- Здорово, сосед! - излишне радостно, что говорило о неискренности, приветствовал меня косой Вася. - Целую неделю тебя не было.

- Здравствуй, Василий, - хмуро ответил я на его приветствие и стал поспешно открывать замок на своей калитке.

Ключ в замке как назло заело. Надо бы подержать замок в керосине и накапать в скважину машинного масла. Впрочем, если бы даже замок открылся моментально, это бы меня все равно не спасло от разговора с соседом, он уже подошел к забору, разделяющему наши участки, цепко взялся за верхнюю прожилину, словно намеревался ее выломать и, настроившись на длительный и обстоятельный разговор, начал:

- Что, заедает? Приржавел, небось, замок-то? Неделю им не пользовались, он и приржавел. Давеча дождик шел, а у тебя замок не укрытый. А ты слышь, ты его в керосине подержи, замок, он откиснет.

Долж/о/н откиснуть. Керосин, он ржу хорошо разъедает. А потом ты эта, в скважину маслица машинного накапай.

- Спасибо за совет, - как можно более вежливо ответил я, костеря про себя проклятый замок.

С Василием мы не дружили. Я его недолюбливал. Он не сделал мне ничего плохого - никогда не посягал на спорные территории, не строил на границе своего участка сооружений, которые могли бы бросать тень на мой участок, всегда выкашивал траву вдоль забора на своей стороне и вообще - был идеальным садоводом и идеальным соседом. Но вот из-за этой идеальности я его, наверное, и недолюбливал. Все было у Василия как надо. Грядок, которых я никогда не считал на Васином огороде, было такое количество, что если бы я поставил себе задачу все-таки пересчитать их, то наверняка сбился бы со счета. Участок его был в три раза больше моего - соток восемнадцать, не меньше. Все грядки располагались на Васином участке в строгом соответствии с огородной наукой, были одинаковыми по размеру, аккуратно обрамлены дюралевой полосой, подняты над землей на нужную высоту и сверху, наверное, казалось, что это не огород, а военное кладбище. Дорожки между грядками были выложены красной тротуарной плиткой. Вообще, весь

Васин участок был распланирован и расчерчен идеально ровными дорожками. Постройки стояли вдоль забора, который граничил с леском, пространство освобождалось под грядки. Даже картошка росла у Васи на особенных грядках, специальных. Дом был прочный, из калиброванного бруса. Из такого же бруса были срублены летняя кухня и баня. Вася как-то уже давно приглашал меня попариться в своей баньке, но я отказался, солгав, что у меня больное сердце и париться мне нельзя.

Я ни разу не бывал у соседа в гостях. Предполагаю, что и в бане и в доме и в летней кухне у него царит такой же порядок, как и в огороде.

- Сегодня у нас что? - спросил Василий, хотя наверняка знал, что сегодня у нас четверг. Спросил, чтобы я ответил и чтобы разговор продолжился. Он из своего опыта знал, что только я открою свой замок, тут же уйду в дом, и выманить меня оттуда будет сложно.

- Сегодня у нас четверг, - ответил я.

- А, ну да. Мои завтра приедут…

"Мои", то есть "его" - это Васина дочь с мужем. Жена Васи косого приезжает редко, я так думаю, что она постоянно сидит на рынке и торгует тем, что выращивает на огороде ее муж - цветами, зеленью, овощами, фруктами, ягодами. У Васи много чего растет на участке. Чем занимается Васина дочка и кем она работает, я не знаю, я, если честно признаться даже имя ее постоянно забываю, так как и ее папа и муж редко называют ее по имени, зовут либо "Эй" либо никак. А зять у

Васи милиционер. Зовут его Олегом. Вася все время кричит ему на всю дачу: "Олежка, подай то. Олежка, принеси се. Иногда Олег приезжает на тестеву дачу в милицейской форме с капитанскими погонами, переодевается и пашет как батрак с утра до ночи двое выходных суток.

Я вижу, что ему это совсем не нравится, но он все равно пашет. Вася для зятя непререкаемый авторитет.

