В самом начале 1991 года возникла проблема. С одной стороны, мы попросили отказаться от наркотиков, а с другой, благодаря группам вроде Happy Mondays создалась сцена, которая превозносила их употребление.
«Мы не отвечаем за личную жизнь наших музыкантов», — говорил Тони Уилсон писателю Мику Миддлсу. Уилсон был в курсе парадокса, он и сам мог употребить иной раз. Очерчивая моральные границы в культуре употребления веществ, он не мог игнорировать преступные группировки.
«В чём я никогда не буду участвовать и что меня пугает — это проявление насилия, которое иногда связано с наркотиками и уже создало проблемы в Хасиенде. Что люди пьют, курят или глотают — целиком их дело до тех пор, пока они не причиняют вреда другим. Именно тогда это становится проблемой, и мы должны её решать».
На отложенном заседании 3 января суд был рад сообщить, что «решение положительное» и наша лицензия продлена.
Чтобы извлечь пользу из отсрочки заседания, мы изменили нашу схему управления и установили более строгие требования на входе. Сам факт, что Хасиенда, флагман рейв-культуры, была вынуждена ввести эти драконовские законы, был плохо воспринят аудиторией. Очереди стали ещё длиннее, распространение фэнзина Freaky Dancing и другие развлечения, которые предлагал клуб, не производили особого эффекта. Кроме того, новая система не могла оградить Хасиенду от зачинщиков проблем. А зачинщики эти были вооружены.
До сих пор у наших вышибал настоящих проблем с посетителями не было, и мы всё ещё имели репутацию самой чудесной и мирной охраны в Англии.
Но этому миру приходил конец.
После того как полиция закрыла Gallery, бандиты перебрались в Хасиенду, увидели, сколько тут народу, и подумали: а вот и добыча.
Не забывайте, что долгое время клуб был известен тем, что пустовал, и тем, что в нём играла инди-музыка. Но теперь дилеры могли заработать от трёх до четырёх тысяч по пятницам и от четырёх до пяти тысяч по субботам. Тогда это были в основном ребята из среднего класса с университетским образованием из Стока, многие из которых работали в клубе на постоянной основе.
Поначалу бандиты были их клиентами, которых принимали с распростёртыми объятиями, однако со временем те разузнали, сколько бы могли получать, если бы вступили в долю. Они в буквальном смысле переворачивали дилеров вниз головой и вытрясали из них деньги и наркотики. Если это не помогало, дилеров жестоко били. Само собой, заявлений в полицию пострадавшие не писали.
В результате и ночи не проходило без криминальных новостей. У охраны Dry были те же проблемы, что и в Хасиен-де, — одни и те же бандиты регулярно посещали оба заведения. Проявления насилия были настолько суровыми, что мы пожалели, что открыли оба места, хотя с Хасиендой всё обстояло особенно печально. Я не знаю другого заведения в Англии, которое страдало бы от разборок так же, как мы. Мы были уникальны.
В среду 9 января в клубе отмечали продление лицензии и День благодарения. Участвовали резиденты Хасиен-ды Майк Пикеринг, Грэм Парк, Джон Дейзилва и Electronic с живым выступлением. Первая в новом году вечеринка Nude была организована в субботу, накануне была введена в практику новая схема управления, нацеленная на то, чтобы задиры не попадали внутрь. А в следующую субботу состоялся второй Nude в году и последний Nude, проведённый в клубе.
Произошёл инцидент. Сообщили, что охраннику угрожали оружием, но обошлось без пальбы. Однако Тони Уилсон в книге «Круглосуточные тусовщики» пишет: «Кто-то из главарей банды Читэм-Хилла подошёл ко входу в Хасиенду, размахивая пушкой. Раздались выстрелы».
Очевидно, парень был недоволен тем, что по новым правилам его не пропускали.
Это стало последней каплей. В среду, после нескольких дней совещаний, Уилсон собрал в танцевальном зале Хасиенды пресс-конференцию.
«С сегодняшнего дня Хасиенда закрывает двери, — заявил он журналистам (отметившим, что он выглядел уставшим и измождённым). — С огромной неохотой мы на некоторое время гасим свет в наиболее важном для нас заведении.
Мы вынуждены принять эти крайние меры, чтобы защитить наших сотрудников, руководство и всех посетителей. Мы сыты по горло и не можем больше разбираться со случаями насилия.
Мы должны верить и надеемся, что вновь откроем Хасиенду, когда обстановка станет лучше. Но пока мы не можем управлять клубом, не рискуя ничьими жизнями. По мнению владельцев, Хасиенда является сердцем молодёжного движения города. Закрытие клуба — большая утрата для нас».
Угроза закрытия всегда маячила на горизонте. Полиция сосредоточила свои силы на проблемах с наркотиками, но владельцы Хасиенды знали, что большей проблемой являются вооружённые люди и преступность. В 1987 году число перестрелок в городе увеличилось, были случаи бандитских расправ — например, убийство известного бузотёра Тони «Уайт» Джонсона. Преступников в первую очередь интересовали героин и кокаин, а не мелочь вроде веществ в ночных клубах, но писатель Энди Спиноза отметил, что бандитам тоже нравилось ходить в клубы, и их любимым местом ночных тусовок была Хасиенда, самый модный клуб в городе.
