Работа над Хасиендой продолжалась, Келли работал над заказами руководства Factory, наслаждаясь данной ему свободой: «Большой бар, маленький бар, еда, сцена, танцевальная площадка, балкон, коктейль-бар внизу».

Келли говорил, что источником его вдохновения было само строение и ещё «моя уверенность в том, что я знаю, каким должен быть клуб для Factory и New Order».

Сэвилл был согласен с тем, что клуб должен быть трёхмерным выражением идей Factory. Поэтому эстетской стороне было уделено максимальное внимание.

И все это стоило кучу денег. Откуда же они брались?..

Первый альбом New Order и последняя запись, спродюсированная Хэннетом, The Movement», вышел в 1981 году. Он и обособленные синглы «Ceremony", «Everything's Gone Green' и Temptation' составляли основу независимых чартов. Отдельным участникам группы порой удавалось наслаждаться результатами своего труда. Но в целом деньги утекали в «дыру под названием Хасиенда», как говаривал Хэннет.

Это была большая дыра. Первоначально бюджет был наивно оценен примерно в 70000 фунтов, а окончательная стоимость составила 340 000 фунтов. Сумма была поделена между Whitbread Brewerie, вложившими 140 000 фунтов, New Order / Joy Division, которым изначально следовало внести 35 000 (группа внесла более 100 000), и Factory, выплатившей остальное.

Говард Джонс, получивший задачу найти сумму, достаточную для воплощения замыслов Бена Келли, вспоминал, что имел «эмоциональные перепалки» с Уилсоном из-за денег. Но споры исправно заканчивались передачей нового чека.

«Тони нравилось показывать, что я слишком сильно давлю на Factory Records, чтобы FAC 51 состоялся», — говорил он.

До того, как мы про это узнали, ребята стали вносить изменения в планы интерьера, что увеличило бюджет до 155 000 фунтов. Примерно тогда Роб перестал консультировать нас по финансовым вопросам.

Вдобавок к амбициозным планам Бена они забыли учесть местные правила строительства. Они представили на рассмотрение проект, который включал уже существующий деревянный балкон, что само по себе было неплохой идеей, поскольку не нужно было тратиться на создание нового, но балкон не соответствовал требованиям пожарной безопасности, и его пришлось реконструировать, что увеличило расходы почти на 45 000 фунтов.

Только подумайте: строительство Хасиенды в 1981 году обошлось в 344 000 фунтов, что можно сравнить с нынешними тремя миллионами. Если сегодня вы потратите три миллиона на клуб, люди решат, что вы рехнулись.

Но мы с ребятами из New Order смеялись над неурядицами и перерасходами. Другого участия мы не принимали. Было бы по меньшей мере странно наблюдать за тем, как тратятся такие суммы денег в то время, когда каждый из нас жил на двадцать фунтов в неделю. Мы не ощущали эти деньги своими.

Единственный раз мы вспомнили, что тоже участвуем в делах клуба, когда спорили по поводу расположения сцены. Можно было расположить её в конце основного бара или в центре. Мы все хотели, чтобы сцена находилась в конце, но угадайте, куда её поместили? В середину. Я уверен, что Тони распорядился так назло нам.

Наиболее существенным вкладом в клуб я считаю своё решение поместить сцену в центр зала. Я не хотел, чтобы сцена была в конце, поскольку в этом случае она захватила бы пространство и мы бы получили концертный зал. Но наша главная идея заключалась в обратном: мы хотели сделать зал для дискотек. Именно я предложил устроить танцевальную площадку в центре и разместить там сцену. Таким образом она не искажает пространство зала, но группы, использующие мощную световую аппаратуру, не могут там играть, так что за этот выбор я в своё время порядком огрёб.

Тони Уилсон, из книги The Haçienda Must be Built , вышедшей под редакцией Джона Сэвиджа

По мере завершения строительных работ становилось очевидно, что кризиса нам не избежать. И мы заняли деньги у Whitbread. В Великобритании это довольно распространенная практика. Вы берете деньги в долг, но подписываете ограничительный контракт с пивоварней. И как только вы подписываете этот контракт, вы уже не можете предлагать свои варианты цен на оптовые поставки любого пива. В этом и заключалась сделка. Согласно условиям пивоварни, мы могли одолжить у них деньги, но при этом лишались всех скидок на поставку до тех пор, пока долг не будет выплачен. Мы не подозревали, насколько серьёзные последствия это может иметь, пока не открыли клуб.

Из-за этого контракта мы терпели убытки, которые не могли возместить. На самом деле наши продажи пива были одними из самых крупных на северо-западе Англии, но из-за контракта мы так и не извлекли из этого прибыль. Какой-нибудь маленький паб мог платить Whitbread десять пенсов за пинту, а Хасиенда, которая по идее должна была получать скидку за объём, платила за пинту один фунт. Мы ничего не заработали на продаже разливного и бутылочного пива, и некоторое время спустя наш менеджер повадился незаметно покупать дешёвое пиво у Макго и продавать его из-под полы, чтобы поправить финансовое положение клуба. Надо сказать, что не мы продавали больше всех пива в Манчестере. Больше всех продавали Old Monkey на Портланд-стрит и паб Holt’s, где пинта стоила один фунт. Они однозначно были чемпионами.

Другой существенной ошибкой, допущенной из-за нашей неподготовленности, было заключение договора об аренде. Владельцы здания, оказавшиеся кончеными подонками, требовали заключить договор на двадцать пять лет. И мы согласились. Они даже использовали старую как мир уловку, заявив, что у них уже есть заинтересованный покупатель и нам лучше поторопиться. И угадайте, что было дальше? Конечно же мы повелись на это. И стали почётными обладателями дорогущего клуба с арендой на четверть века.

