Миротворец почувствовал чье-то присутствие и рявкнул во тьму:

— Кто здесь?

Он был молод, однако держался властно. Лайам вступил в круг света, отбрасываемый его фонарем.

— Я друг мэтра Кейда, — сказал он, внезапно встревожась. — Что-то случилось?

Миротворец смерил его взглядом.

— Ваше имя?

— Лайам Ренфорд. С ним все в порядке? Могу я его повидать?

Миротворец, не обращая внимания на вопрос, жестом велел ему оставаться на месте.

— Я позову пацифика.

Лайам уронил челюсть. «Здесь сам пацифик?» Страж порядка ушел в дом. О боги, что же случилось? Он уже знал — что. «Это произошло, когда ты ждал лодку… Или когда хлебал проклятый глинтвейн!..» Лайам выругался, надеясь, что все обстоит не так, как он себе представляет. «Но… в таком случае, при чем тут пацифик?»

Уверенность в том, что произошло худшее, крепла. «Кто в Торквее пацифик? Все тот же Уорден? Интересно, сколько ему теперь лет?» Наконец дверь особнячка приоткрылась, на пороге возникла женщина в синем бумазейном плаще.

— Заходите, — сказала она. — Незачем мокнуть.

Лайам взбежал по ступеням.

— Мне бы повидать мэтра Кейда! — заявил он с места в карьер и прищурился. Дверь кабинета была закрыта. — С ним все в порядке?

Наверное, раз эта женщина так спокойна. Правильное лицо, бледная кожа, огромные светло-голубые глаза. Она походила на призрак.

— Вопросы здесь задаю я.

— Что с ним? — нахмурился Лайам. Она задает вопросы! Надо же! Он покрутил головой.

— Кто вы, сударь?

— Я его друг, — буркнул Лайам, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. — Ответьте же, наконец, что тут стряслось?

— Кто вы, сударь? — Его нетерпение не произвело на нее ни малейшего впечатления.

Лайам досадливо крякнул и стиснул трость.

— Не глупите, сударыня! Миротворец должен позвать пацифика. Я буду говорить только с ним!

Искорки озадаченности мелькнули в светлых глазах.

— С кем — с ним? — Лайам дернул бровями.

— С пацификом, милая леди! Будьте добры, прекратите меня донимать. Я жду пацифика.

— Он перед вами.

Женщина ленивым движением раздвинула полы плаща. Под ними обнаружились клетчатая туника и расчерченный на квадраты золотой медальон.

Лайам вытаращил глаза. Медальон действительно походил на тот, что когда-то свисал с шеи Уордена. Он застыл в нерешительности, не зная, что предпринять.

Наверху послышались чьи-то шаги, и по лестнице сбежал уже знакомый Лайаму миротворец. Женщина, не оборачиваясь, спросила:

— Ты нашел лейтенанта? — Миротворец кивнул.

— Он сейчас спустится.

— Вот и прекрасно. Ступай за стражей, Рейкер. Человек десять будет достаточно, а там поглядим.

Страж порядка почтительно поклонился и вышел. Хлопнула дверь. Лайам, вздрогнув, обрел дар речи.

— Но… я думал… я полагал, что ко мне выйдет пацифик Уорден.

Женщина сухо кивнула.

— Я и есть пацифик Уорден.

— Уорден — мужчина. Не пытайтесь запутать меня.

— Тот Уорден, — пояснила женщина, поджав губы, — был мой отец. Я унаследовала его должность. — Глаза ее сузились. — Теперь, я думаю, пришло время представиться вам. Итак, сударь, кто вы?

Лайам потер лоб. Его начинало познабливать.

— Я — Лайам Ренфорд. Квестор герцога Веспасиана.

Квесторами в Южном Тире именовались личные офицеры герцога, выполнявшие особые поручения. В Торквее же, как, впрочем, и во всем остальном Таралоне, этот титул не был в ходу, но леди-пацифик, похоже, его знала.

Она недоверчиво вскинула бровь.

— Квестор?

