему это? Неужели на нем сбывается народная поговорка: «Если бог хочет наказать кого-то, то отнимает у него разум»…

Я стремилась в Жуковку, чтобы поближе побыть к Н. С. Вспомнила, как он однажды сказал в квартире, что он чувствует себя дома только на даче, а в квартире у него нет этого ощущения.

Если бы не было затруднений с продуктами и зимой с теплом, я бы предпочла жить в Жуковке, здесь легче дышится. Совсем я постарела, не только слабость, но и психика другая — не хочется мне общаться с другими людьми (чтобы со мной жили, ходить в гости и т. п.).

В этом году 17 апреля (в день рождения Н. С.) на кладбище ходили в меньшем количестве, но пришли все же Михаил Александрович Жуковский, подружка Юлочки Света (Светана), Маша, еще какие-то приятели Сережи и Юлы. Рада была одна, приехала с Лялей (подругой Лены), еще была помощница скульптора Лена (Елагина), она примеряла надпись на камне у Лены. Галины родители пришли (17 апреля — суббота), а она сидела дома с Сергунькой. Юра приехал один, без Маши, она приболела.

А бывшие «друзья» делали вид, что не было в Киеве Н. С. Хрущева, не он освобождал город, не он его восстанавливал, не было его на Украине, не было его в Москве… Но люди-то помнят и своим детям и внукам, наверное, говорят.

Почему-то мне вспомнился эпизод с Л. И. Брежневым. Как-то Н. С. рассказал мне дома, очень взволнованно рассказывал: Брежнев (в 1956 году) уехал из Казахстана, с Целины и пришел к Н. С. по этому поводу и так говорил, говорил, что расплакался. Его тогда отозвали из Казахстана. Н. С. ценил Брежнева. Я слышала отповедь, какую дал Н. С. моей приятельнице Вере Гостинской (из Варшавы), когда она пренебрежительно сказала, что никто не знает, откуда он (Брежнев) взялся. Н. С. рассказал ей, что Брежнев обладает характером, преданностью партии, что его уважают люди, с которыми он работает. Например, когда восстанавливали «Дзержинку» в Днепродзержинске, то Брежнев даже поставил свою кровать в конторе, чтобы не терять времени на переезды домой. А теперь что?

27 мая 1976 года. Распустились березы, рябина, кустарники, малина, выросла трава. Но листва еще прозрачная, трогательно нежного цвета, на солнышке все блестит. Вчера видела — у Бородинского моста цветут каштаны, это Н. С. настоял, чтобы их выращивали и высаживали в Москве.

Какая-то я бессильная сейчас.

25 июня 1976 года, 12.00. Только что узнала от Гали, что сегодня суд, что она не пошла, что вчера Сергей сказал ей о том, что заявления он не заберет. Значит, все мои просьбы ни к чему. Наверное, я не переживу позора судебного разбирательства и несчастья детей. Не понимаю, зачем ему это. Сказал мне, что нет у него другой женщины… Так кто же его торопит совершить это предательство по отношению к Нике, в первую очередь? Уже начинаются у меня боли в горле, неужели разволновалась до инфаркта? Отец не одобрил бы поведение Сергея.

20 июля 1976 года. Месяц прошел, а мне некогда взять тетрадь в руки. Как будто дел особых нет.

Ника на первом экзамене в МГУ (математика, биологический факультет) получил двойку и выбыл из абитуриентов. Вчера начал готовиться на Психологический факультет, лишь бы пройти в МГУ. Я против такой практики, но Галя решила дать ему попробовать, отступить всегда можно. Галя взяла отпуск за свой счет и сидит с Никой в квартире, решает задачи.

Ваня (Аджубей) 25 июля кончает экзамены и получит месяц отдыха.

Живу в Жуковке второй месяц, не обращаю внимания на проливные дожди. В доме тепло, а на улице бывают просветы, можно погулять. Сегодня, сидя на стульчике, собирала чернику. Вспомнила, как моя мама рассказывала: в июле запрягали коней, грузили на подводу корыта, ведра и ехали в Томашовский лес за черникой. Собирали не по ягодке, как я, а прочесывали кусты пятерней, сразу горсть ягод набиралась…

Перечитываю «Remembers» первую книгу, со словарем, медленно читается, много слов перезабыла.

8 августа 1976 года, воскресенье. Ника сдал вчера историю, получил 5, а по математике (1-й экзамен) — 3. Через три дня — сочинение. Хорошо бы ему успеть. Серега второе воскресенье не приезжает под разными предлогами. Сегодня он чинил машину и повез Светлану Светану (подругу Юлы) в Воскресенск. Почему-то он стал таким услужливым, раньше не замечала с его стороны особой внимательности к Светлане.

Ваня и Алешенька отдыхают на даче, Рада приезжает к ним не реже двух раз в неделю, а в отпуск собирается осенью. В прошлом году они с Алексеем Ивановичем не были в отпуске.

В четверг ездила в «Трудовую», получила полное удовольствие от Сергуньки. Не устала нисколько.

Лето прошло холодное, малина только сейчас начинает поспевать. В прошлом году в это время ягоды были собраны. 19-го августа 1975 года я заболела инфарктом, а до того успела вырезать большую часть отплодоносившей малины.

Хоть бы не заболеть сейчас…

18 октября 1976 года. Вот как редко я теперь пишу… Прожила хорошо лето в Жуковке с Екатериной Иосифовной Симочкиной. Не знаю, как ей, а для меня лето прошло благополучно, а в конце сентября опять начались нелады с сердцем. На этот раз что-то новое: сердце как будто выскакивает из груди при малейшем движении. Лечилась в городе почти три недели, как будто прошли нелады, а по ночам появляются разные недомогания. Старая стала, сердце изношено, ишемическая болезнь, удивляться нечего… Только умирать еще не хочется, хотя и жизнь моя как будто не очень нужна… Какие печальные мысли навеяла на меня болезнь! Я как-то легкомысленно отношусь к своей болезни, мне кажется, что у меня впереди много лет жизни, а надо думать о конце… Только сил нет и думать.

Юля старшая звонила на днях, неважно себя чувствует. Неужели начнется старая история с животом? А Рада с Алексеем Ивановичем купаются в Черном море на Пицунде, поехали по путевке. Очень рада за них. Далеко от дома, от всех забот, отдохнут за 2 года.

А Сережа вернулся из отпуска две недели тому назад и уже устал, жаловался на днях.

Соскучилась за Сергунькой, не могу поехать к ним на «Трудовую».

При своих несчастьях вспомнила Галину Ивановну Бурмистренко. Узнала у ее родственника, что она собирается в Москву в декабре. Оказывается, у нее что-то с ногами, не может ходить. А еще в 1972 году ездила на Волгу, обещала заезжать в Москву почаще. На мои приглашения присесть, когда она чистила картошку, Галина Ивановна отвечала со смехом: «Ноги еще меня держат!»

13 ноября 1976 года. Третий день живу в Жуковке одна-одинешенька. Свет гашу в 12 — 1 час ночи, встаю в 9 — 10 час. и никто меня не проверяет и не осуждает. Вчера целый день никто не звонил, я начала искать Раду в 5 часов, но не нашла. Серега в Ташкенте, позвонил в четверг, и то спасибо.

Вчера позвонила Юре и узнала, что Юра в госпитале, и ему сделали операцию — удалили желчный пузырь с камнями. Он очень расстроен, но не операцией, а возможностью отстранения от полетов.

…Пропагандируем решения Пленума ЦК и задачи сельского хозяйства — одной из главных задач в его развитии будет расширение посевов озимых и кукурузы. Так сказал Брежнев. А о чем толковал Н. С. в последние годы своей работы? Об этом же! Буквально пробивал… 10 лет потери, пока вспомнили и сами дошли…

Читаю со словарем воспоминания Н. С. на английском языке и удивляюсь тому, как много он делал и думал, а я почему-то не знала. Наверное, ему стало неинтересно рассказывать мне или рассказывал о том, что необходимо сказать, а не о том, что его занимало… А до войны я знала о всех его планах и переживаниях.

28 февраля 1977 года. Солнышко появилось с самого утра. Как радостно! Зима прошла незаметно потому, что не болела гриппом. Никуда не ходила, только на свои собрания и к Сергуньке. У Рады не была целую вечность. Считала, что после отпуска Сергей образумится и прекратит дело о разводе. Оказалось, что в студенческие каникулы они с Галей ходили в суд, но дело отложили по просьбе Сергея, у него не готов проект раздела дачи. Никитка был со мною здесь и все мне рассказывал. Я его спросила, с кем он захочет жить после развода родителей, он ответил, что, конечно, с мамой, надо же Сергуньку растить. Вот так решил 17-летний мальчик, а отец не хочет думать о том, какое зло он несет семье. Самое непонятное для меня то, что он не называет истинной причины этого поступка. Наверное, я умру от переживаний после его развода. А еще так хочется пожить, еще что-то сделать, если будет мир.

