Прошла неделя, с тех пор как Рома почувствовал себя намного лучше. Раны почти зажили, а синяки на лице и вовсе прошли. Теперь он чаще проводил время около кровати Наташи, читал ей стихи и рассказывал всякие небылицы, просто чтобы в палате не было так тихо. Ее ровное дыхание, пиканье датчиков было его собеседником. Ничего не изменилось, с того времени как она поступила сюда со скорой помощи. Хотя, нет, изменилось: его представление о ней, об этом мире. Рома пытался не думать, а что если бы она не закрыла его, но не мог. Хрупкая девушка решила спасти ему жизнь. Он просто обязан быть рядом, когда Наташа откроет глаза. Нет, не обязан, но очень хотел быть рядом и первым увидеть чистый наивный свет серо-зеленых глаз.

Теперь в его жизни надо найти место и для этой больницы. Рома сглотнул и посмотрел на Наташу. Синяки уже прошли, хотя еще темнело под глазом. Он не смог удержаться и погладил девушку по щеке. Возможно, в глубине души надеясь, что та вздрогнет, откроет глаза, или еще как-то покажет, что ее сознание проснулось. Но ничего не происходило. Наташа, как спящая красавица лежала на больничной койке и ждала своего часа. Вот только в мире, где время летит, а не течет, сможет ли он ее дождаться. Эвтаназия в таких ситуациях не частный случай. Тем более, как уже выяснилось, родственников у нее нет.

Часто Рома думал, что было бы, если он не остановил Наташу, не поймал ее за руку и не начал бы с ней разговор? Как бы все сложилась? Но он не сожалел, что все случилось так, только винил себя за то, что сам не додумался закрыть Наташу собой. Но разве можно такое предвидеть.

Парень уже мог передвигаться самостоятельно и поэтому вызвался помогать сестрам ухаживать за Наташей. Медсестры не были удивлены. С тех пор как они рассказали Роме о его спасительнице, в нем что-то изменилось, как будто что-то щелкнуло и жизнь потекла под другим углом. Они не сразу смогли забыть его удивленные глаза и ужас, от осознания, что случилось.

— Парень чувствует свою вину, — пожимая плечами, как-то сказала Лена, старшая медсестра, когда опять начали обсуждать эту тему.

— Ты думаешь, только из-за вины он выносит из-под нее утки?

— У меня, что нет других забот, чем думать кто и почему выносит тут утки?

Таня, тоже заметила, как изменился Рома, да только причины истолковывала не так. Она крутилась каждое утро около зеркала и приговаривала: "теперь-то ты от меня никуда не денешься". Поглаживая себя по тонкой талии, девушка позировала. И только беглый взгляд на часы, заставлял ее идти на работу. Быстро стуча каблучками по асфальту и поправляя сумку на плече, ей хотелось кричать, чтобы все узнали, как она счастлива. Но Таня была не из тех, кто привлекает прохожих безумными поступками. И какого же было ее удивление, когда застала Рому выносящего утку из-под Наташи. Но даже на этом она не заострила своего внимания. Таня считала его почти своим, и не придавала значения некоторым важным деталям. Например, как блестят его глаза, когда он смотрел на Наташу, или как слушал Таню, когда та рассказывала о своей подруги, или как рвался в палату к Наташе, просто чтобы удостовериться, что все нормально.

Нет, Таня была слепа. Она мысленно уже говорила о них "мы". Она чувствовала его прикосновения, но не знала, что думает в этот момент Рома о другой. Ни разу не заикнулась о своих чувствах, ей казалось, он видит ее насквозь, что читает ее мысли, предугадывает ее жесты. Таня давно так не влюблялась. Это была даже не влюбленность, а какое-то боле зрелое чувство, когда она сначала осознала это, чтобы полностью окунуться в него. Ей хотелось быть с ним постоянно. Вот почему Таня ужасно испугалась и побледнела, когда узнала, что в понедельник выписывают Рому.

— Всего две недели.

— Он быстро идет на поправку. А в сложившейся ситуации, знаете как у нас с койка — местом, — ответил дребезжащий голос на той стороне провода.

— Ясно. А когда…

— Если все хорошо в понедельник. Будут вопросы, посмотрим по анализам. Да, — врач обратилась к кому-то и отвлеклась от разговора с Таней.

— Спасибо. До свидания, — отозвалась девушка и повесила трубку. Все что хотела узнать — узнала. Нервное напряжение росло. Грудь сдавливало и дыхание сбивалось. Таня села на диван и опустила руки.

"Надо что-то делать" — проносилось у нее в голове. Ей самой еще никогда не приходилось признаваться в любви. Кокетничать, намекать — да. Но вот так, в лоб, чтобы все сразу расставить по местам. Но она понимала, если не поговорить, то Рома просто уедет и все. Никогда она его больше не увидит.

Все выходные Таня была словно на иголках. Она ждала скажет ли что Рома, но он молчал.

Так что когда в понедельник Таня вышла на работу, то не могла найти себе места, и забыла заглянуть в почту, взять документы с ресепшена. Потерянная, она могла думать только об одном: мне надо успеть к тому моменту, когда Рома выпишется.

Таня сидела за рабочим столом и смотрела в монитор, когда к ней подошла коллега.

— Что-то с тобой не так? — заметила Ольга, и подсела на свободный стул.

Девушка кивнула и, мотнув головой в сторону двери, встала из-за рабочего места. Обе вышли на лестничную клетку. Таня посмотрела по сторонам и выпалила:

— Помнишь, я говорила, что навещаю свою подругу?

— Ту, которая в коме?

— Ага.

— А что? — Ольга достала пачку, и подцепив ногтями одну сигарету, вытащила и закурила. Она сделала это настолько непринужденно, и не отвлекаюсь от разговора, словно просто поправила волосы. Настолько это было отлажено, доведено до автоматизма.

