11.09.2024 г. 12.08.2024 г. Пензенская обл. г. Верхний Шкафт

— Подумаешь комары. — фыркнул Витамин. — Осенние, да, они злые. Мухи осенние тоже. Но это все фигня. Ты, Миха, просто в деревне летом не жил. У нас тут эта веселуха с мая начинается. Сначала появляются мокрецы, потом потыкухи, потом летние комары, потом бздыхи…

— Это слепни что ли? — Я слушал Витамина и отмахивался от комарья. Витамином Лешку Здравцева назвали за его чрезмерное пристрастие к этому продукту. Росточка он был маленького — чуть больше полутора метров, и кто-то ему впарил, что, если он будет есть витамины, быстрее вырастет. Вот он и глотал постоянно эти цветные пилюли. Достать по нынешним временам их трудно, и Лешка постоянно приставал к каждому встречному ('Витамины есть?'), предлагая, если что, махнуть их на сигареты или шоколад. Само собой иначе как Витамином теперь его никто не называл.

— Не, слепни — отдельная история. Они в июле появляются. А бздыхи — тоже 'мух', только шумный и нападает стаями. — Продолжал Витамин. — Потом идет мошка и слепни. А еще клещи, лосиная вошь…

— Это что за зверь?

— Такая плоская муха. Кусает, отбрасывает крылья и залезает под кожу аки клещ.

— Прелестная вещица. — Я поежился. Честно говоря, меня и обычные комары уже задрали, а, представив, как внутрь меня внедряется какая-то погань, совсем загрустил. Первая неделя в лесу далась нелегко. Помимо комарья, досаждали вездесущие муравьи, сырость, мозоли на ногах и руках и холод. А прочие неприятности типа помыться, постирать в речке или сидеть четыре дня подряд на одном сухпае, уже отошли на второй план.

До этого мы все жили в Верхнем Шкафте, лишь иногда выбираясь на стрельбы и тактические занятия. Теперь наш командир по прозвищу Морда (его он естественно получил из-за фамилии Мордвинов) гонял нас как сидоровых коз.

Что поделать, партизанская учебка. Подписался я на это дело от безысходности. Как и Костик впрочем. После разговора по душам с самым здесь главным человеком Станиславом Петровичем Бобриным, мы с приятелем, наконец-то успокоились. Никто нас неволить не собирался. Весь напряг и непонятки оказались просто необходимыми мерами предосторожности. Все-таки не в кружок кройки и шитья попали. Конечно, проверять нас еще будут и не раз, но в тот день для начала сытно накормили и отправили оформляться. Тут-то для меня и наступило второе за тот день откровение. Первое — 'американцы', которые меня тогда так напугали, и которые на самом деле были не американцами, а венграми из состава их миротворческого батальона. Мадьяры привезли очередную зарплату для местных 'коммандос', а так же оружие, боеприпасы, продовольствие, снарягу и обмундирование для новобранцев. Вся сформированная пензенская территориальная полиция состояла из подразделений, занимающихся поддержанием общественного порядка, механизированного корпуса, который в дальнейшем планировалось трансформировать в подразделение новой российской армии, и коммандос, предназначенных для борьбы с партизанами. Вот Бобрин (или как все его тут за глаза называли 'Боб') и возглавлял батальон таких коммандос.

Подразделения 'Public Order' состояло в основном из кавказцев и боевиков других диаспор, и Боб ни контролировать, ни даже сотрудничать с ними не мог, хотя и там у него были свои люди среди немногочисленных запуганных русских сотрудников, находившихся в основном на побегушках. (Одного мы с Костиком видели, когда ехали из Вазерков.) С мехкорпусом дела обстояли лучше, но все равно, единственное, что можно было поиметь с тамошних брателл, это — подкинуть что-нибудь куда-нибудь, да заручиться невмешательством в акции, которые проводило подразделение Боба.

С акциями интересно. Сейчас коммандос все еще находились в стадии формирования. Тренинги, кастинги, стрельбы, тактические занятия… Поэтому командование миротворцев их особо не дергало. Понятно, что долго так продолжаться не могло, и Боб готовил своих людей к переходу на нелегальное положение. В лесу и в заброшенных деревнях оборудовалось великое множество схронов и несколько запасных баз. Но изобразить контрпартизанскую деятельность все же пришлось. Месяц назад немногочисленный тогда отряд Боба, состоящий из таких же, как и сам командир бывших бойцов пензенского особого отряда полиции, нанес 'дружеский' визит в один из аулов, боевики из которого полностью вырезали соседнее русское село Трушнино. Все это было обставлено так, будто эти абреки устроили бунт. Одна разведгруппа бобринцев накануне зачистки Шнаево расстреляла возле этого аула миротворческий патруль, а вторая ночью ликвидировала местного имама. Возмущенные даги по утру высыпали на улицу, что было зафиксировано камерами кружащего над аулом беспилотника. Внезапность нападения гарантировала успех. Все мужское население (как их называют миротворцы — МАМs (Military aged men) было уничтожено, бабы с детишками отправлены в лагерь для перемещенных лиц в Пензе. Конечно, потом поднялся шум, ведь многие боевики этого аула официально состояли в той же территориальной полиции, а какая-то дагестанская шишка из этого аула и вовсе была дальним родственником мэра Пензы Ахмеда Муртазалиева. Но шумели недолго. Миротворцам на все вместе взятое местное население по большому счету было наплевать. Их кредо — качай нефть, поддерживай хаос, а аборигены сами отрегулируют свою численность до уровня, необходимого для охраны всяких вкусных мест, работы на них и обслуживания 'белого господина' в пробковом шлеме.

Бобрин, видя такие настроения у миротворцев, сознательно формировал националистический имидж своего отряда. Ну, например, на шевронах коммандос была намалевана стилизованная свастика. Особенно смешно было смотреть на истинного арийца Эдика Маркаряна по прозвищу 'Макарон' — тоже бывшего бойца пензенского отряда полиции специального назначения, а теперь зама Бобрина.

Еще в отряде поговаривали, что километрах в ста пятидесяти на северо-восток есть еще одно подобное 'контрпартизанское' подразделение, так же маскирующееся под националистов (но уже под татарских), под названием 'Идель Урал'. Много лет перед войной американцы финансировали контору с таким же названием, но эти нынешние были выживальщиками, и ждали второго пришествия, кометы и всемирного потопа вместе с ледниковым периодом. По слухам в 'Идель Урал' с востока даже забросили кадровых вояк, которые теперь натаскивают их по полной программе. Ну да и местные отцы-командиры не лыком шиты. И Боб и его бывшие сослуживцы — практически весь костяк нашего отряда повоевали не на одной кавказской.

Что касается второго моего откровения, то это оно снизошло на меня, как только я попал в цепкие лапки симпатичной пухлой блондинки, занимающейся в отряде работой с кадрами. Меня мурыжили битый час, заставляя заполнять какие-то формуляры и анкетки. Я сидел и думал, еще немного и блондинко подсунет мне трудовую книжку, где будет записано, что меня принимают на работу партизаном-пулеметчиком шестого разряда или ведущим инженером-подрывником. Девушка была какая-то не всамделишная. Ну, никак она не вязалась со всем тем, что мне довелось пережить, да и с моими представлениями о партизанском отряде тоже. Девушка что-то быстро печатала на компьютере, при этом она включила два настенных экрана за моей спиной. На одном из них шевелил губами какой-то старец в тюрбане. На другом ей что-то втирал офицер в форме коалиционных войск. Галя ухитрялась распределять себя между обоими, переключаясь крохотным переносным пультом. Ее тоже слышно не было (она общалась через наушники), но по ее ответам можно было догадаться о чем речь. Старейшина просил принять в на работу несколько молодых людей из своего рода, в чем ему было отказано по причине полной укомплектованности подразделения. Офицеру же Галя говорило полностью противоположное. Мол, народ все прибывает и надо бы ему изыскать еще средств в своих фондах для того, чтобы поставить на довольствие новобранцев и обеспечить их всем необходимым.

