Итак, наш поезд шел в Калинин… к месту «приписки». Разговоров, планов звучало в те дни много, а запомнилось почему-то одно, как молоденькая медицинская сестра Анюта Лавренева, незаменимая в операционной, сказала, что нет-де лучше песен на свете, чем итоговые сообщения Совинформбюро о Московской битве, передаваемые по радио «в исполнении» Юрия Левитана. Шутка шуткой, но перечни населенных пунктов, освобожденных от врага, данные о потерях неприятеля, о трофеях отзывались в наших сердцах и впрямь прекрасной музыкой.

Очевидность поражения фашистов в этой битве, их огромные людские и материальные потери, весь разворот событий под Москвой ярко продемонстрировали наше нарастающее могущество и военное мастерство. Это многократно умножило силы.

Правда, некоторые из нас полушутя-полусерьезно жаловались, что мы, мол, все же обойдены, не участвовали в Московской битве. А я утешал их как мог, и главным моим аргументом был тот факт, что именно Калининский фронт, куда мы ехали, еще 5 декабря, за день до контрнаступления под Москвой, нанес противнику ощутимый удар и продолжает наступление.

Хорошему настроению, с которым мы спешили в город на Волге, способствовало также и то, что новый этап в развитии военных событий, начавшийся контрнаступлением советских войск, совпал с распространением некоторых важных начинаний в деятельности медицинской службы Красной Армии.

Суть дела заключалась в дальнейшем совершенствовании медицинского обеспечения боевых действий, в улучшении помощи раненым и больным советским воинам. Пути и средства такого совершенствования были разработаны при непосредственном участии виднейших деятелей медицинской науки еще накануне Великой Отечественной войны. Их начали без промедлений претворять в жизнь, заложив основы стройной системы лечебно-эвакуационного медицинского обслуживания войск в тогдашней войне. Фашистское вторжение замедлило осуществление намеченных планов, но не могло прекратить совсем. Этот сложный творческий процесс продолжался даже в самые трудные дни лета 1941 года. Правда, специализированное лечение раненых, так называемая эвакуация по назначению, с четким адресом, не сразу получило должное развитие. Между тем известно, что чем раньше попадает пациент к врачу, занимающемуся именно этой проблемой, этим недугом, тем быстрее и квалифицированнее ему будет оказана необходимая помощь. Да и врачу легче. Вот почему мы так обрадовались, узнав перед отъездом в Калинин, что госпитальная база фронта будет специализирована. Как мы потом узнали, для каждого из многих десятков военных госпиталей, дислоцировавшихся там в январе 1942 года, уже был определен свой медицинский профиль. Во всех госпиталях создавали так называемые «палаты-миксты», то есть палаты для тех, кто страдал одновременно от нескольких ранений и различных болезней. Везде действовали также отделения для раненых со столбняком и газовой гангреной. Наконец, существовал крупный сортировочный эвакогоспиталь, которым руководил майор медицинской службы Г. Дроздов, принимавший раненых на вокзале и распределявший затем по госпиталям в соответствии с характером и тяжестью ранения. Раненых в тяжелом состоянии оставляли на первоначальное лечение у наших «лейб-сортировщиков», как они тогда именовались в обиходе.

Ученый медицинский совет при начальнике Главного военно-санитарного управления Вооруженных Сил СССР одобрил организацию специализированных госпиталей для раненых лишь на своем IV пленуме в 1942 году. Практика значительно опередила на этот раз теорию, и медикам Калининского фронта первыми довелось проторить дорогу ценному и важному начинанию в госпитальной медицинской службе. Так что во время следования к городу на Волге среди наших врачей только и было разговоров о том, как пойдет работа на новом месте и как скажутся все ожидаемые перемены на деле. Чувствовалось, что госпитальный персонал даже устал от неожиданной передышки и с нетерпением ждет работы.

Поезд шел медленно… Стояли лютые морозы, перемежавшиеся вьюгами и буйными снегопадами. Наконец 1 января 1942 года эшелон прибыл в Калинин и сразу попал под обстрел.

После отбоя позвонили с фронтового эвакопункта, осведомились, все ли в порядке, а затем сообщили, что утром к нам приезжает для инспектирования заместитель главного хирурга Красной Армии генерал-лейтенант медицинской службы Семен Семенович Гирголав.

