Солнце жгло нещадно. Июнь только начался, а на улице уже с утра нечем дышать. Ни ветерка тебе, ни облачка. Хорошо еще, что дорожки, петляющие между газонами, скрыты деревьями. Хоть какая-то тень.

После обеда Миру и ее напарницу Галину отправили работать на улицу. На дорожках между плиток пришлось выковыривать траву и мох, вооружившись ножницами и ножом.

Вообще-то подобная деятельность не входила в обязанности горничных «Берега роз», но… Здесь многое не входило в обязанности тех или иных работников, а делать приходилось все. Иначе… За свои две трудовые недели на базе отдыха Мирослава усвоила: за воротами стоит очередь желающих попасть сюда. И если кого-то что-то не устраивало, никто никого не держал, желающих на освобождавшееся место было предостаточно. Миру все устраивало. Она пришла сюда работать и хотела работать, поэтому без лишних слов и возражений соглашалась со всем, что велела администратор; ни с кем особо не разговаривала, отделываясь односложными ответами на любые вопросы и незаинтересованным молчанием во всем, что не касалось непосредственно работы.

Впрочем, особо желающих пообщаться с ней не находилось. Ее сторонились, посматривая с любопытством и настороженностью, не делая, однако, попыток сблизиться. Уж слишком много тайн и загадок хранило Мирино прошлое, а многих из тех, кто работал здесь, девушка знавала раньше, тогда, когда была еще девчонкой. Десять лет назад она так неожиданно исчезла. Как будто в воду канула. А теперь так же неожиданно появилась. Людям же свойственно фантазировать. Они насочиняли про нее такого… Когда Мира вернулась и дала о себе знать, что вернулась, холодная, чужая, сдержанная и неприступная, с обручальным кольцом и на дорогом авто, воображение односельчан и вовсе разыгралось не на шутку.

Кольцо предполагало наличие мужа, которого никто и никогда не видел в глаза, а машина свидетельствовала о приличном счете в банке. Что же тогда забыла Мира на базе отдыха? Почему работала горничной? Зачем так отчаянно цеплялась за работу? Где жила сейчас? Даже ее мать, спившаяся окончательно, не могла ответить на эти вопросы. Мира не жила дома, лишь заезжала время от времени…

Галя тоже не была особо разговорчивой. И то, что они работали в полной тишине, не являлось чем-то необычным для них. Никто не досаждал им и не беспокоил, отдыхающих в начале лета обычно было немного, а работники предпочитали места попрохладнее. Поэтому двух мужчин, возникших на изгибе дорожки, обе увидели сразу.

Те медленно шли, о чем-то беседовали и смеялись, вернее, смеялся один из них, и его смех, веселый и звонкий, разносился по всей территории. Когда мужчины подошли ближе, Мира узнала в одном водителя, который работал здесь. Второй был ей незнаком.

— Здрасьте, — дружно поздоровались мужчины, останавливаясь в полуметре от девушек.

— А что это вы ерундой занимаетесь? — задал вопрос водитель.

— Здравствуйте, — сдержанно поздоровалась Мирослава и поспешно опустила глаза, на мгновение уловив внимательный взгляд темных глаз незнакомца.

— Привет, — легко отозвалась Галина. Мире сразу стало понятно, что с ними ее коллега близко знакома.

Впрочем, в этом не было ничего удивительного.

Галя жила в поселке, который построили не так давно. Кажется, Мира тогда училась в школе. Селились там поначалу начальники, замы начальников и те, кто занимал хоть какую-то должность в аппарате сельского правления, так называемая элита местного масштаба.

— Так больше некому этой ерундой заниматься! У нас, как всегда, только горничные могут работать везде! — смело заявила Галя. Проработав не один год, она могла позволить себе подобный выпад.

Мира скромно молчала, продолжая ковырять ножиком траву. Но ощущала пронизывающий взгляд незнакомого мужчины.

«Почему он так смотрит на меня?» — вертелось в голове. И неясная тоска закрадывалась в сердце.

