Все разом повернулись к Дайане. Первым наступившее молчание нарушил Нат:

– Дайана, если предположить, что Мисси украли из вашей семьи, то, полагаю, твоему отцу как раз меньше, чем кому-либо, хотелось бы замять это дело. Подозреваю, твои родители не знали, ни кто украл их ребенка, ни где он находится, ни вернется ли когда-нибудь.

– Все правильно. Но только вдруг мой отец после смерти Мисси узнал правду?

– Каким образом? Нет, невероятно. – Нат покачал головой. – Каллен уверяет, что случайно узнал правду о Мисси, так что даже если его заявление, сделанное в полиции, и не исчезло бы, о нем никто бы и не узнал. Некого было уведомлять о смерти Мисси. Правильно? – Он посмотрел на Дайану. – Газеты об этом деле практически не писали, Квентин не раз это повторял. Так, несколько строчек – и все. Фотографии Мисси не печатались. Да и какие газеты отозвались? Парочка местных, которые за пределы города не выходят.

Дайана боялась – не сочтут ли ее ненормальной, но ведь сам Квентин неоднократно убеждал ее в том, что нужно доверять своим ощущениям и интуиции, и она им доверилась.

Она не знала, кто убил Мисси, но была убеждена, чувствовала всем своим нутром, что ее отец приложил руку к ведению расследования, что именно он заставил полицию скрыть важные факты ее жизни.

Потому она и не удивлялась, что Квентин столько лет не мог напасть на след убийцы.

Дайана заговорила снова, твердым и ровным голосом:

– Не знаю, как ему это удалось, но кое-что мне известно. – Она посмотрела на Квентина. – Разговаривая с отцом по телефону, я упомянула, где нахожусь. Сначала он замолчал, явно удивившись, а когда продолжил разговор, голос у него сильно дрожал. Тогда мне показалось, что отец сильно волнуется. Теперь я почти уверена – не волновался он, а перепугался. Из-за того, что я тут, в Пансионе. Мое сообщение потрясло его. Думаю, если бы совесть его была чиста, он бы воспринял мое пребывание в Пансионе совершенно спокойно. Значит, здесь есть что-то, что нужно скрыть от меня.

– Да, действительно. Сплошные тайны, – отозвался Квентин. – Странно уже то, что твой отец знает о существовании Пансиона. Он здесь когда-нибудь останавливался?

– Хотите, мы посмотрим по журналам? – предложила Стефания.

Дайана покачала головой:

– Отец такие места ненавидит. Он останавливается или в центральных гостиницах, или снимает квартиру. Тихое местечко вдали от цивилизации, окруженное лесом и горами, с идиллическим пейзажиком для него ад.

Квентин пожал плечами.

– Хотя он вполне мог и слышать о Пансионе. Все-таки известное курортное место. Ты говоришь, что он бурно отреагировал на твое сообщение о том, что ты здесь? Вот для этого обязательно должна быть причина. – Он потер лицо ладонями. – Каллен утверждает: к выводу о том, что собственная дочь Лауры умерла и она украла чужую, пришел сам, после того как связал воедино все, что ему рассказывали. Допустим. Но когда, что и от кого он услышал?

Нат поморщился.

– Извини, что здесь я перебил тебя, – продолжал Квентин, обращаясь к Макдэниэлу. – Мне нужно было бы промолчать.

– Да ладно уж. Он все равно потом замкнулся. У меня складывается такое ощущение, что перед беседой с нами он словно поставил себе внутренний ограничитель, потому и сказал нам только то, что собирался рассказать. Мы бы из него все равно больше ничего не выжали. Во всяком случае, не сегодня.

– Интересно, когда он все эти сплетни подслушал – до того, как Мисси убили, или после? – произнесла Дайана. – Он нам об этом не сообщил.

– А какая разница? – спросила Стефания.

– Существенная, – отозвался Квентин. – Если Лаура, возможно, находясь в сильном расстройстве, пошла на кражу чужого ребенка, чтобы воспитать как своего, то убийство Мисси могло подтолкнуть ее к еще более непредсказуемым поступкам. В таком состоянии она вполне была способна рассказать кому угодно настоящую историю Мисси.