— Ну там…Помнишь, говорила про парня. Он рядом…

— Рома, верно? Тот который еще до тебя познакомился с твоей подругой.

— Верно, — отозвалась Таня. Ольга прекрасно все помнила и наверное, успела сделать свои выводы, — ладно, скажу как есть.

— Давно пора, — перебила Ольга и тут же сделала жест, означающий "молчу, молчу".

— Мне он нравится, мы с ним за эти две недели сблизились, но сейчас…его выписывают и я не знаю

— Не продолжай. У тебя с ним что-то не клеится?

— Не совсем. Он сегодня выписывается. А у меня нет ни его телефона, ни адреса, я даже не знаю его фамилии.

— Дело дрянь, — согласилась Ольга, — хотя фамилию можно узнать у старшей сестры.

— И что с того. У меня сегодня голова забита только им, я даже к работе еще не приступала, — Таня не соврала. И мысли ее были однобокими. Она даже забыла про sim-карту Наташи, которая спокойно лежала в верхнем ящике ее стола.

— Но это-то не ты одна. Но такую проблему надо решать. Отпросись?

— Отпроситься после недельного отпуска? Шутишь? У меня нет такой уважительной причины.

— Зато у меня есть, — заговорчески подметила Ольга, и приобняв девушку за талию увлекла ее к туалету.

Тане не очень понравился план Ольги, но время поджимало. Обычно выписывают после обеда, так что у нее осталось чуть больше часа. Выпив залпом большой стакан воды, девушка засунула два пальца в рот и стала щекотать ими небо. Она почти сегодня не ела, если не считать чая с бутербродами, поэтому у нее были одни позывы, желудок отказывался что-либо выдавать. Мучая себя, она мысленно проклинала и свою покорность и Ольгино воображение, но продолжала уже начатое дело. Пока она была в кабинке никто не заходил, как вдруг дверь открылась и Таня услышала мерное постукивание каблучками.

Ирина Николаевна многозначно посмотрела на Ольгу, когда услышала странные звуки доносящиеся из-за двери одной из кабинок.

— Вот видите, чем-то отравилась. Сегодня целое утро мучается. Тань, ты как?

Девушка открыла дверцу. Вид у нее был и правда, не очень, и покрасневшие глаза и припухшие губы сделали свое дело.

— Татьяна, конечно же вы можете идти домой. Вы сможете доехать сами?

— Ирина Николаевна, давайте я ее довезу, мало ли что может случиться.

Начальница окинула взглядом Ольгу:

— Хорошо, только я вас еще жду в офисе.

— Да, конечно.

Подъезжая к поликлиники, Таня тряслась как осиновый листок на ветру. И подумать только, она еще никогда так не волновалась из-за парня, и от осознания этого еще сильнее тряслись колени.

Пока Ольга пыталась припарковаться, Таня мысленно проговаривала речь.

— Ну, ты готова?

— Не знаю.

— Только не волнуйся. Веди себя как обычно. Ну давай, а то тут стоять вообще-то нельзя.

— Ладно, я пошла.

— И не забудь завтра расскажешь во всех подробностях.

В ответ Таня улыбнулась и выскочила из машины. Пока она шла к дверям холла то не могла не о чем думать кроме того, успела она или нет и постоянно поглядывала на часы. Время было пятнадцать минут второго и Тане казалось, что больше никогда не увидит Рому. Как вдруг на верхней ступени за большой колонной, заметила парня, который сидел на корточках. Это был он! В джинсах и плаще, а на плече дорожная сумка. Он уже не походил на того Рому из больничной палаты. Смущаясь, Таня остановилась в нескольких шагах и посмотрела на него. Тот беззаботно с кем-то болтал по телефону.

"Какой же он стильный, разве такой Наташе по плечу" — первый раз посетила ее мысль — "разве она достойна, быть рядом с ним"

Таня вдруг посмотрела на Наташу совсем с другой стороны. Девочка-подросток приехала в Москву без цели и средств. Чтобы с ней стало, если бы тем летним утром Таня не приметила ее, сидящую на скамье Манежа и рисующую играющих детей? Кем бы та стала, оставаясь на улице? До какого состояния бы опустилась, если уже тогда у нее был приятель наркоман, да притом на десять лет старше ее? Таня первый раз в жизни подумала, что Наташа обязана ей и домом, и учебой, и теми же художественными курсами, которые она так любила. Да в конце концов нормальной жизнью! Так неужели она, которая устроила жизнь своей подруги, не может что-то у нее взять в замен?

Таня покосилась на Рому. Он все еще разговаривал по телефону, только теперь выпрямился и смотрел на небо, чему-то улыбаясь.

Она сама от него отказалась, так почему я не могу его взять себе. Мы нравимся друг другу. Может быть мы созданы для того чтобы быть вместе.

Таня никогда не любила себя обделять. Но сейчас! В любви как на войне — все средства хороши. Таня улыбнулась, но тут чья-то рука легла на ее плечо. Девушка вздрогнула. Рядом стоял Рома.

— Привет, Татьяна. Не ожидал тебя увидеть. Думал, что все больше не увидимся.

— А я вот пришла, — растерялась она.

— А меня, как видишь, выписали. А ты к Наташе? Когда я уходил, ей процедуры делали, но думаю, уже закончили. Ладно, вот за мной ребята приехали, счастливо, — добавил Рома и пошел по дороге, немного прихрамывая. Его бедро еще побаливало, но все же он чувствовал себя отлично, тем более в такой прекрасный весенний день.

Солнце проглядывало сквозь рваные облака. Ветер переменился и теперь дул с юго-востока, принося теплый сухой воздух и все говорило о том, что к вечеру совсем распогодится.