Следующую ошибку допустила группа. Вероятно, самую существенную ошибку из возможных.

Нас убедили подписать личные гарантии перед банком, арендатором, пивоварней и ещё чёрт знает перед кем, что сделало нас персонально ответственными за наши долги. До этого мы были акционерами в компании с ограниченной ответственностью, и наши личные активы были защищены этим статусом. Теперь же, если клуб разорится, а мы не выплатим долги, мы будем нести за это ответственность (читай: нас вздрючат). В случае банкротства банк мог конфисковать наши дома, машины, первого ребенка, — всё, что значилось за нашими именами, могло пойти в счёт выплаты долга. Для Роба, бывшего азартным игроком, это был приемлемый риск.

Когда мы вникли в суть дела, то всерьёз обеспокоились возможными последствиями. И в течение многих лет это висело над нами как дамоклов меч. По крайней мере, Роб был повязан с нами. Он тоже выступал поручителем и спустя пару лет по ряду причин чуть не лишился дома.

Стоит ли говорить, что мы стали уходить в минус с того самого момента, как наняли архитектора?

Однажды кто-то спросил меня, кто виновен во внезапной кончине Хасиенды. И на тот момент в качестве ответа я назвал имя Бена Келли.

Сейчас уже я понимаю, что это не так и что все мы были не без греха. Но начал всё именно Бен.

По всем работам, что он для нас делал, начиная с Хасиенды и заканчивая нашим баром Dry, офисом Factory Records и даже квартирой Тони Уилсона, установленный бюджет был значительно превышен. Ответственные люди давали Бену полную свободу действий и сами активно способствовали тому, чтобы он развернулся по полной. Он милый парень, но никогда до этого не работал над клубом и сам это признавал. В итоге дизайн Хасиенды обошёлся на 5000 процентов дороже. Первое впечатление входящих обычно было «вау!», но к концу дня публику мало заботят архитектурные изыски. Люди просто хотят послушать группы с приличным звуком и свободно подвигаться. Позже, уже в эпоху эйсид-хауса, танцуя в забегаловках, открыть которые ничего не стоило, они получали такое же удовольствие, как в Хасиенде, на которую ушло целое состояние. Так что насколько Бен повлиял на успех Хасиенды — это вопрос.

Нужно сказать, что он создал уникальный, культовый дизайн помещения, прошедший проверку временем. Отдадим ему должное: объект до сих пор является достопримечательностью и остаётся классикой жанра.

Когда работы были завершены, можно было сказать, что это «не клуб и не дискотека, а настоящая театральная сцена, в декорациях которой максимально эффективно использованы самые обычные материалы».

Стены имели оттенки холодного, воздушного, сине-серого цвета. Pigeon Blue BS409, если быть точным. Несущие элементы конструкции здания были скорее подчёркнуты, нежели спрятаны. Балки и подпоры были обмотаны броскими чёрно-жёлтыми полосками, что в сочетании с дизайном Питера Сэ-вилла отсылало к ранним концертам Factory с плакатом «Наденьте защиту для ушей».

Келли описал дизайн как кричащий «визуальный каламбур». Цвет ряда железных колонн предназначался для предупреждения: будь осторожен, ты не знаешь, с кем можешь столкнуться на танцевальной площадке. «Типичный дизайн танцпола даже не обсуждался», — говорил он, и я уверен, что он поддерживал Уилсона в вопросе расположения сцены, желая подчеркнуть, что место является клубом, а не концертной площадкой. Помимо этого, размещение балок со световой аппаратурой позволяло подобрать свет под мероприятие, а не наоборот (когда мероприятие определяется размещением световой аппаратуры).

В общем, Келли создал особую атмосферу как внутри клуба, так и снаружи. Это был город внутри города, с тротуарами, площадями и барами, столбами и светоотражателями, балками и лентами, указывающими маршруты по зданию. Материалы были подобраны практичные. На танцевальной площадке был сделан упругий пол под клён. Этот материал использовался в профессиональных танцевальных залах и отличался высокой прочностью. Барные стойки были из бетона и гранита. Именно благодаря дизайну и подобранным материалам за пятнадцать лет работы клуб внешне ничуть не изменился, а ремонт в основном сводился к дополнительному покрытию краской цвета Pigeon Blue BS409.

И всё же шизофрения по поводу назначения заведения продолжалась. В нём наличествовали: кафе/ресторан, сцена, танцевальная площадка, три бара на разных этажах — Gay Traitor, Kim Philby и Hicks. Это означало, что можно было танцевать, выпивать, есть, смотреть выступления групп, и всё это, как говорилось в книге Бена Келли Plans and Elevations, в «радующей глаз обстановке. Заведение также пригодно для различных видов деятельности, способно к реконструкции под различные цели и задачи, меняет привычную обстановку и бросает вызов сформировавшемуся формату танцевального зала и клуба».

«Но в клубе нет укромных уголков», — выразил сомнение Ричард Бун, менеджер Buzzcocks и промоутер концертов в Манчестере, помогавший Joy Division.

Он был прав. В отличие от других клубов, в Хасиенде не было VIP-зоны. Тогда это, безусловно, казалось ошибкой, но в лучшие времена это было частью политики клуба. Отсутствие VIP-зоны означало, что знаменитости ходили среди обычных посетителей, вместо того чтобы скрываться за бархатными верёвками. Можно было прийти в Хасиенду и оказаться рядом с Шоном Райдером или танцевать рядом с Йеном Брауном.

Как я и говорил, когда мы открыли заведение, ещё одной лажей оказалась диджейская кабинка, которая изначально располагалась в аппаратной комнате сбоку от сцены. Окно в кабинке было маленьким, а это значило, что диджей мог видеть танцевальную площадку, только встав на ящик. Магнитофоны находились в конце кабинки, напротив окна. Таким образом, чтобы ставить записи, диджеям приходилось поворачиваться к окну спиной. Это было абсолютно нерационально. В итоге мы переместили кабинку на балкон.

