Военно-морские разведки США и Великобритании были удивлены несомненно плавным переходом власти в СССР, который произошел после смерти Сталина в 1953 г. Шестого марта, через день после смерти Сталина, Георгий Маленков встал во главе партии и правительства. Признаков борьбы за власть не было. В течение года Лаврентий Берия сменил Вячеслава Молотова и стал «человеком № 2», маршал Николай Булганин подвинулся ближе к верхушке власти, маршал Георгий Жуков вновь поднялся при Булганине, а маршал Климент Ворошилов стал номинальным главой правительства. Однако, несмотря на то, что руководство государственным аппаратом оставалось в тех же руках, авторитарная сталинская эра уступила место «мудрому коллективному руководству». После устранения Берии в июне 1954 г. — не исключено, что некоторые опасались, что он согласится на объединение Германии в обмен на согласие Запада прекратить «холодную войну» — Маленков стал больше, чем «равный среди равных», но меньшей мере, до февраля 1955 г. Потом стал доминировать Хрущев: 25 февраля 1956 г. на XX съезде партии он произнес знаменитую речь с осуждением сталинских преступлений, которые он некогда поддерживал, и нейтрализовал на следующий год своих завистливых соперников.

За те шесть лет, которые последовали после смерти Сталина, Советский Союз начал проводить в отношении Запада так называемую политику мирного сосуществования. Его программа разоружения отразила коренные изменения в военной стратегии и понимание того, что война больше не является способом достижения победы над капитализмом. Обмены визитами военных кораблей помогли снять прежние страхи, однако традиционные колониальные интересы и значительные технические успехи породили новые боязни. Военно-морская разведка оказалась в центре этой дипломатии «холодной войны».

Советская антизападная риторика уступила место более мягкому и дружественному тону. Более чем когда-либо раньше Кремль старался дать миру понять, что он надеется найти способ разрешения международных проблем. Во время своего исторического визита в Белград в 1955 г. Булганин и Хрущев признали, что к социализму ведет не только единственная дорога. Однако еще был жив старый аргумент в пользу новой войны, которая будет означать конец капитализма, но не конец человечества. Для маршала Жукова все еще не было разницы между тактическим и стратегическим применением ядерного оружия. Однако Хрущев сделал резкий отход от взглядов Ленина на «неизбежность войны между социалистическими и капиталистическими государствами по мере вступления последних в фазу упадка». По словам Хрущева, «развитие великого лагеря социализма» (китайско-советский блок) и «появление великой зоны мира» (нейтральные государства Азии и других районов земного шара) дало «жизнь силам, способным сдержать воинственные устремления угасающего капитализма». Предполагая, что любое новое государство, только что освободившееся от колониального господства, «автоматически присоединяется к силам мира», Хрущев демонстрировал собственному народу, что капитализм больше не является угрозой.

 

МАТЕРИАЛЬНЫЙ ПРОГРЕСС ДЛЯ НАРОДНЫХ МАСС

 Новый советский лидер выказывал стремление провести в жизнь свои планы по масштабному улучшению материального уровня жизни народа и снижению военных расходов. Он объявил о сокращении советских вооруженных сил на более чем шестьсот тысяч человек и выказал заинтересованность в улучшении жилищных условий населения страны. После гибели линкора «Новороссийск» Хрущев снял с должности ГК ВМФ адмирала Н. Кузнецова. Адмиралу не повезло, до этого он уже раз был отстранен Сталиным от должности главнокомандующего за то, что разрешил англичанам ознакомиться с новейшими технологиями, использованными на захваченной у немцев акустической торпеде. Хрущев позднее вспоминал в своих мемуарах: «Решение проблем морских вооружений флота оказалось трудным. Адмиралы высказывались за надводный флот. Отказываясь от этой программы... мы все испытывали боль. Кузнецов был очаровательным и привлекательным человеком... но когда жизнь сталкивала нас, интересы дела должны были быть поставлены выше дружеских чувств».

Далеко идущие военно-политические планы ВМФ, о которых думали Сталин и Кузнецов, опять уступили место жесткой субординации Генерального штаба, в котором главенствовали генералы-сухопутчики. Чтобы обезглавить флот, Хрущев закрыл Министерство военно-морского флота. В беседе с послом Ее Величества на приеме в Кремле в мае 1956 г. Хрущев поделился «секретом»: он был убежден, что в любой будущей войне флот будет играть очень маленькую роль. За этим откровением последовало сокращение числа представителей ВМФ в составе ЦК КПСС и чисто оборонительная роль, которую отвел флоту министр обороны маршал Жуков в своем выступлении на XX съезде партии.

 

ОЦЕНИВАЯ РУССКИХ

 Западные страны оставались скептически настроенными относительно реальных намерений Москвы. Как разъяснял американский офис военно-морской разведки в марте 1954 г., «для Западного сообщества проблема состоит в том, что необходимо решить, в чем суть изменения — то ли это действительно полное изменение курса, или незначительное отклонение от него, или увертка». Годом позже китайско-американская конфронтация поставила офис военно-морской разведки в трудное положение — едва не предсказать новую войну в Азии, в которой США и страны СЕАТО (Организация договора Юго-Восточной Азии) помогали бы националистическому Китаю Чан Кайши отразить вторжение континентального Китая, поддерживаемого советским ВМФ, на Тайвань. Президент Д. Эйзенхауэр заявил, что для вторжения на Тайвань коммунистам придется сначала одолеть Седьмой флот США. Более того, слухи о том, что китайцы якобы сдали остров Хайнань в аренду Москве, казалось бы, подтверждали намерение китайско-советского блока сделать именно этот шаг: «существует вероятность того, что советские подводные лодки, базирующиеся на Хайнань, при мощном прикрытии советских ВВС, могут нанести такой ущерб американскому флоту, что он окажется приемлемым противником для китайских коммунистов, вынашивающих планы нападения на Тайвань. Величайшая опасность заключается в ситуации, в которой ни одна из сторон, похоже, не блефует».

В марте 1956 г. британское Адмиралтейство выступило с таким комментарием-прогнозом: «единственная последняя надежда для спокойного мира» будет заключаться в том, «чтобы коммунизм в Советском Союзе остепенился и стал консервативной, а не растущей силой». Надежды на падение режима очень слабые, «разве что в результате войны, которая будет, скорее всего, одинаково катастрофична и для свободного мира».

