Идти на очередной корпоратив Мире не хотелось. Подобные мероприятия ее даже в Праге не привлекали, а уж здесь, в «Береге роз», и подавно. Как-то все слишком однообразно было, скучно и тоскливо. Глядя на людей, находящих какое-то непонятное удовольствие в детсадовских конкурсах, в тостах в порядке очереди и в музыке, под которую вовсе не танцевалось, девушку неизменно тянуло домой.
Впрочем, приближающийся корпоратив несколько отличался от предыдущих. Сегодня приезжали сотрудники других подразделений холдинга, частью которого являлась база отдыха. Это сулило некое разнообразие, а явка была строго обязательна.
Наблюдая радостное возбуждение девчонок, с которыми проработала бок о бок почти три года, Мира не испытывала ничего похожего. Ее не очень-то заботило, что надеть, какую подобрать обувь, а также аксессуары, да еще и с волосами что-то сделать. Накануне празднества половина работников «Берега роз» уехала в райцентр прочесывать рынок в поисках подходящих нарядов.
Вернувшись вечером домой, Мирослава достала из шкафа атласный чехол, запрятанный в самой глубине, и, расстегнув молнию, извлекла вечернее платье из тонкого кораллового шелка. Двухслойное, на тонких бретельках, перехваченное под грудью широким поясом из стразов, оно опускалось складками вниз. Впереди платье чуть-чуть не доставало до колен, сзади плавно перетекало в шлейф. К нему у Миры имелись серебристые босоножки на тонкой шпильке, а в тон им кулон, усыпанный стразами, и массивные цыганские серьги из серебра.
Это платье было своеобразным «приветом» из прошлой жизни, которая теперь казалась далекой и нереальной. Его когда-то купил ей Леша для сопровождения на официальный прием, который устраивала его компания. Аксессуары к нему Мира приобрела сама. Может быть, они не смотрелись элегантно и утонченно, скорее вызывающе, но ей нравились. Определившись с нарядом, Мира на секунду задумалась о прическе. А потом просто распустила волосы по плечам.
Она не собиралась долго задерживаться на банкете, решив исчезнуть при первом удобном случае. Алкоголь ей был противопоказан, а длительное нахождение рядом с Самариным нежелательно по той же причине.
Конечно же, как уже случалось не раз, слиться с толпой не получилось. Виной всему легкое, почти невесомое платье, которое будто летело за ней и струилось при каждом ее движении. А также волосы, в которых отражались блики света; слишком бледная, почти прозрачная кожа, которую отчего-то никогда не касался загар; стать и изящество тонкой, стройной фигурки; стремительная походка и все затмевающий взгляд дивных миндалевидных глаз, которые Мира всегда тщательно подводила.
Она притягивала взгляды, заставляя оборачиваться и мужчин и женщин. И не многие могли бы сказать, что эта девушка невероятно красива. Невероятно красивой Мира не была. Но взгляд отвести от нее было сложно. Она словно явилась из другой жизни, другого века, каким-то непонятным образом оказавшись среди них.
В ней не чувствовалось скованности, она не отводила взгляд, встречая заинтересованные, любопытные взоры присутствующих. В ней напрочь отсутствовали комплексы и стеснение, как у других из «Берега роз», наверное, еще и потому, что Мира абсолютно безразлично относилась и к этому торжеству, и к этим людям. Она была среди них, и в то же время ее не было.
Мира не теребила ремешок сумочки, не убирала нервно за ухо пряди волос и не дергала подол платья, как многие из присутствующих дам.
Не глядя ни на кого, она прошла в ярко освещенный, украшенный цветами и гирляндами зал и села за столик, который предназначался для коллектива «Берега роз».
Гости смеялись и разговаривали, усаживаясь за столы. Артисты настраивали микрофоны и аппаратуру. Официантки выглядывали из-за приоткрытых дверей, ведущих в кухню, а в распахнутые окна лился восхитительный, несравненный аромат роз, зацветших на многочисленных клумбах базы отдыха. Сиреневый июньский вечер, раскрашенный розовым и золотым, причудливым узором ложился на землю. А сердце Мирославы сжималось от тоски.
Звонкий смех Самарина она без труда распознала в полусотне других голосов и, на мгновение подняв глаза, увидела Вадима. Он вошел в зал в окружении дамочек из администрации, что-то увлекательное и смешное рассказывая им. Он смеялся, и глаза его смеялись, щурясь в знакомом до боли прищуре. Пробежав взглядом по столам, он на секунду задержал его на девушке и тут же отвел глаза, прошел вперед, помог сесть своим спутницам, уделив особое внимание Лине, и сел, конечно, рядом с ней.