— Постой! — крикнула Таня и бегом догнала Рому, — если Наташе делают процедуры, может быть, пока погуляем?

— Извини, сейчас не могу за мной ребята приехали. Я ведь в Москве только учусь, а живу я в области. Вот хочу домой съездить, показаться что живой.

— А потом? — спросила Таня, переминалась с ноги на ногу. Ей казалось, что все прохожие обращают на них внимание и видят ее смятение, от чего становилось еще более неловко.

— Конечно же. Тем более может быть Наташа поправиться, втроем сходим.

— Втроем? Да, конечно.

— Ну, пока Тань. Спасибо, тебе за все, — ответил Рома и поцеловал девушку в щеку. Он улыбнулся и пошел к воротам, около которых стояла черная машина. Из открытой задней двери виднелся парень, который улыбался и что-то говорил водителю. Когда к ним подошел Рома, то сначала вышли из машины его друзья. Обменявшись рукопожатиями, парень сел на заднее сидение.

Тане хотелось побежать за ним, все ему рассказать. В висках билось: это же твой последний шанс. Но вместо этого, девушка смотрела как черная машина увозит Рому в неизвестном направлении. Слезы душили ее, но она справилась с ними и гордо вскинула голову. Идти в больницу перехотелось Для нее это было бы слишком. Таня повернулась в обратную сторону, пытаясь придать своей походке уверенность. На встречу ей шли Ира Джин на сей раз в бейсболке и джинсовом комбинезоне и брюнетка Саша, на которой развивалось белое платье в крупный зеленый горох. Девушки шли под руку и о чем-то болтали. Поравнявшись с Таней они хотели было поздороваться, но та, сделала вид, что не узнала их и прошла мимо. Ей меньше всего хотелось сейчас с ними разговаривать.

Ира и Саша переглянулись и пошли дальше.

— Что-то не так? — спросила Саша, когда уже в третий раз Ира оглянулась на Таню.

— Да не то чтобы, просто странная она какая-то была.

— А она такая не всегда?

Ира улыбнулась в ответ. Таня ей никогда не нравилась, но сейчас у нее была проблема. Ира чувствовала это. Сильное волнение, беспокойство — все это было написано у Тани на лице.

— Пойдем лучше быстрее, может что с Наташей?

Рома чувствовал, что чьи-то глаза смотрят ему вслед. И понимал — это Таня. Верная подруга, которая все это время не отходила от кровати Наташи, и рьяно ее защищала, даже от него самого. в него влюбилась.

Но разве он виноват, что не может забыть мечтательного взгляда, с которым встретился в вагоне метро. Разве он может забыть смущенную улыбку и черные перепачканные краской джинсы, которые так прекрасно сидели на миниатюрной фигурке. В воспоминаниях, Наташа была словно эльф, или другое иное существо, столь же прекрасное, которое превратилось в человека, но все же остались истинные черты настоящей сущности. И Рома влюбился в это волшебство, по-детски ушел в него с головой.

Рома сел в машину и хмурые мысли быстро улетучились.

— Ну, привет, брат, — поздоровался с ним водитель машины. Высокий темноволосый парень, чьи волосы были собраны в хвост. Белая футболка стягивала накаченные руки и широкие плечи. Небольшая щетина придавала небрежности, от чего он смотрелся брутальнее, и намного симпатичнее, так по крайней мере, говорили ему женщины.

— Привет, Коль. Как добрались без пробок?

— Есть немного. Как здоровице, когда мать узнала, то чуть ли мне волосы не выдернула, что я молчал. Так что сейчас приедем, будешь оправдываться.

На лице Ромы заиграла радостная улыбка. Он был рад очутиться дома, и даже мамина ругать не могла испортить этого настроения.

— А что это за девушка тебя провожала? — спросил Сережа, парень сидевший рядом.

Рома машинально посмотрел в окно. Опустив голову, по дорожке шла Таня.

— Так, знакомая.

— Я смотрю ты в больнице время не терял.

— Это не то, что ты подумал.

— Да, ладно, — искривил губы в ухмылке Сережа.

— Она подруга одной девушки, которая… — но тут Рома замолчал и окинул взглядом свою компанию. Как им все рассказать? Да и поймут ли его? Сглотнув, он добавил, — лежит в коме, мы с ней вместе были в вагоне.

Тут же в машине повисла неловкая тишина. Сережа потупил взгляд, посмотрел в стекло заднего видения, а потом снова повернулся к Роме:

— Извини, мы не знали. Наверное, это было ужасно.

— Я ничего не почувствовал. Эта девушка…она…спасла мне жизнь. Теперь вы понимаете, что для меня все это значит.

Брат посмотрел в стекло заднего вида, в которое заметил грустные глаза Ромы. На секунду они встретились взглядами и Коля еле заметно кивнул, в знак сочувствия. Рома принял это с благодарностью.

— Она поправиться.

— Я надеюсь.

— Ты собираешься возвращаться?

— Да. Учеба. Работа.

— И она? — добавил Сережа, — ну я имею ввиду, ты же будешь ее навещать. Она такое сделала.

— Разумеется.

— Да, может ты приедешь, а она уже апельсины лопает.

Рома посмотрел на друга и пожал плечами. Он хотел, чтобы это было так, вот только кома это такая непредсказуемая штука. Парень отвернулся и уставился в окно, дав понять, что больше разговаривать не хочет.

Коля, старший из всей компании, заметил это и включил радио. Динамит FM шипело, но он не стал искать другие каналы. Проехав высотки и свернув с главной трассы, в небольшой переулок, радио четко заиграло. Это был ремикс на одну из популярных песен Майкла Джексона.

Еще пару раз машина повиляла по дворам и выехала на главную дорогу, а через несколько минут повернула на МКАД, где затерялась среди других машин.

