Встречаясь с аудиторией в рамках тура Unknown Pleasures, я чаще всего слышал примерно такой вопрос: «Вы опубликовали книгу „Как не следует управлять клубом“, в которой подробно описали стресс, страх, разочарование, опасности и риски как в смысле денег, так и вообще, которые ждут того, кто захочет открыть клуб в Манчестере. Так какого же чёрта вы открыли ещё один?»
Ответ: «Уф, поверьте, для меня это был шок не меньше вашего». Но если уж отвечать на вопрос толком, то нужно, как в кино, сквозь кружащиеся туманы времени перенестись на шесть лет назад, в тот самый летний день...
Дзыннъ!
«Алло».
«Хуки! Дело есть».
«О, привет, Мэнни! Как жизнь?»
«Потихоньку, не важно. У меня к тебе дело. Тут кое-кто подвёл меня, и теперь мне нужен диджей-знаменитость для концерта в Razzmatazz в Барселоне».
К тому моменту я отчаянно отказывал всем, кто пытался уговорить меня заняться диджей-сетами. А пытались многие, особенно в начале девяностых, и все говорили, что это очень просто. Но я каждый раз отказывался. Я считал, что диджеи — эгоистичные, самолюбивые, бездарные и болтливые паршивцы с феноменально завышенным чувством собственной важности. Может, именно поэтому я без труда влился в их ряды, но тогда я ещё этим не занимался, так что... Немного придя в себя, я разузнал некоторые подробности, в частности: мы получаем по 500 евро, билеты на самолёт и две оплаченные ночи в пятизвёздочном отеле, еда и напитки включены.
«И что же мне нужно делать, Мэнни? Ты же знаешь, я не могу играть диджей-сеты».
«Ну просто постой с достойным видом, а потом расскажи, почему New Order не поедут в тур, — сказал он, усмехнувшись. — Отличная возможность убраться на халяву! Давай попробуем!»
Давайте перенесёмся в ту ночь в Барселоне. Мэнни, Имельда, Бекки и я, подкрепив силы надлежащим образом, проходим в расположенную в большом зале диджейскую кабинку клуба Razzmatazz и наблюдаем оттуда, как человек восемьсот — тысяча отрываются по полной. За ужином, выпив пару бутылок вина, Мэнни объяснил мне, в чём заключается роль известного диджея.
«Ничего особенного от тебя не ждут. Они просто хотят увидеть старого хрена, который когда-то играл в группе».
Таким образом, мне предстоит прекрасно провести время, дать несколько автографов, рассказать, почему New Order не гастролируют и т. д. и т. п. Я моментально почувствовал себя прекрасно. Я потребовал микрофон, чтобы зачитать рэп, как Без: «Manchester in your area!» К счастью, когда микрофон появился, момент оказался упущен. Зато чуть позже танцую я на подиуме (соблюдая осторожность, так как Имельда уже грохнулась и была поймана одним из охранников), смотрю вниз и вижу Мэнни, который пытается делать скрэтчи на выключенной аппаратуре, так что никакого звука скрэтчеи нет. Хлопаю его по плечу и кричу сквозь шум: «Установка выключена».
Мэнни смущён. Он что-то кричит мне в ответ, пытаясь понять, что происходит. К сожалению, в этот момент очередной трек заканчивается, и зал остаётся в полной тишине. Долго ждать не приходится: сперва толпа начинает гудеть, затем раздаются свист и улюлюканье, после чего в диджейскую кабинку летят стаканы — и пустые, и полные.
«Ах вы чёртовы чесночники!» — вопит Мэнни.
Ошибся страной, точно. Он наклоняется, аккуратно снимает пластинки с проигрывателей и запускает их в зал, как летающие тарелки. Затем берётся за коробку с записями. Настоящая бойня. Люди вопят, пригибаются и бегут, спасая свои жизни, никто не хочет быть обезглавлен двенадцатидюймовым виниловым диском «I Am the Resurrection». А я смотрю с восхищением... Эврика!
Я тоже так могу. Я могу быть диджеем!
В тот самый момент я стал настоящим диджеем, которому и море по колено. Тем временем, однако, появляются охранники, успокаивают собравшихся, а нам удаётся включить новый трек до того, как нас прогоняет настоящий диджей. Прекрасная ночь. Спасибо, Хосе.