- …Завтра к вечеру мои приедут. Однако картофель копать пора.

Картофель нынче уродился знатный. О! - Вася сжал кулак, серый от плохо отмытой земли и большой, как крупный корнеплод, который он и пытался изобразить. - Один к одному. Мой любимый размер.

Так ослик Иа говорил, подумал я, силясь повернуть ключ в замке.

- Ведер сто пятьдесят мы нынче с Олежкой накопаем, я думаю, - продолжал Василий, - будем этой зимой с картохой!

Как и со всем остальным, подумал я. И еще подумал: будто бы у тебя, Вася, когда-то было иначе. Хотел сказать об этом вслух, но промолчал, понял, что если скажу, мои слова будут истолкованы Васей как зависть. А я не завидовал. Но и не радовался за соседа, мне было все равно, какой у него в этом году будет урожай.

Ключ, наконец, повернулся, я облегченно вздохнул. Вытащив замок из петли и повесив его тут же, на перекладину калитки, я, было, двинулся к дому, но Вася успел ухватить меня за рукав ветровки.

- Че скажу…

Я попытался высвободить свой рукав из цепких Васиных клещей, но сосед держался за рукав крепко.

- Ворюги совсем оборзели, - доверительно сообщил он. - Средь белого дня по дачам шарятся. Ну, не то, чтобы днем, вечером, но до темноты еще. Я вчера от соседа слева шуганул. Пацанье, лет по пятнадцать. Гляжу, теплицу дюралевую курочат. По-деловому так, как у себя дома. Я им: кто такие? А они: пошел на х…, старый дурак. Это ж надо же! Я за берданкой в дом сбегал, с крыльца как шарахнул!

- По детям из ружья стрелял? - ужаснулся я.

- Да солью, солью. Не дробью же! Я бердану свою с патронами солью заряженными всегда наготове держу. Жаль, не попал! А может, и зацепил кого чуток, вдогонку стрелял. Увидали меня с берданкой, как дунули через забор. А я как бабахнул с двух стволов! Соседу подсолнухи побил. Ха-ха-ха! Два подсолнуха самых больших солью скосил, одни бадылки торчат. Но зато парник ему отстоял. Надо мне с него пузырь стребовать. Да… Это надо же! - скорбно вздохнул Вася.

- Детишки, цветочки жизни. Не дети они, а сволочи конченные.

Пожилого человека на х… посылать!

- Сволочь - это ты, Вася! - зло сказал я.

Василий посмотрел на меня пристально своими разными глазами. Один глаз у Васи стеклянный, поэтому его и зовут все косым Васей. Левый глаз ему выбили в детстве из рогатки, Вася мне сам об этом рассказывал. Кстати, его супруга тоже слегка косит. Может и у нее один глаз стеклянный?

- А ты меня, Сергуня чего сволочишь? - Вася, наконец, отпустил мой рукав и подбоченился. - Я с ворюгами сражался, между прочим.

Чужое, между прочим, добро сберегал.

- Они - дети!

- И что с того? - искренне возмутился Вася. - Может, перевоспитывать мне их посоветуешь? Может, им, засранцам, надо объяснить, что чужое брать нехорошо? Че молчишь? Вот изловлю какого-нибудь малолетнего расхитителя частной собственности и тебе отконвоирую на перевоспитание. Вот ты и давай, перевоспитывай. - И добавил презрительно: - Интеллигент несчастный.

Потом он сплюнул вязкой желтой слюной, оторвался от забора и вразвалочку зашагал по направлению к кухне.

Я не обиделся на Васю за "несчастного", на правду обижаться глупо. На "интеллигента" я тем более не обиделся. Я всегда относил себя к интеллигентным людям, а Вася, подозреваю, никогда и не догадывался об истинном значении слова "интеллигент", считал его ругательным.

Я не сразу прошел в дом, чтобы переложить продукты из сумки в холодильник. Поставил сумку у крыльца, сел в винограднике в плетеное кресло, не сняв с него клеенчатого чехла, закурил.