Вчитываюсь и вслушиваюсь в новейшие решения ЦК и правительства, все эти вопросы поднимал Н. С., а теперь представляется, что это — инициатива Л. И. Брежнева.

Опять началось сердцебиение, начинается при самой небольшой нагрузке.

Изменилось зрение, пишу без очков. Подшивала пододеяльник большой иглой без очков и нитку вдела в крупное ушко.

1 марта 1977 года. Вспомнила Серафиму Ильиничну Гопнер. Она уже не вставала с постели. Я ее навестила по возвращении Н.С. из Китая в 1959 г. Когда я рассказала Серафиме Ильиничне о разногласиях с Мао Цзэдуном, она сильно огорчилась, чуть не заплакала. «Как это плохо будет для нашей партии! Трудно даже предсказать, как плохо!!!»

16 июня 1977 года. Много времени я не писала, много событий произошло за это время и в семье, и в стране. Развод у Сергея и Гали совершился (4 апреля, я не умерла, хотя и переживала сильно. Сергей объявил, что у него есть любимая женщина, живет в Душанбе, у нее двое детей и родители. Похоже, что организуется (последовательно) переезд в Москву. Сам переехал ко мне, а новую семью тоже ко мне? Пока уехал в отпуск в Ригу, там где-то находилась «она». Не лежит у меня сердце к этой новой родне, не знаю даже, как себя вести, не могу я изменять Гале и детям. Считаю, что будет изменой им, если я признаю эту «любовь» Сергея, а вообще говоря, как я могу препятствовать, не мне жить.

Пока Управление делами ЦК не разрешает оставить квартиру за Галей и детьми, и неизвестно, как с пропиской Сергея у меня. Никитка избегает приезжать в Жуковку, когда здесь находится Сергей, не приехал, и даже не позвонил отцу в субботу 2 июля в день его рождения, хотя я его звала.

Все закономерно. Беды и неприятности только начинаются, трудно представить будущее.

Живу на даче одна, никого не зову серьезно, скоро и лето кончится. Мотаюсь между дачей и городом, идут дожди часто, не успеваем прочувствовать теплое лето.

…Немощная я стала во всем, в том числе и во взаимоотношениях в семье. Тяжело сознавать и чувствовать, а что поделаешь?

14 июня 1978 года. Читаю «За тех, кто в дрейфе» В. Санина («Знамя», № 4, 1978 г.). Нашла мысль, которая мне всегда была близка. Выписываю: стр. 60… «Андрей любил… мечтать, но в острых ситуациях был холоден и трезв. Одно другому, кстати, не противоречит. То ли дело — сентиментальность, родная сестра жестокости. Андрей сторонился сентиментальных, он не верил слезам, вызываемым сладкой музыкой или сломанным цветком…»

В такой мысли я укрепилась во время войны: сентиментальные немцы оказались самыми жестокими людьми, человек способен был играть на скрипке сентиментальные арии, целовать фото своей жены и тут же убивать наших детей.

Не пишу давно, все некогда, время уже не идет, не бежит, а скачет. Похоронили Зину Сергеевну Груздеву, у нас в парторганизации двух человек — это в один месяц май.

Прошла моя очередная 78-я весна, наступило лето, холодное лето. Трава выросла, дубы уже распустились, зацвели ландыши на мой грядке, а другие цветы (посаженные) не цветут. Взошел салат, укроп, но растут плохо, мало солнца. У Гали салат сеяли 2-го мая, и он уже готов. Земляника у нее буйно цветет. Сергуня говорит: «Она покраснела, буду хватать ягоды с грядки».

Юля Никитична болеет, не приезжала к нам в этом году. Рада ездила к ней в Киев, провела там 10 дней. Очень довольна поездкой.

Живу одна на даче, даже довольна одиночеством. Звала Аню Тарасову, а у нее обнаружились приступы печени, пока не может. Катя Симочкина приехала бы, но я ей предложила после А. Тарасовой. В субботу-воскресенье бывает Сережа. Собирается в отпуск на машине с Олей и ее детьми. Зачем ему это?

26 июня 1978 года, понедельник.

Приехал Никитка, сын Сергея, со мной в пятницу 23 июня. Конечно, побежал «гулять» — навещать своих многочисленных друзей в окрестностях. А вчера (воскресенье) ушел в 11 часов утра и вернулся в 10 часов вечера, половину дня провел в семье Сергеевых (отец Лолиты, внучки Ибаррури). Не хочется думать, что Ника уклоняется от общения с отцом. И со мной?

Провожу инъекции АТФ, может пройдет моя невероятная сонливость? Второй день приличная погода, может начнется рост земляники. Ландыши отцвели, купава отцвела, сейчас цветут аквилегия, незабудки, лютики всех видов. Мои прививки на яблоню и сливу не принялись. Травы зацветают. Лето свое берет. Новое в характере — спокойствие и даже равнодушие к нежелательным явлениям. Л. И. Брежнев вручал в Белоруссии орден Ленина и медаль «Золотая звезда» гор. Минску.

Вчера заезжала Юлка (Юля-младшая) с Ниной, привезли мне цветы. Я им подарила прошлогоднее желе из черной смородины. Нине 1 августа исполняется 16 лет, она с 29 июля будет в санатории. Оставила адрес, хочет получить от меня письмо. Жалко мне детей Юлы, семья совсем не та, что была при жизни Левы и его родителей. Я сказала Юлке о предстоящей «свадьбе». Она пожалела Сергея, сказала, что он влип и тут ничего не поделаешь, нужно время, чтобы увидеть то, что другим видно и ясно теперь. Жаль мне Сережу, если ему придется вспомнить жизнь с Галей как светлые дни… А это будет.

За время перерыва в моих записях полетали и пожили в космосе две группы космонавтов, с первой летал чешский космонавт, со второй — поляк Ермашевский. Вчера по телевизору показывали его и нашего Климука — его командира на «Союзе-30». Наша основная группа Коваленок и Александр Иванченков продолжают трудиться на космической станции. Так быстро забываю фамилии! Вовремя надо записывать. Прекрасный телефильм сделали Климук и Севастьянов о мелочах полета и жизни в космосе. На днях показывали, с удовольствием посмотрела.

Прочитала последнюю автобиографическую книжку Мариэтты Шагинян «Человек и время». Вот удивительная голова у этой 90-летней писательницы!..

За это время читала Константина Симонова «Разные дни войны» в 2-х томах. Очень удачно оформил автор фронтовые дневники.

По телевидению показали установку железобетонных опор (вместо металлических) на ЛЭП Омск — Петропавловск. Н. С. много крови попортил, внедряя эти опоры, особенно после поездки в Австрию. А сейчас говорят об этом как о новинке.

Хочется запечатлеть интересный факт: польская женщина-капитан Кристина Хайновска-Лескевич вернулась 18 июня из кругосветного путешествия на яхте «Мазурек». Она одна провела в плавании более 2-х лет и сделала более 30 000 миль.

Она — конструктор-строитель кораблей в Гданьске. Сегодня показали по телевидению репортаж о ее возвращении домой.

31 июля 1978 года. Сегодня 3-я годовщина подписания заключительного акта совещания 35 государств в Хельсинки в 1975 г. Сегодня США делают все, чтобы аннулировать значение этого акта.

Несколько дней стоит относительно теплая погода, но по ночам прохладно (+8 — 14 С), растения медленно развиваются, малина не зреет. В прошлом году в это время все ягоды созрели, а в этом году 28 июля продали первый урожай вишни, ягоды сплошь растрескались от дождя. Записываю об этом для памяти. Проявляю интерес к росту и самочувствию растений: в моем ящике огурцы выросли только в 4 листочка, помидор выбросил веточку будущего цветения, на грядке у земляники этого еще нет (там меньше света).

Алешенька кончил медицинский институт, получил назначение на работу в Институт микробиологии АН СССР, побыл 2 недели в доме отдыха под Ригой, уже вернулся. Ваня закончил практику, а Никитка Сергеевич еще трудится на набережной в строительном отряде МГУ. Вчера он целый день навещал своих друзей в Жуковке, уехал после 10 часов ночи.

Очень болят у меня ноги, не могу ходить, а чем лечиться, если противопоказаны электропроцедуры?

2 августа 1978 года.

«…Отцы умирают внезапно, матери постепенно. Ведь отцы обязаны выглядеть сильными,…и это их подтачивает, подтачивает изнутри».

Вардгес Петросян из Армении.

27 августа 1978 года. Хочу записать о космонавтах. Коваленок и Иванченков еще трудятся на космической станции, а им вчера послали новую пару на неделю: командир — Валерий Быковский, исследователь из ГДР — Зигмунд Иен. Сегодня их показали с семьями по телевидению.

