В Ялте, где Большая Тройка опустила на Европу железный занавес, рубят деревья. Рубят, только топоры ворчат.

Сливы, вишни и персики на Набережной цветут и будут пахнуть как сумасшедшие, солнце греет в спину, а популярная звезда ревет из громкоговорителя: «Я тебе скажу бейби, ай лав ю, я тебя люблю»…. Итак ноги сами поворачивают к Белому Льву, где я заказываю крымский коньяк Жан — Жак.

— Молодой человек — отозвалась первая. — Вы его пьете без лимона?

Она сидела за столиком рядом.

— Лимон? К коньяку!? — я скривился.

— Это классика. Царь Николай Второй пил коньяк только с лимоном.

— Наверное, поэтому был последним царем.

— Ах… Вы, поляк — отгадала и усмехнулась глазами.

Так начался наш метафизический роман.

А чтобы было совсем как в рассказе Антона Чехова «Дама с собачкой», первые сцены которого разыгрываются на Набережной, на коленях Аллы Александровны сидел Жорж, только он был таксой, а книжная дама имела шпица.

 

ЛИЦА

Ялта сохранила красоту немолодой, отвязной дамы. Дамы с тяжелым опытом — с проблемами психиатрическими и алкогольными, которая не раз засыпала в парке на скамейке и была пользована пьяной сволочью, которая не раз падала с лестницы или с арестантских нар, теряя очередные зубы.

Город, называемый когда–то летней или третьей после Петербурга и Москвы столицей империи, в советское время был загажен огромными блоками–коробками. Тысячи километров кабелей заброшены на крыши как сеть. Трубы разной толщины пересекают старые дома и дворы поперек и наискосок. Бегут по земле, и даже по воздуху, когда им нужно перепрыгнуть улицу, а бывает, что и по воде — в корыте речек, плывущих через город.

Теперь Ялту называют политической столицей Украины. Это из–за множества госдач (государственные дачи), к которым съезжаются украинские политики, чтобы на фоне красивых пейзажей принимать важные решения.

И только тянущаяся вдоль черноморского пляжа Набережная, уже лет 30 носящая название Набережной им. В. Ленина, отсвечивает свежей краской, тысячами лампочек и неонов. Бульвар соблазняет дорогими кафешками, клубами, тиром и луна–парком.

— Лас — Вегас для бедных — безвкусно говорит Алла Александровна. — А посмотрите на лица этих людей.

Достает из бумажника пожелтевший снимок.

— Это моя бабушка — говорит старая дама. — Ну и найдите, Яцек, на Набережной теперь такое лицо.

Во–первых, в стотысячной Ялте трудно найти человека, который здесь родился бы. Налетают к курорту в поисках лучшей жизни, солнца, фортуны. Тянутся к югу, и в Ялте кончается для них суша.

На террасе ресторана Белый Лев на Набережной все еще осматриваем с Аллой Александровной ее подручное собрание фотографий.

— Бог мой — говорит. — Они уже все умерли. Часто даже я не знаю, кто на этих снимках. Простые люди, купеческая семья, а какой интеллект, благородство в лицах… А здесь смотрите, Яцек — идет молодая девушка и какое лицо ожесточенное.

— Родители и деды этого поколения имели жизнь ни к черту.

— Это верно. И по внуках это видно. Человек, который жил в царские времена, в наших не протянул бы. Надо быть нахальным, жестоким, хамским, подозрительным и коварным. Так как в Советском Союзе. Я тоже изменилась. Уже не хожу с носом к верху, только с вбитым в асфальт под ноги.

Перед Белым Львом гигант–платан. Рядом один из сотен биллбордов, рекламирующих город: «Ялта — город счастья». Отдыхающие делают другу–другу снимки.

— На этом дереве фашисты вешали партизан — говорит горько Алла Александровна. — Город счастья? Разве только летом. Для отдыхающих.

 

МОНАСТЫРЬ В КОЗЕЛЬСКЕ

Белый Лев это самый дорогой общепит в Ялте. Стаканчик местного коньяку стоит как бутылка армянского трехзвездочного Арарата в магазине Гастроном. Ресторан был построен семь лет тому назад на месте отвратительной жестяной будки с пивом, за которую все гуляющие по Набережной и посетители пивной ходили отлить.

