— Что ж, сегодня утром у нас будет завтрак в стиле Севен-Дайлз, — объявила Грейс, когда они с сестрой чуть позже присели отдохнуть на берегу реки.

Гладь воды бороздили бесчисленные пароходики, и в воздухе висел запах горячего масла, вареного мяса и чего-то еще менее аппетитного: рядом находилась дубильня, где для обработки шкур использовали свежий навоз.

— Завтрак в стиле Севен-Дайлз? И что туда входит? — с любопытством спросила Лили.

— Я пошутила, — ответила Грейс. — Туда ничего не входит. Совсем.

— Но тогда разве можно называть это завтраком? Я не понимаю.

Грейс сжала ладонь сестры.

— Это просто такое выражение, Лили. Люди считают его смешным.

— Я бы лучше позавтракала, чем посмеялась.

Грейс вздохнула, глядя на пароходики, которые с шумом и свистом бороздили реку, испуская дым, стелящийся по воде. Девушка крутила в пальцах карточку с черной окантовкой, не вынимая ее из кармана, — карточку с адресом похоронного бюро семейства Победоноссон, прекрасно понимая, что это их последняя надежда. Было еще тепло, но Грейс знала: им с Лили не выжить на улицах Лондона, когда начнутся снегопады, туманы и холодные дожди. Она думала, каким образом объяснить сестре суть этой работы, а еще — теперь, когда у них больше не было обуви, — о том, достаточно ли респектабельно они выглядят, чтобы вообще постучать в двери дома миссис Победоноссон.

Лили, на чьем лице еще оставались мокрые дорожки от слез, считала проплывающие мимо пароходики и лодки. Каждый раз, насчитав их два десятка, она начинала сначала — дальше чисел она не знала. Наконец ей это надоело, и она спросила сестру, что они будут делать.

— Я как раз вспомнила об одной женщине, с которой недавно познакомилась, — осторожно начала Грейс. — Ее семья руководит похоронным бюро, и она предлагала мне пойти к ним работать наемной скорбящей.

— А кто это?

— Человек, одетый в черное, с грустным лицом, который присутствует на похоронах с начала до конца.

— А я могу работать наемной скорбящей?

— Может быть, — ответила Грейс. Ведь это не трудно — просто стоять с печальным видом, и, возможно, Лили тоже с этим справится. Она достала из кармана карточку. — Давай сходим туда и спросим, а?

Похоронное бюро находилось в дальнем конце Оксфорд-стрит, в стороне от Эджвер-роуд и примерно в полумиле от великой Марбл-арч — мраморной арки, недавно перенесенной сюда с прежнего места перед Букингемским дворцом. Поток транспорта здесь двигался вокруг арки в обе стороны — вызывающий ужас хаотичный водоворот из шума и суматохи, где омнибусы сражались за свободное пространство с верховыми, многоместными наемными экипажами, двуколками, тяжелыми четырехосными фургонами и степенными частными каретами, а воздух над ними дрожал от громкого крика, свиста, лошадиного ржания и щелканья хлыстов.

Нужное сестрам здание было снабжено табличкой с лаконичной надписью:

Похоронное бюро семейства Победоноссон.

(Владелец: мистер Джордж Победоноссон.)

Предусмотрительность — наш девиз.

Внушительный двухэтажный дом из красного кирпича, украшенный гипсовыми фигурами и рисунком, выложенным кирпичом, был воздвигнут для богатого промышленника лет за сорок до описываемых событий. Когда, лет десять тому назад, здание приобрело семейство Победоноссон на средства, полученные миссис Победоноссон в наследство от родителей, новые хозяева превратили жилые комнаты в помещения коммерческого концерна. Когда похоронный бизнес стал приносить ощутимый доход, Победоноссоны докупили также просторный конюшенный двор, где было несколько стойл, и со временем построили там плотницкую и каменотесную мастерские, а также гараж для катафалков и разнообразные производственные помещения. Затем чердачные помещения в самом доме были переоборудованы во временные спальни для девушек, работавших на семейство Победоноссон и не имеющих жилья, в то время как кузнец, подручные конюха и подмастерья плотника ночевали на сеновале над стойлами.