Они рассчитывали на моментальный и бесплатный проход в клуб и легко могли для этого пригрозить оружием.
Хасиенда в долгу не осталась и отправила им сообщение. Дошло ли оно до них — ещё вопрос.
На пресс-конференции репортёрам сказали, что клуб будет закрыт примерно на месяц. Но он закрылся на целых пять.
Причиной закрытия Хасиенды в январе 1991 года была активность преступных группировок. Они стали представлять слишком серьёзную опасность. Мы были вынуждены взять паузу и пересмотреть нашу работу, и это стоило нам огромных денег. Управлять закрытым клубом оказалось дороже, чем открытым. За эти пять месяцев мы потеряли 175000 фунтов.
Мы оборудовали здание металлодетектором, как в аэропорту. Когда всё утряслось, мы сделали заявление:
THE HAÇIENDA PRESS RELEASE, 11 апреля 1991 года
Мы рады сообщить, что руководство клуба объявляет о повторном открытии Хасиенды 10 мая 1991 года.
Мы считаем, что обстановка значительно улучшилась, и мы можем начать всё заново. Наконец-то их [sic] в городе появился новый взгляд.
Мы открываемся и искренне верим в добрые намерения людей и в Манчестер.
За более подробной информацией обращайтесь к Полу Консу по телефону: 061 953 0251.
Внешний вид Хасиенды изменился. Бен Келли разработал новый дизайн, в соответствии с которым колонны были покрашены в более яркие цвета.
В целях безопасности были установлены металлодетекторы (которые, по словам Тони Уилсона, никогда не работали, так как размещались на металлическом полу), введён тщательный личный досмотр посетителей, внешние и внутренние инфракрасные камеры позволяли руководству Хасиенды и полиции выявлять места оборота наркотиков. Сотрудники клуба делали всё возможное, чтобы пресечь преступную деятельность и распространение наркотиков.
Эти нововведения также предоставили возможность обновить состав диджеев. На вечеринке в честь повторного открытия клуба, получившей название The Healing, были новые исполнители. По субботам мероприятие возглавлял Грэм Парк, бывший одним из самых известных, если не самым известным диджеем Великобритании. По четвергам на своё привычное ещё с Temperance Club место вернулся Дэйв Хаслам. Теперь его программа называлась Beautiful 2000. Новым мероприятием Майка Пикеринга вместо Nude стало Shine!, куда приглашались известные диджеи Sasha и Дэвид Моралес.
Именно на Shine! произошли печально известные разборки.
Заново открыв клуб, мы наняли зарекомендовавшую себя охранную компанию Top Guard, специализирующуюся на массовых мероприятиях. Они имели опыт обеспечения безопасности на футбольных матчах, концертах и фестивалях. Таким образом, мы увеличили свой привычный штат из нескольких охранников на входе. Мы даже подумывали о том, чтобы привлечь их к сопровождению Пола Мейсона с работы и на работу — на случай, если его вознамерится преследовать какой-нибудь недоброжелатель или грабитель.
Потом выяснилось, что «не Пол запирал двери, это делала Энг».
Она бывала на каждом мероприятии, уходила последней и относила всю выручку наверх, в офисы, — лёгкая добыча для любого. Каждые выходные на территории клуба оставалась тонна наличных денег. В понедельник утром открывался банк, и сотрудники их забирали, но в банковские выходные дни клуб был особенно притягателен для грабителей. Когда страховая компания выяснила, что Энг бродила по пустому зданию сорок минут, закрывая и проверяя все двери, после чего одна в три часа ночи шла домой, ей выдали персональную сигнализацию, которую можно было носить на шее, обеспечили сопровождение с работы и установили железный засов на двери её квартиры. Неплохо.
Мы в это время сконцентрировались на безопасности Хасиенды. Три старших охранника жили на окраинах Манчестера, а их подчинённые приезжали на междугороднем автобусе из Бирмингема. После повторного открытия у нас оказалось порядка двенадцати доберманов и пятидесяти вышибал. Они патрулировали как снаружи клуба, так и внутри. Никаких белых рубашек и пальто кромби (к которым привыкли наши охранники) — теперь охрана приобрела милитаристский вид и выглядела гораздо более устрашающе. Довольно странно: концерт в честь открытия мы назвали The Healing, но ребята из Солфорда и Читэм-Хилла не замедлили явиться и чуть не закрыли нас. Они ломились в двери. Я пригласил Артура Бейкера из Нью-Йорка на празднование повторного открытия, но мы и близко не смогли подойти к дверям. Драка с охраной была настолько суровой, что нам пришлось час ждать на другой стороне дороги.
В тот вечер наши новые охранники, жившие в основном в южной части города, творили чёрт знает что. Думая, что демонстрация силы решит проблему, они ополчились на всех, вместо того чтобы разрядить ситуацию путём переговоров. Они не понимали, кто заслуживает доверия, и быстро стали подзрительными, а бандиты ломились в двери.
Но это был ещё только пролог.
