Мы облажались по-крупному, чёрт возьми.

Или нет?.. Иногда я размышляю над этим: на дворе 2009 год, а Хасиенда известна как никогда. Хотя денег она от этого приносить не стала — тут без перемен. Нынче исполняется двадцать один год эйсид-хаусу, и мы проводим «Вечеринки Хасиенды» по всей Великобритании. Мы также наладили производство CD, футболок, ботинок, открыток, плакатов, уникальных велосипедных рам и даже организовали художественный проект с Беном Келли — неплохо, правда? Что же в итоге из всего этого получится?

Похоже, наш менеджер Роб Греттон был прав по поводу Хасиенды. Прав он оказался и на поминках по Йену Кёр-тису, когда сказал, что Joy Division станут успешной группой через десять лет. Тогда это совсем не утешало, но он попал в точку: через десять лет Joy Division добились признания, которое сохранялось на протяжении двадцати и даже тридцати лет. Группа всё ещё популярна, и этим всё сказано.

Затем, когда мы оказались близки к банкротству, надо сказать добровольному, он посоветовал нам оставить за собой права на названия.

«Почему?» — спросил я.

«В будущем они смогут приносить прибыль».

«Исключено, — подумал я. — Кому какое дело?» Тогда всё это меня порядком достало.

Но ему было дело. Больше никто интереса не проявил, и я передал Робу деньги для выкупа прав на названия. Начался долгий период напряженной работы по исправлению недоработок, нескончаемые потоки документов и издержек на юридические услуги, разборки с незаконными торговцами. В итоге мы достигли цели и, надеюсь, сможем пожинать плоды своего труда.

Но сперва я должен рассказать историю клуба, не так ли? Рассказать, как Хасиенда повлияла на клубную культуру в Англии. Какие ошибки мы допускали и как, будучи полны оптимизма, получали новый урок.

Это была захватывающая история. Неприглядных моментов, связанных с клубом, было немало (криминал, наркотики, разборки, проблемы с полицией), но заведение стало легендарным не благодаря им. Хасиенда оказалась суперклубом ещё до того, как появилось это понятие. В своих стенах клуб сформировал жанр «мэдчестер», а в северной части Англии способствовал рождению эйсид-хауса — отсюда эти два музыкальных жанра распространились по всему миру. Наконец, в клубе прошло столько великолепных концертов, что в голове не укладывается, особенно если учесть состояние публики.

Когда мы открывали Хасиенду, ребята из Factory и New Order не имели опыта коммерческой деятельности. Мы просто вложили свои деньги и доверились персоналу, в основном состоящему из наших друзей. Это была плохая идея. Друзьями становятся вовсе не из-за деловых качеств, но мы усвоили это на своём горьком опыте. Мы всё усваивали на собственном горьком опыте.

Группа New Order поначалу не сильно была вовлечена в дела клуба: первые годы я даже не задействовал своих знакомых, не говоря уже об участии в финансовой стороне вопроса. Сказать по правде, я не особо вникал в это. Я мог посещать клуб бесплатно, и этого было достаточно (некоторым членам группы иной раз и это не удавалось). Меня одолевали сомнения, и, несмотря на то что я официально владел клубом, обходившимся мне в кругленькую сумму, я абсолютно не ощущал его своей собственностью. Никто из нас не ощущал. Но по мере того как проблемы росли, нам нужно было принимать более активное участие в управлении. Так в 1988 году я стал одним из руководителей клуба. К тому времени уже никто не мог привести дела в порядок.

Но я уже слишком прочно увяз в этом бизнесе, чтобы выйти из него.

Как говаривал наш бухгалтер, «меня не волнует, насколько клуб убыточен, до тех пор пока я получаю зарплату». «А вот тогда, — добавлял он, — ударит так, что мало не покажется».

Однажды мы прикинули, что с открытия клуба в 1982 году до его закрытия в 1997-м каждый посетитель стоил нам десять фунтов. Мы потеряли так много из-за неумелого менеджмента и абсолютной тупости. Но мы были уверены, что вписываем свои имена в историю, а не зарабатываем деньги. Впрочем, если мне доведётся оказаться на мели, я прогуляюсь по Манчестеру и попрошу всех вернуть мне мою десятку.

Я поделюсь деньгами с остальными, честное слово.

С другой стороны, я уже никогда не узнаю, сколько денег мы на самом деле потеряли с Хасиендой, поскольку наш лейбл Factory, партнёр New Order по делам клуба, никогда не отчитывался перед группой. Нам не сообщали, сколько записей было продано в Англии и за её пределами.

Владелец Factory Тони Уилсон никогда бы не сказал, мол, в Китае продано сто тысяч записей New Order, так что заберите ваш гонорар. На самом деле Роб Греттон получал наши отчисления наличными, когда приходил в офис и требовал их. Если у Тони были деньги, он расплачивался, а если денег не было, то он посылал Роба на фиг. Именно так они и управлялись с делами — при нашем одобрении, надо сказать. В этом заключались хаос, панк, анархия, и нам это чертовски нравилось.

Ну, по крайней мере тогда. Сейчас та жизнь кажется старым добрым беспределом, ведь помимо того, что мы не знали, сколько зарабатываем, мы также были не в курсе, сколько наших денег вкладывалось в Хасиенду, чтобы уберечь её от банкротства. Очевидно, что это была полная лажа, масштаб которой мы никогда не сможем определить.

Как говорила мне мама, упокой Господи её душу, «ты не попадёшь в беду, если будешь говорить правду, Питер». Давайте разберёмся, права ли она. Эта книга является правдой, чистой правдой и ничем кроме правды.

.. .Насколько я её помню.

Хуки, 2009