Стеклянная крыша так и не была покрашена. Почему? Этого я не знаю. Может, это была идея Бена? Надо бы спросить его. Ему, должно быть, нравилось, как это выглядит. Летом в клубе было светло до поздней ночи. При этом возникало ощущение большого пространства. Обычный дизайнер установил бы низкие потолки, более соответствующие обстановке, но Бен подошёл к вопросу с точки зрения архитектора, а не посетителя клуба.

Все думали, что эта идея — чёртово безумие, но, с другой стороны, именно за это она им нравилась. Помещение выглядело прекрасно... Для художественной галереи. Для клуба оно было слишком ярким, очень непохожим на остальные клубы. Особенно это ощущалось, когда внутри было мало народу. Складывалось впечатление, будто Тони и Роб специально выбрали помещение, наименее пригодное для создания здесь клуба — громадное пустое здание. Это в стиле Роба. Он всегда был на редкость упёртым. Прямо представляю себе картину: Роб смотрит на этот выставочный павильон для яхт и говорит: «Да, вот тут-то и будет клуб!»

Можно было вечно спорить на тему, следовало ли клубу иметь претензию на артистичность, однако менее изысканный клуб не устроил бы Роба, Тони и, вероятно, нас тоже. Мы бы были владельцами обыкновенного клуба, каких тысячи. А мы хотели чего-то действительно особенного.

Ребята также не осознавали масштабов своей репутации среди любителей музыки. Одно упоминание о Factory могло бы принести им целое состояние и обеспечило бы публикой независимо от выбранного места. Но их амбиции требовали большего. Нормальные люди изменить мир не способны. Главное в жизни — оставить что-то после себя. Именно поэтому мы создали самый необычный клуб на планете.

В Хасиенде очень рано сложилась своя эстетика оформления. Жёлто-чёрные полоски стали культовыми. С первого взгляда можно было понять, что вы в Хасиенде. Роб поручил Сэвиллу разработку всех плакатов и рекламных объявлений клуба, вновь предоставив ему полную свободу действий. С давних пор существовали правдивые шутки о том, как Сэвилл постоянно срывал сроки по проектам Роба. Они часто ругались и резко спорили. Позже значительная часть рекламных материалов была поручена Тревору Джонсону, манчестерскому дизайнеру. Он часто использовал работы Питера как отправную точку. Мы фактически сформировали штатную команду дизайнеров.

Что касается Хасиенды, многие клубы с тех пор копировали различные её детали оформления. Надеюсь, что их дизайнеры так же не укладывались в бюджет и срывали сроки.

Тони Уилсон рассказывал: «Примерно за неделю до открытия я показывал кому-то здание, и меня спросили, для кого я строю эту хренотень. Мы ответили, что строим для молодёжи. "Ты когда последний раз её видел? Это было в Rafters вроде бы, девять месяцев назад. Она была одета в плащи и что-то длинное серое и слушала группу, игравшую в углу. Так зачем ты строишь гламурную нью-йоркскую дискотеку?" И я не знал, что ответить на это».

Мартин Хэннет был по-прежнему сильно недоволен проектом и ясно давал это понять приходящим в студию группам. Он хотел вкладывать деньги в то, что считал основным продуктом лейбла — в музыку. В лучшем случае он хотел студию, а если повезёт меньше — новый синтезатор Fairlight CMI Series II, который использовался Кейт Буш, Жаном-Мишелем Жарром и великим соперником Хэннета Тревором Хорном. Известно, что незадолго до открытия клуба музыкальный волшебник с Factory подал в суд на лейбл, в создании которого участвовал, — пытаясь тем самым помешать открытию и требуя ещё больше денег со своей доли в компании. Это было началом конца его сотрудничества с Factory...

Удивительно, но клуб занял лишь часть пространства в здании. Оставались ещё три этажа над Хасиендой и всё левое крыло, которое мы называли Roundhouse (у него был отдельный вход). В основном эти помещения простаивали, и мы постоянно говорили о том, что их нужно сдать в аренду, но дальше разговоров дело не зашло. Там репетировали группы (некоторое время The Stone Roses, а также Doves и Happy Mondays), но очень недолго. Единственным, что обеспечило бы нам более длительную аренду, могло стать открытие борделя, что, по мнению Тони, было уже слишком даже для нас.

Наибольшую сложность представлял подвал. Там находился знаменитый бар Gay Traitor, в котором были установлены двойные двери. Люди вечно пытались пройти через них, но двери были заперты. Если бы им удалось попасть внутрь, они бы обнаружили огромный склад, заваленный постерами и прочим барахлом. На другом конце находились другие двери, к которым вёл пандус. За ними — берег канала. Справа была ещё одна дверь и ещё одно помещение. Оно не было таким обшарпанным и позже стало нашим салоном причёсок Swing, который служил гримёркой для музыкантов. Переодевшись (и сделав все, что делают музыканты в гримёрках перед выступлением), они выходили на сцену по узким лестницам.

Казалось бы, у нас было всё, что нужно для клуба. Но всё равно накануне открытия Терри Мейсон, активно участвовавший в строительных работах, и наш технический тур-менеджер Корки Колфилд пропадали в клубе вместе с Аланом Эразмусом, помогая ему с последними деталями. Корки, уже имевший на тот момент опыт работы в клубах, огляделся и спросил, где у нас гардероб, а то он, мол, его не заметил.

«Гардероб? Вот блин...»

Они забыли про гардероб. Не имея времени на перепланировку, они решили использовать для гардероба крошечную кладовку возле входа.

