Макс посмотрел на часы. Профессор не просто опаздывал, было совершенно ясно, что он не придет.

 Макс кивком подозвал официантку. Он ничем не выразил удивле-ния по поводу порядка цифр, аккуратно выстроенных в ряд под не ме-нее аккуратной и ровной горизонтальной чертой, однако, отсчитав причитающуюся заведению сумму, подумал:

 «Лучше бы профессор Москаленко назначил встречу в универси-тетской столовке».

 Подняв голову, Макс заметил, что Марианна (это имя было написа-но на ламинированной бэйдже) смотрит на его раскрытый тощий бу-мажник с какой-то грустью и состраданием, как богомольная старушка на нищего с церковной паперти. С гордым выражением лица Макс до-бавил к деньгам, что причитались заведению за наперсток черного кофе без сахара и стакан минеральной воды, выцветшую, ставшую ветхой от длительного обращения десятку. Сунув бумажник в карман брюк, Макс вышел из кондиционированной прохлады кафе на шумную улицу.

 Июльская жара, городская духота и вонь выхлопных газов не стали с ним церемониться, накинулись скопом и сразу, едва не вдавив Мак-са в расплавленный асфальт. Отсутствие в черте города какого-либо водоема говорило само за себя. Редкие унылые деревца и еще более редкие островки пожелтевшей от безжалостных потоков ультрафио-лета травы казались раритетами, которым не место в мертвом царст-ве асфальта, стекла и бетона.

 Прохожих не наблюдалось. Оно и понятно: кому захочется подвер-гать свой организм таким испытаниям? Солнце было активным до без-образия, даже агрессивным, несмотря на то, что было только начало одиннадцатого. Спасительная тень имела место быть только внутри помещений.

 Макс отцепил, повешенные на мысик белой футболки, солнцеза-щитные очки и надел их. Существенного облегчения глазам очки не принесли.

 «Итак, - размышлял он, - Москаленко назначил встречу в кафе, ко-торое находится далеко от университета и еще дальше от дома, в ко-тором он живет вместе с женой и двумя незамужними дочерьми. Ясен пень, боится быть замеченным своими коллегами и теми, кто живет в соседних домах. А кто его соседи?.. Все те же самые коллеги - в зеле-ной зоне университетского городка других не селят, это закрытая тер-ритория. И мне туда так просто не проникнуть. А светиться Карачун не велел. Даже удостоверение сотрудника БСР запретил с собой брать, отправляя меня в эту дурацкую командировку»

 Макс подошел к таксофону и набрал номер кафедры. Трубку под-няли сразу.

 - Кафедра.

 «Сухо, крайне сухо. Что за кафедра? Кто говорит?.. Голос молодой, девичий, но злой, раздраженный. Секретарша?.. Я бы такую секре-таршу уволил, будь я профессором и заведующим кафедрой уфоло-гии», - подумал Макс и представился:

 - Доцент Иванов. Можно поговорить с профессором Москаленко?

 - Кто его спрашивает?

 «Глухая, что ли?»

 - Доцент Иванов, - повторил Макс смиренно. – Иванов Михаил Пет-рович, бывший ученик профессора. Из Энска.

 - По какому вопросу?

 «Вот зануда…»

 - По личному, милочка.

 - Я вам не милочка, - резко ответила зануда. - Профессор Моска-ленко не может вас принять. – И повесила трубку, решив, что говорить больше не о чем.

 «Сука», - мысленно ругнулся Макс, впрочем, без особенного раз-дражения.

 Он снова стал набирать номер кафедры, но на последней цифре, передумав, ударил по рычажку и набрал другой номер более длин-ный, но крепче других номеров сидевший в памяти.

 - Слушаю!

 Голос шефа ярко отражал специфику его профессии. В нем звучало много чего, а именно:

 1) раздражение от частых проколов и неудач и следующих за не-удачами разносов высшего руководства, как правило, несправедли-вых;

 2) постоянное недосыпание, а как следствие – отвращение к зав-тракам и неизбежный в таких случаях гастрит, сопровождающийся мощной изжогой;

 3) не проходящая усталость, которая не компенсировалась корот-кими обрывками перманентно прерываемых отпусков, что также не способствовало избавлению от изжоги;

 4) чрезмерное употребление народных «антидепрессантов» – ко-фе, сигарет и некоторых других (чаще всего натощак), а это и вовсе гробило здоровье, точнее его остатки.