Сердце больно сжалось в груди, прежде чем Мира смогла отвести от них взгляд и сжать кулаки, призывая себя успокоиться. Но это мало помогло. Она знала, что вечер уже безнадежно испорчен, и лучше всего, не дожидаясь продолжения, прямо сейчас уехать отсюда.
Однако ни администратор, ни девчонки ее отпускать не собирались. Пришлось остаться и, стиснув зубы, ждать случая, когда можно будет незаметно исчезнуть.
Всю торжественную часть, пока директора их компании поздравляли работников, Самарин, не стесняясь коллег и гостей, флиртовал с Линой, шепча ей что-то на ухо и заставляя улыбаться. В глазах его при этом плясали веселые искорки, только теперь они были обращены не к Мире…
Почему так случилось, она не знала. Ведь ей казалось, обретя друг друга снова, они уже не расстанутся никогда. И пусть он был женат. Разве имело это отношение к тому, что оба чувствовали? Все вышло не так, как она ожидала. Мирослава жила для него, а он… Он жил, как хотел, изобретая различные способы развеять скуку.
И снова, в который раз за последние месяцы, Мира подумала о словах Степика, сказанных когда-то давным-давно. Она не поверила брату тогда, да и потом тоже. Но сейчас так категорично не отмахивалась от них. Сейчас все чаще Мирославе казалось: в них была правда.
Девушка упорно отводила глаза от воркующей парочки и улыбалась, аплодировала. Ни за что она не хотела, чтобы Самарин догадался, что творится в ее душе, какую боль он причиняет.
Когда начались танцы, Мира, мечтая о танце с Вадимом, согласилась все же танцевать с каким-то другим мужчиной. Потом еще с одним и еще. Самарин не делал попыток пригласить на танец ее, танцевал с Линой, потом с кем-то из коллектива. Но глаза его неотрывно следили за Мирославой. Видимо, мужчина понял, что она его упорно избегает…
Медленные ритмы сменялись быстрыми, и девушка принимала их, чувствуя, как постепенно ее отпускает напряжение. Здесь, среди полусотни незнакомых людей, в ярких лучах прожекторов она смогла расслабиться, отпустить себя, даже смеяться. Вадима рядом не было. То ли он ушел совсем, то ли просто вышел с мужчинами покурить, но в его отсутствие скованность, не оставлявшая девушку, пока он был рядом, отступала.
В какой-то момент Мира решила, что повеселилась достаточно, захотелось домой. Туда, где тишина и покой нисходили благодатью на поля и луга, где журчала полноводная речка и клонили головы колокольчики, где соловей заливался трелью в зарослях черемухи и аромат липы, особенно пронзительный и сладкий к ночи, проникал в раскрытое окно.
Когда-то Мира наивно верила, что однажды этот мир будет принадлежать им двоим. Теперь от этой веры не осталось и следа. И пусть Вадим никогда не говорил, что они будут вместе, Мирослава не теряла надежды. И от надежды ничего не осталось.
Никому не сказав ни слова, Мира незаметно вышла на улицу.
Теплая летняя ночь опустилась на землю. Горели фонари, благоухали розы, мерцали далекие звезды, заливался трелью соловей.
Решительным шагом девушка направилась к корпусу, стуча каблучками по плиткам дорожки. Ей нужно было сменить босоножки на более удобную обувь, в которой она смогла бы вести машину, и забрать свою сумку и вещи, чтобы уехать домой.
Окна в офисе начальника техотдела, закрытые жалюзи, светились матовым светом.
Сердце предательски дрогнуло при мысли о близком присутствии Самарина. Мира прибавила шаг, намереваясь побыстрее сбежать.
— Мира Сергеевна! — вдруг окликнули ее.
Мира сбилась с шага и чуть не упала. Голос Вадима она узнала сразу. Девушка остановилась и медленно обернулась.
Он стоял на высоком крыльце, придерживая рукой открытую дверь, и широко улыбался, глядя на нее.
— Зайдите ко мне, пожалуйста!
— Извините, я спешу! Мне домой надо!
— А что, вас разве там кто-то ждет?
— Нет, не ждет, — помолчав немного, ответила девушка. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него, но улыбнуться в ответ желания не возникало.
— Вот видите, а я не просто так вас зову, у меня к вам дело есть!