— Я знаю, что в настоящее время не очень-то похожу на должностное лицо, — отрезал Лайам, — однако и вы не слишком походите на пацифика. Я верю вам на слово! Почему бы и вам не поверить мне?

Женщина недвусмысленно покосилась на свой медальон.

— Я в форме, и при мне — знак отличия. «А я теряю с ней время!»

— В кабинете мэтра лежит рекомендательное письмо. От герцога. Оно вам докажет, что я — это я. Теперь ответьте, что с Кейдом?

— Вы хорошо с ним знакомы?

О, женщины! Лайам испустил мучительный вздох.

— Я познакомился с ним только сегодня.

— Вы не встречались с ним раньше?

— Вы что, плохо слышите? — взорвался Лайам. — Я живу в Южном Тире. Откуда мне его знать? Я нанес ему визит только сегодня. Мы поговорили с ним и расстались. Это было часа четыре назад.

У него вдруг перехватило горло. От усталости, от треволнений, от чувства вины.

— Он убит, да? — шепот его был хриплым. — Если так, я знаю, кто в том виноват.

Ему следовало со всех ног мчаться сюда, а он мешкал. Ждал лодку, посиживал в кабаке у камина… Негодяи пришли сюда раньше, они не считали ворон…

Леди-пацифик молчала. Кожа ее была девически гладкой, хотя возле глаз, выдавая возраст, теснились морщинки. Медальон, свисавший с худенькой шеи, казался непомерно большим. Лайам заметил, что правая рука женщины, скрытая под плащом, неестественно вывернута и неподвижна. Заговорила она только тогда, когда лестница заскрипела под тяжестью спускавшегося по ней человека.

— Мэтр Кейд убит. И убили его недавно. Лейтенант обнаружил тело. А теперь, квестор Ренфорд, скажите, где ваш кинжал?

Шаги смолкли.

Лайам приподнял брови.

— Кинжал?

Ступени вновь заскрипели.

Женщина выразительно посмотрела на Лайама, потом опустила взгляд к его поясу. Там болтались пустые ножны, а сам нож… Лайам похолодел. Нож он отдал негодяю Варрону и, естественно, требовать его обратно не стал. У него не было на то ни времени, ни возможностей. А теперь…

Лайам вскинул голову.

— Вы думаете, что его убил я?!

Она невозмутимо сморгнула, затем за спиной ее вырос спустившийся по лестнице человек. В сырой серой тунике и кожаных, заляпанных грязью штанах, с наглым взглядом и белокурыми короткими волосами. О небо, это… Эльдайн!

— Лейтенант, — произнесла женщина, по-прежнему не сводя с Лайама глаз, — этот господин утверждает…

Дальнейшие действия Лайама были почти инстинктивными. Он выхватил из трости клинок и приставил его острие к женскому горлу. Леди-пацифик тихо ахнула, но осталась стоять, как стояла. Эльдайн тоже замер на месте, настороженно поглядывая на врага. И женщина, и мужчина держались на редкость спокойно, куда спокойней мокрого взъерошенного безумца, готового пустить в ход стилет.

— Значит ты — ее лейтенант? — прохрипел Лайам, обращаясь к Эльдайну, и шевельнул клинком. — Следовательно, она… она с тобой связана. А это означает, что…

Он не решился высказать вслух эту мысль. Пацифик Торквея — убийца? Это было нелепо, невероятно, чудовищно, невозможно!

— Вы поступаете неразумно, — пробормотала Уорден, едва шевеля губами.

— Заткнитесь!

«Во что же я влип? — Лайам сжал зубы. — Во что же я влип?» Он вспомнил о миротворце, побежавшем за подкреплением.

— Вам это с рук не сойдет.

— Да заткнитесь же вы!

Ему нужно было собраться с мыслями, но они скакали, как в лихорадке. Рукоять стилета повлажнела от пота, клинок задрожал.

«Фануил!»

«Да, мастер?»

— Учтите, я вас все равно разыщу.

— Пацифик! — предостерегающе воскликнул Эльдайн.

— Тихо, вы оба!

«Есть там еще кто-то?»

«Похоже, нет».