На следующий вечер охранник впустил нескольких человек из Солфорда и, пока они проходили, пробормотал: «Солфордские козлы».
В клубе они спокойно расселись и по мобильным телефонам вызвали подмогу из молодых ребят. А потом просто сидели в углу и ждали.
Это была настоящая военная операция. Первые приходили по одному или по двое, вторая партия заявилась уже целой толпой. Ломая дверь, они ворвались внутрь.
Охранники последовали за ними, но тут в игру вступила первая группа и нанесла им удар в спину. Классика жанра. Охранников было сильно меньше, и они стали «отступать» (бежали с полными штанами) через весь клуб, наводя панику. Между барной стойкой и пожарными выходами их загнали в угол. Это был кромешный ад. Повсюду кровь, кричащие посетители. Чёртов хаос.
Это был типичный пример того, как молодые члены группировок работают по указке старших. Их манёвры были прекрасно спланированы. Кто-то вызвал полицию, но отряд особого назначения прибыл через сорок пять минут, несмотря на то что полицейские вели съёмку здания с железнодорожного моста напротив: отслеживали, сколько человек входит в клуб и выходит (чтобы прижучить нас за превышение допустимого числа людей в здании). Помогать нам они не хотели. И тут претензий к ним быть не может, правда. Раненые охранники лежали рядком до самого прибытия помощи.
Это нападение произошло 22 сентября. Майк Пикеринг проводил Midsummer Night Shine!, мероприятие, для которого была получена специальная лицензия, позволяющая работать до четырёх часов утра. Сначала была оцеплена улица, затем появились около двух сотен офицеров отряда особого назначения и вывели посетителей из клуба. Сверху жужжали и светили прожекторами вертолёты. На выходе каждого посетителя сфотографировали...
Было много других инцидентов, самым серьёзным из которых оказалось преследование начальника охраны азиатом с «узи». Охранник выбежал через заднюю дверь, запрыгнул в машину и погнал домой в Лондон, и с тех пор мы его не видели. Бедолага. Этот случай положил конец многому. Другие охранники также собрали вещи и уволились. «Чёрта с два мы здесь останемся, даже если у нас будет сотня доберманов. Туг слишком много ребят с оружием».
Хуже не придумаешь. Мы открылись заново, но остались без охранников. Поскольку ни клубы, ни посетители, ни даже копы не могли справиться с преступниками, последние становились всё более наглыми. Очевидно, что нам нужен был кто-то более толковый, кто-то, кто просекал ситуацию и точно знал, что происходит...
Именно тогда владельцы Хасиенды обратились к Полу Кэрроллу (один из тех, кто посоветовал нам Top Guard) и Дэмиену Нунану. Оба имели связи в криминальной среде, а Дэмиен был членом печально известной семьи Нунанов — в этой большой семье имена всех братьев начинались с буквы «Д». Его брата Дезмонда судили за убийство Тони «Уайт» Джонсона, но оправдали. У него была репутация посредника между бандами. Его младшему брату Доминику было вынесено более сорока обвинений в вооружённых ограблениях, нападениях на полицейских, жульничестве, хранении огнестрельного оружия и мошенничестве. И вот Дэмиен Нунан и Кэрролл должны были стоять на входе.
Да, они были плохими парнями, но кроме них нам не к кому было обратиться. Мы надеялись, что с помощью семьи Нунана сможем предотвратить уличное насилие. В этом была наша задумка.
Из огня да в полымя. У меня есть друг, полицейский в Солфорде. Он рассказал мне о неписаном правиле: если Дэмиена Нунана задерживают, его тут же отпускают независимо от того, что он натворил.
Однажды Лангворти-роуд патрулировал новобранец.
Он остановил парня за вождение в нетрезвом виде, взял рацию и сказал: «Мне нужна помощь. Я задержал парня по имени...» — никто не разобрал, но имя звучало как «уунан».
В участке все замерли. «Нунан? Он сказал Нунан?»
Они стали кричать: «Отпусти его!»
«Что? Не слышу, связь прерывается», — ответил он им.
Копы наложили в штаны, поскольку это они инструктировали новичка и знали, что Дэмиен нахлобучит их всех. Того парня также вздрючили, когда он вернулся в участок.
Казалось, будто бандиты устраивают беспредел из спортивного интереса, но Нунаны действовали как настоящие бизнесмены. Когда я проезжал мимо дома Дэмиена, мне всегда было интересно, кто же там живёт. Он сделал лютейшее рождественское освещение — вам такого точно не доводилось видеть. Оно радовало весь район. Никто другой не стал бы такого устраивать: всё было бы сломано или украдено, но Дэмиен украсил свой дом как сказочный замок.
Нунаны стояли очень высоко в иерархии банд, и для нас это было как раз то, что нужно.
Многие банды Солфорда имели в своей основе семейные связи. Более старшие, включавшие моих друзей со школы, были довольно цивильными и любили вечеринки (даже слишком любили). Молодая поросль состояла из проблемных, неблагополучных, жестоких и непредсказуемых ребят, чувствительных к любым обидам, но при этом с почтением относящихся к своим районам и старшему поколению. Чтобы не сталкиваться с ними, нужно было соблюдать осторожность; они выполняли грязную работу за старших.
