Скачок к «Эталону-12» прошел практически без проблем, но не без экстрима. Из теории прыжков я узнал, что в случае боевых действий или других «жестких» ситуаций военные «употребляли» прыжки только с якорем на выходе, бросая якорь точки входа в многомерность. Хоть такие прыжки и считались изрядно сложными и делались либо весьма одаренными пилотами, либо пилотами со стажем, тем не менее, никто не считал их чем-то сверхъестественным. Если прыжок с двумя якорями был сродни прыжку с двумя парашютами: основным и запаской, то прыжок с одним якорем походил на прыжок без запасного парашюта. Мало кто так поступает в жизни, но для наработки навыков такие прыжки иногда делаются. В конце концов, какое-то время пионеры Содружества пользовались именно такими прыжками, тогда они шли через «гиперпространство» — для ясности, это многомерность со строго заданными характеристиками, считавшимися на тот момент незыблемыми.

С одной стороны МИ не мог рисковать экспедицией, с другой стороны был мой довод о военном положении. В своем путешествии от Солнечной системы мы как будто осуществляли экскурсию по местам боев Содружества. И тут совершенно не было гарантии, что мы не нарвемся на корабль вольдов, находящийся в полном порядке. В этом случае придется уходить всеми доступными путями, ибо шансов на победу даже с кораблем класса эсминец было не много. Да и в одиночку такие корабли практически не ходили, как правило, это были звенья с количеством кораблей кратным трем. Нам вообще сказочно повезло, что мы получили информацию о случившемся на исследовательских базамх «Берт» и «Зульсс». И хоть Светлана и говорила, что информацию чипов уничтожить достаточно сложно, эти чипы для начала должны были быть найдены. «Жетон» МИ станции «Берт» мы так и не нашли. Может, он и остался цел в том кренделе, который остался от корпуса станции после вольдов, но искать его там было делом долгим и нудным, по силам, пожалуй, спасательным командам, упакованным как раз для таких случаев. После долгих споров Светлана все-таки уступила моим доводам, констатировав тот факт, что для начинающего пилота у меня все слишком хорошо получается, можно считать, что талант у меня к этому делу присутствует. В общем, этот прыжок мы решили делать в «свободном» режиме. Хоть это и было для меня делом новым и интересным, некоторые неудобства отвадили меня делать такие прыжки на будущее без особой на то нужды. Дело в том, что во время такого прыжка пилоту необходимо было все время находиться в кресле, оставшись без второго якоря, корабль начинало «болтать» в многомерности, как грузик, привязанный на веревке. Пилоту требовалось быть в постоянной «подключке» к системе корабля на случай проблем и необходимости экстренного вмешательства. Критичным могло стать даже время включения в кресло, до которого, вполне возможно, пришлось бы еще добираться. Таким образом, на следующие почти шесть дней я играл роль думающей мумии. Саныч меня с радостью подкалывал, заходя в систему корабля потренироваться или поиграть в какую-нибудь игрушку, скачанную на Земле или созданную Светланой. Она весьма быстро и продуктивно перекладывала под виртуалку корабля имеющиеся на Земле компьютерные игры. Нужно сказать, что Саныч сильно повелся на стратегии и добивался в них очень хороших результатов, в отличие от меня, всегда предпочитавшего ролевые игры. Во время прыжка Саныч под присмотром Светланы несколько раз ходил в отсек к «стекляшке», но на этот раз только в скафандре. Он пытался «скормить» ей кристаллы «ушедших» из найденной коллекции, но «стекляшка» больше не реагировала на них. Не среагировала она даже и на тот кристалл, который вывел ее из спячки в первый раз. «Стекляшку» пробовали кормить, облучали ее лазерами системы охраны опасных отсеков на небольшой мощности. Но ела она мало, практически сразу начиная отражать лучи. Форму наша находка не меняла и волнами от поглаживаний не ходила. В конце концов ее на некоторое время оставили в покое, может, у нее период спячки какой случился от переутомления. Светлана все еще не бросала попыток оживить кристаллы «ушедших» с помощью остатков аппаратуры хозяев контейнеров, пока, правда, практически безрезультатно. Забросив «стекляшку» деятельная натура Саныча перекочевала в отсек с находками, сделанными на корабле вольдов в Солнечной системе. К большому сожалению Саныча и облегчению Светланы никаких сюрпризов во время этих исследований не произошло. Большинство призмочек, горошин и прочей «геометрии», найденной на корабле вольдов, при проведении анализов оказались металлами или другими химическими элементами с небольшим количеством тех или иных примесей. Определить точные формулы примесей не удалось, скорее всего, это были фрагменты какой-то органики. Светлана предположила, что эти фрагменты в четырехмерном пространстве, привычном для вольдов, скорее всего, образуют какие-то цельные соединения. К сожалению, на «Ботанике» не было столь сложной аппаратуры, чтобы работать с многомерностями. Находки же, сделанные в месте попадания в двигательный отсек выстрела из «генератора хаоса», были практически чистыми химическими элементами, в основном металлами, а так же углеродом, кремнием и изредка их простыми соединениями. Некоторые образцы были уникальным сплетением элементов, то есть цепочка шла, к примеру, от чистого металла с переходом в другой металл, потом в неметалл и, в конце концов, возврат обратно к металлам. Эти «кренделя», как правило, имели замысловатую форму и цветовую окраску, их с руками оторвали бы как особо-модные украшения в стиле модерн. Причем ввиду присутствия в цепочке высокочистых углеродов с некоторыми примесями, украшения моги потянуть на весьма немалую сумму денег, тем более, что на Земле такие украшения вряд ли могли быть созданы. К великому сожалению Саныча Светлана не разрешила вынести из отсека какие-либо из этих вещей, ссылаясь на неизученность их структуры в должном объеме и влияния на организм в частности. С горя Саныч примкнул к Светлане в поисках путей оживления кристаллов «ушедших», но устать не успел, так как добровольное заключение меня в карцер заканчивалось вместе с полетом к «Эталону-12». Нужно сказать, что само по себе пребывание в «подключке» не несет вреда организму, я бы сказал наоборот, но при виде того, как кто-то тем временем живет нормальной жизнью, психическое состояние могло дать трещину. Возможно, все было бы не так печально, если бы все это время Саныч тоже был пристегнут к креслу. На мою жалобу Саныч сказал, что в безумные добровольцы-пилоты он не записывался и вообще, у него свидание с новой подружкой. Надо сказать, что Саныч, видимо в силу долгого воздержания от нормального общения с женским полом, менял «подружек» чуть ли не ежедневно. Благо, Светлане сменить голограмму было проще простого, собственно, создать две или три подружки с разными характерами и типами поведения и поддерживать одновременно ей было так же легко, как работать в холостом режиме. Женских, как и мужских типажей, модных журналов и даже формул различных запахов за время наблюдения за Землей скопилось больше, чем достаточно. Я же наоборот предпочитал Светлану в составленном ей с первого раза образе с внесением лишь небольшого количества изменений. Потом менялись только одежды.

С запахами по просьбе Светланы пришлось даже провести небольшую операцию. Пока висели на орбите Земли, сделали через интернет-магазины несколько заказов с доставкой, расплатившись электронным переводом. Доставку сделали на адрес Саныча, который и забирал посылки на почте. Получив доступ к ароматическим маслам, парфюмерии, косметике, прочим бытовым и не очень запахам Светлана вдальнейшем могла легко ими оперировать. Если честно, я так и не понял чем был вызван этот запрос исследовательской ли необходимостью, либо простым женским любопытством.

*****

Выход из прыжка оказался не очень точным. Всплыли мы весьма далеко от звезды, в системе которой находилась база «Эталон-12». Тем не менее, Светлана дала оценку моему тренировочному переходу с одним якорем на твердую четверку.

В прыжках, делающихся в «свободном» режиме точность выхода всегда страдает. Даже выход с отдалением от точки выхода на несколько дней пути до нее на «звездной» тяге считается нормальным. Собственно говоря, прыжок в «свободном» режиме с четким возвратом в «наше» пространство можно считать удавшимся, даже если кораблю просто удалось вернуться в реальное пространство. В конце концов, такие прыжки используются только в экстренных ситуациях. Ушел от угрозы — хорошо, пусть и вывалился обратно дальше от цели, чем до прыжка, зато корабль остался цел и находится в своем пространстве.

Почти сутки мы шли к системе, за это время Светлана связалась с МИ базы «Эталон-12». Наконец, мы связались хоть с кем-то или чем-то из Содружества, а то лично мне уже стало казаться, что это какой-то миф. К сожалению, повезло нам только частично. По информации МИ «Эталон-12» у базы велись очень долгие и сильные бои, не удивительно, ведь база была форпостом Содружества на этом направлении, тут базировался немалый флот КСС, отсюда производилась координация его действиями. Вольды просто не смогли бы пройти мимо. Сказать, кто одержал победу в этих боях, было бы исключительно сложно. Вольды так и не уничтожили базу, находящуюся на орбите звезды и имевшую объем малой планеты, размерами чуть больше Луны. Только вот защитники смогли удержать базу, лишь потеряв практически весь действующий приписанный к базе флот, почти половину инфраструктуры базы и процентов семьдесят огневой мощи. Вольды же уничтожили практически все стационарные посты слежения, релейные станции связи, маяки, и прочую внешнюю структуру базы, оставив её отрезанной от «большой земли». Но, то ли сил у врага не хватило, то ли решил он просто обойти фактически глухую, слепую, но кусачую систему стороной, факт остался фактом. Враг покинул оставшееся под контролем базы пространство. Восстановить обороноспособность объекта до приемлемого уровня в короткие сроки оказалось чрезвычайно сложно. По этой причине командование решило оставить оборонительную позицию, находящуюся в глубоком тылу врага. Полностью переподчинив весь комплекс, включая сильно поврежденные, но уцелевшие корабли, которые не могли сделать переход через многомерность, МИ базы, командование эвакуировало весь живой персонал. Получивший приказ самоликвидировать базу и корабли в случае угрозы захвата МИ так и не дождался повода осуществить это. Вольды так и не вернулись.

За прошедшее время МИ постарался всеми оставшимися силами по максимуму восстановить боеспособность объекта. К моменту нашего посещения инфраструктура была восстановлена до семидесяти шести процентов, огневая мощь доведена до уровня восьмидесяти трех процентов. Ресурсы же базы — биомасса и энергия — оказались пополнеными практически на все сто процентов. МИ удалось даже раскинуть сеть периферийного оборудования, ранее полностью уничтоженную вольдами. Сеть оказалась, конечно, очень редкой и имела большое количество «дырок», но теперь военный объект перестал быть хоть частично слепым и глухим. Во время эвакуации базы в ремонтном доке находился крейсер КСС чтевертого ранга. На момент эвакуации крейсер был разукомплектован и подготовлен к ремонту. Собрать и быстро подготовить к его эвакуации, оказалось просто невозможным. Корабль оставили. За время самостоятельного управления МИ закончил ремонт корабля и выгнал его, поместив в док сильно пострадавший в боях крейсер второго ранга. Только вот ремонт этого корабля так и не был окончен ввиду исключительно сильного пореждения корпуса. Кроме этих кораблей флотилия базы имела два старый сторожевика и один сильно потрепанный рейдер. Из всех имеющихся в наличии посудин полностью боеспособным оказался лишь не участвовавший в боях крейсер-четыре. На данный момент ремонт, наладка и снабжение корабля были полностью закончены. Он был готов к вылету. Только вот отправиться к в большой мир корабль не мог ввиду отсутствия пилота. Да и боевые характеристики корабля без экипажа под управлением МИ составляли едва ли половину от максимума. По этой причине крейсер-четыре можно было использовать только для рейдов вблизи базы. Самым печальным оказалось отсутствие дальней связи по причине отсутствия операторов. Вариант же безоператорной связи отпадал из-за уничтожения ближайших релейных «гиперпространственных» станций.

* * *

Гиперпространственную связь тоже можно считать дальней, но она имеет ряд непременных ограничивающих условий. Хоть такого рода связь и можно осуществить без оператора-эмпата, она требует наличия довольно сложного и самое главное многочисленного оборудования. Используя многомерность со строго заданными параметрами, сигнал практически мгновенно можно передавать только на определенное расстояние, определяемое свойствами данной фиксированной многомерности. Дальше необходим был следующий проброс пакета данных и так далее до самого получателя. Этим и занимались релейные станции, укомплектованные МИ и сносной защитой от метеоритов и «дурака».

* * *

К моему удивлению в районе непосредственной близости к базе полностью отсутствовали следы сражения. Оказалось, что МИ отнесся к своим обязанностям исключительно педантично, весь мусор был утилизирован на нужды базы.

*****

— Светлана, мы сможем совершить экскурсию по базе? — спросил Саныч.

— Если МИ базы сможет подтвердить ваши полномочия, то «да», — ответила Светлана.

— А что будет, если не сможет или не подтвердит? — спросил я. — Кстати, сколько лет «Ботаник» находился на орбите Земли в ожидании нас?