Таня сидела с бутылкой пива, укутавшись любимым пледом, и смотрела ток-шоу. Она не сколько вникала в происходящее, сколько это служило фоном для ее мыслей, которые целый день кружились в голове.

"Что за бред, — подумала Таня, — Наташа ей и в подметки не годится". Ее подруга больше походила на хиппи. Всегда футболки и джинсы, хотя прекрасно сочетающиеся с ее пушистыми волосами, которые обычно закалывала назад. Вечно с альбомом в руках и перепачканная в краске, Наташа никогда не стеснялась этого, наоборот, могла неделями ходить в любимой рубашке, перемазанной масляной краской.

Таня фыркнула и сделала большой глоток пива, которое забурлило и зашипело поднимаясь по бутылке.

А что это за безрассудное желание работать в художественном классе? Там ни денег, ни призвания. Таня никогда не понимала Наташино стремление что-то делать безвозмездно. Но больше всего ее удивляло, так это отношение к людям. Она без всякого зазрения могла завести разговор с каким-нибудь бродягой, и разговаривать так, как это обычный человек. Ее подруга не разделяла людей по социальному статусу, и в глубине души Таню это бесило. И вот сейчас все то, что накипело в ее душе, вылилось в один порыв.

Допив пиво одним махом, Таня поняла, что все начиная от внешнего вида и заканчивая отношением к жизни, ее раздражает в Наташе. Таня стиснула подлокотники, так что костяшки пальцев побелели. Но она этого не почувствовала. А пыталась сдержать тот ураган, который бушевал у нее в груди, подмывая желание сделать больно Наташе так, как ей сейчас. Таня не отличалась злорадством, но не в этот раз. Ей хотелось сломать свою подругу. И тут Таня вспомнила о родителях Наташи. Она знала город, в котором когда-то они жили. Но там ли они сейчас? И в каком районе живут? Эти вопросы остались без ответа, и все же девушка решила поехать.

Был уже глубокий вечер, и поэтому Таня отложила поездку до утра. Сейчас она мало соображала, что завтра ей на работу, или как будет добираться. Просто упав на постель, девушка зарылась лицом в подушку и заснула крепким сном.

Проснувшись от будильника, Таня приоткрыв один глаз, долго пыталась разглядеть стрелки на циферблате. От выпитого пива болела голова, и никак не хотелось вылезать из теплой постели. А в начале десятого ее разбудил телефон. Это звонила Ольга.

— Ты собираешься на работу?

— Оль, слушай, — ответила Таня, прочистив горло, — мне надо на пару дней уехать из города. Прикроешь меня.

— Что? Что-то случилось? Как вчера все прошло?

— Потом. Просто скажи, что я сейчас в больнице. Хорошо?

— В больнице? А что случилось-то?

— Потом расскажу, — настойчиво сказала Таня.

— Ладно, хорошо, но может тебе нужна помочь?

— Нет, Оль, мне нужно чтобы меня оставили на пару дней в покое! — сорвавшись, крикнула Таня в трубку, и передернула плечами, — просто сейчас не время что-то объяснять, — добавила она немного успокоившись.

— Не беспокойся. Чему-чему, а врать за свои тридцать с копейками я научилась. Но ты все же звони.

— Давай, — попрощалась Таня и села, распахивая одеяла.

После разговора девушка окончательно проснулась и встав с кровати, прошла на кухню. Пока закипал чайник, она думала как лучше попасть в тот городок, о котором пару раз упоминала Наташа, еще в самом начале их знакомства. Таня удивилась своей памяти. Иногда не может запомнить адрес, который повторяют раз десять, а тут и слышала мельком, и насильно не запоминала. И теперь прикидывала на карте как быстрее доехать до станции метро "Щелковская".

За время сна бредовая идея навестить родных Наташи не улетучилась, а наоборот, приобрела более конкретные черты. Теперь, когда эмоции были на втором плане, девушка была полна решимости.

Позавтракав, Таня быстро собралась. Все что она хотела взять с собой, уместилось в небольшой дорожной сумке, которую она повесила на плечо. Уже подходя к двери, она окинула себя взглядом в зеркале. Серые джинсы, свитер крупной вязки (которые очень любила Наташа), туфли на низком каблуке. Сейчас она очень была походила на подругу. И этот, как считала Таня, нелепый вид прекрасно дополняла выцветшая дорожная сумка, которую она три года назад купила на распродаже.

От "Щелковской" автобусы отходили по мере наполнения, поэтому Тане пришлось больше получаса сидеть в душном салоне и смотреть на невзрачную станцию. Только через сорок минут, водитель выбросил окурок (третий по счету), зашел за последним пассажиром в салон и стал обилечивать. После чего закрыл дверь и не спеша завел автобус. Послышался рокочущий звук мотора, который пару раз чихнул, прежде чем мерно заработать и повезти пассажиров до пункта назначения.

Пока Таня ждала, то снова и снова проигрывала в голове вчерашнюю встречу с Ромой, еще сильнее подогревая в себе злобу.

— Так значит, я была не права. Он вообще не обращал на меня внимания, — бубнила она себе под нос, и изящные ноздри раздувались как у быка, — я была для него просто подругой той, которая ему не безразлична. Как же я могла так ошибаться?

Таня мысленно выругалась и стала следить за дорогой, чтобы хоть на немного отвлечься от своих мыслей. Высотные здания и небольшие парки, чередовались с огромными супермаркетами и развязками, пока автобус не выехал на трассу. После чего начались поля, которые вдалеке заканчивались темным лесом, и только изредка появлялись деревушки со странными названиями и старенькими деревянными домиками.

