16.09.2024 г. Пенза

Сегодня ночью Штепе приснилось, что его убили. Его и еще несколько человек из их взвода.

Накануне Олесь получил Private first class. Все-таки дало себя знать постоянное мелькание перед глазами у начальства. Само собой они с Филипком и еще несколькими примазавшимися это дело как следует отметили, но приятный вечер закончился ночным кошмаром. Вспоминать жутко.

Плац напротив здания бывшей школы на их базе. Пасмурно. Накрапывает едва заметный дождь. Кислые безразличные лица сослуживцев, которых все это волнует только с точки зрения собственной еще целехонькой шкурки. Каждый из них смотрит на то, что осталось от убитых — ботинки, винтовку и каску, болтающуюся на стволе, и думает, что не повезло вот пацанам, а ему повезло, но неизвестно, сколько еще это везение будет продолжаться.

Честно говоря, Олесь и сам не раз ловил себя на подобной мысли.

Грохнул залп. Почему-то заиграл гимн США, хотя до грин-карты каждому из погибших было ой как далеко.

Все это Штепа наблюдал как бы со стороны. Вот цепочка солдат потянулась мимо покрытых американскими же флагами гробов. Снимают кепки, кто-то крестится. Крайний гроб уже совсем близко. Крышка отчего-то сдвигается, и Олесь видит белое восковое ухо и родинку под левым глазом. Его родинка…

Сейчас у них с Салифу выдалась пара свободных часов, и переводчик с дознавателем решили посидеть за чашечкой турецкого кофе в маленьком уютном кафе, что держал их знакомый азербайджанец, по совместительству работающий осведомителем полиции ООН. Сначала бельгиец предложил по пиву. Штепа был не против. Расслабится и снять напряжение последних дней, не помешало бы, и после вчерашнего голова гудит, но хозяин кафе посоветовал им не привлекать к себе внимание и не провоцировать местных. Дело в том, что нынче в Пензе хоть и не гласно, но действовал закон шариата, и пиво нигде в открытую не продавалось. Но для своих многие делали исключение. Да и не для своих, но уже только в определенных местах. Например, в русском гетто в подвале разрушенного и сожженного православного храма. Тащится в эти трущобы им обоим не хотелось, и поэтому остановились на кофе. Когда Штепа и Салифу заходили в кафе, Олесь нечаянно толкнул какого-то кавказца, и в ответ получил взгляд, полный ненависти. Его аж передернуло. Те цивилы и прикормленные боевики, с которыми ежедневно имели дело миротворцы, такого себе не позволяли. Стоило задуматься, а не дадут ли им в спину очередь из автомата их теперешние союзнички при первом же удобном случае?

Штепа сидел, потягивал кофе и думал о том, что это ему нужно разрядить рожок в спину Вацюре.

Да! Именно! Он должен его убить! Иначе эта сволочь, рано или поздно, прикончит его самого. Но как это сделать? Что бы провернуть такое дело нужно оказаться вместе с Гнатом в какой-нибудь глубокой заднице. Например, попасть в засаду или поучаствовать в зачистке при серьезном сопротивлении аборигенов.

Да уж. Это как раз то, чего Штепе ну ни как не хотелось. Не зря же он подался в переводчики, что бы иметь как можно меньше шансов оказаться в таком вот дерьме.

Надо думать.

Олесь обхватил голову руками и уставился на все еще дымящуюся кофейную гущу. Салифу продолжал мурлыкать на смеси английского и индонезийского, но Штепа не слушал его. К тому же обстановка в кафе резко изменилась. Заметив это, замолчал и бельгиец.

Войдя сюда, миротворцы заняли столик в центре под навесом, заказали пончики, кофе и закурили по ароматной голландской сигаре из личных запасов дознавателя.

Хозяин кафе попытался устроить в своем заведении все так, чтобы здесь было приятно отдыхать и его соплеменникам и европейцам. Поочередно с классической звучала тихая восточная музыка. Аналогично и кухня сочетала в себе как стопроцентно восточные блюда, так и то, к чему привыкли у себя, например, те же американцы.

И вот уют и покой 'Гизингюль' внезапно был нарушен громким неприятным гортанным говором ввалившейся сюда компании. Первым шел крупный с солидным животом и непропорционально короткими ногами мужик. Сопровождало его пятеро таких же колченогих, но более молодых. На волосатой груди предводителя стаи красовалась толстенная цепь, на которой болтался огромный, едва ли не с ладонь, золотой медальон в виде полумесяца. Мужик обвел взглядом кафе и, убедившись, что никто из редких в это время посетителей не представляет лично ему угрозы, не торопясь прошествовал к столику в дальнем углу заведения. Вся шобла, роняя стулья и толкая сидящих за столиками людей, проследовала за ним. Олесь заметил, что расположилась компания так, что за их спинами была только стена. О том, что вооружена эта братия была от кончиков ботинок и до зубов, можно не упоминать. Тихая приятная музыка тут же сменилась воплями и завываниями на каком-то из кавказских языков. Из-за этого разговаривать прекратили и остальные, потому что услышать собеседника при таком шуме просто невозможно — перекричать что-то орущих и жестикулирующих кавказцев не смог бы никто. Да и было видно, что публика явно побаивается вошедших.