Это был известный хирург-клиницист, профессор, возглавлявший одну из кафедр Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова в Ленинграде, крупнейший специалист по наиболее сложным проблемам травматологии и ортопедии.

Прежде всего Семен Семенович поинтересовался, сколько в процентном отношении раненых после пребывания в госпитале направляется в запасной полк и сколько эвакуируется в тыл. Я ответил, что у нас эти величины неравнозначны и что они не в пользу тех, кто отправлен в полк, потому что наш госпиталь для тяжелораненых. Мы стремимся к резкому уменьшению инвалидности, увеличению количества восстановительных операций и спасению жизней. Далее я отметил, что многие из наших раненых страдают от разнообразных осложнений. Обычно они возникают по дороге в госпиталь. Поэтому число выписываемых в полк незначительно.

Семен Семенович познакомил нас со своими взглядами на развитие восстановительной хирургии. Это были новые и даже порой совершенно неожиданные соображения. Может быть, поэтому они так мне и запомнились.

«Восстановительная хирургия, — рассуждал Гирголав, — очень нужна на войне, потому что неправильно сросшиеся переломы и ложные суставы требуют чаще всего оперативных вмешательств. Однако эффект от них пока что более чем скромный — менее 7 процентов. А повреждение мягких тканей в большинстве случаев сопряжено с повреждением нервов. И практика показывает, что, хотя на успех можно рассчитывать почти в половине случаев, сроки лечения остаются весьма значительными».

В заключение он подчеркнул, что сама история поставила нас, советских военных врачей» в особое положение. Мы и в умении, и в организации дела «обошли» фашистских медиков, хотя германская медицинская наука всегда была на очень высоком уровне.

Не прошло и двух недель после отъезда генерал-лейтенанта Гирголава, как на Калининский фронт для проведения показательных операций прибыл Сергей Сергеевич Юдин, выдающийся хирург, профессор. Прибыл он с целой бригадой помощников, в числе которых были хирурги, рентгенологи, операционные и перевязочные сестры, со специальным оборудованием из московской клиники имени Склифосовского.

Хирургическое творчество, говорил Юдин, складывается из двух элементов: искусства рукодействия и научного мышления. Люди по своим способностям не в одинаковой мере владеют даром рукодействия и той тактильной ловкостью и сноровкой, которая проявляется в умении мастерить и создавать что-либо руками. Все виды ремесел требуют особых навыков, но ни одна отрасль человеческой деятельности не требует соединения столь различных специальных свойств, как хирургия. Тут нужны четкость и быстрота пальцев скрипача и пианиста, верность глазомера и зоркость, присущие охотнику, способность, подобно живописцам, различать малейшие нюансы цветовых оттенков, чувства формы и гармонии тела, как у талантливых скульпторов, тщательность мастериц, вышивающих шелком и бисером, умение кроить, присущее опытным закройщикам, умение накладывать швы и завязывать узлы.

Для всех нас многое из того, что мы увидели во время показательных операций, было новым, необычным. Взять хотя бы подготовку операционного поля. Юдин сам выполнял ее и делал не так, как было принято в общей хирургии, не просто обрабатывал кожу тем или иным антисептиком, а сначала очищал при помощи стерильных щеток, мыла и горячей воды.

Все, что я делаю, — объяснял он тут же, — способствует очистке кожи вокруг раны от кровяных сгустков и гноя, от бытовой грязи и в какой-то мере от микрофлоры…

Новинкой тогда для нас на фронте была спинномозговая анестезия, а также предложенная Юдиным методика операций на бедрах и суставах, методика наложения гипсовой повязки…

Сколько я ни наблюдал Юдина за работой у операционного стола, всегда восхищался его блистательной техникой и его умением объяснить хирургам, что он делает, почему делает именно так, а не иначе. Ведь оперировал Сергей Сергеевич тех, у кого были самые тяжелые повреждения костей и суставов да плюс к этому еще и смертельно опасные раневые осложнения.

Итоги двухмесячной работы Юдина и его бригады на госпитальной базе Калининского фронта трудно переоценить. Им было прооперировано много тяжелораненых, прочитаны для хирургов госпиталей лекции, даны консультации, с его помощью освоены новые методики хирургического лечения на войне.

