Кэсси спустилась вниз по лестнице и объявила, входя в гостиную:

– Я постелила тебе в спальне для гостей.

Бен, стоявший у камина, обернулся и поморщился.

– Напрасно беспокоилась. Я же говорил, этот диван меня вполне устраивает.

– Слушай, если уж ты настаиваешь, что тебе надо ночевать здесь, в доме есть прекрасная спальня для гостей, и ты ею воспользуешься. Вчера ты наверняка не выспался на этом дурацком диване. Он тебе слишком короток.

Бен хотел сказать ей, что, поскольку он все равно не мог заснуть и на протяжении ночи периодически заглядывал к ней в спальню, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, вопрос об удобстве дивана его вообще не волновал, но по возвращении домой она держалась отчужденно и выглядела рассеянной, поэтому он решил поостеречься, боясь сболтнуть лишнее.

Он не стал возражать и только поблагодарил:

– Спасибо.

Они захватили с собой расфасованный обед из китайского ресторана, когда после возвращения Мэтта около шести вечера Бен получил возможность уехать. Он все еще не переставал удивляться тому, что Кэсси не стала спорить, когда он заявил о своем желании снова остаться у нее на ночь. Сам-то он готовился выдержать бой, но боя не последовало. Кэсси всего лишь кивнула головой в знак согласия. Она даже согласилась зайти к нему в квартиру и с любопытством оглядела обстановку, пока он заново упаковывал свой саквояж.

Бен понятия не имел, какое впечатление произвела на нее его квартира: она ничего не сказала.

И вот теперь, когда остатки обеда были убраны со стола, мокрый снег стучал в темные окна, а впереди у них был бесконечно долгий вечер, Бен по-прежнему не понимал, какое у нее настроение. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что она пребывает где-то за тысячу миль от него.

Она свернулась клубочком в своем любимом кресле, бросила взгляд на Макса, который растянулся на своем любимом коврике у камина, поглощенный полагающейся ему на вечер костью, и рассеянно обратилась к Бену:

– Не знаю, как ты обычно проводишь свои субботние вечера, но здесь много книг и фильмов на видео.

И целый запас головоломок в стенном шкафу. Конечно, я понимаю, что все это звучит довольно пресно.

Бен подбросил в камин еще одно полено и сел на диване рядом с ней.

– Я предпочел бы поговорить. Если ты не слишком устала.

– Поговорить о чем?

– О тебе.

Кэсси криво усмехнулась:

– Ты все обо мне знаешь. Разве ты забыл, что твоя секретарша собрала на меня целое досье?

– Расскажи мне то, о чем она не узнала, – предложил он, не желая сдаваться, хотя в ее голосе явственно слышался холодок отчуждения.

– Нечего больше рассказывать. – Кэсси отвернулась и посмотрела в камин.

Бен упорно старался поддерживать разговор на нейтральные темы.

– Я даже не знаю, чему ты училась в колледже и чем потом занималась.

– Я защитила диплом по психологии и по английской литературе. После смерти матери я получила приличный доход, я же тебе говорила. Вполне достаточно, чтобы жить. – Она говорила спокойно, почти равнодушно. – А в дополнение к этому я читала сценарии. Необременительная работа на дому, позволявшая мне избегать общения с людьми.

– Если не считать тех случаев, когда ты помогала полиции, – уточнил Бен.

– Да, если не считать этих случаев. – Кэсси слегка нахмурилась. – Я никогда не стремилась делать карьеру. Мне просто хотелось, чтобы меня оставили в покое.

– А теперь?

– А теперь у меня есть это. – Она обвела жестом комнату. – Спасибо тете Алекс. Кроме того, она оставила мне множество книг, фильмов и всевозможных инструментов, так что мне есть чем заняться. Когда э того убийцу поймают, здесь больше не будет убийств в течение долгих лет.

– И тогда ты наконец обретешь покой.

– Разве я хочу слишком многого?

– Как насчет семьи, Кэсси? Ты могла бы родить дочку и передать ей свои телепатические способности.

– Нет. Никакой семьи. Никаких дочерей. Передать свое проклятие детям? – Горькая улыбка искривила ее губы, в голосе, как показалось Бену, прозвучало сожаление, а не твердая убежденность. – Нет. Ни за что.

