Комната отдыха в полицейском участке не очень-то соответствовала своему названию — такой вывод сразу же сделала Бонни. В вытянутом в длину помещении были установлены раскладушки, на которых вперемежку похрапывали особы женского и мужского пола в полицейской форме, кто-то вскакивал по сигналу пейджера у пояса, сталкиваясь с теми, кто шастал мимо коек туда-сюда с озабоченным видом.

Это было совсем не то место, где Бонни могла расслабиться и действительно отдохнуть. В таком скоплении людей она почему-то испытывала щемящее чувство одиночества. Сет едва добрался до раскладушки с матрацем и тут же уснул. Почти двое суток он, видимо, не смыкал глаз, пребывая в нервном напряжении, и теперь это сказывалось.

Все ждали возвращения Рэнди, Бишопа и Тони. Их экстренный отъезд куда-то в заснеженную даль пробудил у сотрудников надежду на то, что открылось что-то новое в затянувшемся и страшном деле, которое наряду с пургой потрясло дотоле тихий Гладстоун.

Бонни боялась встречи с Бишопом. Ее детские воспоминания об этом человеке, его манера вести разговор и одновременно прокрадываться в твой мозг — все это в совокупности не сулило ей никаких приятных ощущений.

Она, словно путешественница, занялась исследованием пространства, которое подвластно ее сестре, где люди отзываются о Миранде с уважением, а некоторые, как показалось Бонни, даже с трепетом. Бонни понравилась дежурка, в которую она заглянула. Там пахло крепким кофе и полицейские не храпели, как тюлени на лежбище, а при первом звонке хватались за телефонные трубки, и у каждого был сосредоточенный, деловой вид.

Затем она проследовала мимо анфилады пустующих комнатушек с маленькими зарешеченными окошками в дверях. Лишь одна была занята. Там пребывал мрачный Джастин Марш. Он рассматривал газету трехдневной давности и нервно постукивал ботинком по полу. Кофе его был уже выпит, бутерброды, предоставленные ему за счет бюджета графства, съедены, и ни крошки не осталось на пластмассовой тарелке.

«Завязывать с ним беседу не стоит», — подумала Бонни и была права.

На нее пахнуло холодом — в конце коридора был выход на стоянку, где парковались свободные от дежурства полицейские джипы. Сейчас на месте были только два в связи с тревожной обстановкой. Какое-то движение в сумрачном пространстве коридора заставило Бонни насторожиться. Она сделала шаг вперед.

И тьма обрушилась на нее.

— Я не могу в это поверить, — бормотал Алекс, отряхиваясь от сна и от своих навязчивых видений. — Он похитил ее отсюда у всех нас на глазах!

Сет, самый молодой из собравшихся в кабинете, был настолько подавлен сознанием своей вины, что не решался поднять глаз.

Тони попытался разрядить обстановку:

— Обвинить в ротозействе и наказать надо три дюжины полицейских. Но вряд ли Верховный суд штата одобрит такое решение. Поэтому не будем искать виноватых. Надо быстро поймать того, кто ее похитил.

— Прежде чем он убьет Бонни, — спокойно произнесла Миранда, и это спокойствие в ее голосе испугало всех, кто ее слышал. Она взглянула на Бишопа, и тот понял, что она ждет от него решения проблемы.

Он положил руку на плечо Миранды, и она ощутила тяжесть его прикосновения.

— В нашем распоряжении не так много времени, но я считаю, что его хватит, — словно диктуя, медленно чеканил фразы Бишоп. — Я сомневаюсь, что он убил Бонни сразу — ошибка, совершенная со Стивом Пенманом и с Лиз Хэллоуэл, послужит ему уроком: не надо слишком торопиться. Он испугался привидений? Но любой, даже самый разумный, человек иногда поддается искушению уверовать в потусторонние силы.

Алекс тут же вскинулся:

— И поэтому он убил Лиз?

— Лиз пала первой жертвой его страха.

— Ты хочешь убедить меня, что Лиз погибла из-за ошибки в его долбаных расчетах, да и ваших, наверное, тоже, господа телепаты и шаманы из ФБР?

Обычно люди, вскипая от ярости, багровеют, но Алекс, наоборот, побледнел.

Его лицо стало похоже на гипсовую маску, которую снимают с покойников. Миранде хотелось посоветовать давнему своему другу и сотруднику охладить пыл, но в нынешнем его состоянии ему лучше было бы согреться — настолько он походил на ледяную статую с красными от бессонницы глазами.

— Дайте мне хоть что-нибудь материальное, без вашей этой мистики, и я без вас, без ваших премудростей, хоть по волоску, хоть по кусочку жвачки отыщу и представлю вам убийцу.