– Не помнишь, как Лаура вела себя после смерти Мисси? – спросил Нат.

– Нет, – пожал плечами Квентин. – В то время в Пансионе имелся штатный врач. Я смутно припоминаю, что Лаура долго не могла прийти в себя от горя. Ходила расстроенная и вялая – наверное, от успокоительного. А спустя несколько недель мы уехали. Последний раз я видел Лауру на похоронах.

– Долго же она хранила тайну Мисси, – задумчиво сказала Дайана. – Мне кажется, что раскрыть ее кому-либо она могла только после смерти девочки.

Нат сделал очередную быструю пометку в своем блокноте:

– Спрошу об этом Каллена. Я обязательно с ним встречусь хотя бы еще разок.

Стефания пересела на подлокотник кресла:

– Лично меня здесь больше всего интересует другое – почему он носит цветы на могилу Мисси? Подобные действия характерны для убийц или нет?

– По-всякому бывает, – ответил Квентин. – Но он не убивал Мисси, просто не мог этого сделать. Все правильно он сказал, у него железное алиби.

Нат посмотрел на Квентина:

– Между прочим, я все хотел спросить тебя о том намеке. Он возник спонтанно? Ты ведь ни разу раньше не упоминал о могиле Мисси.

– Эту мысль мне подсказал мой тихий внутренний голос. – Квентин усмехнулся. – Я иногда прислушиваюсь к его советам. До того момента, как ты сообщил Каллену, что его видели разговаривающим с Элли, он интересовал меня только как возможный участник событий двадцатипятилетней давности. Ну и потому еще, что в его комнате мы обнаружили ту потайную дверь.

– Ты все-таки веришь, что здесь есть какая-то связь?

Квентин кивнул не раздумывая.

– Ладно. Есть связь или нет – убийство Элли нужно раскрывать, – мрачно заметил Нат и посмотрел на часы. – Черт подери! Уже первый час ночи. Как только Салли и Райан закончили осмотр места преступления, я распорядился увезти тело в больничный морг. Тамошний патологоанатом сделает вскрытие, утром сообщит предварительные результаты. Потом тело перевезут в центральную полицейскую лабораторию штата.

– Могу обещать нашу поддержку, – сказал Квентин.

– Спасибо, – кивнул Нат. – Результатов придется подождать, но зато тело исследуют досконально. А мне нужно знать о девушке все. Пока же придется работать с тем, что у нас есть. – Он хмыкнул. – И что же у нас есть? Одни вопросы.

– Совершенно верно, – согласился Квентин. – Вот уж чего у нас больше, чем хотелось бы, так это вопросов.

– Капитан, вы знаете, сколько сейчас времени? – спросила управительница ледяным голосом.

Нат продолжал спокойно рассматривать ее.

– Менее двенадцати часов назад убили одну из ваших подчиненных, миссис Кинкейд. Я расследую это дело, разыскиваю убийцу. В связи с этим я хотел бы задать вам несколько вопросов.

На миссис Кинкейд сообщение Ната не произвело никакого впечатления. По крайней мере, лицо ее оставалось невозмутимым.

– На ваши вопросы я отвечу утром! – рявкнула она. – Убегать от вас никто не собирается.

– Извините, но отвечать на мои вопросы вам придется сейчас. – Нат неторопливо раскрыл свой блокнот, положил его на безукоризненно чистый стол, удобно устроился на стоящем рядом стуле. – Присаживайтесь, – предложил он миссис Кинкейд и, насупившись, принялся листать блокнот. Найдя недавно сделанные пометки, он разгладил страницу и перевел взгляд на управительницу.

Та продолжала стоять, скрестив руки на груди и презрительно скривив рот. Она не стала приглашать Ната в соседнюю комнату, где было гораздо комфортнее, чем в громадной, пустой и холодной кухне.

– Хорошо, спрашивайте, – проскрипела миссис Кинкейд.