Уж не знаю, как в отряде отчитывались перед миротворцами. Новый народ действительно все время появлялся, но пройдя ускоренный курс обучения военному делу, тут же растворялся среди мирного населения.

Я посмотрел на старейшину. Ему явно приходилось прилагать некоторое усилие над собой, чтобы не выказать недовольство общением с кафиркой с непокрытой головой и вызывающим, по его мнению, поведением. Офицер же наоборот улыбался и подмигивал Гале.

Ну и уроды. Это ж какое надо терпение, чтобы с ними общаться каждый божий день. (А ведь я потом узнал, что миротворцы три месяца назад среди бела дня застрелили Галиного отца, а обезображенный труп ее пропавшей без вести сестры нашли в канаве неподалеку от одного из аулов).

Сейчас, сидя на поваленном дереве, на краю лесной поляны, я ковырялся в сухпае и вспоминал, с каким облегчением я выскочил тогда из кабинета. Так и хотелось взять автомат и разрядить его в оба экрана.

Кстати об автомате. Его и всю остальную снарягу мы с Костиком буквально выстрадали при получении на складе. Опять пришлось заполнять море бумажек. Зато теперь у меня есть: пистолет АПС, АК-74М с подствольным гранатомётом ГП-30, разгрузка, подсумки для магазинов и выстрелов к гранатомёту, маскировочная накидка с накомарником, спальный мешок, коврик, пончо, два комплекта камуфляжной одежды и один этот дурацкий мундир с полицейским шевроном, нижнее белье, кроссовки и американские ботинки, ложка-кружка, нож, аптечка, рация, запасные аккумуляторы, малая пехотная лопатка. В общем, здоровенный рюкзак, набитый барахлом. Я еле-еле донес все это до своего угла в одной из комнат приспособленной под казарму библиотеки. А когда выдали патроны, я загрустил. Хорошо, что ничего криминального на стрельбище коммандос не делали, а лишь весело и с огоньком расходовали патроны, щедро отсыпанные миротворцами из закромов бывшей родины. Поэтому идти пришлось недалеко. Километра полтора. Но и эта дистанция далась мне с трудом.

Новички и старожилы стреляли по отдельности. Самые обычные типовые мишени для первых были установлены метрах в ста пятидесяти от рубежа, а 'ветераны' упражнялись на ростовых, упрятанных среди молодых елок и кустов дикой смородины. До них, по моим прикидкам было метров пятьсот.

Я подошел к поближе к рубежу и попытался разглядеть, куда же это они стреляют. Буйство красок сентябрьского леса мешало распознать цели, которые только и замечаешь, когда от них летят куски или они падают.

За моей спиной толпились такие же, как и я новобранцы. Старожилы, чувствовалось, маленько форсили. Хотя выражалось это в мелочах. Никто не палил в прыжке по македонски и не стрелял от пупка. Больше всего поразил командир. Он приказал нашему старому знакомому Пашке Борзыкину расставить все у тех же елочек орудийные гильзы и принялся стрелять одиночными.

Пятеро пацанов, выхватывая друг у друга поцарапанный бинокль комментировали происходящее:

— Не попал, не попал! — вполголоса восклицали они.

— Дай-ка. — Я отобрал я у худого веснушчатого паренька оптику.

Действительно при каждом выстреле командира все пять металлических цилиндров оставались стоять на месте.

Когда Морда и остальные, наконец отстрелялись, не выдержал и вместе с молодежью рванул к мишеням посмотреть как там дела. Все гильзы оказались продырявлены. И не по одному разу. Автоматные пули аккуратно насквозь прошили металл. Издали ничего непонятно, а вблизи впечатляет.

Наступила и наша очередь. Я лег, устроился поудобнее, продышался. Тут уж без советов не обошлось. Мною занялся лично Морда. Кстати Леша — парень скромный, добродушный, и ни внешне, ни внутренне своему прозвищу не соответствует. Невысокий, не упитанный, с редкими прямыми русыми волосами и открытым светлым лицом. Такого проще себе представить в библиотеке за томиком Куприна, чем в качалке или на полигоне. Очень он мне лабуху тогда помог с воинскими премудростями.

Сняв автомат с предохранителя, я совместил мушку с этой самой прорезью и навел ее под черное яблочко мишени. Задержал дыхание и выстрелил. Потом еще раз. И еще.

Для начала мы сделали по три выстрела. Не знаю, то ли автомат у меня был уже пристрелянный, то ли еще чего, но итог — две десятки и девятка. И это при моей-то близорукости! (Очки я, правда, никогда не носил. Стеснялся. А линзы и подавно терпеть не мог.) У остальных было хуже.

С горем пополам двенадцать новобранцев под чутким руководством старожилов пристреляли свое оружие. Между прочим быстрее всех справился Костик и еще один парень. Видимо сказалось, что они раньше служили в армии.

К третьей четверти часа мне удалось-таки вдоволь насытить свою стрелковую жажду. В ушах слегка звенело, глаза слезились, локти болели, но удовольствия полные штаны. А когда мне, как и остальным пацанам дали пострелять из пулемета, слюни потекли рекой.

Пулемётчикам ведь было надо тащить на себе и сам пулемёт и патроны в лентах, уложенные в коробки. Не сахар. Вот и решили они избавиться от балласта, устроив аттракцион неслыханной щедрости. Сменные стволы-то все равно в избытке. Да и самих пулеметов на базе в наличии больше чем первых и вторых номеров вместе взятых.

Мне довелось пошмалять из ПКМ. Дистанция все та же — сто пятьдесят. Для пулемёта, конечно, плёвая, но дальше я бы просто не попал.

От природной жадности, сначала патроны экономил, стрелял короткими очередями. Хорошая машина ПКМ — сразу видишь куда попадаешь. И не дёргает. Пулемётчик посмотрел на мои потуги и говорит:

— Ты, это, не экономь. Позволь себе познать удовольствие длинной очереди. Ну, я стесняться перестал и засадил длинную. Срезал кроны сразу у двух соседних елочек.

Кайф.

Потом приноровился и раскурочил мишень. Стрелять на ста пятидесяти стало не по чему, и я перенес огонь на те самые гильзы. Как ни тужился, ни в одну не попал. Последние три десятка патронов в ленте оказались трассерами, и огненная нитка причудливо выгибаясь, ушла куда-то в сторону от поблескивающих цилиндриков.

Вот честно, никогда не думал, что пули так летают. Мне казалось, они должны идти всегда по прямой от ствола, до того места, куда попадут. А тут, словно из брызгалки плюешься. Законы физики, однако.

Следующий день начался с ревизии выданного нам новичкам имущества. Вчера этим занималась первая и вторая боевые ячейки, а теперь это предстояло нам. Соответственно третьей и четвертой. Те же отправились на стрельбище.