Пройдут десятилетия… Опыт и практика отечественной медицины многократно подтвердят правильность тех мыслей, с которыми я впервые столкнулся в Калинине, теперь уже в далекие военные годы. Что же касается меня лично, то, давным-давно отказавшись от скальпеля, я и сегодня остаюсь все-таки убежденным приверженцем хирургии. Особенно в тех случаях, когда ее методы успешно сочетаются с благотворным воздействием природных или преобразованных физических факторов. А в случае внезапных катастроф (внутриполостные кровотечения, прободение желудка, кишечника, заворот кишок и т. д.) спасение человеческой жизни по-прежнему зависит только от скальпеля и знаний хирурга. Что же касается восстановительной хирургии, то в наши дни она достигла поистине невиданных высот. Особенно в связи с развитием трансплантации органов и тканей. Но будем объективны: хирургическое вмешательство показано далеко не всем больным и не при всех заболеваниях. Да и польза «повального» оперирования, скажем, при варикозном расширении вен (а им страдает в нашей стране огромное количество людей — 35 миллионов, что составляет 17,5 процента всей структуры заболеваемости), весьма и весьма сомнительна. Ведь среди этой «армии страждущих» есть пожилые и старые люди. Многим операция не показана в силу характера течения заболевания или состояния здоровья.

Что же делать? Лечить консервативно. И в первую очередь с помощью природных и преобразованных физических факторов, неизменно подкрепляя достигнутое улучшение соответствующими медикаментозными средствами. Технизация хирургического процесса, достижения науки и техники, оснащение операционных электроникой, кибернетикой, лазерной аппаратурой, совершенствование наркологических и лекарственных средств сделали доступными для хирурга практически все органы и ткани человека. Сердце и сосуды, пищевод и желудок, бронхолегочная система, органы зрения и слуха и даже мозг (головной и спинной) избавляются сегодня благодаря хирургической помощи от самых разных заболеваний, восстанавливая свои функции, возложенные на них природой.

И тем не менее оперировать нужно лишь при прямых показаниях к этому. Более того, при целом ряде заболеваний возможны неблагоприятные последствия хирургического вмешательства. Иногда, например, появляются даже синдромы, до операции отсутствующие, что обычно связано либо с развитием нарушения регуляции различных функций важнейших приспособительных систем, либо с возникновением после перенесенных операций новых форм заболеваний.

Вот и выходит, что вместо ожидаемого выздоровления больного вновь ждут страдания. Правда, несколько иного плана, но ему-то от этого не легче. Причин такого «парадокса» довольно много.

Например, значительно изменившаяся в последние годы тактика лечения язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки. В наши дни все реже проводятся радикальные операции (резекция желудка, наложение анастомозов), зато участились комбинированные методы хирургического лечения. Так или иначе, но ситуация складывается довольно тревожная, поскольку удаление язвенного субстрата не устраняет причин самой язвенной болезни и, стало быть, не способствует восстановлению функции систем адаптации, прежде всего симпатико-адреналовой и гипофизарно-надпочечниковой. А в результате спустя какое-то время после операции у больного развиваются так называемый демпинг-синдром (слабость, потливость, чувство жара, головокружение, сердцебиение, тошнота, особенно после приема сладкой пищи), послеоперационные гастриты, пептическая язва желудка или тощей кишки, воспаление поджелудочной железы, иногда и воспалительные заболевания печени.

Если учесть, что в СССР ежегодно оперируется около ста тысяч больных язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки, то можно представить, сколь громадно число людей, у которых могут возникнуть в разных сочетаниях синдромы и осложнения, приводящие почти всегда к временной нетрудоспособности и ведущие непосредственно к инвалидности. Так, по данным академика М. Кузина, почти треть всех оперировавшихся по вышеуказанным поводам в первый же год после операции становятся инвалидами, а по истечении года нетрудоспособность продолжает грозить еще пятнадцати процентам больных. Исследования профессора Ю. Панцырева выявляют и более негативную картину: почти половина людей, перенесших такие операции, становится в конце концов нетрудоспособными. Основная причина столь печального исхода для семидесяти процентов подвергавшихся операциям, прежде всего синдром «малого» желудка. Ведь часть его иссекается во время операции, он становится меньше по объему, переполняется пищей и «сбрасывает» ее в тонкую кишку. Кроме того, у больных развивается гипогликемический синдром, выражающийся в слабости, холодном поту, чувстве «сосания» под ложечкой и голода, головокружении и дрожании рук, и многие другие не менее неприятные осложнения. Чаще всего наблюдаются различные сочетания, разнообразные «вариации» этих синдромов. Но основная масса оперированных в связи с язвенной болезнью желудка и двенадцатиперстной кишки жалуется па диспепсические расстройства. У абсолютного их большинства подавлена кислотопродуцирующая функция оставшейся части желудка. Правда, у половины оперированных сохраняется стимулированная гистамином вторая фаза секреции, но количество желудочного сока у них, естественно, снижено, а моторная функция кишечника и желудка нарушена.

