Ребятам из New Order потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя после смерти Йена. Мы испытывали сильнейшую боль, которая отзывается во мне и сейчас. Нет такого дня, чтобы я не думал о нём и о том, чего мы достигли вместе. Но к 1981 году мы снова штурмовали музыкальный олимп, ездили с концертами по замечательным клубам, побывали в прекрасных городах. Нам нравились некоторые злачные места, в которых мы были в Нью-Йорке: Hurrah, Danceteria, Tier 3 и Eden. В Манхэттене тогда можно было найти тёмные, занюханные клубики, такие как Fun House — просто сотрясавшаяся чёрная коробка, а затем посетить роскошные места с арт-инсталляциями, например Studio 54 и Area.

Но всякий раз мы возвращались на неизменную манчестерскую сцену. Можно сказать, что Тони и Роб пришли к мысли о создании своего клуба, вдохновившись заведениями Нью-Йорка. Помимо этого, посещение Америки положительно повлияло на организацию концертов Factory в клубе Russell.

Поначалу ребята из New Order не сильно вникали в эту идею. Мы были сосредоточены на написании музыки. В конце концов, однако, нам всё-таки пришлось вникнуть, поскольку Роб заводил разговоры о клубе при каждом удобном случае. Складывалось впечатление, что других тем для разговора у него нет. Он считал, что такие ребята, как мы, заслуживают своего места для тусовок и им мог бы стать предполагаемый клуб. Он утверждал, что, поскольку Манчестер был к нам благосклонен, мы должны отплатить тем же (очень альтруистично, надо признать, но мы не знали, что в итоге отплатить нам придётся всем, что мы имели как в материальном, так и в эмоциональном плане).

Он говорил, что покупка клуба обойдётся примерно в 70 000 фунтов. Будучи небольшим лейблом с несущественными издержками, Factory имела некоторые средства, которые можно было вложить. Можно было вложить деньги от продажи записей Joy Division, и, таким образом, лейбл оплатил бы половину расходов. Другая половина могла быть внесена участниками New Order, и, будучи инвестицией, эта сумма не облагалась бы налогом.

Серьёзно?? Мы не могли в это поверить. Тридцать пять тысяч. В то время как мы жили на двадцать фунтов в неделю. Где бы мы взяли столько денег?

«Мы используем выручку от продажи альбома «Unknown Pleasures», — ответил он. У него ещё была привычка поправлять очки, когда говорил. — Мы вложим эти деньги, это будет хорошим стартом, и в конечном итоге нам будет где проводить время. Это двойная победа!»

Тут следовало иметь в виду, что в случае вложения в клуб денег с продажи записей Joy Division Дебби Кёртис, вдова Йена, получившая его долю от доходов группы, должна была стать партнёром клуба. Но это было исключено. Роб оставил её без доли, заявив про выручку с продажи записей New Order, а не Joy Division. Однако мне кажется, что на расходы по клубу пошла выручка с продажи записей обеих групп. Если подумать, записей Joy Division было тогда продано больше, то есть можно предположить, что выручка от них являлась основным источником дохода.

Как бы то ни было, мы согласились вложиться в клуб.

К тому времени к Factory присоединился ещё один человек — Говард Джинджер Джонс, местный промоутер, впечатливший Роба работой над успешным концертом New Order для Манчестерского студенческого союза. В беседе с Робом Греттоном он сказал, что хочет открыть клуб, альтернативный привычной манчестерской тусовке ребят в длинных плащах. Роб сразу увидел в нём родственную душу и предложил ему сотрудничество. Его задачей стал поиск места для клуба. Одним из наиболее привлекательных вариантов казался Tatler Cinema Club, но он был слишком мал. На Олдем-стрит располагался склад ковров (рядом с которым впоследствии возник бар Dry), он подходил идеально. Покупка не состоялась, но мы вдохновились и вместе усиленно искали другое подходящее место. Парни нашли здание Международного морского центра. Оно находилось на углу Уитворт-стрит, недалеко от клуба Russel, и имело большое открытое пространство. Немногим лучше упомянутого выше склада, но этого было достаточно, чтобы пробудить воображение Джонса, Уилсона, Греттона и Эразмуса. Парни арендовали здание. Заметьте, не приобрели его в собственность, а арендовали. Эта ошибка ещё даст о себе знать в будущем.

Масштаб планов рос, и к нам присоединился давний друг Греттона Майк Пикеринг. Они познакомились как болельщики футбольной команды «Манчестер Сити», когда удирали вместе от фанатов «Ноттингем Форест» после выездного матча. Майку было тогда шестнадцать. «Я шмыгнул в сад и спрятался за оградой, то же самое сделал и он, — рассказывал Пикеринг. — Так вот мы стали лучшими друзьями».

