— ЧЕРТ ПОБЕРИ, ВЫ ЖЕ МНЕ ГОВОРИЛИ, что план не состоял в том, чтобы сделать вас наживкой.

— План в этом не состоял. Хотя всегда существовала такая вероятность, разумеется, но план в этом не состоял.

— Изабелл…

— К тому же, еще не всё ясно. Я сказала, что я в его первоочередном списке, но я не следующая. Он узнает свои жертвы прежде, чем убить, Рэйф. Он меня не знает. Пока. И он не придет за мной. Пока не узнает. Или подумает, что знает.

— Вы хотите рискнуть своей жизнью?

Она не колебалась.

— Чтобы поймать этого ублюдка? Да.

Рэйф сделал шаг к ней.

— А вы сообщили об этом своему боссу? Он знает, что вы в его первоочередном списке?

— Пока нет. Я должна сегодня попозже отчитаться ему. Тогда и скажу.

— Скажете? — его сомнение было очевидным.

Изабелл усмехнулась.

— Рэйф, наше подразделение состоит из экстрасенсов. Нельзя хранить секреты или не делиться важной информацией, когда половина команды может читать твои мысли. Очень немногие из нас смогли скрыть что-то важное от Бишопа, независимо от того, как далеко мы находились от него.

— А вы?

Изабелл последний раз посмотрела на землю, где Триша Кейн умерла, потом пошла к нему, легко махнув, словно указывая, что они могут вернуться к его джипу.

— Я однажды так думала. Сразу после того, как только присоединилась к команде. Я думала, что очень умна. Оказалось, что он всё это время знал. Обычно он всё знает.

Рэйф ничего не сказал, пока они не оказались в джипе, а он не включил кондиционер на полную мощность.

— Проще всего, — начал он, — отослать вас, а сюда попросить прислать кого-нибудь другого. Кого-то, кто не привлечет внимание этого ублюдка.

— То, что проще, — заметила Изабелл, — не всегда разумнее всего.

— Я не собираюсь наблюдать, как вы болтаетесь на чертовом крючке.

— Я говорила вам, что не я следующий номер его хит-парада. Но им является кто-то другой. Какая-то женщина сейчас ходит по городу, Рэйф, а убийца следит за ней. Я и моя напарница собираемся ускорить расследование. Бишоп думал, что мы — лучшая команда для такого дела, и его оценка успеха, оценка нашего успеха, как команды, свыше девяноста процентов. Мы можем помочь поймать его. Отправьте меня назад, и следующая команда должна будет начать заново. Вы действительно хотите терять понапрасну время, тем более когда этот убийца убивает в среднем по одной жертве каждую неделю?

— Дерьмо, — он мрачно посмотрел на нее. — Я многое беру на веру. Эти экстрасенсорные штуки.

— По крайней мере, вы не называете их ерундой, — прошептала она. — Обычно это — первая реакция.

Не обратив на это внимания, он сказал.

— Я не должен переживать, когда вы в списке этого убийцы лишь потому, что вы — не следующая жертва. Что у нас есть время, пока он следит за следующей жертвой и понемногу узнает о вас достаточно, чтобы почувствовать, что знает вас. Для того, чтобы убить.

— Да, в общем так.

— Убедите меня. Убедите меня, что экстрасенсорные способности — настоящие. Что я могу им доверять.

— Трюки в гостиной. Это всегда сводится к салонным фокусам.

— Я серьезно, Изабелл.

— Я знаю, — вздохнула она. — Вы уверены, что хотите сделать это?

Снова чувствуя настороженность, он спросил:

— А почему нет?

— Потому что лучший способ убедить вас — установить связь между нами и рассказать о вас, о вашей жизни, вашем прошлом. То, что я не могла узнать другим способом. Вы можете почувствовать неловкость. Большинство людей испытывают подобные ощущения.

— Женщины умирают, Изабелл. Я думаю, что смогу вынести немного экстрасенсорного чтения мыслей.

