Меткалф, нахмурившись, даже не пытаясь скрыть своего недовольства, неуверенности и дискомфорта, вызванных возникшей ситуацией, продолжал рассматривать федерального агента и ярмарочную прорицательницу.

Саманта понимала его состояние, но сочувствия не выказывала.

— Она приходила к нам на прошлой неделе, — пояснил Меткалф, глядя на Джордана, — и сообщила, что готовится похищение какого-то мужчины. Имя его она не назвала, но по ее описанию мы поняли, что это Митчелл Кэллоган.

— Разумеется, они мне не поверили, — вставила Саманта. — А когда в субботу к ним обратилась его жена, они сразу же заявились ко мне. С массой вопросов и подозрений.

Шериф нахмурился еще больше и бросил сердитый взгляд на Саманту:

— Я бы тебя и за решетку засадил, если бы твои дружки-фигляры не подтвердили твое алиби.

— В четверг, когда похитили Кэллогана, я была в десятке миль от его дома. А машину мою ремонтировал тот же механик, к которому ездишь ты, — напомнила ему Саманта. — Надеюсь, марка моей «пони» тебе известна?

— Ты не единственная из вашей гоп-компании, у кого есть машина.

— Тебе же сказали, что я ни у кого в тот день не просила машину, не обращалась в прокат автомобилей и не угоняла их, — мрачно заметила она. — В среду я даже не выходила с территории ярмарки, в четверг тоже. Только после полуночи пошла домой, и тут вы нагрянули… поболтать со мной, как ты тогда сказал.

— В Голден ярмарки приезжают редко поэтому никакой связи между артистами и жителями мы не обнаружили, — произнесла Линдси, стараясь сохранять бесстрастность. — Кроме того, у них просто не было времени изучить привычки и распорядок дня Кэллогана, чтобы вычислить наиболее удобное время для похищения. Крупных сумм возле ярмарки тоже не крутилось. Одним словом, никаких улик против них нет.

— Но зато есть одна маленькая деталь, — вмешался Меткалф, — Саманта знала о готовящемся похищении. А вот откуда ей стало о нем известно, она вразумительно объяснить не может.

— Могу. Я экстрасенс. — Свое заявление прорицательница сделала спокойным тоном, без вызова и пафоса. Она давно научилась говорить о своих необычных способностях как о само собой разумеющемся факте, избегая мистики, патетики и цветистых выражений. Их она приберегала для рекламных плакатов.

— Ах, ну да, конечно, я и забыл, — насмешливо проговорил шериф. — Ведь мы имеем дело с Зариной, всевидящей и всеслышащей ярмарочной провидицей.

— Обратись к директору ярмарки, он расскажет тебе, как нужно «раскручивать» мой номер. Хотя в его действиях мне не все нравится.

— Закажи другой плакат, в красной чалме ты выглядишь просто смешно.

— Только из-за нее ты и считаешь, что я дурачу людей?

— Не только. Но ты попала в самую точку.

— А ты, шериф, никогда не ошибаешься?

— Относительно твоего занятия — нет.

Саманта невозмутимо пожала плечами. Продолжая смотреть на шерифа, она вошла в зал и села за стол напротив Лукаса. Чего бы ей это ни стоило, держалась она спокойно и невозмутимо.

— Я не собираюсь переубеждать недалеких полицейских, — проговорила она. — Бывает, что я ошибаюсь, но не часто. Так что давай продолжим разговор. Или ты хочешь, чтобы я прошла в комнату для допросов, где мне будет уютнее? — усмехаясь, спросила она.

— Похоже, ты и здесь себя комфортно чувствуешь, — проворчал Меткалф. — Кроме того, у твоих старых друзей тоже могут быть к тебе кое-какие вопросы.

Джордан и его напарница молча наблюдали за пикировкой Саманты и Меткалфа, отчего тот было уже решил, что вопросов с их стороны не будет. Ему вдруг очень захотелось отвести мисс Берк в комнату для допросов, вернуться и ненавязчиво выяснить, кто же из них победил в их споре.