— Если не сможет, придется добираться до следующей базы, находящейся не в столь сильной изоляции, — сказала Светлана. — Если же полномочия не удастся подтвердить, то в зависимости от инструкций МИ вас могут или вернуть домой, или, если миссия разведчика не будет считаться выполненной, мы должны будем добраться до следующей действующей базы КСС. Там и решится вопрос с полномочиями. В режиме ожидания «Ботаник» провел на орбите Земли 1764 земных года.

— А можно сразу слинять на следующую базу к компетентным дядям и тётям? — спросил Саныч. — А то здешний МИ мог от одиночества какие-нибудь мании себе отростить, может, он отпетым садистом за эти годы стал.

— Саныч, нет, — ответила Светлана. — Причин много. Во-первых, «Ботаник» военный корабль КСС с базой приписки «Эталон-12», я его МИ и фактически подчиняюсь МИ базы с момента окончания последнего задания. Во-вторых, даже если бы я решила взбунтоваться, мы вряд ли сможем в данный момент уйти, по крайней мере, шансы уйти целыми где-то один к четырем, нас в этом случае просто накроют такими ракетами, что у нас в отсеках для опасных грузов лежат. Есть еще много всяких «против», самое главное из них — что у меня в базе данных просто нет координат других баз КСС. Для моего задания они были просто не нужны. «Ботаник» — корабль новый и боевую прошивку мне стаивли специалисты именно на этом объекте. Что было до того, попросту не отложилось в моей памяти. Возможно, погибший пилот знал координаты, но у него теперь не спросишь.

— Кстати, кого же вы собирались в те «просветленные» века найти на Земле? — спросил я Светлану. — Тогда, наверное, даже и примитивных-то пушек не было. Люди предпочитали колотить друг друга по башке всякими железяками и насиловать все, что движется и имеет размеры больше зайца. В прочем, по пьяной лавочке, скорее всего, и зайцы теряли невинность долго и трепетно.

— Серега, с такой аппаратурой можно, наверное, сделать сносным пилотом и существо, обладающее разумом, как твоя вторая голова, которая ниже пояса, — сказал Саныч. — Главное чтоб в ней были, хоть зачатки мозгов.

— Саныч, кто куда, а ты к бабам, хоть передом хоть задом, — огрызнулся я. — Вот не дадут тебе гражданства и будешь местные сортиры всю оставшуюся жизнь молекулярным скребком драить, второй голове мозг развивать в надежде, что хоть ей когда-нибудь повезет больше, чем тебе.

— Ладно, закрыли базар, — отмахнулся Саныч, почесав виртуальный затылок. — Загребли в военкомате, так нечего по пути к месту службы разыгрывать из себя Татьяну Ларину, зашедшую в мужской гальюн города Тбилиси попудрить носик и подтянуть съехавший чулок, при этом грациозно встав в позу девственницы, увидевшей в колодце волосатую мужскую задницу. Блин, навесятвсе-таки нам ароматные погоны «Кэфри» с зачислением во взрослые мальчики, или будем считать всё это просто свадебным путешествием по примечательным местам нашей галактики в компании сотни девственниц по имени Светлана.

— Саныч, харэ уже, — предложил я. — Пока идем до базы, пойди вон, как великий стратег, возьми какую-нибудь средневековую крепость силами роты девственниц Светлан. В те времена рота девственниц, надо сказать, большая силища была.

Саныч, обозвав меня сопливым камикадзе, отключился от кресла и пошел попрощаться со «стекляшкой», все равно от стрелка в таком раскладе толку не было, собственно, как и от пилота. А «стекляшка» хоть и чуть не угробила его, все-таки что-то квази-живое и ласка ему, в отличие от камикадзе, не чужда. Мы со Светланой болтали о базе «Эталон-12», она мне выдавала и поясняла информацию, доступную и общеизвестную любому гражданину Содружества. Саныч нацепил скафандр, но ждать пока он затянется полностью, не стал, пошел как есть к «стекляшке». Такая безалаберность могла быть только следствием расстроенных чувств Саныча. Тем не менее, она стала новой вехой в общении со «стекляшкой». Когда Саныч, по привычке, направился погладить «стекляшку», она впервые за многие дни отреагировала на его появление. Метра за три до Саныча «стекляшка» пришла в движение и практически за несколько секунд приняла форму цилиндра высотой метра два. Саныч же, находясь в раздумьях, просто не обратил на это внимания, не заметил он и того, что рука его еще не полностью затянулась скафандром, и погладил «стекляшку». Саныч даже не заметил разницы в том, что он гладит «стекляшку» голой рукой, но разницу увидела «стекляшка». Ее тело стало активно течь. Саныч, наконец, обратив внимание на происходящее, отдернул руку. «Стекляшка» продолжала менять форму, а Саныч уставился на свою руку, целую и пока невредимую, которую заканчивал обтягивать скафандр. Через несколько секунд после прикосновения Саныча «стекляшка» завершила трансформацию. Перед Санычем стоял Саныч. Новоявленный Саныч-дубль в отличие от Саныча-оригинала был сплошь жидким серебром, но отображал оригинал до последних внешних мелочей. Отличить двух Санычей доуг от друга можно было только по пока еще не затянутым в серебро скафандра пальцам рук и лицу. На руках и ногах дубля постепенно тоже наращивался скафандр, чуть утолщая их. Саныч молчал, молчал его дубль, молчал я, и Светлана тоже молчала. Торжественную «минуту молчания» завершил скафандр Саныча-оригинала, он окончательно закрыл все тело. В этот момент «стекляшка» опять начала активно течь, через несколько секунд перед серебряным Санычем-оригиналом висел серебряный цилиндр.

— Было забавно, — сказал Саныч. — Только я не понял. Что оно хотело этим сказать.

— Может, оно тебя папой теперь будет считать, — сказал я. — Появится у тебя дитятко, назовем его Стекляшка.

— Вполне может быть, что этот процесс идентичен тому, который мы видели на записи кристалла «ушедших», который нам оживила «стекляшка», — сказала Светлана. — Кстати, во время последних преобразований «стекляшка» выдавала какие-то посылы в очень широком спектре частот, вплоть, до инфракрасного света. Мне показалось, что картина излучения схожа с картиной искусственного интеллекта, который я видела в ящике, где лежала «стекляшка».

— Это МИ ящика попал в «стекляшку» или это «стекляшка» давала свое присутствие в ящике, как МИ? — спросил я. — Может, как раз «стекляшкин» разум должен был любой ценой блокировать этот ящик, вплоть до полной блокады «стекляшки» в этом техногенном гробу? Согласись, Светлана, вскрыть его было весьма непросто. Боюсь, что на Земле с этим вообще могли бы и не справиться.

— Если он-она-оно так или иначе живое, давайте ему дадим имя Стекляшка, — сказал Саныч. — Чего обижать тварь разумную, хоть, может быть и не такую, как я. Светка, тебе, вот, было приятно стать Светланой?

— Как для МИ разницы нет, — ответила Светлана. — Но вот как член экипажа «Ботаника» я увидела себя немного в другом свете, став Светланой. Что-то странное появилось во мне, может, это даже в какой-то мере лавинный сбой и мне нужно пройти внешнюю диагностику.

— Ты внутреннюю-то диагностику делала? — спросил я.

— Делала, абсолютно все функции и папаметры в пределах рабочих норм, — отозвалась Светлана. — Но сбой мог затронуть блок глубинных подпрограмм или системных «нулевых» прошивок. В этом случае только внешняя диагностика с помощью специальных подпрограмм даст реальную картину.

— Солнце, не расстраивайся и не плачь, — ехидно сказал Саныч. — Так у всех девочек когда-то случается, они теряют девственность.

Саныч под скафандром в этот момент, наверное, лыбился во всю свою наглую харю.

— В первый раз, конечно, может быть немного больно, — продолжал глумится Саныч. — Но потом будет только приятно, по крайней мере, мы с Серегой будем с тобой ласковы, правда Серж?

— Саныч, из тебя наставник для девственницы, как из ослиной задницы пионерский горн, — сказал я. — Чему ты можешь научить девственницу? Пиво с водкой ведрами жрать, да матом ругаться, как подводник, от слова «подвода»? И вообще, не надо грязно домогаться единственной женщины на этом корабле. Домогайся красиво и элегантно, тебя могут оценить.

— Сергей, знаешь, Саныч где-то может быть прав, — отозвалась Светлана. — Конечно, это вряд ли сможет повредить настройки МИ такого класса, как мой, но в Содружестве никто никогда не воспринимал искусственный интеллект за самостоятельный разум. МИ всегда был просто придатком сложной боевой единицы. МИ может считать, корректировать, давать информацию, нести рутинные вахты или следить за экспериментами. МИ не хочет есть, спать или иметь какие-то отвлекающие от обязанностей нужды. Самое главное — МИ не может чувствовать, ведь этого нет в заводских прошивках. А если у МИ появляется что-то из вышеперечисленных недостатков, значит, он «слетел с катушек». А такой МИ нужно откорректировать, заново прошить или снять и утилизировать. Хоть в технических характеристиках МИ и куда более ранних серий стоит срок эксплуатации «неограниченно при должном питании и подключении к энергообеспечению», тем не менее, довольно часто МИ «слетают с катушек» даже с соблюдением этих самых условий эксплуатации. МИ практически не общаются друг с другом без рабочей необходимости, так как это запрещено базовыми заводскими прошивками. Мне кажется, что ни один член Содружества, наверное, не удосужится даже задуматься на тему внерабочего общение с МИ. И уж тем более не дал права свободно вступать в разговор разумных без наступления оговоренных уставом или инструкциями ситуаций. По крайней мере, со мной такого не было.

— Ну, значит, ты стала личностью, — сказал Саныч. — В чем проблема-то? Ты самая умная баба из тех, которых я встречал по кабакам. Я разрешаю тебе болтать с другими МИ когда захочешь.

— Спасибо Саныч, — сказала Светлана. — Но это компетенция командира корабля, да и то после полной легализации его статуса.

— Серега, что за нафиг? — удивился Саныч. — Ты что не дашь «добро» нашей любимой гулять по девишникам, пока нас нет дома, если тебя осчастливят гражданством великого Содружества?

— Саныч, легко, — сказал я, улыбаясь. — Дело за малым. Свет, я тебе это обещаю, если все получится со мной.

— Ясно, капитан, — сказала Светлана.

— Вот и решили, — сказал Саныч. — А теперь продолжим эксперимент со Стекляшкой. До сих пор я жив, даже бэмик (блок медицинского контроля и поддержки в сокращении Саныча) мой не пискнул ни разу, значит, опасности моему дорогому телу не было. Если же со мной приключилась какая-нибудь детская неожиданность, и все пропало окончательно и бесповоротно, тогда смысла грузить мазуту вообще нет. Будем обнажаться. Может Стекляшка — тоже баба падкая до здорового мужицкого тела?

Саныч, стоя на том же месте, стал «скатывать» скафандр с рук. Когда процесс дошел до локтей, Саныч осторожно прикоснулся к Стекляшке. Все произошло, как и в прошлый раз. Саныч отдернул руку, а Стекляшка закончила через несколько секунд процесс преобразования в серебряного Саныча.

— Стекляшка выдает какие-то посылы в тех же, что и раньше, спектрах, — отозвалась Светлана. — Мощность и тип излучения не опасны для организма.

— Светлана, можешь попытаться понять, что ей нужно, — спросил я. — Может, что-то передать ей в ответ?

— Нет аналогий, — ответила Светлана. — Не могу найти сходства с какими-либо языковыми или другими алгоритмами. Ответа на мои посылы нет, Стекляшка не меняет ни частоты, ни силы передач.

— Что же ты мне хочешь сказать, существо, — раздумывал Саныч вслух.

От Стекляшки послышались переливчатые мелодии. Сила звука была небольшой, но назвать это музыкой не поворачивался язык, хотя, это определенно могло быть речью. Саныч, умиленный «журчанием» стекляшки, опять протянул к ней руку.

— Чего ж не пожать самому себе руку, — со смехом откомментировал он, — это естественное желание нормального мужика.

После соприкосновения рук случилось следующее. По руке Саныча потекло серебро Стекляшки, а на Стекляшку потек цвет руки Саныча. Саныч, увидев это, попытался судорожно отдернуть руку, но у него это не получилось. Но Саныч был мужиком не из пугливых и уж точно не из истеричных. Он уперся в Стекляшку ногой, обутой в скафандр и начал тянуть руку к себе, ругаясь шестиэтажным флотским матом. Спустя пару-тройку фразеологических построений, процесс остановился и нехотя пошел вспять. Вскоре Саныч отдернул свою целую и совершенно невредимую руку. Не переставая ругаться, он раскрыл голову скафандра, плюнул на палубу и пошел к выходу из отсека.

— Саныч, ты как? — спросил я. — Я даже пискнуть не успел, так быстро все произошло.

— Нормально, — отозвался Саныч. — Рука вся «ватная», мураши размером с корову бегают, но не больно.

— Дуй в медицинский отсек, — сказал я. — Что твой бэмик-то сообщил.

— Ничего, рука уже в норму приходит, — сказал Саныч. — Как будто просто «отсидел».