— Ладно. Но когда потом мы поговорим об этом, — а мы обязательно поговорим, — просто помните, что я вас предупреждала. За это я получу поблажку.

— Ладно.

Она протянула руку ладонью вверх, и Рэйф только мгновение стоял в нерешительности, а потом положил свою руку на ее руку. Он едва не отпрянул, когда они соприкоснулись, потому что возникла видимая, настоящая искра и явный, пусть и слабый удар тока. Но ее пальцы сильно обхватили его ладонь.

Она спокойно сказала:

— Да, это что-то новенькое.

Рэйф хотел что-то сказать о статическом электричестве, но снова почувствовал такие же странные ощущения, как тогда, когда она вошла в конференц-зал. Но сейчас они были намного сильнее. Словно открылась дверь, и задул свежий бриз. И всё вокруг него стало острее, реальнее, чем прежде. Что-то изменилось.

И он всё еще не понимал — к лучшему или к худшему.

Изабелл не впала в транс и даже не закрыла глаза. Но в ее глазах появилось то отстраненное выражение, которое он замечал прежде, как будто она прислушивалась к далекому звуку. Ее голос оставался спокойным.

— У вас необычное пресс-папье на столе дома — часть машины, заключенная в акрил. Вы предпочитаете котов собакам, хотя у вас нет ни тех, ни других из-за того, что вы много работаете. У вас аллергия на алкоголь, поэтому вы не пьете. Вас завораживает Интернет, мгновенная связь с людьми по всему миру. Вы фанат фильмов, особенно интересуетесь фантастикой и ужастиками.

Изабелл внезапно улыбнулась.

— И вы носите особенного покроя трусы «Джоки» из-за рекламы, которую вы видели по телевизору.

Рэйф отдернул руку.

— Иисусе, — пробормотал он. Потом, снова взяв себя в руки, Рэйф добавил, словно защищаясь. — Вы могли узнать обо всем этом. Обо всем.

— Даже об этих трусах?

— Иисусе, — повторил он.

Она прямо смотрела ему в глаза. Ее собственные сохраняли рассеянное, отстраненное выражение.

— А, теперь я понимаю, почему мысль о подразделении ФБР, созданном из экстрасенсов не оттолкнула вас. У вашей бабушки было то, что она называла «видением». Она знала, что что-то произойдет до того, как это происходило.

Рэйф посмотрел на свою руку, которую он бессознательно тер другой, а потом на нее.

— Вы меня не касались, — осторожно отметил он.

— Да, верно. Как только связь установлена, я часто могу продолжать подбирать информацию.

— Иисус Христос, — сказал он, изменив своему обычному восклицанию.

— Я пыталась вас предупредить. Помните, поблажка.

— Я всё же не… вы могли узнать обо всем этом другим способом.

— Может быть. Но могла ли я узнать о том, что сказала вам бабушка на ваш пятнадцатый день рождения, что ваша судьба — стать копом? И в то время вы были вдвоем, так что никто другой не знал. Вы посчитали, что это странно, так как вы и не думали становиться полицейским. Семейный бизнес был связан со строительством. Вот этим вы собирались заняться, особенно потому что орудовали молотком с двенадцати лет.

Рэйф молчал, немного нахмурившись.

— Она также сказала вам… что будет в вашей жизни такой период времени, когда вам нужно быть очень, очень осторожным, — Изабелл сама нахмурилась, ее голова наклонилась на бок, очевидно помогая женщине сконцентрироваться. — Что вам нужно будет сделать нечто важное, в той судьбе, которую она видела для вас, но это будет опасно. Смертельно опасно. Что-то о… буре… женщине с зелеными глазами… руке в черной перчатке, тянущейся… и разбитое стекло.

Он вздохнул.

— Все довольно смутно.

Изабелл моргнула, ее зеленые глаза прояснились.