Хозяин и его помощники забегали втрое быстрее прежнего, а в зале начался исход посетителей. Назвать бегством это все же было нельзя, народ расплачивался, вставал и нарочито медленно направлялся к выходу, делая вид, что ничего особенного не происходит. Только на их лицах читался неподдельный животный страх, который не могли скрыть ни натужные улыбки, ни показная бравада. Минут через пятнадцать Штепа и Салифу остались один на один с шумной кампанией развязных кавказцев.

Олесь подозвал хозяина. Тот держался молодцом, но капельки пота, на лбу выдавали его с головой. Он схватил амеро, как показалось Штепе, вздохнул с облегчением, и тут же нырнул в маленькую дверь за стойкой. Понятно, проблемы старому азербайджанцу совсем не нужны. А убийство двух миротворцев на территории кафе — это даже не проблемы, это приговор.

Стараясь не показывать, как они напуганы, миротворцы встали и пошли к выходу. Они шли по залу, словно по простреливаемой со всех сторон ничейной полосе. Только сев в машину, Штепа с облегчением выдохнул. Он уже слышал о чем-то подобном. Как-то такая же вот банда заявилась в небольшой ресторан, не так уж далеко от базы, где располагался укрбат, и сделала его владельцу предложение, от которого тот не смог бы отказаться. Они оговорили сумму отступных и дату выплаты. Хозяин не стал гнуть пальцы, со всем согласился, даже угостил делегацию ужином. За три дня до назначенного срока он собрал своих родственников и родственников их родственников. Короче весь свой клан. 'Крыша' явилась строго в назначенное время. Для того, чтобы перестрелять пришедших хватило одного ПКМа на крыше ресторана и трех-четырех гранат. Но не все прошло гладко. Два 'кредитора' успели нырнуть в само питейное завадение и забаррикадировались в одной из комнат. Они и вызвали подкрепление из своего клана. На место прибыло несколько десятков абреков, вооруженные не просто стрелковым оружием, а гораздо серьезнее. Два миномета, с десяток РПГ и турецкий броневик ВМС 350-16Z с крупнокалиберным пулеметом — это далеко не весь их арсенал. Обороняющаяся сторона тоже в долгу не осталась. Они откуда-то притащили французскую двадцатимиллиметровую автоматическую пушку, установленную на станке и старый БТР-60 со сломанным ПКБ, но работоспособным КПВТ. 'Шайтан-трубы' они тоже имели.

Завязался настоящий войсковой бой. Поскольку мало кто из бойцов с обеих сторон имел опыт ведения боевых действий в городе, и вообще хотя бы сносно умел стрел обращаться со всем этим оружием, пули калибра 14,5 миллиметров насквозь пробивали стены соседних домов, снаряды взрывались прямо в их квартирах, а мины курочили их крыши.

В результате дотла сожжен был не только ресторан, но и половина прилегающей к нему улицы. К тому же сразу после того, как загорелся сам предмет разборок, обороняющиеся попрыгали из его окон и стали отступать к реке. Французскую пушку они к тому времени уже потеряли, БТР был подбит двумя часами позже, но и нападавшие лишились своего броневика и одного миномета. Разборка переместилась в конец улицы, где уцелевший миномет методично забрасывал минами противника, укрывшегося во дворах.

Бой продолжался до полуночи и охватил уже весь прилегающий к ресторану квартал. Небо расчерчивали трассеры, темноту время от времени озаряли яркие вспышки взрывов, а по улицам носились лекговушки и даже грузовики, подвозившие и тем и другим боеприпасы и подмогу. Еще немного и весь город оказался бы ареной сражений. В одном из отдаленных районов, где располагался клан нападавших, обороняющиеся совершили дерзкую вылазку и устроили засаду на 'Урал' с пополнением противника.

Ближе к утру к 'ресторанному клану' на помощь подошла колонна их родственников из области. Им таки удалось вытеснить из своего района противников. Те отходили сначала неохотно, а потом чесанули во весь опор. Подтянувшиеся миротворцы с опаской заняли разгромленные улицы и начали подбирать раненых и убитых с обеих сторон. Штепа слышал, что потом кто-то из командования венгерского батальона сделал неплохой бизнес на выдаче тел родственникам воевавших кланов.