Вспомнила, как Н. С. волновался, когда летал Гагарин, как он высоко отзывался о душевных качествах его жены Вали.

Н. С. считал неправильным, что Валю Терешкову произвели в военные перед полетом, требовал, чтобы она появлялась на народе в штатском. Почему-то вспомнила о ее свадьбе с Николаевым в доме приемов Совмина на Ленинских горах. Кому я отдала фотоальбом? (О свадьбе.)

29 августа 1978 года. 19 августа 1978 г. Сережа зарегистрировал свой брачный союз с Олей в ЗАГСе. Там были кроме них дети Оли — Глеб (13 лет) и Лена (8 лет), Семен и Валя Альперовичи и Слава из Душанбе как свидетели. В таком составе они приехали в Жуковку на обед. Предварительно я ничего не готовила, Сережа не велел. Оля на ходу жарила пирожки с мясом, помогал ей Глеб. Икра из баклажан и перцы были приготовлены в городе. Выпили 11/2 бутылки шампанского и 1/2 бутылки водки, песен не пели, не танцевали, речи поздравительные произносили Валя, Семен и Слава. Посуду мыла Валя. Потом вместе с детьми ходили в клуб в кино. Какая была свадьба, такая, боюсь, будет и семейная жизнь. Очень грустная перспектива для меня, боюсь, что для Сережи — тоже. А что же теперь делать?

Очень болит у меня правая нога (колено), еле хожу. От «блокады» тилэфиром и повязок пока толку мало. Совсем падаю духом…

17 сентября 1978 года. Сижу в Жуковке одна, а сделать запись вовремя — некогда. Вчера заехала Юла (младшая) с дочками, привезли много яблок (грушовка). Сегодня целый день возилась с ними, но еще много осталось. Обещала Юле обработать, недооценила трудность работы.

Четыре дня на прошлой неделе прожила у меня Анна Осиповна, но больше не хочет, все время дожди и холодно.

Катя Симочкина позвонила, вышла из больницы после операции на желчном пузыре. Долго болела, сейчас плохо с сердцем. Сказала: «Лучше бы я умерла в больнице».

Сережа уехал в Ташкент в начале сентября, два раза звонил. Не знает, когда кончится его совещание. Он не говорит со мной о своих семейных планах, я не знаю, что будет дальше.

Сосед Александр Петрович уехал в Крым, другие соседи тоже дачи покинули, даже поговорить не с кем.

Радочка лежит в больнице, с чем не знаю, не говорит; целую декаду лежала дома с высокой температурой.

Витя ездил в отпуск на Северное море, на байдарке плавал с Илюшей в холодную дождливую погоду. Привез ягоду морошку (никогда раньше не видела!), а черника в конце августа еще не созрела.

А у нас малина отошла недели полторы тому назад, перед отъездом Сергея в командировку угощала его малиной.

Земляничная рассада, высаженная в июле почти не выросла. Посеяла в ящик с землей земляничные семена, взошли, но не растут. Зато подсолнух растет.

Никита Аджубей ездил в Варшаву, жил две недели в квартире Веры Александровны. На днях застала у них (у Никиты и Маши) Олю — внучку Веры Александровны, она заехала по дороге в Ташкент, там у нее знакомые.

Ване Аджубею сделали операцию на втором глазу, поэтому он не поехал на уборку картошки.

Военные убирают хлеб, студенты — картошку, НИИ (научно-исследовательские институты), наверное, тоже.

Звонил Лёня проездом из Сибири, где он с солдатами убирал хлеб. Солдаты поехали еще в одну область, а Лёня поехал домой.

Юлия Никитична звонила из Киева, хочет приехать в Москву после уборки своего урожая. Чувствует себя неважно.

Сегодня заметила, что в этом году Марковы ни разу не зашли ко мне, хотя в кино приходили.

Не могу успокоиться — умер Перепелков, самый молодой член нашей парторганизации.

20 сентября 1978 года. Болит нога, целыми днями сижу и лежу, гулять не могу. Прошлась до клуба нарезать крапивы, нужны ее листья в набор трав, рекомендовал эндокринолог, а в аптеке нет. После этой прогулки лежала, нога разболелась…

В 18 часов по телевизору показали приезд Л. И. Брежнева в Баку (для вручения ордена и участия в празднике). Танцы на улицах взрослых и детей, крики «Ура!», большую толпу людей и, конечно, толстого генерала рядом с Леонидом Ильичом. Со вчерашнего дня передают по радио и телевидению репортажи о встречах по дороге на железнодорожных станциях, о беседах и «указаниях». Чему учится молодежь на этих примерах? Мне тяжело участвовать в этом подхалимстве.

Сережа позвонил из Душанбе, что вернется 24–26 сентября, в зависимости от того, когда достанет билет. Ника позвонил из Крыма, Рада еще не вышла из больницы. Завтра поеду в город.

Прочла «Мы не увидимся с тобой…» Константина Симонова, конец войны, работа и переживания корреспондентов газеты «Красная звезда» об их семьях, встречах. Люблю читать книги К. Симонова. Виля Липатова читаю все, что печатают, хоть некоторые не любят его.

Прекрасный вечер поэзии Юлии Друниной передавали из Концертного зала Останкино. В зале — молодежь, очень много девушек с глазами, горящими интересом и взаимоотзывчивостью. Никогда не прочитала бы столько стихов ее, сколько услышала на вечере (по телевизору) — стихи о войне.

18 октября 1978 года, вторник, 22 часа. Передают по телевизору вечер поэзии Андрея Вознесенского. Он сам читает стихи. Мне не нравится его манера чтения, пропадает впечатление от существа его стихов.

Радочка вышла из больницы, 19 октября уезжает в дом отдыха «Пицунда». Оказалась у нее желчекаменная болезнь, повышалось кровяное давление.

Юля Н.(икитична) попала в больницу «Епифания» с микроинфарктом.

Звонила (проездом) Ася Колчинская, она навещала Юлю в больнице, сказала, что Юля начинает выздоравливать. На обратном пути из Болгарии Ася зайдет взять для Юли панкреатин. Юля говорит, что здешнее лекарство лучше киевского.

Неожиданно потеплело, третий день нет дождя, солнце светит, и я осталась в Жуковке. Решила, что побыть в такую погоду лучше, чем ходить по коридорам поликлиники.

А космонавты Коваленок и Иванченков до сих пор летают… Мне их уже жалко.

22 октября 1978 года, воскресенье. Уехал в город Сережа, сижу у телевизора. С большим успехом выступают в зале Чайковского таджикские артисты балета, Малика Сабирова (народная артистка Таджикской ССР). Очень правильное мероприятие! Пусть смотрит весь мир на достижения бывших отсталых народов.

Закончилась 6-я серия телефильма «Как закалялась сталь» производства Киевской киностудии им. А. Довженко. Хорошо сделана картина, вопреки плохой славе студии. Я даже поплакала.

Сережа позвонил, что умер Анастас Иванович Микоян. Еще один «звонок». Жалко Анастаса Ивановича, а особенно его сынов и внуков.

23 октября 1978 года. Болит сердце. Никак не могу успокоиться. Реагирую на смерть Анастаса Ивановича. Сказала Сереже, что на похороны не пойду, чтобы не взбудоражить сердце, а оно дома взбудоражилось.

Слушала и смотрела заключительный концерт армянского искусства в РСФСР.

Удивляет большое количество государственных ансамблей и в них большое количество участвующих. Н. С. сказал бы: «А сколько же их по процентам работает на производстве, если столько на сцене и за счет государства?»

4 ноября 1978 года. Приехала в Жуковку на праздничные дни с А. О. Тарасовой. Здесь лучше дышится, зря я пробыла в городе 10 дней, а все — мелкие домашние дела.

Космонавты Коваленок и Иванченков благополучно приземлились. Хочется сказать «слава богу»… Вид у них был по телевидению неважный.

Сережа уехал в командировку в Гарм, там было землетрясение, и не звонит давно. Тревожно…

Сегодня провели торжественное заседание во Дворце съездов. Доклад делал (1 час 20 минут) А. Н. Косыгин. Хороший доклад, хорошо читал, приятно слушать.

17 апреля 1979 года (утро). Как долго не записывала ничего, а жизнь идет, время мчится… С 25 февраля 1979 года в космосе летают на станции «Салют-6» Ляхов и Рюмин. 11 апреля 1979 года на корабле «Союз-33» были запущены в космос Николай Рукавишников и Георгий Иванов (болгарин). Цель — стыковка с «Салют-6», но в двигателе появились неполадки, и космонавты через два дня вернулись на землю. Хорошо, что вернулись! Перед полетом было организовано в Болгарии и у нас большое «шоу», летели накануне Дня космонавтики. Когда не состыковались, Сережа сказал, что отец (Н. С.) не позволил бы лететь накануне праздника. И я помню, что Н. С. очень возмущался, когда погиб корабль с тремя космонавтами, а при отлете «посвящали» его какому-то празднику. Нельзя подгадывать к событию, надо серьезно, тщательно готовиться и только тогда лететь.