Странно было видеть, как совсем побелевший от внезапного оттока крови человек своим громким голосом чуть ли не заставляет вздрагивать железобетонные блоки здания полицейского участка.

Бишоп вторгся в паузу в монологе Алекса:

— У нас имеется карманный складной нож. Не о нем ли осведомился Стив Пенман, заглянув в аптеку, и не за этот ли проявленный им интерес он поплатился? У нас есть список продавцов покрышек в ближайшей округе. У нас есть намек на связь между двумя убитыми парнями — Адамом и Стивом, и это первое звено в длинной цепочке, которое нам предстоит вытянуть. И мы, я уверен, скоро выясним, из какого источника убийца узнал, что Бонни представляет для него угрозу. Это уже кое-что, хотя и не так много. Но у нас очень мало времени, совсем мало, и это перевешивает все наши достижения.

— Прежде всего, как мерзавцу стало известно, что Бонни находится здесь? — Алекс окинул взглядом всех присутствующих, словно подозревая каждого, включая и Миранду.

— Если мы начнем искать предателей в своих рядах, то… — начала Миранда, но Алекс резко оборвал ее:

— Знаю. Это затянется надолго, и мы упустим время. Но вспомни: кто наведывался сюда из посторонних? Джастин Марш? Но он сидит там, куда ты его посадила, и даже если он увидел Бонни, то никому передать этого не смог бы. Кто-либо из наших был способен разболтать об этом, но кому?

— Джон был здесь, — сказала Миранда. Она взглянула на Бишопа, надеясь через зрительный контакт получить от него инъекцию мысленной энергии. — Помнишь? Он сказал, что Джастин звонил ему. И он как раз шел, когда мы его заметили, со стороны нашего «загона». Он мог подслушать чей-то треп.

— Не думаю, что нам следует ограничиваться единственной кандидатурой в подозреваемые и тратить отпущенное нам время, малое время, чтобы тыкаться вслепую, — взял на себя бразды правления Бишоп. — Предлагаешь начать с вашего мэра, уважаемого мистера Макбрайда? Начнем с него, и немедленно. Тони, пускайся по следу, ищи кого-нибудь из той аптеки на Мейн-стрит, куда забежал перед кончиной бедный Стив.

— Могу поставить сотню против одного, что эта штучка нам на кого-то укажет, и без всякой телепатии. — Тони выложил на стол перед собой нож, запечатанный, как и положено улике, в пластик, и принялся набирать телефонные номера, один за другим, готовя свой вопрос первому, кто откликнется.

В памяти Миранды стали всплывать картинки и звуки, обрывки чьих-то показаний.

— Макбрайд был у Лиз в кофейне, когда местные сплетники толковали о новостях, о нашем расследовании, о надвигающейся буре. Он мог услышать дурацкую версию о том, что Лиз помогла нам обнаружить тело Стива. У него была возможность подобрать забытую Джастином Библию и, уж конечно, было достаточно времени, чтобы подстеречь Лиз у заднего выхода из кафе, убить ее. засунуть в машину и доставить труп по адресу, вместе с издевательской для нас уликой. И все за десять-пятнадцать минут до того, как повалил снег. Он действовал впопыхах, но ему повезло.

Миранда словно бы смотрела показываемый ей где-то в пространстве фильм, и это, конечно, не укрылось от Бишопа.

— Твой отрицательный герой тебе ясно виден? — спросил он.

— Помоги мне! — взмолилась Миранда и тут же успокоилась, безвольно опустив голову и поникнув плечами. — Ты не успел, а может, я запоздала с просьбой. Но я могу обрисовать образ убийцы. Он живет один уже много лет. Его отец был тяжело болен. Таким он и запомнил его с детства, все время больным, раздраженным, страдающим. Мать умерла раньше, он ее не помнит. Их семья — там куча всяких наследников — владеет огромным старым пустующим домом и землей, сдаваемой фермерам. Но лет пять назад он заявился сюда, в Гладстоун, купив себе новый дом, чтобы расколоть, как он сказал, скорлупу, стать ближе к нормальным людям, зарабатывающим себе на хлеб тяжким трудом, зажить их жизнью.

— Кто он? — нетерпеливо задал вопрос Бишоп.

— Ты же догадался, зачем спрашивать? Наш мэр Джон Макбрайд, — устало ответила Миранда.

Исчерпав весь свой ресурс, она готова была отключиться… если бы не Бонни.