— Положите меч и сдавайтесь. — невозмутимо сказала Уорден.

Лайам хрипло расхохотался.

— Чтобы вы убили меня? Нет уж, увольте! — Он покрепче стиснул скользкую рукоять, не отводя лезвия от женского горла, и свободной рукой стал нашаривать дверную задвижку.

«Я сейчас отворю дверь. Я хочу, чтобы ты усыпил тех, что со мной».

Он нащупал замок и распахнул дверь настежь.

Подпертый клинком вздернутый подбородок Уорден придавал ей надменный вид.

— Не дурите! — пробормотала она. Фануил, внесенный в дом порывом влажного ветра, с интересом взглянул на людей. Глаза Уорден расширились, Эльдайн шепотом выругался: до него внезапно дошло, как беглецу удалось уйти. Мгновением позже леди-пацифик с подручным опустились на пол и замерли, погруженные в сон.

Лайам позволил себе расслабиться — но только на миг. Потом он встряхнулся и выглянул на улицу. Вдали мелькали огни фонарей. По проулку шли. «О черт!» Лайам оглянулся на спящих. «Ну, его я прикончу, — подумал он с отвращением. — А что делать с ней?»

Я вас все равно разыщу! Он поднял стилет, но заколебался. «Это ведь женщина! О боги!» Топот подкованных башмаков приближался.

«Надо решаться!» Он поднес лезвие к шее лежащей. Во сне странная леди походила на девочку, она выглядела удивительно беззащитной. Лайам вздохнул, опустил клинок и снова выглянул в дверь.

Миротворцы были совсем рядом.

«Поздно, — подумал он с облегчением и кивнул Фануилу. — Уходим!»

«Да, мастер».

Лайам выскочил на крыльцо. Кто-то окликнул его. Не обратив на оклик внимания, он побежал по проулку и успел свернуть за угол прежде, чем за спиной послышались резкие, пронзительные свистки.

Миротворцы носили жестяные свистульки. Говорили, что свист их, передаваясь от стража к стражу, мог поднять всю городскую полицию на ноги в течение получаса. «Всю тысячу человек, — думал Лайам, труся под горку к выходу из Ремесленного распадка, — и они, не мешкая, кинутся по моему следу!»

Однако пока что никто за ним не спешил. Леди-пацифик с сообщником сначала очнутся, потом прояснят ситуацию подчиненным, потом отдадут соответственные приказы… Однако рано или поздно охота начнется. Я вас все равно разыщу, сказала она. Очень уверенным тоном и глядя смерти в глаза. Это не шутки.

«Мастер, что ты собираешься делать?»

Выбежавший на набережную Лайам остановился и, тяжело дыша, уперся руками в колени. Дождь хлестал по ушам, по щекам, с длинного носа беглеца падали капли.

«Не знаю. Она натравит на нас всю стражу. Не знаю. — Он выпрямился и, все еще задыхаясь, побрел вдоль реки. — Я не понимаю, что происходит!»

И впрямь, случившееся просто не лезло ни в какие ворота. Он приехал в Торквей с довольно-таки рядовым поручением, рассчитывая после нескольких недель изысканий отправиться восвояси, и вдруг — буквально в мгновение ока — превратился в изгоя, на плечах у которого висят кровожадные миротворцы… «Кровожадные миротворцы?» Ну надо же! Как ему в голову мог вскочить такой оборот? Миротворцы не могут быть кровожадными. Они всегда славились своей честностью, справедливостью, неподкупностью… Неужели теперь все не так?

«Выходит, не так». Эта мысль была слишком страшна, чтобы отнестись к ней с иронией. Надо как можно скорей кому-нибудь обо всем рассказать. Но кому? Пацифику? Ха! Именно леди-пацифик и возглавляет отряд негодяев!