 - Это я, Боливар, -  Макс назвался именем, придуманным только для этой операции и которое знали только они вдвоем – он и Карачун, то бишь, полковник Карачаев.

 - Здравствуй, Боливар, - поздоровался шеф и на всякий случай пре-дупредил: - Говори на сленге. Что у тебя? В Багдаде все спокойно?

 Сотовый Карачуна не должен был прослушиваться, но… шефу видней.

 - В Багдаде непонятки.

 - Что так?

 - Визирь в чайхану не пришел. Во дворце – зловредный стражник. Вернее, стражница. В гарем, думаю, пока соваться не стоит.

 - Правильно думаешь. Попробуй все-таки пробраться во дворец. Только аккуратно.

 - Я это умею, - заверил шефа Макс.

 - Звони. – Карачун повесил трубку.

 Макс внимательно послушал короткие гудки, кивнул и сказал в трубку:

 - Как только что-нибудь стоящее выясню, обязательно сообщу об этом вам, господин Карачун.

 Площадь перед университетом была похожа на раскаленную ско-вородку. Если бросить на нее шмат сала, оно сразу зашкварчит, раз-брызгивая жировые капли и чадя желтым дымом. А потом пару яиц, и будет прекрасная глазунья. Сверху посыпать рубленой зеленью…

 Есть, впрочем, в такую жару не хотелось, мысли о яичнице с салом появились в голове Макса лишь потому, что, побродив между старин-ными корпусами университета и поджарив пятки на горячем размяг-ченном асфальте, он вспомнил о своем студенчестве.

 Оно, студенчество, было в его жизни периодом недолгим – всего два с половиной курса. Макс вовремя понял: экономика и бухгалтер-ский учет – это не его, слишком скучно и однообразно, а система двойной записи, изобретенная когда-то очень давно Лукой Паччоли и практически оставшаяся неизменной по сей день, просто выводи-ла из себя. Информация усваивалась легко, но учеба не приносила удовлетворения, и даже раздражала.

 И Макс решил сменить профиль…

 Заходить в здание главного корпуса, где находилась кафедра уфо-логии, Макс поостерегся. Июль – время каникул и отпусков. На кафед-рах остались единицы. Был бы сентябрь, другое дело! Затеряться среди сотен студентов и получить нужную информацию, прислушива-ясь к разговорам, - чего проще? Сейчас действовать нужно было бо-лее осторожно.

 Купив по дороге местную газету (газета называлась «Степняк», что было совсем не удивительно), Макс зашел в пивной бар, расположен-ный на противоположной от главного корпуса стороне площади. В ба-ре натужно гудел кондиционер, ему явно не хватало мощности, но все-таки он пытался охлаждать воздух. Впрочем, это ему почти удава-лось: дополнительной нагрузки было не много - один лишь бармен со скучающим видом протирающий белоснежной салфеткой высокие бо-калы тонкого стекла. При появлении Макса бармен отставил бокал в сторону, а кондиционер взревел с удвоенной энергией, приветствуя вошедшего.

 Макс поздоровался и, подойдя к стойке, стал внимательно изучать табличку с заявленным ассортиментом пива. На верхней строчке зна-чилось пиво местного производства, конечно же «Степное». Цена у него была выше других. Макс заказал большой бокал дорогого «Степ-ного», чем явно расположил к себе бармена.

 - Что будете к пиву: чипсы, сухарики, орешки? – угодливо осведо-мился бармен, нацеживая пиво.

 Максу хотелось только пить – холодного и много, залпом.

 - Могу предложить копченые сырки, - продолжал бармен.

 - А креветки у вас имеются? – Макс решил не портить впечатления бармена о своей персоне.

 Но лицо парня вытянулось, он был ужасно огорчен тем обстоятель-ством, что не может удовлетворить просьбу клиента.

 - Креветок, к сожалению, нет, - извиняющимся тоном пролепетал он.

 - А что есть из морепродуктов?

 - Вяленый кальмар, палочки лососевые, анчоусы… О! – нашелся бармен. – Правда, это не совсем морепродукт… Раки! У нас есть раки. Свежие, их привезли только сегодня утром, они еще живые. Если вы подождете буквально семь с половиной минут…

 - Я готов подождать даже восемь минут, - согласился Макс. – Как тебя звать?