В 1979 году Пикеринг переехал в Роттердам и жил там с Гонни Ритвелд. Вместе они основали группу Quando Quango и проводили мероприятия в сквоте на заброшенной водопроводной станции. Там он начал выступать как диджей (Chic and Stacey Lattislaw) и, поддерживая связь с Греттоном, приглашал выступать группы с Factory.

В туре участвовали группы A Certain Ratio, The Durutti Column, Section 25 и New Order. Это было наше второе выступление после смерти Йена Кёртиса. И именно там Грет-тон рассказал Пикерингу про Хасиенду.

Греттон обладал фантастическим талантом убеждения. Он мог в своих целях подбить человека на хулиганство — столкнуть кого-нибудь в бассейн или разгромить бар. Таким образом, уломать Пикеринга вернуться в Великобританию и взять на себя работу по регистрации клуба ему не составило труда. Когда вместо помещения ещё была «груда щебня», по словам Пикеринга, он вернулся в Манчестер, чтобы подготовить открытие клуба, который только предстояло создать.

Роб и Тони хотели открыть клуб, работающий без выходных. Они представляли, как кто-то, оказавшись в городе, сможет зайти выпить кофе или пива. И чтобы не было никакого дресс-кода. В первую очередь мы изменили лицо клубной культуры Манчестера, а другие заведения адаптировались к нашему уровню.

Нам нужно было лишь название, и Тони придумал его. Он взял его из книги Leaving the 20th Century: The Incomplete Work of the Situationist International, вышедшей ограниченным тиражом в 1974 году и ставшей чем-то вроде классики андеграунда. Она включала статьи из журнала Internationale Situationniste, в которых говорилось, что общество стало скучным и единственным способом вернуть всё в прежнее русло является создание дисгармоничных «ситуаций» путём смешения всех видов искусства, включая архитектуру. Роб и Тони видели клуб как площадку для воплощения этих идей. Ситуационизм был их коньком, не моим, однако некоторые тезисы были близки мне и нашему окружению.

И вы — потерянный, ваши воспоминания будоражит испуг, недоумение от несоответствия двух полушарий; заблудившийся среди Погребков Красных Вин Пали-Као, без музыки и географии, в вас больше нет желания укрыться вне города, в загородном доме, где думаешь о детях, а вино пьёшь, почитывая рассказы из старых альманахов. Из города больше не вырваться. Вы больше никогда не увидите загородный дом. Его просто не существует. Hacienda должна быть построена.

Иван Щеглов, 1953 [4]Из работы французского философа русского происхождения Ивана Щеглова (1933-1998), оказавшего влияние на ситуационистское художественно-политическое движение. Цит. в пер. Э. Богдановой — за исключением последнего предложения, где вместо выражения «загородный дом» (hacienda) восстановлена отсылка к Хасиенде.

Тони использовал последнюю фразу: «Хасиенда должна быть построена». Она стала для нас призывом к действию и источником названия. В написании была добавлена седиль — согласно одной из легенд, с целью сделать буквы более похожими на номер 51 — предполагаемый номер клуба в каталоге. Именно так и возникло написание Haçienda.

«Панк был в упадке», — говорил Питер Сэвилл. Жанр бурно развивался около полутора лет, и все причастные к нему пытались понять, что же они создали. Было стойкое ощущение постреволюционного момента и необходимости строить будущее. Фраза о том, что Хасиенда должна быть построена, была крайне важна для нас тогда.

Но Сэвилл не видел себя в качестве оформителя клуба. Греттон и Уилсон показали ему выставочный зал для яхт. Он был сильно впечатлён масштабами и польщён таким предложением, но посчитал, что работа больше подойдёт для Бена Келли из Ben Kelly Design.