Построили его четверо. Одним с партнеров был Саша Ш., самый грозный местный бандит. Внутренности из мрамора и кристалла в стиле рококо отбивают золотом как в церкви св. Иоанна Златоуста.

— Саша отошел, — говорит Светлана Андрюшенко. — Осталась только я с мужем и партнер из России.

Но управляет 38-летняя Светлана, которая в Москве заочно изучает право. Мужу (кличка «Профессор») опротивел бизнес. Купил несколько сот гектаров земли под Севастополем, посадил сад, виноградники, построил овчарню и радуется новой жизни.

Во время последних президентских выборов оба трижды голосовали за Виктора Януковича, фаворита бывшего президента Кучмы и Москвы.

— Потому что это человек воцерковленный — говорит Света — очень религиозный, а особенно его жена. А я христианка православная. У нас приказ, чтобы иметь это в виду, а как чего не знаешь, спросить у святых отцов.

— И вы спрашивали?

— Да. Есть святой монастырь в Козельске под Москвой, где много святых отцов. Как там что–то скажут, мы абсолютно верим. На Украине у нас раскол, деления, отщепенец Филарет с его киевской Церковью, которого прислал Антихрист. Поэтому мы голосовали за Януковича, так как он за нашу единую, московскую, православную Церковь и наш великий, русский язык.

— Дался вам этот язык? — я удивляюсь. — Ведь вы украинка.

— А что такое украинский язык? Ведь это русское наречие. Всю молодость провела в Киеве, и там все разговаривали по–русски.

— Так была же русификация.

— Теперь украинизация России.

— Мы не в России. Это Автономная Республика Крым. Мы на Украине, но вы не патриотка Украины.

— Патриотка! И России, Белоруссии, Польши. Всех славянских народов. Вы не выдержите той порчи, наркотиков и порнографии, которая втекает в Польшу из Америки и НАТО. От вас этот поток безбожности и порчи вливается к нам, а нам зачем здесь чужие армии?

Так мы себе болтали на террасе Белого Льва. Говорят, что в Ялте земля на вес золота, так как ее очень мало на узком пояске между горами и морем. Площади строительные дороже, чем в столице. Наихудший кусок на крутом склоне стоит 200 долларов за метр, а на Набережной то и тысячи. Но Света с мужем и товарищами заплатили символическую гривну, так как должны были восстановить сгоревшую во время войны старинную читальню, которая стояла в том месте. Ну и через два года после открытия и освящения ресторана батюшкой при входе была даже дощечка «читальный зал». Стояла стойка с периодикой, но в течение трех лет ни один человек не взял ее в руки, и доска со стойкой исчезли.

По городу ходит поговорка, что Ялта сначала горела, а теперь строится. Бандиты поджигали старые дома, чтобы бизнесменам освободить место под инвестиции. Полыхали пожары в парках и заповедниках окружающих город. Ясное дело, что горело в местах удобных для застройщиков.

Чудный Приморский Городской Парк, который после войне имел 35 гектаров, теперь насчитывает девять.

София Ротару, звезда советской эстрады и украинского бизнеса, купила за символические 200 долларов городскую баню начала 19 века на улице Набережной. Должна была ее реставрировать. Когда я приехал в город 14 апреля, на стене висела табличка с информацией, что это памятник архитектуры. Когда спустя десять дней уезжал, не было и следа от фундамента.

Город теряет гостиницы, пансионаты, санатории, парки, игровые площадки, детсады. Продает коммунальные здания вместе с жителями. Такую приватизацию местные называют «прихватизация».

К подобной терминологии принадлежит и слово «дерьмократы». «Дерьмо» это более элегантное определение говна. Дерьмократами являются все, кто преобразовывает Страну Советов после распада. Светлана, владелица Белого Льва, тоже так думает и глубоко их презирает. Как и президента Ющенко. Считает, что каждая власть происходит от Бога и есть такова, какую народ заслужил.

— Чем так согрешили русские, что получили Сталина? — я спросил.

— А почему пустили большевиков, уничтожили аристократию, убили царскую семью? Он был Бичом Божьим, наказанием за грехи.

 

ИКОНА С ПРЕЗИДЕНТОМ

— Представляете, Яцек? Я сидел здесь, где теперь, а там, где вы, сидел Ющенко!