Перенесёмся теперь на две недели позже, в тот день, когда я отыграл свой второй концерт, на этот раз организованный Клинтом Буном (Inspiral Carpets/XFM), который был просто на седьмом небе от счастья от того, что я стал диджеем: «Наконец-то ты один из нас!»
Местом проведения был Castle в Олдеме. Раньше там находился паб, который переделали под музыкальную площадку. Меня слушал приятель Клинта Аарон, новый владелец клуба. Последний раз я играл в Олдеме в 1977 году, когда Joy Division давали концерт в клубе Tower. Нам организовали выступление, так как все билеты в Sad Cafe были проданы за неделю до мероприятия, и владелец клуба решил, что на любом панк-концерте будет аншлаг. К сожалению, вышло иначе, мы получили в знак уважения свои тридцать фунтов, а на концерт никто не явился. И вот я нервничаю, но при этом преисполнен чувства, что я ди-джей-знаменитость. Я приехал, когда вечеринка была в самом разгаре. Здесь ещё один старый приятель — Джилли, диджей в манчестерском South и по совместительству барабанщик в Inspiral Carpets.
Он представляет меня Аарону, и я спрашиваю: «Кто ставит мои записи?» (треки записаны на CD).
«Что?»
«Кто запускает треки? Я же диджей-знаменитость, я не могу это делать, моя задача — выкрикивать поверх музыки».
«Вот блин!» — вскипает он.
К этому времени Джилли, который, оказывается, тоже был одним из диджеев заведения, исчез, и Аарон нехотя соглашается заняться этим. Мы идём в диджейскую кабинку, я передаю ему первый диск, он его запускает. Всё проходит успешно, на очереди следующий диск.
«Блин! Делай это сам. У тебя две минуты тридцать четыре секунды».
«Чего? Не глупи, ведь я же...»
Но прежде чем успеваю договорить, он уходит. Мне предстоит работать одному. Смотрю на показывающий время дисплей на CD-плеере: две минуты и двадцать восемь секунд, двадцать семь секунд... Вот дерьмо! Я в панике начинаю носиться как угорелый, но кое-как мне удаётся справиться. Чёрт возьми, я понял, как быть диджеем. Ну, в какой-то степени. Я успешно ставлю следующую запись. Уф. Дальше лучше, так что я прощаюсь со своим новым статусом диджея-знаменитости и начинаю веселиться.
В течение следующих нескольких лет я много раз играл у Аарона: в Ньюкасле, Брайтоне, Манчестере, Хаддерсфилде, Олдеме. Он был очень влиятелен, а ещё любил музыку Joy Division и New Order. Мы с ним подружились (здесь в вашем воображении пусть вступят скрипки и появятся падающие сердечки).
Он часто спрашивал, не хотел бы я снова открыть клуб. Он слышал о моей причастности к бару Cuba в Маклсфил-де; возможно, это его и подстегнуло. Мы уже чуть было не занялись поисками подходящего места в Нортен Куортер, но я не особо горел этой идеей. Разве что моё самолюбие зашевелилось, но об этом в другой раз.
Итак, снова вообразите этот осточертевший туман времени: и вот он я — подписываю книги в Ньюкасле, а тут как раз появляется Аарон.
Я вручаю ему подписанную книгу, и он спрашивает: «Ну, мы уже откроем клуб или как? У меня отличная идея, тебе понравится. Я позвоню тебе на следующей неделе!»
И исчезает.
Дзыннь!
«Это Аарон. Я купил место! Уверен, тебе понравится. Приезжай в город — я тебе покажу».
Я приезжаю и вижу разрушенное, но очень знакомое здание на Чарльз-стрит в Манчестере, которое я однажды пытался приобрести и за которое в конце концов так или иначе заплатил.
Старый главный офис Factory. Чёрт возьми! Я говорил, что жена меня прибьёт, если я куплю ещё один клуб, и в тот момент понимаю, что так оно и будет. Оказывается, здание пострадало из-за кредитного кризиса. Его купила компания-застройщик, чтобы сделать из него многоквартирный дом (именно то, что нужно Манчестеру: больше квартир), но в итоге разорилась. Здание сдали в аренду и выставили на продажу за огромную цену—целых три с половиной миллиона фунтов. И это при том, что Factory заплатила за него 103 000 фунтов до строительства и 674 000 фунтов после. (Factory разорилась в пятницу, а когда в понедельник мы с Робом Греттоном пришли в компанию, занимающуюся ликвидацией, чтобы купить это здание для New Order, нам сообщили, что оно уже продано. Прямо-таки загадка. Здание обошлось нам в 674 000 фунтов, а продано было за 225 000. От этого хочется кричать!) Кэролайн Эйнскау, ставшая владельцем здания после того, как Factory разорилась, успешно управляла им как Paradise Factory со своим партнёром Питером Долтоном с 1993 по 1996 год. Закончились мои любимые мероприятия по четвергам. Сумасшедшие деньки.