— Значит, так. — Бишоп буквально излучал энергию, готовый к решительной схватке. — Возраст его вполне подходит. Он мог уже лет пятнадцать, если не больше, преспокойно заниматься тем, что только недавно возбудило тревогу. Психологический портрет — прямо-таки один к одному с портретами и описаниями серийных убийц, рассылаемых по полицейским участкам, словно сделанный под копирку. Одиночка, с комплексами, владеющий уединенно расположенной собственностью и не ограниченный в средствах. Новое только в том, что он еще выдвинул себя на политическую арену. Впрочем, это с его стороны мастерский ход. Он имеет право и возможность быть там и здесь, всюду совать свой нос, и никто не спросит: «Что тебе тут надобно, многоуважаемый сэр?»

— Он был знаком с Линет, — сказала Миранда. — И имел интрижку с ее матерью.

— О-о! — Тони сочувственно взглянул на Миранду, а потом чуть слышно присвистнул. Его мысль тут же была прочитана Мирандой: «А ведь он и за тобой прихлестывает, шериф!»

Сет, будучи не в состоянии больше держаться в стороне, заявил о себе:

— Я позвонил отцу в больницу. Мэр заезжал туда, чтобы удостовериться, сколько пациентов там прибавилось в результате стихийного бедствия. Он прошел по всему зданию, заглянул во все палаты, поговорил с врачами и сестрами, побывал даже на кухне. Это было с час назад.

— Он искал Бонни, — заключила Миранда.

— Он спрашивал о ней, так, между прочим. Папа сказал ему, что вряд ли она долго пробудет в больнице.

Алекс подхватил нить разговора:

— Кто-то, на ком-то женатый, услышал от жены, передал другу, друг — приятелю, и пошло-поехало… Заинтересованный собеседник в момент смог выведать сплетню о ясновидении Бонни. И уж вторично убийца не позволит себе ошибиться.

Воспоминание о погибшей по ошибке Лиз заставило его могучую, тренированную фигуру сникнуть, как воздушный шарик от неосторожного прикосновения тлеющего окурка сигареты.

Тони с размаху опустил телефонную трубку на аппарат, рискуя повредить хрупкий пластик.

— Как все просто, когда все ясно! Я добрался до малого, который болтал со Стивом Пенманом в день его исчезновения. Стива интересовало, кто покупал складные ножи, парень сверился с бухгалтерией и выдал Стиву сведения о том, что за год были проданы три таких ножа, один из которых приобрел мистер Макбрайд.

В три часа ночи в январе, в безлуние, не самое лучшее время начинать охоту Тем более после пурги, когда на землю тяжким покрывалом навалился пропитанный влагой снег.

Каждый шаг по лесу давался с великим трудом.

Они заранее договорились с Бишопом, что последние сотни метров пройдут пешком, оставив машину у начала проделанной в снегу колеи, чтобы не насторожить чудовище, неизвестно чем занятое внутри своего дома.

Несколько раз по пути сюда Бишоп спрашивал у Миранды:

«Почему бы нам не захватить с собой парочку твоих крепких ребят?»

«Я не могу никому довериться».

«Ну а Алексу, или Тони, или этому парнишке Сету?»

«Алекс может свихнуться сразу же, как только увидит убийцу своей Лиз. Сета я не вправе травмировать психически, ну а твой Тони пусть копается в бумагах и обеспечивает нам юридическую защиту на случай нашей ошибки. А ты знаешь, насколько мы увязнем в дерьме, если проникнем в дом мэра Гладстоуна и ничего там не обнаружим?»

«Как всегда, кому-то двоим или одному, приходится первым подниматься из окопа».

«А когда во всей военной истории бывало иначе?»

Это был обмен мыслями, а не словами.

Бишоп знал, что Алекс и Тони вместе с вооруженной бригадой остановят машины на шоссе, там, где Миранда приткнула на обочине свой «Форд», но для вмешательства в операцию им потребуется сигнал от Миранды, а для Тони — телепатический зов от Бишопа.

След в след они двигались по заснеженному лесу. Первым, конечно, Бишоп торил путь, примериваясь к ее шагу, за что она была ему благодарна.

Тепло ее мысленного послания подвигло его на признание.

«А я благодарен, что ты доверилась мне, единственному из своих близких людей».

«Не шути. Оставь роль шута для нашего милого Тони. Ты знаешь, почему я сделала такой выбор?»

«Узнать это мне еще предстоит».

Тишина в окружающем дом пространстве была нерушимой, как крепостная стена. Влажный снег не скрипел, а скрадывал звук шагов приближающихся к дому Бишопа и Миранды, а их мысленные переговоры были беззвучны.

Ни в одном из окон не было света, однако след покрышек указывал на то, что какая-то машина заехала в гараж и оттуда не выезжала.

