Неделю спустя, холодным октябрьским утром, Лаура отошла на несколько шагов от мольберта и рассеянно кивнула, отвечая на свой невысказанный вслух вопрос. Она положила кисть в банку с растворителем, затем принялась собирать краски и кисти.

— Закончила? — спросил Дэниел. Она с улыбкой подняла голову и увидела, как он входит в оранжерею, где она писала.

— Закончила.

Он подошел к ней, обнял за талию. Они долго смотрели на портрет Эмили, который Лаура начала писать незадолго до ее смерти. На холсте была изображена элегантная пожилая леди. Ее глухое черное платье, сшитое по моде начала века, контрастировало с плетеным креслом и буйной зеленью оранжереи. Темные, почти черные глаза казались таинственными; легкая, едва обозначенная улыбка — загадочной, а надменно вздернутый подбородок и гордая посадка головы свидетельствовали об эгоизме и непреклонной воле.

— Тебе удалось раскрыть ее личность, — сказал Дэниел. — Поздравляю, любовь моя. Ты действительно очень талантлива.

Лаура улыбнулась. Они направились к дому.

— Знаешь, — сказала она, — я чувствую необыкновенную уверенность в себе. Если я смогла перенести на холст Эмили Килбурн, то я смогу написать кого угодно.

— Его надо повесить в гостиной Эмили. Как ты считаешь? По-моему, прекрасное место для ее портрета.

— Думаю, Эмили тоже так решила бы, — согласилась Лаура.

Эмили, безусловно, было бы очень приятно узнать, что ее смерть произвела сенсацию. Поговаривали о том, что это самоубийство или, возможно, убийство. Но вскрытие показало, что у Эмили случился удар.

Тем не менее последняя неделя была трудной для всех. После недолгих размышлений и консультации с врачом прокурор принял решение не обвинять Мэдлин в смерти Энн. Официально было признано, что смерть Энн наступила в результате несчастного случая. Наследство Энн было небольшим, а вот личное состояние Эмили оказалось весьма значительным. Дэниел с Алексом изрядно потрудились, занимаясь имущественными делами покойной.

Работа оказалась настолько напряженной, что Лаура с Дэниелом на следующий день после смерти Эмили провели вместе всего несколько часов.

— Вы вчера все закончили? — спросила Лаура.

— Во всяком случае, мы сделали все, что могли. На то, чтобы утвердить завещание Эмили, уйдут месяцы, зато передача управления делами Килбурнов благодаря благоразумию Дэвида прошла гладко.

Дэниел пожал плечами.

— Что касается Алекса, то он все еще устанавливает личности женщин, которых Питер, возможно, шантажировал. Алекс хотел бы поговорить с мамой, раз это теперь можно сделать. Нам необходимо убедиться, что мы нашли все, что Питер прятал в своих тайниках.

Лаура знала, что Дэниел с удовольствием избежал бы этого разговора, если бы только мог. Они бы раньше спросили Мэдлин о тайниках Питера, но ее новый доктор был против.

— А где сейчас Алекс? С Мэдлин?

Дэниел кивнул.

— Я думаю, он хочет как можно скорее отделаться от всего, что связано с Питером. Алекс и так достаточно загружен. А тут еще эти женщины, которые в ужасе ждут, что их тайна откроется.

Они молча повернули к библиотеке. В библиотеке горел камин. Занавески на окнах были отодвинуты, и комнату заливали лучи октябрьского солнца. Было тепло и уютно. Они устроились на одном из мягких диванов. Дэниел улыбнулся.

— Как мне отблагодарить тебя за заботу о маме в эти тяжелые дни? Поверь мне, я очень благодарен.

Лаура покачала головой.

— Но я была не одна. Джози, Кэрри и я — мы по очереди сидели с ней. Новый доктор, похоже, применил эффективную систему лечения: она спокойна, но ее голова не затуманена наркотиками, как бывало прежде. Надеюсь, все будет в порядке, Дэниел. Ей намного лучше.

— И все же предстоят трудные времена. Существует множество проблем. Ты ведь понимаешь это?

— Конечно, но мы справимся.