Отвратительнее всего было то, что Лайам понятия не имел, отчего разгорелся сыр-бор. Он сжал в кулаке миниатюрный флакончик. Почему из-за этакой малости льется кровь? Что там? Яд? Кто станет убивать из-за яда? Заинтересованные лица примерно известны. Герцог Веспасиан, мэтр Кейд, мэтр Берт — с одной стороны (правда двое из этой тройки уже мертвы!); человек в желтом, Эльдайн и леди-пацифик — с другой. Однако что породило их распрю, Лайам не знал. Он вообще ничего не знал, но почему-то вдруг оказался между молотом и наковальней!

«Мастер, куда ты идешь?»

«В гостиницу, — угрюмо откликнулся Лайам. — В „Трезвомыслие“». Сейчас ему было ясно только одно: даваться в руки преследователям нельзя. «Эльдайн тут же перережет мне глотку. Им куда как удобно списать смерть Кейда на мертвеца». Это соображение так потрясло Лайама, что выжало из глаз его слезы. Чтобы они не хлынули градом, он запрокинул голову и сбавил шаг.

«Я думаю, стражники первым делом перероют гостиницы».

Мысль дракончика была дельной. Первый приступ паники отступил. «Да, — стал прикидывать Лайам. — Перероют. Она перероет». Он и сам на ее месте начал бы поиск с того же. И первым делом обследовал бы ночлежки, соседствующие с домом Кейда. «Значит, какое-то время у меня еще есть».

«Трезвомыслие» — гостиница небольшая, таких в городе тьма. И ютится она вдалеке от Ремесленного распадка — в кварталах, обступавших Парящую Лестницу. Стража до них доберется не сразу, можно вполне успеть забежать в свой номер, чтобы переодеться в сухое и кое-что с собой прихватить. Что? Разумеется, самое необходимое. Меч, деньги, бритву…

«Мастер, — повторил Фануил, так и не получивший ответа, — я думаю, они первым делом пойдут по гостиницам».

«Мы там не задержимся».

Где-то вдали вновь зазвучали свистки миротворцев.

«Я только переоденусь и возьму кое-что. Может, по-быстрому перекушу. — Он вспомнил, что Фануил тоже голоден. — И покормлю тебя».

«А после, хозяин?»

«Там будет видно».

«Тебе надо где-нибудь спрятаться».

«Сам знаю». Лайам вздохнул. В сущности, условия задачи просты: его преследуют, ему нужно укрыться. Почему и от кого — это второй вопрос. Укрыться можно: а) в трактире, б) в любом заброшенном здании, в) у кого-нибудь на дому… Ночлежки, гостиницы и постоялые дворы отпадают. Заброшенных строений в городе, наверное, много, но надо знать, где они расположены. Самое лучшее — переждать беду у какого-нибудь знакомца…

«У тебя нет знакомых в Торквее, болван! — Услышав дальнюю трель свистка и внутренне покривившись, Лайам махнул рукой и мысленно повторил: — Итак, бритва, оружие, сухая одежда и плащ!»

На гостиничной вывеске был изображен благообразный молодой человек в студенческой мантии, корпящий над книгой и не обращающий внимания на развеселую компанию за окном. Лайам остановился и пригляделся к двери. Миротворцев вроде бы не видать. Однако для верности он велел Фануилу облететь соседние улицы.

«Ничего подозрительного», — сообщил, вернувшись, дракончик, и Лайам вышел из переулка.

Общий зал заведения был практически пуст. Владелица его, почтенная пожилая вдова в старомодном поношенном платье подливала вино одиноко сидящему за столом постояльцу — тощему хмурому торговцу из Кэрнавона.

— Эй, сударь! — взглянув на вошедшего, возмущенно заверещала она. — Здесь вам не пивная! Мы обслуживаем только своих!

Лайам прикрыл глаза, наслаждаясь теплом, и ответил не сразу.

— Я утром снял у вас комнату, госпожа Толл! — Глаза хозяйки полезли на лоб.

— Ох, господин Ренфорд, вас не узнать? Что это с вами?

Торговец, хмыкнув, изрек:

— Он просто пьян, вот и весь разговор!

Вынеся приговор, кэрнавонец потерял к вошедшему интерес и вновь занялся своим супом. Учуяв исходящий от миски соблазнительный аромат, Лайам невольно сглотнул слюну.