Живущий в Лондоне Бен Келли был ветераном панк-эпохи и свидетелем ее ключевых событий. Он был среди арестованных на печально известном выступлении Sex Pistols на речном пароходе в день королевского юбилея. Он провёл ночь за решёткой и получил два года условно. Бен оформил фасад магазина Малкольма Макларена и принадлежавший Вивьен Вествуд магазин одежды Seditionaries на Кингс-роуд. Панки Лондона, в большей степени, чем их манчестерские собратья, интересующиеся модой, могли купить футболки со знаком анархии, костюмы в стиле БДСМ и куртки с парашютными лямками. Помимо этого, Бен оформил офис Glitterbest HQ для Макларена и Sex Pistols, а позже их репетиционную комнату на Денмарк-стрит (когда он впервые приехал туда, по улице за ним таскался барабанщик Пол Кук, на котором были надеты одни лишь трусы). Затем Стив Джонс заказал у него кое-какие работы в своей квартире на Уэст-Хэмпстед. Задание было простым: «Мне все равно, что ты там сделаешь, лишь бы это впечатляло цыпочек». И это сработало: Келли помнит, как однажды утром увидел чуть ли не всю танцевальную группу Hot Gossip, выходящую из спальни Джонса. Ребята с Factory высоко ценили его вклад в историю панк-рока.

Келли и Сэвилл уже успели поработать вместе над обложкой сингла группы Orchestral Manoeuvres in the Dark (группа сотрудничала с Factory до перехода на лейбл Virgin, на котором у Сэвилла были знакомые), а также над вышедшим на Factory релизом Section 25. Предполагалось, что работа над Хасиендой в целом будет сложной и многоаспектной.

«Я сел на поезд до Манчестера, встречать на красном скоростном автомобиле меня должен был Говард «Джинджер» Джонс, — сообщил Келли журналистке Миранде Сойер. — Мы отправились прямиком к месту, и там уже были мистер Уилсон и мистер Эразмус. Когда мы немного прошлись по объекту, Тони Уилсон спросил меня, хочу ли я эту работу. „Конечно же я хочу эту чёртову работу!“ — ответил он».

Его первой задачей было уладить противоречия между ребятами с Factory, которые были вдохновлены посещением клубов Нью-Йорка Fun House, Hurrah, Danceteria и Paradise Garage. Греттон и Уилсон, излагая свои впечатления, сыпали прилагательными вроде «тёмный», «насыщенный», «злачный». New Order тоже привлекали тёмные углы и исходившая от них аура.

Да, поскольку Греттон был тот ещё экстремал, предполагалось, что в клубе будет звучать не только танцевальная музыка. Хотелось создать такое место, где разные люди могли бы встречаться и проводить время. Эта идея пришла к ним под впечатлением от увиденных за время поездок трёхэтажных заведений, где танцевальные мероприятия и рок-концерты устраивались в разных помещениях на разных этажах. Как мы позднее с горечью осознали, проблема была в том, что в Великобритании того времени не было принято организовывать пространство таким образом, и даже усердие и кропотливая работа ребят из New Order тут не помогли.

Греттон и Уилсон не могли прийти к единому мнению относительно расположения сцены. Греттону нравилось место в дальнем конце зала, у бара. Уилсон предлагал расположить сцену с другой стороны, где её в итоге и установили. Греттон и Пикеринг были настроены на танцевальную музыку и выступления диджеев, а Уилсон предпочитал живую музыку. Кроме того, Хасиенда задумывалась как место для встреч и, таким образом, должна была работать в течение всего дня. Греттон позже заявил, что хотел иметь место для знакомства с девчонками, и в этом отношении его замысел практически совпадал с идеями Стива Джонса. Разница была лишь в том, что Греттон сказал это с долей шутки и, как написал журналист Джон Макрэди, скорее выпендривался и клуб ему был нужен, чтобы говорить о делах.

В конечном итоге было решено, что заведение будет танцевальной площадкой, клубом, баром, кафе, рестораном, местом для знакомств с девчонками и для обмена творческими идеями.

Сказать по правде, никто не знал, что такое Хасиенда и чем она должна стать. Но Уилсон позже в своей типичной манере всё приукрасил и назвал предприятие «работой на благо общества» и «пространством, где люди могли встречаться и заниматься различной деятельностью».

Можно точно сказать, что мы все искренне хотели принести пользу Манчестеру, дополнить его чем бы то ни было. Всех приводила в ужас схема Beatles: «добился успеха, переехал в Лондон и потратил деньги там». Созданный битлами Apple HQ на Сэвилл-Роу был антиподом того, что хотели ребята с Factory.

Уилсон говорил, что отличие в Манчестере. «10СС, например, заработали кучу денег и построили в начале семидесятых Strawberry Studios. To есть когда Factory начала свою деятельность, прямо за углом была студия звукозаписи, основанная как международный проект. Таким же образом New Order, заработав немного денег и сложив их с деньгами других людей, смогли построить Хасиенду...»