Дэниел погладил ее по щеке и с беспокойством заглянул в глаза:

— Не думаю, что я выдержал бы все это без тебя, любимая. Особенно последние дни. Но я знал, что ты ждешь меня дома и мы будем вместе всю ночь, и это придавало мне сил.

Лаура потерлась щекой о его руку и улыбнулась:

— Я тоже люблю тебя.

Он помолчал, потом добавил:

— Я знаю, что у тебя не было времени подумать. Но знаю и другое: я не вынесу одиночества. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Лаура, прошу тебя…

Она долго смотрела на него, изучая выражение его глаз.

— Ты уверен, что хочешь этого? — прошептала она.

Дэниел кивнул.

— Уверен. Я знал, что мы предназначены друг для друга. Знал с самого первого дня, когда вошел в эту комнату и увидел тебя. Разве ты не почувствовала то же самое? Разве ты не чувствуешь это сейчас?

Лаура в задумчивости кивнула. Она боялась чего-то непреодолимого, вошедшего в ее жизнь так неожиданно.

— Я почувствовала это. Я не поняла, что это, но… Я знаю, что люблю тебя, Дэниел.

Он взял ее лицо в свои ладони. Его руки дрожали.

— Я не хочу тащить тебя к алтарю, любовь моя, но мне необходимо знать, что ты согласна стать моей женой. Скажи, что ты выйдешь за меня замуж.

Разумом Лаура понимала, что им нужно еще о многом поговорить и получше узнать друг друга, но внутренний голос говорил ей, что Дэниел прав и они должны идти по жизни вместе.

— Да, я выйду за тебя, — ответила она. Дэниел обнял ее и поцеловал. Когда в комнату заглянул Алекс, Лаура по-прежнему была в объятиях Дэниела.

— Прошу прощения, — сказал адвокат, нисколько не смущаясь — в последнее время подобные сцены повторялись постоянно, только на месте Дэниела и Лауры иногда оказывался он с Джози.

Лаура заставила себя сесть рядом с Дэниелом и с любопытством посмотрела на большую картонную коробку, которую Алекс поставил перед ними на журнальный столик.

— Что здесь?

Алекс сел на диван.

— Мэдлин сказала, что Питер попросил ее сохранить это для него. Коробка стояла у нее в шкафу. Она сказала, что Питер кое-что складывал в нее, но она никогда не смотрела, что именно. Потому что это был один из тайников Питера.

Алекс поморщился и посмотрел на Дэниела.

— Во всяком случае, я решил, что тебе лучше взглянуть самому…

Дэниел наклонился и открыл крышку. Сначала он увидел самые обычные вещи — шариковую ручку, закладку для книг, маленькие фарфоровые часики, ароматические свечи. Попадались и вещи подороже: например, золотой браслет и дамские наручные часы. Кроме того, здесь хранились розовые дамские трусики, а также пустой флакончик от дорогих духов, шелковый шарф и замшевая перчатка.

— Увидев эти трусики, я понял, в чем дело, — сказал Алекс.

— Господи, я-то думал, что он бросил этим заниматься еще в колледже, — пробормотал Дэниел.

— Бросил — что? — спросила Лаура; она по-прежнему ничего не понимала.

Дэниел вздохнул.

— Это любовные трофеи, дорогая. Когда Питер учился в старших классах школы, он начал коллекционировать вещи девочек, с которыми занимался любовью. Он их просто крал. Когда я узнал о коллекции, я сказал ему, что это стыдно и отвратительно, и Питер обещал, что прекратит этим заниматься.

— Возможно, это старая коллекция, — предположил Алекс. — Впрочем, Мэдлин ведь говорила, что он постоянно что-то складывал сюда. Если это так…

Лаура смотрела в коробку с любопытством и отвращением. Сначала она видела перед собой просто кучу предметов — яркие вещицы, которые мог бы собирать и ребенок. Но когда Лаура заметила шарф, ей показалось, что она его уже где-то видела. Лаура взяла шарф и начала рассматривать его. И вдруг увидела вышитые на нем инициалы.