Виктор Ющенко отдыхал в гостинице Виктора Лопана год тому назад. Сидели за столом и ели борщ. Ющенко ел красный, а Лопан — зеленый. Зеленый борщ это по–нашему щавельный.

После обеда вышли перед рестораном и Лопан сделал семье Ющенко снимок. Оправил его в рамку.

— И пошел в церковь посвятить.

— Сделали икону!

— Да — радуется Виктор Лопан. — Может быть, поэтому Ющенко выиграл. С этой иконой я был на выборах. Сказал, что это будет новый президент. Чуть было меня не побили. Антенну, на которой я повесил помаранчевую ленту, в течение нескольких недель революции ломали мне 17 раз.

Для Виктора Лопана это небольшие расходы. Хоть и богат, из–за патриотизма ездит на украинской Таврии — дешевом халтурном автомобиле.

В Ялте и в Крыму в каждом туре выборов Ющенко получал около 15 процентов голосов. Более двух третей жителей полуострова это русские. Лопан — украинец.

Икона с Ющенко висит на почетном месте, в ресторане Лопана в Ливадии. Три года тому назад купил от посредника руины дома царского садовода (был построен в год польского январского восстания), старательно отремонтировал и сделал гостиницей, а рядом выстроил аквапарк. Мешало ему мощное дерево, но вместо срезать, выстроил ему при баре отдельную комнатку, в котором себе растет и над крышей распускает крону.

Ливадия это царское владение в Ялте. Дом садовода стоит метров за трехсот от дворца Романовых, где с 4 по 11 февраля 1945 года длилась конференция с участием Черчилля, Рузвельта и Сталина.

Лопан был легкоатлетом, бегал на средние дистанции. Ему 57 лет. В первые годы независимости стал тренером национальной сборной Украины, но чувствовал себя обиженным, так как зарабатывал 300 долларов, ну и ушел в бизнес. Польским партнерам заложил киевское представительство и только за это получал от них третью часть зарабатываемой шмали. Учреждение находилось в здании министерства легкой промышленности.

Тот бизнес, однако, вымотал его, и он переселился в Ялту.

— Страшный рэкет — я догадываюсь. — Бандюги стягивают дань.

— Это еще ничего. В мафию пошли почти все бывшие спортсмены, а я тоже был в спорте, так что всегда мог с ними договориться. Они впрочем, нажились на том рэкете и стали нормальными бизнесменами. Унялось. Теперь я приезжаю в Ялту, а здесь вижу нормальный государственный рэкет.

— Где там. Просто, наконец, вам надо платить налоги.

— Налоги и поборы — поправляет Лопан. — Коммунистические бандиты (здесь до сих пор правят бывшие секретари) посадили обыкновенных бандитов или порасстреляли их и сами рэкетирствуют. Подпись на наиглупейшей бумажке в учреждении стоит 100 долларов, разрешение на стройку 50 тысяч. В карман соответствующего управленца. В прошлом году я хотел купить площадь под инвестицию для коллеги. Взятку должен был получить соответствующий депутат совета города. Посредником был офицер милиции. Я давал 30 тысяч долларов, но конкуренция дала 36. Тоже депутат, но Верховной Рады из Киева. Совсем возле меня разрушили старинную баню царской семьи. Местность спихнули за 350 тысяч долларов. Я не знаю, сколько взяли взятки, но не меньше сотни.

В течение трех первых месяцев президентства Ющенко в его канцелярию пришло 150 тысяч жалоб граждан Украины на местное начальство. Жители Ялты должны были потратиться на почтовые марки, так как президент прислал в город проверку из генпрокуратуры. Контролеры поручили местной прокуратуре начать 73 следствия касающиеся коррупции и обманов в обороте недвижимостью.

Три из них идут против мэра города, но ни мне, ни местным журналистам он не хотел сказать, чего касаются. Мэр Ялты раньше был здесь прокурором.

 

ТРИ ЧУДА

Снова я условился с Аллой Александровной на Набережной.

Мы расселись на скамейке, но кто–то сел рядом с нами.

— Это чеховский народ — объясняет женщина. — Мы разговариваем, а он садится и слушает. Ведь это хамство.

— Наверное, хотел только посидеть. Чего здесь опасаться?

— Вы правы. Советская привычка чрезмерной осторожности.

