— Кэролайн?
Джоанна Флинн резко обернулась — не только потому, что на плечо ей легла чья-то рука; ее поразила неожиданная интонация человека, назвавшего ее чужим именем. Изумление, недоверие и что-то еще, что она не столько услышала, сколько почувствовала.
— Нет, — ответила она. И добавила, тронутая выражением его лица:
— Мне очень жаль.
Мужчина со светлыми рыжеватыми волосами и голубыми глазами, из которых постепенно уходило потрясенное выражение, снял руку с ее плеча.
— Нет, — медленно произнес он, — этого не может быть… Простите меня. Простите. Но вы так похожи… — Он замолчал, качнул головой, уже полностью придя в себя, вежливо улыбнулся — мол, извините за беспокойство, и пошел дальше.
Джоанна смотрела ему вслед с чувством смутной тревоги, причин для которой не было никаких. Умом она понимала, что люди все время путают кого-то с кем-то, и если раньше с ней такого не случалось, и вдруг случилось сегодня, то это еще не повод для волнений. Но потрясенное лицо окликнувшего ее человека застыло перед глазами. Незнакомец уже скрылся из виду, а она все стояла на почти пустынной улочке Атланты, под жарким сентябрьским солнцем, стараясь успокоиться. Наконец, отогнав дурные мысли, Джоанна продолжила путь на работу — в одну из частных библиотек города.
Это простая случайность, уговаривала себя Джоанна. Занесем ее в колонку жизненных странностей, начало которой два месяца назад положила авария. С тех пор эта колонка постоянно пополнялась. В ней накапливались записи о чем-то на первый взгляд весьма незначительном, как, например, постоянное беспокойство, вообще-то для Джоанны нехарактерное, чувство смутной, все возрастающей тревоги, нервозность, вскипающая вдруг, без видимого повода.
Но главное — сон. Вот его никак нельзя было отнести к вещам незначительным. В первый раз этот сон приснился ей в ночь после аварии. С тех пор он постоянно повторялся. Всегда один и тот же, он являл собой некую последовательность образов и звуков, которые следовали друг за другом в неизменном порядке. В этом не было ничего изначально пугающего, но отчего-то каждое утро Джоанна просыпалась с колотящимся сердцем и перехваченным от страха горлом. Ее не покидало чувство, будто что-то где-то не так и надо действовать как можно скорее. А если промедлить, то… случится непоправимое.
Она не знала, что именно, но несомненно это должно быть ужасно.
Такая неопределенность сводила с ума. Казалось бы, ну сон — и сон. Всего лишь бессвязное порождение дремлющего сознания. Джоанна никогда не придавала большого значения снам, и ей бы очень хотелось не обращать внимания и на этот. Но не получалось.
Ее врач сказал, что причудливых сновидений следовало ожидать: ее ударило током такой силы, что произошла остановка сердца. Мозг подвергся воздействию мощнейших электрических импульсов — напряжение высоковольтной линии составляло многие тысячи киловатт. Совсем без последствий это остаться не могло, но врач был уверен, что всерьез беспокоиться не о чем.
Джоанна хотела бы полностью разделять его уверенность, но…
Сначала — оглушительный рев океана, перекрывающий все другие звуки. Затем — красивый дом, одиноко высящийся над морем. Дом вызывает у нее противоречивые чувства: восхищение и гордость — и в то же время беспокойство и страх; в этих чувствах хочется разобраться, но ее неодолимо влечет прочь, и дом отдаляется, тает в тумане. Ярко раскрашенная карусельная лошадка, покачиваясь, кружится на блестящем медном штыре, словно бы под музыку, не слышную Джоанне. Пахнет розами; краем глаза она видит вазу с цветами. Рев прибоя резко стихает, становится слышно громкое тиканье часов. Джоанна проходит мимо мольберта и ускоряет шаги, потому что нужно успеть… Нужно найти что-то… Услышав всхлипывания, она бежит…
Джоанна резко села в постели, выбросив руки вперед. Она дрожала. Сердце едва не выпрыгивало из грудной клетки, воздух с трудом прорывался сквозь сжатое судорогой горло. Весь мир окутывала холодная черная пелена страха, боль и печаль были почти невыносимы.