— Согласно тому, что мне говорили наши провидцы, видения часто приходят таким образом, серией картинок. Иногда они сбываются буквально, иногда — символичны. Зеленоглазая женщина может быть ревнивицей или кем-то, кто обижена на вас, или кем-то еще. Рука в черной перчатке — угроза. Гроза — жестокость. Что-то в таком духе.

— Всё еще туманно, — настаивал он. — Со всем этим полицейский имеет дело постоянно.

— Ну, поживем — увидим. Потому что я полагаю, что ваша бабушка видела этот отрезок вашей жизни, — иначе я не получила бы это предсказание.

— Что вы имеете в виду?

— Все взаимосвязано, Рэйф. Одни события влияют на другие. И то, что кажется совпадением, на самом деле не совпадение. Я могу получить обыкновенную информацию, не связанную с тем, что происходит в настоящем, и не всё, что я получу, можно даже назвать сведениями. Но я сконцентрирована на этом расследовании, этом убийце, — и в этом случае почти всегда оказывается, что я выбираю относящееся к тому, что происходит со мной в настоящее время.

— Хотите получить дополнительные уточнения?

Она улыбнулась его недовольству, хотя скорее грустно, а не весело.

— Простите, но вы должны понять, что мы на пограничной территории. Ничего нельзя сказать с абсолютной уверенностью. Традиционная наука презирает сверхъестественные, экстрасенсорные способности, и те, кто оказались достаточно храбрыми, чтобы попробовать и экспериментировать, столкнулись с несчастной закономерностью среди экстрасенсов.

— Какой?

— Очень немногие из нас могут действовать в лабораторных условиях. Никто не знает, почему, просто вот такой факт, — пожала плечами Изабелл. — К тому же, тесты в основном плохо проработаны, во-первых, они не знают, с чем имеют дело. Как они могут эффективно измерить и проанализировать что-то, даже не зная, как это работает? И как понять, как это работает, когда нельзя заставить это работать в контролируемой ситуации?

— Кто-то должен был знать, или вас бы здесь не было. Ведь так?

— ООП не существовало бы, если бы Бишоп не был заинтересован и, в особенности, не настроен понять, как использовать собственные способности, чтобы выследить и поймать серийного убийцу несколько лет назад. И как только он сумел это сделать, то подумал, что другие экстрасенсы могут научиться использовать собственные способности для помощи в расследовании. И эта помощь приносит плоды. Мы доказываем, что это работает. Медленно, осторожно… И периодически терпим неудачи. Мы учимся в процессе.

— В процессе путем проб и ошибок мы выяснили, что наши способности лучше всего работают, если мы сконцентрированы на чем-то захватывающем, как например на расследовании убийства. Но это не значит, что мы можем взмахнуть волшебной палочкой и получить те сведения, которые нам необходимы. Как и во всем в этой жизни, нужно над этим поработать. И это метод проб и ошибок.

— Если я правильно понял, вы выбрали то, что бабушка рассказала мне больше двадцати лет назад, потому что это было связано с происходящим в моей жизни сейчас. С этим расследованием.

— Это хорошее объяснение тому, как работают мои способности. К тому же, рассуждая логически, возможно, это самое сложное дело в вашей карьере, если предположить, что вы не переехали из большого города и нечасто имели дело с жестокими убийцами. И хотя я не могу говорить о специфике видения вашей бабушки, — пока что, — я могу сказать, что выследить и поймать этого убийцу будет ужасно опасно.

Услышав тон ее голоса и слова, Рэйф сказал:

— Вы нашли что-то еще в том месте, где убили Тришу Кейн, не так ли? Что это было?

Она молчала в нерешительности достаточно долго, чтобы он ясно заметил внутренние колебания, потом сказала.

— Я нашла то, что подтвердило кое-что, что я подозревала до того, как прибыла в Гастингс. Этот город всего лишь его последние охотничьи угодья.

— Он убивал раньше?