Алла Александровна живет благодаря чудесам, которые с ней случились. Первое случилось, когда ей было пять лет. Жила с родителями в сибирской тайге, в захолустном селе, куда их отправили по распределению. Аллочка болела. Ужасно страдала, перестала ходить.

— Я угасала, когда в наше село сослали выдающегося врача. Это был польский еврей по фамилии Шнайдэр. Сказал, что у меня туберкулез позвоночника и только климат Крыма может меня спасти. Надо писать просьбу о направлении в санаторий. Ничего себе. Год 1935, а мои дедушки расстреляны, как бывшие колчаковские офицеры. Не было шансов на направление, но мама написала. И случилось чудо. Спустя месяц пришло направление.

Пять дней мать с бабушкой везли Аллочку на носилках в Крым. Поселились в детском санатории над царским дворцом, где был санаторий для колхозников. Через три года девочка выздоровела, но они остались, так как ее мать получила работу учительницы русского в санатории, а врачи говорили, что Алла может жить только в этом климате.

В 1941 года, перед вступлением немцев в Ялту, русские эвакуировали детские санатории. В панике впихивали ребят на пароход «Армения», но для тридцати детей из санатория Аллы не хватило места.

— В отчаянии мы смотрели с Ливадии, как «Армения» выходит из порта — рассказывает Алла Александровна. — Была в ста метрах от волнореза, когда налетели самолеты. Сбросили бомбы, судно получило пробоины и через несколько минут пошло ко дну. Только несколько взрослых доплыло до берега. Мы смотрели на это с горы как в театре. Снова я выжила как бы чудом.

— А то третье чудо?

— Как после учебы давали нам распределение. Я кончила русскую филологию, и всех моих ровесников направляли в Сибирь. В Норильске я не прожила бы даже года, но в комиссии нашелся знакомый моей матери и он направил меня на работу в мой санатории в Ливадии. Еще 20 лет я жила и работала при царском дворце.

Летом 1974 года Брежнев должен был встречаться в Ялте с Никсоном. Русские боялись, что американский президент захочет посмотреть место, где в 1945 года состоялась конференция Большой Тройки. За месяц выперли из дворца колхозников, сделали ремонт и копии мебели того времени, а потом дали работу сотрудникам. Алла Александровна пошла туда. Никсон и Брежнев не удостоили дворца Романовых своим вниманием, но музей остался.

— В каждом зале сидела женщина, смотрительница, и ябедничала на экскурсоводов, о том, что они говорят. Нам можно было говорить только о конференции. Когда–то я получила выговор, так как забылась и сказала, что это комната царевича Алексея.

— А чего надо было говорить.

— Что это изба–читальня по идеологическим занятиям.

Алла Александровна ушла из дворца во времена перестройки. После 30 лет ожидания квартиры услышала, что получит ее, но будет вынуждена перейти на работу в школу в центре Ялты. Писала заявление об увольнении из дворца и плакала.

— Я не получила квартиры. В школу тоже меня не приняли, а в дворце не нуждались в экскурсоводах–пенсионерах. Я осталась без работы.

 

БАБУШКА

Алла Александровна была заядлой комсомолкой. Распирала ее гордость, что вступила в организацию на 30-летие советской власти.

— Тогда моя бабушка Наталья перестала со мной разговаривать — говорит дама с собачкой. — Сказала, что коммунисты застрелили больного мальчика, которого отец держал на руках.

Бабушка Наталья не называла Ленина иначе как «рыжая собака». Прожила больше ста лет, а последние провела в постели, без перерыва слушая радио. Каждую неудачу советской власти: неурожай, пожар, катастрофу железнодорожную, и даже ураганы и смерть Гагарина, награждала громогласными аплодисментами.

Обожала смотреть по телевизору фильм «Ленин в октябре». Смотрела его десятки раз. В финальной сцене красноармейцы мчатся через площадь к Дворцу Зимнему, вскакивают на изгородь… а бабушка выдергивает из розетки штепсель от телевизора. «Не добежите», — говорила.

Коммунизм выветрился Алле Александровне из головы на учебе, где связалась со своим будущим мужем, который не был заражен марксизмом.

— Бабушка умерла в 1989 году.

— Дождалась падения коммунизма в Польше? — я спрашиваю.

— Нет. Об этом я больше всего жалею. Умерла в январе… О! Какое лицо! Посмотрите, Яцек, на того. Он тоже наш.