Медленно приходило осознание: перед ней раскрывался смысл произошедшего, все события, одно за другим, складывались в целостную картину.

— О Господи, — прошептала Лаура.

Дэниел положил руку ей на плечо:

— Лаура? В чем дело? Что с тобой?

Девушка повернула голову и посмотрела на него широко раскрытыми глазами. Она все еще надеялась, что ошиблась. Наконец прошептала:

— Я знаю, кто убил Питера.

Лаура принялась открывать большой плотный конверт, который Дана оставила ей у охраны. Но, узнав почерк на конверте, решила, что это дело можно отложить. За последние несколько дней столько всего произошло, что Лаура совсем забыла о том, что Дана все еще трудится, прослеживая путь зеркала в дом Килбурнов. Конверт был пухлым, и Лаура решила, что в нем лежит небольшая книга или что-нибудь в этом роде. Поэтому отложила послание подруги на стол.

Услышав звонок, она поспешила к двери. У порога стояла Кэссиди.

— Теперь уж точно «Привет, незнакомка!», — с обидой сказала подруга. — Ты хоть помнишь, что пропала на целую неделю?

— Извини, Кэсс. За это время столько всего произошло…

Кэссиди кивнула.

— Уж это точно. Я читала газеты. И ты снова заехала на минутку?

— Да, пожалуй…

Лаура налила подруге кофе. Затем вытащила из кармана шарф.

— Я хотела отдать тебе это.

— А где ты его нашла? Я уже боялась, что совсем потеряла твой подарок. Где он был?

Лаура тихонько вздохнула. До этого момента она все еще надеялась, что ошиблась.

— Он был в коробке с сексуальными трофеями Питера Килбурна.

Кэссиди, побелев, смотрела на шарфик, который вертела в руках. Какое-то время она молчала. Наконец прошептала:

— Я должна была догадаться, что он делает зарубки на своем ружье.

— Ты ведь встретила его у себя в банке? Именно ваш банк обслуживает эту семью.

Прямо на моих глазах все это время, а я не видела связи.

Кэссиди в задумчивости кивнула, все еще не поднимая глаз.

— Питер иногда заходил. В основном по делам Эмили Килбурн. Сначала он только заигрывал со мной. А потом, примерно полгода назад, назначил мне свидание.

— И ты…. влюбилась в него?

— Как кошка. — Кэссиди грустно улыбнулась. Наконец взглянула на подругу. — Такое случилось со мной впервые: я перестала существовать отдельно от него. И была предана ему душой и телом. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Я просто… растворилась в другом человеке.

Потрясенная, Лаура покачала головой:

— Кэсс, но ты не говорила мне ни слова. Даже не намекала, что в твоей жизни произошло что-то важное. Почему?

— Я же знала, что ты будешь осуждать меня. Ведь он был женат. И еще… это было так замечательно — тайная связь…

— И поэтому я никогда не встречала его даже рядом с нашим домом? Чтобы все оставалось в тайне?

Кэссиди отрицательно покачала головой:

— Питер предпочел бы приходить ко мне: у меня лучше, чем в мотеле. Он любил комфорт. Но я не соглашалась. Мне казалось, что, если он не будет спать со мной в моей собственной постели, я смогу притворяться перед собой, что ничего не происходит, что я не сплю с женатым человеком, который не собирается разводиться с женой.

На ее лице появилось подобие улыбки.

— Как мы умеем успокаивать себя и делать вид, что ничего особенного не происходит.

— И что же дальше?

— А как ты думаешь? — Кэссиди деланно рассмеялась. — Я ему надоела, конечно. Как ему рано или поздно надоедали все женщины, с которыми он спал. Я увивалась вокруг него, угождала ему, строила планы на будущее, которым никогда не суждено было сбыться, а он уже наметил себе новую мишень. Свою кузину. Я знала его, поэтому уверена: запретный плод показался ему слаще.

Лаура заставила себя говорить спокойно, несмотря на душевную боль, которую она испытывала.

— Когда же ты узнала о его отношениях с Энн?