Она постаралась успокоиться. Медленно опустила руки, внушая себе, что это просто сон. Всего лишь сон. Охватившие ее бурные чувства потихоньку отступали, оставляя после себя уже привычное смутное томление.
Сон стал иным, точнее, изменилось его воздействие на Джоанну. Теперь страх, и боль, и тревога, переживаемые ею, были куда более сильными, чем раньше. И еще невыносимее стало сознание того, что действовать надо немедленно. Она откинула одеяло и спустила ноги с кровати, чуть посидела, словно пытаясь понять, что с ней и куда она стремится, потом все-таки встала. В конце концов, уже утро — хотя и очень раннее. Половина шестого.
Она прошла на кухню, поставила кофе, потом зажгла свет в гостиной, уютной комнате с удобной мягкой мебелью, заполненной множеством безделушек со всех концов света. Тетушка Сара любила путешествовать и каждое лето, прихватив племянницу, отправлялась в какой-либо отдаленный уголок земного шара.
В детстве все друзья завидовали Джоанне: тетушка Сара была совсем не похожа на прочих родителей. Джоанне и самой нравилось ее неортодоксальное воспитание. Но в самом дальнем, тайном уголке души она горько завидовала друзьям — ведь у всех были мама и папа, кроме нее.
Она подошла к холодному камину и указательным пальцем медленно провела по серебряной рамочке фотографии на каминной полке. Тетя Сара — умные глаза, теплая улыбка. Джоанна погрузилась в воспоминания и запоздало устыдилась своих детских мыслей о том, что одной тети для счастливой жизни мало. Одна тетя не в силах дать ей чего-то важного, необходимого, чего Джоанна лишена навсегда.
Она перевела взгляд на другой снимок в такой же серебряной рамке. Ее родители. Мать на этом снимке моложе, чем Джоанна сейчас, — сияя улыбкой, прелестная, хрупкая, она стоит, опираясь на сильную руку мужа. Люси вышла замуж за друга своих детских игр и была без ума от него до последнего дня жизни. Джоанна помнила, как неизменно нежно разговаривала ее мать с ее отцом, ласково называя его «милый».
Отец, Алан Флинн, запомнился Джоанне своим смехом, веселым и заразительным. Он обожал жену и дочь и был готов ради них на все. Никогда не ссылаясь на занятость на работе, адвокат Флинн охотно проводил время с семьей.
Джоанна, вглядываясь в фотографию родителей, задумалась, далеко уже не в первый раз, что было бы, если бы в то солнечное июньское утро судья не заболел. Тогда отец не получил бы выходной и не повез жену кататься на лодке. И почему судьба распорядилась так, что в этот день она, Джоанна, оказалась далеко: тете Саре вдруг вздумалось свозить ее в Диснейленд. И как могло случиться, что служба погоды не предупредила о шторме. А если предупреждение было, то почему отец этим пренебрег. Он, с его большим опытом морских прогулок, не смог тогда подвести лодку к берегу.
С тех пор прошло уже двадцать лет.
Свист кофеварки, возвещающий, что кофе готов, отвлек ее от грустных воспоминаний. Это сон на нее так подействовал, решила она, идя на кухню.
Но первая утренняя чашечка кофе не принесла ей успокоения. Горечь трагедии ее детства в это тихое утро была остра как никогда. Как будто открылась старая рана — Джоанна опять чувствовала себя обойденной и покинутой, брошенной на произвол судьбы, как в тот июньский вечер, когда тетя Сара обняла ее и заплакала.
Как будто все возвращается вновь.
Прошла первая неделя сентября, потом вторая. Джоанна изо всех сил старалась держаться как ни в чем не бывало, но нервы ее были на пределе. Все тот же сон повторялся каждую ночь, и она пребывала в постоянной тревоге и беспокойстве. Джоанна ловила себя на том, что часто отвлекается от работы и напряженно вслушивается, совершенно не представляя себе, зачем она это делает.