И как так случилось, что Наташа единственная подруга, с которой она тесно общалась. Сейчас ей даже не с кем поговорить, чтобы хоть как-то освободиться от тех эмоций, которые сжимали грудь, не давая нормально дышать. Сжав кулаки так, что ногти впились в кожу, оставив багровые полукруги, Таня пыталась прогнать мрачные мысли. Но не получалось. В результате, надев наушники, закрыла глаза. Ее любимая группа Gregorian исполняла композицию "Clocks", которая ее погружала в иной мир — мир фантазий, где вырастали воздушные замки, где скакали на невиданных скакунах принцы, где она счастлива рядом с Ромой. Не ожидая от себя, она заснула, а проснулась от толчка. Как будто кто-то тряхнул ее за плечо. Таня вытащила наушники и смотав, бросила в сумку.

— Конечная! — еще раз громко сказал водитель. Он облокотился на руль и смотрел как медленно пассажиры выходят на улицу.

Часы показывали начало пятого, тряханув головой, чтобы согнать остатки сна, Таня взяла свою сумку и вышла из автобуса.

Станция находилась около центральной площади города. Как раз, когда все вышли из автобуса, на них смотрело здание администрации, и небольшая дорожка с ровно подстриженными кустами. Администрация находилась на той стороне шоссе, по которой они приехали.

Таня огляделась и немного занервничала. Что она знала? Только то, что рядом с домом Наташи протекала речка.

Опять выругавшись про себя, девушка посмотрела в одну сторону, потом в другую. После некоторого раздумья, решила, что все же пойдет в противоположную сторону той, откуда приехала.

Топая маленькими каблучками по тротуару, Таня смотрела по сторонам. У нее не было такой прекрасной памяти, как у Наташи, чтобы запоминать дорогу обратно. Она даже часто отшучивалась, что у нее ориентационный кретинизм. Вспомнив, это лицо девушки немного просветлело.

Город оказался намного дружелюбнее, нежели она себе представляла. Он не был ни унылым, ни серым. Высотные дома, яркие вывески салонов красоты и кафе, ухоженные дворы. От него немного веяло провинциальностью, но с хорошей стороны и это нравилось Тане. Идя по оживленной улице, она удивлялась, что могло здесь не понравиться Наташе. Но вскоре народа стало встречаться все меньше и меньше. Девятиэтажные дома сменились трехэтажными, а магазины зазывали покупателей блеклыми вывесками с конца шестидесятых годов.

Окончательно поняв, что заблудилась и у нее нет ни малейшего представления куда идти дальше, Таня остановилась. Повертев головой, поняла, что спросить не у кого и зашла в ближайший магазин. Ее встретил длинный прилавок, где вместе лежали колбаса, сосиски, кефир и сыр. А из-за него выглядывала полная с круглым лицом и заплывшими глазами женщина.

— Вы что-то хотели? — наконец спросила та, когда Таня несколько минут мялась около прилавка с шоколадом и другими сладостями.

— Да. Извините, вы не подскажете, где у вас тут речка?

Продавщица вылупилась на нее, так что ее лицо стало еще круглее. И закатив глаза, ответила:

— Есть на окраине города. Лесуня.

— Да? — Таня очень волновалась, и поэтому не сразу нашлась что сказать, — а как мне туда добраться?

— Вы не местная? — спросила продавщица, еще сильнее показываясь из-за прилавка и внимательно глядя на девушку.

— Да, из Москвы.

— И что вы там забыли?

— Где? — не понимая вопроса спросила Таня. Ее вообще напрягал весь этот разговор, так еще продавщица не намерена была просто подсказать дорогу.

— Ну, так, куда собралась. Таким как вы там не место.

— Простите…, - начало было Таня, отвечать на хамство. Голос сделался грубее, в глазах загорелась злоба.

— Я вижу, что вы приезжая, потому что никто бы из местных в тот район не сунулся, тем более на ночь глядя. Лучше езжайте-ка домой. Что вы там хотите увидеть? Представителей местной элиты?

Таня понимала, что продавщица над ней подсмеивается. И это сильно задевало, но что поделать если она здесь одна, а дорогу узнать надо. Просто необходимо. Поборов свою ненависть, она попыталась придать дружелюбие голосу, но мало что из этого получилось:

— Мне надо попасть в тот район. Не можете подсказать, как я могу туда добраться?

— Да, пожалуйста, — снова закатывая глаза, ответила продавщица, — на 45 маршрутке.

— А остановка?

— За углом.

— А…, - Таня хотела спросить до какой остановки ехать, но в этот момент зашли несколько пацанов, и сразу же подошли к продавщице. В штанах с отвисшими коленями и вытянутых свитерах, они показались ей похожими на беспризорников.

— Четыре пива Балтика семерки, можно, — пропищал худощавый прыщавый парень и положил деньги на весы.

— Ща, — только и ответила продавщица.

Таня не стала больше задерживаться, а быстро вышла на улицу. Остановка и правда оказалась за углом. Только эта маршрутка ходила четыре раза в день, и ждать до очередного рейса три часа. На остановке никого не было. Немного постаяв в раздумье, девушка полезла в кошелек. Выделив на такси триста рублей, она стала тормозить попутки. Останавливались машины через одну, при виде симпатичной девушки, но как только слышали адрес, то тут же отказывались. Таня взвинтила цену до непозволительных пятисот, но и так никто не соглашался. В результате, она себе купила coca cola и творожник и, расположившись на остановке, стала дожидаться маршрутку.

К удивлению Тани, 45 маршрутка подошла через два часа и была переполнена. Кое-как разместившись на нижней ступеньке, Таня закрыла за собой дверь, и автобус тронулся, полетев по гладко укатанной дороге.