У таких больных изменена и глюко- и минералокортикоидная функции коры надпочечников, а в симпатикоадреналовой системе адреналовое звено значительно преобладает над симпатическим. Биохимические анализы выявляют отклонения довольно просто: уровень биогенных аминов (гистамин и серотонин) в крови исследуемых оказывается высоким.

О чем же говорят все эти факты? Они подтверждают уже неоднократно высказываемое предположение: механизм развития язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки определяется изменениями, лежащими далеко за пределами желудочно-кишечного тракта (главным образом в системах управления). Вот почему эти больные и нуждаются столь остро в надежных лечебно-профилактических мерах, направленных на регуляцию и восстановление нарушенных функций приспособительных систем, на ослабление сохранившихся механизмов, способных вызвать рецидивы язвы желудка или двенадцатиперстной кишки, значит, и снижение трудоспособности человека.

Такой надежной мерой может стать, например, спустя 10–12 дней после операции питье минеральных вод, грязелечение, радоновые, хлоридные натриевые ванны на фоне диеты и дозированной двигательной активности.

Все эти природные факторы уже на раннем послеоперационном этапе тонизируют адаптационно-трофическую функцию симпатической нервной системы, повышают синтез гормонов щитовидной железы и устраняют нарушенную регуляцию глюкокортикоидной и минералокортикоидной функций коры надпочечников, усиливают симпатическое и ослабляют гормональное звено симпатикоадреналовой системы, повышают устойчивость слизистой оболочки желудка к неблагоприятным воздействиям, восстанавливая в порядке компенсации функцию главных пищеварительных желез. В конечном счете обеспечивают клеточные структуры энергетическими pi пластическими материалами, необходимыми для восстановления веса больных.

Откровенно говоря, я не знаю более эффективных методов реабилитации больных, оперированных по поводу язвенной болезни (а их в наш институт поступает предостаточно), чем рациональное использование природных лечебных факторов. Однако должен сказать, что такие больные нуждаются не в однократном, а в многократном, повторном (через 6–8 месяцев) прохождении насыщенных курсов лечебных и реабилитационных мероприятий с использованием не только природных, но и преобразованных физических факторов.

Разумеется, в зависимости от функционального состояния организма, особенно органов пищеварения и систем управления, эти факторы назначают по разным методикам. Так, в лечебно-профилактических целях их применяют в ослабленных вариантах из-за неустойчивости систем управления и нестабильности местных механизмов регуляции секреторной и моторной, синтезирующей и эвакуаторной функций главных пищеварительных желез. В восстановительных же целях, наоборот, лечение осуществляется по более интенсивным методикам. Потому что и задача применения физических факторов в данной ситуации совершенно иная, чем в первом случае. Главное здесь — развитие защитных и компенсаторных механизмов регуляции жизнедеятельности организма. Характер нарушения секреторной, моторной и эвакуаторной функций главных пищеварительных желез, а также приспособительных систем определяет и характер лечебно-реабилитационного комплекса. Это могут быть синусоидально — модулированные токи, и дециметроволновая терапия, и ультравысокочастотная терапия. Причем все они применяются по разным методикам, с разной интенсивностью и в разных сочетаниях с минеральными водами и лечебной грязью. Чем раньше будет применен такой комплекс, тем меньше неблагоприятных последствий грозит перенесшему операцию.

Кому не известно, что после любой операции на органах брюшной полости образуются спайки, как естественный процесс, необходимый для заживления послеоперационной раны, причем не только между кожей и подлежащими тканями, но и непосредственно на том органе, где сделана операция — между органами и брюшиной, нередко сальником и стенкой кишки, печенью и желчным пузырем, поджелудочной железой и желудком.