 - Сергеем, - расплылся в улыбке бармен и умчался варить раков, а Макс, ополовинив бокал пива, осмотрелся.

 Зал был оформлен в молодежном стиле – яркие модернистские ри-сунки на кирпичных неоштукатуренных стенах, граффити, горизон-тальные металлизированные жалюзи на окнах. Пластиковые столы и табуреты. Музыкальный автомат в полутемном углу. Сейчас играло и пело что-то не русское, но, слава богу, не такое громкое и надрывное, что любит молодежь.

 Макс подошел к окну и, оттянув ламель, посмотрел на площадь – она была такой же пустынной, как и пару минут назад.

 …решил сменить профиль.

 И стал секретным агентом БСР. Конечно не сразу. С улицы в Бюро Специальных Расследований не берут. Да и до выхода из при-зывного возраста было далековато…

 Забрав документы из Академии финансов, и выслушав от декана лекцию о человеческой глупости, которая иногда калечит судьбы людей, болтался без дела и ожидал весеннего призыва.

 Призвали, как положено, в мае. Службу Макс нес на западной гра-нице. Между нарядами и тревогами усиленно самосовершенство-вался - овладел немецким и английским языками и получил первый дан по айкидо. После демобилизации вернулся домой и когда вста-вал на воинский учет получил от военкома предложение о работе в милиции. Думал не долго, согласился.

 Четыре года отработал на земле, параллельно закончив мен-товские курсы, и стал одним из лучших оперов в районе. С доски по-чета его мужественную, с коварной хитринкой во взгляде темно-серых глаз, физиономию практически не снимали. За четыре года четырнадцать задержаний и одно ранение, легкое. А однажды Макса вызвали в главк и сделали предложение, от которого отказываться было глупо. Он еще в армии хотел чего-то подобного.

 До того момента, когда Макс стал секретным агентом, ему предстояло еще немного подучиться. Новые курсы и новые знания.

 - Прошу! Ваши раки. – Лицо бармена светилось радостью.

 Макс подошел к стойке.

 - Мало клиентов в этот час? – осведомился, заводя разговор.

 - Наши клиенты – в основном студенты, а сейчас лето: кто на кани-кулах, кто на практике. Скоро абитура хлынет, вот тогда клиентов мно-го будет. А сейчас…. Иной день вообще никто не заходит.

 - И все же ты держишь неплохой ассортимент. Даже раки вон…

 Сергей широко улыбнулся и вдруг смутился.

 - Раков у нас не бывает, - признался он.

 - А эти как здесь оказались? – удивился Макс.

 - Этих раков лично мне привезли. Младший брат, из деревни. Для собственного, так сказать, употребления. Но вы не думайте, я за них денег не возьму!

 - Ну, ты, Серега это брось, - возмутился Макс. – Я к халяве не при-учен. Заплачу, сколько скажешь. В противном случае я к ним не при-тронусь.

 - Нет, нет, - запротестовал Серега. – Считайте это угощением. Лич-но от меня. Откажитесь – обижусь.

 Вид у бармена был и вправду обиженный.

 - Ну, хорошо, уговорил, - согласился Макс, решив, что даст Сереге повышенные чаевые. – Студенты, говоришь? А преподавательский состав? Доценты, аспиранты, ассистенты разные? Они что, пиво не пьют?

 - В университете для преподавателей свой бар имеется. Так что они там, в основном, оттягиваются. Правда бывает, и к нам забредают иногда, но редко. А сегодня так вообще… - Серегино лицо стало таин-ственным.

 - А что случилось сегодня?

 - Да переполох у них. Этой ночью профессора какого-то убили. Всем сегодня не до пива. Милиция в университете работает. Допра-шивают всех по очереди. С полчаса назад приехали на двух «волгах». И сразу допрашивать. Все кабинеты опечатали. У меня там свояк ра-ботает, тоже барменом в университетском баре. Звонил мне, перед тем, как вам прийти.

 - Как так, убили? – Макс изобразил на своем лице крайнюю степень изумления. – Какого профессора?

 - Я не знаю, какого, - ответил бармен Серега. – В университете профессоров не меньше, чем студентов. Они же там не только сту-дентов учат, они еще и наукой занимаются.

 - А где его убили? Я к тому, что ты сказал: ночью.