Болят у меня ноги, болит сердце, никому я не нужна, только и остается, что жаловаться на свою судьбу.

Н. С. исполнилось бы 85 лет. Сережа читал в 5 часов лекцию в Институте и с нами на кладбище не ходил. Его друзья, конечно, тоже не пришли. Привез корзину гвоздик Витя и уехал, не дождался моего приезда. Юлка с Любой и Машей тоже не дождались. Я приехала с Радой, Алексеем Ивановичем, Нюрой Писаревой и Ирмой (племянница Н. С.). Ирма зашла, чтобы рассказать о своей поездке в Киев на экскурсию. Видела Юлю-старшую.

1 мая 1979 года. С 10 до 12 ч. продолжалась манифестация трудящихся на Красной площади. Несмотря на дождь, шествие было веселое, оформление — масса искусственных цветов, очень впечатляющее. Портретов членов Политбюро почти не было, изредка — несли портрет Ленина, а Маркса-Энгельса — только в колонне Тимирязевского района. Зато портрет Брежнева несли все колонны. Много воздушных шаров несли, отдельными и пачками. Вечером показали кусочки демонстраций в других республиках, так там не видно было ни портретов, ни цветов, только знамена и шары. Любопытно… А стареньким руководителям на трибуне тяжело лишний раз руку поднять в приветствии людям или улыбнуться. За 2 часа выдела одну улыбку только у Косыгина! Особенно мрачными выглядели Брежнев и Кириленко.

Вспомнила, как Н. С. оживленно вел себя на трибуне Мавзолея, не стеснялся снять шляпу и помахать ею проходящим.

Даже лозунги провозглашали кто-то скучно, без энтузиазма, и отклик «Ура» бывал слабый и короткий. Вот какие впечатления от сиденья у телевизора в одиночку…

22 мая 1979 года. Вот как время летит… 3 мая было жарко (+25С), я разделась, нагрелась, продуло ветерком — в результате на 10 дней простуда, провалялась на городском диване, пропустила весну, ее начало, не видела, как распускались березки.

После холодов наступили жаркие дня и все стало расти. Цветов почти нет, цвели лютики, сейчас зацвели незабудки, но очень мало, так же как и белых лесных цветов (я их называю «звездочки»). Медуницы не видела. Яблони почти все померзли, слива замерзла, а малина только подмерзла, уже распускается и выбрасывает бутоны. В этом году зацвела черная смородина. Может это потому, что я два года аккуратно обрываю почки с клещом? Земляника живая, а цветочных почек нет, тоже померзли. Черника вымерзла.

Дома событий много, но писать о них не хочется. Посмотрим, что будет дальше.

Вчера читала в журнале «Дружба народов» № 2 — 79 г. беседу редакции журнала с руководителями колхозов, руководителями Ядринского района и секретарем обкома Чувашии, «Нечерноземье, пять лет спустя». Беседа велась о промышленном земледелии, о комплексах и др. наболевших вопросах. Квалифицированные люди, понимающие интересы общегосударственные и колхозные, знающие, ЧТО надо и КАК надо. Но один председатель колхоза недоумевал, почему Госплан отошел от такой удобной формы заданий, как мясо, молоко, зерно и прочего на 100 га пашни. Может быть потому, что ЭТО придумал Н. С.?

31 мая 1979 года, четверг. Лето развивается кругом. Дни стоят жаркие — до 3 °C, дождей нет, пока все растет бурно. Отцвела крапива, цветут ландыши, незабудки и еще какие-то лесные цветы. Одна яблонька выпустила листочки, а другая — нет. Слива тоже не ожила.

На днях передавали по телевизору заседание Комитета по году ребенка, председатель — Терешкова. Выступали Лыкова (заместитель председателя СМ РСФСР) и Дементьева (секретарь МГК) Я смотрела на них и думала: активной работой они сохраняют себе активность физическую, до какой-то степени — «молодость».

12 июня 1979 года, вторник. Семеро комсомольцев по инициативе газеты «Комсомольская правда» на лыжах прошли около 2 тысяч км до Северного полюса. Благополучно вернулись, выступили по телевизору. Оказывается, они тренировались, готовились к этому переходу 10 лет. Рассказал об этой подготовке журналист Песков по радио. Люди безусловно с героическим характером. Лев Ошанин написал стихотворение в их честь: «На полюсе».

Это напечатано в «Литературной газете» от 6 июня 1979 года, № 23. Я решила записать об этом событии, жизнь мчится, память сглаживается, а хочется запомнить такое впечатляющее событие.

Смотрю по телевизору двадцатисерийный фильм Романа Кармена «Великая Отечественная война». В серии «Сталинградская битва» показали два кадра с Н. С., но отметить этот факт трудно, так мгновенно проходят эти кадры. Обидно за Н. С. и особенно за Андрея Ивановича Еременко, его роль почти не отмечена. Зато Сталин, Жуков, Василевский показаны часто.

9 августа 1979 года, четверг. Совсем я перестала записывать, все некогда, иногда не хочется из-за слабости, а в июле-августе болит правая рука — сустав плечевой, а вся рука не хочет работать. Сразу, чтобы не забыть, хочу записать о впечатляющем вечере калмыцкого поэта Давида Кугультинова в концертной студии «Останкино» 8 августа 1979 года. Сам поэт производит прекрасное впечатление: остроумный, образованный, хорошо читает на чистом русском языке. И стихи на разные темы, особенно лирика, хорошие. Молодежная аудитория отдавала ему должное.

Сейчас живу в Жуковке одна, отдыхаю. Конец июня и июль со мной жили Никита С. и Нина (дочь Юлочки). Приятная компания, но я очень уставала от непрерывных забот по дому, поэтому отдыхаю теперь, хотя приходится ходить в магазин за продуктами, а тогда они ходили… Нина сдает вступительные экзамены на факультет филологии в МГУ, Никита должен был ехать с мамой на Украину, но в машине испортился тормоз, пришлось остаться. Хотели бы поехать в Таллин, если удастся организовать жилье.

Умерла Катя Симочкина. Лечили от неполадок в печени, умерла от воспаления поджелудочной железы. Кончились ее житейские переживания. Задумываюсь о своей перспективе, радостного мало. Пришла к твердому выводу, что не нужна я своим младшим родственникам: живу — позвонят по телефону; умру — раз в год вспомнят, а может быть, и нет… Один Ника С. проявляет какое-то сердечное внимание и как-то — Рада.

В июле приехала Оля с детьми, поселилась в моей квартире. Придется мне привыкать к непривычному режиму жизни, никогда еще не жила в коммунальной квартире, в молодости было студенческое общежитие.

Сергей с ними поехал в Карелию к Вадику на озера, пробудут до половины августа. Это хорошо, я успею привыкнуть к мысли о жизни в новой семье.

А земляника-то зацвела и плодоносит! И малина дала небольшой урожай.

31 августа 1979 года, пятница. Хоронили сегодня Константина Симонова, урна будет поставлена в стене Новодевичьего кладбища (там, где похоронены его мать и отчим, Симонов так просил). Я не могу успокоиться второй день, так мне его жалко. Только на днях прочитала его воспоминания о разных писателях. Несправедливая природа: умирают полные жизненных сил, способностей, относительно молодые; живут старые, никчемные, не живут — доживают.

Нина (дочь Юлы) поступила в МГУ на филологию. Ника побывал с мамой в Таллине, удачно — была хорошая погода. Завтра начинает заниматься в Университете. Бродил тут в лесу, выискивал подходящие деревяшки, обрабатывает.

Позвонил Алешенька (сын Рады), сказал, что подумывает заехать в Жуковку, когда родители поедут отдыхать.

Нюра Писарева вернулась из Киева, рассказала о Юле Н.(икитичне), передала приветы.

«Литературная газета» № 36 5 сентября 1979 года посвятила целую страницу памяти Константина Симонова: «Писатель-коммунист» — Алексей Сурков. «Мир, увиденный не со стороны» — Ираклий Абашидзе, «Неповторимая личность неповторимой эпохи» — Степан Щипачев. «Он славно жил» — Александр Кривицкий.

«Это был сильный, красивый, благородный человек» — Эдуардас Межелайтис.

В его статье есть такие строки: «Константин Симонов был одним из тех литераторов, чье перо можно приравнять к боевому оружию. Жизнь для него была фронтом, в окопах которого изо дня в день идет борьба между добром и злом, передовым и отсталым, между новым и старым».