Развитие спаек — факт естественный и неоспоримый. Весь вопрос в том, к каким последствиям это может привести. Разумеется, у многих прооперированных вообще не возникает никаких негативных отклонений от нормы. Это значит, что местные морфофункциональные сдвиги настолько скомпенсированы, что полностью обеспечивают нормальную деятельность тех сегментов или органов, которые попали в зону оперативного вмешательства.

У другой части оперированных плотные спайки «зажимают» нервно-сосудистые магистрали, что вызывает и болевой синдром, и нарушение кровоснабжения органа и ткани. Иногда боли становятся настолько сильными и постоянными, что мешают жить и работать.

Наконец, у некоторых больных нарушаются двигательная и эвакуаторная функции желудка или кишечника. Причем не сразу после операции, а в отдаленные сроки после нее, когда человек начинает уже и забывать о болезни. У таких больных внезапно возникает непроходимость кишечника — так называемый странгуляционный илеус, и только срочная операция, по сути дела, спасающая жизнь, позволяет определить, что именно спайка препятствует передвижению содержимого кишечника.

В общем, развитие спаечной болезни — явление малоприятное и достаточно грозное. Поэтому столь большое лечебно-профилактическое и реабилитационное значение приобретает применение природных лечебных факторов в целях первичной и вторичной ее профилактики. Естественно, речь об использовании преобразованных или естественных лечебных факторов может идти лишь при условии гладкого, без осложнений послеоперационного течения заболевания.

Ну а если осложнения все же были? И в таком случае свежий воздух, минеральные воды, дозированная двигательная активность, использование естественных или искусственных минеральных ванн, физиотерапевтических процедур только помогут излечению.

В каждом конкретном случае своевременный выбор того или иного комплекса лечебно-профилактических мер является гарантией успешного преодоления препятствий, возникающих в разных органах после перенесенных операций. Надо иметь в виду, что применение природных лечебных факторов до операции может также способствовать успеху хирургического лечения.

Разумеется, природные лечебные факторы полезны не только тем, кто страдает болезнью органов пищеварения. Например, хорошо побывать на курорте перед операцией по поводу порока сердца людям, страдающим ишемической болезнью, перенесшим инфаркт миокарда, с атеросклеротическими окклюзиями (отложением холестерина и бета-липопротеидов на внутренней оболочке) магистральных артерий конечностей, бронхолегочными заболеваниями.

Отдых и благотворные силы природы помогут успешнее перенести и саму операцию, и послеоперационный период, который не всегда протекает гладко. И вовсе не потому, что работа хирурга оказалась недостаточно виртуозной. Причина здесь совершенно иная. «Уставшее» ст болезни и недостаточной деятельности сосудов сердце долгое время страдало от дефицита кислорода. Теперь же, после операции, обычно суперэкономное в расходах крови, оно должно в кратчайшие сроки и компенсировать собственный кислородный голод, и снабдить им «заждавшийся», истомившийся на скудном пайке организм. Для этого необходимо удалить продукты полуобмена — метаболиты, эвакуировать углекислый газ, наладить нормальную кардиогемодинамику. Иначе ни миокард, ни головной мозг всеми необходимыми пластическими и энергетическими материалами не обеспечишь. Не окрепшему еще сердцу в первую очередь нужен кислород и еще раз кислород, то самое животворное топливо, без которого никак не обойтись. А его количество зависит от мышечной активности, от того, как скоро увеличится объем вдоха и выдоха. Вот почему сразу после операции больному не дают залеживаться. Сначала поворачивают в постели, потом делают ему (именно делают, сам больной пока что пассивен) специальный комплекс упражнений, способствующий вентиляции легких, затем включают дыхательную гимнастику как один из основных элементов в лечебно-восстановительном комплексе. Ну а в завершение — уже достаточно окрепшего прооперированного прямо из больницы отправляют в загородный санаторий.

Такая тактика чрезвычайно важна для ускорения процесса восстановления функциональной активности не только кардиогемодинамики, но и кровоснабжения всех органов и тканей, а также для устранения гиподинамии, повышения трофики, особенно эндомиокарда, предотвращения возможности возникновения неожиданных осложнений.