Заявление Хрущева об отправке в резерв 375 военных кораблей было воспринято на Западе как показатель намерения «рационализировать и улучшить общую эффективность Красного ВМФ путем вывода некоторого количества кораблей из состава флота, имеющего много устаревших кораблей и судов», а не свидетельство доброй воли Советского Союза. Британское Адмиралтейство подтвердило, что строительство крейсеров прекратилось, однако быстрыми темпами продолжается строительство подводных лодок; по расчетам, в 1956 г. было построено 89 подводных лодок, а к 1960 г. планировалось иметь подводный флот в составе пятисот лодок. Подводные силы такого масштаба были бы разрушительными для Великобритании, которой за последние 50 лет уже дважды довелось очень серьезно пострадать от блокады подводными лодками.

На военно-морские круги Запада заявление Хрущева о сокращении морских вооружений впечатление все же произвело. Могло ли быть так, что советское общество предлагало миру лучший выбор, чем тот, который проповедовало капиталистическое общество? В сентябрьском (1956 г.) выпуске журнала британского Адмиралтейства «Квортерли интеллидженс рипорт», который получали все командования британских ВМС, было даже выражено некоторое восхищение достижениями советской системы образования: «В той степени, в какой коммунистический режим может считать это своей заслугой, следует сказать, что советские образование и пропаганда, по крайней мере, поощрили уважение к культурному наследию прошлого, особенно к классической литературе, и не потворствуют стремлению к коррумпированным формам развлечений и литературы, столь обычным сейчас на Западе».

Отмечая тот факт, что посещающие Советский Союз делегации из стран Запада частенько выносят впечатление о нем как довольно пуританском обществе, «Квортерли интеллидженс рипорт» жестко прошелся по состоянию морали в Советском Союзе и, совсем неожиданно, похвалил коммунистическую партию и врожденную благопристойность русских:

«Эротических объявлений и развлечений не существует... Одежда женщин и их общий вид не рассчитаны на то, чтобы очаровывать. Все это оставляет у мимолетного посетителя неверное впечатление... Для большей части советского общества беспорядочные половые связи являются обычным делом... Парки по выходным дням кишат девушками-подростками, которые предлагают себя за небольшую плату... Эти неприятные подробности упомянуты для того, чтобы показать, что в таких делах Советский Союз не может гордиться превосходством перед "порочным" капиталистическим миром... Достоинство, если говорить о чувстве общественного сознания, присуще, кажется, только тем, чья профессия — быть достойным, то есть членам коммунистической партии. Позиция "меня это мало волнует" нигде так широко не распространена, как в Советском Союзе. Постоянная и неблагодарная работа партии заключается в том, чтобы перебороть такую почти всеобщую общественную и моральную апатию... Если у кого-то после прочтения этих строк возникнет в целом достаточно неблагоприятное впечатление, то будет честным добавить к сказанному всего несколько слов о том, что в большинстве случаев повседневной жизни русские по-прежнему являют фундаментальную благопристойность, за которой скрывается много их очевидных моральных недостатков».

Именно таким образом военно-морская разведка изучала реальное состояние коммунистического контроля над обществом в Советском Союзе, и в особенности контроль над отдельно взятым гражданином.

 

ИНЦИДЕНТ С БОЕВЫМ ПЛОВЦОМ

 Лозунг «Поступай служить во флот и посмотри мир» не висел на советских призывных пунктах. В отличие от ВМС США, которые демонстрировали свой флаг по всему земному шару, начиная с Французской Ривьеры и кончая западной частью Тихого океана, советский ВМФ всегда оставался в своих собственных домашних водах. Но в период 1953—1957 гг. он выполнил серию примечательных военно-морских визитов, демонстрируя добрую волю нового кремлевского руководства. В июне 1953 г. Советский Союз направил крейсер «Свердлов» на военно-морской праздник по случаю коронации королевы Елизаветы II. В декабре 1954 г. два однотипных крейсера находились с историческим визитом в шведской столице Стокгольме. Потом, 12.10.1955 г., в Портсмут прибыла советская эскадра в составе двух крейсеров («Свердлов» и «Орджоникидзе») и четырех эсминцев класса «Скорый» («Смотрящий», «Сметливый», «Совершенный» и «Способный»); тем временем в Ленинграде с ответным визитом находилась британская эскадра.

Командовал советской эскадрой адмирал Арсений Головко, который в годы Второй мировой войны был командующим советского Северного флота. Британская военно-морская разведка отмечала замечательно дружественную атмосферу протокольных встреч, как сообщал об этом «Квортерли интеллидженс рипорт», «хотя было абсолютно понятно, что простому русскому офицеру или матросу приходилось все время оглядываться на своего комиссара или, как их теперь называют, замполита». Англичане были убеждены, что многие русские, начиная с командира и кончая простым матросом, были тронуты оказанным им приемом, хотя и сами англичане понимали, что прием, оказанный английской эскадре в Ленинграде, был еще более грандиозным. Английский офицер связи похвалил советских матросов: «Поведение матросов было исключительно примерным: они были веселы, но без липшего шума, чрезвычайно вежливы и никогда не забывали поблагодарить официантов и официанток, оркестр и т.п... Все были очень дружелюбны с русскими, хотя здешний прием, судя по сообщениям в прессе, не сравнить с тем приемом, которого наши матросы удостоились в Ленинграде». Английские наблюдатели несколько неожиданно для себя отметили, что «и офицеры, и матросы кажутся достаточно счастливыми». Британцы решили, что «это потому, что лучшего они не знают».

Кроме присмотра со стороны комиссаров, за советскими матросами приглядывали еще и «люди со стороны», как окрестил их английский офицер связи: «В субботу вечером я заметил двух человек, увлеченных разговором в одной из телефонных будок прямо у выхода из паба, где ужинала советская команда... Я сумел подойти к ним достаточно близко, так, что они не подозревали о моем присутствии, и услышал, что разговор велся на русском языке».

Москва следила за своими матросами. Но Советы, похоже, были не в курсе, что коммандер (специальный отдел) Л. Крэбб, английский боевой пловец — герой Второй мировой войны, состоящий на службе в добровольном резерве ВМС, кавалер медали «Слава» и «Ордена британской империи», уже сумел провести успешный подводный осмотр корпуса крейсера «Свердлов». Ему помогал его напарник по подводным операциям С. Ноулс.