— По крайней мере, в двух разных местах. Десять лет назад он прирезал шесть женщин во Флориде. И пять лет назад, шесть женщин в Алабаме.

— Блондинок? — спросил Рэйф.

— Нет. Рыжеволосых — во Флориде. Брюнеток — в Алабаме. Мы не знаем, почему.

— И его никто не поймал.

— Многие пытались. Но он действовал быстро, — по одной жертве в неделю, — а потом исчезал. Типичные дела серийных убийц, если подобное существует, обычно длятся месяцами, годами. Нужно время, чтобы собрать группу для дела, как только определяют линию поведения убийцы. Но этот монстр убивает и исчезает, и даже волоска для определения его ДНК не оставляет, так что им практически не с чем работать.

— Тогда как же вы узнали, что этот — тот самый убийца?

— Модель поведения. Психологический портрет. Тот факт, что Бишоп сам работал по вторым случаям убийств, — что стало одним из немногих его неудачных дел.

— Мне не сообщили о подобном в первоначальном психологическом портрете.

— Нет. Первый составитель не состоял в ООП. И хотя два набора убийств компьютер выделил, как, вероятно, связанные, он не учел их, потому что посчитал, что самый вероятный подозреваемый был убит при попытке к бегству полицией Алабамы. Его машина сорвалась с моста. Но тела они так и не нашли.

— Так вы и Бишоп считаете, что он не умер, или что подозреваемый, которого преследовала полиция, не был тем самым убийцей?

— Вообще-то, мы скорее предполагаем последнее. На счету мужчины, которого преследовала полиция, было несколько жестоких преступлений, но ни Бишоп, ни я не были уверены, что его психологический профиль совпадает с тем умным серийным убийцей, которого мы искали.

— Так что, он убивает шесть жертв, залегает на дно на пять лет, а потом снова начинает убивать. Чертовски долгий период передышки.

— И необычный. Мы считаем, что он использует это время, чтобы переехать и узнать людей вокруг себя. Мы также думаем, что всегда случается какое-то событие, как я уже сказала. Что-то заставляет его действовать. Что-то всегда заставляет его действовать.

И снова Рэйф почувствовал что-то в ее голосе, что насторожило его.

— Есть еще одна причина, почему вы думаете, что этот — тот самый убийца. Что это?

Изабелл, не колеблясь, ответила:

— Когда я стояла там, где была убита Триша Кейн, я почувствовала его. Так же, как почувствовала его пять лет назад, когда впервые встретилась с Бишопом и присоединилась к команде. Так же, как почувствовала его десять лет назад, когда он убил мою подругу.

Наступила почти полночь, когда Мэллори Бэк неохотно встала с кровати и начала одеваться. — Черт. Где, черт побери, мой лифчик?

— Там, у шкафа. Ты могла бы остаться, знаешь ли. Провести здесь ночь.

— Мне на службу к семи, — ответила она. — Первая большая встреча нашей группы, включая агентов ФБР, назначена на восемь утра. Это не для записи, Алан.

— Мэл, я уже говорил тебе раньше, что то, что ты говоришь мне наедине — не для записи, — мужчина был терпелив. Он приподнялся на локтях и смотрел, как она надевает платье. — Я не перейду эту черту.

Она была практически уверена, что он не сделает этого. Но не совсем.

— Ладно. Но мне все же нужно домой. Я тут сплю мало и до завтра хочу отдохнуть.

— Тебе не нужно ничего доказывать, знаешь ли. Этим агентам ФБР. Или Рэйфу. Ты чертовски хороший коп, все это знают.

— Да, но ведь этого было недостаточно, не так ли?

Он слегка нахмурился, глядя на нее. Размышляя, как делал часто в последние несколько месяцев: узнает ли он ее когда-нибудь по-настоящему. Именно это, несомненно, привлекало его. Он прекрасно знал: его привлекало то, что в ней столько было скрыто за фасадом. Но ему инстинктивно хотелось докопаться, исследовать и понять.