Сам Штепа этих беспорядков не застал, слава Богу, был в тот день на выезде. Когда он робко поинтересовался у комиссара ООНовской полиции Класа Иоргенсена почему в эту разборку не вмешались ни они, ни части ЕУФОР, или хотя бы почему не оцепили район силами территориальной полиции, тот, выдержав паузу, философски изрек:

— Это их дела, сынок. Нам главное не оказаться между ними, потому что ваша задача в этой стране — охранять коммуникации и другие стратегические объекты, а наша — обеспечить демократические свободы и права граждан. — Потом, немного помолчав и оглянувшись, будто боясь, что его услышат, комиссар добавил. — Не забивай себе голову пустяками, сынок. Как там у русских говорят, меньше задаешь вопросов — твой сон лучше.

В машине, припаркованной недалеко от кафе, пахло дешевым кофе и гамбургерами. Здесь их терпеливо ждали два русских полицейских. Сейчас Салифу и Штепе предстояло ехать на встречу с весьма влиятельными людьми из дагестанской диаспоры, чтобы договориться об открытии ООНовского лагеря для беженцев. Такие дела были невозможны без дорогостоящих согласований с авторитетами из местных. Лагерь предполагалось устроить недалеко от территории, которую контролировали дагестанцы, и вот теперь миротворцы ехали на переговоры и везли с собой увесистую сумку с тремястами тысячами евро. Русских взяли с собой именно потому, что бойцы территориальной полиции других национальностей запросто могли оказаться из какого-нибудь враждующего с дагестанцами клана. А это просто сорвало бы сделку.

Когда русские узнали, куда мы собираемся ехать, они сняли кресты и куртки с шевронами, на которых был изображен их триколор и буквы RU. Всю дорогу они молчали и затравленно озирались по сторонам, а когда джип с миротворцами вкатился во двор дагестанского авторитета и встал рядом с огромным блестящим черным бронированным внедорожником, и вовсе втянули головы в плечи и попытались слиться с обшивкой сидений.

Ссыкуны.

Как только машина въехала на эту улицу, Штепа не выдержал и спросил, чего это они так стремаются, на что русский, сидевший за рулем, ответил, что он раньше жил неподалеку, а потом иго с семьей выгнали отсюда и живут они нынче в общаге на Карокозова. Олесь знал эту общагу, больше похожую на барак, и даже захаживал туда пару раз к секретарше районного суда. Он презрительно сплюнул в окно и попал на наклеенный на столб предвыборный плакат с каким-то улыбающимся усачем в папахе, отчего и сам испугался. А когда точно такой же, но здоровый, плакат Штепа увидел во дворе дагестанского авторитета и его живое воплощение, вышедшее встречать дорогих гостей, то по его спине пробежал холодок и так некстати вспотели ладони. Олесь здоровался с многочисленной свитой хозяина, а сам думал, не видел ли кто из соседей его плевок?

Но обошлось. В целом переговоры прошли успешно. Добро на строительство лагеря было получено, и довольные жизнью переговорщики полюбовно расстались.

Садясь в джип Штепа посмотрел на хозяйский внедорожник. Шикарная машина так притягивала взгляд. Тонированные бронированные стекла, мощный движок, здоровенные фары… Такой из 'калаша' не возьмешь. Надо как минимум РПГ.

С облегчением отметив, что, проскочив строящуюся мечеть, они наконец-то покинули 'дагестанский' квартал, Штепа достал коммуникатор и принялся играться в карты. Русские тоже заметно повеселели. Оказалось, рано расслабились. Возле брошенного поста ДПС с характерными дырками от 'крупняка' в покрытых ржавыми потеками стенах их остановили какие-то люди. У одного гранатомет на плече, у остальных автоматы. Миротворцев вытряхнули из машины, отобрали оружие, коммуникаторы, рации, мобильники и деньги. Машину почему-то оставили. Наверное кто-то из них разглядел на Штепе и Салифу цифровой камуфляж и бейджики. Этот самый грамотный и, скорее всего, самый главный наверное в последний момент решил не обострять отношения с миротворческой администрацией. Не будь в машине Олеся с дознавателем, русских, скорее всего, вообще бы шлепнули.

Приключения в этот день следовали одно за другим. Не успел Штепа успокоиться после ограбления, как возле самого полицейского участка миротворцы нарвались на шайку валютчиков, которые, судя по всему, приняли их за одну из местных банд, рыскающую по городу вместе с миротворческой администрацией. (только такая компания могла позволить себе кататься без автоматического оружия). Менялы разбежались, оставив на месте тяжелые пачки российских денег, на которые сейчас мало что можно купить.

На свою базу Штепа возвращался с тяжелыми мыслями о будущем. С одной стороны он выполнил ответственное задание, с другой, потеря личного оружия и коммуникатора с конфиденциальной информацией может сказаться на его дальнейшей карьере.

Олесь вышел из машины, вздохнул, махнул на прощание Салифу и направился к КПП.