Мною лично занялся Пашка Борзыкин. Ну и нудная же это вещь — примерка военного шмотья, подгонка всяких ремешков и лямок, чистка оружия. Никогда не любил ходить в шмоточные магазины и зависать в примерочных. И чистить железки и что-либо еще тоже. По мне проще выкинуть ботинки и купить новые, чем их чистить.

К концу занятия к каждому подошел и все проконтролировал сам командир ячейки.

После завтрака сюрприз. На три дня уходим на тактические занятия. Все согласовано с миротворцами, поэтому снимать микрочипы не пришлось. Их каждому новичку приладил к плечу с помощью телесного клея местный умелец Саня Хотенко. Его за это еще до нас в шутку стали называть пластическим хирургом. Так и прилепилось к нему прозвище 'Док', хотя к медицине Саша никакого отношения не имел, а настоящих доков в отряде было целых трое. В смысле трое, и все пока целы.

За месяц, проведенный в отряде я сначала похудел (хотя куда еще, казалось бы), потом набрал мышечной массы. В выносливости тоже прибавил, но тягаться с молодыми все равно не мог. Сказались долгие годы прозябания планктоном м московском офисе, и прочая диванная гимнастика. (В смысле — поднял бутылку с пивом, опустил бутылку с пивом.) Поэтому предстоящих тактических занятий ожидал с опаской. Не хотелось, и позориться и подводить свою ячейку. Но страхи мои оказались напрасными. В первых рядах меня, конечно, не было, но нести мое тельце никому не пришлось.

На занятия шли те самые третья и четвертая боевые ячейки. В каждой по шесть новичков и десять старожилов. Среди последних в нашей ячейке, кроме Морды, отца и сына Борзыкиных, Дока, того самого пулеметчика Игоря по прозвищу 'баклажан' и снайпера тезки Миши по прозвищу 'Триплекс', еще четверо парней, с которыми я еще не успел толком познакомиться. Из четверых новичков пообщаться довелось лишь с прикольным бывшим пензенским студентом Стасом Смородиновым. Он, еще ни разу не побывавший в переделке, и не видевший вблизи сметь, постоянно паниковал. Чего-то все время холодно, заболеем, есть будет нечего, воды достать будет негде, и вообще мы все умрем — этим у него заканчивался практически любой разговор, отчего старожилы моментально нарекли его 'паникой'.

Вообще прозвище каждый получал не столько по приколу, сколько из необходимости иметь в эфире позывной. Если оружие и большая часть снаряги у всех были отечественного производства, то связь миротворцы в отряд поставляли свою буржуйскую. Импортная гарнитура, их же коммуникаторы, подключенные к общей и тактической сетке коалиционных войск. Естественно ни о каком постороннем трепе в эфире и речи быть не могло, а в неофициальные рейды брали свою старую проверенную аппаратуру.

С оружием получилось так: у новичков 'калаши' и АПС, У старожилов либо те же 'калаши', либо 9А-91 с глушителем. Плюс те же пистолеты. У трех снайперов по пистолету и снайперской винтовке. У двоих ВСС 'Винторез',а у Триплекса СВД. Баклажан тащил на себе свой ПКМ, а второй пулеметчик 'Печенег'.

Перед стартом всем новичкам выдали исключительно холостые патроны, приказав заховать единственный рожок с боевыми на самое дно рюкзаков. Для подстраховки все рожки с холостыми замотали пластырем цвета хаки.

Рассевшись на опушке леса, что в ста метрах от базы, все принялись набивать магазины этими холостыми патронами, мазать лица 'Туманом' и помогать друг другу добиться правильного 'рисунка'. Новички, понятно, действовали по принципу 'делай как я'. Не у всех выходило как надо с первого раза. 'Паника' изобразил из Костика очковую змею, и само собой запаниковал:

— Ну все, теперь напоремся в лесу на чурок, они мне бошку сразу отстрелят, потому как мне все лицо черти как разрисовали и вообще, я в своих ботинках через час ноги сотру. После чего, получив пару успокоительных пинков, он отправился нарезать веточек для персональной маскировки.

Закончив художества, прикопали пустые патронные пачки и выдвинулись.

Первым, в головном дозоре, шёл Док. За ним бесшумно двигался Морда с 'Винторезом' на плече. Следующим ковылял я, за мной Костик, Пашка с отцом и Паника.

После короткого марш-броска и привала ячейки разделились. По легенде занятий в первый день до обеда наша третья должна играть роль добычи, а четвертая ячейка — роль охотника.

Морда озвучил стандартную заготовку, которую до нас новичков довели только сейчас. Ячейка разбивается на тройки-двойки, в каждой из которых будет по одному новобранцу. Я оказался в паре с самим командиром. С этого момента нас начали учить двигаться 'змейкой'. Шли таким порядком: головной дозор из двух человек (Док и Паника), потом основное ядро группы, включая командира. И позади всех хвост (Триплекс и Костик). При возникновении необходимости группа должна была высылать (и высылала) вправо и влево боковые дозоры, превращаясь из 'змейки' в 'звезду'. Очень удобная форма для передвижения, откуда бы ни напали, всегда можно встретить нападение во всеоружии и прикрыть своих товарищей огнём.

По плану занятия мы должны были пройти за все три дня тридцать километров. Этого нам тоже не сказали, чтобы не стонали заранее. Ну, это все по карте. На местности же (даже мне понятно) будет больше. Хотя и я всего предугадать не смог. Многочисленные засады, обходы-охваты и противозасадные забеги — все, чем мы занимались эти три дня, полностью отключили мою способность считать и подсчитывать. Тут на ногах бы удержаться от усталости. Думаю, если бы все наши действия не писали бы нашлемные камеры, толку от этих занятий было бы чуть. Ну, для меня лично. Костик-то выглядел огурцом. Короче электронные мозги моего планшета в конце всех мытарств выдали цифру в сорок восемь километров.

Офигеть!

Никогда бы не подумал, что смогу столько пройти да еще увешанный рюкзаком и оружием.

Идешь и переставляешь ноги как 'зомби' и эфир слушаешь. Вдруг оттуда что-нибудь ободряющее про десять минут отдыха скажут?

Перебрались через разрушенный мост. Продрались через густые колючие заросли. Прошлись противопожарной бороздой. Перелезли через поляну, устланную поваленными соснами. По карте скоро должна быть дорога. Она — это конец маршрута. Через несколько минут головной дозор голосом Дока доложил командиру:

— Вышли в точку, где предположительно находится полевой лагерь вооружённых преступников.

Ну, партизан то есть.

Группа перестроилась в 'звезду' и заняла круговую оборону. Я при этом спотыкнулся и скатился в овраг, который так удачно подвернулся. Еще один новичок запутался в буреломе. Причем так крепко, что выволакивать его пришлось оттуда Баклажану, отложив на время свой пулемет. А так в принципе нормально сработали.

Дозор и командир отправились на доразведку местности. Обнаружив точное расположение базы 'повстанцев', они вернулись. Короткий инструктаж и сразу за ним команда на штурм с применением бесшумного оружия. Это значит, я в паре с Мордой. Прикрываю его, но без команды не стреляю.