Она не облегчала ему задачу.

Может быть, это тоже его привлекало. К тому же, разумеется, следовало прибавить сногсшибательный секс. Или это — совершенно естественный талант, или Алан снял бы шляпу перед мужчинами в ее прошлом, потому что Мэллори была неподражаема в постели.

На ум приходило: вызывающая зависимость.

— Ты не можешь винить себя, — наконец сказал он.

— Служить и защищать. Вот что написано на наших лэндкрузерах и джипах. Вот, за что нам платят. Это вообще, скажем так, цель нашего существования.

— Ты — не единственная представительница полиции, Мэл. Пусть другие разделят твою ношу.

— Они так и делают. Особенно, Рэйф.

— Да, надо отдать ему должное. Он не был слишком гордым и позвал на помощь.

Мэллори села на кровать, чтобы надеть носки и обувь, и посмотрела на любовника.

— Мы оба его знаем довольно долго. Гордость никогда не станет причиной его неудачи.

— Нет. Но отсутствие доверия к самому себе — может.

И так как она и сама так думала, Мэллори не могла не согласиться. Но она почувствовала неловкость, обсуждая своего босса с Аланом, поэтому просто сменила тему.

— Прости, что пропустила сегодня пресс-конференцию. Я слышала, что ты порвал зал.

— Рэйф порвал, пошутив надо мной. Я так понимаю, что роскошная блондинка, с которой он ушел — одна из агентов ФБР?

— Гм. Изабелл Адамс, — и лучше мне не видеть это имя в газете, пока она не представлена официально.

— Ты не увидишь, черт побери, — Алан не мог перестать задавать вопросы. — Она тут не одна?

— Нет, у нее есть напарник. Другая женщина. Я с ней еще не знакома.

— Разве никому в ФБР не пришло в голову, что посылать блондинку-агента сюда в настоящее время может быть несколько небезопасно?

Мэлори пожала плечами.

— Они составили психологический портрет. Я должна признать, что они знают, что делают.

— Могу поспорить, что Рэйф вне себя.

— Об этом следует спросить его самого.

— Иисусе, ты упертая.

— Вежливей было бы назвать меня упрямой.

— Но не так точно. Мэл, — он наклонился и схватил ее за запястье до того, как она встала, — что-то не так? То есть, за исключением маньяка-убийцы, орудующего в Гастингсе.

— Нет.

Этот тихий ответ не давал большого поля для маневров, но он попытался.

— Я знаю, что ты занята. Черт, мы все заняты. Но что-то иногда мне подсказывает, что ты отдаляешься.

— Я не слышала, чтобы ты жаловался в прошлом. Хотя я всегда удивлялась, когда парень выкрикивает Божье имя вместо моего.

Отказываясь сменить тему. Алан сказал:

— Ты едва отдышалась, а уже поднялась и одеваешься.

— Я же сказала тебе, что мне рано на работу.

— Если бы ты оставила какие-то вещи здесь, то могла бы иногда проводить тут ночь и рано показываться на работе, — он услышал в собственном голосе расстройство, и знакомое чувство возмущения охватило его. Почему она заставляет меня делать это?

— Алан, мы об этом уже говорили. Мне нравится мое личное пространство. Я никогда не оставляла вещи в мужской квартире. Мне не нравится проводить ночь с мужчиной, если только мы не отправились в отпуск за город. И я не чувствую себя комфортно в постели с репортером. Конфликт интересов высовывает свою уродливую голову.

Ее терпеливый голос ранил его, но он сумел остаться спокойным. Даже легкомысленным, в какой-то мере.

— Тебя беспокоит именно последнее, и не думай, что я этого не знаю. Ты мне не доверяешь, Мэл. Ты не веришь, что я могу разделять личную жизнь и работу.