— Знаете, мне правда нужно домой! Может быть, ваше дело потерпит до завтра?
— Нет. Я лишу тебя премии, десяти процентов, если ты сейчас же не зайдешь ко мне в кабинет! — сказал он и скрылся в глубине здания. Двери плавно закрылись за ним, блеснув стеклами.
Постояв немного, Мира двинулась по дорожке к зданию администрации. Она, конечно, могла бы проигнорировать и его просьбу зайти, и угрозу относительно премии. Она вообще могла бы послать его куда подальше! Но за эти годы неплохо его изучила. Самарин мог лишить ее премии. Он с легкостью мог преподнести ее отказ начальству так, как если бы она в принципе отказалась выполнять свои должностные обязанности. Он мог, теперь она знала точно, просто переступить через нее, не задумываясь.
Мира поднялась на крыльцо. Взявшись за ручку дверей, отметила, что руки ее дрожат.
Открывая тяжелые стеклянные двери, Мира снова вспомнила, как открывала их в последний раз… Прошло несколько месяцев, а она до сих пор помнила тот день… И не переставала удивляться, как все же смогла тогда уйти. Уже потом, проплакав весь обед, закрывшись в туалете «горничной», она написала ему смс, четко и ясно дав понять, что девочкой по вызову для него больше быть не желает и не будет. Ответа не последовало. Самарин был не из тех людей, которые тут же готовы выяснять отношения. Мира так и видела, как снисходительная улыбка появляется на его губах, когда он читает сообщение. Нет, Вадим не позвонил и не пришел, чтобы спросить, что случилось и отчего ей взбрело в голову писать подобное. Сначала Мира решила, ему просто все равно, ведь в любом случае есть еще и Лина, а потом поняла: да нет, не все равно. Ее сообщение задело и разозлило его больше, чем она могла себе представить. А потом выяснилось, что ко всему прочему Самарин мстителен.
Они не виделись много месяцев после того, как девушка стала невольной свидетельницей любовной сцены между Вадимом и Линой и сфотографировала их.
Каждый раз, глядя на эти фотографии, девушка чувствовала, как желание уничтожить его, растоптать все растет и растет. Мире хотелось, чтобы он ответил и за ее собственную сломанную судьбу, и за Лешу.
Возможно, она смогла бы простить ему настоящее, но простить прошлое не могла. Если бы тогда она знала, если бы поняла, если бы разглядела его подлость, коварство, обман и холодный расчет, она бы пережила это. Ей было бы больно, ведь он стал ее первой любовью, первым мужчиной, но смирилась и пережила бы это как-нибудь, найдя утешение в любви Полякова. Возможно, смогла бы даже по-настоящему полюбить Лешу и сделать счастливым, очень счастливым. Мира вспомнила Лешу, его голубые глаза, внимательный, все понимающий, добрый взгляд, теплую солнечную улыбку, и чувство собственной вины и раскаяния с новой силой захлестнуло ее. А ведь виноват во всем Самарин! И он должен быть наказан!
Переступив порог его кабинета, Мира закрыла за собой дверь и пообещала себе, что не позволит Вадиму Аркадьевичу вывести ее из себя. Она будет спокойной и собранной и будет помнить только о том, что она горничная, а он начальник. Чисто деловые отношения.
Вадим сидел за столом и всем своим серьезным, строгим видом показывал, что очень занят.
«Что ж, тем лучше!» — решила Мира, останавливаясь у порога.
— Что вам нужно? — первой нарушила молчание девушка, придерживаясь строго официального тона.
— Сходи в корпус, возьми пару чистых комплектов постельного белья и перестели в комнате кровати! — не отрывая глаз от монитора компьютера, велел он.
— Это не моя работа! — спокойно сказала Мира.
— Я знаю, но административная уборщица сейчас дома. Я не могу ее вызвать для того, чтобы она просто перестелила две постели, поэтому и прошу тебя это сделать!
— Но я не обязана вам это делать!
— А мне и не надо! У меня есть жена! — парировал Самарин.
Мира сжала кулачки.
— Я не буду стелить постели! Мой рабочий день закончился несколько часов назад! — упрямо сказала она.
— Мира Сергеевна, ты, наверное, хочешь на ферму пойти работать? — спросил мужчина, отрывая глаза от компьютера и устремляя их на нее.
— Я там никогда не работала.
— Будешь! — отрезал он. — Не веришь? — спросил, холодно улыбнувшись.
Мира верила, знала, на что он способен, а посему отправилась за постельным бельем в корпус.