Вокруг ошивалось полно подобных персонажей. Один из моих лучших друзей мог быть очень дружелюбным, но постепенно сильно испортился. Он дразнил полицию, пьяным разъезжая на угнанных машинах, пока полицейские его не замечали и не начинали преследовать. Его это очень забавляло, и он расстраивался, если случайно угонял быструю машину, потому что тогда у полиции не было шансов его догнать. Если во время погони копы отставали, он возвращался, чтобы найти их и начать всё сначала. Однажды он так спланировал погоню, что полицейская машина застряла в воротах, и офицер не мог открыть дверь. Мой друг раздолбал машину к чертям, прежде чем та смогла освободиться. Эту историю я услышал из первых уст, так как в тот раз с ним в машине была Сюзанна с кухни. Она кричала и хотела вылезти, но он запер её внутри. Она говорила, что этот случай отнял у неё десять лет жизни.
И он был такой не один. Плохие парни знали, где ремонтируются полицейские машины, поэтому проникали в гараж, разбивали их, жгли, снимая это всё на камеру, а кассеты отправляли почтой в Кресент, в главное полицейское управление. Для них это была игра, подзарядка.
И именно эти парни теперь стояли на входе в наш клуб.
Сейчас уже, оглядываясь назад, можно решить, что всё было в какой-то степени подстроено. Гипотетически бандиты могли разыграть нападения на входе. Слухи о том, как щедро мы платим, распространились широко: шутили, что даже доберманы у нас получают большие деньги. Возможно, бандиты, решившие, что у нас денег куры не клюют, захотели присоединиться.
Мы платили двум стоящим на входе людям четыреста фунтов за вечер полюс около ста пятидесяти фунтов за вечер каждому из их помощников, у которых, как я слышал, старшие потом забирали часть (другими словами, руководство Хасиенды платило сто пятьдесят фунтов, но вышибалы получали восемьдесят).
Другого выбора у нас не было: только платить. Мы даже защищали Дэмиена перед специальным трибуналом, наняв для него адвокатов, чтобы сохранить его бейджик охранника. У него была судимость за нападение при отягчающих обстоятельствах и вооружённое ограбление. Он был нужен нам, чтобы управлять охраной у входа в клуб, поэтому Тони сказал судье: «Он усвоил урок, мдам». Очень хитро, правда. Как мы всё это выдержали — настоящее чудо, но удостоверение укрепило его статус. Дэмиен очень им гордился, ему нравилось занимать столь авторитетную должность.
Пол и Дэмиен сохраняли нейтралитет, когда дело касалось банд. Их работа заключалась в поддержании порядка, как у учителей, следящих, чтобы трудные дети не поубивали друг друга на площадке. Члены группировок по-прежнему могли войти в клуб, но конфликтующие банды должны были сидеть в разных углах, и насилие над персоналом строго запрещалось. Раньше бандиты, особенно обнаглев, могли совершить налёт на бар, чтобы доказать свою неуправляемость. Вдвоём или втроём они перелезали через барную стойку и уносили несколько бутылок. Если бармен пытался их остановить, то тут же получал в ухо.
Это прекратилось. Дэмиен не потерпел бы нападения на охранников. Он стоял за них горой и, если кто-то выходил за рамки, отвечал тем же. Нападения на бар тоже прекратились — после того, как Дэмиен предложил бандитам скидку на выпивку.
Этот компромисс позволил крупным шишкам покупать шампанское по себестоимости. И пока мы продавали им по дешёвке, они не воровали и не угрожали персоналу. Других пытавшихся воровать били. Бандиты из Гуча и Мосс-Сайда вели себя в Хасиенде тихо, так как вход контролировали солфордские ребята. Как я узнал, у Солфорда и Читэма были непростые отношения.
Как и в случае, когда мои друзья бухали за чужой счёт, мы раздаривали выпивку. Существует два вида плохого обращения. Друзья всё же соблюдают приличия и осторожность, но вот бандитам правила не писаны.
Изначально им нравилась движуха эйсид-хаус. Их радовали исполнители, которые заводили толпу, как Гордон «Шеф», кричавший с подиума: «Манчестер, вперёд! Солфорд, вперёд!» До того, как в клубе появились матёрые преступники, он был кумиром и заводилой Хасиенды.
Гордон был выдающимся человеком: невысокий, весёлый парень примерно моего возраста, водившийся с бандами Солфорда. Он зарекомендовал себя, устраивая вместе с братом проводил рейв-вечеринки в Манчестере. В Рочдейле они организовали действительно крупное мероприятие Joy, после чего сбежали с деньгами. Все, кроме тех неудачников, которые вложились в вечеринку, решили, что это очень смешно.
Помню, как однажды мы с Гордоном крепко нажрались. «Как я устал от Хасиенды», — мычал я. «Ну, пойдём ещё куда-нибудь. Number One?» — предложил он.