— Почему ты должен отличаться от всех остальных? — сухо спросила она, высвобождаясь от него и поднимаясь. — Моя работа у меня в голове двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И у тебя также. Мы оба выбрали карьеру. Мы живем, питаясь едой на вынос и кофеином. Часто наши носки не совпадают, и когда мы это понимаем, то просто покупаем новые. Мы занимаемся стиркой, когда у нас не остается чистой одежды. И когда самое крупное, злейшее зло, когда-либо появлявшееся в Гастинсе, показывает уродливую голову, мы получаем толчок в карьерном плане. Верно?

— Верно, — неохотно согласился он.

— К тому же, давай не будем себя обманывать. Никто из нас не ищет ничего, кроме пары часов в неделю снимающего стресс секса, — она улыбнулась ему. — Не вставай. Я сама выйду. Увидимся.

— Спокойной ночи, Мэл, — он не двигался, пока не услышал, как дверь в его квартиру закрылась. Потом он опустился на подушки и пробормотал в сердцах: — Дерьмо.

Выйдя из здания, где находилась квартира Алана, Мэл постояла на обочине, вдыхая несколько прохладный, но спокойный ночной воздух. Улица была хорошо освещена и находилась недалеко от делового района Гастингса, и Мэллори не должна была чувствовать никакой угрозы.

Внезапно, ветерок подул сильнее, унося банку по улице на несколько футов, и Мэллори едва не выпрыгнула из собственной шкуры.

— Дерьмо, — пробормотала она.

Женщина слышала легкий шелест деревьев, когда ветер задевал их листья. Слышала скрип машины, проезжающей в квартале от нее. Сверчки. Лягушки.

Собственное имя.

Не то, чтобы она, разумеется, слышала его. Просто у нее возникло неприятное ощущение, что за ней следят. Иногда даже преследуют.

Она чувствовала это уже какое-то время, несколько дней. Некоторое время, не всегда, а только когда была на улице, как сейчас. Если бы она была блондинкой, то точно бы сильно занервничала. А пока что это ощущение сделало ее настороженнее и намного внимательней.

И чертовски нервной.

Она задумалась, не следит ли убийца, как многие, о которых она читала в полицейских учебниках, за полицейскими, расследующими его преступления. Может ли это быть? Может какой-то безумец с радостью наблюдает из-за кустов, считая себя умным, а их — некомпетентными?

Если так, то ему имело смысл сконцентрироваться на одной, — или более, — офицерах-женщинах, а не на парнях. Она сделала пометку: спросить других женщин в департаменте, нет ли у них такого же зловещего ощущения. И если да, и особенно, если нет, ей нужно спросить об этом у составителя психологических портретов из ФБР.

Роскошной блондинки, агента ФБР.

Мэллори знала, что Рэйф был вне себя и недоволен положением дел. Он никогда не скрывал свои чувства. Но она также знала, что Изабелл Адамс каким-то образом сумела убедить его согласиться на ее участие в расследовании.

И вовсе не за красивые глаза.

Нет, тут было много всего, помимо сексуальной привлекательности. Она знала Рэйфа слишком хорошо, чтобы чувствовать, что он принял Изабелл по вполне логичным и совершенно профессиональным соображениям. Она оставалась, потому что он считал ее полезной расследованию. Точка.

Но это не значит, что он не попал во власть красивого лица, зеленых глаз и тела, которое выглядело просто замечательно в облегающей летней одежде. Он всё-таки был мужчиной.

Она усмехнулась, но продолжала осторожно оглядывать окрестности, открывая машину и забираясь внутрь. Но все же, подумала Мэллори, может быть, она не отдавала Рэйфу должного. Может быть, собственные проблемы с мужчинами заставили ее быть слишком чувствительной к подводным течениям.

Не то, чтобы Алан был особенно утонченным. Мэллори впервые за свою взрослую жизнь, оказалась на традиционно мужской стороне отношений: именно она была довольна сексом пару раз в неделю, без обязательств и обещаний.

Алан хотел большего.