Она замечала за собой и другие странности, которым не могла найти разумного объяснения. Например, почему с некоторых пор детский плач так сильно на нее действует. Почему дымок сигареты вызывает желание вдохнуть поглубже. Почему она стала отдавать предпочтение юбкам, хотя раньше больше любила брюки. И почему в довершение ко всему смотрит на себя в зеркало с нескрываемым удивлением, словно видит там кого-то чужого.
Мучительное напряжение росло, словно давление в скороварке, пока не стало почти невыносимым, просто-таки опасным. Надо было что-то делать. Но что?
И только в середине сентября сон сам дал ей подсказку.
Все было как обычно. Сначала — оглушительный рев океана, перекрывающий все другие звуки. Затем — красивый дом, одиноко высящийся над морем… Вот и ярко раскрашенная карусельная лошадка, покачиваясь, кружится на блестящем медном штыре. Вновь резко стихает рев прибоя, становится слышно громкое тиканье часов. Джоанна проходит мимо мольберта и ускоряет шаги, потому что нужно успеть… Нужно найти что-то… Услышав всхлипывания, она рванулась было, но не смогла двинуться с места — и тогда увидела дорожный указатель…
Джоанна проснулась. Она, как всегда после ночных кошмаров, сидела в постели, выбросив руки вперед, сердце гулко колотилось. Медленно опуская руки, в тишине темной спальни она прошептала одно-единственное слово.
КЛИФФСАЙД.
Указатель, как в кино, — корявые буквы на старой расколотой доске. Клиффсайд. Не так уж много это и проясняет. В одних только Соединенных Штатах сотни, если не тысячи городов с таким названием.
К счастью, Джоанна работала в библиотеке, а значит, имела доступ ко всем необходимым справочным материалам, обладала достаточными знаниями, чтобы решать такие задачи. Не теряя времени, она начала активные поиски, которые обещали быть весьма длительными. Ее рабочая нагрузка в тот момент была невелика и вполне позволяла ей проводить целые часы за компьютером и чтением микрофиш.
Поиск и систематизация информации — в этом и состояла по большей части ее работа; такое совпадение весьма облегчало ее задачу, а кроме того, она могла искать спокойно указатель из своего сна, не вызывая ни у кого никаких вопросов. Окружающие и не догадывались о том, что с ней происходит. Джоанна успешно скрывала свои нервозность и беспокойство. Никому и в голову не приходило, что каждую ночь она просыпается в слезах, с криком ужаса, застрявшим в горле.
Внешне жизнь ее текла по старому руслу. Каждое утро она приходила на работу, каждый вечер возвращалась домой. В зеркале отражалось ее лицо, такое же, как всегда, и улыбалась она по-прежнему легко и охотно. В том, что Джоанна остается поработать в обеденный перерыв, сотрудники не видели ничего необычного. Семьи у нее не было, с друзьями в последнее время она почти не встречалась, ссылаясь на занятость, — так что никто, собственно, и не замечал, что на самом деле жизнь ее очень изменилась и весьма далека от нормальной.
Но сама-то Джоанна это прекрасно понимала. Она словно плыла по течению, окончательно потеряв волю, не в силах идти собственным путем. Ее уносило потоком, хотела она того или нет, — к местечку под названием Клиффсайд. Джоанна никогда всерьез не верила в судьбу, но сейчас ей казалось, что само провидение велит ей сосредоточить все силы на поисках этого Клиффсайда.
Но почему? Что с ней? Этот сон подчинил себе всю ее жизнь! Надо полагать, что все происходящее каким-то образом связано с аварией, в которой она осталась жива, вопреки здравому смыслу. В минуты наивысшей усталости и растерянности Джоанне очень хотелось поверить, что виной всему действительно воздействие электрического тока на ее мозг, но концы с концами явно не сходились. Даже если авария и послужила своего рода катализатором, сон сам по себе никак не мог быть простым сочетанием электрических импульсов.
За этим что-то стоит. И пока она не поймет что, ее жизнь не будет принадлежать ей.