Нат не торопился. Да он и не любил торопиться. Он рассматривал жутковатую, наполненную странными тенями, слабо освещенную кухню. Она производила на него мрачное, пугающее впечатление, но в этом ему не хотелось признаваться даже самому себе. Еще раз пробежав глазами страницу, он начал:

– Вы сообщали мисс Бойд, что Элли Уикс, как вы выразились, что-то задумала. Так?

– Да, так.

– В чем вы ее подозревали?

– Я вам не ясновидящая, капитан! – отрезала управительница. – Но я всю жизнь работаю с девушками и могу точно сказать, когда они замышляют недоброе.

– Иначе говоря, вы следили за Элли Уикс?

– Я за ней приглядывала, – поправила его миссис Кинкейд.

– Почему вас вдруг насторожило поведение девушки? Она делала что-нибудь предосудительное или подозрительное?

– Я заметила, как она отиралась возле кабинета мисс Бойд, а в той части здания горничным делать нечего.

– Возможно, она просто проходила мимо, – предположил Нат.

– Она мне так и сказала.

– И вы ей не поверили?

– Капитан, я умею определять, когда мне врут.

Нат удивился, но не стал уточнять, как это ей удается.

– Для начала, она часто бегала на крыльцо. Это единственное место, где у нас разрешено курить.

– И что здесь подозрительного?

– Она не курила, – нахмурилась миссис Кинкейд.

– И как вы думаете, что она там делала?

– Возможно, звонила по мобильному телефону. Мы не разрешаем нашим девушкам пользоваться ими здесь, но они все равно их с собой таскают. Прячут. А потом болтают со своими ухажерами.

– Так у нее был ухажер?

Миссис Кинкейд едва заметно ухмыльнулась.

– Наверное, да, но не из здешних.

– Не понял.

– А что тут понимать? Наверное, снюхалась с кем-нибудь из наших гостей. Мы запрещаем нашим девушкам такое поведение. Я всегда говорю – замечу что-нибудь подобное, уволю сразу.

– Так вот, значит, зачем вы за ней следили. Чтобы получить доказательство своей догадки?

– Да. Рано или поздно, но она бы себя выдала. Все выдают.

Нат нахмурился:

– А раньше у вас кто-нибудь из девушек заводил романы с гостями?

– Вы же сами знаете, что все мужчины одинаковы. – Миссис Кинкейд презрительно посмотрела на Ната.

«Старый, давно известный двойной стандарт», – неприязненно подумал Нат.

– А раз так, то за что же винить девушек? – Он изобразил наивность.

– Мы им платим не за оказание... развлекательных услуг, а за работу. Пансион – место приличное, – проговорила миссис Кинкейд чопорно. – Ну вот что, капитан. Пора нам прощаться. Я вам уже рассказывала, когда я видела Элли в последний раз и о чем с ней разговаривала. Я ухожу, мне скоро на работу. Хотелось бы еще вздремнуть немного. – Она повернулась и пошла к дверям.

Нат не стал останавливать управительницу. С минуту он смотрел ей вслед, затем еще раз оглядел стерильно чистую, чем-то похожую на морг кухню и поежился от необъяснимого страха, вдруг охватившего его.

– Черт подери, ну и обстановочка тут, – прошептал он. – Здесь во что угодно поверишь, хоть в призраков.

«А может быть, дух убийцы Элли таким образом привлекает мое внимание?» – подумал он и сам ужаснулся своей мысли.

– Она была небольшого роста, да? – спросила Дайана.

Квентин повернулся, чтобы лучше рассмотреть ее лицо.

Она сидела на другом конце дивана, наклонившись вперед, упершись локтями в колени. Ее немигающий взгляд застыл на каминной решетке.

В гостиной никого, кроме них, не было, и хотя время приближалось к часу ночи, им казалось, что еще только поздний вечер.

– Ты об Элли говоришь?

Дайана, не глядя на него, кивнула.

– Я бы сказала, она была маленькой. И молоденькой. Года двадцать два – двадцать три, не больше.