Вообще-то, откровенно говоря, оружие-то не совсем бесшумное. Не как в фильмах, но звук выстрела запросто можно спутать с треском ветки под моим ботинком. Другое дело, это я не должен был продираться сквозь лес, как стадо слонов. Но этим грешили и остальные новички. Да и старший Борзыкин сопел так, что слышно было за километр.

Группа, тем временем, разбежалась по лесу широкой подковой, потеряв при этом Панику и еще одного новичка, и, незаметно лишь для таких же новобранцев из четвертой ячейки, подобралась к противнику на расстояние прицельного огня. За несколько секунд наши старожилы поразили все назначенные цели. Вторая волна штурмующих окончательно зачистила местность. При этом Костик к моему облегчению тоже облажался, выскочив прямо под очередь из 'Печенега'. По команде Морды ячейка покинула квадрат.

Ура! Мы победили! При одном 'погибшем' от дружественного огня и двух потерявшихся.

Наскоро перекусив сухими пайками и немного отдохнув, обе ячейки вновь разделились. Теперь охотились мы.

Конечно не интересно и не внезапно, когда ждешь засады, и она случается, но, в конце концов, в реальной обстановке бывают моменты, когда этой засады тоже постоянно ждешь.

Главное все подготовить правильно, по науке. Иначе получиться 'как всегда'.

В чем смысл засады? Неожиданно напасть на противника, и, используя фактор внезапности, плюс ураганный огонь из всех стволов и подствольников, уничтожить злобных партизан, мешающих строить светлое демократическое будущее, к едрене фене. Ну, или, на худой конец, основательно проредить их ряды, чтобы потом захватить в плен обосравшихся лесных людей и допросив, узнать все их коварные планы и места расположения землянок с остальными преступниками. Целью для засады может стать как одинокий партизанский лазутчик, так и целый отряд. А так же транспортная колонна, бронетехника… Потренироваться на колонне у нас не было возможности, да и кураторы миротворцы таких действий за нами не предполагали. Однако теорию мы хорошо изучили. Хорошо изучишь теорию, на практике будет не больно.

Во время засады главное, выбрать удобное для себя и неудобное для противника место. Как только такое место было выбрано, мы принялись учиться маскировать свои позиции. Благо 'противник' тоже учился где-то неподалеку, и время у нас было.

Позиция маскируется всем подручным материалом. Мхом, заготовленными заранее веточками, листьями, ну и конечно штатными накидками.

В общем, работа закипела. Бойцы рыли щели, маскировали всё и вся, ставили растяжки из взрывпакетов, подметали свои следы на песчаной дорожке. Как управились, Морда лично прошел и проверил, как кто замаскировался. Меня похвалил, а зарывшегося с головой Панику вытащил за ушко и на солнышко.

— Как же ты стрелять будешь, дурик?

После этого командир назначил всем сектора обстрела. Сектора он распределил таким образом, чтобы топающий по дороге противник в количестве двух-трех человек на один нос сидящего в засаде гарантированно попал бы под перекрестный огонь твоего соседа справа и слева. При этом надо постараться расположиться так, чтобы пока еще живая сила с той стороны не имела шансов быстро укрыться от огня.

Мы сидели по местам, вдыхали запах прелой листвы и боролись с желанием чихнуть, а Морда расхаживал вдоль невидимого контура засады и наставлял.:

— Дожидаемся появления противника, пропускаем его головной дозор, и, по команде шарашим в самую гущу. Наша задача — нанести как можно больший урон той стороне. Идеально, если получится сразу загасить командира, пулемётчика, гранатомётчика и снайпера. Но это мечты. За отдельными бойцами в первый момент не гоняться. Особенно, если это будет просто автоматчик. Отдельно для молодых поясняю, снайперов обычно разбирают их коллеги по цеху, но и ты, если заметил такового, лупи. Иначе он, не дай бог, спрячется и выковырнет тебя из твоей ямки, как чирий из задницы. Слон, Паника, Дыня и Гриша (это я, значит) по моей команде 'пошел' выдвигаются к дороге и начинают валить разбегающихся. Таковые могут случиться, поэтому этот момент тоже отработаем. Ботаник (Костя), Баклажан, Скорый, Саморез, Борзый (Пашка) и Батя (Борзыкин старший) идут вторыми в досмотровой группе. Ваша задача: как все стихнет, осмотреться, собрать трофеи и пленных. Раненых можно добить. Шутка. Остальные на контроле.

Расположились мы на повороте проселочной дороги между заброшенной птицефермой и шоссе. Так что никаких недоразумений в виде внезапно нагрянувших посторонних юнитов вроде возникнуть не должно. Однако на всякий пожарный Морда отправил на север в дозор одного из старожилов. Южное направление должен был прикрывать освобожденный от попадания в засаду дозорный из четвертой ячейки.

Раз поворот, значит, сидим буквой L. По пулемету на каждой перекладине. На длинной один снайпер, на короткой два. Это от того, что длинный и простреливаемый вдоль, участок дороги как раз напротив короткой части засады.

Отработали совсем неплохо. Разве что Паника через минуту после начала интенсивной перестрелки, когда на дороге уже никого, кроме одного замешкавшегося новичка, не было, вдруг выскочил из своего укрытия и, прислонившись к дереву, заорал тому парню:

— Я тебя убил, я тебя убил. — За что и получил от командира на разборе кренделей. А я был поражен мастерством своего командира. Вроде чуток отвлекся, смахивая соломинку с прицела, а его уже не видно нигде. Потом после команды 'пошел' я замешкался, из-под соседнего куста высунулась рука в цифровом камуфляже и погрозила мне кулаком.

Надо же!

Прямо практически рядом лежал!

После мероприятия обе ячейки совершили длительный марш-бросок, чтобы уйти подальше от того места, где так сильно нашумели. Согласованность, согласованностью, а ведь запросто может прилететь вдруг волшебник в вертолете 'апач', находящийся, например, в свободном поиске.

Как дошли до места первой ночевки, точно не помню. Не в себе был. Пока народ грел сухие пайки на горелках, я отлежался, попил водички. Есть сил не было.

Наш штатный медик по прозвищу 'Церетелли' (его любимая поговорка при обработке была — сейчас отсечем все лишнее, и порядок) посмотрел на меня, как палач смотрит на приговоренного, и обработал мои мозоли. Пришлось сменить носки. Но это последнее, что я сделал перед тем, как заползти под тент, устроенный из накидки. Поначалу расслабиться мешало непроходящее напряжение в икрах. Одежда мокрая насквозь, рюкзак от спины тоже промок и потемнел, спальник напитался влагой и отяжелел. Ничего. Как только уронил веки — вырубился.

В четыре утра меня разбудил Баклажан. В дозор. Подьем для остальных в шесть. Все быстро позавтракали, попили чаю и отправились к месту следующего занятия. По дороге пополнили запас воды. Желающие даже ополоснули торс. Я — теплолюбивое животное, поэтому оголяться не стал, а лишь умыл лицо и шею.

Выглянуло солнце. Воздух постепенно разогревался. Заросший колючим кустарником лес сменился сосенками, торчащими из песка. Теперь засаду должны были устроить на нас. Перекурив и и на этот раз уже выслушав лекцию о контрзасадной тактике, наша ячейка потопала к железной дороге, пролегающей неподалеку. Усложнять задачу противнику не стали и пошли не 'змейкой', а обычной колонной. В конце концов, противник ведь не будет постоянно 'змеиться'.