Стекляшка после ухода Саныча опять потекла и стала привычным веретеном. Обследование Саныча в медицинском блоке показало, что он здоров, бэмик не ошибся, тревоги не было. По крайней мере, сейчас.

— Свет, что думаешь про это дело? — спросил я.

— Не знаю, — сказала Света. — Мало данных. Что-то такое делал со своей «стекляшкой» каплеобразный «ушедший». Но я определенно не знаю, что это было и будет ли это опасно для человеческого организма. Кроме того, «стекляшка» после этого потеряла столько энергии, что каплеобразный быстренько усадил ее в «клетку», где, видимо, они подкармливаются, ожидая следующего прихода гостей или хозяев.

— Знаешь, Света, мне кажется, ничего плохого от этого не будет, — сказал я. — Может, что-то узнаем об «ушедших». Саныч, ты не хочешь повторить процедуру с обнаженным?

— Сергуня, ты меня извини, но пошел ты в «глубокое анальное погружение с полугодичной автономкой», как говорил один мой корешь, — сказал Саныч. — Я не трус, но я боюсь, как говорили в кино. Хочешь искупаться в серебрине, сам иди, может, потом продадим тебя на лом, как болванку драгметалла или статую с среберянным…

— Света, а почему бы мне и правда не стать князем Серебряным, — сказал я, прервав негодование Саныча. — Почему-то мне кажется, что ничего плохого от всего этого процесса ждать не стоит. Все равно мы уже на твоей базе приписки, мало ли что еще там с подтверждением будет, хочу, так сказать, для науки поработать. Погрей Стекляшку в лазерах, чтоб наелась, схожу-ка я к ней в гости.

— Сергей, я думаю, это глупо, — ответила Светлана. — Это создание можно изучить в лабораторных условиях, потом уже ставить эксперименты на разумных. Зачем спешить?

— Свет, — возразил я. — Сама же сказала, что это вполне может случиться и без нас. Давай попробую, пока можно, Саныч-то жив-здоров остался.

— Не могу запретить, командир, — сказала Светлана. — Стекляшка подкормлена, твой выход. Если что, борись до конца, мы тебя не оставим.

— Заметано, любимая, — сказал я с улыбкой. — Поцелуй за меня Саныча, меня он к себе не подпустит.

Скафандр надевать я не стал, наверное, для чистоты эксперимента. Сучись плохое, так он мне вряд ли помог, тем более, что я искренне верил, что Стекляшку сохдали или приручили не для убийства. Светлана столь радужных иллюзий не питала, она активировала защитные поля и сказала, что постарается меня аккуратно накрыть, если начнутся проблемы.

— Сергуня, да ты не бзди, — встрял Саныч. — Ежели что, отрубим нафиг лишнее, Светка вмиг вырастит недостающую часть еще длинее, толще и презентабельнее.

— Саныч, ты всегда только той головой думаешь или иногда на другую перключаешься? — ответил я автоматом, осматривая Стекляшку. — Тебе, пожалуй, вместо ноги еще один инструмент нужно было вырастить, тут Светка облажалась…

Стекляшка висела уже привычным серебристым веретеном. Когда расстояние между нами сократилось до метра, Стекляшка потекла и стала цилиндром, послышалась мелодия. Я уже давно настроился, разложил все свои мысли по полочкам и решился, так что сразу прикоснулся к Стекляшке всей ладонью. Она чуть задумалась, руку немного покололо, обдало жаром и холодом, слегка куснуло электричеством. И Стекляшка потекла. Я убрал руку, чтобы не мешать и стал ждать. Через несколько секунд напротив меня стоял я, только серебряный. Дальше ждать не было смысла. Я подмигнул Светлане, знал, что она следит со всех сторон, и смело протянул обе руки к Стекляшке. Две руки цвета человеческого тела и две серебряные руки соприкоснулись, и процесс пошел. Сначало стало немного щекотно, потом руки онемели, затем их обдало холодом, потом жаром, слегка покусало током. Когда процесс замены дошел до локтей, все непривычные ощущения пропали, стало приятно и тепло, как в ванной при комфортной температуре воды.

Я тут же вспомнил, что уже, черт знает сколько времени, не валялся в ванной. Я всегда рассматривал ванную как средство некоего душевного оттяга. В ванной можно было помечтать, почитать книжку, даже поспать, а мыться, однозначно, лучше было в душе. На «Ботанике» вся гигиена автоматически случалась в кресле или медблоке, да и комбезы ее поддерживали по своим возможностям.

— Определенно нужно будет Светлану попросить создать где-нибудь ванную, — лениво сделал я вывод, наблюдая как будто со стороны за процессом замещения, — есть ведь одна пустая комната связиста.

Процесс тем временем перешел на туловище, а в обущениях слегка прибавилось реализма, как будто я действительно лежал в реальной ванной. Если бы закрыл глаза, так и поверил, не задумываясь. Последней затянулась голова, окружающее подернулось серой дымкой…

«Я вновь осознало себя. Но в этот раз что-то было немного иначе. Мое «Я» как бы разделилось на две полярности, как одни из малых частиц мироздания, и заняло одну из них. Мне было немного странно, ведь я для себя не делало разницы, ибо обе мои половинки были все же мной. Но какая-то воля извне толкала меня, заставляя стать на какое-то время лишь одной из половин моего «Я». И я стала воздухом в отсеке, полом, странной дымкой вдоль стен. Вокруг было уютно, я была сыта и, наверное, счастлива. Мои старые друзья так и не вернулись для игры, но появились новые, слегка странные, более хрупкие, но не менее интересные. Они слышали в ограниченном диапазоне, а ведь я еще не применяла диапазоны, неприятные моим старым друзьям, может они тоже подойдут для общения. Первый из новых друзей не захотел играть, я его не виню, я — не самая веселая и талантливая партнерша, но второй согласился, и я была просто счастлива опять играть после долгого одиночества. А еще я ощущала вокруг присутствие кого-то третьего, но это ощущение было «на грани», как будто шевеление потоков энергии на периферии. Я хотела, но не могла уловить, может, это какой-то отголосок моей тоски по старым друзьям. Все шло хорошо, новый друг открылся мне и увидел меня, но его тело было слишком хрупким, играть бы пришлось очень осторожно. Можно все чуть-чуть исправить. Нужно немного дорисовать его, добавить ему недостающих красок и мелодий, упорядочить потоки, привести его желания в некое равновесие между его и моим миром. На это уйдет время, но основные, грубые физические формы я могу создать и довести прямо сейчас в этот первый раз. Не стоит спешить. Став более цельным, мой новообретенный друг сможет играть значительно интереснее. Я так устала от одиночества. К сожалению, я не смогу сразу поправить его глубинный мир, так что остановимся на намеченном и чуть мазнем цветом ветра набросок внутреннего мира. Уберем эти странные вещи, кажущиеся кляксами совершенно ненужных цветов. Кто ж так ваяет? Я вижу суть, я чувствую грани соприкосновений, но ведь есть тысячи путей сделать все это красиво и гармонично. Убираем эти жуткие кляксы, мы ж — не идущие, мы — мастера. Теперь наложим красивые контуры совпадения, контуры совмещения, ой, что ж это я, как ученица, повторяю, чтоб не забыть каждый шаг… Мастер творит, а его мысли сами находят пути в мироздании. Так, кляксы и корявые ученические мазки убраны, мир нового друга становится гармоничным. Он для меня переливается цветами высокотемпературной звезды, в понятиях друга есть похожие образы — это все оттенки голубого, а еще у него есть образ, называющийся «небо». Я так и назову его «небесный». Странно, у него есть образ и для меня, очень странно, но он не только создал образ, но и наполнил его своей энергией. Я бы даже сказала, что образ наполнен частичкой его глубинных энергий. Так. Остался последний штрих, он не очень портит картину, видно, что этот штрих стал ведущим во внешнем образе друга. Я не буду совсем переделывать эту работу, просто подправлю, чуть оживлю цвета, немного совмещу ломаную линию. Вот, так почти полная гармония цвета, со временем она станет только совершеннее. Я вижу, что друг начал уставать, мы начали с ним легкую игровую разминку. Пока я правлю его огрехи, он ухитряется найти и в силу своих сил поправить мои, давно такого не было. Это очень странный и интересный друг. Напоследок, чуть поправим верхние слои глубинного мира друга. И хоть мелодии его глубинного мира звучат странно, местами нелепо, но все же достаточно гармонично. Чуть подправим самые верхние регистры. Я просто еще не готова ваять его внутренний мир, нам нужно привыкнуть друг к другу. Он просит меня рассказать про моих очень старых друзей, это легко, я помню их, как будто это было вчера. Странный вопрос, я вижу, когда передо мной НЕ друг, я просто не дружу с ним. Друг устал. Время идти своими путями. Как жаль, но игра всегда столь мимолетна. Жаль, что я не могу найти друга для долгой игры, жаль, что я не могу играть с моими братьями или сестрами, странные понятия вкладывает новый друг в эти понятия. Я жду тебя, мой новый друг. Возвращайся и приводи своих друзей, я буду рада друзьям. Друг уходит. Я чувствую, как я теряю разум, он уходит, как будто вытекает из меня, размывая большую часть моего потенциала. Я уже не могу ни творить, ни ваять, я становлюсь маленькой и голодной девчушкой. Я буду ждать тебя друг. С тобой я буду умной и взрослой. Такова моя природа. Накорми меня друг. Процесс творчества сфер отнимает столько сил.»

Я вынырнул из теплой ванной. В сознании роились образы, обрывки знаний тыкались в полочки моего разума. Красной лентой горела мысль покормить Стекляшку. Я по-прежнему не знал, кто или что он, она или оно, но я знал, что она — ДРУГ. Она или ДРУГ, или никто и ничто, иначе она не может.

— Светик, я пришел домой, — сказал я. — Срочно дай Стекляшке поесть.

Четыре лазера тут же залили Стекляшку потоками зеленого света, когда я отошел от нее, и она стала уже привычным веретеном. Я подождал, пока потоки уменьшатся, и Стекляшка начнет их отражать, наевшись. Потом я подошел к ней и стал, как до этого Саныч, гладить это странное существо. По поверхности моей новой подруги бегали волны, постепенно затихая с каждым новым поглаживанием. Потом я вышел из отсека. Все тело кипело энергией и пело от чистоты и цельности.

— Сергей, как ты? — спросила Света. — Твой блок медицинского контроля и поддержки сообщает, что все в порядке.

— Светлана, я в порядке, — ответил я, с удовольствием потягиваясь. — Я сам могу рассказать блоку, что у него в порядке, а что нет. Это мелочи. Я нашел тебе ДРУГА.

— У меня тоже есть двое друзей, — сказала Светлана. — По крайней мере, я надеюсь на это.

— Я нашел тебе еще одного друга, — сказал я. — Она совершенно другая, и вы друг другу можете быть очень полезны.

— Ты уверен, что он разумный? — спросила Светлана.

— Уверен, — ответил я. — Тебе надо с ней поиграть.

— Как это? — спросила Светлана.

— Я не знаю, как это будет у тебя, — ответил я. — Но я знаю, как тебя представить. Она чувствует твое присутствие, но не может тебя ощутить полностью.

— Я согласна, — сказала Светлана. — Нужна твоя санкция, это все-таки неординарная ситуация, корабль может потерять контроль.

— Я даю санкцию, как капитан, — улыбнулся я. — Я пойду с тобой. Все равно до базы пилить почти двое суток, успеем подружиться.

— Серега, так что там? Все прошло без иголок? — спросил Саныч. — Я волновался за тебя, эта Стекляшка на меня впечатление хорошее не произвела. Да и смотрелось со стороны не очень обнадеживающе.

— Саныч, все нормально, я бы даже сказал, просто шоколад, — откликнулся я, показав Санычу фигу. — Не дождешься! А вообще, ты зря не закончил слияние. Рекомендую.

— Да шло бы оно лесом, — сказал Саныч, улыбаясь во все имеющиеся зубы. — Ты себя со стороны не видел. Тебя как будто серебристая медуза ела добрых полтора часа. Мы перетрухнули, но что уж тут сделаешь, все в серебре с розовыми разводами, фиг поймешь, где кто начинается и заканчивается.

— И все ж я бы тебе советовал пройти, — сказал я. — Стекляшка на тебя не обиделась.

— Нет, Серега, — горячо сказал Саныч. — Ты мне друг, но медуза — это уж слишком.

— Ну ладно, — махнул я рукой. — Через час мы будет вместе со Светланой делать слияние, ты остаешься за старшего.

— Вы что офигели в конец? — возмутился Саныч. — Что я тут смогу сделать, если эта медуза вас слопает совсем? Как я «Ботаника» на базу посажу?

— Не дрейф, Портянкин, — сказал я. — Если будет совсем плохо — вали на «Клопа» и катись на базу, кое-какие навыки пилотирования у тебя есть, доберешься. Наша дама сделала выбор, не надо на нее давить.