В двух передних приемных покоях родственники усопших могли определиться с тем, какое именно прощание с близкими они хотят организовать. Всю стену одной комнаты занимали образцы дерева для гробов, а также медных и серебряных табличек с именами, а вторая комната (выкрашенная в темно-красный цвет) служила для решения более тонких вопросов, в частности — какой матрас, какие подушки и какая внутренняя обивка лучше всего подойдут для того или иного гроба. Альков в этой комнате являлся своего рода кабинетом, и в нем стоял внушительный стол красного дерева, заваленный брошюрами, с помощью которых скорбящие могли выбрать цветы для похорон, мраморные памятники, тип процессии и количество лошадей, наемных участников, плюмажи и покров на гробе и другие необходимые мелочи. За приемными покоями располагались различные производственные помещения, небольшой зал и кухня. И зимой, и летом в камине красной комнаты горел умиротворяющий огонь, и это, возможно, успокаивало посетителей и помогало им справиться с потрясением, когда они выясняли, в какую сумму им обойдется организация и проведение похорон.

Здесь было все, что только может понадобиться недавно потерявшим близкого человека, — все, за исключением платья, и потому, когда родственники умершего приходили сюда, чтобы заказать тот или иной тип похорон, им настоятельно рекомендовали посетить склад-магазин мистера Сильвестра Победоноссона на Оксфорд-стрит и приобрести там траурные одежды. Мистер Сильвестр Победоноссон, разумеется, любезно возвращал рекомендацию, и немаленькая прибыль двух предприятий делилась поровну.

Грейс, стоявшая перед сверкающей черной дверью, не имела ни малейшего представления о пределах этой обширной империи, иначе она, вероятно, волновалась бы куда больше. Девушка стряхнула пыль с юбок Лили, затем поправила платок на голове и заправила под него непослушные локоны. Если держать соединенные ладони перед собой, то можно спрятать грязное пятно на платье, решила Грейс, а если остаться стоять, то, возможно, удастся скрыть тот факт, что она не обута.

— Я хорошо выгляжу? — спросила она у Лили.

— Конечно, — ответила та, едва взглянув на сестру. Вниманием Лили завладела пончиковая, и девушка громко принюхивалась, как собака. — Если они разрешат нам участвовать в процессии, нас накормят?

— Не знаю, — рассеянно ответила Грейс.

А что, если ей дадут от ворот поворот; что, если и эта визитная карточка окажется такой же бесполезной, как и предыдущая? Грейс тихонько постучала в дверь, но этот звук утонул в шуме транспорта, и ей пришлось постучать еще раз — только тогда наконец открыли. Горничная уже собиралась присесть в реверансе, но, рассмотрев получше Грейс и Лили, передумала: они совершенно не походили на людей, которые обычно приходили к Победоноссонам, и, судя по внешнему виду, никакой учтивости не заслуживали.

— Боюсь, мы не занимаемся похоронами нищих, — заявила горничная, которую звали Роуз. Она произнесла эту фразу достаточно мягко, подумав, что эти девушки не похожи на простолюдинок.

Грейс склонилась в реверансе и ткнула Лили локтем в бок, чтобы та последовала ее примеру.

— Доброе утро, — начала она. — Мы пришли сюда не для того, чтобы заказать похороны. Мы хотим увидеть миссис Победоноссон.

— От нее вы ничегошеньки не получите, — вздохнула Роуз. — Вам лучше зайти с другой стороны и попытаться выпросить что-нибудь у кузнеца. Вид у него жутковатый, но все знают, что душа у него добрая. Он наверняка найдет для вас лишнюю корочку хлеба.

Когда речь зашла о еде, Лили моментально переключила внимание на горничную.

— Я хочу пирожок!

Горничная сдержала улыбку. «Господи, — подумала она, — да одна из них еще и простушка».

Грейс почувствовала, что краснеет.