– Примерно так.

– Мы совсем не говорили о ней. Она лежала рядом, в метре от нас. Мертвая. Кто-то задушил ее. А мы о ней даже и не вспомнили.

– Ты же знаешь, что мы постоянно думаем о ней.

– Может быть.

Квентин глубоко вздохнул:

– Полицейским тоже нужно отвлечься, иначе они не смогут работать с полной отдачей. Ненадолго забыться.

– Хорошо, с вами все понятно. А у меня есть какое-нибудь оправдание?

– Я не ищу оправданий, Дайана. Просто так устроена жизнь. Смерть всегда рядом с нами, и мы все время учимся жить с ней бок о бок, иногда чувствуя ее дыхание. И все давно знают, что смерть – это еще не финал. Во всяком случае, не абсолютный финал.

Девушка повернула к нему хмурое лицо:

– Я не подумала об этом... ты считаешь, что к смерти я должна относиться иначе, чем раньше? Должна поверить, что за ней начинается иное существование? Что она ничего не прекращает?

– Когда-нибудь ты будешь так думать.

– Но не сегодня?

Квентин помолчал:

– Слишком много событий произошло за эти дни. Ты только начинаешь их осмысливать.

– А ты?

Сначала вопрос показался ему удивительным, но потом, когда он его обдумал, не таким уж и странным.

– Тебе кажется непонятным, что я не расспрашивал тебя о Мисси?

– Да, – пожала она плечами. – Ты столько лет думал о ней. Разгадывал ее убийство. Десятки раз приезжал сюда, изучал документы. Ты стал одержимым. Конечно, мне удивительно, почему ты не интересуешься ею.

– А о чем я должен тебя спрашивать? О том, как она выглядит? О том, счастлива ли она? Я и так знаю, что нет. И не будет счастлива.

– Она сказала... что если даже и назовет имя убийцы, это ничем нам не поможет. Не знаю, что она имела в виду. Прости...

– Ничего страшного.

Дайана покачала головой:

– Да как же ничего страшного? Как раз очень странно. Ведь мы – здесь, а Мисси – там. В каком-то смысле недалеко от тебя, но все-таки дальше, чем я. Она находится на расстоянии вытянутой руки, но дотронуться до нее нелегко. Ты знаешь, я касалась ее. Я взяла ее за руку и почувствовала, что она теплая. Поразительно! А когда я проснулась, то увидела, что это ты держишь мою ладонь.

Квентин молча смотрел на нее.

– Мы все связаны друг с другом. Ты не чувствуешь? Я связана с Мисси кровными узами, а ты связан с нами тем, что произошло здесь двадцать пять лет назад.

– Здесь все намного сложнее, Дайана, – наконец произнес он.

– Да? Почему?

– Потому что мы – живы, а Мисси – мертва.

– Не понимаю, – сказала Дайана, с минуту раздумывая над его ответом.

– Ничего страшного. У тебя просто не было времени... или эмоциональной энергии поразмышлять об этом. Потом ты сама найдешь объяснение.

Дайана снова нахмурилась:

– Есть что-нибудь между нами? Между мной и тобой?

– Ты о чем? О мыслях или... о чувствах?

Дайана тихонько рассмеялась:

– Единственное, что я сейчас чувствую, – это слабость. От перегрузки эмоциями. То расслабляешься, а то вдруг такое начинается вокруг, столько эмоций накатывает, что просто немеешь. Меня часто охватывает страх. И еще тревога. Все путается. Правда, только здесь; в «сером времени» такого нет. Не странно ли? В «сером времени» мне все понятно, я уверена в себе. Оно для меня как удобная одежда, в которой мне настолько уютно, что иногда я ее даже не ощущаю. Словно она давно стала частью меня самой.

– Все правильно, – кивнул Квентин. – Как только ты попадаешь туда, твои паранормальные способности сразу включаются. Ты их чувствуешь, воспринимаешь как естественное продолжение себя и успокаиваешься.