На этот раз моё сердце последовало за моим самолюбием. Не буду утомлять вас деталями бизнеса, но вот теперь я счастливый партнёр (акционер) в новом проекте Factory, FAC 251, вместе с моим другом Аароном. В офисе моего бывшего начальника. Сам не могу поверить. Мы бились над названием, ставшим причиной многих споров...
Доводы за Доводы против
История То же
Наследие То же
Тяжёлая работа То же
Споры и сейчас продолжаются. Конечно, мы использовали прошлое как основу для будущего, и на этот раз хотелось избежать ошибок и неудач. Хотелось создать новую площадку со старыми и опытными управляющими. Ведь, допустив столько ошибок, разве мы не набрались опыта? Мы могли бы помогать новым музыкантам, новым промоутерам, новым группам и т. д. Меня подстёгивало не только это. Я много слышал про то, что группы вынуждены платить за возможность играть в Манчестере под предлогом реализации билетов на концерты: если билетов было продано мало, концерт отменялся. Это распространялось даже на новых диджеев: продав двадцать или тридцать билетов, они могли выступать, а если меньше — нет. Мне это было омерзительно. Такие дела явно не делают городу чести. С таким отношением далеко не уедешь. И, взвесив все за и против, тщательно всё обсудив с юристами и получив почти всеобщее одобрение, мы решили взяться за дело.
Старый офис Factory получил второе рождение.
Мы немедленно привлекли Бена Келли, желая вернуть былую славу, но на этот раз уделяя внимание расходам и в целом подходя ко всему более серьёзно. Бен пришёл в восторг, и вот что он собрался сделать...
КАК ПОДОШЁЛ БЕН КЕЛЛИ К ВОССОЗДАНИЮ БЫВШЕГО ГЛАВНОГО ОФИСА FACTORY
Клиент хотел получить скрытые отсылки к истории Factory. Решили, что дизайн должен это учитывать, но при этом отражать наше устремление в будущее. Мы попытались достичь этой цели за счёт использования соответствующих материалов, оттенков и графики. Первое и самое главное — вернуть зданию оригинальный облик. Долгие годы оно разрушалось, его не поддерживали должным образом. Прежде всего нужно было заделать проём на уровне второго этажа. Таким образом, мы создали максимально вместительную площадку для нового клуба. Далее, мы хотели, чтобы со входа на первом этаже было видно находящуюся на втором этаже новую диджейскую кабинку. Мы добились этого, сделав кабинку частично остеклённой и вдвое увеличив в высоту вход в здание.
Диджейские кабинки и бары должны были располагаться на всех трёх этажах. Благодаря этому мы могли использовать каждый этаж по-особому. Мы хотели внедрить новый язык на различных уровнях здания. Синие глазурованные кирпичи обрамляли увеличенный вход; такие же кирпичи мы повторили при возведении низких стен на ресепшене, вокруг каждой диджейской кабинки и вокруг находящегося на первом этаже микшерного пульта. Эти кирпичи обеспечивали хорошую защиту. Также были разработаны единые для всех трёх баров опорные конструкции с порошковым покрытием. Все верхние части барных стоек были выполнены из тёмных сине-серых досок, которые сочетались с установленными во всём здании оригинальными сине-серыми подоконниками. На первом этаже для строительства интерьера был использован материал AIR-board, а в дополнение была предусмотрена подсветка. В баре на втором этаже были наклеены жёлтые и белые полосы из особого материала, который при освещении даёт восхитительное отражение и сияние. Такой же материал есть на дверцах полицейских машин и машин скорой помощи. При оформлении третьего этажа была сделана отсылка к обложке альбома Orchestral Manoeuvres in the Dark, дизайн которой разработали Бен Келли и Питер Сэвилл. Конверт пластинки имел отверстия. В передней части бара мы проецировали его увеличенную версию с помощью зеркала и вырезанных лазером ромбов.