Джоанна стала искать Клиффсайд, сравнивая скалистый, изрезанный прибоем берег из своего сна со снимками реальных пейзажей. Список наполовину сократился после невключения Клиффсайдов, расположенных не на море, но в нем все равно остались десятки городов с этим названием, каждый из которых нужно было проверить — работа медленная и кропотливая.
К середине третьей недели сентября Джоанна стала всерьез опасаться за свое душевное здоровье. Она перестала быть собой. Любимая еда становилась неприятна. Привлекали цвета, раньше оставлявшие ее равнодушной. И впервые в жизни она вдруг начала грызть ногти — это было столь ей несвойственно, что Джоанна растерялась. Нервозность и напряжение росли, ибо каждую ночь она просыпалась в холодном поту — сон продолжал преследовать ее.
Клиффсайд. Он стал ее путеводной звездой, влекущей и манящей; он стал ее навязчивой идеей. Все остальное потеряло для Нее значение.
В, воскресенье она решила оторваться от груды книг и вырезок, заполонивших ее гостиную, и съездить в торговый центр. Не то чтобы ей нужно было купить что-то конкретное. Просто она слишком устала и слишком боялась предстоящей ночи и потому решила побаловать себя флакончиком духов или пеной для ванны.
Когда она выходила из дверей магазина, неся покупки в фирменном бумажном пакете, кто-то вдруг схватил ее за руку.
— Кэролайн?
На сей раз это была женщина — красивая блондинка с кошачьими глазами немного неестественного из-за контактных линз цвета, одетая в линялые джинсы и двухсотдолларовую шелковую блузу.
— Нет, — сказала Джоанна. — К сожалению.
Женщина разжала руку. Потрясение на ее лице сменилось вежливой улыбкой.
— Извините, мне показалось… Я приняла вас за другую.
Она смущенно засмеялась, явно еще не оправившись от шока, еще раз пробормотала извинения и вошла в дверь, из которой только что вышла Джоанна.
Оглянувшись вслед незнакомке, Джоанна поймала свое отражение в зеркальных дверях. Опять Кэролайн. Дважды за столь короткое время ее принимают за какую-то Кэролайн, — вероятно, это не просто случайность. Но еще больше ее занимал вопрос, почему и мужчину, и женщину эта ошибка повергала в столь сильный шок. Почему они смотрели на нее так, словно не верили своим глазам?
Кто эта Кэролайн? И откуда у Джоанны такое чувство, что этот вопрос для нее сейчас важнее всех других?
— Боже мой! — Джоанна не отдавала себе отчета в том, что произнесла это вслух, что, впрочем, вряд ли имело значение, поскольку в хранилище микрофильмов больше никого не было. Никто не мог услышать ее восклицания и увидеть, как она изменилась в лице. Просматривая упоминания об очередном Клиффсайде, на этот раз штат Орегон, в «Портленд Ситизен Тайме», она наткнулась на некролог.
«Кэролайн Маккенна, двадцати девяти лет, Первого июля погибла, потеряв управление машиной на мокром от дождя шоссе в десяти милях от дома. Коренная жительница Клиффсайда, штат Орегон, она всегда принимала активное участие в общественной жизни города. Кэролайн Маккенна вечно будет жить в памяти мужа и дочери. Панихида состоится четвертого июля в Клиффсайде».
«Кэролайн! Она погибла в день моей аварии!»
Эта женщина жила в городе Клиффсайде, штат Орегон, и первого июля погибла в автомобильной катастрофе. По-видимому, они с Джоанной были очень похожи — настолько, что люди, знавшие миссис Маккенну, увидев Джоанну на улицах Атланты, принимают ее за ожившую Кэролайн и застывают в шоке.
Теперь становится ясно, что означает указатель «Клиффсайд» из ее сна!
Джоанна снова и снова перечитывала некролог. Чтобы подвести итог человеческой жизни, информации не слишком много. Автомобильная катастрофа. Молодая женщина безвременно погибла в расцвете лет. У нее остались муж и дочь.