Первый раз маршрутка остановилась на повороте у светофора, затем была остановка "школа" и народу стало в два раза меньше. После третьей остановки, которая называлась "конечная. Южный округ" в салоне осталась пожилая женщина с двумя огромными сумками, парочка девушек сильно накрашенных и одетых слишком легко для такой погоды, а в самом конце салона сидели четверо парней, уже изрядно подвыпивших, трое из которых тихонько посапывали, а четвертый с длинными засаленными волосами и хитрыми маленькими глазками поглядывал то в окно, то на Таню, от чего ей было мягко сказать не по себе.

Таня почувствовала, что они переехали какую-то невидимую границу. До сих пор дорога была гладкой, но сейчас ухаб на ухабе, так что приходилось держаться, чтобы не упасть и не удариться головой. Женщина с сумками вцепилась в них и с трудом удерживала, чтобы не высыпалось содержимое. Но не смотря на то, что дорога была плохая, водитель, казалось, едет гораздо быстрее.

— Конечная. Мост, — громко объявил водитель и открыл дверь.

Все засобирались, и один за другим выходили на улицу.

— Девушка, все. Приехали.

— Мне нужна речка.

— Впереди сто метров и ваша речка, — буркнул здоровенный мужчина в кепке задвинутой на самые брови.

— Спасибо, — бросила Таня и вышла на улицу.

Перед ней простирался огромный деревянный мост, причем с крышей, через реку. По обе стороны росли липы и кусты акации.

Таня передернула плечами и пошла к мосту. Это было огромное ужасное строение, которое вселяло страх. Немного помявшись перед ним, девушка все же ступила и медленно пошла вперед. На ветру он ужасно скрипел, половицы ходили под ногами. Если поднять глаза, то некоторые доски сгнили, оставив после себя черные рваные дыры, через которые виднелось посеревшее небо. Когда Таня ступила на асфальтированную дорогу, то шумно выдохнула. Когда-то этот мост был символом города, а теперь только олицетворял этот район, такой же разрушенный, заветшалый и никому не нужный. Сама не ожидая, она оказалась, на центральной улице этого района, по обе стороны которой стояли деревянные дома. Это были одно- или двухэтажные дома, построенные еще в прошлом веке. Подойдя поближе к одному такому дому, была удивлена, что дверь резная, но уже с облетевшей краской и вырванным замком. Подъезд, когда-то раньше был не что иное как просто коридор, на второй этаж. Лестницы узкие, с деревянными ступенями и железными витиеватыми перилами. Таня заглянула, но заходить дальше побоялась.

Девушка зашагала по улице вглубь района, замечая, что чем дальше, тем дома становились еще хуже. Это были уже деревянные дома, часто с разбитыми стеклами или полуразобранной крышей. Кое-где встречались кирпичные дома, но и они выглядели убого. В конце концов она остановилась и присела на скамейку, на детской площадке, чтобы хоть как-то перевести дух.

Что ей теперь делать? Тем более в семь часов вечера. Автобусы тут не ходят. В кошельке лежали две тысячи, но вряд ли она на них сможет вернуться домой, скорее это будет повод ее ограбить.

Из подъезда вышел подросток. Мальчик поднял воротник вжал голову в плечи и, опустив глаза, быстрым шагом пошел куда-то за углом, а через несколько минут уже шел в компании пятерых молодых людей в кожаных куртках и цепях на поясе, которые косились на молодую особу. Как бы она не одевалась, чтобы не выделяться, все равно мало походила на здешнюю молодежь.

— Господи, куда меня занесло.

Теперь-то Таня понимала, почему с таким пренебрежением Наташа отзывалась об этом городе. Но желание найти ее родителей стало еще больше. Девушка не могла объяснить причину. Просто хотелось посмотреть на них, даже если она и не решиться довести до конца то, что задумала.

И тут она увидела старушку, которая с сумкой, возвращалась из магазина. Девушка даже подпрыгнула, и быстрым шагом устремилась к ней.

— Извините, не подскажете тут, нет гостиницы?

Старушка вздрогнула, когда к ней обратилась Таня. Вытянутое лицо, стало еще длиннее, а морщинистая кожа натянулась, но в следующую минуту, она уже приветливо улыбнулась.

— Вам надо где-нибудь переночевать?

В ответ Таня кивнула.

— Можешь остановиться у меня, — ответила старушка, жестом приглашая пройти в подъезд, из которого только несколько минут назад выходил мальчишка.

— Нет, нет спасибо.

— Оставаться в такой час на улице опаснее, нежели переночевать у бедной старухи, — ответила та, и снова улыбнулась.

— А тут нет гостиницы? — повторила свой вопрос Таня.

— Почему же есть. Гостиница находится в другом районе. Наверное, ты приехала на главную станцию. Да что я говорю, она у нас тут одна. Так вот за администрацией, гостиница и находится.

— А больше нет? — растерянно спросила Таня, понимая всю безвыходность ситуации. Руки она сунула в карман и сейчас, найдя билетик, теребила его, пытаясь хоть как-то побороть волнение.

— Я живу одна, хотя и в трехкомнатной квартире. Ты меня не обременишь. Хорошая моя, район у нас далеко не безопасный, такси тут не ходят, ты, наверное, на последней маршрутке приехала, — добавила старушка, видя, метания Тани, — милиция к нам тоже не заезжает, так что я тебя одну не могу оставить на улице. Чего плохого с тобой детвора сотворит. Пойдем.

Доводы старушки были железными. Утвердительно кивнув, Таня проследовала за ней в подъезд единственного в этом районе трехэтажного краснокирпичного дома. Оказалась, старушка живет на втором этаже, и окна выходят как раз на детскую площадку, где они встретились.

Вскоре около дома загорелся фонарь. Он выделил тусклым желтоватым светом детскую площадку: песочницу, облезлую железную горку и покосившиеся качели, да скамейку, недавно вкопанную кем-то.