Крейсеры класса «Свердлов», обладавшие высокой маневренностью, рассматривались как серьезная угроза силам НАТО и конвоям в северной Атлантике. Начиная с 1950 г. британское Адмиралтейство провело изучение нескольких проектов быстроходных (скорость до 31 узла) эсминцев, вооруженных орудиями, и легких крейсеров (эти проекты были предоставлены британскими судостроительными компаниями), которые должны были превосходить маневренностью советские крейсеры типа «Свердлов» в открытом море и нейтрализовать их своими скорострельными орудиями. С. Ноулс рассказал, что во время того ночного погружения под носовую часть советского крейсера он и Крэбб обнаружили круглое отверстие в днище корабля. Ноулс остался у кромки отверстия, а Крэбб забрался внутрь его. Там он увидел большой винт, который, очевидно, мог опускаться и принимать рабочее положение, в котором он давал кораблю дополнительную тягу. После этого осмотра оба пловца исчезли незамеченными.

Летом 1956 г. корабли советского ВМФ опять побывали в европейских странах с визитами, на этот раз в Голландии, Дании, Швеции, Норвегии, Югославии и Албании. Британская разведка опять обратила внимание на замечательно хорошее поведение — «которое можно назвать неестественно хорошим» — советских моряков и «их несомненно высокий моральный дух». Англичане дали такое объяснение этому явлению: «очевидно, тщательно спланированные усилия и специально подготовленные команды кораблей — чтобы произвести действительно хорошее впечатление». Однако самым примечательным явился визит в Портсмут в апреле 1956 г. двух советских премьеров — Н. Хрущева и Н. Булганина на борту крейсера «Орджоникидзе».

Кэптен А.П.В. Норси, английский военно-морской атташе в Москве, должен был сопровождать советских руководителей в ходе их морского путешествия в Портсмут. Как первое со времен Второй мировой войны официальное лицо из западного государства, А.П.В. Норси предстояло глянуть изнутри на Красный флот — в общем-то, невероятное событие для офицера НАТО. В качестве сопровождающего у А.П.В. Норси был капитан 1-го ранга Соловьев; их совместная поездка началась в Балтийске, главной ВМБ Балтийского флота. Перед тем как подняться на борт крейсера, английскому атташе пришлось нанести визит командиру базы. После того как они с командиром выпили несколько обычных тостов, А.П.В. Норси задворками быстро провезли на крейсер — как писал позже А.П.В. Норси, «во избежание огромных толп горожан, которые посчитали своим долгом попрощаться с Булганиным и Хрущевым». Потом А.П.В. Норси запихнули на корабль и провели в каюту, где он просидел под замком до тех пор, пока крейсер не вышел в море. В общем, у А.П.В. Норси не было возможности посмотреть в порту другие военные корабли. Он писал об этой поездке так:

«Все путешествие ко мне относились, как к почетному гостю, что имело свои недостатки. Не стоило строить больших иллюзий относительно того, чтобы толком осмотреть предмет, который тебя сильно заинтересовал. Мне сказали, что мне покажут любую часть корабля, которая мне понравится, но, в конце концов, все машинные отделения абсолютно похожи друг на друга! Я всегда был в компании своего ментора, правда, к счастью, мы жили в разных каютах, и мне иногда разрешалось воспользоваться уединенностью моей каюты, чтобы «отдохнуть». У него был также неиссякаемый запас коньяка, который заполнит то время, когда он не мог придумать другого способа, чтобы развлечь меня. Как бы случайно, за дверью моей каюты всегда находился вестовой, так что уйти далеко я не мог».

Наверное, А.П.В. Норси оказался в не совсем выгодном положении для сбора разведывательной информации о технических характеристиках того класса крейсеров, который Хрущев убрал как бесполезный. Но взамен А.П.В. Норси насладился редким случаем быть вблизи советского руководства и составить о нем свое личное впечатление:

«У меня был продолжительный разговор с Булганиным и Хрущевым, с последним в особенности, однажды вечером я ужинал с ними за одним столом, и присутствовал на праздновании дня рождения Хрущева. Ужин был самым интересным событием. Булганин оказался простым и очаровательным хозяином, очень добродушным, он все время следил, чтобы моя тарелка и бокал были наполнены. К тому времени Хрущев потерял ко мне интерес и рассказывал много скучных историй из серии "когда я был в...". Тем не менее, мне показалось, что он был высокого мнения о тех гражданах западных государств, с которыми он встречался в УНРРА. Туполев был заводилой компании и развлекал всех длинными и немного сомнительными историями, соль которых обычно заключалась вне моего знания русского языка, и которые приходилось переводить Сергею Хрущеву (сыну Н.С. Хрущева). Как бы то ни было, сам Туполев смеялся так много, что их смысл был почти непонятен. Моя "тень" сопровождала меня и была почти патетически благодарна за то, что, благодаря мне, он удостоился чести находиться за одним столом с великими людьми. Меня удивило, что отсутствовал адмирал, наверное, в силу большой занятости».

Поскольку Хрущев решил ввести самообслуживание в советских военных столовых и ресторанах, он очень заинтересовался рассказом кэптена Л.П.В. Норси о современной системе столовых в британских королевских ВМС. Англичанин решил было, что его рассказ окажет влияние на будущую систему самообслуживания в столовых но всему Советскому Союзу: «Я думаю, что мы можем наблюдать перемены». По военным вопросам Хрущев производил впечатление откровенного человека: он заверил кэптена А.П.В. Норси в том, «русские не собираются строить авианосцы, поскольку их корабли, играющие чисто оборонительную роль, никогда не окажутся вне зоны прикрытия береговой авиации». Хрущев пояснил далее, что авианосцы «дорога и уязвимы как для удара с воздуха, так и из-под воды». Он сделал упор на важном значении подводного флота для Советского Союза: «Подводные лодки, надлежащим образом вооруженные управляемыми ракетами, явятся тем, что больше всего необходимо для нашей обороны. Они смогут нанести по США чисто оборонительный удар». По словам Хрущева, «такова линия, которой мы собираемся следовать». По мнению А.П.В. Норси, «мистер Хрущев показался мне полностью околдованным возможностями управляемых ракет в любом качестве».

За исключением тех случаев, когда А.П.В. Норси обедал вместе с советскими руководителями, он питался в кают-компании вместе со своим советским сопровождающим и другими старшими офицерами, от которых оп надеялся узнать больше, чем он дал им, рассказав о системе питания в британских королевских ВМС: «Мое общее впечатление от поездки таково: чтобы они ни делали, они делали очень хорошо, однако им не довелось делать что-то чересчур трудное». Весь корабль был исключительно чист, хотя его никоим образом нельзя было назвать «опрятным».