Миранда, опередив Бишопа, первой заглянула за угол. Она увидела засыпанную снегом крышу оранжереи. Стекло промерзло или затуманилось от внутреннего тепла. Это было громадное сооружение, где мог разместиться неплохой ботанический сад. В прошлом Миранда несколько раз по приглашению Макбрайда посещала его загородную усадьбу, но он не водил ее по территории за домом. В оранжерее что-то светилось — не люминесцентные трубки, а точечные, слабые светильники — скорее всего, зажженные свечи, с трудом видимые сквозь изморозь.

Бишоп не посмел приблизиться к ней, не предупредив мысленно. Он вправе был подозревать, что получит пулю в живот, — настолько Миранда была напряжена. Ее палец словно примерз к спусковому крючку. Она оглянулась.

«Зачем ты снял куртку? Я бы тебя не узнала и выстрелила».

«Куртка слишком выделяется на белом снегу».

«Ты промерзнешь».

«Теперь уже поздно об этом говорить. Ты могла бы предупредить меня раньше».

Его белая рубашка словно таяла на фоне снега, и он стал почти невидимкой.

«В следующий раз я буду вести себя предусмотрительнее и подготовлюсь к операции в арктических условиях. Короче, где он и что делает? Говори быстрее, иначе я и вправду превращусь в сосульку».

Миранда кивнула в сторону оранжереи:

«Вряд ли он там поливает цветочки, скорее коптит окорока». Черный юмор трудно давался Миранде.

«Рассмотрим два варианта: или он нас ждет, что маловероятно, потому что он уверен, что мы не сможем так скоро выйти на него, или мы застанем его врасплох, и тогда все карты у нас в руках».

«В любом случае мы должны войти», — твердо заявила Миранда.

«Без ордера на обыск?.. Все равно…» — согласился Бишоп.

«Он с кем-то беседует!» Миранда инстинктивно прижала пальцы к ушам, словно подросток, отключающий себя от мира рок-музыкой через наушники.

Она повертела головой, стремясь поймать в фокус источник звука.

«Пока он говорит, его внимание отвлечено. Этим можно воспользоваться. Я вижу две двери с обоих концов оранжереи. Пошли!»

Затевать дискуссию не было времени. Бишоп подчинился ее телепатическому напору. Обежать длинное сооружение и ворваться туда было легче, чем пробираться далее через тепличные джунгли. Зеленые монстры ощетинились колючками и, казалось, разевали хищные пасти. Густые листья и упитанные стебли преграждали путь к едва мерцающему свету в сердцевине этого растительного рая или ада — трудно было это определить. Только их телепатическое зрение позволяло Миранде и Бишопу продвигаться навстречу друг другу, сохраняя направление в зеленом лабиринте, где дальние огоньки создавали обманчивую паутину, сотканную из теней. Монотонное, невнятное и почти убаюкивающее бормотание вдруг резко оборвалось, и оба они услышали знакомый им голос хозяина оранжереи:

— Дальше ни шагу! А то вы облегчите мою задачу, что, как я понимаю, не входит в ваши намерения.

Столь округлыми, как камешки на пляже, обкатанные морем, фразами обычно изъяснялся Джон Макбрайд.

— Стойте. Вот и хорошо. Я не ждал к себе гостей, тем более без приглашения и так скоро, но раз уж так вышло, то составьте мне компанию. Разрешаю вам чуть раздвинуть ветки — но не более того, — чтобы понаблюдать, чем я занимаюсь. Предупреждаю, будьте осторожны, Рэнди и Мистер ФБР.

По совету Макбрайда Бишоп и Миранда расчистили себе поле зрения, отогнув чуть в сторону упрямо сопротивляющиеся стебли. Их взору предстало открытое пространство, где с потолка свисали мигающие светящиеся трубки, принятые ими снаружи за свечи, по углам громоздились пирамиды из пустых цветочных горшков и кадок, а центр занимал сверкающий металлом хирургический стол. Над ним горизонтально распростерлось в воздухе девичье тело, подвешенное к потолку лицом вниз на двух петлях.

Если бы не пистолет, приставленный Макбрайдом к виску Бонни, Миранда тотчас бы ринулась вперед, но теперь она застыла в ужасе. Макбрайд занял такую позицию, что мог следить за любым движением своих нежеланных гостей. Не отрывая дула пистолета от виска связанной девушки, он нажатием невидимой кнопки слегка изменил ее позу. Теперь Миранда могла заглянуть в лицо сестры.

Бонни, конечно, была напугана, но вела себя на удивление хладнокровно, как будто не сомневалась, что телепатическая связь с сестрой принесет ей спасение. Она не видела Бишопа, но ощущала его присутствие и мощное излучение его психической энергии. В таком защитном поле, охватывающем ее с двух сторон, смерть ей не грозит.

— Не хотите ли вы оба избавиться от оружия? Оно здесь не к месту и не решит ничью судьбу. Хозяин положения я — не так ли?