Он? Та харя, черная от солнца, с серьгой, в темных очках и черном платке? Губы, жженные марихуаной, вечно обкуренный или пьяный. А как воняет… Ежедневно я вижу его на Набережной, как играет на гитаре панковские мотивы, чтобы заработать на бормотуху или аптечный спирт салициловый, который смешивает пополам с водой. Называют это русской гадиной.

Я попрощался с Аллой Александровной и пошел за гитаристом.

 

БУБА

— Называют меня Буба — сказал мужчина, лицо которого так понравилось Алле Александровне. — я похож на какую–то порнозвезду с таким именем. У нас в Питере пускают такие фильмы ночью с пятницы на субботу на 34‑м канале. Я из Петербурга.

Он не был там несколько лет. Живет в притоне возле гостиницы Ялта. Выбирается из берлоги обычно около 13. Около 14 появляется на Набережной и там до ночи. Порой, как забалуется, спит с другими на пляже. Стоит только упасть с Набережной, и уже ты лежишь на песке.

— Меня зовут Виктор Дачинский. Я русский поляк.

В апреле ему исполнилось 38 лет. В сезоне сплошь и рядом крутятся возле него прекрасные девушки с севера, перелетные наркоманки, которые стоят с Бубой на Набережной, живут с ним, помогают охмурять туристов («дай гривну для музыкантов») и улетают.

— А сколько раз так было, что мы играем себе — рассказывает Буба — и вдруг прилетают какие–то новые русские бабы, деньги в карманы пихают и остаются с нами. Такой отдых себе изобрели. С грязным, вонючим панком. Спустя месяц исчезают. Или живут в гостинице Ялта в дорогих апартаментах, а с нами только балуют.

Буба с раннего детства каждое лето проводил в Ялте. Уже несколько лет не возвращается на зиму на север, хотя в Мурманске у него жена, ребенок и квартира. Часто ходит голодный.

— В церкви кормят раз в неделю — я говорю.

— Мы не посещаем церкви. Если иду, то в костел католический. В Москве, Питере неформалы, то есть панки, и все, кто ходит с гитарами, это католики. С православными не идет болтовня. Пугают только адом и сатаной.

Буба основывает новую панкроковую группу. Будет называться Buba Honey Company, сокращенно Буханка. Буханка на молодежном жаргоне означает вечеринку со спиртным, крепкую выпивку.

 

ВЛАД

Влад Владкин принадлежит к Христианской Церкви Полного Евангелия «Свет Жизни». Ему 26 лет.

— 13 лет я лакал ежедневно с трехмесячным перерывом на пребывание под арестом — говорит. — Курил марихуану, опий и брал героин. Более десяти раз был зимой в больнице, так как застывал или меня бездомные собаки начинали грызть. Я не имею половины одной стопы, а на второй не имею пальцев. Сгорел у меня дом. Чтобы заработать на наркотики, я крал, бил, грабил. Делал все, только не убивал. Я зарос грязью и патлами. Я жил на мусорнике, жил в лесу. Как животное. Я умел лаять на собак, чтобы меня не атаковали. Четыре года тому назад я видел сон. Снилось мне, что Виктор Ющенко будет президентом. Поэтому я голосовал за него, хотя не было легко, так как не хотели меня впустить на избирательный участок. Потом видел исполнение этого сна. В ближайшую среду, когда я пошел на бесплатный суп, сестра Инга Козина просила меня, чтобы порвал с грехом, подумал, что тот пророческий сон был знаком, и покаялся. Я пришел к Церкви.

Влад изо дня на день перестал пить. Даже сигареты забросил. Братья его побрили, умыли, одели, потом накормили, дали кров и работу. Не чувствовал никаких недугов связанных с ломкой. Каждое воскресенье его община молится с пастором за президента Ющенко. Знают, что во второй части сна Влад видел, как Украина под лидерством Ющенко встает с колен, усмиряет коррупцию, а ее сила растет и равняется мощи России.

— А люди в том сне? — я спрашиваю Влада.

— Живут в Ялте как на каникулах.

 

БАТЮШКА

Церковь св. Иоанна Златоуста стоит на месте, где 4 апреля 1837 года царь Николай Первый вкушал обед в раскладном дорожном павильоне. Летописцы отметили, что того дня подавали итальянскую лапшу называемую спагетти. После еды император встал с кресла, поднял чашу с вином и провозгласил, что насчитывающее 13 хат село Ялта будет уездным городом.