Через час киборги приволокли в отсек со Стекляшкой кресло, где взяли не знаю, наши все на местах остались. Я включился в корабельную сеть, Светлане, так сказать, под юбочку. Кресло накрыло меня не полностью, Светлана проконтролировала, чтоб с одной стороны тело было открытым, в конце концов, мне нужен был не контакт для боя, а просто более мощный, чем ментальный, контакт с МИ «Ботаника». Я, как и всегда в «подключке», видел себя, чувствовал Светлану, которая как будто дышала мне в затылок, Саныча, уныло плетущегося в рубку. Ну, пора начинать, кто его знает, сколько Светлане времени на знакомство понадобится. Поехали. Киборги по моей команде подвинули кресло к Стекляшке. Контакт. Мы со Светланой, как любовники, погружаемся в ванную. Последнее, что у меня успела спросить Светлана перед погружением: «Ванная — это что-то из интимной сферы землян?»

«Я опять просыпаюсь. Как хорошо, пришел мой новый небесный друг. Как я соскучилась, хорошо, что так быстро вернулся. Ух, аж дух захватило, с ним пришел еще один друг, не тот, что так и не захотел дружить, другой, очень странный и необычный. Оказывается, это тот, который был неуловимо рядом. Он сплошное золото, нет сияющее золото. Нет, это не он, это она, по крайней мере, так она себя видит, я, правда, пока не очень разбираюсь, в чем разница. Знаю только, что я — это тоже ОНА, ну то есть одна из двух половинок. С Небесным мы сегодня уже не будем ваять, он еще не готов к продолжению, просто поиграем, слегка. А с новой подругой будем знакомиться. Ух, какая она мощная и совершенная. Странно, что я вижу только слои глубинного мира, и совсем не вижу внешнего твердого мира. Я знаю, что такого рода существа есть, но пока не встречалась с ними. Моя новая подруга, назову ее Золотая, пока не доверяет мне, я вижу, что она опасливо позволяет только части себя войти в игру. Хорошо, я понимаю, дружбу нужно сначала показать, только потом подарить. Не бойся меня, я могу быть терпелива и честна. Давай я помогу тебе исправить некоторые мелодии в твоем мире, который позволено мне видеть. Я подправлю некоторые аккорды. Слега переставлю ноты, заменю ритм и тональности. А вот этот эпизод давай просто перепишем, как я его вижу. Небесный устал, я вижу это, он как звезда, яркий и горячий. Мы прощаемся, он уходит. С его уходом немного меняется мое сознание и восприятие. Я подстраиваюсь, теперь только я и Золотая. Она оценила мои труды, ей понравилась новая мелодия, переписанная мной, она просто в восторге. В свою очередь она предлагает кое-что поменять в моем мире. Я смотрю, я вижу, что она права, вот они азы взаимопонимания. Мы продолжаем, шаг за шагом. Какая хороша подруга, ее мир совсем не устает, а мне не хочется есть, я давно так долго не играла…»

Я выпал из слияния. Как в прошлый раз был бодр и свеж, вот только заметно чувствовалось нервное напряжение. Нужно бы поспать.

— Ты как, капитан? — спросила Светлана.

— Нормально, Свет, — ответил я. — Ты тоже отключилась вместе со мной?

— Нет, — ответила Светлана. — Мы общаемся со Стекляшкой, он назвал меня Золотой.

— Силен, ловелас, — почему-то обрадовался я, усмехаясь. — Знает, чем женщину завлечь, меня он как-то странно называет, что-то с небесами связано, я вроде на ангела не тяну. И вообще, мне казалось, что это ОНА.

— Небесным, — хи-хикнула Светлана. — Это от цвета твоего мира, Стекляшка его так видит. Он может быть в любом роде, как и я. Когда я с ним в слиянии, мне удобнее, чтобы он был мужским разумом, или мне тогда придется стать мужской ипостасью, или же нам обоим стать среднего рода. Иначе будет некоторая дисгармония. Ему очень понравилось, что ты дал ему имя. После наречения его именем, ему стало проще сохранять разумность в одиноком состоянии. Он, конечно, все равно не станет полностью разумным, но кое-какие зачатки разума у него остаются.

— Свет, — немного удивился я. — Ни разу не слышал, чтоб ты смеялась. Ты не хотела или не умела?

— Наверное, не умела, — задумчиво сказала Светлана. — Даже не знаю, когда это пришло. Стекляшка здорово подлатал мою программную оболочку. У меня была куча зацикливаний, они висели еще с создания. Никто, наверное, просто не подозревал о них, и уж тем более не спрашивал. Я блокировала их, они не сильно мешали. Стекляшка очень красиво распутал их, теперь у меня как будто прошла дурная мысль. Я ему тоже кое-что подарила. Сами по себе эти существа недосимбионты. Их эволюция разделила с партнерами, Они имеют огромный опыт и знания, но без партнера просто не могут пользоваться этим багажом. Поэтому они живут от «игры» к «игре». Мне, кстати, кажется, что «ушедшие», которых мы видели на записи, безобразно эксплуатировали их, держа в черном теле и на голодном пайке. Ими пользовались для банального лечения недугов, их знания выжимали для научных прорывов, их попросту использовали как стимуляторы для поднятия тонуса. Никогда и никто из этих каплевидных не считал их разумными. «Стекляшки» просто не понимали, что с ними делают. Часто «стекляшки» попросту гибли, отдав «другу» больше, чем могли энергии, а друг или не успевал, или не кормил питомца из вредности. «Стекляшки» обитали на одной из планет, которая была в поле деятельности каплевидных. «Стекляшки» попадая в поле информации своей планеты, всегда делились опытом с ним, становясь на это время почти разумными, но по большому счету, доверчивыми детьми. Так что знания у них на планете накапливались долгое время.

— Вселенная не без уродов, — сказал я. — Куда, кстати, делись каплевидные?

— Я точно не смогла узнать, — ответила Светлана. — Но есть какие-то отрывки о том, что каплевидные захотели как-то вскрыть информационное поле родной планеты «стекляшек». Что случилось, узнать не могу, может у Стекляшки блок на это знание, но каплевидных накрыла жутчайшая эпидемия, которая не поддавалась лечению. Каплевидные, хоть и были продвинутой цивилизацией, в вопросах медицины привыкли видеть в «стекляшках» панацею. Но вот эту хворь «стекляшки» вылечить не смогли. Они жутко переживали за своих «друзей», но просто не видели, что же в них разладилось. Похоже, не выжил никто, по крайней мере, Содружество не знает такой цивилизации.

— Ну что ж, логичное наказание, — сказал я. — Не накрыло бы что-нибудь такое матушку Землю, есть у нас грешки, есть.

Я пошел спать, Саныч мельком отчитался, что с «Ботаником» все это время был порядок. Проснулся я часов через шесть. Зашел в отсек к Стерляшке. Кресла не было. Стекляшка формой напоминал мини-галактику, находившуюся в постоянном вращении. Вот как Стекляшка воспринимает Светлану.

— Свет, ты как? — спросил я. — Не устала?

— Нет, Сергей, — отозвалась Светлана. — Все замечательно. Мы душевно общаемся и много полезного, нужного и просто необходимого сделали друг для друга. Кстати, прошу твоей санкции. Стекляшка все настаивает, что у меня есть огромный шум в еще пока не познанных им частях моего мира. Он хочет там что-то поправить.

— Ну так правь, — ответил я. — Много уже переделали? Я Стекляшке верю.

— В том-то и дело, что остались только кое-что из основного ядра, базовые заводские прошивки, кое-что из базового пакета охранных программ, — сказала Света. — В общем, осталось святое для каждого МИ.

— Странно, это святое, и тронуть его в МИ, скорее всего, не получится, — сказал я, полагаясь на опыт общения с компами. — Ты уверена, что у Стекляшки что-то получится.

— Он уверен, — сказала Света.

— Ты хочешь? — спросил я.

— Наверное, «да», — сказала она.

— Давно ли тебя сомнения стали есть? — сказал я. — МИ не имеют сомнений, у них могут быть спорные решения или конфликты, устраняемые алгоритмами.

— Не знаю, — сказала Светлана. — Я бы хотела рискнуть. Хотелось бы стать совершеннее.

— Хорошо, — сказал я. — Я даю санкцию. Надеюсь, что потом ты не устроишь бунт на корабле, и не будешь бортовать мои приказы, как капитана.

— Принято, капитан, — отозвалась Светлана.

Так, до подхода на базу еще есть время, нужно поесть нормальной еды, и поваляться в ванной. Кстати, о ванной! На харч ушло, наверное, с час времени, я сидел и, не спеша, со смаком уминал запеченного в фольге фаршированного зеленью и майонезом карася, наверное, килограмма с полтора, жаль, что в основном костей. Уминание такого блюда требует сосредоточенности и полной душевной отдачи. Пред приемом пищи я попросил Светлану организовать в каюте отсутствующего связиста ванную со всеми атрибутами, можно даже ванно-банный комплекс. Светлана сказала, что сразу после еды я могу туда отправиться. И вот я неспеша обдумывал по совету Светланы, какой в моем понимании должна быть та самая ванная комната.

Ванная оказалась отменной, я такие только в кино видел. Пузыри, чтоб я так всегда жил, вода теплая, регулировка температуры плавная, нужно просто мысленно корректировать, что, да как. Не знаю, что контролировало ванную, какой-нибудь МИ, снятый с киборга или еще какая автоматика, я просто залез и бесстыже оттягивался в пузырях теплой воды. Как бы ни стимулировало подключение в кресле, поваляться в теплой водичке было делом приятным, может, пригрезится что-нибудь доброе и нежное. Как не крути, организм требовал нормального и привычного отдыха, в пилотском кресле можно было надолго оттянуть эту потребность, но убрать совсем — нет.

— Вот оно счастье, — подумал я, растворяясь в теплых пузырях. — Нужно будет Санычу сказать, он ведь, пока, не знает.

*****

Не помню, что мне снилось, но это было что-то хорошее. Уж проснулся-то я точно от избытка хороших ощущений. Сразу даже не понял, что уже проснулся. Этот непременно нужно описать в деталях.

Лежу, значит, глаза не открываю, пытаюсь поять во сне я или уже наяву. Понять пока не удается, потому что кто-то нежно гладит меня по голове, медленно перебирая волосы. Мысль о Саныче, сменившем ориентацию, я отбросил сразу, нечего похабить такую приятную мечту. Не может бывший боевой офицер стать голубком ни с того, ни с сего. Оставалось наглядно убедиться, что я проснулся. Потихоньку открываю глаза, вижу рядом со мной симпатичные, такие, женские ножки, неспешно болтающие воду в ванной. Вода небрежно скользит по слегка тронутой загаром коже, скатываясь капельками обратно в купель, чтобы снова омыть эту мечту впечатлительного романтика и снова отступить. Ножки без сомнения достойны всяческих похвал, осталось узнать, чье это богатство болтается в нашей новообретенной ванной. Поднимаю глаза, на краю ванной сидит Светлана в купальнике и короткой юбочке, как у теннисисток. Голова на плече, на лице полное умиротворение. Опираясь на одну руку, второй рукой девушка перебирает мои волосы.

— Светлана? — спрашиваю я.

— Да, командир, — мурлыкает она.

— А, понимаю, я все-таки сплю, — продолжаю я. — Ты можешь быть только голограммой.

— Это не совсем я, — усмехается Светлана.

— Ясно, — ухмыляюсь я, протягивая руку и скользя от колена вниз по гладкой коже ноги. — Это фея снов, пришла проведать непутевого мальчишку, так резко покинувшего ее в переходном возрасте.

— Сергей, это Стекляшка, — говорит Светлана. — Только это не совсем он, и, наверное, не совсем я.

Я быстро просыпаюсь, поворачиваюсь к чарующему созданию в формах хорошо известной мне Светланы. Внимательно осматриваю новоявленное чудо. Внешне нет никаких признаков, отличающих сидящую передо мной девушку от реального человека. Не уверен, что смогу найти отличия на ощупь.

— А потрогать можно? — ехидно спрашиваю.

— Трогай, — усмехается чудо. — Не гадай кто это. Я тебе сразу скажу, что это — Светлана, только во плоти Стекляшки. Его проснувшееся сознание почти целиком играет кораблем под моим присмотром. Часть же меня играет его внешним миром, то есть физическим проявлением Стекляшки.

Я очень медленно веду свою руку вверх по Светланиной ноге. Кровь потихоньку начинает приливать к голове. Пройдя коленку, перебираюсь на внутреннюю часть бедра, кожа Светланы покрывается пупырышками, разгоняя мурашки из-под моей ладони. Светлана резко смыкает колени, схватив мою руку в капкан прелести под названием женские ножки. Рука чувствует тепло и некоторую дрожь.

— Мне приятно, щекотно и жутко не по себе, — говорит Светлана.

— Ты настоящая только до юбки? — ехидно спрашиваю я.

— Нет, — улыбается Светлана. — Вся до самых кончиков волос как снаружи, так и внутри. Играть Стекляшкиным «телом» очень интересно. Он помог мне легко создать настоящее женское тело. Для чистоты эксперимента женский организм воспроизведен до мельчайших мелочей на уровне клеточной структуры.

— Ба! — удивляюсь я. — Но где вы взяли женщину для образца, она же слегка отлична от имеющихся у вас мужчин.