Вздохнув, Мэллори завела машину и направилась к своей квартире в другой части города. Очень просто оказалось задвинуть Алана и различные проблемы, связанные с ним, вглубь своего разума, по крайней мере, в этот момент, потому что она все еще чувствовала неясное, но неуклонное ощущение: за ней следят.

По пути домой, она не могла стряхнуть с себя это ощущение, хотя не видела никого, кто бы за ней следовал. И никого поблизости от здания, где располагалась ее квартира. Мэллори осторожно припарковалась в хорошо освещенном месте и закрыла машину, но в одной руке держала перцовый спрей на цепочке с ключами, а другая рука находилась возле оружия, пока она шла к своей квартире.

Ничего.

Никого.

Только беспокойное ощущение, что кто-то следит за каждым ее шагом.

Оказавшись в квартире, Мэллори прислонилась к закрытой двери и пробормотала:

— Дерьмо.

— Если я правильно поняла, — Изабелл потирала шею, глядя на напарницу, — ты встретилась с Калебом Пауэллом в той кофейне на Мейн стрит, и выложила все то, что я нашла в квартире Триши Кейн?

— Не всё, — пожала плечами Холлис. — Только некоторую… информацию. Я говорила тебе, что он не хотел беседовать со мной. И судя по его челюсти, я бы сказала, что он бы не захотел говорить ни с кем из нас. Так что я завладела его вниманием. Что не так?

— Он спрашивал тебя, как ты получила эту информацию?

— Да, но я его отвлекла. Более-менее.

— Холлис, он — юрист. Их, как правило, невозможно отвлечь. Во всяком случае, надолго. Что случится, когда он начнет задавать вопросы?

— Я не думаю, что он станет. Он хочет узнать, кто убил Тришу Кейн. К тому же, ты рассказала шефу Салливану.

— Нам придется очень близко работать с Рэйфом по этому делу, поэтому ему следовало знать. И Мэллори тоже. Но гражданский?

Холлис вздохнула, явно желая поскорее закончить разговор.

— Почему-то я не думаю, что возникнет проблема, если юрист узнает, что мы — экстрасенсы. Я — новичок, а ты можешь попасть в яблочко. В неоне, — она встала. — Но так как у нас рано утром встреча, то я думаю, что пойду в свой номер и посплю, если не возражаешь.

Не протестуя, Изабелл лишь заметила.

— Я буду готова к завтраку в семь, если хочешь, можем встретиться там, — маленькая гостиница, где они остановились, не предлагала обслуживание в номер, но рядом был ресторан.

— Ладно. Увидимся там.

— Спокойной ночи, Холлис.

Снова оставшись одна, Изабелл готовилась лечь спасть, мрачно размышляя. И, как и прошлой ночью, она едва ли обратила внимание на обычную, как во всех отелях в штатах, обстановку, и по привычке заполнила пустоту, включив кондиционер на полную мощность, а телевизор — на программу новостей.

Она ненавидела тишину, находясь в незнакомом месте.

Она отложила разговор с Бишопом, не вполне решив, несмотря на то, что сказала Рэйфу, о чем ему доложить. Поэтому когда ее телефон зазвонил, она, даже не посмотрев на номер, знала, кто звонил, и ответила:

— Это должно быть один из тех уроков, на которых мы должны учиться, верно? Напоминание от вселенной, что мы ничего не контролируем, кроме собственных поступков? Когда мы в состоянии их контролировать.

— Не знаю, о чем ты говоришь, — спокойно и явно неубедительно ответил Бишоп.

— Да, да. Почему меня назначили в одну команду с Холлис? Ответь.

— Потому что ты, вероятно, поможешь ей пройти первую проверку ее способностей.

— Я не медиум.

— Нет, но ты понимаешь, что чувствуешь, когда тебя внезапно вынуждают иметь дело со способностями, о которых ты даже не мечтала.

— Я — не единственная в команде, не родившаяся экстрасенсом.

— Ты лучше всех приспособилась.