– А что происходит со мной здесь? В этом мире, в повседневной жизни? Почему я не могу сконцентрироваться, чувствовать себя гармонично?

– Потому что здесь ты считаешь свои паранормальные способности чужими. Пока. Жди, пройдет немного времени, и ты обретешь уверенность в этом мире, Дайана. Ты слишком долго находилась под воздействием лекарств. Они отняли у тебя время, лишили возможности понять себя. Еще слишком много нужно принять, во многом разобраться.

– Осознанно?

– Да. – Он снова кивнул. – Потому что два десятка прошедших лет, а возможно, и всю жизнь, училось только твое подсознание. Во сне, в те минуты, когда ты впадала в забытье.

– Я считала, что во сне и во время забытья... я теряю контроль над собой, – пробормотала Дайана в раздумье. – Ты считаешь, это не так?

Квентин почувствовал в вопросе невольный подвох.

– Может быть, отчасти ты себя и не контролировала, – осторожно ответил он. – Но только для людей, обладающих тем же даром, состояние неспособности управления собой – вещь противоестественная.

– Разве?

– Конечно. Дайана, мы окружены живыми людьми, мы живем... в этом мире. Мы принадлежим ему физически и эмоционально. Свои паранормальные способности мы используем не здесь, а в другом месте, куда отправляемся.

Она посмотрела на него так, словно хотела задать вопрос, затем чуть кивнула и произнесла:

– Наверное, ты прав.

Снова Квентин, сам не понимая почему, вдруг почувствовал себя неловко. Его тихий внутренний голос молчал, а он, тем не менее, чувствовал, что сказал что-то не то. Откуда-то взялось неистребимое ощущение, что он не прав.

– С тобой все в порядке? – спросила Дайана.

– Да. – Квентин слабо улыбнулся. – Просто устал. День был тяжелый.

– Верно...

– Послушай, Дайана. Думаю, пока мы окончательно не поймем, что происходит, тебе лучше остаться здесь. Займешь мою кровать, а я прекрасно устроюсь в гостиной, – предложил он.

Девушка не отказалась, только заметила:

– Территория Пансиона охраняется. Нат везде расставил своих людей.

– Я знаю. И тем не менее прошу не ходить в твой коттедж.

– В главном корпусе масса свободных номеров.

– Я знаю. – Квентин старался говорить как можно спокойнее.

Дайана пристально посмотрела на него и наконец согласилась:

– Хорошо. Спасибо.

Они молча дошли до его номера. Дайана направилась в спальню, но, прежде чем закрыть дверь, вдруг сказала:

– Между нами что-то есть.

Сейчас их разделяла только полуоткрытая дверь, готовая в любую секунду закрыться. Квентин смотрел на Дайану. Ему хотелось забыть о том, зачем они здесь, заговорить совсем о другом.

Но, он прекрасно понимал, что для тех, других, слов еще не настало время. Дайана слишком много пережила в последние часы. Да и у него мысли еще немного путались.

– Между нами всегда что-то было, Дайана. Спокойной ночи.

В глазах ее вспыхнуло и погасло удивление, потом девушка кивнула, тоже пожелала ему спокойной ночи и закрыла дверь.

* * *

Дайана не знала, получится у нее что-нибудь или нет, тем не менее решила попробовать. Как бы уверенно она себя ни чувствовала в «сером времени», она сознавала, что попадает туда не по своей воле. Ее всегда туда кто-нибудь звал, а там уже сопровождал. Не спрашивая ее согласия, втягивал во сне или в моменты пугающего впадения в забытье.

В последние дни Дайану увлекал в «серое время» звучавший в голове голос, который она принимала за голос Мисси. Возможно, как думалось Дайане, он действительно принадлежал ее сестре.

Иными словами, она никогда не попадала туда сама, без подсказок. Девушка не открывала дверь и не переступала через порог по собственному желанию. Теперь она решила попытаться войти в «серое время» сама.

Дайана считала, что должна это сделать, потому что иначе невозможно получить ответ на самый главный вопрос, который уже долгое время занимал ее.