Одним из прекрасных доказательств популярности Factory я считаю ажиотаж с членством. Комиссия по лицензированию сработала чудесно и решила ограничить нас лицензией «только для членов». И мы были вынуждены перейти к плану Б.

Только у нас его не было, и эта проблема с членством постоянно занимала наши умы. Но когда мы взялись за дело, последовали фантастические результаты.

Это напоминает мне вот о чём: недавно одна девушка обратилась ко мне и попросила подписать её членскую карточку Хасиенды. Карта имела номер 6724. Я прифигел, поскольку думал, что мы напечатали только две тысячи карт. Но, похоже, количество владельцев карт приближалось к семи тысячам. Каждая стоила 5,25 фунта. (Раз уж мы заговорили об этом, почему не 5,1? Только представьте себе: номер FAC 51 в нашем каталоге за 5,1 фунта. И как только Тони не додумался до этого?) Клуб мог бы заработать более 35 000 фунтов. Я позже поинтересовался у Майка Пикеринга, почему эта цифра не фигурировала в отчётах. Он был не в курсе.

Люди со всего мира становились членами клуба, понимая, что могут никогда не попасть в саму Хасиенду. Но они хотели внести свой вклад в наше дело. Это великое признание наших заслуг. Многие до сих пор дорожат своими членскими картами.

Дизайн этих карт разработал Сэвилл, и доставлены они были позже назначенного срока. По этой причине для открытия пришлось напечатать временные карты, что стоило нам больших расходов. Да, членские карточки сейчас достояние коллекционеров, но эти временные представляют гораздо большую ценность. Помимо этого, Сэвилл отвечал за приглашения на открытие клуба, с которыми тоже опоздал.

Приглашения предназначались музыкантам и журналистам, которые были движущей силой музыкальной сцены Манчестера. Они и так пришли. Уилсон сказал, что те, для кого построили клуб, могут прийти в следующий вечер и послушать Cabaret Voltaire.

21 мая 1982 года выступал комик Бернард Мэннинг. Динамики гудели и фонили, и все согласились, что ещё очень много куда расти. Хьюэн Кларк был диджеем в тот вечер. За живую музыку отвечали ESG, которые, случайно или намеренно, прекрасно соответствовали задумкам Хасиенды. Трио молоденьких сестёр (за ними присматривала их мама) из Нью-Йорка, ESG играли низкочастотный, сдержанный фанк, направление, вдохновлявшее исполнителей в жанрах нью-вейв, панк и хип-хоп. В то время они были основной группой нью-йоркской клубной сцены, сильно впечатлившей руководство Хасиенды и обеспечившей возможность выступлений Public Image Limited и A Certain Ratio. Выступление последних привлекло внимание Тони Уилсона. Он, в свою очередь, пригласил их на Factory в 1981 году для записи миньона «You’re No Good», который продюсировал Хэннет. Запись включала модный и повлиявший на целое поколение трек «UFO», использовавшийся для многих семплов.

«Мы были ещё детьми, — рассказывает о выступлении в Хасиенде певица Рени Скроггинс. — Было интересно, что мы выступаем в новом месте, не в Бронксе. Когда меня спрашивают, каково это, выступать на открытии клуба... Что сказать... Повсюду были опилки. Строительные работы ещё не были завершены. В моей памяти отпечаталось, что было много опилок и много выпитого кофе. Не могу сказать, что это приятные воспоминания. И звук ещё только тестировался — настоящее сумасшествие».

В тот вечер клуб был заполнен до отказа (по словам Уилсона, пустовал он следующие пять лет). Посетители с трудом справлялись с системой электронных билетов у бара — подобная использовалась в супермаркетах и в Danceteria. Но за океаном эта система распространения не получила, и спустя несколько месяцев от неё отказались. Посетители мероприятия вспоминают запах краски, доски на полу и то, что в клубе было светло, просторно и очень холодно.

Я пошёл на открытие клуба со своей тогдашней девушкой Айрис. Как и все, мы получили приглашение по почте.

Диджеем был отличный парень, фирменно шепелявящий Хьюэн Кларк. Из-за дефекта речи мы дразнили его фразой «Хашиенда долшна быть поштроена». Он работал с нами долгие годы. Человеком он был тихим и скромным. Я не помню особо, какие у него были музыкальные предпочтения, но в целом у меня остались самые лучшие воспоминания о нём. Повального увлечения диджейством тогда ещё не было. На открытии он выступал между другими музыкантами, но никто не обращал внимания, какие записи он ставил.

Ведущим был Бернард Мэннинг. Он был комиком и владельцем всемирно известного Embassy Club на Рочдейл-роуд в Манчестере (заведение пережило и его самого, и наш клуб). Я жил там недалеко, в Мостоне. Робу и Тони казалось, что в этом будет определённая ирония — вставить его в программу открытия. Для них он представлял образец старой школы, свойственной пролетарскому клубу, на смену которому должна была прийти Хасиенда. Аудитория была ошарашена, и это понятно. А что касается Мэннинга, он с первого взгляда определил, что клубом управляют кретины. Он ржал как ненормальный, когда мы пытались заплатить ему. Он повернулся ко мне, Робу и Тони и сказал: «Оставьте деньги себе. Ведь вы никогда раньше не управляли клубом, правда?»

Мы озадаченно уставились на него, не понимая, о чём он.

«Чёрт возьми, возвращайтесь к своим делам. Управление клубом не для вас. Бросайте это, пока ещё не поздно». И вышел.

Мы усмехнулись, думая: «Ну мы ему ещё покажем!»