Это не означало, что Роб и Тони имели равное влияние на организацию дел. С самого начала было понятно, что клуб — детище Роба. Как говорил об этом Тони, «идея создания Хасиенды принадлежала Робу, так как больше нигде в Манчестере ему бы не дали проводить диджей-сеты, — вот он и открыл для этого свой клуб». Надо отметить, что диджей-сетов Роб не проводил и предпочитал наблюдать за девчонками и бухать.

Не думаю, что Тони попытался бы создать клуб без поддержки Роба. Поначалу Роб сильно перетягивал одеяло на себя и оказывал психологическое давление на остальных. Он был в какой-то степени диктатор. Честно говоря, он пользовался тем, что мы не сильно сопротивлялись, и сам задавал нам вектор развития по многим вопросам.

Они зарегистрировались как FAC 51. Забавно, что тогда же я увидел, каким грабежом может быть оплата услуг юристов. Наш адвокат брал 5000 фунтов, в то время как зарегистрироваться самостоятельно стоило 175 фунтов. FAC 51 — записанный Тони номер в каталоге Factory Records. Компания являлась ООО, что предоставляло нам, акционерам, некоторые гарантии, поскольку кредиторы не могли прийти и забрать активы.

Наша частная жизнь и наша работа в качестве директоров Хасиенды не пересекались. Мне это нравилось, так как одно из главных условий владения ООО — предоставление годовой отчётности. Если компания не может этого сделать, её директоров преследуют по закону, компания объявляется банкротом, а активы переходят в распоряжение Британской короны. Даже если компания нанимает бухгалтера, за предоставление отчётности отвечают непосредственно директора.

Постарайтесь запомнить это. И поверьте, что наши ошибки многократно давали о себе знать.

Сейчас уже можно сказать, что с бухгалтером нам повезло.

До 1981 года у Роба был бухгалтер, ведущий дела группы, которого выбрали за опыт работы с музыкальными коллективами. Но с ним у нас не сладилось, и к моменту открытия клуба у нас уже был другой бухгалтер — Кит Тэйлор.

Мы были для него уникальными клиентами. Насколько я понимаю, другими его клиентами были два газетных киоска в Читэм-Хилле. Но по какой-то причине Роб и Тони решили, что Киту следует вести бухгалтерию не только для Хасиенды, но и для Joy Division, New Order и Factory. Кит был еврейского происхождения, и мне кажется, что Робу с Тони это нравилось. Им нравилась идея держать бухгалтера-еврея, поскольку в то время нас ошибочно обвиняли в фашизме, указывая на названия коллективов Joy Division и New Order, а также на тот факт, что группа A Certain Ratio с Factory использовала нацистскую символику в оформлении одного из альбомов. Кит приезжал на каждую встречу под музыку немецкого гимна «Deutschland, Deutschland Uber Alles», смеясь при этом. Может, он думал о зарплатах?

Кит заявил, что управление в Хасиенде осуществляется плохо. Он настаивал на том, что штат клуба раздут, прибыли нет, а персонал получает слишком много (что было правдой). Но мы пожалели о том, что наняли его. У него было недостаточно навыков и опыта для такой работы, и он доставил нам массу проблем. И я думаю, что в большинстве ошибок виноват именно он.

Потихоньку дела New Order, Хасиенды и Factory незаметно для ребят из группы переплелись на всех возможных уровнях, но участники New Order в это не вникали. Мы оставались в стороне, что было странно, если не сказать безрассудно, особенно учитывая, какие деньги были вложены. Нас посвящали в дела клуба только в случае отчаянного положения. Всё оставшееся время нам позволяли (или даже советовали) не совать свой нос, и это нас устраивало. Мы были слишком заняты бухаловом и путешествиями. Нас особо не интересовало, сколько мы зарабатываем на альбомах и концертах, а ведь об этом стоило полюбопытствовать в первую очередь. Даже Барни, иногда раздражавший своей «щепетильностью», не проявлял интереса к финансовым вопросам. Это было скучно, и мы хотели, чтобы Роб этим занимался. В принципе мы и согласились участвовать потому, что нам было позволено зарыть голову в песок и не поднимать её. Винить тут стоит только себя.

Выглядело всё просто нереально. Когда Роб привёл меня в здание, в котором предполагалось открыть клуб, там по-прежнему стояли яхты. Мы гуляли по зданию, и Роб говорил: «А вот тут у нас будет бар... А тут — сцена». «Да, точно!» — отвечал я, стараясь разделить его энтузиазм. Но на самом деле мне было неинтересно. И напрасно.