И мы очутились в этом манчестерском клубе. Сейчас он называется One Central Street и управляет им Лерой. Затем мы поехали в DeVille's, причём к тому моменту мы были уже вдрабадан и под кайфом. Особенно Гордон, так как пакетик был у него. Я приметил симпатичную немолодую женщину, с головы до ног одетую в серебристое, даже сапоги серебряные — до бедра. У неё были тёмные медно-красные волосы. Она сидела за столом с приятелем, а я глаз с неё не сводил.
«Господи, да она прекрасна», — думал я.
Вдохновлённый, я подошёл к ней и сказал: «Привет, отличный прикид».
«Ой, ну спасибо», — ответила она.
Ах, этот акцент.
«Ты из Америки?»
«Да, из Джорджии».
«А здесь что делаешь?»
«Я певица», — ответила она.
«А, ты певица. Я тоже в группе играю. А ты в какой?»
«Я пою в B-52s», — ответила она.
В этот момент нарисовался Гордон, похлопал меня по плечу и потянул за рукав. Я был в таком неадеквате, что думал замутить с этой крошкой из B-52s. Я сказал ему шёпотом: «Гордон, твою мать, не мешай».
«Хуки! Хуки! Нам нужно идти! Нужно идти!» — громко говорил он.
«Да, блин, свали на фиг!»
Тогда девушка спросила, в какой группе я играю.
И только я ответил, что играю на басу в New Order, Гордон блеванул на её сапоги.
Она закричала, а я схватил Гордона и поволок к двери. Господи Иисусе. Мы вернулись в Хасиенду. Интересно, помнит ли она этот день. Надеюсь, что нет.
На входе в Хасиенду по-прежнему стояли огибающие квартал очереди. «Мэдчестер» отрывался по полной. Согласно опросу, сорок процентов самых модных ньюйоркцев заявили, что Манчестер — первый британский город, который они хотят посетить. Музыка развивалась. Из хауса она преобразовалась в эйсид, а затем — в гараж. В Хасиенде редко звучали самые тяжёлые варианты техно, сформировавшие «британский» саунд. Большей популярностью в Манчестере пользовались фанк и соул из других стран. Хасиенда в качестве клуба для продвинутых слушателей постепенно начинала создавать собственную нишу. С одной стороны, это было плюсом, поскольку образовывалась дистанция между клубом и продолжающимся безумным употреблением экстази на рейв-мероприятиях. С другой стороны, подвергло клуб определённой опасности, когда его пришлось адаптировать к быстро сменяющим друг друга трендам в танцевальной музыке.
Вы уже достаточно услышали о наркотиках и рок-н-ролле. Но как же секс?
Его было не так уж много. По крайней мере, у меня. Все были настолько упороты, что, вероятно, думали о сексе только дома, когда даже замочная скважина кажется привлекательной.
Я всё ещё наслаждался тусовками в Хасиенде, где мы, наевшись таблеток, танцевали на столах с кучкой долба-ных идиотов, которых я как будто бы знал, но не вспомнил бы уже на следующее утро. А будучи холостым (это были мои два года свободы до того, как я встретил свою первую жену), я тусовался с работниками Dry, охранниками Кеном и Поттси, ребятами из Swan, Полом Мейсоном и его женой Кэрен. Очень милые люди.
Буквально семь дней в неделю по пути в Хасиенду я заходил в Dry. Остальные поступали так же. Отношения между персоналом постепенно тесно переплелись; что-то имело продолжение, что-то заканчивалось ничем. Несмотря на все негативные моменты, с которыми ассоциировался клуб, я мог флиртовать с посетительницами, но в основном я там виделся с друзьями и убирался в хлам.
По большей части.
Однажды мы с приятелем Рексом заскучали и заглянули на вечеринку Jolly Roger. Там было примерно двенадцать человек, включая двух симпатичных студенток, обе были просто «в сопли». В меня вселился бес, я подозвал Рекса и сказал: «Поговори с ними».
Он начал с ними болтать и, указывая на меня, заявил: «Вот владелец клуба».
Девушка сказала: «Ой, иди ты, уверена, что вы всем это говорите».
Тут нужно заметить, что я всегда наставлял сотрудников: «Если кто-то спросит, владею ли я клубом, отрицайте это».
Как правило, я избегал рассказов о себе незнакомым людям, поскольку это отнимало слишком много времени. Ладно, эта девушка проявила интерес, и я подумал, что, если она мне поверит, вечер удастся. Мне нужен был кто-то, кто подтвердил бы мой статус.
Именно такой милый толстячок работал за барной стойкой. Он носил шляпу, это его я посылал разведать насчёт наркотиков. «Он-то за меня поручится», — думал я и сказал девушке: «Давай докажу, что я владелец Хасиенды».
Я отвёл её к барной стойке, подозвал этого парня и попросил: «Подтверди, что я владелец клуба».
«Ты не владелец».
«Да всё нормально, скажи ей, что это я».
«Нет, не ты».
«Ах ты сукин сын!»
Всё накрылось медной звездой.
Однажды наши охранники застукали меня в женском туалете. С женщиной, разумеется. Смотрелось это мило. Женский туалет был намного лучше мужского и раза в три больше. А я и не знал.