Она сознавала, что Квентин отнесся бы к этой инициативе неодобрительно и что к его советам следует относиться серьезно, потому что он был намного опытнее в вопросах, относящихся к сфере паранормального. И еще он часто повторял, что сознательно заигрывать с ней – занятие крайне опасное.

Именно поэтому Дайана и не стала говорить ему о том, что собиралась предпринять.

Она сбросила с кровати покрывало, положила еще одну подушку и легла. Затем выключила верхний свет, оставив гореть только слабый ночник на тумбочке.

Дайана закрыла глаза и попыталась расслабиться. Внезапно ее охватили сомнения, и она подумала, что проводить подобные эксперименты вблизи места, где всего несколько часов назад произошло убийство, – дело очень рискованное.

Но и эта мысль ее не остановила.

Дайана не знала, что ей нужно делать дальше, и попыталась просто успокоиться. Она заставила себя дышать ровно, представила, что у нее нет костей. Спустя несколько минут ей действительно показалось, что тело становится гибким. Она мысленно переходила от мышцы к мышце, от сустава к суставу, расслабляя их, делая бесплотными. Через некоторое время она почувствовала себя так, словно вся состоит из какой-то мягкой ткани или губки, и тогда начала вызывать перед глазами дверь. Та возникла на удивление быстро. Дайану охватило волнение в ту же секунду, когда она увидела это.

Дверь была зеленая.

Дайана помедлила, но в конце концов потянулась к ней – желание получить ответ на мучивший ее вопрос оказалось сильнее инстинкта самосохранения. Она взялась за ручку, изумилась тому, что чувствует ее, словно та была реальной, и открыла дверь.

В следующую секунду Дайана уже находилась в «сером времени». Перед ней тянулся длинный коридор, холодный, серый и бесформенный.

Дайана немного постояла, оглянулась, через полуоткрытую дверь посмотрела назад. В сером мраке она увидела спальню, где только что была, горящий необычным серым светом ночник на тумбочке, откинутое покрывало и смятые подушки.

Кровать была пуста.

– Значит, я здесь, – услышала она словно со стороны собственный голос. – Я перешла сюда физически, в своей телесной оболочке.

Вот этого девушка не предусмотрела, даже предположить не могла.

«Нехорошо получилось», – подумала она, попробовала взяться за ручку двери, но та выскользнула у нее из пальцев. Дайана вздрогнула от страха, и в ту же секунду перед ней возникла фигура той самой девочки, Бекки, которая привела ее на конюшню.

– Тебе еще рано сюда, – сказала она Дайане.

Дайана продолжала рассматривать часть коридора и зеленую дверь.

– Я должна хорошенько ее запомнить, иначе я не смогу вернуться, – ответила она.

– Здесь все совсем не так, – возразила Бекки. – Дверь будет в другом месте, а само место будет выглядеть иначе.

– Мне сейчас не до загадок, Бекки.

Девочка тихонько вздохнула:

– Это не загадка, здесь совсем другой мир. Тут ты ничего не находишь, а материализуешь. Думаешь о чем-то – и оно появляется. Ты подумала о двери, она появилась, и теперь она твоя. Ты вроде как будешь носить ее с собой.

– То есть я всегда найду ее, когда она мне понадобится?

– Надеюсь.

Дайана попыталась убедить себя, что легкий холодок, вдруг охвативший ее, – это свойство «серого времени», а не испуг, вызванный словами девочки и ее неуверенным тоном.

– А где Мисси? – спросила она.

Бекки чуть наклонила голову вбок, словно прислушиваясь к далеким звукам, и ответила:

– Тебе действительно не нужно было приходить сейчас сюда. Убийство Элли – это только начало. Теперь оно знает о тебе и начнет за тобой охотиться.

– Зачем? – спросила Дайана, стараясь говорить как можно спокойнее.

– Потому что ты раскрываешь его тайны. Ты нашла косточки Джереми. Ты обнаружила потайную дверь и пещеры. Теперь у тебя есть та фотография, где ты стоишь рядом с Мисси.