Через неплотный лесной массив просочились к полотну железки. Пошли по шпалам. Насыпь плавно свернула налево, в составе головного дозора мы с командиром прошли от поворота метров пятьдесят. За нами топали Баклажан, Костик и Триплекс. Вдруг с их стороны что-то неожиданно и очень убедительно долбануло. Взрывпакет. И тут же затрещали холостые выстрелы. Я обернулся и увидел опадающий взрыв и расплывающийся клуб густого белого дыма, а когда повернулся обратно, полотно опустело. Опять обернулся назад. Там лишь мелькала спина Костика, улепетывающего в заросли полыни. Все рассосались буквально в течение нескольких секунд, и только я стоял как идиот под огнем сразу двух пулеметов и десятка автоматов. Как это выглядит со стороны, видел вчера. Глупо выглядит. Опять затормозил.

Наша ячейка оказалась шустрее четвертой, но все равно, конечно, какое-то количество народа условно убили. Но замаскировалась 'четверка', надо отдать им должное, хорошо.

Раз уж все равно труп, стоял и рассматривал вражескую засаду. Стреляющих не видел, заметил только вспышки выстрелов в кустах.

Так и стоял, слушая эфир.

— Скорый, рыжий на десять часов. Я пулеметчика беру.

— Баклажан снайпера вали. В ельнике на семь часов.

Страйкболисты, блин.

Пока считал ворон, наши вышли во фланги, а потом и в тыл противнику и таким нехитрым противозасадным манёвром нейтрализовали всех напавших.

Оказывается, перехвалил я 'четверку' мысленно. Место-то для организации L-образной засады они выбрали хорошее, но устроились почему-то по внутренней стороне L-участка. Чем немедленно воспользовались наши бойцы. Потом уже, вечером, при 'разборе полётов', нам наглядно пояснили, если бы 'вражеское' подразделение расположили как надо, и пулемётчика положили бы на сектор, простреливающий вдоль дороги, никто бы от расправы не ушёл. Но командир 'четверки' по неопытности решил пойти легким путем и замаскироваться там, где больше растительности. Хотя и заросли полыни вполне бы подошли.

Собрались в 'змейку' и в темпе погнали к месту ночёвки. По пути попался брошенный пионерлагерь. Там нашёлся пригодный для нас колодец, снова пополнили запасы воды. Это здорово, когда есть вода.

За оставшееся до темноты время в этот день прошли чуть больше двадцати километров. Местность была не сильно пересечённой, таких колючих зарослей больше не было, хоть и сосновый бор опять уступил место лиственному лесу. Дождя, слава богу, как и в предыдущие дни, не было, жара не одолевала. Как всегда дико хотелось пить, и ноги я стер основательно. Расположились на ночёвку. Думал, уж на этот раз никто не брякнется сразу, а народ соберется у костра, развесит сушиться бельишко, побазарит. Хрен там. Командир отдал приказ расположиться 'звездой', чтобы в случае нападения с любой стороны ячейка была бы сразу боеспособна. К организации ночлега снова подошли серьёзно, снайпер Триплекс, например, добротно замаскировал свою лёжку и постоянно наблюдал через прицел за своим сектором. Командир опять показал чудесный пример маскировки. Он как бы и спать устроился и на фишку залег. Если бы мне Баклажан пальцем не показал, сроду бы не увидел, хотя смотрел в то самое место метрах в пятнадцати от меня.

Вот так встанешь утром поссать, и… кофуз.

А вообще не хотел бы я иметь наших отцов-командиров по ту сторону баррикад. Смотришь вокруг и чувствуешь себя нехорошо, тревожно. Вроде природа, красота, птички поют, ручеек журчит, тихо, но где-то рядом незаметно перемещаются люди с темнотой вместо лица, без силуэтов и с бесшумным оружием. Бр-р-р.

Наверняка и у пиндосов такие есть, и нам еще придется с ними схлестнуться в будущем. Поэтому без хотя бы минимальной подготовки нельзя. Многие как думают? Обвешался оружием и кум королю. Сейчас-то я вживую увидел, зачем красят лица и вешают на панамы 'шаманские' ленты из ткани, укрываются накидкой и юзают всякие 'лешие'. Мозг простого обывателя отказывается опознавать в человеке человека. Привыкли-то к правильным геометрическим линиям, а тут какие-то глубинные связи в черепушке нарушаются. Грамотно закамуфлированный боец становится очень плохо различим в движении, а неподвижный — вообще неразличим. И это правильно.

Утром третьего дня расстались с четвертой ячейкой и, покружив по лесу часа три, вышли на полянку у реки. Ячейка опять разбежалась 'звездой', все получили по сектору для наблюдения и обороны. Устроились наскоро, выставили охранение. Свободные бойцы стащили с себя мокрую от пота одежду, парами или тройками ходили к реке помыться, на ходу обсуждая подробности вчерашней засады. Расслабились слегка, голос повысили.

Щенячью радость от долгожданного отдыха прервал звук 'зорьки'. Светошумовая граната 'Заря', поставленная на растяжке охранять наш покой, как бы намекала, тут ещё кто-то есть. И началось. Кто в трусах, кто без, все похватали оружие и враз исчезли. Вот так вот. Игры взрослых мужчин на свежем воздухе продолжаются. Расположение нашей ячейки вскрыто условным противником, надо срочно уходить. Хорошо, что нет необходимости убитых и раненых выносить. Меня самого уже впору на носилки. С ног валюсь.

Натянул на себя всё мокрое, рюкзак на спину, автомат в руки, и вперед.

Ходили не так уж долго, но ноги уже не несли. Вроде бы и шагаешь как все, а сил даже в сторону посмотреть нет. Липкий пот из-под каски, дрожь в конечностях, в глазах темнеет, натертые ноги жгут, какой-то жук по спине ползает… Красота!

На следующем привале Церетелли меня успокоил. Не переживай, мол, это ж признаки надвигающегося обморока. Обычное дело. И перекрестил размашисто. Сразу полегчало. Наш доктор своё дело знает.

К обеду, практически описав круг, мы вышли почти что к самой базе. Здесь, недалеко от нее, был устроен официальный полигон для тренировки коммандос. Большое песчаное поле.

На границе леса тщательно отрытый небольшой укрепрайон. Траншеи полного профиля, блиндаж, НП на ближайшей высотке. Вот его и будем штурмовать. Все с облегчением сбросили рюкзаки, дозор произвёл доразведку цели, заодно проконтролировав окрестности полигона, и сообщил результаты командиру.

Морда кратко поставил задачу, распределил роли. Для новичков провел дополнительный инструктаж. На этот раз снайперы и диверсанты отходили на второй план. Нужна была огневая мощь, в дело вступали пулемётчики и автоматчики. Выдвинулись. К рубежу атаки ползли по-пластунски. Скорый (полноватый, но шустрый парень из старожилов) доложил о контакте с целью. Немедленно поделили между собой сектора и по команде жахнули их всех стволов. Особенно красиво лупили пулемётчики, вокруг блиндажа и траншей расцвели кусты пылевых фонтанчиков. А тоже высадил свой предпоследний рожок с холостыми. К сожалению это было не так эффектно, как у пулеметчиков с их боевыми. Но несмотря на то, что наша база была совсем рядом, нам новичкам использовать боевые от греха подальше не разрешили.