В своем докладе кэптен А.П.В. Норси описал отношения по командной линии, указав, что управление кораблями чересчур централизовано и большинство решений принимаются адмиралом. Он познакомился с командиром корабля, который оказался «приятным, но удивительно молодым офицером». Офицерский состав корабля показался ему «чистым, красивым, остроумным, очень энергичным, очень уверенным и опять же — очень молодым». «Самым поразительным впечатлением» кэптена А.П.В. Норси была «уверенность, как в себе, так и в своем деле», которую демонстрировали офицеры и матросы. А.П.В. Норси увидел в этом характерную коммунистическую черту и естественный результат многолетнего прослушивания пропаганды. Он нашел дисциплину очень строгой, однако, опять же, был под впечатлением способности офицеров и матросов расслабляться в условиях этой дисциплины и становиться всем вместе «почти товарищами». Что касается комиссара, то «он был говнюком, и никакое другое слово к нему не подходит». Кэптен А.П.В. Норси писал в заключение о своей поездке: «Я попробовал приподнять уголок этого особого «железного занавеса» и взглянуть на то, как действует российский ВМФ и на его возможные недостатки».

Кэптен А.П.В. Норси обратил внимание, что сигналы управления передавались световым семафором, а команды на маневрирование — с помощью сигнальных вымпелов. И действительно, советская эскадра все три дня похода до Портсмута двигалась в режиме строгого радиомолчания и не включала бортовые РЛС. Станции радио и радиотехнической разведки НАТО не обнаружили никакого электромагнитного излучения, исходящего от советских кораблей. В обычных условиях перехват радио и других электромагнитных излучений позволяет береговым станциям определять местоположение кораблей путем пеленгования.

Государственный визит Н. Булганина и Н. Хрущева прошел чрезвычайно успешно. Советские руководители были приняты королевой и премьер-министром Энтони Иденом и в ходе своего десятидневного визита совершили длительную поездку по стране. Первый лорд Адмиралтейства пригласил их на прием в военно-морской колледж в Гринвиче. Хрущев открыто излагал свои военно-морские взгляды: «Я выступил с речью, в которой категорически высказался в пользу ядерных ракетных сил и подчеркнул превосходство ракет и самолетов, оснащенных ракетами, над надводным флотом... Я воспользовался выражением «плавучие гробы».

 

БОЛЬШЕ ДЕЛ, МЕНЬШЕ СЛОВ

 В  половине восьмого утра 19 апреля трое советских матросов заметили пловца, плывущего между находящимися с визитом кораблями, пришвартованными у пристани Саут Ривер. Пловец был в легководолазном костюме и в ластах; он пробыл па поверхности 1—2 минуты, после чего снова нырнул под эсминец «Смотрящий». Командующий советской эскадрой проинформировал об этом начальника штаба ВМБ Портсмут. Последний категорически опроверг вероятность нахождения любого водолаза вблизи советских кораблей и заявил, что на тот момент не проводится никаких подводных операций. 29 апреля Адмиралтейство заявило, что во время испытаний секретного подводного аппарата в бухте Стоукс в Портсмуте пропал коммандер Крэгг. Британская пресса писала тогда, что на самом деле британское военно-морское командование проводило в Портсмуте секретные испытания, связанные с нырянием, вблизи стоявших на якоре советских кораблей.

4 мая советское посольство в Лондоне потребовало у британского МИДа разъяснений. Через четыре дня британский МИД признал, что «пловцом, предположительно, был коммандер Крэбб» и что «его приближение к эсминцам было абсолютно несанкционированным». МИД добавил в заключение, что «правительство её Величества намеревалось выразить сожаление по поводу данного инцидента».

9 мая в палате общин премьер-министру задали несколько вопросов в лоб, на которые он ответил следующим образом: «Раскрытие обстоятельств, при которых коммандер Крэбб, вероятно, встретил свою смерть, будет не в общественных интересах». Он предположил, что несанкционированная акция была организована секретными службами, и добавил, что «обычной практикой для министров является ответственность, и я считаю необходимым разъяснить, учитывая особые обстоятельства этого случая, что то, что случилось, произошло без ведома или без согласия министров её Величества. Принимаются надлежащие административные меры».

10 мая британский МИД запросил своего посла в Москве, желательно ли организовывать его личную беседу с Булганиным или же предпринять какие-то другие действия. Посол не одобрил эту идею, отметив, что со дня возвращения из Англии как Булганин, так и Хрущев были чрезвычайно вежливы с ним: «Не далее как вчера вечером Булганин в своей короткой речи в посольстве Чехословакии одобрительно отозвался о своем визите в Соединенное королевство. Это замечание, вкупе с молчанием советской прессы, заставляет меня думать, что они, кажется, не собираются раздувать скандал с пловцом, поэтому нашим девизом должно быть «больше дел, меньше слов».

Советское правительство через прессу все же отреагировало на инцидент. 13 мая в газете «Правда» появилось заявление адмирала Котова о том, что «определенные круги в Великобритании предприняли некоторые действия против советских кораблей, находившихся в Великобритании с визитом доброй воли, что идет вразрез с элементарными нормами гостеприимства».

Посол Англии заметил по поводу статьи, что «отношение было беспристрастным, а комментарий, учитывая обстоятельства и обычные советские стандарты, мягким». Двумя днями позже во время беседы с английским послом ни Булганин, ни ГК ВМФ Н. Кузнецов, все еще занимавший эту должность, не коснулись этого случая. Лондону оставалось только радоваться, что Москва, похоже, желала замолчать инцидент.

 

ПО СЛЕДАМ КРЭББА

 4 июля 1956 г. некий мистер Р. Ламберт в порядке личной инициативы направил в посольство СССР в Лондоне письмо следующего содержания:

«Уважаемый сэр,

В сегодняшнем выпуске «Ивнинг ньюс» сообщили, что коммандер Крэбб находится в России в заключении. Если это правда, могу ли я предложить вам немедленно вернуть его в Англию и поспособствовать тем самым укреплению доброй воли, возникшей в ходе недавнего визита российской делегации.

Если ваша следующая делегация доброй воли прибудет сюда на обычном пассажирском лайнере, вы сможете пригласить всех водолазов и секретных агентов Великобритании тщательно осмотреть его, что снимет завесу секретности и еще больше укрепит добрую волю.

Они смогут даже снять очки, если таковые будут, и отметить это событие водкой — или, что даже лучше, апельсиновым сквошем.

Да восторжествует истина,

Искренне Ваш,

P.M. Ламберт

Копии: премьер-министру, МВД, архиепископу Кентерберийскому, посольству США».