— Так что же, ваше руководство не может закупить специальные ядохимикаты, которыми на совхозных полях сорняки уничтожают? Попрыскали бы траву между плиток — и дело с концом! Я когда в совхозе работал, на складах такие яды в огромных бочках стояли! — произнес темноглазый незнакомец.

— Так подскажите нашему начальству! А то ведь оно, может, о таком и не слышало никогда!

— Ну как же не слышал, он же не в городе живет! К тому же, если мне не изменяет память, когда-то даже агрономом работал.

— Да когда это было! — безнадежно махнул рукой водитель.

У него зазвонил мобильный телефон, и он отошел в сторону.

— А что, Михайловна, у вас новый работник? — спросил второй мужчина, продолжая поглядывать на Миру.

— Ну да!

— Вместо кого взяли?

— Вместо Тани! Она в декретном!

— Ага, в корпус горничной значит…

Мобильный зазвонил и у него. Мужчина, извинившись, отошел.

Подняв глаза, Мира взглянула на него. Он стоял в нескольких шагах, вполоборота. Одной рукой прижимал мобильный к уху, другую засунул в карман джинсов. В ее сторону не смотрел. Осмелев, Мирослава стала разглядывать его.

Ямочка на щеке — первое, что бросалось в глаза. Он улыбался, и она отчетливо проступала. Темная щетина не скрывала ее. Ослепительная улыбка, особенно заметная на фоне смуглой кожи, четкий, почти аристократический профиль. Отсутствие развитой мускулатуры и выступающий живот не портили общего впечатления. А темно-синий цвет его джинсов с васильковым цветом рубашки очень гармонировали.

— Я пойду воды попью, — сказала вдруг рядом Галя.

Мира кивнула, даже не обернувшись в ее сторону, и тут же наткнулась на взгляд незнакомца.

Галина отошла, а мужчина быстро закончил разговор и обратился к Мире.

— Так почему я тебя раньше здесь не видел? Ты не местная? — спросил он, останавливаясь в шаге от нее.

— Я местная, просто какое-то время не жила здесь.

— Впервые тебя вижу! Как тебя зовут?

— Мира.

— Вадим.

Девушка испуганно вскинула глаза, а сердце екнуло в груди.

Вадим…

Это имя словно эхом откликнулось в памяти из далекого прошлого.

— Что-то не так? — спросил мужчина, внимательно вглядываясь в ее лицо.

— Нет, все в порядке! — сказала она и заставила себя улыбнуться.

Нет, конечно, нет! Подобного не может быть! Таких совпадений не бывает… Она смотрела на мужчину и понимала: сходство между этим Вадимом и тем определенно есть. Если отбросить десять лет, убрать темную бороду, обрамляющую щеки и подбородок, он мог бы сойти за того Вадима, ее Вадима, и все же… Мира не могла со всей уверенностью утверждать, да и он… В его лице ничего не дрогнуло, когда она назвалась. Разве мог бы тот Вадим, в которого она когда-то безоглядно влюбилась, забыть ее, ее имя, глаза, голос? Нет, не мог…

А значит, он просто похож, одинаковые имена лишь совпадение.

— И что же, Мира, тебе нравится ковырять эту траву? — спросил он.

Девушка пожала плечами.

— Работа такая, а нравится или нет… меня об этом не спрашивают.

— Хочешь, я схожу сейчас к вашему начальнику и отпрошу тебя с работы? — вдруг предложил мужчина.

— Зачем? — испуганно воскликнула девушка, поднимая на него глаза.

— Мы могли бы поехать на природу! — ослепительно улыбаясь, выдал он.

— Нет, — вырвалось у нее раньше, чем она смогла постичь смысл сделанного им предложения. — Я на работе…

— А если бы была не на работе? Поехала бы? — не унимался Вадим.

— Я замужем! — сказала Мира, не зная, куда девать глаза. А он смотрел на нее и как будто раздевал взглядом. В его темных глазах плясали веселые искорки, но где-то там, в самой глубине, плескалось первобытное, безудержное желание. Оно, как пламя костра, опалило вдруг девушку.