Хотя в душе он понимал, что выиграла она. Потому что она была права и говорила правду.

Чувствуя, что на лице его написана неуверенность, и оттого сердясь еще больше, он нервно проговорил:

— Мне все-таки интересно, откуда ты узнала о готовящемся похищении?

— По-моему, я тебе ясно ответила. Я экстрасенс.

— Нагадала на кофейной гуще, что ли? Или в магическом кристалле увидела?

— Ни то ни другое, — невозмутимо отозвалась она. — В прошлый понедельник, днем, до выступления, я сидела в палатке тира.

— Простой в работе? Никто не желал узнать судьбу по линиям на ладони? — попробовал сыронизировать он.

— Когда я взяла одно из ружей, — спокойно продолжала Саманта, не обращая внимания на его язвительный тон, — перед глазами у меня ясно возникла картина.

— Надеюсь, цветная? — осклабился Меткалф, задавая вопрос почти дружеским голосом.

Линдси бросила косой взгляд в сторону федеральных агентов и увидела, как они недовольно поморщились. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке, но Линдси не могла понять, что их смущает — вопросы, ответы или враждебное отношение шерифа к прорицательнице. Либо сам предмет разговора.

— Конечно. Видения у меня всегда цветные, — сухо произнесла Саманта.

— И что же ты увидела?

— Сидящего на стуле мужчину, связанного, с кляпом во рту и повязкой на глазах. Комнату, где он находился, я не разглядела, но его видела очень хорошо. Высокий, с волосами не рыжего, а морковного цвета, в темно-синем деловом костюме. Галстук у него был оригинальный, с вышитыми на нем автомобилями. По-моему, «порше».

— Совершенно верно. В день похищения на нем был именно такой галстук, — кивнула Линдси.

Меткалф с подозрением смотрел на Саманту.

— Значит, ты знала, что его похитят?

— Нетрудно догадаться. Я, правда, сначала подумала, что это какая-то эксцентричная сексуальная игра. Но он был одет и выглядел довольно жалко, поэтому я в конце концов пришла к выводу, что вижу похищение.

— Рядом с ним никого не было?

— Нет.

— Ты слышала какие-нибудь звуки, чувствовала запахи? — тихо спросил Лукас.

— Нет. — Саманта мотнула головой и посмотрела на него, надеясь встретиться с ним взглядом. Ей было интересно почувствовать, что он ощущает в ее присутствии. Но Лукас отвернулся, и их взгляды не пересеклись. «Чего он ждет от меня? Чтобы я застыла от неожиданности? Набросилась на него с упреками?» — горько подумала она, опуская глаза.

— Ты знала Кэллогана? Может быть, он приходил к вам на ярмарку, грозил выкинуть вас из города? Как ты с ним познакомилась?

— Я ни разу не видела его. Имя слышала, конечно, но не больше.

— Ничего удивительного. По балаганам он не ходил, — пробормотала Линдси.

Но Меткалф не собирался сдаваться.

— Всем известно, что он давно собирался взять на себя управление территорией, на которой располагается ваша ярмарка. Если бы он это сделал, то оставил бы вас без заработка.

— Едва ли. Мы уместимся на автомобильной стоянке, а их в Голдене полным-полно.

— Да, но вам придется платить вдвое больше за аренду.

— Зато все они расположены недалеко от основной автострады. — Саманта хмыкнула. Она изо всех сил старалась не выказать раздражения. — Мы не только ничего не потеряли бы, а даже выиграли. Конечная прибыль компенсировала бы все наши затраты.

И снова в разговор вступила Линдси, заметив нейтральным тоном:

— Она права, шериф. Они могут занять любую пустующую парковку у закрытых торговых центров. Вдобавок есть еще широкая аллея в центре города, окруженная автостоянками. По субботам и воскресеньям там ходят толпы гуляющих. Уверена, за пару сотен долларов им бы с удовольствием позволили раскинуть свое шапито в любом из этих мест.