7 сентября 1979 года, пятница. Два дня жила у меня Зоя Павловна. Вчера отвезла ее по дороге за продуктами. Получила пакет с шофером, распечатала у Гали и сразу уехала на дачу. В квартиру не заходила: Оля вынесла газеты, я ей передала продукты. Очень удачно получилось. Успела пообщаться с Никой, а Ваню (сына Рады) не увидела, он пришел позже меня.

Позвонила Юлия Никитична из Киева. Очень была рада услышать ее голос. Обещала приехать в Москву через месяц.

Сегодня Л. И. Брежнев вручил награды космонавтам Рюмину и Ляхову за 175-дневный полет в космическом пространстве.

Юлочка (Юля-младшая) сказала, по телефону, что в октябре пойдем в ЗАГС с Борей Жутовским (художник). Желаю ей успокоиться немного.

Рада с Алексеем Ивановичем уезжают в отпуск на Пицунду, едут машиной 9 сентября. Не хотят страдать на обратном пути на аэродроме. Жаль, что похолодало.

24 сентября 1979 года, понедельник. Повезло нам с погодой, три дня нет дождя, солнце светило, два дня температура поднималась до 24 °C, сегодня — 16 °C, но все равно тепло. Работала в пальто — жарко стало. Добрые руки Никиты, Сережи вырезали отплодоносившую малину, а я проверяла, подвязывала. Вырезала несколько растений на грядке, собрала в ведро опавшие листья березы, отнесла на кучу под орешник. Собрала горсть ягод земляники.

Осень расцветила деревья и кусты, кругом: красное, желтое на зеленом фоне.

Позвонила Вера Федоровна, рассказала как Витя пропадает свободное время на яхте. Хорошо, не будет кашлять.

Рада звонила домой из Пицунды, все у них хорошо пока.

Юлочка вчера в обморок падала, доктор сказал, что это последствия гриппа, перенесенного на ногах.

Надо записать, что на прошлой неделе Ника возвращался из И-та в 9.30 вечера, и на него напал грабитель, молодой парень, хотел снять штаны (джинсы), но успел взять часы и разбить Нике губу. Заявили в милицию, а там «в утешение» рассказали о нескольких подобных случаях. Если бы их не увидела женщина и не закричала бы, что сейчас звонит в милицию, наверное, Ника лишился бы и часов, и джинсов.

Очень все забываю. Например, завернула тарелки, чтобы взять их на дачу, нарезала листков алоэ, тоже взять, положила на столе в кухне. Отвлеклась полить цветы и забыла все на столе полностью на два дня. Перелила молоко в бутылки, убрала их в холодильник, а кастрюлю забыла на мойке до следующего прихода в кухню. И так много раз.

3 октября 1979 года, среда. Сегодня не было дождя. Жгла костер из сухих веток жасмина, их вырезал Никита в свое время. А в середине дня закружилась снежная крупа. У Никиты день рождения (20 лет), но его нет — в Ленинграде слушает выступления на заседании психологического симпозиума. Читаю 3-ю книгу «Кузнецкий мост» Саввы Дангулова. Там есть такое место: автор описывает визит Коллинза (англ.) и Бекетова (наш дипломат в пос-ве) к Бернарду Шоу: «…За год, минувший со времени последнего визита Сергея Петровича (Бекетова) в Эйот-Сен-Лоренс, его (Шоу) седины не стали ярче. Наоборот, они точно потускнели, сделались серо-зеленоватыми, точно мох привядший, усохло лицо и веки стали малиновыми, — «Видно, новый поворот возраста».

Какая «перспектива» перед нашим поколением! Глаза у меня уже стали маленькими.

Умерла Маруся (Мария Ивановна, сестра-хозяйка, проработавшая с Н. С. с 1930-х годов) еще в мае, я а узнала только на днях. Не сказала мне Рада, спасибо ей. Очень расстроена этой смертью…

По поводу 30-летия Китайской Народной Республики напечатано приветствие китайцам от Президиума Верховного Совета и Совета Министров СССР, вчера по телевидению была обзорная передача, напечатаны цифры о состоянии экономики КНР. Население КНР к началу 1979 года составляет 975 млн человек!

6 октября 1979 года, суббота. Савва Дангулов изрекает мысли (в III книге «Кузнецкий мост»), которые хочется мне записать. Французский корреспондент русского происхождения Галуа в беседе с Тамбиевым (МИД) говорит о Черчилле в дни Потсдамской конференции: «…Человек бессилен перед властью событий — оно возносит человека и оно его низвергает. Оно творит личность по образу своему и подобию, при этом согласитесь, что крупные фигуры не возникают на свете вне крупных событий, а? Если событие на ущербе, стремительно мельчают и люди, которые к нему причастны, не так ли? Есть в облике этих людей нечто от последышей в многодетных семьях — то, что наскребла природа на самом донышке, что слепила из завалящих материалов, больше не сотворишь!.. Взгляните на Трумэна и Эттли, и дополнительных объяснений не потребуется: великое событие пошло на спад…»

12 ноября 1979 года, понедельник. Давно собиралась записать воспоминание о давнем переживании в связи с письмом — просьбой старой женщины, чтобы ей дали комнату в квартире с ванной. Проработала она всю жизнь на текстильном предприятии, всегда ходила в баню, а в старости не стало сил, и предел ее мечтаний было — помыться в ванне, погреть кости в теплой воде… Не знаю, помогли ей или нет в аппарате Н. С., а вспоминаю об этом письме теперь потому, что сама так чувствую, когда моюсь теплой водой. Если моюсь холодной водой, болит сильнее рука.

Вот и прошли дни праздника 62-й годовщины Октября, еще годок прибавился.

Праздничные дни провела в Жуковке. Собиралась приехать Юля Н(икитична), но в последний день передумала. Заехала 7 ноября Юлочка со своим семейством, привезла чудные гвоздики. Посидели они немного и поехали на свою дачу.

8 ноября приезжал Витя с мамой. Вера Федоровна привезла печеные пирожки, они тоже быстро уехали. Витя собирался в гости к Сергею, я решила не ехать, чтобы им не мешать в квартире.

10 ноября, в субботу встретилась с Асей Колчинской в квартире, она рассказала о Юлии Никитичне. Ничего утешительного: Юля слаба, а ей приходится делать на троих — Галина Петровна живет у них как гостья.

Радочка лежит в инфекционном отделении с вирусным воспалением легких, болеет больше месяца, а улучшения пока не видно. Антибиотики она не принимает (аллергия), а другие лекарства слабо действуют.

…Вернулась я из Москвы в Жуковку вчера как в родной дом! В квартире чувствую себя как на вокзале; как временный случайный человек. Теперь понимаю, почему Н. С. говорил, что дома он — в Петрове-Дальнем, а в квартире он не чувствует себя дома. На даче я вымылась, выспалась, начиталась, насмотрелась телепередач, одним словом — дома.

Читаю в «Новом мире» № 4, 5, 6 (литературный журнал) очень интересные для меня необычные впечатления и размышления об Англии журналиста Всеволода Овчинникова «Корни дуба». Очень интересные записки. А на дворе — зима, гнилая, каждый день идет снег с дождем. Даже гулять страшно, скользко на асфальте.

Аня Тарасова похоронила Паолу 6 ноября, рак легкого! Такая несправедливая природа! Матери 83 г., живет, а молодая дочь умерла…

…Сергуне исполнилось 5 лет, а папы дома нет… Вспомнила, как он бежал навстречу Сергею с воплем «Наш папа идет!», когда ему было около 3-х лет. Мы с ним гуляли во дворе на улице Станиславского, где они жили, и я тогда сказала, что кто-то идет к нам навстречу…

10 декабря 1979 года. Кончается еще один год, мне скоро исполнится 80 лет. Подумать только! И чувствую себя по этому возрасту: переступаю ногами медленно, сгибаюсь, устаю от любого усилия. Радуюсь, когда ложусь в нагретую постель (электрический матрас подарили Н. С. Ульбрихты к 70-летию), и каждый раз вспоминаю старую текстильщицу, которая писала в письме к Н. С. о том, как она мечтает погреть кости в теплой ванне (а жила она в коммунальной квартире, где не было ванны).

Радочка до сих пор в больнице, только начинает поправляться. Очень тяжелое заболевание оказалось. Вчера Алексей Иванович и Никита (старший сын Рады) навещали ее в больнице, Никита вымыл ей ноги и отрезал ногти (эту работу почему-то не делают сестры).

Вчера принимала много гостей: Алешеньку (средний сын Рады), Алексея Ивановича (Аджубея), Нику, Сергея с его семьей. У меня очень болела нога, все обслуживали себя сами. Хорошо, что я приготовила себя накануне.