Пока наша 'тяжелая артиллерия' не давала поднять головы условному противнику, состоящему из набитых всякой ерундой, к траншеям перебежками выдвинулись группа зачистки, в которую входил и я. Адреналинчик-то бушует, когда совсем рядом месят землю совсем не условные пули.

Двигались по всем правилам: обстрелял укрепрайон, бросок, а тебя в это время напарник по тройке прикрывает. Когда патроны в магазинах иссякали, перезаряжающий орал 'Пустой!', в ответ слышал 'Крою!'. Пары дошли до цели, зачистили траншеи, проверили всё вокруг и опять же, прикрывая друг друга, оттянулись назад.

Собрались на исходной. Командир кратко прокомментировал действия группы. Приступили еще к одному упражнению. Тактику продемонстрировал командир 'четверки' 'Дед'. Уж тут-то он был на коне. Заключалось упражнение в следующем: группа расстреливает траншею с фронта, а с фланга к ней ползёт боец с гранатой (взрывпакет). По мере приближения бойца к траншее, группа медленно переносит огонь вдоль траншеи в направлении 'от бойца'. Он же, подобравшись совсем близко к противнику, буквально закладывает гранату в траншею. После взрыва группа прекращает огонь, боец поднимается и добивает из автомата всех выживших. И отходит ползком под прикрытием всей группы. Эффектно и эффективно.

Закончили стрельбы, проверили оружие, собрались в лесу, прослушали подробный разбор всех действий и выдвинулись на базу. Туда я дошел практически на автопилоте.

17.08.2024 г. Пензенская обл. г. Верхний Шкафт

Два дня отдыха, предоставленных нам после похода отцами-командирами, отдыхом назвать можно было условно. Мы не бегали, не отжимались, не стреляли, но, собравшись в углу бывшего читального зала, осваивали теорию, очень толково преподносимую Макароном. Закрепляли то, что проделали на тактических занятиях, просматривая видео собственных 'подвигов', постигали новое. Помимо схемок, карт и трехмерных моделей, отображенных на экране ноута, каждый из нас был ознакомлен с устройством и принципом действия РПГ, ПТУР, ПЗРК, способами закладки фугасов, постановки растяжек. Много чего нового и интересного узнали даже те, кто раньше служил. Обо мне уж и говорить нечего.

Все увиденное и услышанное старательно записывали и зарисовывали в обычных толстых тетрадках. С электричеством-то в лесу напряженка, а значит, на планшет надеяться глупо. Конечно, нам еще будут все это демонстрировать в натуре, но потом. Завтра для семерых из двенадцати новичков моего 'призыва' первый настоящий боевой рейд. И для меня тоже. От того-то и волновался, как перед экзаменом, и никак не мог найти себе место.

Все дела поделаны, еда поедена, курить не курю, читать не хотелось, поэтому я налил себе чаю и отправился в так называемый красный уголок нашей казармы. Там, напротив телевизора сидел

Баклажан и немигающим взглядом гипнотизировал распинающегося экс-президента.

Хм. Вроде бы еще с весны центральное ТВ приказало долго жить. Местные каналы еще пытались наладить какое-то подобие новостных и прочих оболванивающих население программ, но из Москвы давно ничего не было.

Ответ оказался проще простого — видеомагнитофон.

Но на фига? Что за мазохизм, пересматривать последнее обращение к народу этого Веденеева?

Я взял табуретку и пристроился рядом с Баклажаном.

Говорящая голова собственно только появилась на экране. До этого шла какая-то рекламная отбивка.

— Уважаемые телезрители, сейчас с чрезвычайным сообщением перед вами выступит Президент Российской Федерации. — пролепетала гламурная ведущая с дежурной улыбкой на лице. Киря засопел. Его лицо еще больше потемнело. (Кирилла Крафта именно за его лицо 'Баклажаном' и прозвали.)

— Уважаемые граждане России. Друзья. Россияне. — Как-то причмокивая, вкрадчивым голосом начал бывший тогда еще президентом Веденеев. — Сейчас все мы с вами переживаем нелегкое время. Террористы и экстремисты всех мастей развязали братоубийственную войну. Да. Я должен прямо сказать — этой война против всех нас с вами, россияне.

Говорить об этом трудно. И горько. В огне межнациональной розни горит вся центральная Россия, Башкортастан, Татарстан, Мордовия и Калмыкия. Беспорядки возникли практически во всех крупных городах нашей страны. В результате действий обнаглевших бандитов во многих городах и селах разрушена инфраструктура, нет электричества, нарушено водоснабжение, не работает канализация. Также во многих местах существуют трудности с подвозом самого необходимого для нашего населения: продуктов питания и медикаментов.

Это трагедия. Настоящая трагедия. Наша общая боль и беда. Общая, не только для нас, но и для всего мирового сообщества. И я хочу сообщить вам, что никто в мире не остался равнодушен. Никто не считает возможным остаться в стороне в такое трудное для России время. Только все вместе, всем миром мы сможем справиться с этой бедой.

Нам с вами не раз приходилось сталкиваться с вылазками обнаглевших террористов, но то, что происходит сейчас — бесчеловечное, беспрецедентное по своей жестокости и масштабам преступление. Настолько масштабное, что мною было принято решение не отказываться от помощи наших друзей из-за рубежа, потому что как ни тяжело мне об этом вам говорить, своими силами мы уже не справимся.

И я, конечно же, хочу выразить свою сердечную благодарность за своевременную и столь необходимую помощь, незамедлительно оказанную нам, всем солидарным с нами народам, правительствам дружественных стран и лично президенту США Саре Бейли. Именно эта мужественная женщина стала примером для руководителей многих стран, которым я так же хочу выразить свою сердечную благодарность.

Как вы уже знаете, правительства дружественных нам стран мгновенно отреагировали на нашу просьбу принять участие в урегулировании этого масштабного конфликта. Уже в первые часы после начала трагических событий все наши аэродромы начали принимать самолеты оперативно сформированной миротворческой коалиции, с грузом гуманитарной помощи, специалистами и миротворческим контингентом. Сейчас все они самоотверженно трудятся в многочисленных зонах конфликта: раздают гуманитарную помощь, оказывают помощь медицинскую, поддерживают общественный порядок, ситуация с которым очень, очень тяжелая.

Ввиду недостаточности сил и средств, а также в связи с понятным положением, в котором оказались наши правоохранительные органы и армия, мы были вынуждены пойти на нестандартное решение. С этой минуты в зонах конфликта и прилегающих субъектах федерации, моим указом как Президента Российской Федерации вводится совместное административное управление местных органов власти и миротворческой администрации ООН. Согласно этого указа, для получения возможности эффективно координировать усилия по наведению порядка и адресному оказанию помощи пострадавшим, вся полнота власти на период контртеррористической операции передается создаваемым национальным правительствам вновь образованных независимых республик совместно с выше названной миротворческой администрацией ООН. В этой связи приказываю всем федеральным органам власти принять к исполнению те нормативные документы, которые… вот мне тут подсказывают, что все необходимое уже разослано по каналам спецсвязи. Прошу принять их на местах к неукоснительному исполнению, и направить усилия к немедленному обеспечению миротворческой администрации всем необходимым для ее работы, и оказанию им всемерной поддержки в деле наведения общественного порядка в зонах конфликта.