Меткалф метнул в ее сторону недовольный взгляд.

— От вашего цирка одни неприятности, — продолжал он. — То что-то пропадет, то что-то разломают. Надуваете горожан в свои чертовы лотереи. Сама-то ты сколько раз брала деньги с горожан только за то, чтобы сказать им то, что они хотят от тебя услышать?

— Случалось несколько раз и такое, — беззаботно ответила Саманта, но не сдержалась и прибавила: — Шериф, есть люди, которые не любят и не хотят слышать правду. Они отворачиваются от нее, даже когда она кусает их за задницу.

Меткалф набрал было воздуху, чтобы разразиться очередной колкостью, но Саманта не дала ему заговорить.

— Твои взгляды на мое занятие остаются на уровне пещерного века, — говорила она невозмутимо, спокойным голосом. — Пусть так, мне безразлично. И о нашем цирке ты можешь думать что угодно. Но только представления мы даем безупречно честные, и в лотереи мы никого не дурим. С полицией у нас никогда трений не было, и все инструкции по соблюдению безопасности мы соблюдаем.

— Я не об этом говорю.

— Ты это подразумеваешь. Вспомни, ты заявился к нам в тот же день, как мы приехали, и сразу же потребовал все документы.

— Я делал свою работу.

— Замечательно. У всех нас есть удостоверения личности с отпечатками пальцев. Свое я тебе показывала, когда приходила к тебе в первый раз. Можешь сходить к нам и проверить у остальных. Тебя наверняка удивит, что никто из нас не имел дела с полицией. Мы даже штрафы за неправильную парковку оплачиваем сразу. Поэтому во время обычного сезонного маршрута у нас никогда не возникало с вами никаких трений. В Голден мы приехали впервые, поэтому отчасти я тебя понимаю, но нужно же знать меру…

Лукас перебил ее:

— Как я понял, Голден стоит в стороне от вашего обычного маршрута. Зачем же вы свернули с него?

Не поворачивая головы, Саманта метнула в его сторону быстрый взгляд и ответила:

— Мы сменили маршрут, потому что в следующий город, куда мы собирались, две недели назад приезжал большой цирк. Голден показался нам подходящим местом, особенно после того, как мы узнали, что здесь можно арендовать хороший участок надолго.

— Ах, как же нам повезло! — пробормотал Меткалф.

— Наверное. Жители к нам толпами идут.

Он злобно посмотрел на нее:

— Моя задача — оградить добропорядочных жителей от разного рода мошенников, способных воспользоваться их доверчивостью.

— Докажи, что мы этим занимаемся, и мы сразу же тихо-мирно уедем отсюда.

— Ты хочешь, чтобы я отпустил своего главного подозреваемого на все четыре стороны? Обирать других? Не дождешься.

— Ты прекрасно знаешь, что я не похищала твоего чертова Митчелла Кэллогана.

— Ты знала о готовящемся похищении, то есть ты имеешь к нему отношение. Не знаю пока какое, но имеешь.

Саманта глубоко вдохнула, в первый раз за время разговора выказав свое волнение.

— Можешь мне поверить, шериф, будь на то моя воля, я бы ограничила свои экстрасенсорные способности мелкими предсказаниями навроде того, где кто потерял бабушкино колечко или когда кто обретет свое счастье — повстречает свою половину. Но выбирать мне не приходится, и поэтому я вижу многое, в том числе и картины будущих преступлений. И моя беспокойная совесть, а еще неспособность забыть об увиденном заставляют меня сообщить о них вот таким подозрительным и недоверчивым людям, как ты.

— Не надейся, извиняться перед тобой я не собираюсь, — сказал Меткалф.

— Я, как и ты, не верю в невозможное, — парировала она.

Линдси решила, что пришло время вмешаться.

— Хорошо, мисс Берк…

— Саманта. Или просто Сэм, — поправила ее прорицательница.