— И что? — с обескураживающей прямотой сказал он.

Вот уж и в самом деле, и что? Не найдя ответа, Мира смущенно опустила глаза.

Вернулась Галя. Вадим немного поговорил с ней, потом его окликнул водитель. Он, простившись, ушел. Мира так и не осмелилась поднять на него глаза.

Вадим ушел, но его голос и смех где-то в районе столовой еще долго слышались.

— А этот Вадим, кто он? — спросила Мирослава Галину, прерывая молчание.

— Самарин? Он у нас в поселке живет. А кто он? Да никто! Работает где-то в городе! Женат, двое детей, но бабник еще тот!

— Оно и видно! — пробормотала Мира.

— Что, уже знакомился с тобой тут?

— Нет, — слишком поспешно ответила девушка. — Но у него на лбу написано это!

— Это точно! Сволочной человек!

— Почему?

— Почему? А кто его знает? Просто не хороший он и все тут!

— И часто здесь бывает?

— Да нет! Что ему тут делать? Но вообще ходят слухи, что наш инженер собирается увольняться, а Самарин — первый кандидат на его место. Правда, не факт, что в головном офисе его кандидатуру одобрят. Говорят, на предыдущих своих работах он долго не задерживался!

— Да уж! — только и смогла сказать Мирослава, чтобы что-то сказать.

Рассказ Галины, по большому счету, Миру не огорчил. Сволочной Вадим или нет, ей до этого нет дела, да и то, что он женат, не расстроило. Подумаешь! Есть ли вообще верные мужья? Существует ли еще такое понятие, как верность, преданность, любовь? Сейчас все изменяют друг другу поголовно, а романтическая дурь просто пережиток прошлого. Куда больше Миру взволновали откровенное желание, вспыхнувшее в его глазах, и ее ответная реакция.

Когда-то, много лет назад, кажется, даже в другой жизни, были у Миры и любовь, и желание, и наслаждение. Правда, океан боли смыл воспоминания о них, оставив лишь призрачные тени давно канувших в небытие дней.

За годы супружеской жизни Мирослава в совершенстве освоила науку притворства. И очень надеялась, что ее муж не распознал его. А с Гариком и притворяться было ни к чему. Он бредил ею много лет и получил бесчувственную, безучастную, холодную, равнодушную куклу. Был ли он разочарован или не заметил ничего, Мирослава не знала. И не хотела знать. Впрочем, скорее всего, ему было все равно, лишь бы обладать ею, поскольку приезжал потом не раз.

Мира уже и не надеялась, что когда-нибудь что-то изменится, и вдруг ее тело откликнулось на безмолвный призыв совершенно незнакомого мужчины. Сказать, что ее это потрясло, значит, ничего не сказать. После смерти мужа, отгородившись от всего мира, девушка не искала ни развлечений, ни увлечений, ни интрижек. О любви речи и вовсе не шло! Это не для нее и не про нее…

Проходил день за днем, мысли о Вадиме не выходили из головы. Более того, Мира все время думала о том, что было бы, если бы она согласилась поехать с ним на природу. Сожалела о своем поспешном отказе и, лежа ночами без сна в пустом и чужом доме, грезила и желала встречи, вместе проведенной ночи.

Способствовало этому еще и то, что они стали встречаться на дороге. Он ехал на работу в город, она в «Берег роз» или обратно. Самарин неизменно поднимал руку в приветственном жесте, ослепительно улыбаясь, и не сводил с нее глаз. Она же в ответ легко кивала и опускала глаза. Едва заметная улыбка касалась ее губ, а сердце бешено колотилось в груди.

Все лето Мира ждала, что Вадим повторит свое приглашение, как-то проявит себя, но он ни разу не попытался остановить ее, заговорить с ней, продолжить знакомство. Все так же вожделенно поедал ее глазами, но и только.