— Мы не просим милостыню, — объяснила она и протянула Роуз визитную карточку. — Миссис Победоноссон просила меня зайти к ней.

— Вот как! — Горничная окинула ее изумленным взглядом. — Прошу прощения, мисс.

Сопровождая Грейс и Лили в один из приемных покоев, она обдумывала, как опишет эту встречу остальным девушкам: «Бедны как церковные мыши — вы бы их видели! Босые (ибо, разумеется, она сразу же заметила отсутствие обуви), да к тому же одна из них простодушна! И при этом у них есть карточка миссис, кто бы мог подумать!» Роуз указала на плюшевый диван:

— Садитесь, если вам угодно, мисс.

— Нет, благодарю вас, мы постоим, — ответила Грейс, хотя Лили уже плюхнулась на диван и в восторге крутила головой, возбужденно подпрыгивая и каждый раз, когда ее юбки взлетали, демонстрируя грязные ноги. Грейс знала, что надо бы попросить сестру соблюдать хоть какие-то приличия, но странным образом силы оставили ее. Она тоже огляделась: на окнах висели шелковые портьеры успокаивающего серого оттенка, стены были выкрашены в ровный тон, чтобы подчеркнуть изящество статуй, которые можно заказать в мастерской Победоноссонов. Здесь было из чего выбирать: херувимы, сломанные колонны, обелиски, пылающие факелы, закрытые урны и даже (если заказчик был баснословно богат) великолепное изображение плачущей Надежды на скале.

Миссис Победоноссон пришла не сразу: она была чрезвычайно занята в производственном помещении, где работала с многообещающей новинкой, которую видела на одном кладбище за границей, — букетиками сухих бессмертников под стеклянным куполом. Ей очень не хотелось откладывать в сторону пробный экземпляр, но когда она все же это сделала и вошла в приемную, то чуть не шарахнулась назад от отвращения, ибо гордилась тем, что носом чует представителей низших сословий.

Хозяйка похоронного бюро постаралась дышать как можно менее глубоко.

— Что такое? — спросила она слабым голосом.

— Миссис Победоноссон, благодарю за то, что согласились принять нас.

Это сказала девушка, стоящая у окна, и миссис Победоноссон вынуждена была отдать ей должное: если внимательно присмотреться к ней и прислушаться к ее тону и произношению, можно было сказать, что она не такая неотесанная, как показалось на первый взгляд. Лицо ее отличалось чистотой и серьезностью выражения. Она ведь уже видела это лицо раньше, но где именно?

— Что вам угодно? — спросила миссис Победоноссон.

— Простите, что осмелилась обратиться к вам. Несколько недель назад мы с вами встречались в Бруквуде, — ответила Грейс. — Вы были так добры, что сказали: если я буду искать работу, вы примете меня как наемную участницу процессии.

— Ах, вот оно что. — Миссис Победоноссон заколебалась. У девушки именно такое трагическое лицо, какого требуют родственники покойного, а она, по правде сказать, находилась в постоянном поиске молодых женщин, достаточно приличных и сдержанных, чтобы работать в похоронном бюро (ведь большинство инстинктивно шарахаются от такого занятия, считая, что работа с покойниками приносит неудачу). Впрочем, миссис Победоноссон вовсе не хотелось, чтобы девушка поняла, как в ней нуждаются: ведь в таком случае она может запросить более высокую плату, чем те жалкие несколько шиллингов в неделю, которые ей готовы платить.

— С тех пор ситуация несколько изменилась, — заметила миссис Победоноссон, качая головой, словно отказывая девушке от места. — Похоронный бизнес переживает не лучшие времена, а у нас уже есть несколько служащих, и высокого класса.

— Еще я умею шить и вышивать, — добавила Грейс. — Я очень прилежная работница.

Миссис Победоноссон постаралась показать, что девушка ее не убедила, хотя человек, который может выполнять обязанности участника процессии и вышивальщицы, ей очень пригодится.

— Я превосходно владею иголкой, — пылко продолжала Грейс, увидев сомнение на лице миссис Победоноссон. — И могу заверить вас в том, что смогу полностью сосредоточиться на работе. Моя сестра тоже будет усердно служить вам.