Все говорили, что, если вы хотите получить в Манчестере, нужно ехать в Ritz. Вы, вероятно, слышали про секс в ди-джейской, минеты в осветительной кабинке и про парочки, постоянно уединявшиеся по углам. Помню, как парень с девушкой совокуплялись прямо на лестнице, а народ, проходя мимо них в коктейль-бар, аплодировал.
Одним из крупнейших мероприятий того времени был Flesh, организованный Полом Консом и Люси Шер. Вечеринка проводилась по средам и имела противоречивый слоган «без натуралов». Со временем она приобрела репутацию самой безбашенной гей-вечеринки и стала привлекать посетителей со всего света. Она победила в номинации «Лучшая клубная гей-вечеринка года» по версии Pink Paper и, наряду с Nude и Hot, стала одной из вех.
Политика «без натуралов» задевала чувства отдельных персонажей, и Пола Конса даже назвали «представителем Третьего рейха». Один посетитель орал: «Да я, блин, вместе с тобой протестовал из-за 28-й статьи [9]Речь о поправке к британскому закону о местном самоуправлении, предписывающей противодействовать распространению и пропаганде гомосексуальности. Принята в 1988-м, отменена в 2003 г.
, а теперь ты не хочешь пускать меня в клуб за то, что я натурал. Долбаный фашист».
С Flesh начались серии выступлений по средам: диджей Sasha получил собственное мероприятие. В кругах рейверов он стал легендой, но вдохновила его танцевальная площадка клуба. Это был признак времени, долгожданное признание огромной роли, которую Хасиенда сыграла в формировании танцевальной культуры. На первом выступлении Sasha пригласил K-Klass, ещё один проект эпохи рейва, который был образован под впечатлением от Хасиенды.
Вечеринки Flesh были безбашенными. Около туалетов установили душевые кабинки, а в зале висели клетки с танцорами. Позже добавили массажные столы. Трансвеститы со всей Англии устремились сюда. Даже по нашим меркам Flesh мог считаться реально развратным. Он был полностью за пределами принятых норм.
Охранники поначалу сопротивлялись, как обычно на всяком новом клубном мероприятии, которого не понимали, — будь то азиатские вечеринки, мероприятия темнокожих или что-то ещё. Причём сами они пользовались популярностью у публики на Flesh, поскольку накачанные гомосексуалы при виде их формы сразу начинали таять — это была воплощённая гей-фантазия. Бандиты сперва тоже сторонились этого мероприятия, но позже изменили своё отношение, когда узнали о его успехе. Они приходили толкнуть наркоты или просто насладиться атмосферой безумия. Никто не смел отказывать им.
Мик Хакналл сказал мне, что двое из них (их имена я не назову) решили, что попробуют отсосать у парня, встречающего посетителей на входе, — просто чтобы ощутить, на что это похоже. Flesh ввёл их в новую культуру, и если кто-то имел к этому предрасположенность, появлялась возможность поэкспериментировать.
Во время одной из самых странных вечеринок Flesh сотрудник клуба прибежал к Энг в слезах из-за того, что два парня за сценой танцевали, засунув в задницы по бутылке. Подозреваю, что он собирал пустую тару.
Не знаю, сколько раз Пол Коне предлагал сделать Хасиенду гей-клубом. Наш друг Кевин Милленс содержал Heaven, который долгие годы был крупнейшим гей-клубом Англии, и никаких проблем у них не было. Пол озвучивал свою точку зрения на советах директоров. «Почему мы возимся с этими грёбаными натуралами? — говорил он. — Геи тратят больше денег, проблем от них меньше, они лучше пахнут...»— и т. д. и т. п.
В действительности вечеринки Flesh стали прибыльными, когда Пол поручил нам дела по аренде Хасиенды, а сам сосредоточился на своих собственных мероприятиях. Он был амбициозен, и это мне в нём нравилось. Однажды нам настолько надоело спорить, что мы в самом деле подумали: «Да пошло оно всё к чёрту, давайте-таки возьмём бычка за рога и станем гей-клубом». Однако до этого не дошло. Было бы слишком радикально. Роб хотел, чтобы клуб был открыт для всех. Ведь иначе ему было бы сложно клеить девчонок, не так ли?
Flesh пришёлся на тот период, когда мы могли оставаться открытыми до семи утра и предлагать выпивку до трёх ночи. Мы получили лицензию на позднюю деятельность, только когда за ней обратился Пол. «Ну почему у него получилось выбить лицензию, а у нас — нет?» — вопрошал Роб.
Затем мы узнали, что лицензионная комиссия очень благосклонно относится к геям. Они оказали Полу и Хасиенде немаловажную услугу: создали прецедент. А раз они выдали лицензию Полу, то уже не могли завернуть другие наши заявки на лицензирование поздних мероприятий, но и отказать кому-либо ещё, к сожалению, тоже. Таким образом, мы получили, что хотели, но в каком-то смысле это вышло нам боком: теперь у нас появились многочисленные лицензированные конкуренты — бары и клубы.
Между тем содержание здания стало обходиться в бешеные суммы. На популярных мероприятиях, когда в клубе становилось жарко и сыро, басы заставляли всё внутри дрожать, а огромные гипсовые светильники могли упасть с потолка прямо на людей. Чтобы пострадавшие не строчили жалобы, Энг выплачивала им компенсации, предлагая бесплатное членство, напитки и/или оплату натурой (это шутка, Энг).