— Ладно, Саманта. Меня можешь называть Линдси. — «Пора установить в зале более дружественную атмосферу. Если Уайат этого не понимает, что ж, придется брать инициативу в собственные руки», — подумала она. — Расскажи нам все о похищении и об убийстве Митча Кэллогана. Все, что ты видела. Может быть, это поможет нам выявить преступника.

— Я уже все рассказала, и добавить мне нечего.

— Какие у тебя интересные видения: очень удобные — ничего существенного, — съязвил шериф.

— Совсем неудобные, — отозвалась Саманта.

— Тогда с какой стати я должен тебе верить?

Линдси поднялась и, направляясь к дверям, проговорила:

— Шериф, можно вас на минуту? Простите, мы ненадолго, — обратилась она к остальным.

Меткалфу ничего не оставалось, кроме как последовать за своим заместителем. Лицо его выражало недовольство.

— Как интересно! — хмыкнула Джейлин.

Саманта, повернувшись к Лукасу, так и вонзилась в него взглядом:

— Ну спасибо тебе большое за поддержку!

Линдси буквально втащила шефа в свой кабинет и сразу же захлопнула дверь.

— Ты что, совсем обалдел?

— Полегче! — воскликнул он. — Мы в управлении полиции, а не у тебя на кухне. Не забывай, что я старше тебя по званию.

— Тогда запомни — или я уйду, или ты перестанешь вести себя как идиот, — парировала она. — Уайат, ну не замешана она в этом деле! Я это знаю, и ты это знаешь! Мы же с тобой вчера проверяли ее алиби — оно железное. Чего ты к ней прицепился?

— Железное алиби не означает…

— Означает. Гадалка не имеет никакого отношения ни к похищению Митчелла, ни к его убийству. — Линдси принялась загибать пальцы: — Митчелла Кэллогана она ни разу не видела. В Голдене она находится меньше двух недель. С полицией у нее трений никогда не было. Нет ничего, что бы указывало на ее причастность к преступлению. Крупных сумм ни у нее, ни у ее братии не появлялось. На месте преступления против нее тоже улик не обнаружено. Да ты посмотри на эту шплинтовку — от горшка два вершка… Куда ей дотащить такого здоровяка, как Митчелл, да еще на гору! И оружия у нее нет.

— Она не могла увидеть будущее, — хмуро возразил он.

— Я понятия не имею, что она там узрела в своих видениях, но ни похитить, ни убить Кэллогана она не могла.

— Ты не можешь знать этого точно.

— Могу, — возразила она. — Я работаю в полиции двадцать лет, из них пятнадцать — в офицерском звании. Весь мой опыт говорит, что она невиновна. А ты привязался к ней совсем не потому, что подозреваешь ее, — ты просто ненавидишь бродячих циркачей.

Шериф поднял на нее глаза.

Линдси успокоилась, заговорила тише и мягче:

— Конечно, в таких случаях гораздо легче и удобнее свалить все на приезжих. А тут такая удача — сама в руки идет. Грех не воспользоваться, правда, Уайат? Но только вот улик нет. Ты все-таки хочешь упрятать ее в камеру? Давай. Только смотри не ошибись.

— Она единственный подозреваемый в этом деле.

— Ничего подобного, — мотнула головой Линдси. — В субботу или вчера я бы с тобой согласилась, но сегодня — нет. Потому что мы с тобой уверены — не могла она совершить это преступление. И тем не менее ты снова притащил ее сюда. Зачем? Ты посмотри — репортеры вьются вокруг здания как мухи. Сколько из них видели, как вы входили сюда?

— Не знаю точно, но кое-кто видел, — нахмурившись, ответил он. В углах его рта появились суровые морщины.

— Ну и как, по-твоему, отреагируют жители Голдена, когда во всех местных газетах появятся ее портреты и статьи о том, что в похищении и убийстве Митчелла Кэллогана, которого многие знали, полиция подозревает заезжую прорицательницу? Думаешь, не найдется желающих отомстить?