— Я не пьян, — поспешно сказал он. — Меня… хм… ограбили.

— Ограбили! — Госпожа Толл схватилась за голову. — Ах, господин Ренфорд! Какая беда!

Торговец уронил ложку.

— Ограбили?!

«Ну же, соображай!»

— Да, — сбивчиво заговорил Лайам. — Я… хм… обедал в одной таверне, снял плащ, и тут его подхватил какой-то воришка! Я погнался за ним, но куда там! Негодяй убежал!

Он виновато развел руками и наткнулся на ледяной взгляд госпожи Толл.

— Так вы, значит, уже отобедали?

Лайам понял, что оплошал. Проживающим в «Трезвомыслии» предлагалось там же и столоваться. Показывая приезжему комнату, вдова неустанно нахваливала свою стряпню.

— Да… мой приятель на том настоял. Отказать ему было невежливо, я согласился — и зря… еда была преотвратной. Мне просто кусок в горло не лез. Если бы вы из любезности отправили в мой номер немного хлеба и сыру, то…

— У меня найдется кое-что и получше, — гордо заявила вдова. — Пирог с голубями, только-только из печки!

«Не перечь ей!»

— О, это будет совсем замечательно, — заулыбался Лайам. — Просто великолепно! И блюдце сырого мяса, если возможно.

Удовлетворенная госпожа Толл милостиво кивнула.

— Ну, разумеется. Вашему… э-э-э… питомцу тоже ведь надо что-нибудь есть!

Она уже видела Фануила и всячески демонстрировала, что не находит в нем ничего необычного.

— Ступайте переоденьтесь, а я пришлю к вам служанку. Она принесет еду и заберет мокрые вещи.

Лайам поклонился, улыбнулся, потом поклонился еще раз и направился к лестнице.

— Эй, — окликнул торговец, — а к миротворцам вы обращались?

Улыбка Лайама несколько скисла.

— Я… я собираюсь сходить к ним, как только поем.

Не дожидаясь новых расспросов, он побежал по скрипучим ступеням наверх.

«Оружие, деньги, одежда».. Прежде всего — одежда. Лайам содрал с себя мокрое одеяние, швырнул его на спинку кровати и вытерся одеялом. Он принялся было рыться в дорожных сумках в поисках сухого белья, потом выругался, выворотил содержимое обеих укладок на постельный тюфяк и надел первые попавшиеся штаны и рубаху. Несколько приободрившись, он покопался в вещах, отобрал две теплые блузы, лишнюю пару штанов и запасную тунику, толстую, из темно-синего полотна. Тунику Лайам натянул прямо поверх рубахи, остальное запихал в меньшую из сумок и уселся на край кровати, чтобы обуться.

Услышав стук в дверь, он вскочил, как ошпаренный. «Уорден? Неужели она уже здесь?»

— Господин Ренфорд! Откройте!

Нет, это всего лишь служанка. Лайам облизнул пересохшие губы и велел девчонке войти. Та со степенной медлительностью водрузила на маленький столик укрытый салфеткой поднос, потом сделала реверанс и сказала:

— Ваши мокрые вещи, сударь? — Торопясь избавиться от нее, Лайам скатал мокрое тряпье в ком и сунул девушке в руки вместе с мелкой монетой, сбивчиво бормоча слова благодарности. Служанка снова присела и поплыла, как сомнамбула, к двери, пообещав на прощание, что господин получит свое платье назад еще до рассвета.

— Благодарю, но можете не спешить, — сказал Лайам. «Раз уж не в состоянии все это высушить в пару минут!» — прибавил он про себя.

Теперь деньги. Он открыл свой дорожный прибор с писчими принадлежностями и принялся перебирать документы — по большей части черновые заметки, касающиеся основной цели его поездки, но среди них были и кредитные векселя. По этим лощеным пергаментам, аккуратно заполненным замысловатыми трехцветными завитушками, можно было получить солидную сумму в любом храме Торквея. «Слава всем богам, анонимно!» Лайам туго скатал векселя и сунул их в сапог, выпустив брюки наружу, чтобы уберечь ценные бумаги от сырости. Остальное он швырнул на кровать.