А потом пришел сентябрь, и туманные слухи о том, что начальник технического отдела «Берега роз» действительно увольняется, приобрели реальные очертания. И то, что его место займет Вадим Самарин, стало очевидным фактом.

В конце сентября Мире предложили еще поработать на базе отдыха какое-то время, и девушка согласилась, хотя и не планировала задерживаться здесь дольше лета.

На самом деле, работать на базе отдыха было не просто, и не только в плане физическом, но и в моральном. Угодить и подстроиться под всех Мире, по натуре своей одиночке, было сложно. Но вместе с тем девушке нравилась работа. И она не стыдилась ее. Хоть прекрасно знала, что Степик с Гариком ждут не дождутся, пока она, устав играть в самостоятельность и независимость, уйдет с базы отдыха и примет их помощь. Степик мог бы найти ей куда более приличное занятие, а Гарик предпочел бы, чтобы она вообще не работала, находясь у него на содержании. Но сама девушка в их опеке не нуждалась. И плевать она хотела на то, что они чуть ли зубами не скрипели от досады, узнавая в очередной раз, что она по-прежнему работает на базе отдыха и уходить не планирует.

Платили в «Береге роз» неплохо, ей вполне хватало, да и много ли нужно одной?

Мира поняла сразу, когда Самарин приступил к работе на базе отдыха. Еще не увидела, но почувствовала, уловив аромат его парфюма. Никто не оставлял после себя такой сильный шлейф, а главное, ни от одного парфюма, даже такого фирменного и дорогого, каким пользовался Гарик, у девушки не подкашивались так ноги и не учащалось сердцебиение.

Это было сродни наваждению. С того летнего дня, когда они впервые встретились, с ней стало твориться что-то невообразимое. Но сейчас к лихорадочному возбуждению прибавилась еще и тревога. Отчего вдруг и откуда она взялась, Мира не знала, но она пришла и уходить не собиралась. А позже родилась еще и некая обреченность. Как будто вот-вот должно случиться что-то страшное, и не предотвратить это, не избежать.

В тот же день после обеда Миру с Катериной, молодой женщиной, работающей в бассейне, отправили сгребать листья на территории. Стоял ноябрь. Небо висело низкое и серое. Слякоть и сырость властвовали над землей. Сыпался мелкий мокрый снег. Работницы зябли и тихонько возмущались жестокостью начальства. Чтобы согреться, ходили в корпус пить горячий чай.

В какой-то момент Мира, словно почувствовав что-то, обернулась и на том же самом изломе дорожки увидела мужскую фигуру. Это был Вадим. В нелепой сине-серо-зеленой куртке, которую выдавали на предприятии как спецодежду, с непокрытой головой, он шел к корпусу с какими-то бумагами в руках. Он заметил ее не сразу, но когда глаза их встретились, на лице у него расплылась знакомая улыбка.

— О, соседка! — радостно воскликнул Самарин, обращаясь к Катерине, но глаза его были прикованы к Мириному лицу.

— Вадим Аркадьевич, вас можно поздравить с первым рабочим днем? — весело поинтересовалась Катя.

— Можно! — в тон ей ответил Самарин.

— Так это дело следовало бы обмыть!

— Так не вопрос! — легко согласился Вадим. — Заходите с Мирой ко мне в кабинет, хоть кофе вас угощу!

— Как-нибудь обязательно зайдем! — кокетливо пообещала молодая женщина.

Мирослава же не проронила ни слова.

— Ты его знаешь? — обратилась к ней Катя, когда Вадим скрылся за стеклянными дверями, ведущими в корпус.

— Нет.

— А он так смотрел на тебя! Ну, просто безотрывно! Я думала, вы знакомы.

— А что, он и вправду твой сосед? — не сдержавшись, спросила Мира.

Та согласно кивнула:

— Ну, можно и так сказать! У нас в поселке все друг другу соседи.

— Давно?

Катерина пожала плечами.