18 декабря 1979 года. Несколько дней стояли морозы, а сегодня опять 0 С. Я болею уже вторую неделю — простудилась. Лечусь без врача самостоятельно, температура нормальная, совестно вызывать доктора. Но что-то я подхватила — сплю целыми днями и ничего делать не хочется, даже читать.

Юлочка (Юля-младшая) позвонила, что болеет тяжелым гриппом, высокая температура, очень плохое самочувствие… К счастью, никого не заразила, а в больницу лечь не предлагали ей. Советовала мне не ездить в город.

Юлия Никитична послала письмо, может быть она мне позвонит… Нюра Писарева сказала, что ей звонил Виктор Петрович из Хосты, а Юля не поехала в Москву потому, что побоялась приступа.

Раду перевели в другое отделение, где общий телефон в коридоре. Она чувствует себя значительно лучше и каждый день звонит. Пока не гуляет, еще есть хрипы.

Очень болит у меня левая рука, мешает даже одеваться. А вдруг у меня то же, что было у Паолы, племянницы Анна Осиповны? У нее катастрофа началась с боли в руке, и за лето развитие привело к концу… Очень я сонливая, хотя инъекции папаверина и платифилина должны были снять сердечную слабость. После завтрака сплю почти до обеда. Как можно спать, если человек только что встал…

Наверное так организм готовится к вечному сну…

24 декабря 1979 года. Сегодня в 9.30 передавали по радио «Поэтическую тетрадь». Когда я включила, подумала: «передают революционные песни». Пели «Варшавянку» Глеба Максимилиановича Кржижановского. По окончании диктор сказала, что он написал еще одно стихотворение (уже в старости) и поместил его портрете, подаренном Ивану Семеновичу Козловскому. Иван Семенович был в гостях у Глеба Максимилиановича и получил на память фото с надписью в стихах. Козловский поет очень торжественную кантату, посвященную 60-летию Октябрьской революции, и в конце помещает слова Глеба Максимилиановича, и там есть такие (приблизительно): «…вспомните ли нас, давно ушедших?»

8 января 1980 года, вторник. Начались ночные морозы до -28 С, в квартире температура упала до +16 С. Неужели придется уезжать в город? С грустью об этом думаю. Аня Тарасова пожила со мной неделю (30 декабря — 4 января) и уехала домой. Не привыкла к такой прохладе. А я могу жить, только нога болит очень. Не успеваю читать газеты…

10 января 1980 года. Хочется записать, чтобы не забыть. В «Правде» за 6 января напечатан очерк Георгия Яковлева «Мать» о Дусе Королевой, всю жизнь проработавшей на шахте Рутченкова и которой исполнилось недавно 100 лет. Вот жизнь!

Сегодня по телевидению показывали чествование актера Малого театра Анненкова по поводу его 80-летия и 60 лет работы в театре. Приветствовала и обнимала его также Гоголева, которой уже за 80. Очень талантливый актер — сегодняшний юбиляр.

Прочла в «Правде» за 7 января очерк Леонида Кудреватых «Принадлежат орлам вершины». Автор поставил в заголовок слова Ивана Алексеевича Лихачева, сказанные в 1936 году в адрес Московского автозавода по поводу досрочного выполнения 2-й пятилетки. Хорошие слова! А очерк перечисляет книги, посвященные И. А. Лихачеву: роман Василия Гришаева «Рожденный на рассвете» (изд-во «Советский писатель»), Тамара Леонтьева «Лихачев» — серия Ж.З.Л. (Жизнь замечательных людей), изд-во «Молодая гвардия». С интересом прочту, если достану.

16 января 1980 года, среда. Кайсын Кулиев читает стихи на вечере в Останкино. Очень его люблю, хороший поэт. Очень болит нога, не знаю, как завтра поеду в Москву. Нюра Писарева говорит, что эта боль от ветра, который дует сегодня. Вряд ли. Второй день болит.

В пятницу приезжает в гости Нина из Киева и выписывается из больницы няня Аграфена Георгиевна. Надо машину туда и сюда.

Радочка уже ходит гулять на улицу. Скорее бы вышла из больницы…

26 января 1980 года, суббота. Вчера сообщили, что Тэтчер не разрешила Ромешу Чандра въезд в Англию, куда он собирался на собрание сторонников мира в Англии. Наглеет реакция…

У нас: академика Сахарова лишили всех наград и званий (кроме академика) и, говорят, выслали в Горький за активную антисоветскую деятельность.

На днях сообщили, что президенту Югославии Тито отрезали ногу. Сочувствую ему очень.

Прожила у меня пять дней Нина Ткач, в среду уехала. Наверное, мы с ней виделись в последний раз, мне так подумалось.

Очередной раз написали в открытке к Новому году Ванюшины: «С грустью отмечает забвение заслуг Н. С. в освоении Целины и ликвидации культа личности в последних газетах и кинофильмах». Помнят еще люди Н. С. А молодое поколение не будет его знать, наверное…

28 января 1980 года. Сообщили сегодня, что Ромеш Чандра был арестован в Лондоне, его содержали 18 дней в тюрьме, а затем выслали из Англии.

Усилился мороз, ночью в доме температура опустилась до 12 °C в даче. Не хочется уезжать.

12 апреля 1980 года, суббота. Сегодня торжественный День космонавтики. Накануне полета в космос очередная пара: Леонид Попов и Валерий Рюмин (недавно вернулся после 175 дней пребывания в космосе). Сегодня показывали их по телевидению, и они приветствовали людей по случаю дня космонавтов.

За последние два месяца много произошло событий, а мне некогда записывать.

Радочка вышла из больницы, но еще не выздоровела, долечивается дома. Немного пожила у меня, уехала домой, сегодня опять приехала, чтобы побыть с Юлей Н(икитичной). Юля-старшая приехала в конце марта проконсультироваться у московских медиков. В начале недели пойдет в больницу Института гастроэнтерологии на специальное обследование. Она очень похудела, ничего почти не ест (рис, мясо вареное, чай), плохо себя чувствует.

Радины сыны отличились: Никита защитил успешно диссертацию аспиранта МГУ. Алешенька выступил на конкурсе молодых ученых по специальности и получил первую премию.

Ваня и Ника сдают экзамены, Ваня сдал военное дело и получил звание младшего лейтенанта. На полдня загордился.

Сергуня ходит в детсад, а дома…

…Лето кончилось, а погреться не успела. Малина до сих пор висит зеленая и даже цветет. Флоксы только теперь зацвели и дали бутоны. Ремонтантная земляника до сих пор цветет и плодоносит (слабо, мало тепла). Береза сильно роняет листья.

Очень у меня нарвал большой палец правой руки. Почти ничего не могу делать.

Хорошо, что Ника поехал на «Трудовую»: поможет дедушке сажать смородину и облепиху, а мне не надо беспокоиться о его кормежке. Поехал поездом чуть не в 8 часов утра. Так непохоже на него (условился с Лялей Власенко накануне).

Привыкла я за лето к обществу, так сегодня уже думаю, что никому я не нужна… Может быть, так оно и есть…

Ехала на днях в Москву через новый район, все зелено — липы, кустарники, трава, все ухожено. Опять вспомнила, что это Н. С. добился облагорожения этого района.

9 октября 1980 года, четверг. Нюра Писарева вернулась от Юлии Никитичны из Киева. Рассказала, что Юля полностью не поправилась. Ест все, но кишечник работает неустойчиво. Настроение у нее тоже неустойчивое. Как будто собирается в Москву попозже, когда Виктор Петрович уедет на юг в санаторий.

Объявили по радио, что космонавты завтра будут приземляться. Они уже перекрыли все рекорды пребывания в космосе.

Меня поразила заметка в «Правде» за 9 октября 1980 года о том, как в Каире полиция и госбезопасность вломились в помещение редакции (советского журнала) «Новое время», все забрали, а сотрудников с семьями полицейские посадили в самолет и выслали из страны. Это произошло по распоряжению министра внутренних дел.

Нога болит, еле проковыляла сегодня за молоком и обратно, и то благодаря сумке с колесами.

Галя вернулась из своей «дикой» (без путевки в дом отдыха) поездки в Сочи. Довольна, что хотя бы две недели купалась в море, от всех забот отрешилась. Очень плохо отзывается об обратном поезде.

Радочка пробыла на своей даче отпускные две недели, но в норму не вошла. Кровяное давление 150/100 никак не поддается лечению. Это — результат лечения аллергии преднизолоном, а аллергию ей вызвали лекарствами в больнице.

Сережа вчера сказал по телефону, что едет в командировку в Душанбе на неделю. Показалось мне, что он доволен.

А мне ничего не хочется, ко всему равнодушна. Даже еду для себя готовлю неохотно.