Купола церкви видно со всего города, но уже через несколько дней из порта и с части Набережной они видны не будут. Заслонит их многоэтажная гостиница из стекла и стали. Батюшка Владислав Шмидт поднял тревогу, что здание растет в охраняемой стометровой зоне старинного объекта, но начальство его успокоило, что гостиница будет иметь только четыре этажа, а значит купола не будут полностью заслонены.

Когда стройка дошла к пятому этажу, в городе снова закипело. Журналисты ринулись на мэра, а тот провозгласил, что на самом деле инвестор его просветил, что в соответствии с подписанным им договором гостиница был иметь восемь этажей, но он снова обсудит высоту здания. Договорились на шесть этажей, что означает — радовался мэр — что кресты на куполах будут выглядывать. Когда я выезжал из Ялты, кончали седьмой этаж.

— Не имею счастья в этом городу — вздыхает батюшка.

— Я тоже — я вздохнул. — Здесь союзники продали Польшу Советскому Союзу.

— Потому что мы были самые сильные. Но вы много выиграли. Как надо было, помощь шла без ограничений. Мы развили вашу промышленность, запущенные области. Во всем лагере так было.

— Наоборот. Все страны строили вашу мощную, вашу чертову армию.

— Надо было защищаться — говорит отец Шмидт. — Что вы, не знаете, что была холодная война? И себя, и вас защищали перед американцами. Польша была разгромлена немцами, а освободил вас Советский Союз, значит вы были должны попасть под влияние России.

— Этого достаточно, чтобы взять свободную страну как военную добычу?!

— Какая свободная? Также смешно слушать как «свободная Украина». Сами украинцы придут к России и попросят, чтобы их взяли обратно. Всю жизнь мы были в России. То же самое можно сказать о Польше.

Батюшке 38 лет. Украинец.

— Вы не украинский патриот — скорее свидетельствую, чем спрашиваю я.

— На Украине нет чего–то такого как патриотизм. К счастью есть большая Россия и Церковь московская, а дружба народов это сила нашего государства советского, а теперь российского.

Все время в разговор вмешивается грохот со стройки.

— Вы слышите? — спрашивает батюшка. — Рубят вишневый сад.

 

РУССКИЕ НАСТРОЕНИЯ

Еще хуже у меня пошло с Евгением Анатолиевичем Логиновским, знакомым Аллы Александровны, председателем Дворянского Собрания России в Ялте.

Логиновский — инженер. 69 года. Уже несколько лет на пенсии, а до этого был начальником городского отдела эксплуатации жилых домов и так сложилось, что как начальник выдал решение о сломе собственного дома, где не жил, так как в 1937 году дом был национализирован.

Дедушку в 1920 года расстреляли большевики, так как был начальником телеграфа, а второму дедушке привязали камни к ногам и вместе с 1150 другими офицерами, кадетами и юнкерами генерала Врангеля утопили в бассейне порта Ялты.

Я думал, что мы найдем с Логиновским общий язык как пострадавшие из–за советской власти, но ошибся. Истязал меня параноидальной исторической лекцией, в которой смог объяснить каждое завоевание, агрессию и свинство не только России царской, но и советской. Естественно Польшу Екатерина Вторая заняла, чтобы навести порядок.

— Уж такая у нас ментальность — говорит — чтобы помочь.

Я ушел без прощания, в магазине купил массандровский коньяк и пошел на Набережную напиться с парнями.

У меня там четверо друзей.

 

РЕЗУЛЬТАТ

Сейран Куртбединов, крымский турок с комплектом золотых зубов, чемпион Узбекистана 1957 года на стометровке. Иван Куницкий, который 35 лет занимается платной поэзией и на Набережной выдумывает стихотворения на заданную тему. Ваня часто приходит с дочерью Лилей, у которой психические проблемы и которая одевается только в красное. Четвертый это бородатый Андрюша. Чемпион Ялты по шашкам и шахматам. С ним тоже что–то не так. Всегда носит с собой игральные часы и шахматную доску. Каждый может с ним сыграть.

Каждый вечер к ним я приходил, и каждый вечер Сейран рассказывал мне о своей встрече с Юрием Андроповым, начальником КГБ. Так я тоже расскажу.