— Когда мы приехали сюда семь лет назад, он уже жил в поселке. Сыну его тогда было около трех лет, а через пару годков родилась и дочка. Да, мы как бы соседи, но практически не общаемся. Как-то не принято у нас это. Раньше еще как-то заходили друг к другу, то они к нам, то мы к ним… Пока никого не знали толком. А потом перестали. У нас образовался свой круг общения, у них свой. Они как-то ближе к нашей местной элите. Особенно сейчас, когда жена его занимает должность главного юриста в какой-то коммерческой фирме, а он сам теперь зам нашего начальника. А может, дело и не в социальном статусе, а в предпочтениях и интересах. У нас с ними точно ничего общего нет, да и быть не может… Но все-таки почему он так на тебя смотрел? Видать, понравилась ты ему, Мира! Ох, и Самарин! Ох, и бабник!

Мира решила благоразумно промолчать.

Тем же вечером она снова ощутила груз одиночества большого пустого дома, в деревне, где почти не осталось людей.

Когда завибрировал мобильный телефон, сердце девушки испуганно дрогнуло, а потом забилось чаще. Мелькнула шальная мысль: «А вдруг это Вадим!» Мелькнула и тут же исчезла. На дисплее высветилось: «Степик».

Ни слышать, ни видеть двоюродного братца Мире не хотелось.

— Да! — сдержанно произнесла она, поднеся телефон к уху.

— Привет! Как дела? — прозвучал в трубке дежурный вопрос Рудинского.

— Привет. Все нормально, — в тон ему ответила девушка.

— А мы к тебе в гости едем! Надеюсь, ты не против? Завтра выходные. Октябрьские. Вот мы и решили скрасить твое одиночество и самим развеяться вдали от города. По пути еще заскочим к тетушке, моя матушка просила отвезти ей кое-что из продуктов, а потом сразу к тебе! Мы тут накупили всякой вкуснятины. И тортик с взбитыми сливками и свежей клубникой, и бутылку мартини, специально для тебя!

Кто такие «мы», можно было не спрашивать. Конечно, они ехали в том же составе. И, не оставляя надежды ее подкормить, каждый раз везли с собой целые пакеты всевозможных деликатесов, к которым Мира была равнодушна. А вот от бокала мартини, разбавленного спрайтом, зеленой оливкой или кусочком лайма, не отказалась бы. Алкоголь ей был противопоказан, но иногда девушка забывала о запретах и могла позволить себе любимый коктейль.

— Нет, я не против. Я дома. Правда, на ужин не рассчитывайте! Я только что вернулась с работы и еще ничего не успела приготовить!

— Кто бы сомневался! — хмыкнул братец. — Ох, доведешь ты себя до анорексии этим своим голоданием!

Мирослава не стала слушать дальше, выключив телефон.

С той зимней ночи, когда Степик и Гарик, приняв ее за воришку, погнались за ней по сугробам, прошел почти год. Однако Мира так и не решила, как же она к этим двоим относится. Их друг — литератор Андрей Ляхнович не в счет. Забавный добряк, он умел вызывать улыбку на Мирином лице…

Но Рудинский и Юрьев…

Она не знала, нуждается ли она в них или все же предпочла бы больше никогда не видеть.

Когда гости приехали, Мирослава даже не встала с кресла, продолжая мерно раскачиваться. Они вошли в дом, и звенящая тишина, царившая в комнатах, вмиг разбилась.

Мужчины шумно топтались в прихожей, стряхивая с курток капли дождя, переговаривались между собой, шуршали пакетами и то и дело поглядывали на притворенную дверь в соседнюю комнату.

Они ожидали, что девушка выйдет встретить их, но Мира не вышла.

Степик протопал к двери, приличия ради постучал и заглянул в комнату.

— Привет, ты не уснула здесь? — спросил он. — У тебя все в порядке?

— Да, — рассеянно ответила Мирослава, не совсем понимая, о чем он вообще спрашивает.

Девушка взглянула на Степика и, откинув плед с колен, встала с кресла. На ходу поправляя собранные на макушке в хвостик волосы, подошла к нему.

— Как мои? — спросила.