***

КЛУБЫ НЬЮ-ЙОРКА, ВДОХНОВИВШИЕ НАС НА СОЗДАНИЕ ХАСИЕНДЫ

AREA

Работал с 1983 по 1987 год. Был известен благодаря тематическим мероприятиям, например: «ночь», «сюрреализм», «великолепие». Темы менялись примерно раз в шесть недель, а концепты создавались известными артистами того времени, вдохновляя, таким образом, последователей.

THE LOFT

Дэвиду Манкузо часто приписывают создание современной танцевальной музыки прямо на вечеринках, проходивших в его доме на Бродвее. Он начал проводить их в 1970 году, вход был только по приглашениям. На этих мероприятиях, организуемых из любви к музыке, сформировалась своя сцена, состоящая в основном из темнокожих, латиноамериканцев и геев. Это же относилось и к клубам Gallery, Salvation и Sanctuary. Среди постояльцев были диджеи Фрэнки Наклз и Ларри Леван, осваивавший искусство создания миксов. Наклз переехал в Чикаго, где его выступления в ночном клубе Warehouse сформировали направление хаус. Леван остался в Нью-Йорке и открыл Paradise Garage.

THE PARADISE GARAGE

Как и Loft, это заведение было открыто не для всех. Там также не подавали еду и напитки. Вместо это отрывающаяся публика употребляла амфетамины, кваалюд и ЛСД. Музыка была первостепенна, Леван ставил электронную подборку с упором на танцевальную музыку. Можно было услышать как песню Clash «Magnificent Seven», так и Sylvester, а другие исполнители включали в программу Грейс Джонс и Мадонну. Клуб вдохновил многих британцев, например Пола Окенфолда. Именно он помог сформироваться направлению эйсид-хаус на юге Англии. Команда Factory также вдохновилась клубом и развивала направление на севере Англии.

DANCETERIA

Клуб существовал в Нью-Йорке с 1980 по 1986 год и находился на 21-й улице. Это заведение тоже повлияло на Хасиенду. Диджей Марк Камине был гвоздём программы, и именно его выступления помогли Майку Пикерингу определиться с музыкальной политикой клуба (об этом поговорим отдельно). Клуб, имеющий четыре этажа, был одним из любимых заведений Мадонны. Danceteria была сценой для Desperately Seeking Susan. В целом в клубе царила атмосфера настоящей вакханалии, играла музыка жанров хип-хоп, постпанк, диско и чиллаут.

HURRAH

Клуб был очагом нью-йоркской панк- и постпанк-сцены в начале 1980-х. Именно тут Рут Польски отбирала талантливых исполнителей до того, как перешла в Danceteria. Польски сильно помогла британским постпанк-группам пробиться в США и была ключевой фигурой в формировании связей между Манчестером и Нью-Йорком. Важную роль она сыграла и в создании Хасиен-ды. Она организовала тур Joy Division 1980 года и тур A Certain Ratio. Вместе с Тони Уилсоном они в течение шести недель записывали их дебютный альбом и проникались ночной жизнью города. Там они связались с молодыми и задорными музыкантами из ESG, активными участниками клубной сцены. Они выступали на разогреве у A Certain Ratio, затем записывались у Мартина Хэннета, сформировав еще один канал связи между Factory и «Большим яблоком» . «Мы в какой-то степени вернули частичку Нью-Йорка в Великобританию, — сказал Мартин Москроп из A Certain Ratio. — То же самое с New Order. Когда они приехали в Нью-Йорк, они ещё играли рок-музыку. Но затем их акцент стал смещаться в сторону танцевальной музыки. Они тоже возвращали частичку Нью-Йорка в Манчестер».

FUN HOUSE

Находился по адресу 26-я Уэст-стрит, 526. Лучшим временем заведения можно считать начало 1980-х. Именно в этом клубе Джон «Jellybean» Бенитез, ставший впоследствии бойфрен-дом и продюсером Мадонны, зарекомендовал себя как диджей. В 1983 году продюсер Артур Бейкер представил ему в клубе раннюю версию песни New Order «Confusion», которая была очень тепло принята.

ROXY

Находился по адресу 18-я Уэст-стрит, 515. Клуб работал с 1978 по 2008 год и был основным конкурентом легендарного клуба Studio 54. При этом в нём был самый дорогой проход на танцевальную площадку, «плавающие полы» и арена для катания на роликах, стоившие 500 000 долларов.

WBLS И KISS FM

Приезжавшие группы были впечатлены разогревающими публику миксами, игравшими перед входом, которые ставили работавшие при клубах радиостанции. Тони Уилсон увлёкся творчеством диджея Фрэнки Крокера в WBLS, в то время как New Order предпочитали знаменитые миксы от Шепа Петтибона.