Все колонны были полосатыми. Публику встречали неоновые жёлтые полосы в духе Хасиенды, обёрнутые вокруг окрашенных серебряной краской колонн первого этажа. Для лестничного проёма, в котором располагалась большая часть лестницы, использовался оттенок International Orange. Основная часть клуба была окрашена в Pigeon Blue; таким образом, по цветовой гамме новый клуб соответствовал Хасиенде.
Аарон считал, что нужно привлечь как можно больше наших бывших коллег, чтобы вместе работать над будущим клубом. Кевин Камминс должен был заняться документацией строительных работ, Питер Сэвилл — давать консультации по оформлению, Лерой Ричардсон — управлять баром и всё теми же счетами. По поводу последнего: это была шутка. Кто-то мог помочь, кто-то — нет. Начинать работу было очень волнительно, и когда вы заявили о себе, реакция оказалась фантастической. Объявились какие-то интернет-герои, но у нас просто не было времени с ними связываться. Критика в интернете, эта чума нашего времени, не на шутку напугала людей по всему миру. Мы усердно трудились, но при этом видели результат и прогресс, видели, как наши идеи, пройдя сложный путь, воплощаются. Не буду рассказывать, кто за что отвечал. Пятого февраля 2010 года состоялось торжественное открытие клуба. Возможно, немного впопыхах, но что тут удивительного? Среди владельцев клубов считается, что если вы лихорадочно не прикручиваете держатели для туалетной бумаги за пять минут до открытия клуба, значит, что-то вы делаете не так. Рад сообщить, что у нас всё получилось «так». Вот ещё бы недельку на подготовку, и всё было бы идеально (уже подумываю выбить эти слова на своей чёртовой могиле, они меня сопровождают, чем бы я ни занимался).
Бен Келли прекрасно поработал и много сотрудничал с нами уже после открытия клуба. Следующим масштабным проектом было создание места для курения на улице над каналом возле находящегося по соседству туалета Викторианской эпохи (переделывать этот туалет было нельзя, поскольку он значился в списке охраняемых государством объектов).
Я очень горжусь клубом. Мы вложили всю душу в реконструкцию здания и сформировали прекрасную команду. Многие работали у Аарона много лет — большое свидетельство в пользу организации, в которую к тому же входили дети первых владельцев и музыкантов. Я счастлив, что мне представилась возможность поучаствовать в создании клуба в новом Манчестере 2010 года, это настоящее удовольствие по сравнению с прежним опытом. Мы действуем в полном согласии с полицией и можем быть уверены в безопасности персонала и посетителей. Европейские иммиграционные стандарты сказались на нашей работе интересным и при этом положительным образом: у нас есть команда польских охранников. Замечательная вещь: когда приходят местные негодяи, наши славные верзилы понятия не имеют, кто тут Гортон, кто Мосс-Сайд, Гуч, Лонгсайд и даже Солфорд, — никакой территориальной дискриминации, это сразу решило проблему с бандами. Повседневное управление клубом я доверяю профессионалам, но иногда люблю встрять со своими идеями по улучшению, которые, похоже, скорее мешают работе, чем помогают. Мне кажется, что постарайся я чуть больше — и мог бы вообще разрушить всю империю Аарона. У нас уже набрался добротный список диджеев и групп, в нашем зале проводится Haçienda Saturday Night, где появляются и старые лица, и новые. Аарон предложил мне поучаствовать в открытии клуба. Я думал, он имеет в виду исполнение диджей-сетов, но он задумал нечто другое.
«Как насчёт сыграть живьём? Как с Monaco в Ritz, когда вы собирали деньги для "Оксфам". Сделать ретроспективу твоего долгого и замечательного творческого пути».
Я прямо остолбенел. Такое мне в голову точно не приходило.
Идея заинтриговала. В Ritz мы с Дэвидом Поттсом уже играли мелодии Monaco, перемежая их темами из Joy Division и New Order, так что почему бы в самом деле не сыграть? Я позвонил ему. Телефон не отвечал. Я позвонил его маме, и она сказала, что он в Аргентине, себя ищет. Блин! Нужно было всё делать самому. Я обзвонил своих соотечественников и собрал следующий состав:
Пол (Leadfoot) Kexo, барабаны, Monaco
Энди Пул, клавишные, Monaco
Нэт Уозон, гитара, Haven/Freebass
...и я!
Если я собирался петь, нужно было найти басиста. Это было совсем непросто. Мэнни? Слишком занят. Рурк? Сейчас живёт в Нью-Йорке. Так кто же? И тут меня снова осенило. Мой сын Джек. Он к тому времени уже довольно хорошо играл, хотя и разбил мне сердце в прошлом году:
«Папа, у меня для тебя плохие новости».