— В тот самый день, на распродаже. Я уже не видела его больше недели и была в отчаянии. Поэтому уговорила тебя поехать туда. Наверное, я понимала, что он хочет отделаться от меня, но не могла поверить в это. Просто не позволяла себе поверить. Я так сильно любила его, что не могла поверить, что он не любит меня.

Лаура судорожно сглотнула.

— И ты увиделась с Питером на распродаже? Когда мы с тобой расстались?

— Да. Я проскочила мимо охраны, надеясь пройти в дом. Или хотя бы увидеть его в окне.

Кэссиди снова грустно улыбнулась.

— Видишь, до чего я тогда дошла. Но все-таки я его увидела. Он был в оранжерее — с Энн. Они были… Короче, он ее лапал.

— Вот почему ты потом была такой сердитой. Не из-за того столика, который ты хотела купить, а из-за того, что увидела.

— Странно, что ты вообще это заметила, ты была поглощена своим зеркалом. — Кэссиди пожала плечами.

— А если бы я спросила, ты бы сказала мне правду?

— Нет, наверное.

После недолгого молчания Лаура спросила:

— Что же произошло той ночью, Кэсс?

Казалось, Кэссиди забыла, где находится. Она погрузилась в прошлое.

— Я слышала, как Питер говорил ей что-то о мотеле, и поняла, как далеко они уже зашли. Поняла, что они стали любовниками. Он спал со мной всего лишь неделю назад, но в ту ночь собирался спать со своей сестрой. И не в первый раз.

— И что же ты сделала?

Кэссиди зябко поежилась. Посмотрела на Лауру.

— Конечно, я поехала туда. Я должна была быть на вечеринке с одним парнем, с которым встречалась несколько раз для отвода глаз. Но оказалось, что совсем несложно улизнуть оттуда — так, чтобы никто этого не заметил. Потому что все безобразно напились.

— А ты?

— А я — нет. Я сказала своему парню, что поведу машину, так что он мог пить, сколько влезет. У меня были ключи, и я взяла его машину. Я находилась на другом конце города, так что к мотелю подъехала уже после одиннадцати.

Лаура посмотрела ей в глаза и спросила:

— Ты собиралась убить его?

Кэссиди едва заметно улыбнулась.

— Я знаю, ты хотела бы, чтобы я ответила, что нет. Но именно это я задумала. И нисколько не волновалась. Я даже украла в гостях разделочный нож и положила его в свою сумку. Просто так, на всякий случай. Но все же я бы его не убила. Если бы только Питер…

Кэссиди яростно помотала головой.

— Но нет, он не согласился.

Лаура постаралась сделать глубокий вдох.

— И что же было дальше, Кэсс?

— Энн как раз уезжала. Я оставила машину на другой стороне улицы и все прекрасно видела. Питер подошел к двери, чтобы попрощаться с ней, он был не одет, я поняла, что он собирается принять душ. Я знала его привычки. Я немного посидела в машине, пока не увидела тень на занавеске. Он одевался. Тогда я подошла к двери и постучала. Он впустил меня.

— Питер не удивился?

— Удивился. Но Питер всегда был уверен, что может найти выход из любой ситуации. Он, наверное, даже не понял, что я была не в себе.

Лаура снова сглотнула.

— Думаю, он действительно не понимал этого.

Кэссиди взглянула на подругу. Нахмурилась.

— Я не помню, как сделала это. Помню, что сначала мы разговаривали, но не могу повторить, что именно мы говорили. Помню только одно: я сказала ему, что люблю его, что прощаю его за то, что он изменил мне с Энн, и что мне нужна лишь его любовь. Кажется, я встала перед ним на колени. Умоляла его. Он… Он так смеялся, что повалился на постель. И, наверное, тогда я это сделала. Когда он смеялся надо мной, над моей любовью. Следующий момент, который я помню… Помню, что смотрела на него, а он уже был мертв.

С трудом собравшись с мыслями, Лаура сказала:

— Ты, наверное, вся была залита кровью?

Кэссиди покачала головой:

— Нет, крови было немного. На мне были черные брюки и шелковая блузка, тоже черная. Я взяла в ванной полотенце и вытерла нож. Смыла кровь с рук. Потом села в машину и уехала. У ночного магазина остановилась и снова помылась в туалете.