— С этим можно поспорить. Только потому, что это больше не пугает меня до чертиков, не обязательно означает, что я хорошо приспособилась.

— Я не говорил, что ты хорошо приспособилась. Я сказал, что приспособилась лучше всех.

— Что только подтверждает мою точку зрения. Я думала, что ты захочешь, чтобы Холлис помогал хорошо приспособившийся к своим способностям человек.

— Ты собираешься со мной спорить? — поинтересовался Бишоп.

— Я подумала, что могла бы.

— Ты просишь меня отозвать Холлис?

Изабелл заколебалась, потом сказала:

— Нет. Черт побери.

— Ты можешь ей помочь. Просто прислушайся к своим инстинктам.

— Бишоп, мы оба знаем, что медиумы — хрупкие люди.

— И мы оба знаем, как трудно нам было найти медиума для нашего подразделения. Они редко встречаются, это во-первых. И да, они эмоционально хрупкие. Большинство не справляются с работой, а те, кто справляются, быстро перегорают.

— Пока что, — напомнила она ему, — мы не нашли никого, кто бы сумел передавать нам информацию, контактируя с жертвами убийства. То есть ни одного агента. Бонни делала это, но агентом она не была. Когда она вырастет, хотя…

— У нее еще многое впереди. Сейчас, она слишком занята своими молодежными занятиями. Помнишь, ведь это не самое простое время? Особенно, когда ты одарен.

— Или проклят. Да, припоминаю. Но кроме Бонни мы находили еще нескольких медиумов и пытались занять их в расследованиях. Но они или были слишком испуганы, чтобы открыть особую дверь, или не имели достаточно силы или контроля, чтобы сделать это и помочь нам.

— Вот еще одна причина, почему ты оказалась в одной команде с Холлис, и почему она в Гастингсе. Холлис достаточно сильна, чтобы справиться с работой, а ее контроль постепенно улучшается.

— Может быть, но у нее нет опыта применения способностей на практике. Сильная или нет, она из тех, кто боится. Она этого не показывает, если только не принимать во внимание чип в ее плече, но она боится встретиться со смертью.

— И ты можешь ее в этом винить? Чуть больше шести месяцев назад она боролась со смертью. По своей воле открыть ту дверь и столкнуться с тем, что на другой стороне — самое сложное из того, что ей нужно будет сделать.

— Да, вот еще одна причина, почему я не думаю, что она готова к этой работе, пока нет. Слушай, я сочувствую Холлис из-за того, через что она прошла, но…

— Ей сочувствие не нужно. Ей нужна работа.

— Она не готова работать, если мое мнение имеет значение.

— Она считает, что готова.

— И ты ей веришь? — спросила Изабелл.

— Я считаю, что работа ей необходима.

Изабелл вздохнула.

— Убийца жесток. Нападения — жестоки. Если даже Холлис сможет справиться с собой и открыть ту дверь, она найдет чертовски много страха и боли, которые свалятся на нее.

— Я знаю.

— Я не могу давить на нее, Бишоп.

— Я не хочу, чтобы ты давила.

— Просто быть рядом и подхватить ее, если она упадет?

— Нет. Не обращай на это внимания. Это не главное. Ты занимаешься своим расследованием. Холлис — умная, любопытная, полная интуиции и умеющая наблюдать. К тому же, та подготовка, которую она получила, может пригодиться в расследовании. Если она сможет использовать свои психологические способности, мы быстро узнаем, сможет ли она справиться с неудачей.

— И смогу ли я. Она может оказаться мертвым грузом.

— Возможно, но не снимай ее со счетов. Она очень сильна, — Бишоп замолчал, потом сухо добавил. — Более насущная проблема, я бы сказал состоит в том, что этот убийца, с которым ты и я слишком хорошо знакомы, на сей раз заметил тебя. И насколько мы знаем, он может вспомнить тебя. В любом случае, ты в его основном списке.

— Черт, — вырвалось у Изабелл.