На удивление Тани квартира не выглядела бедной, и была, как шкатулка, набита всякой интересной всячиной.

Одна комната (в которой не было двери) была отдана под книги. Стеллажи стояли по всем четырем стенам, а рядом с окном маленькое кресло-качалка с торшером. Другая комната, была спальней хозяйки, а в третью — поселили Таню.

— Меня зовут, Зоя Никитична, — сказала старушка в дверях.

— Меня Таня.

— Танюш, располагайся, переодевайся и подходи. Я чайник поставлю.

Бардовые обои и в цвет им тяжелые занавески. Диван около стены соседствовал с пианино, а дальше снова стеллаж, вот только стояли тут не книги, а разные фарфоровые статуэтки и глиняные фигурки. Около другой стены стол комод, а на нем телевизор.

Тане не показалось, что хозяйка живет бедно. Сбросив с плеча сумку, переоделась в футболку. Девушка прошла на кухню.

В углу деревянный столик и две скамейки. Чайник уже вскипел, и старушка разливала кипяток по чашкам. На столе стояла тарелка с мармеладом и печеньем, а также несколько ломтей хлеба, лежали отдельно, если вдруг захочется сделать бутерброд с маслом, сыром или колбасой, которые старушка тоже успела нарезать.

— Ты помыла руки. Вот помой тут. И садись, — сказала Зоя Никитична, пропуская Таню, в уголок, а сама села около окна. Мельком глянув в окно, старушка покачала головой, заметив компанию парней, — вон, пошли шалопаи. Хорошо, что хоть тут не безобразничают.

— А почему? — спросила Таня, хотя тут же ей стало неловко за свой вопрос.

— Совесть, наверное, еще осталась. Ведь это учительский дом, стыдно, наверное, перед учителями озорничать.

Таня была поражена. Она не слышала, чтобы мальчишек из ее двора, останавливали какие-то учителя. Их могли остановить парни постарше, или Вадим, бывший боксер, а сейчас какая-то шишка, но никак не учителя — эти интеллигентные пожилые люди.

— А вы тоже учитель?

— И я учитель, — ответила старушка и улыбнулась, так что от ее узеньких глазок разошлись лучики — морщинки.

— Я и не думала, что кто-то еще слушается учителей вне школы, — добавила Таня, отпивая немного чая.

— А кого им еще слушаться, наверное, только тех, кто в них верит. У большинства этих детишек если и есть родители, то они либо спились, либо наркоманы, либо неудачные карьеристы, которые все свои ошибки списывают на детей. Здесь даже самый хороший родитель превращается в чудовище и своего ребенка хочет превратить в того же. Нормальных-то почти и не осталось, все разъехались. Пусть будут работать уборщиками, зато в районе, где с наступлением темноты, не страшно пройтись.

— Да, мне кажется, везде так.

— Везде, не везде. Но наш район считают никудышным, даже те, кто здесь живут. Мы хоть что-то пытается вложить в головы детишек.

Таня только кивнула в ответ и еще отпила чая, который был с приятным ароматом трав, а вместо сахара, был добавлен мед, который она очень любила.

— А ты не местная, верно?

— Да, — вздохнула Таня.

— А чего здесь? Кого-то ищешь?

— Можно и так сказать.

Зоя Никитична внимательно посмотрела на девушку не мигающим взглядом, казалось, ее морщины немного разгладились, а губы приобрели форму и цвет. Но тут она поднесла кружку ко рту, и отпила немного чая. И наваждение испарилось.

— У меня подруга жила в этом городе. Я знаю, что только около реки и все. Сейчас она в Москве, но мне надо найти ее родителей…

— А как ее зовут?

— Вряд ли вам ее имя что-то скажет.

— Скажет, не скажет. Но если она жила тут, то я ее должна знать. В этом районе только одна школа.

— Клюева Наташа, — медленно произнесла Таня. В глубине души, ей хотелось, чтобы старушка не узнала этого имени. Ей не хотелось думать, что Наташа жила в таком районе. Что здесь хорошего она могла видеть? Таня уже начинала сомневаться, зачем сюда приехала. Зачем все это затеяла? Хотя теперь ее подогревал другой, давний интерес к подруге.

— Клюева, — Зоя Никитична не надолго призадумалась, а потом удивленно приподняла брови, — да, помню такую. Курносая, белокурая. Да, да, точно помню. Эх, хорошая была девочка, умная, способная. А как рисовала. Я помню, как ее учитель изобразительного искусства хватил, Владислав Иванович. После нее, так никто больше не рисовал, не умеют наши дети смешивать краски, да и на фантазировать ничего не могут. А, Наташа была очень талантливой. Вот только подтачивали ее как вода камень.

— Что вы имеете ввиду? — спросила Таня. Прошлое ее подруги было овеяно тайной. Никогда та, не рассказывала о нем. А если что-то и упоминала, то всегда расплывчато, так что трудно было представить что у нее за плечами. Таня догадывалась, что она скрывает не самый лучший момент в жизни. Но что конкретно — разве поймешь. А тут есть возможность приоткрыть занавесу тайны.

— То, что родители у нее были, как говориться, оторви и брось. Отец пил, поэтому часто менял работу. Мать мечтала о иной жизни, поэтому в ней было столько злости на бедного ребенка. Ведь именно Наташа привязала ее к этому району, к мужу. Я помню Елену еще молодой. Она всегда заглядывалась только на хорошо одетых, да на гладковыбритых парней. А Витя ей подвернулся, после института. Они мало встречались, зато ребенок быстро родился. Вот и связали жизнь, без любви.

— А почему же они не развелись, если было так тяжело?