Здание разрушалось всё больше и больше, окна в потолке начинали приходить в негодность. К тому времени инциденты случались чуть ли не каждый вечер.
Требовалось, чтобы владелец лицензии присутствовал в здании всё время, но Пол Мейсон занимался также делами Dry, и ему было сложно совмещать эти обязанности. Тогда он перешёл в Factory Leisure, откуда осуществлялось управление Dry. Регулярное управление клубом было поручено Энг Мэттьюс, которая стала лицензиатом Хасиенды.
Прошло несколько лет, и стрессы превратили Пола Мейсона в выжатый лимон. Он был отличным парнем с добрым сердцем, но пытался разбираться с делами как бизнесмен. Он много работал над тем, чтобы улучшить отношения между Хасиендой и полицией и произвести хорошее впечатление на лицензионную комиссию. Он старался обеспечить нам прибыль и сохранить при этом оптимизм. Иногда он звонил мне по-настоящему довольный и сообщал: «Хуки, две тысячи двести за сегодня! Как тебе?»
Вложенные средства трудно было контролировать. Ему больше подходила сфера баров, поскольку она была спокойнее. Именно поэтому он предпочитал работать в Dry.
Тони мог убедить Пола сделать что-нибудь лишь для того, чтобы разозлить Роба. Споры с Тони давали Робу простор для деятельности: они всё время сильно скандалили, и в скандалах этих всё время выигрывал Роб, поскольку, когда у него заканчивались остроумные аргументы, он подлетал к Тони и начинал открыто его провоцировать. Тони это не нравилось, так что он просто слал Роба на фиг и убегал. Должен сказать, что никогда не видел Тони злым, зато множество раз видел злым Роба.
Пол немало рисковал. В первые годы, если сирена срабатывала в пять часов утра или около того, ему нужно было ехать и разбираться. Храни его Бог. Здание было таким большим и пустынным, что если бы меня кто-то попросил этим заниматься, то я незамедлительно послал бы его к чертям. Нужно быть ненормальным, чтобы бродить там в одиночку. Какое-то время на наши вызовы приезжала полиция, но со временем она перестала это делать в связи с огромным количеством ложных тревог. Обычно через разбитые окна залетали птицы, и сигнализация срабатывала.
Мне нравился Пол. Он и его жена Кэрен были очень добры ко мне, особенно когда мне требовалась помощь. Я был им крайне благодарен. Но я больше не работал в Хасиенде, и моё мнение ничего не значило. Имело значение мнение персонала. А им Пол не нравился. В конце концов уже никто не мог с ним работать. Они не признавали в нём менеджера. Полу этого хватило, и он решил уволиться, в чём его трудно винить.
У парня были тяжёлые времена: ему угрожали расправой и всё такое. Мне правда было его жалко. Забавно, что я купил его казённую Lancia (за 7100 фунтов), а потом не мог её продать. Она была очень быстрой, но руль находился слева, так что в итоге толку от неё не было. Я дважды потерял из-за неё деньги.
Когда Пол передал все дела и лицензию Энг, он стал руководителем проекта как в Хасиенде, так и в Dry. Это позволяло ему гарантированно не работать в клубе. Очевидно, что Энг в своей новой роли брала на себя большую ответственность, но некоторые обязанности Пола Мейсона принял Пол Коне. Его работой стало определение музыкальной политики клуба. Роб всё время искал способы заработать денег и сделать заведение прибыльным, но при этом всё должно было быть на его условиях. В 1991 году он основал свой лейбл Robs Records, который был очень успешен и управлялся из офиса наверху. Офис он делил с ассистентом Ребеккой Болтон (которая занялась делами New Order после смерти Роба). Он специализировался на поиске доморощенных талантов: большая часть исполнителей на Robs Records была из Манчестера. Он не занимался активным поиском талантов, он доверял Джону Дрейпу (Ear to the Ground) и Дэйву Рофе (менеджеру Doves) советовать ему конкретных исполнителей из Манчестера. То, что было за этими пределами, он, несмотря на всю свою власть, игнорировал. Он ненавидел всех к югу от Чорлтона. Новых Black Box он не искал. Роб предпочитал поддержать группу из Уайтеншо — например, Doves или A Certain Ratio. Это отношение было бескомпромиссным, но он был настоящим парнем из Уайтеншо.