Вот уже больше полувека, прошедшего с того случая, ходят рассказы о том, что пловец-герой Второй мировой войны был насильно доставлен в Советский Союз. Власти заявляли, что обезглавленное тело, найденное в 1957 г. близ Чичестера, что к юго-востоку от Портсмута, было останками Крэбба по прозвищу Здоровяк. Врач-патологоанатом констатировал, что тело пробыло в воде от шести до четырнадцати месяцев. Но не все в это верят. В 1960 г. вышла книга, которая, возможно, основана на советских источниках; в ней говорится, что после «промывки мозгов» Крэбб под именем Льва Кораблева стал работать на советский Красный флот инструктором по подводному плаванию.

В том же году коммандер Д.С. Керанс, член парламента от Харт-пула, вновь поднял этот вопрос, заявив: «Я убежден, что коммандер Лайонел Крэбб жив и находится в руках русских — правительство должно опять заняться этим случаем». В 1964 г. Маркус Липтон, тоже член парламента, обращался по этому поводу к премьер-министру Гарольду Вильсону, но напрасно. В 1967 г. всплыло сообщение, что Крэбба видели в санатории в Чехословакии.

Ближе к нашим дням, в 1990 г., израильский журналист Игал Серена беседовал с эмигрантом из России по имени Иосиф Цверкин, который заявил, что работал на советскую военно-морскую разведку и в 1950-х годах нелегально проживал в Англии. Иосиф Цверкин дает такую интерпретацию того случая:

«Вахтенный, находившийся на высоте 20 метров от воды, заметил Крэбба, когда тот плыл в воде рядом с кораблем. Был отдан приказ обследовать воду, а двум человекам на палубе выдали малокалиберные снайперские винтовки. Один из них был простым матросом, а второй офицером в лейтенантском звании, который командовал артиллерийским расчетом на корабле и был отличным стрелком. Крэбб нырнул рядом с катером, потом выскочил на поверхность и поплыл — возможно, из-за отравления воздухом. Лейтенант выстрелил ему в голову и убил его. Он утонул. Все рассказы о том, что мы его поймали или что он был русским разведчиком, не соответствуют истине».

Этот рассказ выглядит наиболее правдоподобным, однако ему не хватает подтверждающих доказательств. То же самое можно сказать и об истории, напечатанной 16.11.2007 г. в лондонской «Тайме». Там, со слов другого русского по имени Кольцов, говорится, что последний был водолазом, охранявшим советскую эскадру и что он якобы ножом перерезал Крэббу горло. Эти две истории не противоречат друг другу или более ранней теории, основанной на показаниях изобличенного английского предателя Гарри Хаутона и перебежчика из КГБ Анатолия Голицына. Они оба говорили, что операцию с водолазом выдал «крот» КГБ, работавший в МИ-6, и Крэбб попал в засаду. По словам Гарри Хаутона, его куратор сказал ему, что Крэбб умер от отравления кислородом после того, как его подняли на борт крейсера. Эту информацию для правдоподобия могли подкинуть Хаутону на тот случай, когда его схватят англичане, что в конце концов и произошло.

19 января 2007 г. бывший коллега Крэбба и бывший пловец С. Ноулс рассказал в программе Би-би-си «Изнутри», что британские власти оказывали на него нажим, с тем чтобы он чтобы опознал в теле, найденном в Чичестере, Крэбба: «У Крэбба на ноге был специфический шрам, который он получил, ныряя рядом с колючей проволокой. На найденном теле такого шрама не было». Ноулс также сказал, что он докладывал в МИ-5 о том безрадостном существовании, которое вел Крэбб после увольнения из королевских ВМС: только что разойдясь с женой, Крэбб жил в каком-то фургоне, без пенни в кармане, подавленный, запойный и, по словам Ноулса, отпускающим шуточки насчет бегства в «чертову Россию».

Остается фактом, что МИ-6 поручила Крэббу повторно обследовать корпус крейсера класса «Свердлов» и что прославленный пловец, похоже, был этому рад. По иронии судьбы, Кремль стал рассматривать крейсеры как дорогостоящие плавучие гробы, и Хрущев приказал изучить вопрос о возможности переоборудования других крейсеров, еще находящихся на стадии строительства, в пассажирские суда, плавучие рыбзаводы или плавучие гостиницы. Но британская разведка была пока не готова сбрасывать их со счета, и Крэбб за это заплатил.

 

ТРЕВОЖНЫЙ СУЭЦ

 Предвкушаемый «достаточно длительный период мира» не мог длиться бесконечно. Менее чем через месяц после завершения удачного визита советских премьеров в Великобританию разразился новый кризис, породив цепочку событий, вынудивших Кремль пригрозить Лондону и Парижу ядерным ударом.

16 мая 1956 г. египетский президент Гамаль Абдель Насер официально признал Китайскую Народную Республику. Вашингтон отреагировал на это прекращением финансовой поддержки проекта Асуанской плотины, на что Насер десятью днями позже ответил национализацией Суэцкого канала, принадлежавшего Англии и Франции. Для Лондона и Парижа как бездействие, так и военная интервенция грозили потерей престижа в регионе. Франция хотела, чтобы Насер сократил свою поддержку алжирским повстанцам, а как путь к нефти и колониям Суэцкий канал был нужен и Франции, и Англии. По прямой аналогии с событиями 1930-х годов, Лондон и Париж подписали секретное соглашение с Израилем и затеяли рискованную операцию. Вашингтон не мог согласиться с англо-французской интервенцией, которая могла заставить арабский мир сблизиться с советско-китайским блоком, однако в случае советского нападения на Англию и Францию Вашингтон был бы вынужден остановить Кремль.

Начиная с августа французский военный атташе в Египте кэптен Понсэ неоднократно докладывал о настроениях разочарованности среди насеровских офицеров и требовал, чтобы морская авиация разрушила радиостанцию, как очень важную цель, радиостанцию «Радио Каир», а также аэродромы, корабли ВМС и еще несколько объектов, которые он укажет для того, чтобы сократить потери среди гражданского населения. Более того, посол Эфиопии конфиденциально заверил Понсэ, что СССР и Сирия уже не так сильно поддерживают Египет. Второе Бюро в Париже, исходя из варианта «худшего развития событий», представило ужасающие цифры военных кораблей, которые способен развернуть Советский Союз, и французы упустили возможность сместить Насера.