— А что ты сделала с этим ножом?

— Ну… в ту ночь я сразу же подъехала к своей машине и спрятала его в багажник. Так что его никто не видел. Потом я выбросила его в контейнер для мусора на другом конце города.

Кэссиди пожала плечами.

— А потом я вернулась на вечеринку. Никто даже не заметил, что я уезжала.

Лаура чувствовала себя абсолютно потерянной.

— Господи, Кэсс. Ты ведь совершенно не подавала виду. Ты казалась такой же, как всегда. По крайней мере, я ничего не замечала.

— Ты всегда говорила, что я умею «отключаться». Наверное, это правда. — Кэссиди расправила плечи. — Что ж, вот моя маленькая история. Ты записала ее, Лаура? Записала мое признание?

И тут послышался мужской голос:

— Я записал!

Кэссиди повернулась и посмотрела на дверь. В комнату вошли двое мужчин, оба высокие. Но первого из них — немного пониже и стройнее, с темными волосами и ястребиным носом, — Кэссиди не раз видела в теленовостях.

— Вы Ландри, — сказала она. Затем посмотрела на второго мужчину. — А вы — Дэниел. Думаю, вы с Лаурой собираетесь пожениться?

Дэниел утвердительно кивнул, сочувственно глядя на Кэссиди.

— Да, собираемся.

— И они жили счастливо и умерли в один день, — улыбнулась Кэссиди. — Вот конец, о котором я мечтала. И думала, что заслуживаю его. Этот конец нам обещали в сказках, когда мы были детьми.

— Мне очень жаль, — пробормотал Дэниел.

Кэссиди посмотрела на него с удивлением. Затем кивнула:

— Я вижу. Мне тоже жаль. Но никто из нас не может изменить прошлое, не так ли?

— Да. Никто из нас не может этого.

Кэссиди перевела взгляд на Ландри:

— Итак?

Он кивнул:

— Кэссиди Берк, вы арестованы по обвинению в убийстве Питера Килбурна. Вы имеете право хранить молчание…

Лаура не могла больше слушать, она не могла смотреть, как уведут Кэсс. Она бросилась к Дэниелу. Он обнял ее. Она разрыдалась.

Только в пятницу, после обеда, Лаура вспомнила о конверте, который оставила ей Дана. Она машинально захватила его с собой и спрятала в комод в спальне Дэниела, в ящик, где лежали ее вещи. Но Лаура не вспоминала о нем до этой минуты.

В доме, кроме нее, была только кухарка и две горничные, которые убирали первый этаж. Дэниел и Алекс сидели в конторе, Джози повезла Мэд-лин к врачу, а Кэрри взяла книгу и ушла в лабиринт.

Лауре предстояло несколько часов одиночества, и она решила, что наступило самое подходящее время, чтобы познакомиться с результатами последних исследований Даны и узнать конец истории зеркала. Только один вопрос остался пока без ответа, одна загадка была еще не раскрыта. Лаура считала, что именно из-за этого у нее неспокойно на душе. Пора покончить и с последней тайной.

Она налила себе горячего чая и поднялась в спальню. Уютно свернувшись калачиком в большом кресле, Лаура вскрыла конверт. Внутри находилось несколько скрепленных между собой страничек, напечатанных на машинке, и маленькая книжка в кожаном переплете, к которой резинкой была прикреплена записка Даны: «Лаура! Сначала прочти отчет».

Лаура отложила книжку и принялась читать машинописные странички. Сначала шло краткое повторение предыдущих событий, заканчивающихся смертью Брета и Шелби Галвин. За этим следовали новые данные.

В 1952 году мужчина по имени Марк Колеман, двадцати трех лет, купил старое зеркало в бронзе в магазине подержанных вещей в пригороде Сан-Франциско. Продавец сказал ему, что если он интересуется зеркалами, то может посетить в воскресенье распродажу, которая состоится в церкви неподалеку. Там продавалось имущество, завещанное Эндрю Галвином (сыном Брета и Шелби, который был моряком и в пятьдесят лет утонул, он не был женат). Марк отправился на эту распродажу и купил бронзовое зеркало.