Ни Миранда, ни Бишоп ни секунды не колебались. В такой ситуации приказы маньяка надо беспрекословно исполнять. Два тяжелых пистолета ударились о выложенный плиткой пол оранжереи.

И не потому, что пистолет Макбрайда уткнулся в висок Бонни.

И Миранда, и Бишоп разглядели в руке, которой он управлял блоками, маленький черный футлярчик, а это могло быть взрывным устройством, способным разнести на кусочки все вокруг. Неизвестно, что для этого надо сделать — потянуть за чеку, надавить на кнопку или просто сильнее согреть его в ладони. Человек, уже обрекший себя на смерть, свободен в выборе, каким способом он уйдет на тот свет.

— Теперь приблизьтесь ко мне, — скомандовал Мак-брайд. — Синхронно, по шагу.

Они подчинились и в конце концов оба оказались в секторе обстрела. Макбрайд торжествовал.

— Двумя выстрелами за полсекунды я накрою вас обоих. Так что не шевелитесь: у вас нет шанса. Жизнь для нас всех продолжится, пока вы будете слушать меня.

— И как долго? — поинтересовался Бишоп.

— Это зависит от меня. Не так ли, Мистер ФБР? Не так ли, Рэнди?

— Спроси еще у Бонни.

— Я спрашивал ее до вашего визита, но она молчаливая девочка. Не хочешь ли сказать что-нибудь, Бонни? Не хочет! Начнем отсчет времени.

— До чего? — спросила Миранда.

— До того момента, когда все кончится. И для упрямой Бонни, и для тебя, милая Рэнди, и для Мистера ФБР, и для меня…

— Ты не уйдешь отсюда живым. Ты — камикадзе.

— Не знаю, не знаю, — Макбрайд с сомнением покачал головой.

Удушающий аромат прелых, сгнивших и цветущих растений насыщал атмосферу наркотическим дурманом. Все начинало казаться нереальным, даже скорченная фигурка Бонни с руками, связанными за спиной, и стянутыми плотной петлей лодыжками.

— Тебе, Рэнди, не нравится, как я обошелся с девочкой? — продолжил Макбрайд. — Но я мог бы поступить с ней и жестче. Я только спрашивал у нее, разговаривает ли она с мертвыми, и не получил ответа. Она все молчит. Сначала я думал, что это Лиз со своими дурацкими гаданиями нащупала тропинку… туда, где мертвецы сходятся, и подслушала их болтовню. У нее в кофейне мои избиратели в один голос толковали об этом. Я решил, что она помогла вам найти тело Стива, но… Лиз была ни при чем. Бедняжка Лиз!

— Ты уже совершил большую ошибку, Джон. — Миранда сама удивилась, как может она вести переговоры с безумцем. — Не соверши еще одну.

Он словно бы не услышал ее.

— Я не хотел убивать и даже обижать Лиз. Мне она нравилась, как и почти всем в нашем городе. Но какой у меня был выбор? Я с ней обошелся по-хорошему, ничего не забрал…

Он оправдывался и хотел, чтобы Миранда учла его искреннее раскаяние и тактичность в обращении с трупом жертвы.

— Ни кусочка мяса, ни хрящика, ни капельки крови? — Миранда решила испробовать иронию в качестве психологического оружия. — Как великодушно с твоей стороны, Джон!

Однако Макбрайд был непробиваем.

— Ты не понимаешь меня, Рэнди. — Он укоризненно покачал головой.

— Так заставь меня понять! Втолкуй мне, чего ты хочешь, что тобой движет. — Миранда говорила все громче, отвлекая внимание Макбрайда на себя.

— Ты — коп и знаешь, как преступник прячет концы в воду. Лиз была тем концом.

«Он зациклился на убийстве Лиз. Ну и слава богу! Бедная Лиз! Она нас, кажется, выручит после своей смерти», — подумала Миранда.

— Но оцени, Рэнди, мою проницательность, мою способность мгновенно исправить ошибку раньше, чем раскачаются ваши медленные мозги. — В подтверждение своих слов Макбрайд толкнул подвешенное тело Бонни. — Вы все так тяжелы, пока из вас не выкачаешь кровь, уберешь мозг, срежешь мясо и высушишь кости.

— Простите, сэр! — вмешался Бишоп. — Вы говорите о каком-то научном эксперименте?

— Вас это интересует?

— Да. Даже перед лицом, как я понимаю, неизбежной смерти. Что вы ищете? Душу? Чтобы, поймав ее, законсервировать в банке? Или источник жизни, заставляющий клетки расти и преображаться в различные формы? Прежде чем вы меня убьете, я хотел бы узнать, чего вы достигли… Ну и, конечно, каким путем. Ведь вам, к сожалению, в любом случае не светит Нобелевская премия, и ваша истинная биография останется в тайне. Мы трое — последние слушатели вашего рассказа о себе, других не будет.