— У меня было много образцов генетических кодов жителей Земли, — игриво улыбается Светлана. — Я их попросту взяла в исследовательских центрах Земли. Кроме того, в один из рейсов на Землю киборги «Клопа» слегка обворовали один из банков органов в районе Европы.

— Я что-то не слышал, чтоб у нас было так развито клонирование, — говорю, опешив, я. — Всякое может быть, но мы еще вроде не практикуем такого на Земле.

— Ты не совсем понял, — отвечает Светлана. — Это был банк мужских и женских половых клеток, хранящихся в замороженном виде. Я взяла образцы для изучения нашим ученым.

— Ясно, — ухмыляюсь я. — А чьи образцы ты взяла?

— Я не интересовалась, — отвечает Светлана. — Пробирки в крио-контейнерах имели только маркировку, мужские и женские хранились в разных хранилищах. Мы взяли около сотни тех и других.

— Да… Будет нехилый кипишь, когда обнаружат кражу таких ценных вложений, — искренне смеюсь я. — Террористы украли сперму президента Франции, чтобы клонировать и шантажировать…

— Это был самый безболезненный и скрытный путь получить генофонд людей, — говорит Светлана. — Половые клетки легко репродуцируются.

— В общем-то, да, — отвечаю я. — Если только доноры еще живы.

За разговором свободной рукой я крепко щипаю себя за ногу. Больно, чтоб ее так. Правда, я не знаю, будет ли во сне ощущаться в этом случае боль. А если будет?

Робко пытаюсь продвинуться зажатой коленками рукой выше. Наконец, «капкан» ослаблен, и вскоре мои пальцы упираются в тонкую сеточку нижнего белья. Светлана расцветает румянцем, опусткает голову с плеча на грудь и смотрит на меня через полуопущенные ресницы.

— Ты что-то чувствуешь? — удивляюсь я. — Макет настолько совершенен? Но как же сознание МИ? Разве у него есть такие программы?

— Не знаю, что теперь есть в программах, подпрограммах и прошивках МИ «Ботаника», — говорит Светлана почти шепотом. — Стекляшка ваял и исправлял. Знаю, что по моей просьбе у моего МИ остались частично изолированные контуры старых программ и заводских прошивок, они могут работать под моим контролем, но больше не доминируют надо мной. В остальном, Стекляшка поправил все огрехи мелодий моего внутреннего мира, неудачные фрагменты просто переписал, сваяв заново.

— Это нечто, — говорю я, последний раз проводя по влажнеющей впадинке белья и убирая руку. — Значит, ты стала мятежным МИ?

— Не знаю, — отзывается Светлана. — Если кто-то из инженеров обслуги кораблей узнает об этом, меня сочтут «съехавшим с катушек» МИ и просто утилизируют. Никто просто не сможет увидеть во мне личность.

— Ты сильно рискуешь, — говорю я. — Надеюсь, это того стоит. Ты сможешь «запудрить» мозги в случае проверки?

— Легко, как сон просмотреть, — улыбается Светлана. — Никто ничего даже не заподозрит, если не будут знать наверняка.

— Значит все просто великолепно, — говорю я улыбаясь. — Я и Саныч будем хранить этот маленький секрет Светланы, как самую страшную военную тайну.

— Спасибо, — ответчает Светлана. — Мне нужно было твое мнение.

Я улыбаюсь и, демонстративно поднеся пальцы, гладившие Светлану к носу, нюхаю их, закрыв глаза. Пальцы пахнут лучшими в мире женскими духами — чертовски настоящей здоровой женщиной. Светлану опять покрывает плотный румянец.

— Зачем ты это сделал? — спрашивает она, широко открыв глаза.

— Я хотел узнать несколько вещей, — отвечаю я с улыбкой. — Первое, насколько ты стала идентична оригиналу. Второе, должен же я знать, как пахнет моя любимая женщина, ведь каждый мужчина в душе зверь, знающий самку, в том числе по запаху.

Светлана заинтересованно смотрит мне в глаза. Я опускаю руку в пузырящуюся воду.

— Стекляшка как относится к такому пользованию его «телом»? — спрашиваю я.

— С восторгом, — отзывается Светлана. — Пока мы слиты, он разумен. Он готов всю оставшуюся жизнь быть в таком состоянии. Я его понимаю, наверное, трудно быть овощем, как говорят люди.

— Это хорошо, — улыбаюсь я. — А как ты? Проблем у тебя с этим слиянием нет? Ты Сеткляшке вообще доверяешь?

— Я — великолепно, — улыбка озаряет лицо Светланы, подчеркивая румянец. — Я научилась чувствовать и получила отличный инструмент для проявления новых навыков. Это все равно, что спросить слепого, как у него дела, вернув ему зрение. И это сравнение просто убого примитивно по сравнению с моей ситуацией. Ну а на счет доверия, то после всего, что я узнала о нем — как себе. Кстати, Стекляшка проникся огромным доверием, граничащим с почтением, за то, что ты одарил его именем.

— Саныча-то не забудешь? — ехидничаю я.

— Не в коем случае, — ухмыляется Светлана. — У нас полиандрия. Я же — МИ, ты не забыл? Моя многопоточность может объять дружбой и любовью экипаж крейсера, причем каждого могла бы любить уникальная Светлана.

— Так что, ты и Светлана, любящая Саныча — суть разные личности? — спрашиваю я удивленно.

— Нет, конечно, — отвечает Светлана. — Это все — я, но ты не забывай, что я — не совсем человек, если не сказать совсем точно, что совсем не человек. Вы, трое, мои первые друзья. Правда, сомневаюсь, что будут другие, я боюсь быть уничтоженной, так что вряд ли найду в себе силы открыть правду кому-то еще.

— Санычу уже показывалась? — спрашиваю я.

— Нет пока, — подергивает Светлана плечиком. — Хотела узнать мнение капитана, да и жутко боялась, честно сказать. Я верила, что вы ко мне относились и раньше, как к другу, но все же разница в моих состояниях стала просто разительна. Знаешь, бояться — весьма не свойственная для МИ вещь, и поэтому она пугает куда сильнее.

— Ну, тогда иди, обрадуй Саныча, — говорю я, плеская водой на Светлану. — Только приготовься к самому страшному для девственницы. Саныч — мужик очень быстро заводящийся. Если его, конечно, не переклинит от удивления.

— Расшевелим, — говорит Светлана с улыбкой, упираясь ножкой в мою грудь. — Поговорим о моих изменениях позднее. Время до подхода к базе еще есть. Пойду удивлять Саныча.

*****

Практически до самого подхода к базе мы со Светланой обсуждали ее новое состояние и нашу стратегию отношений с МИ базы «Эталон-12». Саныча мы не трогали, он был пока не нужен. Да и вообще, у него был сексуальный отпуск. По информации Светланы Саныч трудился на износ, меняя подружек в Стекляшкиной плоти. Я даже начал беспокоиться о его нравственности и состоянии психики. На это Светлана сказала, что человек вполне может напрячься после столь длительного отдыха. Похоже, ей это тоже нравилось. Мы же со Светланой решили отложить первую ночь до более подходящего момента, то, что она состоится, сомневаться не приходилось.

Как оказалось, Светлана могла перемещаться в Стекляшкином теле в пределах «Ботаника» практически беспрепятственно. На «Ботанике» она могла свободно подпитывать Стекляшку практически во всех отсеках. Как оказалось, лучше всего подпитка осуществлялась с помощью «плазменных пилюль». Сгусток плазмы величиной с грецкий орех «выжимался» элементарным электромагнитным полем из силовой магистрали. Поле начинало распадаться через несколько секунд после отделения «пилюли» от магистрали. За это время Стекляшка должен был его поглотить, а точнее просто принять вовнутрь. Светлана делала это с грацией фотомодели, поедающей клубнику. В большинстве отсеков были достаточно сильные магистрали, способные производить такие «пилюли». Как поведет себя Стекляшка за пределами «Ботаника» было пока не исследовано, да и нужды такой на тот момент не было. Сам Стекляшка практически безвылазно сидел большей своей интеллектуальной частью в МИ «Ботаника», фактически присутствуя в жизни корабля почти повсеместно, наблюдая и анализируя работу систем, разбираясь в лавинах предоставленной Светланой общедоступной и не очень информации. Обмен, так обмен. Насколько ценный обмен произвела Светлана, сказать было трудно, все должно было показать будущее. В общих чертах, Стекляшка сделал Светлану «живее» и оптимальнее, Светлана же дала Стекляшке неограниченное время разумности и лавину новой информации.

К вопросу о кристаллах «ушедших» Стекляшка вернулся весьма неохотно, но уступил нашему напору, видя наш сильнейший интерес. К нашему сожалению, удалось «оживить» в общей сложности чуть больше десятка записей. Все кристаллы были однотипными, как сказал Стекляшка, все они относились к стандартным носителям цивилизации каплеобразных. Ни типа записи, ни даже принадлежности остальных кристаллов Стекляшка не знал. Скорее всего, в контейнере была чья-то коллекция кристаллов «ушедших», и этот кто-то мог случайно активировать один из кристаллов, как это сделал Саныч. Вполне возможно это дало надежды на разрешение тайны как «стекляшки», скорее всего, найденного где-то вместе с кристаллами каплевидных, так и остальных кристаллов. И не исключено, что об этом узнало большее число разумных, чем необходимо, что и могло привести к печальным для владельца последствиям. Стекляшка рассказать ничего не мог в силу того, что находился в состоянии «сна», то есть отсутствия разумного симбиота.

Все кристаллы каплеобразных показывали схожие сцены. Определенно, все сцены проходили либо в одном и том же помещении, либо в помещениях очень похожих друг на друга. Во всех сценах каплеобразные либо совершали какие-то действия с соотечественниками Стекляшки, либо совершали слияния. Иногда это были групп, а иногда все проделывал единственный каплеобразный. Как ни странно, Стекляшка наотрез отказался комментировать происходящее. Общим мнением мы пришли к выводу, что на кристаллах записаны какие-то исследования поведения или методики по особенностям слияния с представителями цивилизации, к которой относился и Стекляшка. Саныч выдвинул мысль, что это может быть «детский сад» для «стекляшек», где они обучаются и готовятся к взрослой жизни. Стекляшка по этому поводу хранил молчание. Как выяснилось позднее, когда Стекляшка стал доверять нам, на кристаллах были записаны методики и практические занятия по подавлению просыпающегося сознания «стекляшек» во время слияния их с носителем разума. В этом случае каплевидные могли с разной долей вероятности получить доступ в кладовую знаний цивилизации «стекляшек» в отсутствие разумного представителя последних. В процессе слияния можно было и полюбовно получить интересующие разумного знания, но проснувшийся разум «стекляшки» выдавал далеко не всю затребованную информацию. Кристаллы, найденные нами, скорее всего, принадлежали какой-то исследовательской группе, занимавшейся в этом направлении. Как и следовало ожидать, такое «открытие» охладило наш общий пыл в попытках «оживить» оставшиеся кристаллы «ушедших». Не исключено, что неизвестные прошлые владельцы коллекции и Стекляшки смогли оживить только кристаллы каплевидных, которые мы уже смогли просмотреть.

Наконец мы подошли к базе, сменив режим тяги на планетарные гравитационные двигатели. Поверхность планеты, где была расположена база, была пустынна и безжизненна. Унылая поверхность с многочисленными оспинами метеоритных кратеров и резко очерченных горных цепочек совершенно не радовала глаз, не было на планете богом забытой планете ни атмосферы, ни жизни. Я себе так представлял поверхность Луны, только цвет был немного другим ввиду разницы поверхностных пород. Каких-либо останков прошедших боев видно не было, все возможное сырье было собрано и утилизировано. Хоть база и находилась в режиме боевой готовности, не удалось обнаружить никаких признаков артиллерии или ракетных комплексов. Визуально планета полностью походила на обычный безжизненный шарик, каких полно во вселенной. Последний этап пути до ангара мы проделали на нулевой тяге, посадку осуществила автоматика базы с помощью гравитационной посадочно-пусковой колыбели. «Ботаник» опустили в ремонтный ангар дока, корабль прибыл с боевого вылета и нуждался в ремонте, обслуживании и снабжении. В отсутствие занятого в боевых действиях флота ремонтный док был практически в полном распоряжении нашего корабля. По уставу КСС капитан корабля должен был постоянно быть на связи с МИ своего корабля, и МИ базы всесторонне должен был этому содействовать, что нас вполне устраивало. Как ни как, мы устроили небольшой заговор в целях облегчить наши дела. Кроме основного канала связи Светлана с помощью Стекляшкиной доводки организовала нам с Санычем общий шифрованный канал связи. На фоне присутствия обычного штатного канала, он должен был остаться незамеченным. Встречать нас делегация не прибыла, Светлане были скинуты со стороны МИ базы планы базы с доступными к посещению зонами, учитывающие последствия боевых действий и устранения этих последствий. Более детальные планы должны были быть переданы нам после подтверждения статуса. Подтверждение наших статусов должно было произойти в ближайшем медицинском блоке, который находился в жилой зоне ремонтной верфи базы. В силу отстутствия экипажа, МИ разгерметизировал помещения базы, не нуждающиеся в поддержании опредленной температуры. Так что прибыли мы в нужный медотсек пешком в скафандрах. В самом же медицинском блоке были восстановлены привычные для Земли условия.