 - Так там, в университете, и убили. В собственном кабинете. Он,  профессор этот, припозднился вчера с каким-то экспериментом, так свояк сказал. Утром приходят, к десяти, а он – труп…

 Серега замолчал, потому, что дверь открылась, и в бар вошли двое посетителей, на вид – конкретные ученые. Ботаники.

 Конкретные ботаники хотели пива и чипсов.

 Макс взял своих раков и недопитое пиво и сел за центральный сто-лик, с расчетом попытаться что-нибудь услышать, если ботаники ся-дут даже в дальний угол. Он развернул газету, отгородившись ею от новых посетителей бара, и сделал вид, что увлечен чтением, изредка отхлебывая из бокала. Раки стояли нетронутыми.

 - Да-а-а, - протянул один из ботаников, хрустя чипсами. – Кто бы мог предположить, что Арсен вот так, трагически…

 Макс уже давно догадался, что убиенный профессор был его несо-стоявшимся клиентом. Арсен! Человек, назначивший встречу предста-вителю Бюро, звался Арсением Арсеньевичем Москаленко.

 - Кто теперь кафедру уфологии возглавит? – задумчиво произнес второй ботаник. - Шутов, наверное?

 - Скорей всего, - ответил первый. - Если только не выяснится, что он замешан в убийстве.

 - А ты думаешь, Шутов замешан?

 - Кто знает?..

 Больше они не разговаривали. Допили пиво, встали, расплатились и ушли. Макс подошел к бармену и тоже расплатился, не забыв про щедрые чаевые.

 - А раки? – спросил Серега, увидев, что Макс их не трогал.

 - Я их с собой заберу, можно?

 Он свернул из газеты кулек и один за другим опустил в него всех трех крупных головоногих. Потом подмигнул Сереге и, пообещав ему зайти еще как-нибудь, вышел из бара. Голубенькие таксофоны стояли неподалеку.

 - Это Боливар…. Визирь заболел.

 - Я уже в курсе. Возвращайся.

 И все.

 И весь разговор. Макс даже не успел поведать шефу о своих пла-нах и о подвигах, которые собирался совершить в ближайшие не-сколько часов.

 В этом был весь Карачун. Сказал: «возвращайся» и повесил трубку. Ну, что ж, начальству виднее. Впрочем, Макс не возражал: в тему он еще не погрузился, что называется, по уши, да что там, по уши, не знал даже в общих чертах, что это за тайна, которую предстоит рас-крыть. «Вся информация – из уст профессора Москаленко, дальше – по обстоятельствам. Со мной советоваться обязательно!» - это Кара-чун так инструктировал перед тем, как отправить Макса в Степной.

 «А теперь, стало быть, отбой. И новое задание. Хорошо бы куда-нибудь в менее жаркие районы нашей необъятной Родины… Инте-ресно, - думал Макс трясясь в раздолбанной шахе, на крыше которой красовалась ярко-желтая пирамидка с черными шашечками, по на-правлению к аэропорту, - зануда-милочка сообщила ментам о звонке некоего доцента Иванова. Наверняка сообщила. Хорошо, что я доду-мался прихватить еще один паспорт. На имя Петрова…»

 В Москве он был уже в начале шестого. Взял со спецстоянки, ос-тавленную ночью «ниву» и помчался домой. Москва за время его по-следнего отсутствия ни капельки не изменилась. Та же сутолока и те же наглые таксисты – обгоняющие, подпирающие и подрезающие.

 В однокомнатной холостяцкой квартирке было душно. Уходя, Макс закрыл все окна – от пыли и тополиного пуха. Поставить бы антимос-китные сетки, да все некогда. Да и незачем – дома Макс жил очень редко.

 Закинув пакет со «степными» раками в холодильник, в котором кро-ме банки полузасохшей горчицы не было ничего съестного, Макс сра-зу полез под холодный душ. Смывая с себя пот и пыль города Степно-го, он размышлял над тем, куда на этот раз пошлет его шеф и связано ли его новое задание с неудачной поездкой в южный город. Честно го-воря, Макс был несколько удивлен, что Карачун столь спешно отозвал его из Степного, не потребовав от него выяснить даже обстоятельства смерти профессора. Поручил это другому агенту? Маловероятно.

 Побритый и посвежевший, Макс почувствовал, что снова готов к бою. Есть не стал - в самолете подали недурной ланч. Оделся и по-шел к двери. На полпути остановился и, подумав, вернулся к холо-дильнику, переложил раков из общего отделения в морозильную ка-меру. На всякий случай…