Макбрайд поддался на приманку, как почти всегда бывает с теми, кто уверовал в свое великое предназначение, но страдает от отсутствия внимающих ему слушателей. Он заодно с теми, кого держал на прицеле, ощущал себя на пороге смерти, ведь иного выхода не было. Так почему бы не поговорить всласть?

— Рэнди, зачем твой приятель меня провоцирует? У меня и так нервы на пределе. Я знаю, что ты хочешь перехитрить меня, Рэнди. Ведь я, по-твоему, доверчив и был таковым… пока любил тебя. Сейчас я уже перестал любить. Я даже себя не люблю.

— Это страшно, Джон, не правда ли? Оказаться в пустыне, где нет любви. Как там? Песок и камни? — спросила Миранда.

— Да, но зато там озаряет знание… и свобода эксперимента. — Он мягко, почти нежно коснулся связанной Бонни. — С Лиз я промахнулся, но это уже прошлое, время не повернешь назад. Но эту ошибку нельзя счесть непоправимой. От Бонни я добьюсь ответов на все мои вопросы.

Вопль ужаса Миранда подавила в себе.

— Ведь если она может разговаривать с мертвыми, — продолжил Макбрайд, — то какое широкое поле деятельности открывается для новаторских исследований! Вокруг меня скопилось много субъектов, с которыми стоило бы переговорить, узнать, как идут дела на том свете.

— Тем более что вы их неплохо знаете, мистер Макбрайд. С некоторыми даже близко знакомы… И с их родителями, — вмешался в беседу Бишоп.

Макбрайд воспринял его замечание без всяких эмоций.

— Что вам сказать? Некоторых я жалел. Но Адам был мерзкий парень, скользкий проныра, и, рано или поздно, его все равно ждал плохой конец. А вот Линет мне нравилась… но ей трудно жилось.

— И ты ее избавил от этих трудностей, — заключил Бишоп. — Какой благодетель!

— Я не мог ее отпустить. Она ведь знала меня. Но я постарался, чтобы она не страдала.

— Этим ты, Джон, надеешься обеспечить себе в аду уголок попрохладнее? — сказала Миранда. — Зря надеешься.

— Ты все еще никак не поймешь, Рэнди. — В Макбрайде вспыхнуло раздражение. — Наука требует жертв. Я занимался научными исследованиями.

— Изучал, как человек умирает?

— Предмет этот малоизученный и весьма интересный.

— Было бы благороднее, Джон, изучать его на себе.

— Не язви, Рэнди. Каждый человек вправе осуществлять свою мечту, свое предназначение. Я собирался стать врачом, но идиоты в колледже сказали, что мой умственный уровень не позволяет мне заняться этой профессией. Я обошел их. Я не лечу, а пролагаю дорогу в будущее врачевания.

— Вы уже многого достигли, — согласился Бишоп. — И меня лично ваши достижения заинтересовали. Но кое-что в ваших методах озадачивает. Зачем вы, например, откачиваете кровь?

Макбрайд охотно пояснил:

— Я искал простейшие способы консервации извлеченных органов и мускульной ткани и считал, что кровь послужит самым лучшим консервантом. Так и оказалось, но только при добавлении неких химикатов, что есть мое первое и, не постесняюсь сказать, немаловажное открытие.

Бишоп серьезно воспринял это заявление.

— И применение этих химикатов сопутствует старению костной ткани? Я уже раньше был близок к такому выводу, а вы его сейчас подтвердили. Жаль, что мы встретились в такой ситуации. Вообще-то мы с вами, мистер Макбрайд, в одинаковом положении. Оба ходим по лезвию бритвы.

— В чем же мы схожи? — полюбопытствовал Макбрайд. — За вами — ФБР, а я одиночка.

— За нами обоими сейчас только ад. Но даже на пороге, который мы скоро перешагнем, я остаюсь исследователем и задаюсь вопросами, на которые только вы можете ответить.

— Задавайте свои вопросы, — самодовольно улыбнулся Макбрайд.

— Сперва они будут касаться расследования, которое я по долгу службы провожу, — приступил к заранее составленной речи Бишоп. — Вы начали свои эксперименты над костями Адама Рамсея. Были к тому какие-то особые причины?

Макбрайд пожал плечами:

— Да нет… Просто он мне под ставился, когда меня осенила эта идея. А парнишка меня раздражал.

— Он вас шантажировал?

— Сначала мелькал перед глазами, совал свой нос куда не следует. Потом выкрал у меня нож и банку с образцами.