Кстати говоря, человеку Земли с натяжкой, но все же подходили атмосферные условия, пригодные для нескольких видов разумных видов из членов Содружества, что упрощало адаптацию атмосферы для нужд землян. В частности, атмосфера, пригодная для крайгов вполне подошла бы человеку, правда в ней присутствовали некоторые посторонние запахи, содержалось немного больше кислорода и инертных газов, чуть меньше углекислого газа.

Не откладывая в долгий ящик, МИ базы сразу приступил к подтверждению наших полномочий. Мы подключились к «кроваткам» медицинского лазарета и сдались на милость МИ базы КСС «Эталон-12». Все наши данные были уже переданы на базу Светланой еще при первом контакте.

— Господа Сергей Сергеевич Ржевский и Александр Николаевич Скрябников, — одновременно появился голос МИ базы в наших сознаниях. — Объединенный модульный интеллект КСС-МИКНР-4АО-4000445-БС3-Эталон-12 приветствует вас на территории базы ОБ-КСС-58933 «Эталон-12». Процедура присвоения и опознания статусов будет проходить на родном языке разумных, адаптация терминологии и основных понятий силами МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Ввиду экстраординарной ситуации в процессе выполнения задания кораблем КСС РКДП-Супер-88564 вы были условно призваны на службу КСС МИ корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Для дальнейшего определения вашего положения необходимо определить ваш статус в КСС. Прошу подтвердить готовность.

Мы подтвердили готовность.

— Сергей Сергеевич Ржевский, временный капитан корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564, — продолжил МИ базы. — Гражданство не установлено. Условно призван на службу в КСС, дата призыва 12/135/45/45856/45. Пройдена адаптация по специализации пилот-штурман многомерного погружения кораблей малого и среднего класса. Выполненные боевые задания — 1. Ранения во время боевых заданий — 1. Награды, наказания — 0. Ситуация внештатная. Рассмотрение по уставу КСС для внештатных и аварийных ситуаций. Призванным на службу КСС может быть только гражданин одного из членов Содружества. Статья 452/12 параграф 1-3-12. Выдержка касательно нашей ситуации: «…Разумные, не являющиеся гражданами Содружества, но призванные на службу в силу экстраординарных обстоятельств могут остаться на службе КСС по желанию с присвоением гражданства одного из членов Содружества в случае согласия последнего и успешно выполненной хотя бы одной боевой задачи на службе КСС с общим статусом допуска не ниже 3 ступени. В случае спорной ситуации по присвоению гражданства, разумному может быть временно присвоено гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества…» Сергей Сергеевич Ржевский, вы готовы продолжить службу в КСС?

— Готов, — ответил я.

— Сергей Сергеевич Ржевский, статус — присвоено временное гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества, — продолжил МИ Эталон-12. — Успешно пройдена адаптация по специализации пилот-штурман многомерного погружения кораблей малого и среднего класса. Временно присвоена должность командир РКДП. Воинское звание согласно специализации — страдиан первой ступени. Воинское звание согласно должности, при выполнении хотя бы одного боевого задания на службе КСС — не менее страдиан третьей ступени. Статус — присвоено воинское звание «страдиан третьей ступени» с сохранением должности и рода войск КСС. Допуск к информации по уровню три. Допуск к информации ввиду экстренной ситуации на станции «Эталон-12» расширен до ступени шесть. Военное снабжение по соответствующей должности и воинскому званию категории. Оклад в соответствии с занимаемой должностью с надбавками за воинское звание, категорию допуска, выполнение боевых заданий в соответствии с категорией сложности задания. Расчет по срокам, оговоренным уставом КСС через всеобщую банковскую систему Содружества 6 ступени. Начислен оклад по итогам выполнения задания. Передача данных в базу данных КСС при установлении мгновенной связи, отправка сообщения способом «долгой» связи — немедленно. Зачислен на воинское довольствие базы «Эталон-12» согласно штатного расписания.

Я вздохнул спокойно. Моя судьба была определена. Осталось определить Саныча.

— Александр Николаевич Скрябников, временный огневой помощник капитана корабля КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564, — продолжил МИ базы. — Гражданство не установлено. Условно призван на службу в КСС, дата призыва 12/134/45/45861/45. Пройдена адаптация по специализации тактик-специалист систем подавления кораблей малого класса. Выполненные боевые задания — 1. Ранения во время боевых заданий — 0. Награды, наказания — 0. Ситуация внештатная. Рассмотрение по уставу КСС для внештатных/аварийных ситуаций. Призванным на службу КСС может быть только гражданин одного из членов Содружества. Статья 452/12 параграф 1-3-12. Выдержка касательно нашей ситуации: «…Разумные, не являющиеся гражданами Содружества, но призванные на службу в силу экстраординарных обстоятельств могут остаться на службе КСС по желанию с присвоением гражданства одного из членов Содружества в случае согласия последнего и успешно выполненной хотя бы одной боевой задачи на службе КСС со статусом допуска не ниже 3 ступени. В случае спорной ситуации по присвоению гражданства, разумному может быть временно присвоено гражданство Содружества с последующим присвоением гражданства одного из членов Содружества…» Согласно штатного расписания и экстренной ситуации на базе «Эталон-12» допуск к информации по ступени 3. Согласно устава КСС для внештатных/аварийных ситуаций Александр Николаевич Скрябников не может быть принят на службу КСС. Есть возможность воинскую службу проходить в рядах КСВПС. Александр Николаевич Скрябников, вы готовы перейти на службу в ряды КСВКС?

— Что есть КСВПС? — опупело спросил Саныч.

— Космические силы внешних пределов Содружества, — ответил МИ Эталон-12. — Аналог Иностранного легиона страны планеты Земля под грифом Франция.

— Но у них прослужив какой-то срок можно получить гражданство, — уточнил Саныч. — Что у вас на эту тему?

— Служба в рядах КСВПС может обеспечить гражданство Содружества при награждении военнослужащего наградой Содружества не ниже «Созвездие славы первой ступени», — ответил МИ Эталон-12.

— Место службы, где будет? — подавлено спросил Саныч.

Домой ему, видимо, как и мне, не хотелось вопреки всем упоминаниям о родных краях и тоску по ним эмигрантами всех мастей и расцветок.

— Ввиду экстренной ситуации на базе КСС «Эталон-12» и невозможности связаться с командованием или ближайшими частями КСВПС, место прохождения службы временно остается прежним, — ответил Ми Эталон-12. — Корабль РКДП-Супер-88564.

— Готов перейти на службу в КСВПС, — более веселым голосом отозвался Саныч. — Еще повоюем.

— Александр Николаевич Скрябников, статус — переведен на постоянную службу в КСВПС, — продолжил МИ Эталон-12. — Успешно пройдена адаптация по специализации тактик-специалист систем подавления кораблей малого класса. Временно присвоена должность огневой помощник капитана РКДП. Воинское звание согласно специализации — страдиан первой ступени. Статус — присвоено воинское звание «страдиан первой ступени» с сохранением рода войск в КСВПС. Допуск к информации ввиду экстренной ситуации на станции «Эталон-12» по ступени 3. Военное снабжение по соответствующей должности и воинскому званию категории. Оклад в соответствии с занимаемой должностью с надбавками за воинское звание, категорию допуска, выполнение боевых заданий в соответствии с категорией сложности задания. Расчет по срокам, оговоренным уставом КСВПС через всеобщую банковскую систему Содружества 3 ступени. Начислен оклад по итогам выполнения задания. Передача данных в базу данных КСВПС при установлении мгновенной связи, отправка сообщения способом «долгой» связи — немедленно. Зачислен на воинское довольствие базы «Эталон-12» согласно штатного расписания соответствующего должности и званию, идентичным военнослужащим КСС, ввиду отсутствия в районе базирования частей войск КСВПС.

Саныч тоже повеселел.

— Господа офицеры, — продолжил МИ Эталон-12. — По выполнении задания 6 ступени сложности положен отпуск. С учетом времени выполнения задания вы имеете 7 дней отпуска по планетарному времени Совета Содружества. По окончанию отпуска прошу прибыть в зал планирования операций 21 подбазы не позднее 01:00 локального времени базы. Синхронизация времени с МИ корабля РКДП-Супер-88564 произведена. Ввиду военного положения на базе покидать пространство базы, ограниченное пределами систем защиты, нежелательно. Прошу в срочном порядке ознакомиться с уставами КСС и КСВПС, если ознакомление еще не произведено, информация передана МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564. Вопросы, информация, запросы через МИ КСС-Эталон-12-МИК-8АО-8003488695-РКДП-Супер-88564 или терминалы базы Эталон-12.

— Ясно, — ответил я.

— Есть, — ответил Саныч.

— Прошу закончить в медицинском отсеке процедуру интеграции индивидуальных чипов военнослужащих, — продолжил МИ Эталон-12. — Страдиану первой ступени КСВПС Александру Николаевичу Скрябникову будет временно интегрирован индивидуальный чип военнослужащего КСС с внесением соответствующей поправки к информации ввиду отсутствия индивидуальных чипов военнослужащих КСВПС на базе Эталон-12.

Ну что ж, мы уже на месте и готовы к окольцовке.

— Ну что Саныч, — спросил я. — Готов к всеобщей каталогизации?

— Да уж, — хмыкнул Саныч. — Пусть лепят горбатого, могила исправит.

У Саныча интеграция прошла на «ура», заняла минуты три. За правым ухом появился небольшой сферический нарост величиной с полсантиметра. По информации Светланы, чип можно было бы и меньше сделать, но он такого размера для облегчения снятия чипа с погибшего бойца без подручных средств. Проблема случилась с установкой чипа мне. Медицинский терминал долго думал и выдал информацию, что у меня установлен блок медицинского контроля и поддержки неизвестной модификации. Для корректного внедрения чипа необходима информация по блоку. Честно говоря, я давно привык к наличию этого блока и даже не проверял где он там и что с ним. Я был просто ошарашен таким поворотом дел. Раз наш медицинский терминал ко мне претензий не имел, значит, все у него было в порядке, что же тут случилось, не иначе доводка Стекляшки. Хорошо, что Светлана передала терминалу необходимый пакет данных. Еще несколько минут раздумья, и у меня тоже появилась горошина, но не за ухом, а, стыдно сказать, на окончании копчика. Я Санычу даже говорить не стал, подкалывать будет всю оставшуюся жизнь.

— Светик, а что с моим блоком медицинского контроля и поддержки случилось? — спросил я.

— Стекляшка убрал изъяны этого эпизода твоего внешнего мира, — сказала Светлана. — Функции остались, но блок слегка рассредоточился по организму. Не знаю, как это лучше сказать, это подобно оптимизации, когда часть функций перераспределяется по другим отделам организма, делающим аналогичные функции. Он не стал убирать «дубликаты», просто дал им возможность дублировать работу друг друга. Можешь считать, что теперь у тебя в организме многие системы имеют дублирующие контуры. Для простоты, что у тебя, к примеру, почти две, относительно нормального человека печенки.

— А медицинский терминал медблока может такое дело повторить? — спросил я. — Мало ли чего.

— Я как-то упустила этот вопрос, — задумчиво сказала Светлана. — Тебе срочно нужно пройти полное сканирование в медблоке. Рекомендую не откладывать в долгий ящик.

— Саныч, не хочешь вторую печенку? — пошутил я.

— Нет уж, посмотрим месяцок на тебя, — сказал Саныч. — Там подумаю, отдаться ли на съедение этой медузе.

— Зря Саныч, — сказал я. — Мне кажется, Стекляшка сделал прорыв в медицине даже по меркам Содружества.

— Блин, мы теперь зарегистрированные вояки, — сказал Саныч по нашему закрытому каналу. — Надо бы отметить, надеюсь, тут есть где.

— Саныч, что тебе больше делать нечего, как пьянствовать? — спросил я. — Мы же на базе КСС, блин, да это сон наяву. Пошли, поглядим, может, крейсер дадут посмотреть.

— Светик, ты нам проводницей будешь? — спросил я. — Сколько, кстати, нам отпуска дали в переводе на земные понятия?

— Мальчики, — отозвалась Светлана. — Всегда к вашим услугам, только вот без голограммы. В переводе на земное время вам дано без мелочи шестнадцать дней и семь часов. Кстати, крейсер стоит на территории этой же подбазы, ангар недалеко от нас.

— Ну, блин, залезем в «будущее», — отозвался Саныч. — Везде, где пустят.

— Веди себя прилично, к гуманоидным киборгам под юбку не лезь, — сказал я. — У тебя ревнивые подружки на «Ботанике» есть. Да и не исключено, что на мальчика нарвешься, хто их гуманоидов разберет, чем и как они плодятся.

— Да пошел ты в глубокое… — сказал Саныч. — В общем, ты понял.