– А может, она не будет считать это проклятием. Кэсси пожала плечами:

– Может быть. Может быть, к тому времени, как она вырастет, мир станет иным. Может, люди перестанут испытывать стремление уничтожать друг друга. Может, изобретут лекарство от безумия, и в мире больше не останется монстров, кромсающих на части юных девушек. А может быть, солнце взойдет на западе.

– Ты же говорила, что не умеешь предсказывать будущее.

– Я и не умею.

– Как же ты можешь рассуждать о нем столь цинично?

– Извлекаю уроки из прошлого.

Бен встал и подошел к камину – якобы для того, чтобы водворить на место выпавшее из него полено. Но он так и не вернулся к дивану, остался у очага, глядя на языки пламени.

На. этот раз Кэсси не понадобились телепатические способности, чтобы прочесть его мысли.

– Знаю, – сказала она тихо, – я унылая пессимистка. Но трудно сохранять бодрость духа, когда всю жизнь имеешь дело с убийцами.

– Хочешь меня отпугнуть? – спросил Бен, не глядя на нее.

– Просто объясняю все как есть.

Кэсси откинулась на подголовник кресла, наблюдая за ним из-под полуопущенных ресниц. Она ощущала тупую боль глубоко внутри, словно ныли все кости, и, когда она смотрела на него, ей ничуть не становилось легче.

«Он тебя погубит».

Так ли это? А если и так, не все ли ей равно?

Кэсси знала, что она фаталистка. У нее были на то веские причины. За прошедшие годы все те мучительные, изматывающие часы, что она провела, проникая в жуткие замыслы извращенцев и маньяков, наблюдая их глазами за их же собственными чудовищными злодеяниями, наложили неизгладимую печать на ее душу. И с тех пор ничего не изменилось.

Зло продолжало убивать. Невинные продолжали погибать.

А она сообщала полиции, где искать трупы.

Поэтому ей ничего иного не оставалось, как верить в судьбу. Кэсси понимала, что такое судьба. Она давно убедилась, что бороться с судьбой бесполезно.

– Кэсси?

Может, у нее на лице отразились ее горькие мысли? Как бы то ни было, Бен встревожился. А она уже сама не понимала, зачем так долго сопротивлялась неизбежному.

– Просто объясняю все как есть, – медленно повторила она.

Бен подошел и присел на кофейный столик прямо напротив нее, наклонившись к ней так близко, что свободного пространства между ними почти не осталось. Да и этот последний зазор исчез, когда он положил руку ей на колено.

– Кэсси, мне не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что с тобой что-то происходит. В чем дело? Во мне? Это из-за меня ты страдаешь?

На один краткий миг Кэсси вспомнила другую руку, отчаянно хватающуюся за нее, но образ растаял, когда она заглянула в участливые глаза Бена и ощутила тепло его руки даже сквозь плотную ткань джинсов. Руки у него всегда были теплые.

Такие теплые...

– Конечно, из-за тебя, – прошептала она, улыбаясь.

Ее улыбка не рассеяла сомнений Бена.

– Я не хочу делать тебе больно, – сказал он.

– Тогда поцелуй меня.

Бен поднялся на ноги, схватил ее за обе руки и увлек за собой, так что ей тоже пришлось встать.

– Я не отказываюсь, – проговорил он тоном человека, желающего, чтобы его поняли правильно, – но... что произошло? Я готов был поклясться, что ты всего минуту назад считала эту идею неудачной.

– Разве женщина не имеет права передумать? В моем уставе такого правила нет, – отшутилась Кэсси.

– Вот оно что. – Руки Бена обвились вокруг нее, его губы сложились в улыбку, но глаза оставались серьезными. – Стало быть, теперь ты решила, что это удачная мысль.

Кэсси не собиралась лгать ему.

– Мне кажется... у меня с самого начала не было выбора.

Она посмотрела на свои руки, лежащие у него на груди, ощутила его тепло и силу и позволила себе прислониться к нему всем телом.

– Кэсси...

– Я тебе доверяю, – сказала она, потому что это было правдой. – И еще я... ты мне нужен.

Ей была необходима его теплота, его забота. А больше всего ей необходимо было знать, хотя бы раз в жизни, каково это – быть женщиной, желанной для мужчины. Она протянула руку и с жадным любопытством коснулась пальцами его губ, пытливо вглядываясь ему в лицо.

– Ты мне нужен, Бен.