— А… — Степик безнадежно махнул рукой, пропуская ее вперед.

— Я так и предполагала, — сказала Мира. И в голосе ее не прозвучало ни удивления, ни печали.

— Привет, — помахала она рукой Гарику и Андрею.

Гарик стремительно обернулся и замер, не в состоянии отвести от Миры глаз…

Она была такой…

Даже в серо-розовом трикотажном спортивном костюме, с собранными в хвостик волосами, без макияжа, девушка выглядела желанной и красивой. Тонкий овал лица, хрупкое тело и необыкновенные глаза сводили его с ума. И ее неулыбчивость, и ее отстраненность, и ее холодность, и ее сдержанность — все казалось ему немеркнущей магией ее сущности. Такой она была, и такой она была нужна ему.

— Привет, Мира! — расплылся в улыбке Андрей. — А ты все хорошеешь! Это уже даже как-то неприлично!

Девушка улыбнулась и показала ему язык.

— Мерси! — сказала она.

Гарик ничего не сказал. Он просто смотрел на нее и больше всего на свете хотел остаться с ней наедине. Какого черта он потащил Степика и Андрея с собой в Старые Дороги? Приехал бы один…

Черт! Да это же вовсе не он потащил их! Степик предложил поехать, навестить родственницу…

— Эй, Гарик! Ты чего в ступор впал? — окликнул его Степик.

Рудинский не знал, что происходило между Мирой и Гариком. Друг молчал, не говоря о сестренке, а Мира вообще никогда и ничего не рассказывала ему теперь, но Степик все же кое о чем догадывался. Судя по тому, как смотрит на девушку Гарик, давние чувства к ней не остыли. Более того, из нежного, легкого чувства влюбленности к семнадцатилетней школьнице они переросли во что-то глубокое, неудержимое, бурлящее, став безумной, слепой страстью к восхитительной и загадочной, притягательной и холодной молодой женщине.

— Привет! — коротко бросил Юрьев и отвернулся, снова занявшись пакетами с продуктами.

Скоро на круглом столе под абажуром появились суши, какие-то неведомые салаты, мясная нарезка, тонкие ломтики белой и красной рыбы, фрукты, овощи, французский сырный багет, воздушные пирожные, украшенные взбитыми сливками и свежими ягодами. Бутылка мартини «Бьянка» и виски.

Будучи при деньгах, друзья гуляли с размахом, впрочем, Мира не могла припомнить, чтобы в семье Рудинских когда-либо нуждались. А теперь, когда Степик и Гарик прочно и основательно закрепились в мире большого бизнеса, об экономии и вовсе речи не шло.

Однако и для Миры деньги никогда не имели существенного значения.

Стол был накрыт, расставлены приборы, как бы сам собой завязался непринужденный, легкий разговор. Так было всегда, и пусть Мирослава почти не принимала в нем участия, мужчины не обижались. Чаще всего она сидела, потягивая мартини, и криво улыбалась особо пикантной шутке.

Потом стали играть в карты.

Было за полночь, когда они наконец поднялись из-за стола. Мира постелила им в зале, и пока они готовились ко сну, убрала посуду.

Игнорируя выразительные взгляды Гарика, девушка пожелала всем спокойной ночи и ушла в свою комнату, плотно прикрыв за собой дверь.

Не включая света и не раздеваясь, Мирослава взобралась на стул, слегка отодвинула штору. За окном стояла непроглядная ноябрьская ночь, капли дождя стекали по стеклу, она смотрела на них, и навязчивые мысли лезли в голову.

Мира не сомневалась, что Гарик придет, но она так же не сомневалась и в том, что ни сегодня, ни завтра, никогда больше не ляжет с ним в постель. И причина была одна: Самарин.

Да, Самарин. Только сейчас, к тридцати годам, Мирослава открыла в себе желание плоти. Теперь она знала, что в постель с мужчиной можно лечь не только по любви или из благодарности, по принуждению или от одиночества. Еще можно желать мужчину, вот так просто, отбросив все условности и мораль, так, как она желала Вадима. А Гарик…

Он никогда вслух не высказывал планов относительно их совместного будущего, но девушка и так знала: Гарик ждет и надеется, надеется и верит, не желая признать очевидного.