И встретил Кэтрин Орчард.

Ей было восемнадцать лет, когда они познакомились. Девушка была необыкновенно религиозна, хрупка физически, неустойчива психически. Видимо, Марк был с ней нежен и внимателен. Письма Кэтрин к друзьям говорят о том, что она была счастлива. На втором месте после Бога у нее был Марк.

Через полтора года после их знакомства они обручились. Но на Рождество, в 1954 году, за несколько недель до свадьбы, Кэтрин и Марк, видимо, поссорились. Причину этой ссоры он никогда никому не рассказывал. Она села в машину и уехала. Шел сильный дождь. Он поехал за ней. Кэтрин — неопытный водитель — потеряла управление и перелетела через ограждение. Прежде чем Марк успел добраться до машины, она взорвалась.

Это все, что мне удалось узнать о трагическом происшествии.

Марк Колеман был потрясен своей потерей. Его друзья говорили, что он страдал всю жизнь. Через десять лет после смерти невесты он погиб в авиационной катастрофе.

Он оставил все свое имущество благотворительным организациям, включая и то самое зеркало. Его купил антиквар из Сан-Франциско вместе с некоторыми другими вещами. Известно, что он выставил зеркало на продажу в своем магазине, но нет никаких записей о том, кому и как оно было продано. Антиквар отошел от дел в начале семидесятых, его магазин был ликвидирован. Дальше никаких сведений о зеркале.

Так что начиная с 1964 года о зеркале ничего не известно.

В конце была приписка:

Лаура, я не могу объяснить появление дневника, который я кладу в этот конверт. Может быть, ты сможешь. Я обращалась к подруге, которая работает в Калифорнийском архиве, за материалами о Кэтрин Орчард и Марке Колемане, и она нашла для меня несколько писем Кэтрин (копии я прилагаю). А потом, в тот же самый день, подруга зашла в лавку старьевщика и наткнулась на этот дневник. Она решила, что это необычное совпадение, и переслала его мне немедленно. После того как я прочла дневник, я не смогла считать это совпадением. Думаю, ты со мной согласишься. Свяжись со мной и сообщи, что ты думаешь по этому поводу.

Лаура покачала головой, чувствуя одновременно беспокойство и любопытство. Вначале она прочитала письма Кэтрин, круглые детские буквы и такие же детские чувства и мысли, в основном о Марке, хотя довольно много о Боге и церкви.

Отложив письма, Лаура сняла резиновую ленту с дневника. Она быстро пролистывала страницы, не читая, а рассматривая строгий ясный почерк, такой разборчивый, что он напоминал машинопись.

Я узнал, что в 1955 году Дэвид, мой дед, был по делам в Сан-Франциско. В баре отеля он встретил несчастного молодого человека, который год назад потерял невесту. Перед ним лежало зеркало в бронзе, на обратной стороне которого был нанесен затейливый узор, похожий на лабиринт. Молодой человек изрядно выпил и много говорил. Он рассказал, что узор на зеркале называется «Вечность» и что зеркало изготовлено мастером в честь вечной любви. Дэвид, слушая фантастическую историю о тех, кто вместе с зеркалом обретал дар необыкновенной любви, машинально водил пальцем по извивам узора. Они проговорили до рассвета, потом молодой человек забрал свое зеркало и ушел. История произвела на деда большое впечатление. Когда он вернулся домой, он распорядился построить в саду лабиринт, воспроизводящий узор.

Так в доме Килбурнов, в нашем доме, появился лабиринт «Вечностью. И моя непонятная тяга к вечной любви. Любви из Зазеркалья.

Лаура долго сидела, не двигаясь, глядя в пространство. Мысли, чувства — все сплелось в странный клубок. И этот разборчивый почерк, напоминавший машинопись. Она видела его на деловых бумагах Дэниела. Значит, он тоже ждал любви «из Зазеркалья»…

Дэниел вошел в спальню около пяти часов. Лаура стояла у окна. Заметив письма и дневник на столе, он побледнел.