Миссис Победоноссон перевела взгляд на девушку на диване и увидела долговязую особу с тяжелым подбородком и грубоватыми чертами лица, которая постоянно почесывала руки до самых плеч, словно ее искусали блохи. Да, она явно не обладала достоинствами своей сестры. Миссис Победоноссон покачала головой.

— Боюсь, что, если я и найду вам работу, вашей сестре подыскать занятие не смогу. Наемная участница похорон из нее никогда не получится.

— Но я не могла прийти сюда без нее! — Грейс с отчаянием посмотрела на миссис Победоноссон. — Мы всегда жили вместе.

— Тогда мне очень жаль. — Миссис Победоноссон снова покачала головой и отвернулась: она не занимается благотворительностью и не может взять двух девушек на одно место.

Возможно, на этом все бы и закончилось, если бы мистер Джордж Победоноссон случайно не проходил мимо красной комнаты, направляясь в мастерскую каменотесов, где он хотел кое-что уточнить. Услышав, что жена с кем-то разговаривает (и надеясь, что этот кто-то — богатый клиент), он задержался и прислушался.

Грейс попыталась оставаться спокойной — но ей это не удалось.

— Прошу вас, — обратилась она к миссис Победоноссон, — вы моя последняя надежда. У нас нет отца, а в связи с некоторыми обстоятельствами мы с Лили потеряли жилье. Деньги у нас украли, а учитывая то, что скоро наступят зимние холода… — Она замолчала, закрыла ладонью рот и вцепилась зубами в палец, чтобы не расплакаться.

Мистер Победоноссон расслышал слова «у нас нет отца» и «Лили» и замер, не веря своему счастью. «Это, конечно, всего лишь домыслы», — подумал он с растущим волнением, но ведь исчезнувшие Паркес должны где-то быть.

— Мне жаль, — повторила миссис Победоноссон, — но в Лондоне многие живут в ужасных условиях. Не могу же я всех их нанять на работу! Думаю, вам стоит обратиться в какую-нибудь благотворительную организацию. Или в работный дом.

Осознав, что их не приняли, Лили громко разрыдалась, и в этот самый момент в комнату скользнул мистер Победоноссон.

— Прошу прощения, дорогая! Прошу прощения! — обратился он к супруге. — Я проходил мимо и случайно подслушал ваш разговор.

Миссис Победоноссон нахмурилась: наймом и увольнением работников всегда занималась она.

— И я услышал чрезвычайно печальную историю. — Он повернулся к сестрам. — Так вы говорите, ваш отец умер и вы потеряли жилье? И матушка ваша тоже мертва, верно?

Грейс кивнула, напуганная его неожиданным появлением.

— Папочка уехал далеко-далеко, чтобы сколотить состояние, — всхлипывая и вытирая нос рукавом, сказала Лили. — Но он может однажды вернуться. Ведь может, правда? — спросила она Грейс.

— Может быть, — тихо произнесла та.

— А чем вы занимались с тех пор, как умерла ваша мать?

— Мы… нас отправили в приют, — сообщила Грейс и многозначительно посмотрела на Лили, надеясь, что та ничего не добавит.

— И сколько же вам сейчас лет? — не унимался Джордж Победоноссон.

— Думаю, мне семнадцать, — ответила Лили и вопросительно посмотрела на сестру.

Грейс кивнула.

— А мне — почти шестнадцать.

— И как долго отсутствует ваш отец, мисс…

— Паркес. Мы Грейс и Лили Паркес, — ответила Грейс; и поскольку она повернулась к Лили, пытаясь взглядом убедить ее прекратить подпрыгивать на диванных подушках, то не заметила, как лицо мистера Победоноссона на секунду вспыхнуло от радости. — Отца нет с нами уже более пятнадцати лет, — добавила она.

Как мистер Победоноссон позже заявил супруге, за всю свою жизнь он не слышал ничего более чудесного.