17.09.2024 г. Пенза

Переживать Штепе долго не пришлось. Во-первых, в этих краях разоружение, а иногда даже и похищение, ООНовских полицейских и "территориалов" — самое обычное дело. Просто впервые это случилось с военнослужащим войск коалиции, то есть с ним. А так тут даже бизнес своеобразный наладился. Сначала в ходе рейдов миротворцев по подозрительным адресам, они изымают горы оружия и арестовывают владельцев этих арсеналов. (Олесь вот только позавчера сам участвовал в подобном мероприятии. У одного аварца изъяли: ПМ, СКС, два "калашниковых",к, две тысячи патронов к ним, ящик гранат и винтовку SIG явно не местного производства.) Потом неопознанная группа людей разоружает, к примеру, полицейский патруль, и начинается торговля. Иногда все заканчивается натуральным обменом, иногда одной из сторон приходится выкладывать кругленькую сумму в евро. Тут все зависит от поголовья арестованных и захваченных. В результате все равно все остаются довольны. Полицейские ведь бабки не из своего кармана выкладывают, и что-то в процессе передачи денег к рукам прилипает, а кланы, те вообще себя никогда не обидят. Такой вот круговорот людей и оружия в природе.

Во-вторых, кто-то там, в высоких кабинетах, в связи с тем, что линия столкновений с крупными подразделениями русских повстанцев отодвинулась далеко на восток, решил, что пора эти места приводить к цивилизованному виду, и передать подразделения коалиционных войск, расположенных в пензенской области, под командование интернациональных полицейских сил, задействованных в миротворческой миссии.

Естественно тут же начались такая суета и бардак, что начальству стало не до какого-то там провинившегося военного переводчика. Поэтому-то Штепа и отделался всего лишь взысканием, и еще его лишили августовских премиальных. Вот это уже хуже. Но сокрушаться было некогда.

Мягкотелый, трусоватый датчанин совсем не подходил на должность командующего миротворческих сил региона, и ему на смену прислали нового комиссара — британца сэра Грегори Морстона. Истинный лондонский

денди, сухой, высокий, с традиционным стеком в руках, униформа с иголочки. Он тут же устроил брифинг, на который собрал все руководство территориальной полиции, полиции ООН, а так же командующих "голубых касок" и всех частей НАТО, расквартированных в этом секторе, к вящему неудовольствию последних.

Боевые генералы сидели и морщились, глядя как тыловая крыса отбивается от что-то лопочущих заирцев. Штепа, которого направили сюда, как переводчика от укрбата, пытался уловить суть происходящего, с трудом улавливая фразы на плохом английском своего темпераментного заирского коллеги-переводчика.

Оказалось, африканцы были недовольны тем, что представителей этого

континента почему-то крайне редко выдвигают в руководство, на позиции, связанные с необходимостью принимать самостоятельные решения. Цирк, одним словом. После брифинга Олесь вышел в приподнятом настроении. А тут еще Филипок вечером насмешил. Пересказал историю от соседей саперов. Те ездили по вызову в деревню Сосновка (или теперь лучше называть ее аулом, потому что русских там практически не осталось).

Тамошний кузнец дней десять назад нашел где-то в придорожной канаве возле разбитой колонны русской бронетехники неразорвавшуюся авиабомбу и приспособил ее под наковальню! Правда, ничего серьезного он на ней не правил, так по мелочи: коня подковать, гвоздь выгнуть… Так и работал, пока из Пензы в гости не пожаловали городские родственники. Они-то крик и подняли. Напуганные соседи вызвали полицию, а те уже украинских саперов. Рванув находку в поле за деревней, украинцы сказали, что кузнец тот в рубашке родился. А с ним заодно и соседи.

В общем, день доставил. Да здесь и так хандрить некогда. Это там, на Украине Штепе было невыносимо скучно. Бездарное жуликоватое правительство, инфантильные обыватели. Скукота. А тут, в чужой стране кипит жизнь, отвоевывая свои права у смерти. Здесь интересные люди, работа….

Если бы не Вацюра, Олесь до сих пор считал бы все это опасным и будоражущим кровь приключением. Но и сейчас он уговаривал сам себя, что просто находится в длительной командировке, которая, в конце концов, закончится, и тогда…

Штепе это "тогда" снилось по нескольку раз в неделю. Пальмы, чистый белый песок, лазурное море, бутылочка ямайского рома, мулатки с песком, прилипшим к влажной коже…

— По машинам!

Эх. Опять капитан Круковец выдернул его из виденья, наполненного теплым соленым ветром и суматошными криками чаек. Сейчас первой и второй роте предстоит во взаимодействии с территориалами обеспечить эвакуацию жителей деревни Трофимово в лагерь для временно перемещенных лиц.