В тот вечер Мэннинг решил, что всё обречено на провал. Никто в зале не мог разобрать, что он говорил через усилитель, поскольку аппаратура и акустика в зале были ужасными. И это озадачило аудиторию. Возможно, выступление Хьюэна я не запомнил по этой причине тоже. Звук был ужасен, реально невыносим. Если поначалу я чувствовал себя немного в стороне от дел, то ужасное качество звука (особенно позже, на концертах) не могло оставить меня равнодушным, и мне пришлось подключиться. И, слава богу, мне удалось исправить ситуацию. Спустя несколько месяцев, когда Крис Хьюитт из Tractor Music исследовал нашу аппаратуру, он обнаружил, что работают лишь два динамика из двадцати. Остальные восемнадцать сразу сгорели. (Очередная подстава, на этот раз от Court Acoustics, содравших с нас 30 000 фунтов за так называемую первоклассную технику.)

Оказалось, что Хасиенда, один из крупнейших клубов своего времени, держалась на системе громкой связи.

Вкратце, этот концерт был настоящим кошмаром. А от клуба, который ассоциировали с Factory, такого качества не ожидали.

На следующем концерте действительно играли Cabaret Voltaire. Уилсон сказал, что они привлекали аудиторию лет семидесяти пяти. Этим ознаменовалось начало первой голодной декады Хасиенды — времени, когда клуб сильно опережал своё время, опережал все веяния моды и тренды, опережал свою аудиторию. Майк Пикеринг часто повторял: «Если бы мы только могли перенести клуб по кирпичику в Нью-Йорк».

Тогда же клубным диджеем, задачей которого было формирование звука Хасиенды, был Кларк. Он играл на каждом концерте вплоть до 1984 года. Учитывая тот факт, что клуб связан с Factory Records, одним из классических независимых лейблов, можно смело сказать, что руководство клуба не имело предубеждений (или было безумным, чёрт возьми), раз уж первым постоянным диджеем стал уроженец Ямайки, игравший джаз-фанк и соул, ветеран Reno и позже Fevers, где в основном предпочитали джаз-фанк.

Как так вышло? Играя в Fevers, Хьюэн заметил двух прилично выглядевших белых ребят, сидящих в углу. Однажды они подошли и представились: мы Мартин и Саймон из A Certain Ratio. Они всё время подходили к Хьюэну и спрашивали о музыке, которую он ставил: латиноамериканская, бразильская, самба, латинский джаз. Разумеется, A Certain Ratio были подписаны на Factory, где их менеджером был Тони Уилсон. Они переживали «переходный период», который позже

1982. «МЫ НЕ ОЩУЩАЛИ ЭТИ ДЕНЬГИ СВОИМИ»   /   61

был показан в сатирическом ключе в фильме «Круглосуточные тусовщики», но, как оказалось, они были на шаг впереди планеты всей. Отправляясь в тур по Великобритании, они решили взять на разогрев не группу, а диджея. И подходил ли для этого Хьюэн? Ещё как, именно он сыграл концерты, сотрудничая с менеджером ACR. Они поддерживали любимого ди-джея Фрэнки Крокера, который работал в WBLS в Нью-Йорке.

В процессе переговоров Уилсон сказал, что планирует открыть клуб через два года и хочет, чтобы Кларк играл там. «Да, отлично», — подумал Кларк. Так что когда появилась Хасиенда, Уилсон исполнил задуманное и пригласил Кларка.

Вышло так, что первый постоянный диджей клуба не крутил записи Joy Division, New Order и The Smiths, а также не ставил записи групп с Factory, Rough Trade и Cherry Red. Он ставил Sugarhill, Роя Айерса, Гила Скотта-Херона и Херби Хэн-кока, перемежая их более популярными песнями того времени, когда нужно было привлечь аудиторию. Чаще всего, пожалуй, звучали следующие пять треков:

1. Yazoo — «Situation' (даб-микс Франсуа Кеворкяна)

2. Шарон Редд — «Can You Handle It?'

3. Q — The Voice of Q'

4. D Train — «You're the One for Me'

5. The Peech Boys — «Don't Make Me Wait' (оригинальный 12-дюймовый даб-микс).

The Thompson Twins, Heaven 17 и ABC также были в их числе, как и хиты электронной музыки «Buffalo Girls' от Малкольма Макларена, «Don't Make Me Wait' от ImpLOG и Walking on Sunshine' от Rockers Revenge.

Эта музыкальная политика была продиктована Уилсоном. Действительно, Кларк вспоминает, как Уилсон говорил ему, что негритянская музыка станет новой коммерческой танцевальной музыкой, даже при том что в Хасиенду приходили панки и готы, с нетерпением ожидавшие продолжения вечеринок Factory, проводимых в PSV. «Могикане и всё тут, — вспоминает Кларк, у которого развилась паранойя после того, как панки отказались танцевать под типичные зажигательные африканские мотивы, которые были бы очень кстати в Reno. — Тони зашёл в кабинку и сказал: "Замечательно, продолжай, дорогуша". А я подумал: так ведь никто не танцует».

Пройдёт время, и они начнут танцевать. На тот момент Хасиенда была известна своими легендарными живыми концертами.

Трудности, с которыми мы столкнулись во время открытия, лишь усугубились. Да, на открытии клуб бьш набит битком, но тогда был бесплатный вход и выпивка, — чего вы ещё ожидали? Зато потом посетителей можно было пересчитать по пальцам.

Несмотря на это, Тони и Роб всеми силами старались, чтобы клуб был открыт каждый день, а также во время ланча в субботу и воскресенье. Они хотели, чтобы у членов клуба всегда было куда пойти. Если вы застали Хасиен-ду, то точно знаете, что клуб едва ли можно было назвать самым уютным местом для дневного отдыха. Из-за стеклянной крыши днём внутри было слишком ярко, а огромные размеры создавали ощущение холода и вызывали дискомфорт. Это как пытаться расслабиться в музейном кафе. Такая атмосфера никого не привлекала.