Лицо Меткалфа стало печальным. Не потому, что Линдси намекала на обеспечение безопасности пришлых артистов. В конце концов, это его работа, и он ее выполнит. Дело было в другом — Линдси говорила правду. Он сел в лужу, точнее, даже сам себя в нее посадил.

— Что бы ты о ней ни думал, она не заслуживает тех проблем, которые ты ей пытаешься устроить. Ей тут кое-кто может устроить, — проговорила Линдси совсем тихо. — Она всего лишь хотела предупредить нас. Сама пришла в управление, а мы с тобой ей не поверили. Конечно, предотвратить преступление мы уже не могли, но и срывать зло на ней — это глупо. А ты хочешь натравить на нее весь город.

После минутной борьбы с собой Меткалф возразил:

— Будущее увидеть невозможно.

— Времена меняются. Сто лет назад никто не верил, что человек будет ходить по Луне.

— Ты путаешь Божий дар с яичницей, — хмыкнул Меткалф. — Высадка на Луну — это наука. Физика, инжиниринг. А предсказание по тряпке будущего называется…

— Современным вариантом вуду, — перебила его Линдси и вздохнула. — Согласна, выглядит странновато. Но завтра экстрасенсорика, возможно, станет наукой. Послушай, я и сама не слишком верю в то, что она говорит. Я лишь хочу сказать, что в нашем мире есть чертова уйма вещей, которые мы не понимаем. Сегодня не понимаем. Но хочу тебе напомнить — вся наша полицейская наука доказывает, что эта гадалка не имеет никакого отношения к похищению, следовательно, по здравому смыслу и по закону мы обязаны ее отпустить, а по правилам хорошего тона — извиниться. Доказательств против нее у нас нет — с этим ты спорить не станешь?

— Как я ненавижу, когда ты оказываешься права!

Она игриво взглянула на него:

— Зато мне нравится, когда ты это признаешь. Так что отправляйся в конференц-зал, поговори с агентами ФБР, только поласковее, и попытайся спасти ситуацию.

— Да там и спасать нечего. Ну, может быть, я малость и перегнул палку, но…

— Не припомню, говорила я тебе, что ты очень тупой, или нет?

— Случалось. Только извиняться перед ней я не собираюсь.

— Как хочешь, — пожала плечами Линдси. — Тогда просто отпусти ее и надейся, что она простит тебя.

— Не дави на меня. — Он повысил голос.

Она направилась к двери, на ходу проговорила сухо:

— Не забывай, что если с этой девчонкой что-нибудь случится по твоей вине, то произойдут две вещи — тебя не переизберут, а мне придется спать с другим шерифом.

— А что, ты думала, я буду делать? — спросил Лукас у Саманты требовательным голосом.

— Не знаю. К примеру, поручишься за меня. Подтвердишь, что я действительно экстрасенс, закончила курсы, прошла тестирование и имею соответствующий диплом. Сказал бы, что даже в ФБР есть экстрасенсы. Тогда бы шериф умерил ярость или по крайней мере относился ко мне не так враждебно.

— Мы договорились, что пока не станем раскрывать ни факт существования нашего подразделения, ни род наших занятий, — пробормотала Джейлин.

— Все ясно. Значит, прикрыть меня вы не хотите.

— Нет, — сказал Лукас.

— Ну конечно… Такое серьезное подразделение, а тут какая-то ярмарочная гадалка. Не хотите подмочить репутацию. Как я могла об этом забыть.

— Не обижайся. И что ты хочешь? Даже если бы он не видел тот плакат, на котором ты красуешься в чалме и цыганском наряде, он не отнесся бы к тебе серьезно.

— Я родилась не в рубашке и без серебряной ложки во рту. Люк, мне пришлось самой пробиваться в жизни. И уж прости меня, если единственное, что я могу делать, так это использовать свои природные способности. Как видишь, выбор у меня был небольшой.