Давно пора. Они это сами заслужили. Еще в прошлом месяце прошла инфа, что трофимовцы подкармливают партизан. Самих "лесных братьев" не могли вычислить даже американцы со всеми своими маячками, бродячими роботами-разведчиками, беспилотниками и спутниками, но такое старинное средство, как мошна с тысячей-другой евро работало куда эффективней, чем все эти электронные штуки. Сигнал от предприимчивого аборигена не заставил себя ждать. Миротворцы отреагировали на него оперативно, и вот уже Штепа вместе с несколькими десятками бойцов укрбата трясется в одном из пяти бронированных "КАМАЗов" по дороге к обреченной деревне.

Возможно, все могло сложиться и по-другому, но в штабе миротворцев просто не могли проглотить пилюлю в виде своего уничтоженного недалеко от Трофимово патрульного броневика.

Несмотря на все уловки и старания ООНовцев им хорошо досталось. Обычно миротворцы пропускают вперед колонны или патруля территориалов, и те едут как миленькие в качестве минтрала, а за ними на приличном расстоянии (чтобы взрывной волной не накрыло и осколки не достали), не торопясь, с глубоким чувством собственного достоинства катят броневики и грузовики коалиционных сил. Однако в тот раз водила у них оказался нервный и, когда взлетел на воздух УАЗик с аборигенами, он ударил по тормозам. Броневик чуть съехал с проторенной дорожки, и этого 'чуть' хватило, чтобы наехать на второй фугас. Нынешний 'Кугуар' — модульный броневик с капсулой, поэтому его экипаж выжил. Все получили ушибы и баротравмы, но и только. От машины же территориалов остался только отлетевший метров на двадцать вперед передок с одной абсолютно целой фарой.

Олесь знал одного из погибших. Лейтенант территориальной полиции Игорь Палин. Как и для большинства русских, ввод миротворческих войск стал для него неожиданностью. Палин долго раздумывать не стал и поступил на службу к миротворцам. Но видать не легла ему на душу его новая работа, и Игорь начал закладывать за воротник и при каждом удобном случае жаловаться каждому встречному на свою никчемную жизнь. Месяц назад он прицепился к Штепе. Уйти сразу у Олеся не получалось и ему пришлось минут двадцать выслушивать излияния пьяного лейтенанта.

— Правды нет. — Заявил тот, навалившись на плечо Штепе. — Ну что государство, что эти все, партии, депутаты… Они что. Думаешь, за народ? Купленные все. А я тоже жить хочу. Родина… Эти Ымперцы с флагами, а они думаешь что? Они за бабло по стране ездили, митинговали… А я что? Я на сторону государства встал. Президент и все такое… А эти партизаны… Им Китай башляет. Вот и получается, что все воюют за деньги. Я-то хоть как в Европе… — Палин икнул. -

Мы ж всё равно правительство не изберем. Ни хера нам не принадлежит и не обломится. Всё равно мы нищие. А так хоть триста амеро… А порядок-то надо как-то поддерживать. Ну и в рот их всех. Всё равно мне. Как ни крутись, а лучше не будет. Так что я за стабильность. Правды нет…

Палина Штепе было не жалко. Он, конечно, встал на сторону демократии, но не осознано, а только за деньги. Такие всегда мечутся, ноют, и всегда плохо кончают. Этот лейтенант, не будь он таким слабаком, вполне мог связаться с теми же партизанами и работать на них. А в принципе итак мог, предложи они ему денег. Много денег. Тогда бы все душевные терзания Палина точно отошли бы на второй план. Все дело в сумме.

Сейчас впереди укрбата тоже ехали территориалы. Правда на стареньком 'Хамви', и были это не русские, а, кажется, чеченцы. Эти любят 'работать' с русскоязычными. В воспитательных целях, и чтобы показать, кто здесь главный, командование миротворцев решило переместить все население Трофимово в лагерь для дальнейшей идентификации и регистрации, а кавказцев послали, потому что те проведут мероприятие по жестче и точно никого не отпустят. В этом плане, к сожалению, на укрбат положиться было нельзя.

КАМАЗ тряхнуло, и Штепа посмотрел в бойницу, чтобы понять, в чем причина остановки.

— Гляди, какой-то мужик на дорогу вышел, и наш майор уже в голову чешет. Чего там а? — толкнул его в плечо пулеметчик Гриша Старостенко.

— Кто-то из местных, по-моему, — ответил Штепа. — И майор Мацюк почему-то его на землю не положил. Разговоры разговаривает. О! Руками машет. Послал наконец-то, сейчас шлепнут мужика. Правильно. Американцы вообще останавливаться не стали бы.

— Гляди, гляди у этого под курткой взрывчатка. Шахид бля! А на вид вроде русский. Наши-то как драпанули. — сделал круглые глаза Гриша.

По сети прошла команда на движение, 'Хаммер' с чеченцами рванул вперед еще до нее, а украинский БТР-90 и восемь КАМАЗов, только первый и последний из которых бронированные, двинулись мимо того места, где еще секунду назад стоял мужик. А его и след простыл.