Ярость и ненависть закипали в ее душе, и она уже просто не понимала, как, когда и за что могла полюбить этого человека. Он ведь сволочь! Такая сволочь!
Собрав два комплекта белья, Мира вернулась в офис, демонстративно прошла в комнату командировочных и стала менять постели. Делать это в босоножках на тонкой шпильке и в вечернем платье было не совсем удобно, но Мира справилась. Вот только выяснилось, что в крайнем раздражении она забыла взять наволочки, за которыми снова придется возвращаться в корпус. Но это, в общем-то, не важно, все равно придется вернуться, чтобы отнести грязное белье.
Заправляя постели, Мирослава слышала, как Самарин ходил по кабинету, выходил в холл и, кажется, даже на улицу. Напрягшись, она ждала, что он войдет сюда, но он не вошел.
Закончив с постелями, девушка выпрямилась и, стряхнув с шифона платья невидимые пылинки, связала в узел грязное белье. Громко стуча каблучками, направилась к выходу. У приоткрытых дверей офиса остановилась.
— Я наволочки забыла, сейчас принесу и закончу! — сказала она.
— Почему? — спросил Самарин, откладывая в сторону документы, которые перебирал, стоя у стола, и обернулся к ней.
— Почему что? — не поняла девушка.
— Забыла почему? — пояснил он. — Распсиховалась, да?
— Нет! — отрезала Мира.
— Ладно, пойдем, проверим, что ты там сделала! — сказал он, направляясь к дверям.
— Зачем? — недоверчиво вскинула на него взгляд Мирослава.
— Ну, должен же я проверить, хорошо ли ты там все постелила, ночевать-то здесь не мне придется! — произнес Самарин и, пройдя мимо нее, направился в комнату.
Мира осторожно опустила на пол узел с грязным бельем и прошла за ним. Он походил по комнате и обернулся к ней.
— Ну и как? — спросила девушка.
— Сойдет, — ответил Вадим.
И вдруг до Миры дошло, что смена белья была просто причиной, ловким ходом, чтобы заманить ее сюда.
Она стояла, не шевелясь, и смотрела в его глаза. Смотрела прямо, напряженно, не моргая. Губы ее были плотно сжаты, ни один мускул не дрогнул на бесстрастном, застывшем лице. Впрочем, Самарин тоже не улыбался. Уголки его губ опустились, что сделало лицо мужчины угрюмым, неприятным, отталкивающим.
Они стояли друг против друга, как два борца на ринге, и между ними в самом деле происходила битва. Битва взглядом, нервов. Мира поняла: он позвал ее сюда только для того, чтобы снова унизить, в очередной раз указать ее место, сломить упрямство и снова одержать победу.
У нее все дрожало внутри, но она продолжала упрямо твердить про себя, что не позволит ему ничего, не сдвинется с места. Хотя должна уже была улыбнуться, не выдержав его взгляда, и, бросившись ему на шею, признаться, как же она скучала…
Мира заметила, как нервно заходил кадык у Самарина. Вадим поднял руки и, как бы невзначай коснувшись ее плеч, сдвинул тонкие бретельки. Прикосновение теплых, нежных рук заставило Мирославу вздрогнуть. Она хотела отступить на шаг, увеличив расстояние между нею и мужчиной, но Самарин не позволил. С едва сдерживаемой яростной страстью он обнял ее рукой за талию и притянул к себе. Мира вскрикнула от неожиданности, хотела оттолкнуть его, но не успела. Он погрузил пальцы в ее распущенные волосы, намотал их на кулак и приблизил ее лицо к своему.
— Ты моя, Мира! Разве ты еще не поняла этого? Твое тело всегда принадлежало только мне, и плевать я хотел на твоего мужа или на того, другого, которого ты там себе завела! — медленно, цедя слова, произнес он и, склонившись, ухватил зубами Мирину нижнюю губу.
Это причинило боль и вместе с тем… Мирослава почувствовала, как волна сладостного желания рождается внутри и разбегается по телу волнующим бризом.
Разжав пальцы и отпустив волосы девушки, Вадим провел ладонью по ее шее, пробежал пальцами по обнаженной спине, сжал грудь под тонкой тканью платья и целовал, целовал ее, не отпуская, не давая возможности передохнуть…
«Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя!» — билась в голове одна единственная мысль, а душа отдельно от сознания воспаряла к небесам.
