Губы Валефора были теплыми мягкими, а вот сам поцелуй — твердый, настойчивый, решительный и властный. А руки наоборот, нежно гладили по лицу и шее. В Валефоре, словно смешались два разных человека; властный нахал и чуткий юноша. С каждой секундой, Монику одолевала слабость, наполняя тело приятной истомой. Ощущение такое, будто целый день таскала кирпичи, а теперь лежишь в любимой кроватке, укутанная мягким одеялом и постепенно отправляешься в царство Морфея.
— С ума сошла?!
Голос Валефора нагло ворвался, рассеивая эйфорию. Джинн уже не нависал над ней, а стоял, подперев косяк. И судя по лицу, был злой, как черт. Моника села на кровати и с ехидной ухмылкой ответила:
— Ну почему же сразу сошла с ума? Вовсе нет. — Она пожала плечами, — это была проверка!
— Проверка? — Валефор зло прищурился. — Какая еще проверка?
Моника встала, и с грацией кошки направилась к джинну. Когда до него остался один шаг, она положила руку себе на плечо и сладким тоном ответила:
— Ты ничего мне не сделаешь. Потому что любое твое, — она сделала неопределенный жест в воздухе, — эм, действие, приведет к моей смерти. И теперь, господин Валефор, я знаю твое слабое место, — очередная ухмылка, которой могла позавидовать даже гюрза, озарила лицо Пэриш. — Мое пребывание здесь, будет настоящей пыткой для тебя… — торжественно завершила Моника, и слегка оголила плечо.
— Merda! — выругался Валефор. Как он мог купиться на такой трюк?! Его обвела вокруг пальца, обычная человеческая девчонка двадцати пяти лет отроду. — Ведьма! — зло прошипел он. И громко хлопнув дверью, покинул спальню Моники.
Моника довольно ухмыльнулась. Теперь она заставит его отпустить ее, а не наоборот. Пэриш бросила быстрый взгляд на свое отражение. Однако она стала симпатичной. Зеленые глаза и рыжий цвет волос сделали из нее настоящую красавицу.
Моника никогда раньше не задумывалась о своей внешности, но сейчас, она нравилась самой себе. А вспомнив лицо Валефора, когда он разглядывал ее, то не удержалась от счастливой улыбки. И почему ей раньше не пришла в голову эта мысль?
***
Валефор метался по своей спальне, словно раненый зверь. Моника доведет его до ручки. И он понимал это. И как действовать теперь? Отпустить? Кажись, в этот раз он проиграл.
— Merda! — снова выругался он.
— Повелитель, что-то случилось? — поинтересовался Амулий входя. Судя по всему, всю злость Валефор выплеснул на свою спальню. Потому как целой осталась лишь люстра.
— Случилось? — Валефор рассмеялся. — Эта мерзавка сведет меня с ума! Мне нужен сосуд, а потом, — лицо джинна озарилось ядовитой ухмылкой, — мы посмотрим, кто кого еще пытать будет…
— Но вы не можете забрать сосуд у хозяина. Лишь другой человек сможет это сделать…
— Знаю, — недовольно буркнул Валефор, — именно поэтому, я сейчас ее отпущу. Уверен, этот хмырь Джастин явится по ее душу. Уж не знаю, каким способом она забрала у него сосуд, но, в общем. Ты будешь следить за ней. Моника наверняка вернется в свою квартиру. Она ведь нашла книгу и распечатала ее, потому и преобразилась из шатенки в рыжую. Короче говоря, стала истинной ведьмой. Неопытной, маленькой стервозной ведьмой, — нараспев произнес он. — Стало быть, книга в квартире. Я туда попасть не могу, а вот ты можешь.
— Вы не боитесь, что он убьет ее?
— Нет. С ее силами, он не сможет этого сделать. Инстинкт самосохранения у ведьм дай бог каждому!
***
Джастин скептически оглядывал себя в зеркало. Шея была буквально разодрана, словно на него напал тигр, а не кот. И что это на него нашло? Вроде вполне нормально себя вел, до тех пор, пока Пирсон не направился в спальню. Значит, там наверняка что-то находится. Что-то важное.
Он вернулся к дому Моники. Но в квартиру заходить не стал, остался ждать в подъезде. Джас прислонился к стене, озираясь вокруг. Мало ли, вдруг сумасшедший котяра, преследует его?
Ждать Монику долго не пришлось. Девушка, весело насвистывая, подошла к двери и собиралась открыть ее, но в затылок уперся пистолет, а до боли знакомый голос скомандовал:
— Сосуд! Верни его! Хотела сделать из меня идиота?!