— Вы обработали его по всей науке, но парень не указал, где спрятал вещи. Крепкий орешек!

— Ошибаетесь. Он спятил сразу, как только я обратился к нему с вопросом Трусишка. Слизняк. Его мозг умер раньше, чем тело.

— Но вы остались ни с чем. — Бишоп повысил голос, и это подействовало на Макбрайда. Он чуть сник.

— Да, вы правы. Меня беспокоило, что какая-то принадлежащая мне вещь находится неизвестно где.

— Но свои исследования вы продолжали?

— Неужели какой-то сопляк может переступить дорогу гению?

— Конечно, нет. Он обязательно окажется в проигрыше.

— Я рад, что вы меня понимаете.

— А я рад, что наша встреча состоялась. Я благодарен вам. мистер Макбрайд.

— Неужели? За что же?

— Вы столько открыли мне нового и были так искренни…

Миранда лелеяла надежду, что Макбрайд уже попался в «паучью сеть» Бишопа. Но пистолет и взрывчатка все еще были в руках безумца.

— Хотелось бы пригласить на разговор и мертвых, узнать, как им живется на том свете. Тем более что нам вот-вот предстоит туда попасть. Будьте великодушны, мистер Макбрайд. Не лишайте нас с шерифом такой уникальной возможности. Пусть Бонни нам поможет. Она же, как вы посчитали, общалась с духом мерзавца Стива. Или опять вышла ошибка? Давайте спросим у нее.

Бишоп направил свое излучение на Бонни. До Миранды через вовремя захлопнувшуюся створку донеслись лишь ослабленные отзвуки жуткой какофонии, леденящей кровь и терзающей нервные клетки.

— Что это? — выкрикнул Макбрайд. — Стив? Он здесь?

Ответила ему Бонни. Ее бледные, спекшиеся губы разомкнулись.

— Да, Стив, и еще другие… Трое…

Макбрайд вздрогнул, чувствуя, как невидимая клейкая паутина обволакивает его, а мозг раздирает нестерпимая боль.

— Вы же хотели, мистер, узнать, на что я способна. Я вызвала их сюда и могу открыть им дверь.

— Какую дверь?

— Между их миром и нашим. Души убитых всегда обозлены. Они не хотят ждать вечно. Им не терпится войти.

— Зачем?

— Чтобы вершить суд и наказывать.

— Мертвые есть мертвые, — нахмурился Макбрайд, борясь с одолевающей его головной болью и тщетно пытаясь сохранить уверенный властный тон. — Я знаю. Я наблюдал смерть многократно. Это все равно что щелкнуть выключателем. Живой и — раз! — уже мертвый. И после уже ничего… Ничего!

Бонни поглядела на него со странной, безмятежной улыбкой.

— Ничего? Не хотите ли проверить? Не впустить ли мне сюда Стива и других, господин мэр?

Кадык на шее Макбрайда мелко задрожал.

Миранде пришлось до крови закусить губу, чтобы удержаться от крика: «Будь осторожна! Не заходи слишком далеко! Не пугай его!» Напуганный Макбрайд мог в страхе повести себя как загнанный в угол зверь.

Но безумец еще храбрился:

— Привидения ничего не сделают и не смогут ничего сделать.

— Ты в этом так уверен, Джон? — вмешалась Миранда, надеясь отвлечь его внимание от Бонни.

— Да, уверен! — Он повысил голос. Однако губы его побелели, а глаза беспокойно забегали, обшаривая заросли растений, словно оттуда могла высунуться чья-то огромная рука и схватить его.

— Они хотят возвратиться, — произнесла Бонни тихо. — Они хотят… говорить с вами, мэр.

— Со смертью все кончается. Все! — Дуло пистолета было снова направлено на Бонни. — Там нет ничего, ни ада, ни рая. Никаких призраков.

Внезапно он лишился голоса, и губы его шевелились уже беззвучно. У него был вид человека, перед которым предстал кошмар, недоступный никакому, даже самому болезненному, воображению.

Миранда почти в реальности слышала вопли его жертв и была убеждена, что Макбрайд тоже их слышит. Она видела, как палец его напрягся, прижимая тугой спусковой крючок, и поняла, что он сейчас убьет Бонни, потому что не осмеливается дальше сохранять ей жизнь.

Бонни может говорить с мертвецами. А Макбрайд был не в силах выслушивать то, что скажут мертвецы.

Миранда знала, что ей надо действовать, причем мгновенно. Однако, чтобы добраться до запасного пистолета, скрытого под тяжелой курткой и заткнутого сзади за ремень джинсов, требовалось несколько секунд, нескончаемо долгих.