В самом отдаленном уголке сознания у Бена возникло тягостное ощущение: он осознал, что ею движет безнадежность. Он снова видел фатализм Кэсси в действии. Она приговорила себя. Надо было отступить... Будь он сильнее, он бы так и сделал, но нет, это было выше его сил. Он мечтал о ней с того самого дня, как она впервые переступила порог его кабинета – настороженная, замкнутая, раздираемая внутренними противоречиями. Ее взгляд, взгляд загнанной лани, затронул его душу. Может, у нее и были сомнения на этот счет, но у него – никаких.

Он наклонил голову и накрыл ртом ее рот. В этом поцелуе не было нежности, лишь нетерпение страсти, но Кэсси мгновенно откликнулась, поднялась на цыпочки, чтобы крепче прижаться к нему, и доверчиво раскрыла губы. Она казалась почти бестелесной в его руках, но под этой хрупкой оболочкой скрывалась невероятная сила... и в то же время женственность. И страстность. Необычайно соблазнительное сочетание.

Бен душой и телом готов был поддаться соблазну, но все-таки нашел в себе силы спросить:

– Ты уверена?

Ее глаза потемнели, приобрели цвет предгрозового неба, и голос ее дрогнул, когда она ответила:

– За всю мою жизнь я никогда и ни в чем не была так твердо уверена.

Большего ему не требовалось. Бен поцеловал ее еще раз, подхватил на руки и понес наверх по ступеням.

* * *

– Честно говоря, я почти обрадовалась, – призналась Эбби Мэтту. Она говорила искренне, хотя в то же время ей хотелось его успокоить. – Это такое облегчение – знать, что Гэри в курсе. И кроме того, он позвонил, а ведь мог вломиться сюда. Я считаю, что это добрый знак.

– Как тебе такая чертовщина лезет в голову? – бушевал Мэтт.

Он наконец перестал метаться взад-вперед по кухне и сыпать проклятиями, но было ясно, что ему надо выпустить пар. И лучше всего отыграться на Гэри.

– Я думаю, если бы он узнал, что я встречаюсь с кем-то еще, а не с тобой, он бы заявился сюда, – объяснила Эбби. – Но тебя он побаивается. Ты сильнее его, моложе, а главное – ты носишь оружие. Думаю, он не захочет мериться с тобой силами, Мэтт.

Мэтт порывисто обнял ее и привлек к себе.

– Это не означает, что он не попытается как-то досаждать тебе, и придумает что-нибудь более гнусное, чем телефонные звонки. Черт побери, Эбби, на этот раз я не приму отказа. Или я остаюсь здесь, или ты переезжаешь ко мне.

Эбби не удержалась от смеха, хотя смех получился невеселым.

– Я согласна. Теперь, когда Гэри все знает, мне все равно, кто еще об этом услышит.

– Отлично. – Он наградил ее долгим поцелуем. Когда Эбби наконец обрела возможность говорить, она сказала:

– День был тяжелый. Ты, должно быть, устал.

– Не настолько. – Он потерся щекой о ее шею, глубоко вдыхая ее аромат, но потом нехотя отстранился. – Но я умираю с голоду. Услышал запах твоего рагу и сразу вспомнил, что ничего не ел с самого утра.

– С утра? Господи, Мэтт...

Она высвободилась из его объятий и засуетилась, накрывая стол.

Никто из них не упомянул о том, по какой причине он на целый день лишился аппетита; Эбби заговорила об этом, только когда с едой было покончено и посуда убрана со стола:

– Тебе ведь не нужно возвращаться в контору?

– Нет, мне там сегодня нечего делать, – мрачно признал Мэтт.

– Кэсси сказала, что убийца не оставляет следов, никаких улик. Она права?

– До сих пор она не ошибалась. – Мэтт пожал плечами, хмуро глядя в кофейную чашку. Несмотря на его прежние заверения, вид у него был измученный. – Будь у нас приемлемый подозреваемый, мы наскребли бы достаточно, чтобы пригвоздить его задницу к электрическому стулу. Он не воспользовался резинкой, когда насиловал Диану Рэмзи.

Эбби изо всех-сил старалась подладиться под его профессиональный тон.

– Значит, вам удалось получить... как это называется? Выделения?

– Да. Тестирование ДНК шагнуло так далеко вперед, что анализ семени даст нам практически все, кроме разве что имени и адреса. Правда, анализ ДНК не всегда производит должное впечатление на присяжных, – сухо добавил Мэтт, – но тут уж я рассчитываю на Бена. Он постарается, чтобы мерзавец не ускользнул у нас из рук, если дело дойдет до суда.

– Если?

Мэтт вздохнул, следы усталости еще глубже проступили на его лице.

– Возможно, мы его никогда не поймаем, Эбби. Я даже самому себе не хотел в этом признаваться, но правда состоит в том, что серийные убийцы попадаются, только совершив промах, поскользнувшись на банановой кожуре, так сказать. Весь ужас в том, что они редко на нее наступают.

– Но... наш городок так мал, тут все друг друга знают. Каким образом здесь может скрываться... серийный убийца?

– В том-то и дело, что этот ублюдок у всех на виду. Он занимается своим делом. – Мэтт покачал головой. – Он не о двух головах, и хвоста у него нет. Ничего такого, что могло бы навести нас на мысль, что перед нами монстр.

Помолчав минутку, Эбби спросила:

– А этот агент ФБР... Был от него толк?

– Да, он кое в чем помог. Он много знает о серийных убийцах и еще больше – о расследовании убийств. Я-то думал, он будет вставлять мне палки в колеса, но он пока не пытался перехватить у меня дело. Вообще-то, ничего удивительного тут нет, ведь он приехал главным образом из-за Кэсси.

– Так она и сказала, – кивнула Эбби. – Что происходит, Мэтт? Что ему нужно? Он что, хочет найти какие-то доказательства того, что она настоящий экстрасенс? Или что она мошенница?

– Если верить Бишопу, он всего лишь наблюдает. Я пока сам не понял, верит он ей или нет. Он говорит, что наблюдает за Кэсси уже больше года, что расследования, в которых она участвует, обычно становятся... Кажется, он выразился так: «чрезвычайно любопытными». Поэтому в свое свободное время он за ней приглядывает. Я ему прямо сказал, что Кэсси запросто могла бы выдвинуть против него обвинение в моральном терроре, если бы только захотела, и наверняка выиграла бы дело, но он только отмахнулся.

– А как насчет Кэсси?

– Когда он поблизости, она напрягается, конечно, но особо не возражает, насколько я могу судить. Эбби помедлила:

– Как ты думаешь, может, Бишопа интересуют вовсе не телепатические способности Кэсси? Мэтт отхлебнул кофе.

– Я бы не удивился, если бы Бен заподозрил нечто подобное.

– Ну а что ты сам думаешь?

– Бишоп держится очень скрытно, так что мне трудно судить о его чувствах. А что касается Кэсси, она больше интересуется Беном, и это у них взаимно.

– Она мне нравится, – сказала Эбби. Мэтт задумчиво посмотрел на нее.

– Да, я знаю. Мне тоже.

– Но?

– Никаких «но», – решительно тряхнул головой Мэтт. – Просто я не могу не думать, чего ей все это стоит. Им обоим.

– Да, им приходится нелегко.

– Верно. И даже если бы не было нынешней ситуации, я бы сказал, что им обоим придется уладить кое-какие проблемы.

Эбби удивленно подняла бровь.

– Ну, какие проблемы беспокоят Кэсси, это я могу себе представить. Но Бен? Он мне всегда казался таким уравновешенным, собранным, спокойным.

– Да, он производит такое впечатление. Но свои проблемы есть у всех. И у Бена тоже. Правда, в определенном смысле можно считать, что ему повезло с Кэсси, она для него идеальная женщина. Благодаря ей, как мне кажется, он наконец-то начинает понимать разницу между женщиной, которая в нем нуждается, и надоедливой женщиной, которая камнем висит у него на шее.

– Ты имеешь в виду Мэри?

– Именно. С таким жерновом на шее Бен с опаской относится ко всем женщинам. Ему кажется, что они хотят от него больше, чем он может им дать. Стоит ли этому удивляться?

– Пожалуй, ты прав. И ты думаешь, что Кэсси тоже такая?

– Я думаю, – медленно проговорил Мэтт, – что Кэсси вообще ничего не требует от Бена, хотя всем видно, что она страшно одинока. Пожалуй, в этом все дело. Наверное, впервые в жизни Бену требуется больше, чем ему предлагают.

– Из того, что Кэсси мне сказала, я поняла, что именно она пытается его избегать.

– Ерунда, они уже повязаны. Сегодня он ночует у нее, как, впрочем, и вчера. И завтра тоже. Он ее охраняет.

– Насколько мне известно, Бен никогда раньше не проявлял такой рыцарской заботы о своих дамах.

– Ты тоже это заметила, да? Эбби улыбнулась:

– А сам-то он понимает?

– Я так не думаю. И я готов побиться на годовой оклад, что Кэсси сама не уверена, чувствует ли он себя ответственным за нее или просто хочет забраться к ней в постель.

Эбби невольно рассмеялась.

Мэтт улыбнулся в ответ, но тут же снова помрачнел.

– Я думаю, эта леди видела слишком много монстров с близкого расстояния. И хотя твой покорный слуга для нее открытая книга, она утверждает, что не может читать мысли Бена, и я полагаю, что именно по этой причине ей будет особенно трудно подпустить его по-настоящему близко к себе.

– И чем дольше этот маньяк будет оставаться на свободе...

– Тем хуже для них обоих. В настоящий момент Кэсси – это единственная нить, связывающая нас с убийцей. Хрупкая, ненадежная, но единственная... – Мэтт задумался. – И убийца это знает.

* * *

Он завел музыкальную шкатулку и стал слушать музыку, следя с рассеянной улыбкой за парой игрушечных танцоров, скользящих по бесконечному кругу.

Он устал, ему нужно выспаться, потому что на завтра было намечено много дел. Но кое-что предстояло сделать прямо сейчас.

Первым долгом он открыл коробку, в которой хранил свои сокровища, и перебрал их все по одному, как всегда делал перед сном.

Ожерелье Бекки Смит.

Брошка с павлиньим пером Айви Джеймсон.

Обшитый по краю кружевом носовой платочек Джим Керквуд.

Платок помялся и испачкался с того момента, как он присвоил его себе несколько дней назад, затвердел от засохшей спермы, но это свидетельство реакции собственного организма лишь вызвало у него на губах довольную улыбку.

Он взял в руки и принялся изучать при свете лампы свой самый последний трофей – трусики Дианы Рэмзи. Так приятно было чувствовать на ощупь их шелковистую ткань. Ему нравился рисунок из голубых и зелененьких цветочков. Ему нравился исходящий от них запах.

Он поднес трусики к лицу и продержал их несколько минут, вдыхая и наслаждаясь, затем бережно убрал их в коробку вместе с остальными вещами.

Он закрыл коробку, отнес ее к комоду и аккуратно поставил рядом с квадратным куском черного бархата, занимавшим центральное место прямо под зеркалом.

На бархатной подстилке остались всего две монеты: десятицентовик и полтинник.

Он нахмурился, разглядывая их, вспоминая, почему они так важны.

Ах да! Знаки его любви. Он должен был оставлять эти символические знаки своей привязанности на память дамам. Это было... очень важно. Ему нельзя забывать, как это важно.

Итак, осталось еще две.

Разумеется, он уже выбрал их. И он уже знал, что с ними сделает. Вот только одно затруднение... которая из них будет первой?

Иди, мальчик, погуляй... за пальчик девочку поймай... закричит – не отпускай...

Он поднял взгляд, с печальной улыбкой посмотрел в зеркало и ничуть не удивился, не увидев никакого отражения.

* * *

Кэсси проснулась, словно подброшенная пружиной, понятия не имея, что потревожило ее блаженный покой. А потом, в тот самый момент, когда Бен приподнялся на локте рядом с ней, она вспомнила.

– Эй! – Он ласково провел пальцами по ее лицу. – С тобой все в порядке?

Руки у него всегда были теплые. Ей это нравилось. У нее появлялось желание замурлыкать по-кошачьи всякий раз, как он дотрагивался до нее.

«Наверное, мне должно быть стыдно», – подумала Кэсси.

– Со мной все в порядке, – ответила она наконец.

– Ты вскрикнула во сне.

Кэсси посмотрела ему в лицо, внимательно и напряженно вглядываясь, словно запоминая его черты при свете лампы.

– Наверное, приснился дурной сон.

– Ты его не помнишь?

– Вообще-то нет. Там было что-то по поводу зеркала... И я никак не могу избавиться от музыки. – Она внезапно нахмурилась. – До сих пор не могу.

– Что за музыка?

– Целый день у меня в голове тренькает какой-то навязчивый мотивчик. Он мне вроде бы знаком, но я никак не могу вспомнить.

– Может, я его узнаю? Кэсси улыбнулась:

– Поверь, ты не захочешь слушать мое пение. Мне медведь на ухо наступил.

– Правда? – Он устроился поудобнее рядом с ней, подложив одну руку под голову. – В это трудно поверить. У тебя такой мелодичный голос.

– Должно быть, это наследственное. Поверь, я не могу напеть даже детскую песенку.

Кэсси не помнила, когда он успел натянуть одеяла на них обоих, но ее это порадовало. Не то чтобы она смущалась, но все-таки ей было немного неловко лежать рядом с ним голой.

Немного? Это было мягко сказано.

Удивительная все-таки вещь – страсть. Неудивительно, что о ней написаны целые тома. Впервые в жизни Кэсси поняла, что имеют в виду люди, когда говорят, что страсть лишает их разума.

– Кэсси?

Она вздрогнула и посмотрела на него.

– А?

– Ты как будто куда-то ушла. Где ты была?

Кэсси подумала, что у нее, наверное, горят уши, выдавая ее с головой. Ей пришлось откашляться.

– Нигде я не была. Который час?

Он заглянул на тумбочку через ее плечо.

– Двенадцатый час.

– Мне надо вывести Макса погулять.

– Я сам его выведу. Позже. – Бен наклонился и поцеловал ее глубоким и долгим поцелуем.

К тому времени, как он оторвался от ее губ, руки Кэсси уже крепко обвивались вокруг его шеи. Откуда взялись эти дурацкие одеяла? Она хотела, чтобы они немедленно исчезли куда-нибудь.

Похоже, Бена посетила та же мысль. Он откинул одеяла и простыню, открывая взгляду обнаженное тело Кэсси. Он не отрываясь смотрел на ее маленькие, смутно белеющие в полутьме груди, его рука нежно прикасалась к ним.

Кэсси приглушенно застонала. Она больше не владела собой. Ее тело каждой клеточкой отзывалось на самые легкие и беглые прикосновения его рук.

Ее глаза закрылись сами собой; кровать исчезла, а вместе с ней и комната, и дом. Весь мир. Остались только его теплые руки, ласкающие ее нагую плоть, вызывающие наслаждение, о котором она раньше даже помыслить не могла. Грудь у нее горела, в животе поселилась ноющая пустота, взывающая о насыщении, а когда его рука проникла ей между ног, она решила, что сейчас умрет.

Он ласкал ее с изощренным искусством опытного любовника, вызывая нарастающее желание, пока наконец она не поняла, что больше не выдержит ни минуты острого напряжения. Чувствуя себя закрученной до отказа пружиной, готовой вот-вот разжаться, Кэсси уже собралась было умолять его прекратить бесконечно затянувшуюся пытку, но смогла издать лишь беспомощный стон.

А потом она ощутила его у себя между ног, почувствовала медленное, но неумолимое проникновение твердой мужской плоти в свое тело. И нетерпение, звучавшее в ее стоне, сменилось торжеством.

– Открой глаза, любовь моя, – прошептал Бен. – Посмотри на меня.

Его лицо было напряжено, глаза потемнели; всматриваясь в ее зрачки, он как будто вбирал ее в себя взглядом, и опять Кэсси поразилась до глубины души. Она не могла читать его мысли но каким-то непостижимым образом заглядывала глубже – туда, куда мысль не доставала, и ощущение этой невероятной близости толкнуло ее к высшей грани наслаждения, пока их тела двигались, как одно.

– Бен... – прошептала Кэсси, подчиняясь неодолимой потребности произнести его имя.

– Я здесь.

Его губы коснулись ее губ, прошлись по ним, словно играючи; он подхватил ее руками под плечи, погрузил пальцы в ее волосы. В потемневших от страсти глазах с полуопущенными веками, устремленных на нее, горел приглушенный огонь. Ритмичное движение бедер ускорилось.

Напряжение, охватившее Кэсси, стало нестерпимым, но ей ничего другого не оставалось, как подчиняться заданному ритму. Все ее чувства были предельно обострены, голова кружилась, тело стремительно скользило по крутой дуге к вершине насыщения, она отчаянно цеплялась за Бена, как за якорь спасения, единственную опору в океане неописуемых ощущений.

Освобождение, когда оно наконец пришло, обрушилось на нее подобно высокому морскому валу: дыхание у нее пресеклось, сердце чуть не остановилось. Кэсси почувствовала себя оглушенной. Ей едва хватило сил обнять Бена, пока его собственное тело сотрясалось в судорогах оргазма. Одна-единственная связная мысль промелькнула у нее в голове: Кэсси ужаснулась, насколько она была близка к тому, чтобы никогда всего этого не узнать.

Прошло немало времени, прежде чем они обрели способность двигаться. Бен оперся на локти, приподнялся и заглянул ей в лицо. Его глаза все еще казались потемневшими, лицо было взволнованным и сосредоточенным.

Никаких душевных сил для проявления стеснительности у Кэсси уже не осталось. Она сказала:

– Вот это да!

В глазах у Бена загорелись озорные огоньки.

– Мне бы следовало сказать «спасибо», но ведь обе стороны, безусловно, внесли свой вклад.

– Это... всегда так бывает?

– Со мной такого раньше никогда не было, – усмехнулся Бен, целуя ее.

Кэсси обвила его ногами и удержала, когда он сделал движение, чтобы отстраниться.

– Не уходи.

– Я слишком тяжелый, любовь моя.

– Вовсе нет.

Ей хотелось знать, сознает ли он сам, что уже во второй раз называет ее своей любовью.

– Ты уверена, что тебе не тяжело?

– Безусловно.

Бен понимал, что долго это продолжаться не может: его вес был слишком велик для ее хрупкого тела, но и он был не прочь растянуть удовольствие насколько возможно. Не в силах удержаться, он поцеловал ее еще раз, погрузив пальцы в ее шелковистые волосы. У него появилось смутное ощущение, что ее непременно надо удержать, иначе она попытается ускользнуть от него.

Дай ей волю, она бы так и сделала.

Даже сейчас, когда они оба наслаждались умиротворенным покоем после потрясающей любовной близости, в дымчатой глубине ее серых глаз он увидел выражение, подсказавшее ему, что она снова уплывает куда-то, отступает в тень. Он это видел и чувствовал, но не мог определить словами.

Ему хотелось схватить ее и стиснуть изо всех сил, но шестое чувство подсказывало, что такой поступок только оттолкнет ее от него. От этой мысли у него защемило сердце.

– Ты хмуришься, – прошептала Кэсси, нежно разглаживая пальцами морщинки у него на лбу.

– Разве? – Бен повернул голову и поцеловал ее запястье с внутренней стороны, где кожа была такой нежной.

– Что-то не так, Бен?

Он решил отшутиться:

– Я думаю, нам надо будет прорезать во входной двери откидную дверцу для Макса. Честно говоря, мне ужасно не хочется с тобой расставаться.

Кэсси улыбнулась. Но не успела она собраться с ответом, как они оба услыхали какой-то неясный звук в дверях и, повернув головы, увидели пса, стоящего на пороге. Он вилял хвостом, и вид у него был почти по-человечески виноватый.

– Легок на помине, – усмехнулся Бен и неохотно отстранился от Кэсси.

Он выпустил пса во двор, дождался его возвращения, снова запер двери и включил сигнализацию, затем убедился, что разведенный ранее огонь в камине потушен на ночь. Все это потребовало времени, и Бен ничуть не удивился бы, если бы, поднявшись наверх, увидел Кэсси спящей. Но она не спала и сразу же обняла его, как только Бен занял место в постели рядом с ней.

– Что ты так долго? – спросила она. – Пока тебя не было, мелодия снова вернулась.

– Макс не торопился возвращаться в дом.

Бен поцеловал Кэсси, ничуть не удивляясь, что снова желает ее – столь же страстно и нетерпеливо, как и в тот момент, когда нес ее наверх по ступеням несколько часов назад.

Тесно прильнув к нему, Кэсси прошептала:

– Хватит говорить о собаке.

Они оба позабыли о собаке. И о мелодии тоже.

* * *

Кэсси наслаждалась близостью его сильного, надежного тела и была готова купаться в источаемом им тепле. Краем уха она слышала барабанящий в стекло мокрый снег и завывания ветра, но все ее сознание было сосредоточено на глубоком и ровном дыхании Бена.

«Он тебя погубит», - раздался сигнал тревоги в ее мозгу.

– Мне все равно, – прошептала в ответ Кэсси.