Мы наняли шеф-повара. Я там питался, поскольку он был действительно хорош. Он готовил восхитительные блинчики с курицей в сливочном соусе. Они были великолепны. Конечно, будучи совладельцем, я не должен был платить за еду в Хасиенде и считал, что это крайне выгодно. Но как мало я знал о том, что на самом деле отдавал целое состояние. Он недолго проработал, всего несколько недель, поскольку готовил только для меня. Печально. Он был мастер.

Мы возложили странные надежды на наш клуб, поскольку никакой клуб не бывает открыт семь дней в неделю. Здравый смысл должен был нам подсказать после первого месяца (в течение которого мы совсем не заработали денег, так как в дневное время никто не приходил и полный штат работал в пустом клубе), что нужно немедленно что-то менять. Но клуб продолжал работу в прежнем режиме ещё около двух лет, пока кого-то не осенило: «Да какого лешего мы вообще делаем!» Безумие.

А какого лешего мы делали? Возможно, Роб ставил на то, что люди изменят своё отношение и повалят толпой. Он был маньяк в этом плане. Однажды на пароходе, идущем во Францию, я видел, как он делал ставки до тех пор, пока не остался последним на палубе. Он буквально вывернул свои карманы наружу — только что слоника не показал, и лишь когда остался совсем без денег, пошёл спать.

Поначалу вход в Хасиенду был бесплатным с понедельника по четверг (для членов клуба, так как первые два года у клуба была лицензия «только для членов»). Прошедшие внутрь стремились попасть в бар Gay Traitor. «У нас собиралось человек пятьдесят или шестьдесят, которые просто сидели и выпивали. Им это нравилось», — вспоминает менеджер Говард Джонс. В дни больших концертов (New Order, Culture Club, Bow Wow Wow) посещаемость могла быть высокой, до 1400 человек, согласно данным Джонса. Также по выходным приходило «не менее тысячи человек». «Финансовые затруднения были вызваны тем, что клуб был открыт каждый вечер в течение первых шести месяцев».

Насколько я помню, даже в выходные собиралось две или три сотни человек, но тут данные расходятся.

Лучшим в ранних днях Хасиенды было то, что каждый концерт был связан непосредственно с идеей клуба, а не с другими диджеями или концепциями. И это производило свой эстетический эффект. Мы наняли Клода Бесси для видеоинсталляций, которые играли важную роль в создании атмосферы. Первое, что замечали многие посетители — нарезки из фильмов, приколы, которые он проецировал на экраны. В начале восьмидесятых подобной деятельностью занимался также Стив Моррис. Из-за этого у нас были проблемы с еврейским сообществом в Манчестере, так как Бесси активно использовал нацистскую символику, вставляя речи Гитлера (это было очень по-панковски) и прочий фото- и видеоматериал. Он создавал что-то вроде авторского комментария по поводу современных событий.

Кто-то заметил это и вообразил себе разнообразные про-нацистские послания. Это напоминает историю с A Certain Ratio и New Order. Jewish Chronicle обвинил Тони. Никаких последствий это не имело, поскольку все всё понимали, но Тони был рад, что попал на обложку Jewish Chronicle. Это было его первое фото на обложке.

В какой-то степени мы пытались сделать хип-хоп-клуб, похожий на клубы в Нью-Йорке — с различными помещениями и мероприятиями: показы мод, концерты и прочее в том же духе. Но долгие годы наш клуб был лишь местом проведения концертов. Ничего другого у нас не получалось.

Нью-йоркское влияние исходило от Рут Польски. Рут — неизвестная героиня своей эпохи. Она была первым американским промоутером, погрузившимся в британскую панк-и постпанк-сцену. Многие группы обязаны ей своим первым туром по Америке.

В американских клубах нас больше всего впечатлило то, что мы проходили бесплатно. Все с трепетом относились к группам: «О, чувак, ты из New Order? Проходи».

Если бы мы пришли в клуб в Лондоне и сказали, что играем в группе, нас бы тут же послали к чертям.

Америка поразила нас. Для молодых парней из Англии это было всё равно что получить ключи от кондитерского магазина с надписью «бери, что захочешь». И девчонок было легко охмурить, не то что в Англии, где им было пофиг на то, что ты играешь в группе. Американцы в целом более открыты в вопросах секса. В Англии для того, чтобы переспать с девушкой, нужно было жениться. Но в Америке, увидев чехол от гитары и услышав английский акцент, какая-нибудь девчонка давала обязательно. Мы отрывались там по полной.

Именно поэтому New Order так много ездили по США в восьмидесятые. Погода была прекрасная, и мы могли ходить по любым заведениям бесплатно. Европа по сравнению с Америкой была настоящей задницей. В течение многих лет мы были нацелены на Америку и играли там тур за туром. К сожалению, позже мы обнаружили, что почти все заработанные в турах по Америке деньги уходили в Хасиенду. Наши концерты обеспечивали работу клуба.

Первый концерт New Order в клубе состоялся 26 июня 1982 года.

Когда мы играли в клубе в первый раз, Роб попросил нашего звукача Оззи подключить большой усилитель. Я думаю, что мы явно выделялись, будучи самой громкой группой. Саундчек прошёл успешно, но, когда мы начали играть, на первом же аккорде вырубилось электричество на сцене. Похоже, ребята хотели немного сэкономить (впервые), установив тринадцать усилителей вместо положенных пятнадцати. Оззи использовал фольгу, чтобы мы могли продолжать, пока наш тур-менеджер обмахивал аппаратуру, поддерживая её работоспособность. Несмотря на это, отличный был концерт. Полный аншлаг. Заработанные деньги, как и в случае со всеми другими концертами, осели где-то в недрах клуба.

