– Наш мир болен, – сказал однажды Норман Вадиму без всякой видимой причины. – Но, я думаю, не безнадежно.

Вадим спросил своего друга, что тот имеет в виду, и профессор-индеец постарался объяснить:

– Сегодня я открываю сайт Би-би-си и вот я читаю подборку новостей, которые мне предлагает это уважаемое информагентство. «Племенной лидер убит в Судане», «Сирийский военно-промышленный объект атакован израильскими самолетами», «Пятеро сгорели в лимузине в Америке», «Член британского парламента обвиняется в изнасиловании». Ну, что ты тут скажешь?!

– И что, ни одной какой-нибудь положительной новости? – улыбнулся Вадим.

– Есть. Одна. Очень важная. Выборы в Малайзии выиграла правящая партия. На фоне предыдущих новостей это, безусловно, положительная новость.

Вадима удивляли внезапные импульсы негодования в его друге, но они были неизбежны и, одновременно, непредсказуемы, как вспышки на солнце. Как правило, причиной этих эмоциональных катаклизмов становилась всемирная несправедливость. Или человеческая природа. На оба явления ни гонщик, ни профессор не могли оказать влияния.

– Если ты не можешь ничего изменить, просто расслабься, – поучал Вадим.

Норман расслабляться не хотел и только принимался возмущаться еще больше.

– Пойми, такие новости не учат нас добру, они учат нас примиряться со злом, – отвечал Вентура.

– Ну, знаешь ли, – рассуждал Вадим. – Новости не должны ничему нас учить, они просто рассказывают, что вокруг нас в этом мире происходит.

– И ты веришь, что ничего хорошего в этот день не произошло? Безусловно, кроме того, что в Малайзии выиграла правящая партия?

Вадим пожал плечами. Нормана это не убедило:

– Вот, смотри, это пишет студенческая газета университета имени Габриэля Морено. Моего университета.

И он распрямил ворох дешевой бумаги, который тут же превратился в черно-белый разворот газеты.

– «В провинции Санта-Крус селекционеры вывели новый сорт кукурузы, устойчивый к холодам. Теперь можно будет накормить жителей горных и пустынных районов, испытывающих трудности с продовольствием», – читал Норман. – Еще. «Дороги провинции решено оснастить дополнительными «лежачими полицейскими», во избежание аварий». Кстати, у нас их называют «Дон Педро». И еще. «Студентам филологического факультета удалось идентифицировать одно из древних наречий языка кечуа. Оно считалось исчезнувшим как минимум триста лет назад». Вот! Вот это хорошие новости!

– Что ты этим хочешь сказать? – Вадим начал уставать от эмоций.

– Только то, что ваши, мировые медиа трубят о плохих новостях, а наши, деревенские газеты, о хороших. Кажется, кто-то прогнал все хорошие и добрые слова из столиц в провинцию.

Норман вздохнул и вновь улыбнулся.

– Но знаешь, что хорошо? – подмигнул он. – То, что этот кто-то, как он ни старался, не смог прогнать их совсем.

И Норман запел старую местную песню, что-то о четырех погонщиках мулов, один из которых высокий и сильный, – кажется, так, – а чтобы песня звучала увереннее, стал отбивать ритм, помогая себе руками.

Вот этот ритм и вспомнил Вадим, когда молчаливый Эспиноза, трясясь на штурманском месте, запел ту же песню, которую напевал индеец. Машину подбрасывало на ухабах, кочках, дюнах и камнях, а штурман напевал песню о четырех мулах, временами негромко ударяясь о каркас безопасности. Но это было не слишком чувствительно, ведь на Эспинозе был шлем. А песня незаметно помогала комиссару привыкнуть к новой роли, в которой он оказался.

Он привыкал к новым ощущениям скорости. И к совершенно новой работе. Он штурман. Значит, за маршрут отвечает он.