Штепе это очень не понравилось. С недавних пор в батальоне ходили слухи, что среди этих самых партизан появились кадровые военные с востока. Плохо! Одно дело, когда из кустов на колонну выскочит какой-нибудь юнец, пересидевший в интернете, даст очередь из автомата и нырнет обратно в кусты, где его достанет очередь из пулемета или снайпер, и совсем другоекогда против тебя будут работать профессионалы.

— По-моему с нами хотели договориться, но не получилось. — не унимался Старостенко.

— Гриш, тебе что, больше всех надо? — замкомроты Алексей Белов выразительно посмотрел на беспокойного пулеметчика.

— Неа. Спать охота.

— В оцеплении поспишь. — хохотнул кто-то.

— Поспишь тут. — Махнул рукой Гриша. — Щас бабского визгу будет…

Едва он успел закончить фразу, как впереди и через несколько секунд сзади что-то грохнуло. Это практически одновременно по бэтру и замыкающему КАМАЗу ударили две гранаты. БТР спасла наваренная поверх брони решетка, а грузовику прошило бронеплиту, он загорелся и опрокинулся. Мимо промчался 'Хамви' с чеченами. Он взлетел вверх по дороге, и на высшей точке во внедорожник угодил еще один кумулятивный заряд. Из кавказцев никто даже вылезти не успел. Все сгорели.

Штепа, не помня себя, вывалился из грузовика и побежал к обочине. Со стороны леса застучали пулеметы, начал пукать станковый гранатомет, затрещали автоматы. Осколки разорвавшихся гранат посекли несколько бойцов, разбегающихся от остановившейся колонны. Бронетранспортер в это время уже достиг опушки и подавил одну огневую точку нападавших. Стрелок успел уничтожить пулеметчика вместе с его вторым номером и еще несколько человек, прежде чем получил еще один кумулятивный заряд аккурат в место первого попадания.

В колонне уже горело четыре машины, а уцелевшие бойцы рассредоточились вдоль обочины. Штепа посмотрел направо и заметил Гната Вацюру, бросившегося вместе еще с тремя миротворцами в сторону закопченных развалин, чтобы выйти засаде во фланг. Олесь вскочил и кинулся вслед за ними. Нет, он не герой. Просто из гранатомета все еще продолжали работать по дороге, и среди кирпичных стен шансов уцелеть было куда больше.

Толстые сухие травяные стебли больно хлестали по лицу, бронежилет и разгрузка тянули к земле, струящийся из-под каски пот заливал глаза, из-за собственного тяжелого дыхания и шороха травы ничего было не слышно. Олесь замедлил бег и взглянул на тактический монитор на забрале. Сквозь капли пота просвечивали зеленые точки. Они были совсем рядом, но… Их только две! Красных точек нет. Кто же тогда…?

Штепа едва не кувырнулся через труп Миколы Свирина. Он осторожно обошел тело, из-под которого вытекала темно-вишневая лужица, и прижался к стене.

Скорее всего, здесь раньше было богатое подворье. После пожара уцелело несколько кирпичных стен первого этажа хозяйского дома и торчащие гнилыми зубами белые обломки вспомогательных построек. Из-за одного такого спиной вперед и показался Гнат.

Штепа вскинул винтовку, одновременно сняв ее с предохранителя. Красная точка ЛЦУ впилась в то место, где заканчивался кевларовый шлем и начиналась шея.

18.09.2024 г. Екатеринбург Ставка Верховного Главнокомандующего ВС РФ (бывший ЗКП, бывшего Восточного военного округа)

Верховный, наконец-то, оставил в покое радиста и отошел к интерактивной карте.

Когда президента Веденеева сменил Житников, последний сначала через губу отдал приказ ему, генералу-полковнику Сергею Линькову обеспечить в своем округе 'меры по поддержанию общественного порядка' и 'соблюдения прав и гражданских свобод населения'. Если перевести с бюрократического на человеческий, на командующего восточным округом возлагались полицейские функции, а по сути, Линьков должен был обеспечить беспрепятственный ввод миротворцев в регион.

Когда же врио президента был послан дальше атлантического океана, от него примчались эмиссары, тут же посаженные под замок. Их подельники на западе России оказались более удачливыми, ввод миротворцев начался, и в течении месяца страна потеряла треть своей территории. Поначалу оккупанты продвигались, не встречая никакого сопротивления. Хаотичные очаги сопротивления подавлялись превосходящими силами НАТОвской военной машины на раз. Какой-то отпор коалиционные силы получили только на самой границе восточного военного округа. Собственно этот округ и остался единственной действующей структурой бывших ВС РФ. Поэтому Линьков в первом же своем приказе объявил себя Верховным Главнокомандующим российских вооруженных сил. Так же там было сказано, что врио президента РФ не является гарантом суверенитета России ввиду прямого предательства и способствования оккупации страны внешними силами.