Военно-морская разведка США играла ключевую роль в помощи Франции и Англии по отслеживанию поставок оружия в Египет и перемещения подводных лодок, которое могло предшествовать советскому вторжению. Соединенные Штаты, умело манипулируя своими данными о перемещениях советских подводных лодок, «пугали» англичан и французов. 31 августа круги НАТО впервые сообщили о трех подводных лодках на выходе из Балтийского моря. В последующие две недели американские военно-морские атташе в Париже и Лондоне в инициативном порядке информировали ВМС Франции и Великобритании о том, что в Атлантике отмечены четыре подводные лодки в сопровождении вспомогательного корабля, а южнее Сардинии, прямо в центре Средиземного моря, отмечен контакт патрульного самолета «Нептун» ВМС США, предположительно, с подводной лодкой. Хотя и англичане, и французы предполагали, что американцы хитрят, возможное присутствие советских ПЛ в Средиземном море вызвало испуг у англичан и французов; лодки уже нельзя было сбрасывать со счетов. В последующие дни англо-французские силы зарегистрировали присутствие подводной лодки, скорее всего, не принадлежащей НАТО, вблизи своих кораблей. А в Джибути сначала не поверили сообщению местного рыбака о подводной лодке в йеменском Шейх Сайде. Потом французский офицер заметил в Красном море настоящую подводную лодку. Угроза стала принимать реальные очертания. Наконец, две египетские подводные лодки под польским флагом вышли из Гдыни. В конце октября они прошли Данию и на подходе к Гибралтару легли на обратный курс, в Польшу, поскольку 1 ноября начались боевые действия. Тем временем две самые настоящие американские подводные лодки, «Хардхед» и «Катласс», создавая замешательство и демонстрируя неудовольствие Вашингтона, вели игру с объединенным флотом, собранным у берегов Египта.

 

СОВЕТСКОЕ ВМЕШАТЕЛЬСТВО

 Весь октябрь у союзников прошел с нарастающей озабоченностью — они опасались, что наплыв вооружений и советников усилил оборонительные возможности Египта. По неподтвержденным данным разведки, в начале октября в Александрию прибыло четыреста иностранных советников. Через Грецию и Сирию в Египет поступили итальянские реактивные истребители «Вампир». В теории истребители «Вампир» превосходили английские и французские поршневые истребители-бомбардировщики корабельного базирования. После того как Израиль 29 октября успешно прорвал оборону египтян, а англо-французские войска 6 ноября захватили северную часть канала, эти тревожные сообщения, в которых возможности Насера преувеличивались, показали свою несостоятельность. Не помогло и новое оружие — египетская военная машина развалилась. Теперь, помимо недовольных их действиями Соединенных Штатов, Парижу и Лондону приходилось откровенно опасаться угроз Хрущева о советском вмешательстве. Греческие власти заявили 2 ноября, что они ожидают запроса Москвы о предоставлении ее воздушного пространства для пролета советских самолетов. Крупные партии военных грузов, включая тяжелые вооружения, значительно превышающие потребности Сирии, находились под разгрузкой в сирийском порту Латакия.

Напряженность достигла пика 5 и 6 ноября, когда НАТО сообщило о полетах самолетов над Анатолией (Турция), шести подводных лодках, обнаруженных возле о. Крит, и советской эскадре, собирающейся войти в Босфор. Тем временем египтяне активно ремонтировали свои аэродромы, что могло служить признаком начала советских перебросок воздушным путем. Английский самолет «Канберра» был сбит на очень большой высоте над Сирией, причем обстоятельства уничтожения самолета свидетельствовали о том, что в кабине истребителя противника находился не арабский летчик. В Москве советские власти организовали уличные протесты населения возле посольства Великобритании.

На следующий день прошла повторная демонстрация. Английский атташе вспоминал:

«В Москве было ясное чувство, что война неминуема, война, причин которой они не понимали... К следующему дню поползли слухи, хотя советская пресса ничего не сообщала о прекращении огня в Египте... Спонтанные демонстранты толпились за оградой посольства... счастливые и радостные. Они скандировали лозунги дружбы между Англией и СССР и бросали через ограду бумажные цветы».

Франция тем временем гадала, стоит ли ей продолжать войну в одиночку, без Англии, однако Вашингтон отказался помогать французам в случае советского вмешательства, и французы пошли на попятную. Соединенные Штаты удачно использовали свою разведку в психологической кампании по прекращению суэцкой операции, подпитывая англичан и французов сообщениями сомнительной достоверности о подводных лодках противника, перемещая тем временем свои подводные лодки и распространяя через НАТО сигналы тревоги 5 и 6 ноября. Вице-адмирал Барджот, командовавший французскими военно-морскими силами, сомневался в самой реальности подводных лодок, о которых сообщалось в тех разведывательных донесениях.

 

СПУТНИК И ПОДВОДНЫЕ ЛОДКИ

 В мае 1957 г. начальник штаба ВМС США адмирал А. Бурке заявил, выступая в сенатском Комитете по делам вооруженных сил: «В ракетно-ядерный век, даже больше, чем в прошлом, сторона, которая командует морями, не может быть побеждена». Тремя месяцами раньше, 15 февраля 1957 г., Совет министров СССР одобрил запуск первого спутника Земли «для проверки возможности наблюдения его на орбите и для приема сигналов, передаваемых со спутника». Ракета со спутником была запущена 4 октября. Когда спутник вышел на орбиту, Телеграфное агентство Советского Союза (ТАСС), сообщило всему миру, что «в результате самоотверженной и напряженной работы научных институтов и конструкторских бюро построен первый искусственный спутник Земли».

Эта новость была шоком для Запада в целом и для военно-морской разведки — в частности. Запуск спутника ознаменовал тот факт, что СССР овладел технологией пуска межконтинентальной ракеты. Заявление адмирала Бурке оказалось несостоятельным. Москва теперь оказалась в таком положении, когда она могла победить в войне, нанеся по Соединенным Штатам удар межконтинентальной ракетой. Оснащение такими ракетами подводных лодок еще сильнее усложнило бы новую стратегическую ситуацию. Баллистические ракеты с меньшей дальностью пуска уже вводились в состав советских морских вооружений. В мае 1959 г. ВМС США дали такую зловещую характеристику первой советской подводной лодки класса «Зулу»: «Тщательное изучение сделанных фотографий свидетельствует о том, что объект, закрытый брезентом, может являться ракетной пусковой установкой».