Крымских турков выслали с полуострова вместе с татарами в 1945 году. С 1956 года они вместе борются за право вернуться на родину. Каждые несколько месяцев направляют в Москву делегации, которые ломятся ко всем дверь. В 1968 году в делегации из восьми человек представителем молодежи был 30-летний бригадир Сейран Куртбединов. Половина пошла к ЦК, половина к КГБ.

— Я пошел к ГБ — говорит Сейран. — мы явились к секретариату на встречу с начальником КГБ Андроповым. Проверили нас, обыскали и сказали, что он примет нас через 15 минут. Проходит 15, 30, 45 минут… Мы хотим уходить, но нас зовет помощник. Съезжаем под землю, красный мрамор. Снова ждем, но уже возле кабинета Андропова. Рядом со мной женщина. Она представитель женщин, но тут что–то потекло. По полу! Обмочилась со страху!

Сейран трескает со смеху, но я вижу, что как–то так нервно.

— А ты не боялся? — я спрашиваю его.

— А почему? Меня народ послал. Собирали деньги на ту поездку.

— Ну так что же Андропов?

— Приглашает сесть, а я говорю, что мы уже долго сидим и я не буду садиться. Показываю мандат от имени молодежи, и что мне надо ответ дать. Почему вы разрешаете нам вернуться в Крым? Разве мы неподходящие люди? Если так, то почему вы нас принимаете в партию? И меня тоже. А он не смотрит на мандат от народа, только в упор, а я чувствую, как мне взглядом режет мозг как лезвием.

— Кагэбист — я говорю. — Специалист.

— Да. И говорит: «Успокойтесь. Поезжайте домой, а мы вам результат пришлем». На то я говорю, что результат мне не нужен, только ответ. Конкретный!

— Дал ответ?

— Ну, нет! Тогда я говорю, что никуда не пойду, что буду сидеть в этой комнате. А та, что обмочилась, вырвала. А как вы меня выкинете, я сказал, то пойду в ЦК, так как я бригадир и мне надо людям там, в Узбекистане, ответ привести. Вы мне скажите, я спрашиваю Андропова, чего меня им сказать? А он: Мы «займемся делом, тяжелое положение, но надо заняться делом».

40 минуты так разговаривали

— Действительно ты был в партии? — я спрашиваю Сейрана.

— Даже дважды меня записывали. Так как там, в КГБ в конце концов я выкинул партийный билет. Тогда та, что от имени женщин была, потеряла сознание. Но как я поменял работу, снова меня приняли.

— Почему ты так хотел вступить?

— Я не хотел, но бригадир должен быть членом партии.

Народам высланным из Крыма лишь в 1989 года разрешили возвращаться на родину.

 

ЛЕВАЯ СТУПНЯ ЛЕНИНА

Каждый вечер я приходил постоять на Набережную.

У Вани клюв не закрывается. Является вице–министром Ялты в болтовне после бывшего секретаря КПСС в городском строительном предприятии. Свой рекорд Ваня установил, ехав автобусом с делегацией в Абхазию. Говорил беспрерывно семь часов, так что под Новороссийском пассажиры автобуса хотели совершить коллективное самоубийство.

По профессии каменщик. Происходит из Днепропетровска. В комсомоле его поставили перед выбором: направление на работу в Норильск за полярным кругом или в Ялту на стройку пионерлагеря Артек.

— А я только что приехал с Архангельска — говорит Ванька — служил там, в ракетных войсках стратегического назначения и три года ездил по тундре, разыскивая остатки ракетоносителей от космических кораблей Космос, Союз, Прогресс, Молния. Там эти железяки падали с неба, а мы уничтожали их динамитом, чтобы не попали в руки врага.

Ваня два года строил лагерь, а если быть точным, то один из самых больших в мире памятников Ленина.

— Это были три 60-тонных стальных плиты целиком облицованных гранитом — описывает болтун. — Символизировали партию, комсомол и пионеров, а между ними на горке из 20 вагонов земли стоял 17‑метровый постамент с фигурой вождя революции.

____________________________________________________________

Автор перевода читатель ИноСМИ.Ru — А

Примечание: редакция ИноСМИ.Ru не несет ответственности за качество переводов наших уважаемых читателей

Оригинал публикации: