Убежище.

Мальчик только начал ворочаться и метаться в постели, приглушенный стон едва слетел с губ, когда Мэгги Гэррет прикоснулась к нему. Практически сразу же он успокоился и затих.

Сидя на краю кровати, Мэгги не убирала от него рук. Ее голова была склонена, а глаза закрыты.

За этим с порога молчаливо смотрела Руби Кемпбелл, в руках она держала своего крошечного пуделя — Лекси. С тех пор как они с Коди приехали сюда несколько недель назад, девочка уже не раз становилась свидетелем подобных сцен. Но Руби все равно каждый раз с удивлением наблюдала, как тени эмоций пробегают по лицу Мэгги — боль, страх, печаль.

Потому что это были эмоции не Мэгги — это были чувства Коди. Она впитывала их, брала на себя ужасные воспоминания и страхи, которые мучили маленького мальчика. И отдавала свою целительную энергию, чтобы помочь Коди оправиться. Чтобы он спокойно проспал остаток ночи и возможно смог улыбнуться на следующий день.

Руби знала, что Коди это помогает, также как помогало ей. Помогало принять то, что ее отец умер, а мать в церкви в Грейс была лишь физической оболочкой личности, которой она когда-то являлась. Улыбающаяся, приятная оболочка, которая по всей видимости, не помнила, что когда-то любила свою дочь по имени Руби.

И принять это было по-прежнему сложно. Но Мэгги помогла ей. И Руби испытывала куда большую благодарность, чем могла выразить словами. Теперь ей было уже не так больно. Она находилась с людьми, которые понимали и принимали то, что она может делать. С людьми, которые заботились о ней. И девочка чувствовала себя здесь в безопасности — ощущение, которое она не испытывала очень и очень давно.

Мэгги забрала ночной кошмар Коди и вернула его в мирный сон, а Руби все продолжала наблюдать. Затем женщина аккуратно подоткнула вокруг него одеяло и поднялась на ноги.

— Руби, милая, почему ты не в постели? — тихо проговорила Мэгги, отходя от кровати.

— Я знала, что Коди мучают кошмары, — просто ответила девочка. — Даже с включенной лампой они преследуют его.

— Я вижу. — Одной рукой Мэгги ласково обняла Руби и вывела в коридор, другой притворила дверь в комнату Коди. — Теперь он спит. И сегодня у него больше не будет кошмара.

— Знаю. Потому что ты прогнала кошмар, позволив ему пугать себя, а не Коди.

Руби посмотрела на самое очаровательное лицо, которое когда-либо видела — прекрасное лицо, окруженное облаком темно-рыжих волос. Нежные золотые глаза смотрели на нее с улыбкой.

Настоящее лицо, под которым нет ничего иного. Никакого зла. Ничего даже отдаленно похожего на него.

— Что-то вроде того. — Мэгги развернула девочку к спальне на другой стороне коридора и добавила: — Солнце еще даже не встало, возвращайся в постель, милая. Лекси не нужно выйти на улицу?

— Нет, я вывела ее несколько часов назад, когда она меня разбудила.

— Тогда хорошо. Вы двое идите и поспите немного, увидимся за завтраком.

— Спокойной ночи, Мэгги.

— Спокойной ночи, Руби.

Мэгги еще какое-то время постояла с закрытыми глазами у дверей детских комнат, сфокусировав все свои чувства, пока, наконец, не убедилась, что никто из детей не напуган и не испытывает тревоги. Коди мирно спал, и Руби тоже начала погружаться в сон.

Затем Мэгги открыла глаза и, устало потирая заднюю часть шеи, направилась по длинному коридору. Она прошла мимо нескольких закрытых дверей, ведущих в спальни, а затем завернула за угол. И оказалась в коротком коридоре, который вел к освещенным хозяйским апартаментам.

— Он проснулся? — спросил Джон.

— Нет, я успела добраться до него раньше. — Мэгги скинула халат и легла на большую кровать рядом с мужем. — Но Руби не спала. Опять. Сказала, что знает — Коди преследуют кошмары. У этих двоих определенно есть связь. Если бы генетические тесты Бишопа не доказали обратного, я подумала бы, что они брат и сестра.

Джон Гэррет притянул жену в свои объятья, спиной прижав ее к своей груди, согревая замерзшее тело Мэгги — физическое последствие энергетических затрат на установление эмпатического контакта. Он накрыл ее покрывалом и продолжал обнимать до тех пор, пока не почувствовал, что Мэгги начинает расслабляться. В нем не было ни капли от экстрасенса, но Джон знал, какой уставшей была его жена. Он так же по опыту знал, что Мэгги потребуется некоторое время, чтобы достаточно расслабиться и снова уснуть. И тихий разговор поможет куда лучше молчания.

— Все это отнимает у тебя слишком много сил, — проговорил он.

— Я буду в порядке. Кроме того, какой смысл в моих способностях, если я не смогу им помочь? Они же просто дети, Джон. Они не должны помнить через что прошли. А уж тем более переживать эту боль и ужас снова и снова.

— Только вот наши трагедии формируют нас куда сильнее, нежели наши победы, — ответил Джон. Это был их старый спор. — Им нужно помнить, малыш. Но я согласен с тобой — они не должны испытывать боль. Они не должны мучиться кошмарами. Но должны помнить, что потеряли. Через что прошли. Это важно.

— Что ж, так как я не обладаю способностью забрать их воспоминания, они будут помнить.

— А ты бы сделала это, если бы могла? На самом деле?

Мэгги молчала мгновение, а затем вздохнула.

— Нет, думаю, нет. Но это… трудно. Чувствовать то, что чувствуют они. Сэмюель был монстром, а культ, который он создал, невероятно разрушителен. И вред, нанесенный и тем, и другим будет длиться годами, может даже всю жизнь. Эти дети будут носить шрамы от того, что он сделал с ними всю свою жизнь.

Джон сжал вокруг нее руки.

— Я понимаю. Но ты должна знать, что облегчаешь им жизнь. Притупляешь боль, помогаешь им побороть страх. Без тебя, потребовались бы годы терапии, чтобы пережить то, что с ними случилось. Если бы они вообще смогли сделать это. Бишоп дал понять это достаточно ясно.

— Он был там. Видел. И я уверена, что оба ребенка говорили с ним — у него есть свой подход к детям.

— Я заметил. Но ошибусь ли я, предположив, что его интерес к ним не основан на одном только сострадании?

— Думаю, ты знаешь его достаточно хорошо, чтобы довериться своим собственным инстинктам в этом вопросе.

— Хорошо. И что это? Он верит, что кто-то из них — «абсолютный экстрасенс», который по его убеждению где-то существует?

— Я так не думаю. Абсолютный экстрасенс Бишопа, теоретически, обладает полным контролем над своими способностями. Здесь этого нет. Но эти дети… У них много силы, Джон. Нам нет нужды посылать их в лабораторию и подключать к аппаратам, чтобы понять это. Огромная сила, с которой они пытаются справиться всю свою недолгую жизнь.

— Поэтому тебе приходится так тяжело, когда ты им помогаешь? Даже после стольких недель?

— Думаю да. Они так долго были вынуждены защищать себя, прятаться в своих мыслях. Но… там-то и кроется боль. И страх. Именно там я и должна им помочь. — Ее голос, наконец, стал сонным. — Дело в том… что там-то и расположена сила…

Джон почувствовал, что жена полностью расслабилась, ее тело стало мягким, и это подсказало ему — она спит. Он некоторое время прислушивался к ее дыханию, прижавшись щекой к мягким волосам, и продолжал надежно держать в своих объятиях.

Иногда ему почти удавалось убедить себя, что он может обеспечить ей безопасность. Иногда.

Но это никогда не длилась долго. Потому что Мэгги всегда без колебаний погружалась в темные ужасы боли и страха, которые мучили других людей. Она поглощала эти разрушительные эмоции, чтобы исцелить страждущих.

Именно это она делала. В этом была она вся.

Джон лишь недавно набрался мужества спросить Бишопа, есть ли предел тому, что Мэгги сможет выдержать.

— Я бы хотел ответить на этот вопрос, Джон, но не могу. Теория следующая — чувство самосохранения Мэгги должно помешать ей поглотить больше, чем она сможет пережить. Остановит ее прежде, чем она растратит слишком много собственной энергии на исцеление других. Но мы не знаем, правда ли это.

— А если все не так? Ты хочешь сказать, это может убить ее?

— Я хочу сказать, что мы не знаем. Поэтому мы так усердно стараемся узнать о наших способностях как можно больше. Чтобы найти ответы на подобные вопросы. А пока мы все чувствуем себя — если не слепыми, то бредущими во тьме. — Бишоп сделал паузу. — Я понимаю, что это не то, чего ты ожидал. Но ты также как любой из нас знаешь — мы вверяем свою судьбу провидению. Мы не всегда можем защитить тех, кто нам дорог, пусть и стараемся изо всех сил. Даже со всеми нашими силами. Даже со всей нашей решимостью. Даже со всеми знаниями и способностями, которыми обладаем.

Джон знал это, как молитву.

— Потому что некоторые вещи должны случиться именно так, как они происходят.

— Некоторые вещи. Но не все. Я не умею проигрывать, Джон. И ты не умеешь. Поэтому будем изо всех сил держаться за то, что принадлежит нам.

— И победим судьбу?

— По крайней мере, прогнем ее. Когда сможем. И так сильно, как только сумеем.

Джон нежно сжал руки вокруг спящей жены, а затем слегка повернул голову к окну спальни, наблюдая, как поднимается солнце на кроваво-красном горизонте.

Если бы я был суеверен, то сказал бы, что это плохое предзнаменование.

Хорошо, что он не верил в суеверия.

— Джон?

Он посмотрел на дверь и увидел Руби — глаза на ее бледном лице были широко распахнуты. Даже крошечный пудель в ее руках казался напуганным.

— Руби, что…

— Произойдет что-то плохое. Что-то действительно плохое.

Серинед.

Было почти десять утра, и Холлис только приступила к изучению второго файла, когда увидела это.

— Черт.

Все в комнате — ее коллеги по команде — подняли глаза от ноутбуков, но именно Миранда спросила:

— Что такое?

— Жертва номер пять — Уэсли Дэвидсон. — Холлис говорила ровным голосом. — Он родился в Хейстингсе, в Южной Каролине. Почти два года назад я работала там над своим первым делом. Серийный убийца, охотящийся на блондинок .

— Ты работала в команде с Изабелл, — проговорила Миранда.

— Да.

— И использовала там одну из своих девяти жизней, если я правильно помню, — внес свою лепту Квентин.

— Тогда я думала, что использовала единственную жизнь, которой владею. — Холлис, нахмурившись, посмотрела на экран ноутбука. — Я едва начала читать, возможно, здесь есть еще что-то, но разве этого не достаточно? Связь, пусть и тонкая, с прошлым делом?

— Ну, — сказал Квентин, — учитывая, что единственная связь, которую я обнаружил с Терин Холдер — если полагать, что наша жертва женского пола именно она — это то, что она останавливалась в Пансионе и именно там ее видели последний раз. А Воан — Сеймур был второстепенным персонажем в расследовании культа Сэмюеля. Я бы сказал, что в твоем случае связь явно прослеживается, и перешел бы к другому файлу. Но я не босс.

Миранда слабо улыбнулась.

— Босс согласен — более-менее. Холлис, прочитай весь файл, если не возражаешь. Может, всплывет еще что-нибудь.

— Три жертвы из восьми образуют некую модель, по крайней мере, по-моему, — произнес Демарко.

— Да, — согласилась Миранда. — Но есть ли в модели еще какое-то значение, кроме слабой связи с ООП? Если дело в нас — в отделе или в Бишопе — я думаю, в ней должно быть нечто большее, чем мы видим на данный момент. Убийца, который достаточно умен и энергичен, чтобы выбирать жертвы подобным образом, принадлежит к тому типу, кто захотел бы похвастаться. И похвастаться именно нам, расследующим его дела.

— Поймайте меня, если сможете, — пробормотала Дайана. — Достаточно ли вы умны, чтобы собрать части головоломки, которые я оставляю для вас.

— Вот именно.

Холлис кивнула.

— Значит, мы продолжим чтение. И думаю, пришло время установить пару белых досок и начать составлять таблицу — теперь у нас есть то, что можно в нее внести. Остальное оборудование должно быть во внедорожниках, которые мы прошлым вечером оставили возле управления шерифа.

Демарко поднялся на ноги.

— Я схожу. Из-за моей работы под прикрытием последние несколько лет я не входил в команду, поэтому вряд ли смогу обнаружить связь с прошлыми расследованиями ООП.

Миранда кинула ему ключи.

— Я не уверена, где что упаковано, но в любом случае оставь один автомобиль там, где он есть.

— Понял.

Когда Демарко покинул столовую, Холлис потерла заднюю часть шеи, почувствовав напряжение от слишком долгого сидения в одном положении за ноутбуком. Посчитав, что ее тело затекло, она немного поерзала на стуле, и только тогда осознала, что ей холодно. Очень холодно. Будто в мороз кто-то неожиданно распахнул окно.

Физическая реакция всегда была одинакова. Сквозь нее прошла волна холода, и все тонкие волоски на ее теле встали, будто воздух наполнила электрическая энергия, а кожа покрылась мурашками.

И как всегда Холлис ощутила толчок страха — теперь он стал слабее, но ее по-прежнему преследовало неуютное чувство, что некоторые двери не предназначены для того, чтобы их открывали живые. По крайней мере, не заплатив за это какой-либо ужасной цены.

Медленно Холлис заставила себя поднять взгляд.

Сначала комната показалась ей такой же, как раньше — агенты сидели на своих рабочих местах, не замечая ее внезапного напряжения.

— Холлис.

Она затаила дыхание и посмотрела на дверь, через которую несколько мгновений назад вышел Демарко.

В коридоре за дверью Холлис увидела знакомую фигуру с длинными светлыми волосами. Она выглядела, как живая и была совсем не похожа на призрак, но явно была чем-то взволнована.

— Холлис, иди за ним, — ее голос звучал очень ясно и громко.

— Что? — Холлис едва ли осознавала, что Дайана в замешательстве пристально на нее смотрит, а Миранда и Квентин обменялись взглядами и начали подниматься со стульев.

— Иди за ним. Останови его. Сейчас же.

— Почему? Андреа, что ты…

— Если ты не остановишь его, он умрет. Поняла? Он умрет. В одной из машин заложена бомба.

— Эй, неужели она… — проговорил Квентин.

Но Холлис уже ничего не слышала. Она подпрыгнула так неожиданно, что ее стул с громким стуком упал на пол, и выбежала из комнаты. К тому времени, когда она добежала до фойе, Андреа уже исчезла, но Холлис едва ли это заметила.

Она рывком распахнула входную дверь, пролетела через сетчатую, пересекла широкое крыльцо, и уже неслась вниз, перескакивая через ступеньки к дорожке, прежде чем успела подумать, как искать Демарко. Она сделала глубокий вздох, чтобы выкрикнуть его имя.

И была сбита с ног, оказавшись в тени большого дерева магнолии, которое заслоняло половину переднего двора.

* * *

Дейл Макмари не остался после смены, как сделала Бобби. Он не был амбициозен. Работа помощником шерифа на не полную ставку предполагала пристойную оплату и хорошие льготы. И чаще всего он выполнял работу обычного канцелярского служащего.

Что прекрасно ему подходило.

Он совсем не возражал жить в подвале дома своих родителей — ему не приходилось оплачивать арендную плату, а мама все еще готовила и стирала для него. И это служило удобным оправданием, почему все его «отношения» заканчивались на третьем свидании. Девушки быстро понимали, что он не слишком перспективен для их будущего.

Конечно, некоторые могли догадаться, что он — гей, но так как они не спрашивал, и сам он ничего не говорил, то Дейл позволил себе верить — девушки просто посчитали его неудачником.

Его отец мог смеяться над неудачником, но, по крайней мере, не стал бы выбивать из него дурь.

По крайней мере, пока.

Работа во вторую смену позволяла ему приходить домой за полночь, когда старик обычно уже спал перед телевизором, и мать никогда не будила его на завтрак, пока отец не уйдет на работу. Он был механиком в одном из автомобильных агентств в Серинед.

И такой порядок устраивал Дейла.

Однако он не был таким уж маменькиным сынком и не хотел проводить все свое свободное время дома. Поэтому солнечным утром в среду он приехал в центр города и припарковался на заднем дворе управления шерифа. Затем Дейл прошел квартал или около того к одному из немногих мест в городе, где можно было развлечься, по крайней мере, местным — игровой зал с бильярдными столами, автоматами разных лет для игры в карты и видеоигры.

У Дейла не было проблем с азартными играми. Но он терял голову от помощника управляющего местного банка, который часто проводил свой обеденный час в игровом зале.

Обеденное время еще не подошло, поэтому Дейл заказал себе в баре содовую и присел за один из игровых автоматов возле окна, откуда мог наблюдать за дверью и видеть управление шерифа.

Шериф Дункан не запрещал посещать игровой зал, но ему не нравилось, когда его помощники, пусть даже и временные, проводили здесь время, особенно посреди дня.

Улица была тиха. Дейл лениво отметил, что два внедорожника агентов ФБР все еще припаркованы перед управлением. Он засунул в аппарат несколько четвертаков и начал стрелять в инопланетян.

* * *

Гэбриэль Вульф был не из тех, кого можно назвать терпеливым мужчиной — за исключением работы. В своей работе он обладал терпением животного — с именем которого была созвучна его фамилия . Охотясь, он становился его отражением — таким же ловким и хитрым. Гэбриэль мог выследить кого угодно и в любой местности. Кроме того, у него имелось своего рода шестое чувство, которое было не совсем экстрасенсорным. Оно часто подсказывало ему, где будет находиться его добыча — даже если эта добыча была больше хищником, нежели жертвой. И, если выпадала возможность, он предпочитал оставаться в тени.

Гэбриэль считал, что ирония вселенной заключалось в том, что в их паре ночным охотником являлась его сестра-близнец — Роксана.

Не вини в этом меня.

— Я просто говорю, что существующее разделение обязанностей не всегда лучший выход, вот и все. — Гэбриель по привычке заговорил вслух, но понизил голос, чтобы никто не подумал, что он болтает с собой и не начал бы преследовать его с сетью. — Почему бы кое-что слегка не изменить? Я могу попытаться подремать днем, а ты постараешься спать ночью. Предполагается, что наши способности могут меняться. Верно?

Могут до определенного момента, но ты также хорошо, как и я знаешь, что существует определенный предел. Слушай, если ты хочешь попытаться вновь, мы сделаем это. Но не посреди дела, хорошо? Обрати внимание на то, что делаешь.

— Господи, думаешь сложно идти? Я делаю это уже более тридцати лет. И сейчас я просто брожу по рождественскому магазину, Рокс, с чертовски невинным видом, изображая из себя туриста. Разглядываю всякую сверкающую ерунду, которую не хочу покупать. Слушай, и почему почти во всех маленьких городках есть рождественские магазины?

Потому что они популярны. Потому что туристы приезжают за сотни миль в поисках хорошего магазинчика.

— Да, да. Хочешь снежный шар? Здесь есть один с Сантой и санями внутри.

Думаю, у меня есть…

Когда мысль сестры резко оборвалась, Гэбриель ощутил знакомое ощущение тревоги — если бы он был волком, шерсть у него на хребте встала бы дыбом. Всю жизнь они делили мысли, и иногда их отсутствие значило очень много.

— Рокс?

Кончай играть в невинного туриста, Гейб. Тебе нужно выбраться отсюда и забраться повыше. Что-то происходит.

— Что?

Он уже двигался к выходу, но делал это небрежно, чтобы не привлекать внимания других посетителей или работников магазина в их слегка комичных шляпах эльфов.

Не уверена. Что-то ближе к центру города. Подожди. Дай-ка сосредоточусь.

В его мыслях воцарилась пауза. Гэбриель автоматически улыбнулся ближайшему к двери клерку, приветливо махнул рукой и вышел из магазина.

Получилось. Наш снайпер вернулся.

Гэбриель скользнул за руль их арендованного автомобиля и завел двигатель.

— Что, в городе? При свете дня? Это не похоже на профессионала. Ты уверена, что это он?

Уверена. Он не стреляет. Наблюдает. Он наблюдает… О, черт, Гейб. Думаю, мы должны были отнестись к нему более серьезно и не спускать с него глаз, несмотря ни на что.

— Мы наблюдали за ним, пока он не покинул город и не выехал на шоссе час назад.

Ты поставила в его автомобиль жучок — мы бы узнали, если бы он вернулся. Прямо перед тем, как зайти в магазин я проверил — сигнала не было. — Гэбриель порылся в рюкзаке на пассажирском сидении, пока не обнаружил GPS устройство. Он включил его и проверил маленький экран. — Все еще пусто. Тот автомобиль находится вне пределов зоны в пятьдесят миль от Серинед.

Может, он поменял машину. Может, проверил ее и обнаружил жучок. Я лишь знаю, что он вернулся — и у него есть игрушки, которых я не обнаружила у него комнате или в автомобиле. Очень опасные игрушки, которые могут наделать много шума.

— Черт. У него…

Он установил одну из них во внедорожник, припаркованный перед управлением шерифа. Черт побери, это одна из наших. Один из двух автомобилей, которые мы заперли и оставили там на всю ночь. Она не взорвалась. Пока. И думаю… наших людей предупредили. Но он не знает этого. Не имею представления, есть ли у него пульт дистанционного управления или же бомба на таймере, но он хочет сидеть в первом ряду, когда начнется шоу.

Гэбриель не стал дальше слушать. Он нажал на газ и направился к центру, где мог оставить машину и продолжить путь пешком в место, которое располагалось…

Он наверху, площадка, на которой стоят внедорожники, окружена несколькими высокими зданиями и единственное место, с которого можно за ними наблюдать находится там же в центре города. Ты должен найти крышу в нескольких кварталах от управления шерифа, но так, чтобы он тебя не заметил. Я не знаю, сможешь ли ты забраться выше него. И не уверена, где именно он находится. В этом есть… нечто странное. Нечто странное в нем.

— Что ты имеешь в виду?

Я не знаю. Нечто, чего я не ощущала прошлой ночью. Что-то холодное. Странное. Я не знаю, Гейб. Но мне это не нравится.

Гэбриель вытащил свой сотовый и, продолжая смотреть на дорогу, нажал кнопку быстрого набора.

Ты звонишь Миранде.

— Прямо в точку. Если этот сумасшедший способен создать бомбу и готов взорвать ее, тогда, на мой взгляд, девиз «служить и защищать» не значит, что мы должны прятаться, пока он развлекается .

Мы не полицейские.

— Да, но мы здесь, чтобы поймать убийцу. И если этот убийца сидит на крыше здания с пальцем на кнопке, я хочу получить разрешение на то, чтобы вывести его из игры.

* * *

— Все хорошо, — сказал Демарко.

Мгновение или два Холлис чувствовала только свое дико-стучащее сердце, но затем осознала, что Риз одной рукой прижимает ее к своему боку, а его взгляд сканирует кажущуюся мирной Главную улицу города. Два черных внедорожника стояли перед управлением шерифа в нескольких кварталах от них. С того мета, где находились Демарко и Холлис автомобили были хорошо видны.

Она задалась вопросом — осознает ли он, что обнимает ее. Господи, почему она думает о такой ерунде, когда в одной из машин бомба.

— Что ты имеешь в виду, говоря, будто все в порядке? — спросила Холлис, запыхавшись после дикой пробежки. Она была почти уверена, что именно из-за этого не может ровно дышать. — Ты знал?

— Ты вещаешь как радиостанция, — напомнил Демарко. Он взглянул на нее, подняв бровь, и добавил: — И весьма громко в моменты… стресса. У меня такое подозрение, что я буду страдать от головной боли следующий час или около того.

— Я уж точно буду, — проговорила Миранда, когда вместе с остальными присоединилась к Ризу и Холлис. — А у меня ведь есть щит. Господи, Холлис.

— Прости.

— Держитесь в тени этого дерева, — предупредил Демарко. — Когда в моих ушах перестанет звенеть — если можно так выразиться — я смогу его почувствовать. Сложно определить местоположение, но уверен — вчерашний снайпер нанес нам ответный визит. Он наблюдает.

Холлис собиралась потребовать, чтобы Демарко отпустил ее, но тот сделал это сам.

Чертовы телепаты.

— Почему он все еще здесь ошивается? — заговорил Квентин.

— Холлис сказали, что в одной из машин бомба, — ответила Миранда, — поэтому вероятно он здесь, чтобы убить одного из нас, а возможно и нескольких.

Говоря это, Миранда была невероятно спокойна.

— Кто сказал ей?

— Андреа.

— Андреа? — Квентин нахмурился. — Дух Андреа, из Грейс?

— И из Вентуры. — Миранда тоже слегка нахмурилась. — Кажется, она связана с тобой, Холлис.

Холлис это сильно тревожило.

— Я не знаю почему, ведь я так и не поняла, кто она. Или кем была. — Она замолчала, а потом медленно добавила: — Знаешь, она могла быть духом, который привел нас к останкам женщины вчера. Я не смогла хорошенько рассмотреть того духа, а то, что я видела, было куда менее четким, чем обычно, но… это могла быть она.

— Вместо жертвы?

— Могло быть и так.

— Похоже, она решила помогать нам. Или тебе.

— Хотела бы знать, почему. Насколько я могу судить, Андреа не связана ни с одним из наших дел. То есть, она предупредила меня о Руби, дала ключ, который помог Тессе спасти ее, но…

— Каким-то образом она связана, иначе перестала бы появляться, — сказала Миранда. — Просто мы не нашли этой связи. Пока.

Дайана прервала их размышления, сухо проговорив:

— Ребята? Снайпер? Вероятная бомба? Я знаю, что являюсь новичком в подобных вещах, но не должен ли плохой парень иметь преимущество перед готовым помочь духом? Если подумать?

— Я бы именно так расставил приоритеты, — согласился Квентин.

— А меня интересует другое, — вмешался Демарко. — Взрыв должен произойти, когда откроется дверь или заведется двигатель или же он сидит с пультом и биноклем и может привести в действие заряд тогда, когда этого захочет?

— В любом случае, — сказал Квентин, — мы приехали не подготовленными к бомбам. И, как мне кажется, в распоряжении управления шерифа округа Пиджет нет отряда саперов.

Миранда отошла от них и направилась к гостинице, стараясь держаться в тени большого дерева. Затем вытащила сотовый из чехла, висящего на ее поясе.

Пока она звонила шерифу, другие продолжали тревожно наблюдать за улицей.

— Я не понимаю этого парня, — произнес Квентин. — Он не ведет себя как серийный убийца в деле, которое я когда-либо изучал. Кроме того, я даже не слышал ни о чем подобном.

— Возможно, он им и не является, — вмешалась Дайана. Когда все взгляды направились в ее сторону, она добавила: — Я имею в виду, что фактически он действительно убил много людей, но при этом может и не быть серийным убийцей в буквальном смысле этого слова. Если он преследует ООП, и именно мы его цель, тогда, как ранее сказала Миранда — у нас в руках абсолютно другое расследование.

— Особенно, если учесть вероятность, что в дело вовлечены двое. Один может быть хладнокровным снайпером, методично планирующим каждый свой шаг. А другой — садистом, с руками по локоть в крови.