«В чём дело?» — спросил я, перепугавшись.
«Я ухожу из группы, чтобы сосредоточиться на учёбе».
И где я что сделал не так?
Как член семьи он в добровольно-принудительном порядке был записан в состав группы Light, и начались репетиции. Я всегда чувствую вину, когда играю эти песни не с Joy Division или New Order. He могу сказать почему, просто чувствую, что делаю что-то не то. Конечно, разрешение на их исполнение у меня есть, ведь я участвовал в их написании, но во мне будто бы работает какая-то программа, которая запрещает играть песни без остальных ребят. Мы уже проходили через подобное с New Order, когда исполняли песни Joy Division. Но я не сдавался. Я хотел, чтобы на открытии были представлены все мои проекты, включая новый Freebass. Сет-лист был подобран соответствующим образом: «Dark Starr' (вокал Ховард Маркс, бас-гитара Мэнни); «Dark Starr' (вокал Гэри Бриггс, бас-гитара Мэнни); «You Don't Know This About Me'; «Dreams Never End'; «Ceremony1; «Sister and Brother'; «Shine'; «What Do You Want from Me'; «Atmosphere' (вокал Роветта); «Insight' (вокал Роветта); «Shadow-play'; «Pictures in My Mind'; «Interzone'; «Warsaw'; «Transmission'; «Sunrise'; «Love Will Tear Us Apart'; «Blue Monday».
Примерно тогда же я стал сотрудничать с преданными поклонниками. Эти ребята, Closed Order, преуспели в собирании редких и неизвестных репетиционных и концертных записей. У них скопилась внушительная коллекция, но часть её попала в чужие руки, и ребята попросили меня остановить бурное распространение материалов. Это оказалось как нельзя кстати, потому что на встречах (довольно приятных, хотелось бы добавить) с участниками Joy Division и New Order мы как раз обсуждали создание специального сайта, с которого осуществлялась бы продажа наших редких материалов, ремиксов, мерчандайза, так что именно с этой темы мы могли бы открыть наш сайт. Американец, владевший нашей «редкой» записью, оказался очень приятным человеком и просто вернул её законным владельцам. При этом он показал мне песню Joy Division, которую, клянусь вам, я никогда не слышал. То есть я её вообще не помню. «Pictures in My Mind' была почти законченной композицией, которую мы, должно быть, отложили до лучших времён. Мы были очень плодовиты в то время и, хоть и играли пару часов в неделю, легко могли сочинить минимум одну песню за репетицию. Йен Кёртис говорил, что работу над каждой песней нужно доводить до конца, потому что всегда найдётся тот, кому она понравится. Не понимаю, почему мы её забросили. Опасаясь жутких критиков из интернета и копания в прошлом, я всё же решил завершить её для концерта, а взявшись за нее, вспомнил про одну из моих любимых неизданных песен New Order «Brother and Sister' с альбома «Waiting For The Sirens' Call». Репетиции проходили отлично, благодаря работе моего сопродюсера и звукорежиссёра Филипа Мёрфи программа стала звучать по-настоящему здорово.
Должен признать, что мне было страшно как перед открытием, так и во время него, но при этом я ощущал радость поддержки близких по духу людей всей планеты... Вас. Ещё раз спасибо вам за эту поддержку. Концерт имел огромный успех, предвещавший прекрасное будущее Factory. Ну, за будущее. (Нас уже критиковали за то, что клуб часто бывает набит битком, — ещё одно доказательство того, что всем не угодишь, ведь Хасиенда пустовала первые шесть лет.) Если FAC 251 займёт место в сердцах людей, повлияет на историю музыки так же, как FAC 51, Хасиенда, я буду правда счастлив. Наследие будет жить вечно.
Я бы хотел поблагодарить за вдохновение и поддержку Аарона Меллора, а также Найджела Майлса, Кирка, Роба и Кэролайн, Дениз, Стива, , Джеймса и Джоанну, Тони Эндрюса и всех из Function One, Мартина из Pioneer, Дейва, Стива и всех из FullSpec и, конечно же, Бена Келли.
И напоследок: мы завезли в клуб напитков из расчёта на десять дней, основываясь на богатом опыте Аарона. Всё было продано в первую же ночь. Мы заказали столько же — и во вторую ночь снова всё продали. Мы создали чудовище...
Питер Хук, июль 2010