Так часто получалось, когда клубу действительно были нужны деньги: мы играли, а клуб забирал выручку, что злило Бернарда не на шутку.

Мало того: с трудом сводя концы с концами, мы при этом были довольно щедры к выступавшим в клубе группам. Роб изначально платил им фиксированную сумму, гонорар не зависел от количества проданных билетов. Это было необычно: во времена Joy Division промоутеры заявляли нам что-то вроде: «Мы заплатим вам сто фунтов плюс пятьдесят процентов с первых четырёхсот билетов, а после четырёхсот и до шестистот — девяносто процентов, бла-бла-бла...» В какой-то степени для группы это была награда за то, что у неё много слушателей, а для владельцев клуба — страховка на случай, если никто не придёт.

Всё просто, не так ли? Но Роб ненавидел эту систему. Он считал, что она слишком сложная и муторная. Его главной целью было уберечь группы от тех разочарований, через которые прошли Joy Division во время туров, а именно от промоутеров, которые заявляли: «Ой, ну вы включили в список гостей кучу друзей, я не могу вам заплатить». Он хотел поступать проще, говоря музыкантам: «Приходите играть в Хасиенду, мы заплатим вам тысячу фунтов независимо от того, сколько человек придёт». Он хотел, чтобы клуб был кооперативом для музыкантов. Пускай звук был дерьмовым, но мы платили хорошие деньги, что способствовало формированию прекрасных отношений.

Типичная история получилась с концертом Teardrop Explodes в мае 1982 года. Они в то время были очень успешны, и Роб заплатил им три тысячи фунтов за «секретный» концерт (ну, чтобы создать антураж тайного мероприятия и тем самым привлечь аудиторию).

Но мы сделали его настолько секретным, что пришли всего восемь человек.

***

РАСПИСАНИЕ МЕРОПРИЯТИЙ ХАСИЕНДЫ ЗА 1982 ГОД

Май

21 мая, пятница: OPENING NIGHT Бернард Мэннинг; ESG

22 мая, суббота: Cabaret Voltaire

27 мая, четверг:  Teardrop Explodes

29 мая, суббота: 23 Skidoo

Июнь

1 июня, вторник: Vic Goddard; Subway Sect

8 июня, вторник: Джон Купер Кларк

11 июня, пятница: James King & the Lone Wolves

15 июня, вторник: Orange Juice

19 июня, суббота: Culture Club

22 июня, вторник: Defunkt; The Higsons; The Kray Brothers

23 июня, среда: The Durutti Column

26 июня, суббота: New Order (первый концерт группы из целой череды подобных в качестве фандрэйзера для клуба). Сет-лист: «Dreams Never End», «586», «Procession», «Chosen Time», «Truth», «Senses», «Ultraviolence», «Everything's Gone Green», Temptation», «In a Lonely Place'

29 июня, вторник: Swamp Children; 52nd Street

Июль

3 июля, суббота: Funkapolitan

7 июля, среда: Liaisons Dangereuses

9 июля, среда: A Certain Ratio. Сет-лист: «Kether Hot Knives», «Back to the Start», «Showcase», «I’d Like to See You Again», «Tumba Rumba», «Skip Skada», «Axis», «Sommadub», «Who’s to Say», «Hot Nights», «Guess Who», Touch», «Knife Slits Water»

14 июля, среда: Echo & the Bunnymen

17 июля, суббота: Simple Minds

19 июля, понедельник: Blancmange. Сет-лист: «Can’t Explain», «I Would», «I’ve Seen the Word», «Kind (Save Me)», «Running Thin», «Feel Me», «Cruel», Wasted», «Waves», «God's Kitchen», «Living on the Ceiling», «Sad Day», «Kind (Save Me)»

22 июля, четверг: The Birthday Party

28 июля, среда: Buzz

30 июля, пятница: J. Walter Negro & the Loose Jointz

Август

11 августа, среда: Allez Allez

13 августа, пятница: Delta 5; Secret Seven

14 августа, суббота: Bauhaus

17 августа, вторник: Rip, Rag & Panic

19 августа, четверг: Bow Wow Wow

21 августа, суббота: The Jazz Defektors

25 августа, среда: The Associates

Сентябрь

2 сентября, четверг: Tik & Tok

6 сентября, понедельник: W.B.

9 сентября, четверг: The Pale Fountains

13 сентября, понедельник: Аннет Пикок

20 сентября, понедельник: Yazoo

21 сентября, вторник: Mark Stewart’s Mafia

23 сентября, четверг: The Durutti Column

27 сентября, понедельник: The Appollinaires

29 сентября, среда: Maximum Joy

Октябрь

4 октября, понедельник: Уильям С. Берроуз; Psychic TV(публика сидела)

5 октября, вторник Джа Уоббл

6 октября, среда Palais Schaumburg

7 октября, четверг The Psychedelic Furs; Sisters of Mercy

12 октября, вторник Blue Zoo

13 октября, среда: Brilliant

15 октября, пятница Pulsallama

17 октября, суббота: Blancmange; Fiat Lux

18 октября, понедельник: Гаспер Лавал

22 октября, пятница: Eddie and Sunshine

25 октября, понедельник: Дэвид Томас

26 октября, вторник: Cabaret Voltaire (с видеотрансляцией)