Оружие?.. У него имелись бритва, запасной нож и палаш. Бритву Лайам сунул в сумку, нож — в пустые ножны на поясе, а вот меч… Он секунду поколебался. Трофейная трость будет привлекать меньше внимания. Правда, палаш понадежнее, однако вероятность вступить в серьезную схватку ничтожно мала. «Я ведь собираюсь бегать и прятаться, а не драться!» Он отбросил палаш и повернулся к подносу.

Госпожа Толл прислала своему постояльцу и хлеба, и сыру — вдобавок к обещанному пирогу. У Лайама забурчало в желудке. «Времени нет!» — сказал он себе, заворачивая всю эту аппетитную снедь в салфетку и укладывая ее в сумку поверх остальных вещей. Туда же отправилась и миска с сырым мясом для Фануила.

Приподняв кладь за ручки, Лайам решил, что вес ее сносный, и завернулся в плащ тонкой шерсти, обшитый атласной тесьмой и снабженный изящной застежкой черненого серебра. Он прихватил его в путешествие на случай возможных встреч с важными лицами. «Ну, теперь они вряд ли мне предстоят!»

Застегнув плащ, Лайам в последний раз оглядел комнату, чтобы убедиться, что ничего не забыто, и взгляд его вновь упал на раскрытую сумку. Аромат пирога волнами расходился по комнате. Лайам зажмурился, вздохнул и взялся за нож.

«Съешь лишь кусочек и — быстро!»

Пирог был божественно вкусен. Мяса в нем, правда, оказалось немного, зато хозяйка не пожалела грибов, сала и хороших приправ. Лайам в мгновение ока заглотил изрядный ломоть и вознамерился приступить ко второму, когда в голове его вспыхнула посторонняя мысль.

«Мастер, сюда идут миротворцы!».

Роняя на пол сдобные крошки, поперхнувшийся Лайам рванулся к окну. За стеклом виднелась только пустынная улица — мокрая от дождя.

«Где они?»

«Выходят из-за угла. Примерно в сотне ярдов отсюда. Их ведет женщина».

«Как ей удалось так скоро найти меня?» — вскинулся Лайам и тут же увял. Вопрос был нелепым, и ответ на него ничего ему не давал. Его нашли, это главное, а остальное неважно. Неважно ли? Лайам внезапно выпрямился. Найти-то его нашли, а вот поймать — не поймали!

Одной рукой Лайам подхватил боевую трость и сумку, другой выгреб из кармана горсть мелочи и швырнул ее на кровать. Потом он задул свечи на столике, приотворил дверь и выглянул.

Никого. Лайам выскользнул в коридор, подкрался к двери противоположного номера и постучал. Никто не отозвался на стук, и беглец открыл дверь. Если там кто-то есть, ничего страшного не случится. Новые постояльцы частенько путают двери… Однако номер был пуст. Лайам пошел к окну. Расчет его оправдался: стена этой комнаты выходила на тихую улочку с тыльной стороны заведения госпожи Толл.

«Где они?» — Лайам открыл окно. В лицо хлестнул порыв ветра с дождем.

«Идут, мастер».

«Сколько их?» — Лайам высунулся наружу и сбросил вниз сумку, а потом трость.

«С десяток».

«Они идут группой? Или кто-то свернул, чтобы обойти гостиницу сзади?» — Он сел на подоконник, свесил ноги, потом перевернулся и лег на живот.

«Нет, никто не свернул».

Лайам зажмурился и прыгнул. Приземлившись, он споткнулся и упал на спину — ноги запутались в полах плаща. Поднявшись, беглец ощупью нашел сумку и трость.

«Они уже у крыльца».

Лайам услышал стук. Эти миротворцы, похоже, не особенно церемонятся! Если уж стук долетает и до задворок, значит, они колотят в дверь изо всех сил. Подобрав свои вещи, он бросился прочь.

На набережную соваться не стоило. Проходными дворами и переулками Лайам выбрался из Лестничного распадка и побрел в западном направлении, ибо восточнее ревел водопад, а возле подъемника его наверняка ожидали. Фануил летел впереди, указывая дорогу.