20 ноября 1980 года. Сергунька вернулся из санатория, где пробыл 2 месяца, вернулся с легким насморком, а дома разболелся сильно, и сегодня отвезла его Галя в больницу с подозрение на астму. Не везет маленькому человеку…

Ехала из города, по дороге смотрела на обочины, — какие выросли березы, клены, елки! Когда мы приехали в Москву в 1950 году, то по обочинам ставили щиты на зиму от возможных заносов… Сейчас разрослась лесная полоса у шоссе, наверное грибы водятся.

Никак не приходит в норму нога правая, теперь начало болеть бедро. Придется ехать в город жить, чтобы как-то лечиться.

13 декабря 1980 года, суббота. Если так редко писать, как я сейчас пишу, то нескольких оставшихся листов хватит до конца дней. За это время Л. И. Брежнев слетал в Индию и вернулся обратно. При этом встреча готовилась заранее на разных уровнях (семинары, собрания, печать, радио, теле…). Было страшно за него, выдержит ли он такую нагрузку (переговоры, обеды, встреча в Парламенте, встреча с руководством компартии, с активом Общества индо-советской дружбы) и везде выступления. Не знаю, как в самолете, а ходит на аэродромах нормально. Правда, поблизости держится толстый генерал (начальник охраны).

За это время на новом космическом корабле «Союз-3» слетали в космос, поработали на станции «Салют-6» и вернулись на землю три космонавта: Кизим Леонид Борисович (командир), Макаров Олег Григорьевич (бортинженер, дважды Герой Советского Союза) и Стрекалов Геннадий Михайлович (космонавт-исследователь). Уже объявлены правительственные награды, но космонавты еще приходят в себя на Байконуре. Сегодня показывали по телевидению, как они сажали маленькие карагачи (по обычаю). Они провели работу на станции «Салют-6» и испытали корабль «Салют-Т».

Я простудилась и уже пять дней болею. Если отойдет с легкими (кашель), то должна выздороветь. Врача не вызывала, температура нормальная, но самочувствие — плохое.

1 декабря приехала из Душанбе Олина мама и уже уезжает. Привезла громадные лимоны (больше грейпфрутов), выращенные ее мужем Борисом Михайловичем. Таких я еще не видела.

Меня выручает Ника младший, а старший Никита (Аджубей) упал и повредил ногу, не то растяжение, не то разрыв мышцы. А Сергуня так и не выздоровел. Один раз сходил в детсад и опять сидит дома, даже температурит. Как важно до конца высидеть в постели или хотя бы дома, не выходить на улицу.

Никто со мной не живет. Аня Тарасова уезжает в санаторий. Ника ночевал в субботу на прошлой неделе, может быть приедет в воскресенье 14 декабря. Он и его мама — единственные, кто мне помогают в моем неустроенном быту. Я очень переживала всю неделю, — Сережа стал хромать. Почему? Не палочка ли Коха (бацилла туберкулеза) ожила под влиянием теперешнего образа жизни… Сегодня сказал, что фтизиатр ничего не нашел.

Вечером уснула в кресле, и мне приснилось, что мы катались в голубой машине: Н. С. и Сергей отошли от машины, а я и Сергуня стояли рядом, а на капоте блестели капли воды…

За это время пало правительство Польши и руководство ПОРП, страну сотрясали забастовки, экономика расстроилась. Оказывается, они набрали на 20 млрд долларов займов у США и других, а платить нечем. Построили заводы, а их продукция никому не нужна, даже самой Польше, товары неходкие и низкого качества. Диссиденты получили поддержку кредиторов и с 1976 года сумели организовать настоящую контрреволюцию. Есть призывы: «Без коммунистов и без русских!» ЦРУ имело время и хорошо поработало, а где были глаза и уши коммунистов? Партию и даже руководство засорили людьми, из-за которых население отвернулось от партии. Чем все кончится, пока неясно… Бжезинский обещал дать оружие, а деньги уже дали диссидентам АФТ и другие в США.

23 февраля 1980 года, вторник. Похоронили сегодня Алексея Николаевича Косыгина в стене на Красной площади. Участвовали члены Политбюро (не все), войска, представители трудящихся. Хватило совести у Брежнева похоронить члена ЦК и депутата Верховного Совета в Кремлевской стене!..

Вспомнила, как хоронили Н. С., даже не пришел представитель парторганизации, где состоял на учете Н. С. Наверное, совесть должна беспокоить Брежнева за эти похороны… Выглядит он плохо. Как будет отчитываться на 26-м съезде партии?

А у меня утром очень заболела голова над правым глазом. Подумала, что это для меня начало пути, по которому прошел Косыгин. Шум в голове не прекращается никогда. Начала бояться, что при инсульте никто меня не найдет: соседи не ходят, дети далеко и заняты своими делами. Так умерла Марианна Георгиевна (из секции 200): ушли дети на работу, оставили мать здоровую, а вернулись вечером — она мертвая лежит в коридоре.

И сосед уехал в санаторий.

Позвонила Тамара Тамарина, поплакала в трубку. Все жалеет Косыгина.

Кончается декабрь, а я никак не могу выздороветь, кашляю. Но выходить надо.

4 января 1981 года. Какой плохой период сейчас: темнеет рано, светлеет поздно, то дождь, то снег… Были морозные дни, стало тепло. Новый год встречали под шум дождя. От простуды я избавилась, лишь бы не захватить теперь грипп.

Сонливость невероятная. Полдня после завтрака сплю, а вечером сижу до 1–2 ночи. Ложусь спать, не читаю в постели, сплю 3–4 часа, а потом часами валяюсь без сна, только под утро засыпаю. Думаю, неужели это от старости?

Рада звонила Асе в Киев, узнала о Юле-старшей. Лежит она в больнице с сердцем и с кишечником. Профессор А. М. Марков считает, что сердечные приступы связаны с воспалительным процессом в кишечнике. Ася говорит, что Юле уже лучше, но она не может есть больничную пищу, надо ей приносить из дома. А кто готовит? Нина Владимировна (Бажан), Ася? Какая трудная старость…

Позвонила Надя Диманштейн из санатория с приветом от Ани Тарасовой. Аня уже вернется на этой неделе, так быстро кончается срок путевки!

8 января 1981 года. Рада все-таки заболела гриппом и с высокой температурой.

Лекарства принимать она не может. Может быть, ляжет в больницу?

Сегодня была в поликлинике на приеме у терапевта. Вчера сделала ЭКГ (электрокардиограмму). Изменения небольшие, а самочувствие неважное. С физиотерапией советовала подождать.

В вестибюле встретила В. Г. Беззубика. Расспросила о его тахикардии. Не излечился он, приступов нет, а есть постоянная неполноценность. Еще работает.

Обо всех спросил.

23 марта 1981 года, понедельник. Почему-то не хочется писать, наверное потому, что сильно постарела. Хотела записать сообщение о полете космонавтов Коваленка (командир) и В. П. Савиных (бортинженер) 12 марта 1981 года. Они успели перейти на станцию, разгрузить прибывший раньше корабль и отправить его на землю, успели провести большую работу внутри станции и ждут стыковки «Союза-39», на котором вчера вылетели Владимир Александрович Джанибеков (командир) и Жугдэрмидийн Гуррачча — космонавт-исследователь из Монголии.

Напугалась позавчера ночью: проснулась оттого, что нечем было дышать. Хрипела довольно долго. Сухарики с нитроглицерином и валидолом сняли спазму. Думала, что пришел очередной инфаркт или еще похуже. Сегодня отоспалась и чувствую себя прилично.

А Юля Н(икитична) — в больнице, немного лучше ей, но нет признаков выздоровления. У нее отсутствует кишечная флора, и все, что она ест, не идет ей на пользу. Каждый день Виктор Петрович возит ей пищу, а готовит Ася и Галина Петровна. Прямо беда.

Хорошо, что Рада выздоровела и работает.

В феврале побывала у меня Нина Ивановна (Ткач), но неудачно, лежала в простуде. Сочувствую ее несчастьям в семье, а ничем помочь не могу.

Сегодня началась настоящая весна, температура +9С, а завтра до +14С. Вот поплывет все в Жуковке, — полно снега.

30 марта 1981 года. В. Джанибеков и Ж. Гуррачча благополучно вернулись на землю. Коваленок и Савиных летают уже 4-ю неделю.

Не хочется работать. В доме много дел, а меня тянет на диван поспать. Колют мне камфару, но одышка и тяжесть на сердце пока не проходит. Не хочется уходить из жизни весной…

8 апреля 1981 года, среда. Наконец-то вздохнула сегодня более-менее нормально.

Завтра кончают колоть камфару, а я собираюсь в Москву, если ничего не приключится ночью.