27 октября, среда: J. Walter & Members

28 октября, четверг: Buzzz

29 октября, пятница: The Thompson Twins; Tears for Fears

Ноябрь

5 ноября, пятница: Ludus

9 ноября,вторник: Swans Way

11 ноября, четверг: The Higsons

12 ноября, пятница: The Honeymoon Killers

17 ноября, среда: Big Country

19 ноября, пятница: Hey Elastica

22 ноября, понедельник: Грегори Айзекс; Майкл Смит

24 ноября, среда: Orange Juice; Strawberry Switchblade

26 ноября, пятница: Sandi & the Sunsetz

29 ноября, понедельник: Palais Schaumburg

Декабрь

6 декабря, понедельник: Dillinger

10 декабря, пятница: Grandmaster Flash

13 декабря, понедельник: Томас Долби

17 декабря, пятница: Blancmange

22 декабря, среда: A Certain Ratio

***

ИЗ ЗАЯВКИ НА ПОЛУЧЕНИЕ ЧЛЕНСТВА В ХАСИЕНДЕ

FAC 51 The Haçienda

11/13 Whitworth Street

West Manchester МЗ ЗАL

Назначение: клуб, дискотека, видеотека, концертная площадка

Телефон: 061-236-5051

Открыт: 21 мая 1982 года

Ресурсы: 3 этажа, 3 бара, танцевальная площадка (136 м2), сцена (72,25 м2), ресторан, балконы, подвал

Вместимость: 1650

Танцевальная площадка, звук и освещение: управляющие устройства от Gamma, освещение 15 000 Ватт, 43 км 1,5 мм кабель

Видео: 2 х 2540 мм маломощных экрана, 2 видеопроектора и силовые установки Sony VPK 720PS

Цвета: Pigeon Blue, Poppy, RAF Blue Aztec Gold, Salmon Red, Black, Aluminium, Pale Gold, Goose Grey, Signal Red & Light Orange

Подход: индустриальная утопия

Генеральный директор: Говард Джонс

Организация концертов: Майк Пикеринг

Дизайн: Бен Келли / Питер Сэвилл (графика)

Освещение, звук, видео: Мартин Дисней

Вход: только для членов клуба

Членство: 5,25 фунта в год

Возрастные ограничения: с 18 лет

Подача заявления: фотография из паспорта, конверт с обратным адресом, чек на оплату на счёт FAC 51Ltd., направленный в Хасиен-ду, 11/13 Whitworth Street West, Manchester, M3 3AL

Намерения: сделать уютное место. «Хасиенда должна быть построена»

Согласно лицензионным условиям, только члены клуба Хасиенда могут находиться в здании. Мы приложили все усилия для того, чтобы сохранять максимально низкие цены за вход и напитки.

Членский билет стоит 5,25 фунта в год. Мы думаем, что это небольшая плата за то, чтобы держать руку на пульсе.

«Из города больше не вырваться. Вы больше никогда не увидите загородный дом. Его просто не существует. Hacienda должна быть построена».

***

FAC 51 THE HAÇIENDA: ЗАЯВЛЕНИЕ НА ПОЛУЧЕНИЕ ЧЛЕНСКОЙ КАРТОЧКИ

Имя:

Адрес:

Дата рождения:

Что вы хотите от Хасиенды:

Я старше 18 лет

Я согласен с правилами клуба

Подпись:

Вход только для членов клуба

Только для официального использования

N:

А:

DOB: Марка

***

ДВАДЦАТЬ ЛУЧШИХ ТРЕКОВ ХАСИЕНДЫ ЗА 1982 ГОД

Опубликовано в вышедшей в конце года новостной листовке

1. Марвин Гэй — «Sexual Healing»

2. Grandmaster Flash and the Furious Five — «The Message'

3. ABC — «Poison Arrow»

4. D Train — You're the One for Me'

5. Soft Cell —'Torch'

6. Rockers Revenge — «Walking On Sunshine'

7. Junior — «Mama Used to Sa/

8. The Associates — «Party Fears Two'

9. New Order — «Temptation»

10. Yazoo — «Only You/Situation'

11. Dazz Band — «Let It Whip'

12. Kid Creole and the Coconuts — «I'm a Wonderful Thing Baby'

13. The Peech Boys — «Don't Make Me Wait'

14. Roxy Music — «Avalon'

15. Альтон Эдварде — «I Just Wanna'

16. Патрис Рашен — «Forget Me Nots'

17. Kool and the Gang — «Get Down On It'

18. Spandau Ballet — «Instinction'

19. A Certain Ration — «Knife Slits Water'

20. Soul Sonic Force — «Planet Rock'

***

ЦИТАТЫ И ФАКТЫ

Страница писем Джона Сэвиджа содержит следующие перлы: «В законных жалобах 04408 и 01510 указано, что цена за пинту лагера в Philby Bar возросла с 66 до 70 пенсов, а три фунта за концерт Bauhaus — неоправданная цена». Также была просьба улучшить качество чипсов, установить телефон общего пользования и список звучащей музыки, а под номером 00419 местный промоутер Алан Уайз написал «письмо протеста: "Тут настолько скучно, что никогда сюда не зайду"».

FAC 51, the Haçienda Newsletter 6

Очень удачно при оформлении клуба был использован [цвет] International Orange, поскольку это живой, оригинальный и насыщенный цвет. Где-то между страстным красным и стимулирующим умственную деятельность жёлтым. Оранжевый цвет изобилует энергией и всегда будет использоваться, чтобы передать энергию и оптимизм.

Inner Spaces, BBC2, 2004

Открытие клуба: Тони Уилсон жаловался на акустику помещения. Это дерьмо, то дерьмо, бла-бла-бла, говорил он. Спустя шесть лет он уже не жаловался. Спустя шесть лет он, затаив дыхание, говорил о высокой крыше, готических соборах и о гимнах богам.

Питер Сэвилл

Получить членскую карту Хасиенды стоило 5,25 фунта. Членство давало скидку в один фунт на всё, и это значило, что каждый второй раз вы проходили бесплатно. Напитки были тогда дешёвые, как в пивных. Многие заявлялись в клуб, чтобы нажраться в стельку, а в результате могли оказаться на полу и слушать Уильяма Берроуза, читающего свои грязные книги вслух.

Джон Макреди