Полицейские управления, подразделения внутренних войск, вооруженных сил, ФСБ и органы МЧС я попросил бы уделить сотрудничеству с миротворческой администрацией ООН особое внимание. На местах могут найтись не желающие адекватно и взвешенно принять имеющуюся у нас на руках трагическую реальность. Так вот, я бы хотел их серьезно предупредить: к любому, попытавшемуся внести разлад в дело умиротворения конфликтующих, к любому, кто захочет совать нам палки в колеса в этой чрезвычайной ситуации — будут применены чрезвычайные дисциплинарные меры. Соответствующие ситуации. В особенности это касается руководителей в субъектах, а также сотрудников государственных ведомств, чей долг в настоящую минуту — совместно с нашими партнерами из-за рубежа, крепко держать в руках властные рычаги и не стесняться применять их по прямому назначению, решительно пресекая любые попытки проявлений ксенофобии и неконструктивных настроений. Вопрос сейчас стоит очень серьезно, моим указом Временные миротворческая администрация ООН на местах в ближайшие сутки, — сейчас юристы прорабатывают этот вопрос, — будут безусловно наделены также и правом осуществления упрощенного судопроизводства, так что обладателям политических амбиций лучше воздержаться от их реализации, и заменить политические акции своим самым непосредственным участием в урегулировании этого беспрецендентного конфликта.

Напоминаю всем, сейчас не время для споров и политических дискуссий. Сейчас надо спасать людей.

Призываю всех граждан России сплотиться в этот трудный час, чтобы достойно преодолеть это внезапное и трагическое несчастье, выпавшее на нашу долю.

К концу этого монолога заряд оптимизма и бодрости нами с Баклажаном, а так же еще парой присоединившихся, был получен, и мы были готовы хоть сейчас, не смотря на то, что скоро отбой, идти и душить миротворцев голыми руками. На месте нашего начальства, я бы перед каждым рейдом включал бойцам эту запись.

После такой встряски ни о каком сне не могло быть и речи, и я, послонявшись по территории базы, заглянул на кухню, где к моему удивлению обнаружил всех тех, кто смотрел запись с последним обращением бывшего презика. Они собрались в кружок возле котла, в который всем скопом чистили картошку (чему дежурные по кухне были безмерно рады) и что-то оживленно обсуждали.

Я пристроился в углу на коробке из-под тушенки и попытался вникнуть в суть разговора.

— Ты не юли, ты мне прямо ответь, как оно так получилось? — Горячился Паника. — Где все наши суперсовременные бригады быстрого реагирования? Где наше новейшее вооружение? Где ракеты, самолеты? Это же все было. Ракеты летали, самолеты пятого поколения в войска поступали. Я видел…

— Телевизор меньше смотри.

— Сразу видно, не служил. — Оборвали Стаса сразу с нескольких сторон.

— Не, ну а правда? — Не унимался он. — Куда все делось?

— Никуда не делось. — Вздохнул Триплекс. — Как маршировали каждое девятое мая по Красной площади вместе с американцами, так поди и маршируют эти бригады. И что самое смешное, опять вместе с американцами. Нафига им воевать, если итак неплохо кормят?

— Это точно. — Подтвердил Скорый. — Когда я в июне собирался дернуть на восток, предложил своему корешу пойти вместе, а он меня спрашивает, на фига? За что, говорит, под пули подставляться? За вышки и нефтепроводы? Так не мои они, образом. За стометровые яхты и виллы? Так нет их у меня.

Я ему, дурень, ведь и сам и дети твои вечно на иностранного дядю пахать будете. А он мне, а я итак всю жизнь ни них пашу. Кому, говорит, думаешь вон сигареты 'ява' в твоей руке принадлежат, и кто деньги со счетов за электричество снимает. Нас десятилетиями имели всей толпой и сейчас имеют. Что изменилось-то?

Я так и не нашелся, что ему ответить.

— Дурак твой кореш, Скорый. — Возразил Баклажан. — Мы им тут как рабочая сила на хрен не нужны. Хилые, болявые. Жрать привыкли помногу, работать разучились. Сейчас нагонят тех же таджиков поболе, а над ними кавказцев поставят, чтобы охранять. На кнопки жать и в компьютер глазеть всяких поляков да эстонцев пригласят. Ни на меня, ни на тебя, ни на твоего кореша у них планов нет.

— Это понятно… — хмыкнул Скорый.

— Тебе оно, может, и понятно, а большинству нет. — Подключился к разговору Триплекс. — Чтобы народ поднять, нужна идея, а где она? Ну допустим отобьемся мы? Опять москвичи расползутся по офисам, чурки по рынкам, а эффективные менеджеры продолжат сливать, что еще не слили, и продавать, что еще не продали? — При этих словах Триплекс посмотрел в мою сторону, будто это я тот самый эффективный менеджер.

Хотя понятно, мне, как представителю Нерезиновой на роду написано отдуваться за всех, кто там жил до войны.

— Такого больше не будет. — Уверенно возразил Баклажан. — Всю эту шушеру мы погоним сраными вениками из страны, а кто замараться успел, тех к стенке поставим.

— Ну, допустим, а дальше что? — Не унимался Триплекс. — Фабрики рабочим, землю крестьянам? Так на это больше никто не купится. Нет идеи. Идеи нет. Народ и раньше до войны друг на друга волком смотрел, а сейчас и подавно все по норкам сидят.

— Во-первых, их из этих норок-то скоро всех повыковыривают. — Продолжал спорить Баклажан. Не отсидятся. А во-вторых, как тебе такая идея — стоять за своих? Блин. Я не политик, красиво говорить не умею, но почему обязательно идти за коммунистами, демократами, националистами? Слово 'патриот' затерли и изнасиловали, ну назови это как-то по-другому. Будем стоять за тех, кому не все равно. Не нравится жить как все, есть желание прикупить домик на острове, отравить сыночка в Лондон учиться? Пожалуйста. Только не за наш счет и не на нашей земле. Пшел нах в свой Лондон, одним словом. Голым по морозцу.

— Опять отнять и поделить?

— А отнимать ничего и не надо. — Баклажан бросил последнюю картофелину в котел и воткнул нож в разделочную доску. — Практически все сейчас принадлежит этим господам, что ездят сейчас по нашим дорогам на танках под голубыми знаменами ООН. Сами все отдадут, мы уж тут сами разберемся кому и что полагается. И никаких больше терок за национальное и никакой классовой борьбы. Не хочешь жить вместе — иди строй свое государство где-нибудь в другом месте, желаешь жить за счет других, ищи идиотов в других краях.

— Складно все у тебя получается, однако пока мы сидим, обложенные флажками. И вообще сейчас лучше не за мир во всем мире тереть, а подумать, как мы завтра Трофимово отбивать будем.

— Это точно. — Все обернулись на голос Морды, который неизвестно сколько стоял в дверях и слушал наш базар. — А так как утро вечера мудренее, поступает команда 'отбой'.

18.08.2024 г. Пензенская обл. г. Верхний Шкафт

Сил нет смотреть на расстроенного Костика. Его, похоже, забирают из нашей ячейки и переводят в группу РЭБ. Начальство не могло не заметить его способностей и решило использовать моего приятеля с умом. Теперь он стоял передо мной и жаловался на жизнь. Я его понимал. Если бы меня вот так же отцепили перед самой операцией, расстроился бы едва ли не сильней. Ведь итак не все двенадцать новобранцев должны были идти в составе двух групп, которым предстоит спасти жителей деревни Трофимово если не от тотального уничтожения, то от рабства точно. Не знаю уж, чем они там провинились, но разве сейчас для этого нужно искать повод?