— Черт подери, а у меня сейчас что, он намного больше? — парировал Лукас. — Саманта, мы расследуем серию похищений, все из которых, за исключением одного, заканчивались гибелью жертв, и у меня просто нет времени, чтобы читать курс лекций по экстрасенсорике с демонстрацией опытов каждому полицейскому, с которым нам предстоит работать. Иногда лучшее, что мы можем сделать, — это принять участие в расследовании. Тогда мы просто работаем и уезжаем, не устраивая дискуссий.

— А вот это, насколько я помню, ты точно умеешь — уезжать без разговоров.

Фраза, готовая в тот момент сорваться с языка Лукаса в ответ на едкое замечание Саманты, так и осталась невысказанной. И к счастью, поскольку дверь вдруг отворилась и в конференц-зал вступили шериф и его детектив.

— Ну как? Выяснили еще что-нибудь? — спросила Линдси бодрым голосом.

— Для вас — ничего существенного, — пробормотала Джейлин.

Линдси с любопытством оглядела ее, но промолчала и обратилась к Саманте:

— Думаю, что если вам больше нечего сообщить нам, то мы вас больше не задерживаем.

— А вы меня задержите. — Саманта выпрямилась на своем стуле и посмотрела на шерифа. — Можете поместить меня в тюрьму, под домашний арест, куда угодно, лишь бы я находилась под вашим присмотром.

— С какой стати? — поинтересовался Меткалф.

— Потому что скоро произойдет еще одно похищение. Кроме того, жители города начинают косо смотреть на меня. Так что я бы предпочла находиться под вашим наблюдением. Ходить в подозреваемых мне не хочется.

Лукас вскочил со стула:

— Как? Еще одно? Так что же ты все это время молчала?

— Потому что она еще пока вне опасности.

— Откуда тебе это известно?

— Видение, — просто ответила Саманта. — Я видела ее привязанной к стулу, в крошечной комнатке без окон. Рядом с ней стоял стол, а на нем лежала газета, датированная будущим четвергом. Думаю, запросив выкуп, он пошлет в газету ее фотографию как доказательство, что она жива. После того как Митчелла Кэллогана нашли убитым, он почувствовал, что ему перестают верить.

— Ты думаешь, он похитит ее в четверг? Почему бы ему не похитить ее сегодня или завтра? — Лукас вопросительно посмотрел на Саманту.

— Но ведь он так никогда не поступает, верно? Он похищает своих жертв в среду поздно вечером или ранним утром в четверг, а выкуп требует только в четверг. Тем самым давая семье возможность собрать деньги.

— Да, схема действий у него именно такая, — мрачно заметил Лукас. — Не подскажешь, откуда тебе известны такие детали?

— Подожди, — вмешался в разговор Меткалф. — А ты знаешь, кто станет очередной жертвой? Кто она? Как выглядит?

— Я узнала ее.

— Как? — опешил Лукас.

— На ней была майка с названием местного футбольного клуба. Это помощница тренера, Кэрри Воган. Она живет в двести двадцать первом доме на Хайвей-стрит. Я ходила к ней пару дней назад и пыталась убедить ее принять меры предосторожности, но похоже, она не придала моим словам большого значения.

— Срочно пошли кого-нибудь туда, — проговорил Меткалф, поворачиваясь к Линдси. — Уж лучше выглядеть дураком, чем потом локти кусать.

Линдси кивнула и торопливым шагом направилась к двери.

Лукас снова обратился к Саманте:

— Ответь все-таки, откуда тебе известна схема действий преступника?

— Просто догадалась. — Она криво улыбнулась.

— Не смешно.

— Ошибаешься. Как раз очень смешно. Все, что с нами происходит, — одна жуткая игра, затеянная ради последней минуты, которую нам предстоит увидеть.

— Откуда ты знаешь про его схему действий?