***
РАСПИСАНИЕ МЕРОПРИЯТИЙ ХАСИЕНДЫ ЗА 1991 ГОД
Январь
3 января, четверг: TEMPERANCE CLUB Тим Чамберс
4 января, пятница: ТНЕ МIХ Дэйв Бут
5 января, суббота: NUDE Грэм Парк; Майк Пикеринг
9 января, среда: THANKSGIVING: CELEBRATING SIXTHMONTH REPRIEVE Грэм Парк; Майк Пикеринг; Джон Дейзилва; Electronic Сет-лист (Джон Дейзилва): Off-Shore — «I Can't Take the Power», MCJ feat. Sima — «To Yourself be Free», MDA & Lilian Viei-ra — «Batucada Tropical», Nexus 21 — «Self Hypnosis», N-Joi — «Anthem», Double Dee Feat. Danny — «Found Love' (Caipirina Remix), the Beloved — «It's Alright Now», Nomad — «(I Wanna Give You) Devotion», С & С Music Factory — «Gonna Make You Sweat», Alison Limerick — "Where Love Lives' (Red Zone Mix), Cappella — «Be Master in One's Own House», Systematic — «Dancin' the Whole Night», African Jungle — «Jungle Beat», Disco City — «Future' (Techno Mix), 2 Men From Jersey — «So Special», Katherine E — «I'm Alright», Pako — «Pakito Lindo», Baf-fa — «Piano On», Tingo Tango — «It is Jazz», Circuit — «Shelter Me», Blanca e Negro — «Get Down (It's Party Time)», 2 in a Room — «Take Me Away», Pierre's Pfantasy Club — «Dream Girl' (Ralph Rosario Mix), Loleatta Holloway — «Love Sensation», Plus One — «It's Happenin", Inner City — «Big Fun' (Juan's Magic Remix), Rickster — «Night Moves», Annette — «Dream 17», Seduction — «(You're My One And Only) True Love' (New York House Mix 2), Kariya — «Let Me Love You for Tonight' (The Pumped Up Mix), Kechia Jenkins — «I Need Somebody"
10 января, четверг: TEMPERANCE CLUB Тим Чамберс
11 января, пятница: ТНЕ МIХ Дэйв Бут
12 января, суббота: NUDE Грэм Парк; Майк Пикеринг
14 января, понедельник: DMC Mixing Championship Heat
17 января, четверг: TEMPERANCE CLUB Тим Чамберс
18 января, пятница: ТНЕ МIХ Дэйв Бут
19 января, суббота: NUDE Грэм Парк; Майк Пикеринг
24 января, четверг: TEMPERANCE CLUB Тим Чамберс
25 января, пятница: ТНЕ МIХ Дэйв Бут
26 января, суббота: NUDE
30 января, среда: Из-за инцидентов с драками Хасиенда закрылась
Апрель
17 апреля, среда: Умер Мартин Хэннет, продюсер New Order / Joy Division
Май
10 мая, пятница: THE HEALING: A REOPENING CELEBRATION
11 мая, суббота: Грэм Парк
14 мая, вторник: New Fast Automatic Daffodils; What?; Noise
16 мая, четверг: BEAUTIFUL 2000 Дэйв Хаслам
17 мая, пятница: SHINE! Майк Пикеринг; Sasha
21 мая, среда: NINTH BIRTHDAY PARTY
Июнь
7 июня, пятница: SHINE!
21 июня, среда: Cabaret Voltaire; Sub Sub; Amok; Winston & Parrot; Дэйв Хаслам (отменён)
21 июня, пятница: MIDSUMMER NIGHT SHINE! Майк Пикеринг
Июль
12 июля, пятница: SHINE! Майк Пикеринг; PA by K-Klass
16 июля, вторник: DEFINITION OF SOUND Майк Пикеринг
23 июля, вторник: Primal Scream
31 июля, среда: The Adventure Babies
Август
8 августа, пятница: Грэм Парк
22 августа, четверг: BEAUTIFUL 2000 World of Twist; Дэйв Хаслам
29 августа, четверг: BEAUTIFUL 2000 Intastella; Дэйв Хаслам
Сентябрь
4 сентября, среда: Inspiral Carpets; The Bridewell Taxis
5 сентября, четверг: BEAUTIFUL 2000
25 сентября,среда: HARMONY Sasha; Nipper; Джасти Робертсон; PA by PKA/Together/ Evolution
Октябрь
30 октября, среда: FLESH Cicero; Тим Леннокс: Michelle
Ноябрь
6 ноября, среда: Sasha; K-Klass
13 ноября, среда: WEDNESDAY-NIGHT FEVER Sister Sledge; Джон МакКриди
20 ноября, среда: Dr Phibes; Puressenc
27 ноября, среда: FLESH Тим Леннокс; Princess Julia; Luke Howerd; PA by Army of Lovers
Декабрь
3 декабря, вторник: Venus Returning
4 декабря, среда: Sasha; PA by Altern-8
14 декабря, суббота: Грэм Парк
17 декабря, вторник: Northside
23 декабря, понедельник: FLESH: «QUEER CHRISTMAS' The Amazing Pippa
24 декабря, вторник: CHRISTMAS EVE PARTY Odyssey; Джон МакКриди
31 декабря, вторник: NEW YEAR'S EVE PARTY PA by K-Klass
***
ПОКОЙСЯ С МИРОМ
Мартин Хэннет умер от сердечного приступа в апреле 1991-го, ему было сорок два. В последние годы своей жизни его карьера шла под откос из-за злоупотребления алкоголем и героином, он располнел чуть ли не вдвое и весил почти сто шестьдесят килограмм. Забавно, однако, что он завязал за четыре года до смерти, а умер, переезжая на новое место. Он был одним из настоящих музыкальных гениев Factory, возможно, мирового масштаба.