Но иного выхода не было. Она потянулась за пистолетом.

Заметив, а вернее, почувствовав опасность, более непосредственную, чем та, что исходила от Бонни, Макбрайд молниеносно среагировал и навел свое оружие на Миранду. Он выстрелил, но за мгновение до этого Бишоп в немыслимом прыжке, пролетев по воздуху несколько футов, заслонил ее собой. Едва ее пальцы сомкнулись на рукоятке пистолета, Миранда услышала отвратительный хлюпающий глухой звук, с которым пуля вошла в тело Бишопа.

Его мучительная агония раскаленной волной накрыла и пронзила ее, и, ослепленная вспышкой боли, Миранда видела уже не глазами, а другим зрением свой пистолет, нацеленный на Макбрайда.

Она выстрелила три раза, трижды попав Макбрайду в грудь, в самый ее центр, и, когда он наконец упал, отбросила дыхнувшее жаром оружие и опустилась на колени возле Бишопа.

Видение, когда-то напугавшее Миранду, повторилось в реальности. Бишоп, лежащий на земле, связанная, беспомощная Бонни, предсмертная агония… но не ее.

Миранду ужаснула мертвенная бледность его лица, зато белизну его футболки нарушало зловещее темно-алое пятно. Она задрала футболку и разглядела небольшое круглое отверстие в груди Бишопа, которое слабо кровоточило. Оно выглядело таким аккуратным, маленьким, совсем безвредным. Но Миранда слишком хорошо знала, какие повреждения наносит пуля человеческому телу.

Миранда прижала ладони к его ране, пытаясь всей своей энергией и волей удержать в этом уже холодеющем теле жизнь.

Он не должен уйти. Не должен оставить ее.

— Рэнди, развяжи меня, — попросила Бонни.

— Подожди. Я должна ему помочь. — Миранда сама удивилась холодности, с которой она откликнулась на зов сестры.

— Ты ничем ему не поможешь, — сказала Бонни так же спокойно. — Разве не видишь, Рэнди, куда он ранен? Его сердце уже остановилось.

— Нет.

— Рэнди…

— Нет!

— Послушай. Ты должна развязать меня. Скорее, иначе будет поздно.

Но Миранда пыталась расслышать другой голос. Она коснулась щеки Бишопа испачканными в крови пальцами.

— Ной? Ной, пожалуйста… — Она обратила на сестру невидящий взгляд. — Я больше не чувствую его, Бонни. Я не могу…

— Я могу.

Миранда не сразу сообразила, что она имеет в виду.

— Ты можешь его ощущать? Значит…

— Еще есть время. Только быстро развяжи меня. Поторопись, Рэнди.

— Я не хочу покидать его, — прошептала Миранда, однако тут же двинулась к сестре, раздвигая низко нависшие ветви. До ее сознания постепенно стало доходить, чем вызвана настойчивость Бонни.

С узлами расправиться было нелегко, мешали кровь и грязь на руках, к тому же пальцы плохо слушались ее.

— Скорее, скорее, Рэнди. Времени осталось совсем мало, — поторапливала ее Бонни.

— Ты не сможешь, Бонни, — сомневалась Миранда. — И не надо пытаться.

— Я смогу.

Миранду вдруг охватила ярость. Она запротестовала:

— Ты думаешь, я смогу остаться жить, потеряв вас обоих?

— Ты нас не потеряешь, — с упрямой, непоколебимой уверенностью в голосе заявила Бонни.

Наконец веревки спали, и сестры начали пробираться сквозь джунгли к неподвижному телу Бишопа.

— Тебе придется уйти на такую глубину, столько отдать самой себя… — все еще возражала Миранда.

— Ты сможешь вырвать меня обратно, пока не будет поздно.

Став на колени возле Бишопа, Бонни еще раз посмотрела в глаза сестре. Во взгляде ее было столько веры — и в свое предназначение, и в то, что сестра непременно выручит ее, когда настанет момент.

— Только не раньше, чем он возвратится. Обещай мне.

— Бонни!

— Обещай мне, Рэнди. Ты знаешь, что может произойти, если ты преждевременно освободишь меня.

Миранда в отчаянии и страхе на мгновение закрыла глаза, считая каждую уходящую секунду.

— Хорошо. Сделай это, Бонни.

Бонни склонилась над телом Бишопа, положив руку на его рану. Затем она глубоко вздохнула, плотно смежила веки и несколько раз вздрогнула, словно в конвульсиях. Миранда следила, как бледнеет лицо сестры, по мере того как вся ее жизненная сила уходит на попытку излечить смертельную рану Бишопа. Впервые за все прожитые годы Миранда обратилась с беззвучной молитвой к богу, в которого никогда не верила.