Она долго разглядывала его. Лицо ее было неподвижно, взгляд застыл. Затем она сказала:

— Мы остановились в маленьком мотеле, прямо возле парковки, напротив нашего цирка. Можешь заехать туда…

— А я думал, ваша братия со своими прицепами обычно располагается в кемпингах, — перебил ее Меткалф.

— Как правило — да. Но знаешь, иногда так хочется принять душ и полежать в ванне. Поэтому мы сворачиваем в мотели. Ты не возражаешь?

Шериф пожал плечами:

— Какое мне дело? Я только поинтересовался.

— Места себе мы бронируем заранее, если ты это имеешь в виду.

— Именно. Но я и так бы догадался, без твоего напоминания.

— Перестаньте язвить, — вставил Лукас. — Давайте вернемся к делу. Так что там в твоей комнате, Сэм?

Девушка едва не вздрогнула, услышав свое уменьшительное имя, но все так же неподвижно и прямо сидела на стуле.

— В верхнем ящике тумбочки лежит платок, завернутый в небольшой пластиковый пакет. Он обронил его у нас, возможно, вчера. Я нашла его вчера же, поздним вечером, подняла, и в ту же секунду у меня было видение.

— И что дальше?

— Я уже все вам рассказала.

— Ты хочешь сказать, что видела что-то еще?

— Да. Вспышки. Жертвы. Десять — двенадцать. Мужчины и женщины разных возрастов. Между ними нет ничего общего. Если не считать его. Тогда же и увидела схему его действий. Я поняла, почему он так делает.

— И почему же?

— Ты действительно хочешь это знать, Люк?

— Разумеется.

Саманта поежилась.

— Хорошо, скажу. Я увидела шахматную доску с несколькими фигурами. Это был эндшпиль. За доской сидели два человека. Сначала я видела только их руки, переставлявшие фигуры. Затем я увидела лицо одного из них.

— Кто это был? — спросил Лукас.

— Ты, Люк. Ты понял, о какой шутке я говорила? Ты находишься здесь только потому, что он хочет, чтобы ты здесь находился. Ему безразличны деньги, не ради них он похищает и убивает людей. Для него все его действия — просто ходы, часть игры. С каждым ходом мастерство его совершенствуется, а преимущество растет. Он предлагает тебе сыграть партию. Вызывает тебя на единоборство. Только тебя. И он не остановится, пока ты не признаешь, что он победил.

Меткалф, затаив дыхание, слушал мрачное пророчество цыганки. Затем еле слышно чертыхнулся и громко произнес:

— Если ты думаешь, что я поверил хоть единому твоему слову…

— Я думаю, что ты ничему не поверишь, шериф, — перебил его Лукас.

— Как это? — спросил Меткалф, но Лукас уже отвернулся от него и продолжил разговор с Самантой:

— Зачем ему это нужно? Почему он нацелился именно на меня?

— Потому что ты лучший. За последние годы ты стал знаменитостью, раскрыл несколько похищений. А поскольку такие преступления и выполнить, и раскрыть очень сложно, о тебе много и часто говорили — по телевидению, радио, в прессе. Ты всегда был на виду. Я думаю, он следил за тобой.

— Нет, — возразил Лукас. — Не верю.

— Может быть, ты просто не желаешь верить. — Саманта немного помедлила, затем медленно проговорила: — Зачем, по-твоему, он их убивает?

— Он не всех убивает.

— Да, первую свою жертву он не убил. — Саманта кивнула. — Отпустил ее сразу после получения денег. Показал, какой он милашка. Хотя женщина, его жертва, заявила, что он собирался убить ее. Но он передумал. В дальнейшем он уже не отступал от намеченного плана — он убивал всех.

Лукас молчал.

— Но зачем убивать, Люк? — продолжала гадалка. — Ведь никто из жертв не видел его лица и не смог бы опознать его. Они ничем ему не угрожали. Он почти всегда получал деньги. С какой целью убивать, Люк? Подумай, раз ты такой сильный психолог. В чем причина? Выкуп получен, жертва на свободе и неопасна…

Меткалф непроизвольно повернулся к федеральному агенту и, несмотря на антипатию, смотрел на него даже с некоторым сочувствием.