На прямую до Трофимово чуть больше тридцати километров, но двадцать два мы проехали на двух грузовиках, идущих в Пензу за продуктами через Пазелки. Потом спешились и двенадцать километров протопали на своих двоих. Ночевки не предвиделось, поэтому рюкзаки намного легче, чем на учениях. Зато теперь к земле меня придавливал бронник.

Перед погрузкой все, как один, отковыряли свои микрочипы и сдали их начхозу. Тот уже распределит девайсы между вновь прибывшим контингентом, обслуживающим персоналом базы и местными жителями. На дело все идут без них и без планшетов-коммуникаторов. Общаться придется через старые добрые блоки короткой ларингофонной связи. Конечно, передавать наши планшеты дублерам — это перестраховка. Вряд ли кто-либо из миротворцев снизойдет до общения с каким-то там коммандос лично, но вот во время планового мероприятия по проверке любой оператор коалиционных сетей запросто может загрузить карту и поинтересоваться, где это сейчас N 042087EF05? (Это я). А вот он, на кухне пасется, или возле базы дрова заготавливает.

До Пазелков доехали быстро, а потом сквозь леса и поля, как и положено партизанам. Теперь-то мы партизаны, а не какие-то там коммандос.

Мне, еще одному парню и снайперу Вове 'Чемодану' определили место на левом фланге, напротив кирпичных развалин. Замаскировались, получили указание без команды не стрелять и затихли.

Нашей задачей было не пропустить контратаки охранения колонны, если мы ее вообще сегодня будем курочить. Как я понял, сначала попробуют договориться с этим отрядом, отправившимся цивилизовать жителей Трофимово. Но шансов это сделать маловато. Раз уж не пришли к соглашению с их руководством, исполнители-то вряд ли рискнут вступать в сговор с партизанами.

Где-то через полтора часа в наушнике раздался ожидаемый щелчок. Еще через пять минут, раньше, чем до нас дошел звук от него, со стороны Пензы над верхушками деревьев, качающихся в туманной дымке на краю поля, появился беспилотник. Это был легкий и подвижный дрон-разведчик. В отличие от его тяжелых ударно-штурмовых собратьев, несущих по нескольку ракет воздух-земля, этот не шел прямо, а будто на невидимом тросе плавно раскачивался над дорогой.

Многие с такими штуками вообще никогда не имели дело, и поэтому эта летающая гадость вызвала у мужиков суеверный ужас. Переданная с молоком матери боязнь всяких мифических, но от того не менее грозных, роботов-терминаторов, крушащих на киноэкранах в конце прошлого века все живое и выжигающих неизменным лазером полуживое, заставила некоторых непроизвольно сжаться под накидками.

Я лежал спокойно. Современные средства маскировки надежно укрывали наши организмы от этого хищника. Но постепенно чувство тревоги охватило и меня. Черт его знает, что там еще придумали пиндосы? Вполне могли навесить на 'птичку' какую-нибудь самую последнюю разработку, позволяющую просвечивать наши накидки.

Но нет. Беспилотник пролетел дальше, и вот уже вдали послышался свистящий рокот дизелей.

Когда колонна встала, я разглядел того самого Сергея, что привел нас в отряд. Вернее по походке понял, что это он. Значит и Молчун где-то рядом. Они друг без друга не ходят.

Командир разведгруппы о чем-то недолго поговорил с подошедшими к нему оккупантами, но к консенсусу они не пришли, и как только колонна тронулась с места, и ее хвост окончательно втянулся в зону огневого поражения, по первой и последней ударили из РПГ. Застучали пулеметы.

Мы с Чемоданом и пареньком как и было условлено огня не открывали, а продолжали наблюдать за развалинами и местностью возле них.

Бой с каждой секундой набирал обороты. Грохот взрывов, треск автоматов, блики от горящей техники.

Когда клубы едкого черного дыма от нее вклинились между нами и останками домовладения, к ним пришлось подобраться практически вплотную.

Я устроился за кучей битого кирпича и снова весь превратился в один сплошной датчик движения.

Но полностью сосредоточится мешало какая-то распирающая изнутри радость.

По сути это мой первый настоящий бой. Та бандитская разборка не в счет. Я и стрелять-то тогда не собирался, и вообще не понимал, зачем все это надо. Тут другое дело. Именно дело. Настоящее. Теперь я знаю зачем я пришел умирать на этту дорогу возле Трофимово. Теперь я среди своих. Теперь у меня есть надежда, есть туманное, но вполне себе годное будущее. Теперь я не шатаюсь одиночкой по деревням и весям, а делаю все, чтобы это будущее было. Теперь у меня есть смысл в жизни. Жаль только, что в этой моей новой жизни не нашлось места Женьке.

Краем глаза заметил, что среди поросших мхом кирпичных стен мелькнуло что-то светлое. Весь в своих мыслях, радостный такой, встал на одно колено, и тут же получил свою первую пулю. Шла она на излете, и в бронник ударила по касательной, но и этого мне хватило, чтобы опрокинуться навзничь.

Перевернулся на живот и услышал несколько щелчков с той стороны, где лежал Чемодан.

— Растяжки сняли черти. — Ругнулся он и знаками показал, чтобы мы с парнем обошли развалины с флангов.

Я пробирался вдоль разрушенной стены большого дома. Отсюда в пустой оконный проем была видна часть бывшего двора и посреди него уткнувшийся в пыль лицом убитый выстрелом Чемодана миротворец. Еще один плавал в луже крови за кустом возле покосившегося колодца, а чуть дальше стояли еще двое. Причем один целился другому в голову, а этот другой, как в замедленной съемке разворачивался в мою сторону. Со страху я забыл все, чему учили и, не целясь, нажал на спусковой крючок.

Дуракам везет, а идиотам везет вдвойне.

Одна пуля попала миротворцу чуть выше бронежилета, а вторая прямо в лицо. Но это еще не все. Тот, который целился в своего, открыл рот, выпучил глаза, выронил винтовку и начал сползать по стенке.

— Руки вверх. — Ничего умнее, конечно, сказать я не додумался, и, стараясь сделать как можно более зверское лицо, подошел к миротворцу.

— Ой, бля! Мамочки! — произнес тот по-русски. На меня смотрели испуганные, с навернувшейся слезой голубые глаза.

Совсем еще пацан. Русский.

И чо, расстрелять его в упор?

Я, держа на изгибе локтя автомат, присел, взял трофейную винтовку и попятился. Парень тоже начал медленно отползать в сторону белых обломков, оставшихся от каких-то построек.

— Чисто. — Это Чемодан вышел слева от меня.

— Чисто. — Отозвался еще дальше на левом фланге парень из нашей троицы.

— Чисто. — Как-то автоматически вторил им я, глядя, как мелькает среди желтой листвы белая макушка русского миротворца, улепетывающего со всех ног в сторону леса.

В натуре тогда я подвел своих. Но как потом выяснилось, пленных мы не брали, поэтому на фоне досады на самого себя, утешала мысль, что возможно спасенная мною жизнь того парня, спасена не зря. Может, это будет ему уроком и он больше никогда не поднимет оружие против своих. Против русских.

Может, может, может…

Кстати, а чего это он в своего офицера целился?