— Лаура, откуда у тебя этот старый дневник? Ведь я выбросил его несколько лет назад.

Она не повернулась, и, когда она заговорила, ее голос звучал ровно:

— Значит, Дэвид узнал план лабиринта от постороннего человека в баре. Расскажи мне об этом.

Дэниел теперь знал: никакой лжи и никаких отговорок. Их любовь исключает недоговоренность.

— Значит, это зеркало ты видел еще юношей? — спросила Лаура.

— Да, и вместе с ним ко мне пришла уверенность, что в моей жизни случится чудо вечной любви. Это подтверждал лабиринт.

— Его ясно видно из этого окна, — прошептала Лаура, глядя в сад.

— Да. Я начал уже терять веру в магию зеркала. Любовь уходила из нашего дома. Дэвид погиб от руки Эмили. Странно умер мой отец. Значит, в нашей семье зеркало потеряло свою силу.

— Вот почему ты не хотел говорить со мной о зеркале.

— Да. — Дэниел шагнул к ней, но она остановила его жестом руки. Она хотела, чтобы между ними было расстояние.

Господи, прошу тебя, я не смогу без нее жить…

— Сначала, еще в детстве, это были только мечты. Когда я стал старше, я начал искать тебя. Мне кажется, что я много раз даже видел тебя. Я помню…

Он вздохнул:

— Мне кажется, я увидел тебя много-много лет назад. Я помню твое лицо, лицо девочки, потом лицо подростка. Помню наши игры, наши детские радости. Мне кажется даже, что мы жили вместе, в одном доме.

— Шотландия, — неожиданно поняла Лаура. — Моя картина.

Дэниел кивнул:

— Мы были там очень счастливы. И у тебя были длинные волосы.

С детства мне казалось, что у моей любимой волосы должны быть именно такими — длинными и золотыми. Я тебя нашел не только по зеркалу, но и по этим волосам.

Лаура покачала головой:

— В это так трудно поверить. В такую магию любви.

— Я знаю, любимая, — сказал он нежно. — Но это правда.

— Зеркало. Оно привело нас друг к другу?

Дэниел кивнул.

— Я не знаю как. Я привык считать, что существует путь, по которому судьба ведет меня. И есть знаки на этом пути. Один из таких знаков — это зеркало. С тех пор, как я увидел его, оно как-то участвует в наших жизнях. Как оно появилось у нас? Думаю, что отец увидел его где-нибудь в магазине и привез в подарок маме. Он всегда так поступал. Покупал ей разные вещи, которые ее совершенно не интересовали. Разочаровавшись в силе зеркала, я забыл о нем. А когда увидел описание старинного зеркала в списке выставленных на продажу вещей, вдруг понял, что не должен его терять. И послал Питера выкупить его у тебя.

— Почему же ты послал Питера? Почему не пришел сам?

— Я боялся, — честно сказал он. — Боялся, что это опять самообман. Когда Питер вернулся домой и рассказал мне о твоей коллекции зеркал, я понял, что это ты. Знаешь, Питер еще поддразнил меня в тот день, он говорил, что у нас с тобой родственные души, что мы оба помешаны на зеркалах.

Дэниел вдруг нахмурился:

— Наверное, Эмили подслушала этот разговор. В любом случае, она надеялась, что ты сможешь послужить ее целям и отвлечь меня от расследования. И она добилась того, что ты переехала в наш дом.

— Есть еще одна вещь, которую я хочу знать, — задумчиво сказала Лаура.

Он шагнул к ней.

— Что, любовь моя?

— Эта наша встреча — навсегда?

Дэниел улыбнулся.

— Я в этом уверен.

Лаура подошла к нему и подняла голову.

— Я люблю тебя, Дэниел. — Ее руки обвились вокруг его шеи, и она прижалась к нему всем телом. Ее улыбка была такой нежной, что у него перехватило дыхание. — Я хочу, чтобы наша судьба стала самой счастливой из всех, о которых может рассказать это зеркало.

Когда Дэниел прижался губами к ее губам, у него не было сомнений, что так оно и будет.