Не отрывая взгляда от Саманты, Лукас откинулся на спинку стула, с минуту помолчал, затем произнес:

— По официальной версии, он убивает своих жертв из страха быть впоследствии опознанным.

— А по неофициальной? Может быть, у тебя есть какие-то свои идеи на этот счет? Должны быть. Только не уверяй меня, что вы с Бишопом не говорили на эту тему.

— Убедительно.

— Еще как убедительно, особенно с точки зрения психологии. Я психологию не изучала, поэтому меня ты можешь не слушать. Но даже мне совершенно ясно, что поврежденный рассудок работает не так, как нормальный. На то он и поврежденный.

— Поврежденный рассудок, — эхом повторила Джейлин. — Хорошая характеристика.

— Он не стал бы похищать и убивать людей, если бы разум его был в полном порядке.

— Я на это надеюсь, — откликнулся Лукас. — Пока можно сказать, что наша версия основана на том малом, что мы о нем знаем. Он боится быть опознанным и потому убивает своих жертв.

— Но если он знает, что убьет их, зачем он надевает им на глаза повязки?

— Пока у нас нет уверенности, что он всегда так делает.

— А я тебе говорю, что всегда. И снимает он их прямо перед самым моментом убийства.

— Почему я должен тебе верить? — резко спросил Меткалф.

— Я уже говорила тебе, шериф, что даже и не надеюсь, что ты мне поверишь. Но я права, и Люк это знает.

Покосившись на федерального агента, Меткалф произнес:

— Мне кажется, вы знакомы, и довольно давно. Ты веришь ей?

Последовавшее молчание тянулось слишком долго. Присутствующие начали испытывать неловкость.

— Да. Я верю ее словам и ее видениям, — наконец сказал Люк.

Услышав его слова, Саманта устало улыбнулась.

— Зачем ему держать своих жертв в повязках, если он с самого начала знает, что убьет их? Зачем ему вообще убивать? Что он от этого получает? — Она снова обратилась к Лукасу.

— Не знаю, — признался тот.

— Думаю, это игровые очки. Возможно, полученные деньги — тоже очки. Если ты не приходишь на помощь жертве до получения им денег, он выигрывает очки. Сейчас он переигрывает тебя по очкам.

— Ни черта не понимаю, — пробормотал Меткалф. Она посмотрела на него.

— Извини за легкомыслие, шериф. Определенно я могу сказать только одно — идет игра. Преступник играет против Лукаса. Все остальное — мои догадки.

— Бред какой-то, — хмыкнул Меткалф.

— Согласна. Он скорее всего ненормальный. Мы уже говорили о поврежденном рассудке. Поврежденный, но тем не менее блестяще работающий.

— Почему блестяще? — поинтересовался Лукас.

За гадалку ответила Джейлин:

— Потому что ты — лучший. Значит, его шансы на повторное удачное похищение равны нулю. И тем не менее он переигрывает тебя. Правильно, не в деньгах здесь дело.

Саманта кивнула.

— Этот тип изобрел особую игру для двоих. Не думайте, что он не знает своего противника. Первые похищения стали одновременно и экспериментами, в которых он совершенствовал свои приемы, и приманкой для Лукаса. Он словно говорит: «Смотри, что я могу сделать. А тебе остается только роль зрителя».

— И ты купишься на эту ахинею? — Меткалф изумленно посмотрел на Лукаса.

— Ты не знаешь всего, шериф. Похищения людей продолжаются восемнадцать месяцев, — угрюмо произнес тот. — Так что ее, — он запнулся, выбирая нужное слово, — теория, возможно, правильна.

— Это не теория, Люк, а факт, — горько произнесла Саманта. — Он играет с тобой.

— В любой игре есть правила.

— Да. И пока ты не узнаешь, какие правила он тебе предложил, ты ни его не возьмешь, ни следующую жертву не спасешь.