Позднее в том же году офис военно-морской разведки сообщил, что «не менее трех» лодок класса «Зулу» переоборудованы в «предположительно, лодки, способные производить запуски баллистических ракет»; ожидалось переоборудование еще трех лодок. За переоборудованием лодок класса «Зулу» последовало строительство лодок класса «Гольф» (с обычной силовой установкой и водоизмещением 3200 тонн), предназначенных для вооружения ракетами (три баллистические ракеты «SS-N-4» «Сарк» с вертикальным пуском). Производство этих лодок началось в 1957 г., а на море их впервые отметили в 1960 г., т.е. в том же году, когда в боевой состав ВМС США вошла новая подводная лодка «Джордж Вашингтон» с ракетами «Поларис».

 

ТРАВМА И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНЫЙ СНОБИЗМ

 В полной мере осознавая значение запуска спутника Советским Союзом, британское управление военно-морской разведки старалось разобраться в том, как он оказался в состоянии достичь такого успеха:

«Советский Союз недавно осуществил успешный запуск искусственного спутника Земли, и, как известно, произвел большое количество пусков баллистических ракет разной дальности, включая, по всей вероятности, два пуска на дальность около 3500 миль... Эти факты вызывают вопрос: «Как случилось, что СССР, которого в 1945 г. считали, и, вероятно, справедливо, научно отсталой страной, сумел за такое короткое время опередить Запад в наиболее современных научных разработках?» Частичный ответ на этот вопрос можно найти в сущности советского государства, которую составляет предельный социализм, при котором все виды деятельности напрямую контролируются полностью автократичным государством... За последние 40 лет там создана система научного образования, которая, безусловно, по меньшей мере равна по качеству аналогичной системе любого государства мира и которая выпускает обученный персонал даже в больших количествах, чем Соединенные Штаты».

Адмиралтейство также подчеркнуло решающую роль, которую сыграла Академия наук СССР в «придании инженерной практике солидной физико-математической основы».

Управление военно-морской разведки пришло к выводу, что секрет подобной успешной «женитьбы между наукой и техникой» лежит, вероятно, в отсутствии интеллектуального снобизма в советской науке — того самого снобизма, который поразил западные исследования.

Опасения, которые одолевали западные флоты в конце 1940-х годов, через десятилетие превратились в реальность. Советский Союз начал масштабную программу строительства подводных лодок. В исследовании, подготовленном ВМС США и опубликованном 13.08.1956 г., говорилось, что Советы ведут строительство подводных лодок большого радиуса действия «с темпами, которые намного превосходят прежние расчеты». Считалось, что в январе 1956 г. Советы имели всего 421 подводную лодку, а к январю 1958 г. их количество должно было составить 646 единиц «преимущественно, дальнего радиуса действия». Двумя новыми классами подводных лодок, вызывающих такую тревогу, были лодки средней дальности класса «Виски» водоизмещением 1350 тонн и лодки большой дальности класса «Зулу» водоизмещением 2500 тонн. Еще более неприятным моментом было то, что вскоре у Советов должна была появиться подводная лодка с ядерной энергетической установкой.

В 1958 г. ВМС США оценивали боевой состав советского подводного флота в 445—450 лодок, а ежегодный темп их производства — в 160 единиц. По прогнозам американских ВМС, у Советов было около 300 первоклассных лодок с РДП, из них 260 единиц для ведения наступательных операций с большим радиусом действия. Принимая во внимание тот факт, что исторически Советы рассматривали подводную лодку как оборонительное оружие, ВМС США пришли к выводу, что СССР осознал наступательный потенциал подводной лодки.

Еще более тревожным прозвучало заявление Хрущева о том, что ему нужны подводные лодки — носители управляемых ракет с ядерными боеголовками. Много раз в районах действия Северного флота, на Балтике и в Тихом океане были замечены лодки, «на палубе которых имелись укрытые в ангарах баки, конструкции в форме рампы для запуска и даже объекты, формой напоминающие самолет». Это означало, что в 1957 г. Советский Союз уже, вероятно, имел сверхзвуковую ракету с турбореактивным двигателем, имевшую дальность пуска 500 миль. К 1962 г. эта дальность могла увеличиться до 1000 миль. И хотя не было доказательств того, что у русских есть запускаемая с лодки баллистическая ракета (типа американской ракеты «Поларис»), ВМС США считали это «недоработкой своей разведки, а не отсутствием советских усилий в этом направлении». Запуск спутника наглядно показал, что Советский Союз в некоторых областях продвинулся гораздо дальше, чем предсказывала западная разведка.

1959 год знаменовал переворот в представлениях ВМС США о советской подводной угрозе. И хотя считалось, что от Советского Союза не стоит ждать умышленных провокаций по развязыванию новой всеобщей войны, офис военно-морской разведки указал на возрастающую вероятность ограниченных войн, в которых советские подводные силы могут сыграть важную роль.

Словно подтверждая вышесказанное, надежные восточногерманские источники сообщали британской военно-морской разведке, что Москва строит важную военно-морскую базу и базу подводных лодок на албанском острове Сасено в Адриатическом море. По данным из тех же источников, Советский Союз также расширяет порты Дураццо и Валлона для приема более крупных кораблей; одновременно в албанской Саранде создается современная военно-морская база. От пяти до семи тысяч русских, восточных немцев и чехов трудятся посменно двадцать четыре часа в сутки, строя современную советскую ВМБ и расширяя все морские порты Албании. Вблизи Валлоны, где двумя годами раньше Советский Союз построил ВПП, уже размещены две эскадрильи реактивных самолетов. На албанскую базу в Сасено уже якобы отправлены или находятся в процессе отправки полдюжины советских подводных лодок. Британское Адмиралтейство сделало вывод, что Советский Союз фактически изъял у Албанской республики остров Сасено, порты Саранда и Валона и мыс Лингуета, и отдал их в прямое управление Министерству обороны СССР.

 

ДРУЖБА С ФРАНКО

 Создание постоянной базы советских подводных лодок в Средиземном море и увеличение советского подводного флота вынудили западные страны противодействовать новой угрозе и искать новых партнеров. В конце 1955 г. Лондон решил восстановить отношения с Испанией; Вашингтон тем временем запустил секретную программу помощи в усовершенствовании противолодочных возможностей испанских ВМС.

Как знамение этой новой политики, вновь назначенный главнокомандующий британским Средиземноморским флотом в октябре 1957 г. нанес официальный визит в Барселону. Генералиссимус Ф. Франко лично, без советников и переводчиков, принял британского главнокомандующего. Франко сказал, что настало время для основных государств заняться стандартизацией техники, а также призвал все страша Запада объединить усилия для выработки планов, поскольку, в случае возникновения чрезвычайной ситуации, времени на это уже не будет. Британский главнокомандующий ответил, что, чисто с военно-морской точки зрения, чем больше кораблей и портов будет у Запада на Средиземном море, тем более эффективно Запад сможет сдерживать агрессора.