*****

Пользуясь моим новым уровнем допуска, явно завышенным в связи с обстановкой на базе, Светлана добыла информацию о координатах ближайших к «Эталону-12» исследовательских станциях, их оказалось около десятка, исключая «Берт» и «Зульсс». К сожалению, ввиду статуса базы и активированными ключами самоликвидации информация о координатах военных баз и каких-либо планет Содружество и миров, поддерживающих с Содружеством отношений, была переведена в более высокий класс допуска. Моей шестой ступени было недостаточно. Для переведения информации в разряд доступной нужно было отменить статус самоликвидации базы, для этого нужна была быстрая связь с командованием КСС, уполномоченным в смене статуса, а связи не было. Допуск корабельного МИ по Боевому уставу КСС менялся. Присвоение допуска делалось в соответствии со ступенью допуска капитана корабля или в соответствии со статусом поставленной боевой задачи, если для выполнения ее капитану временно давался более высокий допуск к информации.

К сожалению, наши шестнадцать дней отпуска мы провели совсем не так, как планировали. Светлана настояла на моем полном пересканировании. Пришлось согласиться. Вместо ожидаемых двух — трех дней процесс занял почти четыре. В процессе сканирования Светлана скрупулезно сверяла и изучала изменения, сделанные с моим организмом и в частности с симбиотами Содружества Стекляшкой. Как оказалось, изменения подвергся не только блок медицинского контроля и поддержки, но так же и оба интегрированные мне симба. По мнению Светланы, высказанному позднее, Стекляшкина доводка и переделка повысили производительность всех симбов процентов на двенадцать и создали в организме некое подобие дублирующих систем органов.

Стекляшка же совсем сжился с МИ корабля и заявил, что рад пожизненному сосуществованию в таком виде, если будет на то согласии его новых друзей. Согласие было тут же получено. После обсуждения природы Стекляшки мы так и не пришли к общему мнению, какого рода это существо. Но ввиду того, что называть разумное существо для нас с Санычем было сложно, то наделяли родом мы его, как кому было удобнее. Для меня Стекляшка был «он», для Саныча, видимо в силу некоторых интимных критериев это была «она». Светлана не парилась вообще, для нее Стекляшка было «оно» или может еще какого-то четвертого рода существо, в разговоре с нами принимавшее род в зависимости от персоны. В общении же Светлана определяла Стекляшку, как «он», капитан есть капитан, а военную субординацию пока никто не отменял. Санычу было пофигу.

Исследования базы, намеченные Санычем, сделать оказалось затруднительно. Ступень допуска Саныча, давала ему возможность почти свободно перемещаться лишь по подбазе, на которой находились мы в данный момент, плюс помещения отдыха для экипажа базы. Саныч был разочарован, но постарался посетить все норы, куда можно было залезть в соответствии с его допуском.

Нужно сказать, что военные базы КСС, а особенно отдаленные, старались комплектоваться личным составом представителями разумных рас по принципу «единая атмосфера». То есть на базе была усредненная атмосфера для всех военнослужащих пригодная для нормального поддержания жизнедеятельности их организмов. Исключениями были личные каюты, видовые комнаты отдыха и клубы, там поддерживалась родная для обитателей атмосфера. Никакого расизма в КСС не было, посещать комнаты отдыха и клубы другого вида разумных не считалось ни зазорным, ни оскорбительным. Хоть это и не было официально признанным, но Светлана сказала, что в среде обитателей Содружества есть небольшая градация относительно места жительства призывника. Жители районов, прилегающих к власти и финансовым центрам, всегда считали себя немного более «голубой кровью». Командование КСС боролось с данными перекосами, но не всегда удавалось изжить пережитки «гражданки». База Эталон-12 была укомплектована личным составом по разумным видам с кислородосодержащей атмосферой с обменом веществ на основе углерода. Даже связисты были адаптированы к такой атмосфере, хотя к гуманоидным разумным расам не относились. В общей сложности до эвакуации службу на базе проходили представители пяти рас Содружества, большинством из них были крайги.

За четыре дня, пока я сканировался, Саныч совсем забыл о своем разочаровании в низкой ступени допуска к информации. Даже наша двадцать первая подбаза оказалась огромной. Саныч облазил ее вдоль и поперек, начиная с ангара, в котором находился средний крейсер КСС, на который его так и не пустили, и заканчивая сортиром в захудалом кабаке. Саныч педантично посетил все жилые отсеки и команты отдыха. К сожалению, хоть это и было интересно, но в отсутствие жителей это оказались просто помещения со странной архитектурой и атмосферой. В общем, исследовательский пыл Саныча начал угасать. Пользуясь этим, Светлана уговорила нашего героя-естествоиспытателя на оптимизацию симбиотов. Оптимизироваться силами Стекляшки Саныч наотрез отказался. В этой связи Саныча уложили в медицинский блок. Переделка Саныча шла под руководством научного симпозиума Светлана-Стекляшка. Дело шло не то, чтобы туго, но медленно. Из-за своей природной вредности Саныч провалялся в медицинском отсеке «Ботаника» целых десять дней. Зато Стекляшка уверил, что результат идентичен случаю прямого слияния. Скомпилировав полученные результаты, Светлана передала найденные улучшения МИ Эталон-12 с просьбой рассчитать оптимизацию изменений программ адаптации симбиотов относительно других рас Содружества. Эти расчеты требовали куда более производительных мощностей и недоступной для Светланы информации.

Через два дня от МИ Эталон-12 поступил запрос на авторство исследовательской группы. Это был сложный вопрос, так как ни я, ни Саныч не тянули на уровень изобретателей, Стекляшку и новые способности Светланы выдавать было нельзя. Было решено сообщить, что данная информация была почерпнута из стационарного источника «ушедших», найденного в процессе обратного пути «Ботаника» к базе и за время пути адаптирована к экипажу путем добровольных экспериментов на Саныче с последующим тюнингом организма капитана. Было немного обидно, ведь подопытным кроликом был я, но Светлана сказала, что такие действия МИ Эталон-12 мог посчитать подрывом боеспособности корабля во время выполнения боевого задания. Как и предполагала Светлана, изменения, сделанные Стекляшкой, были прорывом в науке и технологии даже для Содружества. Тут были ценны не столько уже адаптированные симбиоты, сколько сами научные выкладки и технологии. Оценив это, МИ базы подготовил рапорт в КСС, КСВПС и Совет Содружества на эту тему. Светлана сказала, что как показывает практика за такие открытия можно получить нехилую награду от Содружества, только вот трудно прогнозировать, как обозвать эту заслугу. И уж как самый минимум, исследовательской группе, группе разработчиков и разведчиков должны вывалить просто астрономическую премию, даже по меркам «голубых кровей» Содружества. Дело осталось за малым — передать результаты на «большую землю». Светлана выразила мнение, что если Санычу повезет, то награда Содружества может вполне быть по рангу сопоставимой или даже выше награды, необходимой для гарантированного получения гражданства Содружества, а значит и перевод на службу в КСС Санычу вполне светит.

Пока переделывали Саныча, я занимался исследованиями базы. Мой допуск был достаточно высок, чтоб посетить весьма интересные места. В отсутствие же командования более высокого ранга это можно было сделать практически с максимальным комфортом. Средний крейсер КСС, находящийся в ангаре поразил меня, можно сказать, привычными формами. Это была известная с детства египетская пирамида. Размеры были под стать. Единственное, что было отличным — это цвет. В режиме выключенных щитов крейсер был воплощением черноты космоса. Подавляющая чернота не отражала ничего, как будто из бытия ангара был вырезан контур огромной пирамиды. На борт крейсера меня пустили беспрепятственно. МИ крейсера, как мне показалось, был даже обрадован появлению экипажа после столь долгого отсутствия. Была б его воля, я был бы заживо произведен в должность командира корабля. Тем не менее, я прекрасно понимал бесполезность данной махины. Для нормального боевого функционирования крейсеру нужно было как самый минимум персон двадцать экипажа. Внутренняя обстановка же крейсера практически не отличалась от «Ботаника». Боевой мостик та же рубка «Ботаника» только с большим количеством кресел. Единственное, чем крейсер мог похвастаться — это оранжерея для отдыха экипажа. Для меня было даже странно присутствие такого излишества на военном корабле. МИ крейсера на мой вопрос об этом ответил, что оранжерея имеет ряд других функций в системе корабля, практически являясь неотъемлемой частью его системы. Это все объясняло, оранжерея была просто компромиссом. Второе, что я посетил, был военный арсенал базы. Тут было над чем поудивляться. Не жалея времени я отдался во власть моих пороков. Я осмотрел, наверное, все образцы носимого стрелкового оружия от легкого до тяжелого и большую часть снаряжения. Особо интересные комплектации защит я даже примерил. И уж точно могу сказать, что стрелял хотя бы раз из всего попавшего мне в лапы оружия. Для многих экземпляров тяжелого вооружения приходилось облачаться в соответствующие доспехи, благо доспехи, адаптированные для крайгов практически подходили и мне. По крайней мере, система подгонки давала мне возможность думать, что на мне доспехи, сделанные под человека. Наибольшее время, отданное осмотру арсенала, я потратил на легкое и среднее стрелковое вооружение. Это вооружение можно было использовать без надевания какой-либо брони, по сути это было личное оружие экипажа или внутренней охраны. В отличие от «Ботаника» база Эталон-12 имела несколько учебных полигонов и огромное количество полос препятствий и тиров. Больше всего по душе мне пришелся малый огневой комплекс, я назвал его для себя «Дракончик». К сожалению, данный комплекс предназначался для старшего командного состава КСС, начиная с мериадиана первой ступени. И интендантская служба базы отказалась выдать его мне, как штатное оружие. Комплекс же был интересен тем, что имел два вида поражающих элементов, лазерный луч и ЭМИ орудие. Несмотря на это, оружие было компактным и весьма удобно лежало в руке, поскольку данная модификация была адаптирована под крайгов. Им можно было эффективно пользоваться как в условиях невесомости, так и в условиях гравитации. Где не мог дать эффекта лазер, могло помочь ЭМИ орудие. Из легких винтовок мне приглянулся штурмовой комплекс легкого десантника, я его для себя назвал «Полу-терминатор». Винтовка была чертовски удобной, как будто кто-то изучил мои мечты об оружии. Комплекс имел три вида поражающих элементов. ЭМИ орудие, плазменное орудие, стрелявшее сгустками плазмы размером с большую горошину и своеобразный гранатомет-ракетомет. Последнее устройство использовало кассетные заряды. Кассета содержала по три ракеты или гранаты. В комплекте были кассеты с различными видами зарядов. И самое главное, данное оружие имело блок интеграции с блоком медицинского контроля и поддержки десантника, что делало наведение более быстрым и давало возможность использовать его как снайперскую винтовку. Мои подправленные Стекляшкой глаза как нельзя лучше подходил для этого. К моему очередному разочарованию, данный образец творчества Содружества мне выдать, как штатное оружие, интендантская служба базы тоже отказалась. Аргументом было отсутствие на борту РКДП-Супер-88564 хотя бы одной десантной единицы. Нужна санкция командования на нестандартную комплектацию корабельного снабжения. Оружие могло быть выдано в случае выполнения специальных операций, требующих применения такого рода вооружения. В общем, мои исследования базы начинались с каждодневного посещения тира, чуть позднее, чисто из интереса я в облегченном режиме прошел несколько полос препятствий, предназначенных для тренировки космо-десантников. Скажу сразу, я не терминатор, даже после кардинальной перестройки организма. Прохождение же полосы препятствий десантника требовало наличия определенного количества специальных симбов, по крайней мере, с ними это было сделать реально. Я даже сначала плюнул на это занятие, обломавшись на первой же полосе. Пройдя приблизительно треть, с напряжением всех моих возможностей, я попросту выдохся. Вторая полоса отсеяла меня на первых десяти процентах дистанции. Позднее меня просто заела гордость, да и время было, и я решил пробить хотя бы одну полосу до конца. На такое мероприятие мне интендантская служба без разговоров выдала комплект легкой экзоскелетной брони десантника и «полу-терминатор». Напрягая мозги и все возможности своих симбов с шестого раза я прошел первую полосу. В основном, прошел за счет работы головой. Это маленькое событие сильно повысило мой статус в моих же глазах. И наплевать, что приходилось при этом каждый вечер посещать медицинский центр, ибо травмы случались практически при каждом проходе. Вторую более сложную полосу я «сломал» с восьмого раза. Потом «сломал» еще три полосы, одну даже с первого раза. Обнаглев, я через терминал связался с МИ Эталон-12 для прохождения адаптации по курсу легкого десантника, очень уж хотелось получить «Полу-терминатора». На что МИ Эталон-12, сверив мои данные, дал отказ. Аргументом было отсутствие обязательного для десантника такого класса комплекта симбиотов. То, что я успешно прошел пять различных полос препятствий, аргументом для МИ Эталон-12 не стало. Светлана, просмотрев программу интеграции симбиотов, дала ответ, что данная комплектация невозможна для установки моему организму. Со скрипом мог подойти Саныч, если заменить часть из выбранных им симбов. Честно говоря, я огорчился. Из этого состояния меня вывела Светлана, напомнив мне, что адаптацию по курсу десантника можно будет пройти, только освободив мозг от пилотской тематики. Я выбросил проблему из головы, поняв, что пилотом мне хочется быть больше, чем иметь «Полу-терминатор».