А ему, так же как и всем, пора бы уже перестать цепляться за прошлое и начать строить жизнь по-новому.

Гарик вошел в комнату почти бесшумно, но Мира все равно услышала. Оглянувшись, она увидела темный силуэт на светлом фоне двери. Он вошел, прикрыв дверь, но дальше порога с места не сдвинулся. Так и остался стоять там, скрестив руки на груди и привалившись плечом к дверному косяку.

— Я ждал, что ты позвонишь, — медленно произнес он. — Думал, что, если долго не буду звонить и приезжать, ты соскучишься и позвонишь сама. Обычно именно так поступали другие… Но я глупец, не правда ли, Мира? Ты ведь не такая, как все остальные. К тому же…

— К тому же я не скучала! — спокойно закончила за него девушка.

— Да, ты не скучала, — согласился с ней Гарик. — Я скучал…

— Напрасно, я ведь этого не стою, Гарик. Тебе давно пора бы это понять. Я только эфемерный мираж из далекого прошлого, с которым ты никак не желаешь расстаться! И чем раньше ты это поймешь, тем будет лучше. Лучше для тебя. Той Мирославы, с которой ты однажды познакомился, больше нет, давно нет. Да ее и не было такой, какой ты сам себе ее придумал!

— К чему ты мне это говоришь? Не важно, придумал я тебя или нет, ты нужна мне такой, какая есть. И всегда была нужна.

— А мне не нужен никто.

— Знаешь, мне все время не дает покоя один вопрос! А что было бы, если бы в то лето в Старых Дорогах появился я, а не Поляков? Ты бы вышла за меня замуж тогда?

— Нет, — не задумываясь, ответила Мира. — А впрочем, тогда я была в таком состоянии, что мне было все равно, что будет со мной дальше. Просто Леша уезжал в Прагу, надолго уезжал, это меня и прельстило. Я хотела уехать отсюда, уехать навсегда, а куда и с кем — не важно. Но потом… Жизнь ведь продолжалась. Простила ли я Лешу? Да, но не сразу, и боюсь, что он так и умер с чувством вины, потому что сказала я ему об этом слишком поздно. Но ты не Леша, Гарик. Ты бы не смог жить со мной, это же очевидно. На сколько бы тебя хватило выдержать бесчувственную куклу в собственном доме? Смог бы ты жить, отдавая всего себя жене, которая ничего не могла дать взамен, да еще и не нуждалась ни в тебе, ни в твоей любви. Ты возненавидел бы меня, и ты возненавидишь меня, если я не положу этому конец.

— Ага! — насмешливо протянул Гарик и, оторвавшись от косяка, стал мерить шагами комнату. — Какой же я лох! Да ты нашла на работе себе другого! А мне втираешь здесь какую-то хрень! Чем я для тебя нехорош, а, Мира? Чем был лучше тот еврей, в объятия которого ты кинулась? А Поляков? — Гарик повысил голос, не заметив как. — Он был виноват не меньше нашего, но ты все равно вышла за него замуж, ты прожила с ним столько лет… — Гарик остановился рядом с Мирой и схватил ее за плечи, будто собираясь вытрясти ответы на все свои вопросы.

— Гарик! — раздался в темноте резкий и властный голос Рудинского.

Мира и Гарик обернулись одновременно.

— Степик! — попробовал ответить ему тем же Юрьев, но получилось у него так себе.

— Гарик, ты что, пьян? Быстро отпустил Миру и пошел вон отсюда!

— Степик…

— Тебе помочь?

Руки Гарика упали. Медленными шагами он покинул комнату.

— Мира… — начал Рудинский, набирая в грудь воздуха.

— Молчи! — не терпящим возражений тоном приказала она, предупреждающе поднимая руку.

Степик шумно выдохнул и молча вышел из комнаты.