Естественно в Москве его тут же объявили преступником и лидером НВФ, но это уже мало волновало Верховного. Его больше беспокоили управляемость и боеспособность собственных войск. Первую волну оккупантов с трудом, но удалось остановить. Потихоньку налаживалась связь, войска пополнялись добровольцами с дальнего востока, Сибири, стран бывшего СНГ и просачивающимися сквозь ряды противника кадровыми военными, не желающими служить оккупационной администрации. Но этого было явно недостаточно. Получившие неожиданный отпор миротворцы перегруппировались и нажали с новой силой. В воздухе войска коалиции преимущества не имели, но тем не менее очень беспокоили их диверсионные группы. Они пытались перерезать коммуникации, внести хаос в управление войсками и даже соединялись с заранее организованными на подконтрольной Линькову территории формированиями коллаборационистов, основу которых составляли националисты всех мастей и боевые отряды разных диаспор.

Например, в Уфе и области три недели шли ожесточенные бои с крупной группировкой 'Идель-Урал', усиленной подразделениями американских подразделений специального назначения. Именно к ней на соединение прорывалась первая бронекавалерийскай дивизия, но была остановлена под Альметьевском.

Как таковой линии фронта не было и поныне. Была зона очагового противостояния, протянувшаяся от границ с Казахстаном до болот северного Урала. Обе стороны применяли друг против в основном бригадные и батальонные тактические боевые группы. Миротворческая бригадная тактическая группа, как правило, имела в своем составе три-четыре штатных боевых батальона, один артиллерийский дивизион, средства усиления (один-два пехотных или мотопехотных батальона, до батальона танков, до двух дивизионов полевой и дивизиона зенитной артиллерии), инженерные подразделения и подразделения тыла. Что-то подобное было и у Линькова. С поправкой на имеющиеся силы и средства, конечно.

Бригадная тактическая группа, сформированная на базе мотострелковой бригады, как правило, занимала полосу обороны по фронту тридцать пять — пятьдесят километров и пятнадцать — двадцать пять километров в глубину. Боевой порядок строился в один эшелон с выделением резерва. При этом средние плотности составляли два-три, танка и два-три орудия полевой артиллерии или самоходки на один километр фронта. Мобильные РСЗО и тактические ракетные комплексы типа 'Точка-У' располагались в глубине обороны и перемещались вдоль зоны противостояния по необходимости.

На танкоопасных направлениях плотность противотанковых средств составляла десять — двенадцать танков и пять — шесть орудий противотанковой артиллерии и пусковых установок ПТУР и несколько самоходок.

Батальонная тактическая боевая группа имела в своем составе мотопехотный или танковый батальон, средства усиления (танковая или мотопехотная рота, батарея полевой и взвод зенитной артиллерии или несколько самоходок) и подразделения тыла. Батальонная тактическая боевая группа обычно имела номер того батальона, на базе которого создавалась.

Коалиция имела преимущество за счет на порядок защищенной связи (а значит и более оперативного управления войсками) более мощного вертолетного парка (отсюда превосходство в мобильности и возможность сосредоточить нужное количество войск на важном направлении) и большого количества броневиков серии MRAP (что обуславливало меньшие потери в живой силе). Правда последнее было только на тех участках, где вели бои части НАТО, а точнее подразделения США. Их восточноевропейские союзники по блоку и другие миротворческие части катались на все тех же 'Уралах', КАМАЗах и УАЗах или их аналогах. Но преимущество за счет большего числа вертолетов вскоре сошло на нет из-за быстрого продвижения коалиционных войск. Тылы не успевали за действующими частями, и большую часть вертолетного парка им пришлось использовать для доставки боеприпасов, продовольствия и остального военного имущества из глубокого тыла к местам непосредственного соприкосновения с противником.

При встрече с важными узлами сопротивления и населенными пунктами миротворцы избегали их штурма с одновременным использованием всех родов войск и авиации. Они стремились решить задачу последовательно: сначала нанести поражение противнику огнем артиллерии и авиации, а затем ввести в действие пехоту.

Переходу войск в наступление предшествовала продолжительная артиллерийская и авиационная подготовка. При этом командование миротворцев исходило из необходимости полного огневого подавления очагов сопротивления противника. В итоге это приводило к снижению темпов наступления и утере наступательной инициативы конкретного подразделения. С другой стороны, поскольку мелкие блокированные населенные пункты затем передавались подошедшим частям второго эшелона наступления (как правило, румынским, чешским, турецким или сводным подразделениям), на общий темп наступления это не влияло.

Атака переднего края противника, укрепившегося на окраинах крупных городов, осуществлялась коалиционной мотопехотой в большинстве случаев без спешивания личного состава с бронетехники. Американские морпехи, повсеместно, избегали прямого столкновения с противником, и стремились оставаться на броне как можно дольше.

