После Юсси Раппаны у меня был Маркку Таймела, правда, не сразу — до этого я завязала со всем этим почти на целый год, пока снова не подвернулся подходящий чувак, затоптавший во мне последние остатки невинности.

Маркку был далек от идеала. Для начала, голова его была прямо даже какая-то чересчур круглая. Я не была в него влюблена, он мне, в общем, даже не особенно нравился, но он учился в предпоследнем классе и имел обо всем собственное мнение. С ним можно было поговорить.

До тех пор, пока наши отношения ограничивались невинным петтингом, все было хорошо. Это было даже интересно. Но когда дело наконец дошло до секса, у нас ничего не вышло. Он был моим вторым мужчиной, а у него до меня вообще никого не было. Слепой слепца… Короче, я была крайне разочарована.

Позже само действо стало проходить более гладко, но атмосфера была как в мелочной лавке. Самолюбие Маркку рушилось день ото дня, и вскоре нам уже не о чем было говорить.

Вдобавок ко всему я вдруг заметила, что каждый раз, когда Маркку начинает свои возвратно-поступательные движения внутри меня, в голове у меня неизменно звучит какой-нибудь марш. Я ничего не могла с этим поделать. Я закрывала глаза и старалась постанывать, как и подобает в подобных случаях. Я говорила себе: «Дура, сосредоточься на процессе, тебя имеют здесь и сейчас», но перед моим мысленным взором маршировали похожие на овощи мужчины, которые дудели в трубы и били в тарелки. Я изо всех сил старалась сдержать смех, но на лице у меня всегда блуждала идиотская улыбка. Такие отношения не могли долго продолжаться.

Я сижу на окне, подперев щеки руками, и жду. Йоуни делает репортаж для местного радио о новом представлении танцевального ансамбля «Френкель».

За окном идет дождь со снегом. Это продолжается вот уже много дней подряд, с утра до вечера, без перерыва.

Йоуни приходит весь мокрый, но полный энергии.

— Не мешало бы нам немного взбодриться.

Он укладывает меня на кровать, подложив мне под ягодицы подушку.

— Так мне лучше видно, — говорит он. Вода капает с его волос на мое лицо.

— Расслабься, — командует Йоуни. — Я хочу доставить тебе удовольствие.

«Бесполезно», — думаю я, хотя его раскачивания мне нравятся и все идет, как надо.

— Все у нас получится, тебе надо просто расслабиться, — говорит Йоуни. — Думай только о том, что мы любим друг друга, что я твой мужчина, а ты моя женщина. Не думай ни о чем другом. Тебе ничего не надо делать. Просто будь собой…

«Какая безумная просьба…» — думаю я.

— Это совсем не сложно, просто представь, что мы так близки в эту минуту, что того и гляди растворимся друг в друге…

Он продолжает свои монотонные движения. Я пытаюсь расслабиться. Я пытаюсь думать «только о нас», но даже представить себе не могу, как такое возможно.

Когда я была маленькая, я однажды спросила у мамы, что значит заниматься любовью, и мама сказала, что это когда двое взрослых людей находятся так близко к друг другу, что становятся как один человек.

И я представила себе такой вот человекошар, который с отчаянным визгом кружится по полу и из которого то и дело вылезают то нога, то рука.

Вот и сейчас, как я ни пытаюсь, я не могу представить себе ничего другого. А секс все длится и длится. И чем больше Йоуни старается, тем меньше мне этого хочется. И я закрываю глаза, чтобы Йоуни не заметил, как далеко я отсюда.

Мои мысли уносят меня прочь. Я неожиданно вспоминаю, как мы когда-то смотрели какой-то отечественный фильм с Мирьями Куосманен в главной роли. Она лежала на сеновале с сияющим порочным лицом, и вдруг мама громко произнесла: «Мужественность мужчины никогда нельзя ставить под сомнение». И никто не смог ничего ей на это ответить.

А потом я вспоминаю один смешной момент из журнала «Хит», там одна женщина писала: «Когда он кончает раньше меня, мне хочется, чтобы он поласкал мне клитор, но это же почти что мастурбация, и мне неловко его просить, и вместо этого я говорю: а не подкрепиться ли нам ягодным йогуртом?»

— Почему ты никак не можешь расслабиться?

Йоуни проводит рукой по моему лицу.

— Не знаю, — шепчу я в ответ.

— Нам вовсе не обязательно продолжать…

Он вытягивается рядом со мной.

— Ну вот, теперь и ты остался ни с чем, — говорю я.

Йоуни тихо улыбается.

— Ничего страшного. Чем больше стараешься, тем сложнее кончить. А потом, я не могу получать удовольствие, если ты его не получаешь.

— Да все я получаю!

— Ну конечно…

Он криво улыбается и убирает руку с моей щеки.

— Просто я не умею быть здесь и сейчас, — пытаюсь объяснить я. — Со мной часто бывает, что я хочу, но как бы наперед. А потом, когда нужный момент наступает, я уже перегорела…

Йоуни смотрит в потолок.

— Просто я недостаточно опытен.

— Нет, ты не прав…

— Почему не прав?

— Дело вообще не в тебе и не в том, как и под каким углом…

— А в чем же тогда? — В голосе Йоуни сквозит обида.

— Только во мне, честное слово!

Я встаю. Говорить убедительно в положении лежа на спине с раздвинутыми ногами у меня не получается.

— Понимаешь, — я пытаюсь подыскать нужные слова, — это во многом зависит от того, что я себе нафантазирую, а не от того, что происходит на самом деле. Например, какая-нибудь позиция может возбуждать меня больше своим видом, нежели ощущениями… понимаешь?

— Нет, — уныло говорит Йоуни.

— Честно говоря, я тоже.