— Печально, чрезвычайно печально, — притворно вздохнул он, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не запеть от ликования. — Вы ведь тоже так считаете, не правда ли, дорогая? — спросил он у миссис Победоноссон.

Жена изумленно уставилась на него, думая, не сошел ли он с ума.

— Неужели мы не можем позволить себе оказать небольшую благотворительную помощь этим двум юным леди из приличной семьи?

— Благотворительную помощь?! — Само это словосочетание вызывало у миссис Победоноссон дрожь отвращения; от него разило нестиранной одеждой и работными домами.

Мистер Победоноссон указал на Грейс.

— Эта юная леди, без сомнения, после небольшого обучения станет превосходным участником процессии, не правда ли?

— Да, я ведь уже…

— А эта… — Он замолчал на мгновение, но быстро совладал с собой и продолжил: — Я уверен, ее тоже можно выучить.

— И на кого же, хотела бы я знать?

— На горничную! — торжествующе объявил он. — Мисс Шарлотте как раз нужна горничная!

Миссис Победоноссон посмотрела на супруга так, словно он потерял остатки рассудка. Да, их дочери уже шестнадцать и скоро ей понадобится собственная горничная, но уж конечно не эта долговязая и бестолковая девчонка. Мистер Победоноссон многозначительно посмотрел на жену. Взгляд его говорил, что ей следует немного подыграть ему, а позже он обязательно ей все объяснит.

Грейс нервно закусила губу: следующие слова миссис Победоноссон должны были решить их судьбу.

— Что ж, — произнесла миссис Победоноссон. — Думаю, мы могли бы взять вашу сестру в услужение в наш дом в Кенсингтоне. — Она неуверенно посмотрела на Лили. — Она сможет жить там, если вас не будет рядом?

Грейс кивнула, решив оставить оговорки при себе.

— Конечно, мы привыкли работать вместе, но, если я буду знать, что моя сестра в хороших руках, и если мы сможем иногда видеться… — Она положила руку на плечо Лили, надеясь, что та не возразит ни словом, ни жестом. — Ты хотела бы выучиться на горничную, Лили?

Лили переводила взгляд с супругов Победоноссон на сестру и обратно. Она не хотела жить отдельно от Грейс, но, похоже, о совместном проживании не могло быть и речи. И она была готова на все, что угодно, лишь бы не пришлось снова ночевать на том складе.

— Мы не можем предложить вам щедрую плату, — быстро добавила миссис Победоноссон. — Поскольку ни одна из вас не имеет необходимых навыков, вы будете проходить своего рода стажировку. Разумеется, мы предоставим вам стол и кров и, думаю, по шиллингу в неделю каждой.

Грейс улыбнулась, чувствуя глубокое облегчение и благодарность к Победоноссонам. Она, правда, помнила, что тогда, в Бруквуде, эта дама говорила о пяти шиллингах лишь за то, чтобы выступить в качестве участника одних-единственных похорон, но на самом деле достаточно и того, что она не будет жить на улице, а также получит постель и пропитание. А если учесть, что Лили тоже получит постель и пропитание и к тому же ее будут учить, то это даже более того, на что она могла надеяться.

— Если вы сейчас попрощаетесь друг с другом, я прикажу Роуз отвести вашу сестру через парк в Кенсингтон, — сказала миссис Победоноссон и огляделась. — А где ваши вещи?

— Мы пошлем за ними позже, — быстро нашлась Грейс.

Лили удивленно посмотрела на нее, собралась было возразить, но передумала.

Когда мистер и миссис Победоноссон исчезли в одной из комнат, Грейс сжала руки сестры в ладонях.

— Тебе выпала прекрасная возможность выучиться на горничную, — сказала она. — Делай все, что тебе прикажут, работай как можно старательнее и всегда будь вежлива и предупредительна. Это не навсегда. Мы обе должны стараться экономить и надеяться на то, что однажды, и скоро, снова будем вместе.

Лили взволнованно расцеловала сестру в обе щеки и пообещала вести себя хорошо. Теперь настал черед Грейс расплакаться.