Генералиссимус высказал озабоченность относительно того, что трансатлантические морские пути в Западную Европу могут быть перерезаны в самом начале войны. По его словам, всего несколько советских подводных лодок, размещенных в стратегически важных пунктах, вместе с торговыми судами, хорошо подготовленными для диверсионных операций и направленными в Западное полушарие, смогут изолировать Европу в самые первые недели войны. Британский главнокомандующий ответил, что последние научные достижения, к примеру, спутник и межконтинентальная баллистическая ракета, навели его на мысль о том, что немецкие ученые, которые достались СССР после последней вошли, в настоящий момент полностью вросли в советскую систему. Он также подчеркнул, что атомная подводная лодка явится самым смертоносным оружием будущего и сама по себе окажется превосходным средством сдерживания агрессора.

Генералиссимус затем с похвалой отозвался об экипажах советских торговых и рыболовецких судов. Он лично наблюдал, что, в отличие от экипажей рыболовецких судов других стран, которые слоняются по испанскому берегу в старых лохмотьях, советские моряки ведут себя дисциплинированно, словно на борту военного корабля.

Генералиссимус, согласившийся на помощь государствам Запада, пообещал испанское сотрудничество в ключевом средиземноморском проливе Гибралтаре, через который регулярно проходят советские подводные лодки, вблизи Канарских островов на Атлантике и в Средиземном море. Контр-адмирал К.Э. Уикли в 1959 г. говорил: «В ходе последней войны каждая подводная лодка почти каждый день всплывала для проведения сеанса связи, поэтому мы знали местоположение всех лодок. В некоторых отношениях система слежения за океаном подменяет то, что в будущем окажется очень трудной разведывательной задачей».

Возможность нанесения с моря авиационных и ракетных ударов рассматривалась американским флотом как наиболее эффективный способ нейтрализации советских подводных лодок до их выхода с баз. Все еще трудной задачей оставалась борьба с подводными лодками в открытом океане, пусть даже эти лодки были дизель-электрическими и оснащенные РДП. Одной из самых важных проблем было первичное обнаружение подводной лодки. По мере развития системы СОСУС («S— SUS», S— und Surveillance System — «Система слежения за звуком») появилась возможность определять местоположение советских подводных лодок, включая носители ракет, с помощью взаимосвязанных пассивных датчиков, установленных на дне моря.

Система СОСУС была разработана в 1950 г., а в 1956 г. встала на боевое дежурство в Атлантическом океане ив 1958 г. — на Тихом. Как элемент концепции защиты континентальной части США, система СОСУС, выдавая информацию о первичном местоположении подводных лодок, обеспечивала действия растущего числа противолодочных авианосных групп, действовавших по принципу «найти и уничтожить». На эти первичные контакты затем нацеливались противолодочные самолеты, вооруженные гидроакустическими буями «Джюли» и «Джезебел», которые являлись плавучими гидролокаторами. К 1956 г. на Атлантике находились в процессе установки двенадцать станций СОСУС, и семь станций — на Тихом океане. В феврале 1959 г. восемь американских подводных лодок класса «Гуппи», действуя за советские подводные лодки, вооруженные ракетами, выполняли условные пуски ракет по Западному побережью США. Система СОСУС обнаружила все восемь лодок и доказала свою ценность как средство предупреждения.

Система СОСУС была эффективным, по и дорогостоящим средством, и ВМС США искали другие способы ведения разведки. Этими способами могли быть, к примеру, радиотехническая разведка и совместное патрулирование в ключевых узкостях в важных географических районах. Для выполнения названных масштабных мероприятий требовалось более тесное сотрудничество между США и Соединенным королевством.

 

ЛОРД МАУНТБЭТТЕН БИРМАНСКИЙ В АМЕРИКЕ

 Через год после запуска спутника первый морской лорд Адмиралтейства Луис Маунгбэттен побывал с визитами в США и Канаде. Помимо обсуждения вопросов сотрудничества с США в программе строительства британской атомной подводной лодки, одной из самых важных тем визита Маунтбэттена было рассмотрение возможностей совместного обнаружения подводных лодок и создания двух (в Исландии и в Гибралтаре) рубежей служения. Первоначально идея о создании стационарной системы слежения па рубеже Гренландия — Норвегия обсуждалась политиками в 1955 г. и 1957 г. Великобритания испытывала сомнения относительно системы СОСУС и ее пассивных стационарных приемников звуковых сигналов. Собственно британские системы пассивных приемников, развернутые у Шетландских островов, работали недостаточно хорошо, и появление менее шумных подводных лодок означало бы бесполезность этих систем.

Во время посещения военно-морской Лаборатории (Вашингтон, федеральный округ Колумбия) Маунтбэтген узнал, что на оптимальной глубине гидролокаторы американских подводных лодок могут обнаружить подводную лодку на дистанциях до 100 миль. Американские ВМС вели работы по разработке и модернизации компьютера системы военно-морских тактических данных, предназначенного для борьбы как с самолетами, так и с подводными лодками противника. Этот компьютер обрабатывал данные по обнаруженной подводной лодке, полученные от РЛС и гидролокатора, и выдавал оператору четкую картину тактической обстановки. Это был тот самый компьютер, который предатель из США Джозеф Барр позднее сконструирует для адмирала Горшкова.

На встрече в Норфолке с верховным командующим Союзными силами на Атлантике Маунтбэттен обсуждал дату начала будущей войны. Задачей № 1 должно стать уничтожение военно-морских баз советского Северного флота, для чего будут задействованы 170 ударных самолетов морской авиации. Второй по важности задачей явится оборона Северной Америки от управляемых ракет, запускаемых с подводных лодок, на рубеже, удаленном от Восточного побережья США на 500 морских миль. Если угроза от управляемых ракет не проявится, то силы, выделенные для выполнения второй задачи, приступают к выполнению третьей задачи — по защите морского судоходства. Планировалось, что первые конвои из Америки прибудут в Европу не раньше дня «Икс» + 30. Пентагон озвучил идею относительно того, что батареи баллистических ракет «Поларис» могут быть легко смонтированы на торговых судах, которые могут двигаться в темное время суток, избегая обнаружения советской военно-морской разведкой. Несмотря на заминку в отношениях во время войны на Суэце, кровная близость оказалась крепче, чем разделяющая страны морская вода, и англо-американская Ось оставалась ключевым элементом стратегии Запада по уничтожению хрущевских ракет и подводных лодок.