Почему это так волновало Джоанну? За внешним сходством проступали явные несовпадения. Кэролайн была замужем, имела ребенка, Джоанна — не замужем и бездетна. Джоанна работала, а Кэролайн лишь занималась «общественной деятельностью» и, видимо, была вполне обеспечена, чтобы позволить себе это. Они жили в противоположных концах страны, одна — в крупном промышленном центре, другая — в небольшом городке на побережье. И в один и тот же июльский день обе они попали в аварию, но Джоанна чудом осталась в живых, а с Кэролайн такого чуда не произошло.
За три тысячи миль от Джоанны погибла женщина, которой она никогда не знала. Они были одного возраста и, вероятно, внешне похожи, но их жизни никак не пересекались — это точно. Тем не менее Джоанна чувствовала настоятельную потребность узнать о Кэролайн Маккенна и Клиффсайде как можно больше.
Она скопировала некролог, для чего завела новый файл, назвав его просто «Кэролайн»; и то, что страница открывалась некрологом Кэролайн Маккенна, больно царапнуло Джоанну.
Продолжив проглядывать газеты, она поняла, что для «Портленд Ситизен Тайме» единственным заметным событием, случившимся в Клиффсайде за целый год, от июля до июля, была смерть Кэролайн.
Однако в августе появилась короткая статья о планирующемся расширении Клиффсайдской больницы; к ней предполагалось пристроить новое крыло — такова была последняя воля Кэролайн Маккенна. По ее завещанию больнице отходил участок земли для строительства нового крыла и деньги на приобретение оборудования и оплату необходимых специалистов. В новом крыле предполагалось разместить лабораторию с новейшими средствами диагностики, а также кардиологический и травматологический центры.
Эта статья — Джоанна тоже скопировала ее — уже давала некоторые, пусть косвенные, сведения о Кэролайн. У нее, как и предполагала Джоанна, были деньги, и безусловно немалые: проектная стоимость нового крыла больницы составляла что-то около трех миллионов долларов.
Три миллиона долларов.
— Есть между нами одно существенное различие, — пробормотала Джоанна себе под нос.
Кроме того, становилось ясно, Кэролайн была заинтересована в том, чтобы вкладывать деньги в медицину, — или, может быть, просто считала, что нужно улучшить медицинское обслуживание в городе. Упоминаний о других благотворительных распоряжениях не было; оставалось также непонятно, оставила ли Кэролайн какую-то часть своего состояния мужу и ребенку.
На следующий день в обеденный перерыв Джоанна загрузила в компьютер «Клиффсайдскую газету» и нашла там множество интереснейших сведений об этом городке и его жителях — от климата и экономики до хроники браков, крещений и похорон, зарегистрированных в мэрии.
Имелась там и фотография Кэролайн Маккенна с мужем в группе спонсоров местного театра — снимок был сделан год назад.
Ее вполне можно было принять за родную сестру Джоанны.
Только цвет волос потемнее, в остальном Кэролайн была точной копией Джоанны. На экране компьютера были отчетливо видны тонкие черты лица, абрис которого напоминал сердечко, гладкие волосы до плеч, на несколько дюймов короче, чем обычно стригла свои, гораздо более светлые волосы, Джоанна, большие глаза и нежные, почти детские губы. От ее облика веяло хрупкостью и незащищенностью.
Справа стоял ее муж, Скотт Маккенна, привлекательный мужчина лет тридцати пяти. Он был на несколько дюймов выше Кэролайн, несмотря на ее высокие каблуки. Темный костюм придавал ему не то чтобы мрачный вид, но… как-то отделял его от окружающих. Мистер Маккенна улыбался, но облако какой-то необъяснимой обособленности словно окутывало его, и, хотя он стоял радом с женой, они не касались друг друга.
Глядя на фотографию этой пары, Джоанна почувствовала, что беспокойное томление последних месяцев покидает ее. Впервые после аварии она точно знала, что делать.
Чтобы вновь стать хозяйкой своей жизни, ей необходимо поехать в этот самый Клиффсайд и узнать все о жизни Кэролайн Маккенна — женщины, которая погибла в тот день, когда самой Джоанне судьба подарила избавление от смерти. Джоанна чувствовала, что между ними существует какая-то связь, и пока она не поймет какая, ей не обрести покоя.