Подхватив Миру на руки, Вадим опустил ее на кровать. Девушка сомкнула веки, вцепилась пальцами в покрывало, сжала их, превозмогая желание впиться ногтями в лицо Самарина, расцарапать его до крови…
Его пальцы касались ее лица, лаская. Обнажили грудь, заползли под трусики… И она уже выгибалась навстречу им, кусая губы и не сдерживая вскриков и стонов наслаждения…
Когда все закончилось, Самарин поцеловал ее в нос и распростерся рядом, тяжело дыша. Некоторое время он просто лежал на спине, справляясь с дыханием, затем перевернулся на бок и подпер голову рукой.
Мира лежала неподвижно, не открывая глаз. Капельки влаги блестели на лбу. Маленькая грудь бурно вздымалась, указывая на то, что произошедшее между ними не оставило ее равнодушной.
Не отрывая от нее взгляда, Вадим вдруг увидел, как из уголка сомкнутых глаз девушки выкатилась слеза, сбежала по виску и исчезла в волосах. Движимый порывом нежности, мужчина коснулся губами ее виска.
Мира вздрогнула и открыла глаза. Поднявшись, села на смятой постели, огляделась, нашла свое белье, быстро надела его и потянулась за платьем. Она не оборачивалась, не смотрела на Вадима, не желая видеть торжество в его глазах и самодовольную улыбку. Он опять победил. Она так долго держалась, гордясь собой, а он с легкостью разрушил бастион ее защиты.
Впрочем…
В одном он был все же прав. Ее тело всегда будет принадлежать только ему.
Мира облачилась в платье, застегнула молнию и ремень, пригладила волосы и пошла к дверям.
— Мира Сергеевна? — окликнул ее Самарин, когда она уже взялась за дверную ручку.
Мира обернулась.
Он поднялся с кровати и стоял в нескольких шагах от нее, застегивал пуговицы рубашки и как-то странно смотрел на нее. В глазах его не было торжества, а в улыбке самодовольства. Но и теплоты тоже не было. Мира не могла и не хотела над этим задумываться.
Она хотела уйти, уйти как можно скорее.
— Не забудь наволочки принести! — сказал Самарин и пошел на нее.
Девушка отступила в сторону, давая ему возможность беспрепятственно пройти, а он, проходя мимо, чмокнул ее в нос.
Еще мгновение, и Вадим уже скрылся в своем кабинете. Мира услышала, как он набирает чей-то номер.
Чувствуя, как ее трясет, девушка прислонилась к дверному косяку. Ноги не держали ее. Ей нужно успокоиться, но в нескольких шагах от него не получалось. Отлепившись от дверей и выпрямившись, Мира покинула его офис.
Когда она вышла, Самарин, не простившись, отключил телефон, бросил его на стол и тихо выругался. Улыбка, которая, по большому счету, была наигранной, сбежала с его лица. Почему, ну почему он не ощущал удовлетворения, сломив барьер отчуждения, который Мира воздвигла между ними? Каждый раз, преодолевая подобные препятствия в отношениях с Ириной, Линой, да и теми многочисленными подружками, которые у него появлялись на протяжении жизни, он испытывал азарт и ликование. Только не с Мирой. Почему с ней он вечно чувствовал себя проигравшим? Почему, несмотря ни на что, у нее получалось уходить от него с гордо поднятой головой? С видом победительницы? Королевы?..
Сжимая руль авто, Мира не видела дороги. Перед глазами стояло лицо Вадима. Сильнее сжимая руль, она кусала губы, еще хранившие вкус его поцелуев.
«Так дальше продолжаться не может!» — снова и снова всплывала в сознании мысль, и Мира принимала ее спокойно и бесстрашно.
Приехав домой, девушка загнала машину во двор, поднялась на крыльцо, повернула ключ в замке входных дверей и, подхватив подол платья, перешагнула порог. Не останавливаясь, она направилась прямиком в зал. Присев к столу, пододвинула ноутбук, открыла его и, включив, защелкала «мышью». На экране открылись знакомые фотографии. Мира долго смотрела на них, чувствуя, как в душе обрываются последние нити, связывающие ее с далеким прошлым. Мирослава поняла, что дошла до черты, переступить которую не сможет. Не может она больше цепляться за ложь и иллюзии, обманывая себя. Она должна положить этому конец, а что будет дальше — не важно.
Пару дней спустя, распечатав эти фотографии, Мира вложила их в конверты, осторожно заклеила, подписала адреса, которые с легкостью узнала в телефонном справочнике, имена получателей и бросила в почтовый ящик. Бросила недрогнувшей рукой и не пожалела об этом.