— Да уже сделала! — огрызнулась она. —А что касается сосуда, забудь! Хочешь убить? Давай, вперед, только учти, есть у меня телохранитель, который явно тебя превышает в весовой категории...
— Осмелела?
— Поумнела!
Моника хоть откровенно и нарывалась на пулю в висок, но все равно напряглась. Валефора нигде не было, что очень странно. Ведь джинн должен оказаться рядом, когда ей угрожают, а тут...
— Иди в дом! — приказал Джастин.
И она пошла. Нет, Пэриш конечно могла закричать на весь дом «убивают». Но что это даст? Пуля-то уже будет выпущена.
Кот, который еще несколько секунд вальяжно развалился на диване, снова встал на дыбы и злостно зашипел.
— Что это за исчадие ада?! — спросил Джастин, тыча ей дулом между лопаток.
— Хм, — усмехнулась она, перехватив сумку на плече покрепче, — это всего лишь кот...
Но Джастин явно ей не поверил. Моника резко развернулась и ударила коленом в пах. Пока Пирсон корчился на полу, она приказала коту: — Не впускай его в спальню!
Откуда появились эти слова и почему, она разговаривала с котом, словно с человеком, Моника и сама не понимала. Просто прислушалась к себе, как ей и говорила бабушка.
Пэриш заперлась в спальне, а в гостиной творилось нечто. Слышалась ругань Джастина, грохот, шипение и еще много каких-то непонятных звуков.
— Господи! — вздохнула Моника, — что происходит? Почему именно со мной?! И где, в конце концов, этот засранец?!
Валефора нигде не наблюдалось. Она еще раз окинула спальню быстрым взглядом. Опочивальня была разгромлена, но книга оказалась на месте. Моника еще раз огляделась. Спрятать фолиант негде!
— Черт! Черт!
С одной стороны, ее ждал псих с пистолетом, с другой высота. А сломать шею как-то не хотелось. Моника выглянула в окно. Прямо под ним находился подвал. Когда-то он прикрывался решеткой, а теперь же там просто зияла дыра. Пэриш сомневалась недолго, после чего бросила книгу в пустоту. Та же участь ожидала и сосуд, но когда Моника собиралась швырнуть бутыль, то не нашла его. Сумка, в которой находилась колба, исчезла.
— Черт! — снова выругалась она и осторожно выглянула в гостиную.
Хаос поражал своей масштабностью. На полу валялись осколки, книги, черенки цветочных горшков. Ее маленький и такой уютный диванчик был испещрен следами от когтей. На люстре не хватало одного рожка, лишь голая лампочка чудом осталась цела. И посреди всего этого хаоса стоял он. Валефор.
— Где ты был?! — раздраженно поинтересовалась Пэриш. — Или тебе уже плевать на желание?
Джинн довольно ухмыльнулся и потряс колбой.
— Ах, вот оно что! — горько усмехнулась Пэриш, — так ты специально все это устроил?
— Ну, моя маленькая ведьма, ты же сама назвала меня жуликом. Приходиться соответствовать! Кроме того, сразу я не мог попасть в квартиру, ты ведь забаррикадировалась перцем, ну, а когда твой бывший пошумел с фамильяром, то путь оказался открытым.
Моника промолчала. А что она могла ответить? Несмотря на безумную тягу к Валефору, он все равно оставался засранцем. И ей нужно было избавиться от него как можно быстрее.
— Убирайся, — тихо, но твердо сказала она.
— Что?
— Я сказала, проваливай ко всем чертям! Вон из моего дома и моей жизни! Ненавижу! — Пэриш подошла к нему вплотную. Она старалась не зареветь перед Валефором и сцепив зубы, процедила: — Уходи, пока я добрая...
Моника обогнула растерянного джинна и стала собирать осколки. Она несколько раз натыкалась на острые грани, но не замечала этого. Кровь тоненькими струйками стекала по боковой части ладони к запястьям.
— Нет!
Одним движением Валефор прижал ее к себе, стирая струйку крови, которая почти достигла оков. Он сжимал Монику в объятиях, вдыхая аромат хвои, смешанный с терпким запахом крови. По щекам девушки текли слезы. И почему-то ему стало не по себе. Обычно людские слезы его не трогают, а уж слезы ведьм и подавно.
— Прости, — тихо произнес он. — Прости, что сделал больно. Если тебе ненавистна мысль находится со мной рядом, то давай сделаем это. Вернем меня в бутылку.