Поэтому дифференцированное применение природных лечебных факторов для завершения этапа лечения и проведения первого этапа реабилитации таких больных имеет большое значение. Медико-биологический смысл этих мероприятий заключается в том, что использование природных лечебных факторов по определенным облегченным методикам способствует быстрейшему заживлению внутрисердечной раневой поверхности, восстановлению кровоснабжения эндомиокарда и улучшению внутрисердечной гемодинамики. А социальный смысл рационального использования природы в целях укрепления здоровья больных, перенесших комплекс операций на сердечно-сосудистой системе, сводится к тому, что укрепление здоровья и устранение различных осложнений способствует быстрейшему возвращению оперированных к трудовой деятельности. Это, с одной стороны, снижает расходы государства по временной нетрудоспособности, потому что сокращает число инвалидов и уменьшает расходы на содержание таких пациентов в больничном стационаре. С другой — возвращает человеку уверенность в себе, в своей значимости для общества.

Однако лечебная тактика при хирургическом лечении больных с врожденными и приобретенными пороками сердца каждый раз своя, в зависимости от состояния больного и характера недуга. Например, людей, страдающих ревматизмом, тщательно готовят к операции и обязательно подвергают комплексному лечению после ее проведения. И если до операции при отсутствии признаков обострения ревматического процесса существенное значение имеют общеукрепляющие средства, вплоть до применения природных лечебных факторов (разумеется, при отсутствии симптомов сердечной недостаточности), то после операции основное внимание медиков концентрируется на подавлении ревматического процесса. В этих случаях наряду с салициловыми препаратами применяют высокочастотные электромагнитные волны по интенсивным методикам или гормональные препараты в зависимости от общего состояния больного.

И если ревматический процесс под влиянием хирургического вмешательства не активизировался, то таких больных целесообразно уже через 3–4 недели направить на первый этап реабилитации в местный кардиологический санаторий.

Рациональный режим жизни — дозированные прогулки по терренкуру, лечебная гимнастика, сон на воздухе, воздушные ванны, назначение импульсных токов по методике электросна, сбалансированное питание, а в зимнее время еще и лыжные прогулки — все это способствует восстановлению кардиогемодинамики, укреплению здоровья, успешному проведению первого этапа реабилитации.

На втором этапе (через 4–6 месяцев после первого) в реабилитационный комплекс включают углекислые или радоновые ванны, увеличивают двигательную нагрузку, проводят массаж грудной клетки. А в необходимых случаях, в зависимости от состояния ревматического процесса и кардиогемодинамики, подключают физико-терапевтические факторы, лекарственные препараты.

Особого внимания заслуживают больные, перенесшие операции в связи с врожденными пороками сердца. Дело в том, что они страдают не только дефектами развития перегородок и клапанов сердца, но и неполноценностью других органов и систем, и в первую очередь скелетной мускулатуры, бронхолегочной системы и дыхательных мышц. Поэтому важное лечебно-профилактическое значение приобретает здесь комплексное использование природных факторов, лечебной гимнастики, дозированной двигательной активности по терренкуру в сочетании со специальными локальными упражнениями, точечным массажем, синусоидальными модулированными токами.

Клинический опыт свидетельствует: применение природных и преобразованных факторов для реабилитации больных, перенесших операцию на сердце, на магистральных сосудах, в том числе и сосудах конечностей, не только многократно сокращает послеоперационный период, но и исключает всевозможные осложнения. Что же касается хирургического вмешательства по поводу травм и реконструктивно-восстановительных операций на костях и суставах, то их успех во многом определяется тем, как широко и, разумеется, насколько результативно будут практиковаться в реабилитации физические методы долечивания. А они особенно эффективны, потому что их могут применять непосредственно после операции, не ожидая, пока зарубцуются рапы и затянутся швы. Ведь для магнитного поля и высокочастотных электромагнитных волн гипс, в который «закована» оперированная конечность, не препятствие. Да и такое необычное положение больного, в котором он находится при скелетном вытяжении, для физических методов тоже не помеха. Не помеха, не препятствие, а та целительная сила, под воздействием которой значительно убыстряется заживление и восстановление всех функций конечностей.

В общем, вывод здесь может быть один: когда хирургия, курортология и физиотерапия объединяются в борьбе за здоровье, побежденной всегда оказывается болезнь.

Я узнаю об этом задолго до того, как перелом к лучшему становится очевидным. Есть у меня свой «тайный», ни разу не подводивший еще способ проверки. Если в палатах звучит смех — самая прекрасная для врача музыка на свете — значит, дело идет к лучшему…