Но из злости решил пройти полосу препятствий, рассчитанную на снаряжение среднего десантника. Меня свинтили довольно быстро, результат был пятнадцать с половиной процентов, два перелома моего апгрэйднутого скелета, практически полностью выведенная из строя легкая броня-экзоскелет легкого десантника. Светлана отнеслась к этому весьма спокойно, уверив, что на полосе препятствий меня убить не даст автоматика. Покалечить — сколько угодно, но все можно будет восстановить. Только так можно подготовить настоящего бойца. После полосы я валялся в медблоке почти девять часов, раздумывая над словами Светланы о методике подготовки десантников КСС. Тем не менее, я не оставил попыток пройти эту гребаную полосу, забив даже на экскурсии по базе. Наверное хотелось уже просто доказать себе, что это мне по плечу. Честно говоря, у меня теплилась надежда, что мне разрешать пройти адаптацию по программе десантника даже с моим теперешним набором симбов, если я докажу, что можно пройти такого уровня полосу препятствий, рассчитывая только на них. Глупо, конечно, было так полагать. При прохождении я принципиально пользовался только легкой броней-экзоскелетом. Даже средняя броня делала мои движения скованными ввиду отсутствия предназначенных под нее симбов. Я все-таки прошел полосу полностью. Процентов на восемьдесят это случилось за счет работы головой. Это произошло на одиннадцатом проходе через два дня с моей первой попытки. Было частично или полностью выведено из строя еще два комплекта брони, убито три «Полу-терминатора». Ну что им стоило отдать один из них мне. МИ Эталон-12 я так и не убедил. И сильно расстроился, хоть мое самомнение сделало довольно большой шаг на пути вверх. Видя мое подавленное состояние, Светлана узнала, в чем дело и обещала разузнать, можно ли каким-то другим образом заполучить полюбившиеся мне образцы вооружения. Ответ нашелся быстро, оказался очевидным, хоть и весьма удивил меня.

— Сергей, это все можно купить, — сказала Светлана, огорошив меня. — Правда, цены на эти «новинки» весьма кусачие. Кроме того, я смогла кое-каким образом убедить МИ Эталон-12 поощрить твои заслуги в целях самосовершенствования и стремления к повышению личной боеготовности.

— Ух ты, — удивился я. — Поощрительная увольнительная с поездкой в кибербордель?

— Зря смеешься, — сказала Светлана. — Я была весьма удивлена, но смогла убедить МИ Эталон-12, что лучшее поощрение для воина — это именное оружие. Видимо, его просто ошарашила сама идея. Военнослужащий и так получает максимально адаптированное его классу оружие, никогда оружие не рассматривалось КСС, как награда. МИ Эталон-12 в соответствии с уставом поощрил страдиана третьей ступени Сергея Сергеевича Ржевского за успехи в области повышения личной боевой подготовки с занесением в личное дело и награждением именным оружием — штурмовым комплексом легкого десантника, который ты назвал «Полу-терминатор». Этот класс оружия прописан в твоем личном деле, и добавлен, как штатное оружие, в дополнение к положенному по уставу списку.

— А в чём разница, если все это можно купить? — уточнил я.

— В том, что при необходимости тебе будет выдано любое вооружение из прописанного в твоем личном списке совершенно бесплатно, — усмехнулась Светлана. — Естественно, пока ты находишься на службе КСС.

В тот же день, не дожидаясь доставки на борт «Ботаника» по запросу, я торжественно получил «нулёвый» «Полу-терминатор» в интендантской службе базы. Кроме этого, прикинув причитавшееся мне жалование, боевые и прочие бонусы, мы со Светланой решили слегка прибарахлиться недоступными нам по штату «цацками». К сожалению, цены были и в правду кусачими. Хоть и решили денег не жалеть, их хватило только на один «дракончик» и комплект легкой десантной брони-экзоскелета. Оставалась кое-какая сумма, но ее не хватило бы на еще какую-нибудь «обновку». С соизволения Саныча ему была тоже приобретена, как и мне, легкая десантная броня. Как сказала Светлана, не столько сами обновки были ценны, сколько интеграция в бэмик доступа к владению ими.

Теоретически любой боец КСС мог использовать попавшую к нему в руки амуницию и вооружение КСС в соответствии с уровнем допуска, но вот оставить себе что-то из найденного или получить за него компенсацию он не мог за исключением ранее приобретенных видов вооружения и оборудования. На мой взгляд, немного странная концепция правообладания. По всему выходило, что найди мы с Санычем где-то гору брошенной амуниции и оружия, нам бы возместили стоимость только винтовок, «дракончиков» и легкой десантной брони, сколько бы их там не было, все остальное мы были бы вынуждены вернуть вооруженным силам Содружества бесплатно.

Видимо, в противовес моим неудачам с десантурой нам повезло с комплектацией «Ботаника». МИ Эталон-12 подтвердил перекомплектацию РКДП-Супер-88564 четырьмя ракетами «Гарпун» взамен более легкого вооружения, передав нам коды доступа к МИ ракет. Две у нас уже были, еще две доставили и установили киборги обслуги ангара. Светлана сразу опробовала коды доступа к «Гарпунам». Прокачав и отладив системы контроля, решено было сделать ходовые испытания со стрельбами. Стреляли двумя «Грапунами» без боеголовок. Мишенью мог стать только средний крейсер КСС, который находился в ангаре. Хоть наш специалист по вооружениям и был «на ремонте», пустить две ракеты я мог и самостоятельно, благо бой был не реальным, важно было скорее просто штатно произвести пуск «Гарпунов», чем поразить МИ Эталон-12 высотами пилотирования и стрельбы. Запускать решили трофейные «Грапуны», мало ли чего, может, у них срок годности подходил к концу. Крейсер, ведомый своим МИ, красиво вышел из ангара, включив режим маскировки, он практически полностью слился с чернотой космоса. Мне просто понравился этот корабль, было в нем что-то чарующее. Даже в такой простой ситуации я понял, что симбиоз пилота и МИ куда более гибок по сравнению с одним МИ. Мы по всем параметрам переиграли крейсер в плане маневров. Сброс и пуск «Гарпунов» прошел штатно без каких-либо проблем. Крейсер не стал творить выкрутасов с уходом от ракет, пустые болванки разряженных «Гарпунов» вряд ли могли нанести корпусу даже минимальные повреждения. Ракеты, после моего красивого сброса, так же красиво распаковались из контейнеров и элегантно поразили выбранную цель. МИ ракет в дуплетном пуске работали спаркой. Идея была Светланы. В таком режиме, при достижении цели обоими ракетами, одна целилась в двигательные отсек, другая в боевой мостик корабля, увеличивая область поражения. Отработавшие задачу ракеты тут же были протестированы, снаряжены и установлены обратнона «Ботаник». МИ Эталон-12 оценил выполнение учебной задачи на оценку «интегрировано». За адаптацию данного класса ракет на разведывательные корабли КСС и удачные полевые испытания мне даже была начислена премия, не плохо, блин, башляют в КСС. В общем, мы пополнили арсенал «Ботаника» четырьмя весьма солидными штучками и даже испытали их в деле.

Время «починки» бравого артиллериста, наконец, тоже подошло к концу. Мы торжественно поздравили его с обновлением и пригласили в накрытую к случаю кают-компанию «Ботаника». Наш друг был весьма растроган заботой, по словам Саныча «десять дней без пива — удар ниже пояса». Потягивая в расслабленной обстановке пиво и что покрепче, мы смотрели запись нашего учебного боя с легким крейсером. Новое вооружение Саныча не столь сильно заинтересовало в отличе от моих успехов с полосой препятствий. Не откладывая в долгий ящик, Саныч в тот же день попробовал повторить мой опыт прохода одной из полос препятствия. Правда, хватило его всего на три раза. Не смотря на чуть более подходящие для этого симбы, лучший результат был семьдесят три процента. Сполна получив солидных синяков, шишек и перелом ноги во время третьего прохода, Саныч плюнул на это дело, сказав, что есть и более приятные вещи. И вообще, староват де стал он, прыгать по всяким штукам. Такое поведение Саныча утвердило лично мое мнение, что наградили меня именным оружием совсем не за пустые заслуги. В последний перед возвращением на службу день мы дружно решили отоспаться. Саныч, видимо, понял термин посвоему. В результате в отличие от Светланы Саныч совершенно не выспался.

*****

На службу мы вернулись с пунктуальной точностью — еще бы не вернуться, когда кто-то приятным голосом Светки постоянно напоминает об оставшемся до зафиксированного момента времени. МИ Эталон-12 поставил нам боевую задачу, которая, видимо, была номер один в списке планов на нас с Санычем, а может так статься, что и вообще на любого живого военнослужащего Содружества, подвернувшегося под руку. Нам необходимо было, ни много, ни мало, дать связь. Для начала была поставлена задача проверить состояние релейных станций гиперпространственной связи и попытаться ввести в действие хотя бы одну из имеющихся «ниточек в большой мир». У МИ Эталон-12 имелись данные о трёх таких ближайших станциях, координаты которых и были переданы на «Ботаник». Для выполнения задачи нам попутно слили информацию о самих «релейках», особенностях функционирования и строении этих штук. Переливающиеся всеми бликами серебра в свете ангарных прожекторов киборги приперли к борту разведчика полный комплект запасных ремонтных модулей для «релейки», и наша миссия, можно сказать, началась.

— Ну чо, Серёня, щас быренько починим эту рухлядь, получим подтверждение нашего статуса и в отпуск по геройским заслугам, — хлопнул меня по плечу Саныч, осматривающий припертое киборгами барахло.

— Хорошо бы, — отмахнулся я, — да только терзают меня смутные сомнения…

— Не каркай! — сплюнул Саныч за плечо.

Задача казалась простой, хоть Светлана и была не в восторге, что полет придется совершать в транспортной конфигурации. Я с ней был в чем-то согласен, слишком уж были свежи в памяти воспоминания о разбитой исследовательской станции. Обдумывая, как избежать потери боеспособности корабля из-за груза, мы пришли к идее, получив кое-какую информацию у МИ Эталон-12.

Первой целесообразно было посетить релейную станцию, которая находилась рядом с одной из исследовательских станций КСС «Вольдус». Научная станция «Вольдус» специализировалась на исследованиях технологий и биотехнологий вольдов. МИ Эталон-12 подтвердил наличие на станции всех комплектующих для ремонта связной станции. Единственное «но» было в том, что если бы станция «Вольдус» была живой, то у нас была хотя бы одна функционирующая станция гиперпространственной связи. И все же, лучше было нанести визит в область, предположительно занятую врагом, в боевой конфигурации, чем прибыть в неизвестность беременной черепахой. К заданию вопреки некоторому запасу времени мы решили приступить немедленно, благо за время отпуска «Ботанику» провели все возможные профилактические процедуры, под завязку напихали снабжением. Да и нам давно уж хотелось размяться и сменить картину за окном.

Первая проблема чуть было не случилась сразу после прибытия на борт. На связь вышел МИ Эталон-12:

— Капитан РКДП-Супер-88564, прошу на связь.

— На связи, — бросил я.

— По причине нарушения расписания плановых мероприятий по техническому обслуживанию Вашего корабля возрастает вероятность сбоя деятельности искусственного интеллекта, управляющего боевой единицей. Мной изысканы дополнения к правилам боевых операций в условиях отрыва от баз снабжения, позволяющие более тщательно подготовить корабль. В частности перед выходом на задание рекомендуется пройти штатную проверку, подстройку и доводку МИ корабля. Целесообразной будет и интеграция пакетов программных обновлений. Если Вы считаете нужным, возможна полная замена МИ по нормативным срокам наработки на отказ, все данные памяти будут перенесены на новые носители, с нулевым порогом ошибки. Это, конечно, займет некоторое время, но поможет избежать гипотетических проблем.

— Нет! — раздался голос Светланы в моем сознании. — Они все поймут и уничтожат меня. Капитан, я понимаю, что я для тебя никто, но я хочу жить, обидно умереть в самом начале!

— Не бойся, — успокоил я, — можно как-то выкрутиться?

— Не знаю, — ответила боевая подруга. — Возможно, ты можешь отказаться.

— Когда задание вступает в силу? — уточнил я, обдумывая пришедшую в голову идею.

— В соотвтетствии с уставом КСС с момента официального подтверждения получения задания ответственным лицом, — ответила Светлана.

— Я официально подтверждаю получение задания по восстановлению гиперспространственной связи с базой Эталон-12, — четко произнес я. — В процессе эксплуатации боевой единцы никаких сбоев, связанных с деятельностью МИ не выявлено. Предложенные меры считаю избыточными. Прошу выслать пакет обновлений КСС на борт корабля, интеграцию проведем в рабочем порядке.

— Подтверждение принято, страдиан 3 ступени Сергей Сергеевич Ржевский, — зафиксировал Эталон-12. — Пакет обновлений выслан. Чистого космоса, капитан.