Под прикрытием огня танков БТР и БМП они приближались к позициям противника до тех пор, пока эти позиции не оказывались на дальности действительного огня стрелкового оружия или пока их нельзя было забросать ручными гранатами.

При организации боя за овладение крупными населенными пунктами командование коалиционных сил стремилось блокировать и перерезать основные пути подвоза боеприпасов, воды и продуктов обороняющимся и подхода подкрепления с последующим длительным артиллерийским обстрелом блокированных подразделений противника.

Вступление коалиционных войск в населенный пункт осуществлялось лишь после полного подавления противника артиллерией и авиацией. Уличные бои велись спешенными подразделениями морской пехоты. Реже мобильными бронегруппами без спешивания. Окончательную зачистку городов поручали подразделениям добровольцев из числа местного населения. (Если таковые имелись поблизости). Танки и тяжелая артиллерия до полного овладения городом оставались на подступах к нему, реже на окраинах.

Стремление решать задачи по захвату городов путем их длительной осады, а не захватом с ходу, приводило к тому, что в тылах у миротворцев оставались крупные очаги сопротивления, что впоследствии сказалось на общей диспозиции.

К августу ситуация изменилась. Линьков вел долгие и трудные переговоры с руководством стран, не присоединившихся к агрессии. Государства 'старой Европы' и Китай оставались заинтересованными в дальнейших поставках нефти и газа с территории России. Германский бундесвер, например, взял под контроль северо-европейский газопровод и гарантировал транспортировку из нефтеналивных терминалов на севере страны. Китай, объявивший зоной своих интересов дальний восток, обеспечивал там защиту нефте-газовых коммуникаций.

Верховному удалось договориться со старушкой Европой о поставке техники, продовольствия и даже оружия и боеприпасов через третьи страны в обмен на энергоресурсы. Китай же, после некоторых уступок (в частности Линькову пришлось признать действительными все грабительские кредитные обязательства бывшего президента Веденеева), начал поставлять не только боеприпасы, оружие и военную технику, но и направил на Урал большой экспедиционный корпус. Правда сделано это было неофициально, и все военнослужащие НОАК считались добровольцами.

Поэтому на начало осени оборона русских войск уже включала полосу обороны из бригад первого эшелона и тыловой оборонительный рубеж который войсками не занимался, но местное население создавало там огневые точки и другие инженерные сооружения. Боевой порядок бригад строился, как правило, в два эшелона. Две бригады в первом, одна во втором. В глубине обороны на главных направлениях за бригадами второго эшелона размещались резервы, состоящие из обучаемых и тренируемых на месте добровольцев.

Почти с самого начала крупномасштабных боевых действий Верховному удавалось применять маневр силами и средствами как по фронту, так и в глубину, несмотря на неукомплектованность обороняющихся частей и малому количеству боеприпасов. Это были три тяжелые недели, когда казалось, еще чуть-чуть, и враг отбросит обороняющихся на восток и рассеет остатки русской армии по предгорьям Урала. Но выстояли! Выстояли благодаря четкому взаимодействие между соединениями и частями, между сухопутными войсками и военно-воздушными силами. И хотя ограниченность оперативных резервов создавала для командования значительные трудности в организации контрударов в целях удержания занимаемых позиций, в целом удалось сорвать планы противника по раздроблению сопротивления на локальные очаги.

В ходе боев в начале сентября на южном участке русские войска продемонстрировали умение вести мобильную оборону. Так, под напором миротворцев, превосходивших их в численности личного состава и техники, части и подразделения первого эшелона отходили ко второй позиции, втягивая наступавших в огневые мешки.

Затем ударами артиллерии, РСЗО, вертолетов огневой поддержки и авиации, а также контратаками и контрударами вторых эшелонов эти узлы удерживались частью сил русских даже тогда, когда остальные войска временно отходили ко второй позиции.

С появлением подкрепления китайскими 'добровольцами' линия фронта, или, если угодно, зона соприкосновения выровнялась и замерла. Обе стороны перегруппировывались, принимали пополнение в живой силе и технике, проводили разведку. Миротворцы подтягивали тылы, русские разосредотачивали новые войска. Спокойствия, конечно, не было. Короткие ожесточенные перестрелки, длившиеся порой всего несколько минут, чередовались с днями, а то и неделями маневрирования и бесконечных перемен позиций. Настоящие бои отличались скоротечностью и беспощадностью. Авиация и диверсионные группы коалиции по-прежнему старалась вывести из строя коммуникации, чтобы помешать перегруппировке русских войск, но и те сложа руки не сидели. Линьков собрал на совещании всех офицеров, так или иначе имеющих отношение к подразделениям специального назначения для проработки организации сопротивления на территории занятой противником. Установившееся затишье позволяло заняться партизанским вопросом. К тому же начинать пришлось не на пустом месте.