Очень хорошую телепередачу смотрела из детской телестудии «Орленок»: космонавт Юрий Малышев встречался с десятиклассниками школы, где есть музей космонавтики. В ответах на вопросы Малышев рассказывал о своем детстве, о полетах, об отборе космонавтов и многое другое.

23 мая 1981 года, суббота. Вернулись из космоса Леонид Попов (командир) и Думитру Прунариу (румын). Летали благополучно и работали на станции с Коваленком и Савиных в течение недели. Как приятно, что все благополучно. Основная пара тоже готовится к возвращению. Вернулась.

12 июля 1981 года. Не хочется писать, не хочется общаться с людьми, ничего не хочется. 1 июля умерла Юля Н(икитична), 3 июля умер Иван Семенович Сенин.

На похороны ездили Рада с Никитой (Аджубеем), Сергей и Юлочка. Сергей и Юлка вернулись сразу, Рада с Никитой побыли в Киеве три дня. Оказалось, что у Юли не работала пожелудочная железа, поэтому она так похудела и не прибавляла в весе, несмотря на все усилия врачей и окружающих. Виктор Петрович очень угнетен, хочет, чтобы урну захоронили в Москве, а не в Киеве. Как это сделать, никто пока не знает.

10 сентября 1981 года, четверг. Захоронили Юлю в могиле моей мамы рядом с Леночкой. Рада хлопотала о разрешении в ЦК, оказывается — вот как надо. На Новодевичьем теперь не хоронят, и Моссовет не распоряжается. А кладбище закрыто, стоит милиционер, а люди как-то проходят, и у Н. С. на могиле всегда живые цветы.

Завтра 10 лет после смерти Н. С. Поедем на кладбище. Рада должна приехать из Киева и позвонить мне.

Прочитала на днях «Осень патриарха» Маркеса. Сколько ужасов он описал в книге! И сколько стариков он должен был изучить, чтобы описать этого старого латиноамериканского диктатора…

8 октября 1981 года. Открылся Международный конгресс женщин в Праге.

Л. И. Брежнев послал им приветствие.

6 октября был военный парад в Каире. На трибуне сидел президент Египта Анвар Садат, военные руководители, иностранцы. И вдруг с расстояния 20 метров стали стрелять базуки, пулемет. Два офицера и четверо солдат стреляли по трибуне. 8 убиты, 38 человек ранено. Садат умер от ран. В стране объявлено на год чрезвычайное положение. США двинули свои военные корабли в этот район и привели в боевую готовность силы быстрого реагирования.

Алешенька 10 октября идет в ЗАГС регистрировать брак и вечером уезжает в Ленинград. Свадьбы не хочет.

28 октября 1981 года. Сегодня приехала Зина из Киева. Пока остановилась у Юлочки. Завтра поеду в поликлинику и увижу ее у Галины Михайловны.

Так дрожат руки, что писать не могу. Вчера руками работала, а сегодня нет, а все равно дрожат. Может быть, это этап по пути к инсульту?… Рада в больнице по поводу почек, третий день сегодня.

10 января 1982 года. Много времени ушло, много событий произошло. Умерли: Суслов Михаил Андреевич, Марков Александр Михайлович, Поля Фельдман, Арсений — муж Маруси Писаревой… и все почти одновременно.

Больные (в том числе и я) выздоровели, работают, учатся. Жизнь идет как положено.

А у меня усиливается настроение, что надо активнее готовиться к финишу, за это меня упрекает сосед.

Каждую ночь снятся мне Н. С., Юля-старшая, Лена в самых разных обстоятельствах. Еще я активно жду весну, как будто никогда не видела ее. А в доме не хочется хозяйничать, апатия…

У Рады сгорела дача, еле выскочили с Алексеем Ивановичем, все сгорело. Ночью случилось.

Сергей активно строит удобства на своей даче. Ко мне не приезжает, нет времени.

Ника только выручает и Алешенька Аджубей.

12 февраля 1982 года, пятница. Два дня прожила в городе, сегодня вернулась «домой». В квартире тепло, а здесь холодно, +15 °C. Батареи чуть теплые.

Зашла в поликлинику сделать ЭКГ, а меня из кабинета повели к кардиологу — групповые перебои в сердце. Отговорилась кое-как.

А в голове непорядок: вчера убрала из сумки паспорт, а партбилет оставила. Сегодня в поликлинике забеспокоилась. Все идет к худшему.

17 марта 1982 года. На 17-м съезде профсоюзов Л. И. Брежневу вручили золотую медаль Всемирной федерации профсоюзов. Вручал Гашпар — председатель венгерского объединения профсоюзов и заместитель председателя Федерации.

Умер Каманин, один из первых героев Советского Союза. Прочитала в корреспонденции Владимира Коккинаки, его товарища по учебе и полетам.

17 мая 1982 года, понедельник. Хочу записать, что опять космонавты в полете.

13 мая в 13 часов 58 минут запущен в космос «Союз Т-5» с экипажем: командир Березовой Анатолий Николаевич и бортинженер герой Советского Союза летчик-космонавт Лебедев Валерий Витальевич. Программа — стыковка со станцией «Салют-7» — выполнена на второй день и сейчас они работают на станции, появляются в телевизоре.

Завтра, 18 мая, открывается 19 съезд ВЛКСМ.

Я совсем схожу на нет: почти не хожу гулять, не позволяет нога, почти не пишу — не позволяет рука. Почти не бываю в квартире: трудно подниматься, спускаться. Нет сил заняться малиной, земляникой. Еще ни разу не было так весной.

По дороге в Москву очередной раз любуюсь лиственницами, липами, каштанами, высаженными по инициативе Н. С.

Все чаще обращаю внимание на телепередачи, в которых участвуют люди, которые ушли из жизни. Вчера вечером пел Бернес.

1 июля 1982 года. Анатолий Березовой, Валентин Лебедев, Владимир Джанибеков, Александр Иванченков и Жан Луи Кретьен летают в космосе уже неделю. Счастливого им полета и возвращения на землю.

2 июля 1982 года. Джанибеков, Иванченко и Жан Луи Кретьен приземлились в районе заданном в 18 часов 25 минут.

20 августа 1982 года. Березовой и Лебедев работают в космосе три месяца. 19 августа к ним запущен корабль «Союз Т-7» с экипажем: Л. И. Попов (командир), А. А. Серебров и Светлана Е. Савицкая.

27 августа 1982 года. Тройка космонавтов сегодня приземлилась благополучно.

10 декабря 1982 года. Приземлились Березовой и Лебедев, пробыли в космосе 211 суток, дольше всех. Хвалят их за выполненную работу.

Пока я не писала, в начале ноября умер Л. И. Брежнев, похоронили в гробу позади мавзолея В. И. Ленина на Красной площади, назвали его именем район в Москве и много предприятий.

Через недолгое время умер Георгадзе, секретарь Президиума Верховного Совета, похоронили на Новодевичьем кладбище.

Оба умерли внезапно, собираясь на работу.

Генеральным секретарем ЦК КПСС избран Ю. В. Андропов, Секретарем Президиума Верховного Совета — бывший секретарь Тбилисского горкома партии.

Звонил Пилипенко, ездил в Донбасс на праздники, активно хромал и выступал там. Потом ездил с Юлей в санаторий, вернулся хромая, как и до санатория. Теперь ему хуже, а не лучше от процедур. Это я подробно продумываю, думаю, что больница мне не поможет, не стоит лечиться.

12 декабря 1982 года. Были у меня Рада, Никита С., Зина (из Киева), а в середине дня приехали за ними Алексей Иванович (отец Светы — жены Алешеньки) и А. И. Аджубей. Обед был великолепный, Рада привезла готовые блюда после приема гостей в пятницу, накрыла скатерть. Рада все делала сама.

Сережа не приезжает ко мне, занят своей дачей. Ездит один на дачу с лета. В чем дело?

Светлана (жена Алеши Аджубея) в ГДР в командировке на 6 месяцев, Алешенька собирается к ней на Новый год.

Сегодня троллейбусу 50 лет. От 2-х до 2000 машин — таков результат развития. Записываю потому, что помню переживания Н. С., когда решался вопрос о пуске троллейбуса. Приходилось преодолевать сопротивление…

10 февраля 1984 года. 8 февраля запущены в космос в корабле «Союз Т-10» три человека и уже стыковались с орбитальной станцией «Салют-7». Кизим Леонид Денисович — командир корабля. Соловьев Владим Алексеевич — бортинженер. Атоков Олег Юрьевич — врач.

На борту экипажу предстоит выполнить научно-технические и медико-биологические исследования и эксперименты.

* * *

Это последняя мамина запись, у нее начали сильно дрожать руки. Свидетельствовавший о твердости характера угловатый почерк стал расплываться, неверная рука с трудом выводила буквы. Писать стало физически трудно, почти невозможно, и мама дневник забросила.