Мы немного смеемся над этим, а потом оба умолкаем. Я уже столько всего наговорила, что предпочитаю молчать. Йоуни хрустит пальцами, взгляд его мечется с окна на рояль, с рояля — на книжную полку.

— Короче, будем упражняться до победного, — говорит он после долгой паузы.

— Угу, — соглашаюсь я, хотя, по-моему, мы уже достаточно наупражнялись. Но я до смерти боюсь, что снова ляпну что-то не то и Йоуни обидится.

— Ну чего ты такая кислая? — раздраженно спрашивает Йоуни.

— Да уж какая есть…

— Выкинь ты все это из головы.

— Ты же сам начал. Первый спросил, почему я не могу расслабиться. Я ответила. Сама бы я такого разговора не завела.

Йоуни не нашелся что ответить, а потому промолчал.

Ночью он приполз сонный и прильнул ко мне, как мокрое растение. Я проснулась и больше не могла заснуть. Мерно тикали часы. За стеной шумел кран. Мне казалось, будто я нахожусь внутри какого-то стеклянного сосуда и смотрю сквозь стекло на окружающий мир. Не живу, а смотрю со стороны. Еще пару дней назад мне казалось, что что-то меняется, но вот опять, все тоже чувство замкнутости и тесноты.

— Йоуни, — шепчу я. — Тебе со мной хорошо?

— В каком смысле? — бормочет он сквозь сон.

— Ну, в постели.

— Конечно.

В голосе его чувствуется напряжение. И все же он снова прижимается ко мне.

Последующие дни были ужасно тяжелыми и физически, и душевно. Помимо изнуряющей беготни в пиццерии, где я вкалывала как раб на галерах, мне приходилось еще и выделывать всякие акробатические этюды с Йоуни, ползая в неимоверных позах по всей комнате. Он выгибал из меня такие фигуры, что я, будучи по природе человеком неуклюжим, никогда бы даже не подумала, что способна так прогнуться. У Йоуни оказалась очень богатая фантазия.

При этом веселого здесь было мало. Йоуни безнадежно пытался отыскать правильный подход ко мне. Он так старался доставить мне удовольствие, что у меня появилось чувство, будто меня загнали в угол. Порой он был очень ласков, порой груб, хотя это ему совсем несвойственно. То он старался уделить внимание технике, то исследовал мои эрогенные зоны, то с важным лицом, будто речь шла о микроволновой печи, пробовал разные положения.

И видит бог, я старалась изо всех сил. Сжав зубы, я пыталась расслабиться. Я бы все отдала, чтобы получить удовольствие от его затей, но я не могла, и все. К тому же я боялась, что скоро в результате всех этих упражнений я стану калекой, и тогда мне уже ничего больше не потребуется. Я не решалась сказать Йоуни, что больше не могу, что я хочу покоя и времени для размышлений, что я не привыкла к таким экзерсисам. Но я еще недостаточно хорошо его знала. И мне не хотелось его обижать.

А потом настало затишье. Йоуни даже не притрагивался ко мне. Мы просто спали в одной кровати. Он работал, я тоже работала. Он писал на кухне свои статьи, щелкая клавишами, и, проходя мимо, гладил меня по голове, как какую-нибудь мягкую игрушку. Это меня совершенно устраивало. Я могла снова спокойно погрузиться в свои миры, и никто ничего от меня не ждал. И я тоже ничего не ждала. Или, по крайней мере, делала вид, что ничего не жду.

И все же по прошествии какого-то времени я стала думать, что мне, пожалуй, все же стоит начать первой, что, возможно, это обрадует Йоуни. Да и вообще, нельзя же совсем без секса. Но потом я решила, что это будет ужасным ханжеством с моей стороны. Я размышляла об этом так долго, что в конце концов сама мысль стала уже казаться мне донельзя глупой.

Неожиданно Йоуни сам хватает меня за руку, вырывает из моих пальцев сигарету и валит меня на кровать. В самый ответственный момент он начинает шептать мне на ухо:

— Ах ты, шлюха… похотливая сучка… грязная тварь… ты этого хочешь?..

Это звучит неестественно, словно заученные слова из порножурнала. И все это таким приглушенным низким голосом.

Мне становится безумно смешно. Я держу себя в руках и как можно шире развожу ноги. Я пытаюсь подыгрывать, как могу, раз уж Йоуни так старается, и только надеюсь, что соседей нет дома.

— Как я люблю тебя трахать…

Тут я не выдерживаю и начинаю смеяться. Еще полминуты, и это осталось бы незамеченным, но я ничего не могу поделать. Я плачу от смеха. Йоуни смотрит на меня. Ему совсем не смешно.

— Что случилось?

— Ничего, честное слово, ничего!

Я вытираю глаза и прекращаю смеяться. Йоуни продолжает на меня смотреть.

— Прости, я просто устала…

Он несколько раз кивает и отводит взгляд в сторону… Потом снова поворачивается и смотрит на меня.

— Ну что теперь? — спрашиваю я. Теперь мне уже совсем не смешно.

— Тебе не угодишь.

— Ну прости меня, пожалуйста!

Нервный смешок.

— Я уж и не знаю, что нужно сделать, чтобы тебе угодить.

— Прости меня.

— «Прости, прости». Заладила.

— Слезь с меня.

— Что?

— СЛЕЗЬ С МЕНЯ!

Он слезает, на лице у него болезненная гримаса.

— Так, значит?..

— Да пошел ты в жопу!

— Нет, спасибо. Думаю, я найду себе занятие поинтереснее.

Он поднимается с кровати и ищет свою одежду.

— Йоуни.

— Что?

— Не уходи, пожалуйста.

Он натягивает свитер и джинсы и с отсутствующим видом ищет ключи. Потом идет к двери, открывает ее, снова закрывает и идет обратно.