«Дорогу куда?» — спросил себя Лайам. Надо было что-то решать, и как можно скорее. Чем дольше он будет мотаться по улицам, тем больше у него шансов наткнуться на миротворца, несмотря на чутье и проворство дракончика. «И где же теперь мне приткнуться?»

За спиной голосили свистки, похожие на отдаленные крики назойливых птиц. Свистеть начали через пяток минут после того, как Лайам выбрался из «Трезвомыслия». «Как только Уорден сообразила, что там меня нет». Как ей вообще удалось разузнать, где он остановился? Эта мысль мучила Лайама и мешала сосредоточиться на более насущных вещах. «В городе сотня гостиниц, но она сразу выбрала нужную! Что помешает ей запросто вычислить, куда ты пойдешь?»

Лайам выругался, плотнее завернулся в плащ и опустил капюшон пониже. Что ж, по крайней мере, сейчас он не мокнет и ему даже тепло. «Ей повезло, вот и все. Это удача, случай!» И ему повезло, он ведь не пойман. Торквей — большой город. С уймой мест, где можно укрыться. Но леди-пацифик должна бы знать все эти места.

«А ну, прекрати!»

Он уже подходил к нижней части Ремесленного распадка и старался не очень спешить. Спешка могла привлечь внимание наблюдателей. Ничего, впереди еще целая ночь! «Хорошенько подумай. Находясь в Саузварке и гоняясь за кем-нибудь, как бы ты поступил?»

В первую очередь, разумеется, обыскал бы гостиницы и выставил на заставах посты. Второе в Торквее проделать проще простого. Трое-четверо человек у Парящей Лестницы, трое-четверо — возле Хлебного тракта, а еще десятка стражей достаточно, чтобы перекрыть все западные дороги, ведущие в горы через долину Рентриллиан. Значит, теперь он заперт в столице, а гостиницы превратились в ловушки.

«И все же, как это ей удалось так быстро меня разыскать?»

Может быть, стоит попробовать спрятаться в каком-то заброшенном доме, если, конечно, удастся найти таковой? Конечно, миротворцы начнут прочесывать их, как только поймут, что в гостиницах его нет. «Но… как быстро они это поймут? Ведь не сразу же, а через пару деньков или даже через неделю? Должно же тебе хоть в чем-нибудь повезти!»

Найти подходящее здание будет непросто, но тут может помочь Фануил. Пусть полетает над городом и поищет дома, где окна не светятся и трубы которых не источают дымки. «В темноте под дождем? Интересно, как он управится с этим?» — поинтересовался ехидный внутренний голосок, но Лайама его писк не смутил. Если ночь пройдет неудачно, завтрашний день можно будет пересидеть в какой-нибудь забегаловке, а там, глядишь, или погода улучшится, или… Или представится случай выйти на местную преступную гильдию… «Нет, не дури, — оборвал себя Лайам. — Эти люди непредсказуемы, от них всего можно ждать».

Он поделился своими соображениями с Фануилом, и дракончик тут же признал лучшим выходом заброшенный дом. «Я что-нибудь подыщу, — пообещал фамильяр, — но что будет дальше? Тебе ведь нужно как-то разделаться с этим флаконом, и потом, если пацифик — преступница, надо же хоть кому-то об этом сказать!»

Лайам криво усмехнулся.

«И кому же? Может быть, сразу пойдем к королю? К никому не известному чужаку, свидетельствующему против пацифика, никто не прислушается. Вот если бы у меня тут оставались какие-то связи. Могущественные покровители или, скажем, друзья… Друзья?»

Из глубин его памяти вдруг вынырнуло давно забытое имя… имя, которого даже такой разумнице, как Уорден, никоим образом не просчитать, ибо он сам о нем только что вспомнил.

«Маркейд! — сказал себе Лайам, — Боги, Маркейд! Сколько же лет я с ней не видался? — Он ускорил шаги и повелел фамильяру: — Фануил, мы направляемся к Башенному распадку!»