— Витя хотел, чтобы у Наташи была полная семья. И поначалу-то все у них было как у всех. Было плохое, но и хорошее было. Но Лена жестокосердечная, заботилась только о себе. Вот и довела Витю до бутылки. Она и дочь свою терроризировала. Впрочем, недолго. Наташа доучилась и уехала, почти что налегке. Если бы я знала, что тогда ее вижу в последний раз, то бы непременно отговорила бы.

— Получается, она просто сбежала из дома?

— Так и получается. Мы ведь ее всем двором любили. Да их дом недалеко отсюда, вот только сейчас там никто не живет.

— А где же…?

Зоя Никитична усмехнулась и смахнула рукой несколько крошек со стола.

— Мать не известно где, уехала, за лучшей жизнью, наверное, а Витя-то в прошлом году помер. Замерз, до дома немного не дошел. Некому было за ним присмотреть. А хороший был парень, ладный, только не в те руки попал. Вот до чего иногда любовь доводит.

— Так значит, он любил…

— Он-то любил, да толку-то. Жена всем недовольная, ребенок забитый. Когда Наташка совсем маленькой была, они часто ходили на пикник, да в кино. А потом…, - и старушка махнула рукой, — у нас тут такое сплошь и рядом. Да, и правда, бежать от сюда молодым надо. А ты-то зачем приехала?

Таня сидела ошарашенная. Вот она, правда, которую так хотелось узнать о детстве подруги, и что теперь с этой правдой делать. Радости или облегчения она не испытала узнав, что было с Наташей до приезда в Москву.

— А у нее были друзья? — спросила Таня, не обращая внимания на вопрос старушки. Девушка смотрела в чашку, не в силах поднять глаз. Если бы только хозяйка квартиры догадывалась с какими целями приехала сюда незнакомка. И Тане стало очень стыдно.

— Друзья? Не знаю. Была компания, и мальчик тоже был с которым она дружила, но совсем некудышный. А так спасалась только рисованием. Бывало сядет около речки, под дубом и рисует. Мне-то она часто показывала свои рисунки, мне да Владиславу Ивановичу. А там то феи, то гномы, и всегда улыбаются, переговариваются, шутят. Фантазия у нее, конечно, была. Вот сядет глядит как водичка плещется, а взгляд такой далекий, что ясно не тут она сейчас. Она и разговаривать с нами пыталась на своем языке, с помощью картин донести, что у нее на душе, вот только мы этого языка не знаем, — рассказывала старушка и печально смотрела на стену, оклеенную обоями, пожелтевшими от времени. Потом Зоя Никитична прищурилась, и добавила, — ах, нет, была у нее одна подружка. Вспомнила, Ларой звали, веселая была девчонка, да только болезнь ее сгубила. И все же, как не крути, Наташа, одна была. Хоть и окружали ее люди, да ей больше был по душе мир фантазий.

— Ясно, — тихо молвила Таня.

— Ну ладно, что мы все о прошлом, его не вернуть, да и не зачем. Лучше скажи как Наташа сейчас поживает.

— Сейчас? — Таня посмотрела на старушку. Сглотнув, девушка пыталась подобрать слова, но ничего на ум не приходило.

— Что-то случилось? Ты даже в лице изменилась. Говори. Что-то непоправимое? — старушка немного подалась вперед и голос у нее дрогнул, но своим видом она не показывала волнение. Люди старой закалки умели держать себя.

— Вы слышали про взрыв в метро? — спросила Таня.

— Да. Она что была в это время там?

— Мы как раз договорились встретиться на Чистых прудах и я ждала ее. Она подъезжала. Была в вагоне со смертницей, но чудом осталась жива. Даже доктора считают это чудо, только вот она…в коме.

— О, Господи, в коме. Давно? Это вот для чего тебе ее родители понадобились, какие-то документы что ли оформлять, или что?

— Нет, нет, с этим все нормально. Просто, — Таня глубоко вдохнула, как ей объяснить этой прожившей трудную жизнь пожилой женщине, что она хочет отомстить своей подруги, за то, что не поделили парня. Таня была готова провалиться сквозь землю, только при одной такой мысли.

— Хотела чтобы они знали.

— Точно? Если что, то может я что смогу.

— Нет, нет. Точно.

Зоя Никитична поднялась и стала убирать со стола. Молча помыла посуду, и аккуратно сложила полотенце, положив его на подоконник. А потом снова подсела к Тане.

— А чем она занималась до этого злоключения?

— Наташа заканчивает художественный институт, собирается пойти работать учителем.

На это старушка улыбнулась. А Таня наконец-то поняла откуда такая мечта. Ведь у ее подруги перед глазами стоял только один пример порядочного человека — это учитель. Ведь ни родители, ни друзья этим не отличались. Так на кого хотеть быть похожим маленькой девочке?

Только сейчас все встало на свои места. Теперь Тане стало понятно и почему Наташа так стремилась, чтобы она работала в художественном классе, просто так было легче ей доверять.

Как же она заблуждалась? Все это время она понятия не имела кто рядом с ней находиться. Сколько Наташа хранила в себе. И разве можно теперь причинять боль той, кто и так не видит добра от окружающих.

У Тани ком стоял в горле, сковывая глотку. Девушку все трясло, но не от холода. Как бы странно не было, но она рада, что приехала сюда. Теперь все встало на свои места и уже не надо гадать почему Наташа так себя ведет. Просто стоит принимать людей такими какие они есть.

— Ладно, время позднее, пора спать.

Часы показывали половину одиннадцатого, когда Таня прошла в комнату, которую любезно выделила хозяйка. На удивленнее она быстро заснула, вот только не видела снов, а может просто их не запомнила.

Утром старушка разбудила Таню рано, не было и семи. Та уже была одетая и с толстой сумкой в руках.

— Вставай, красавица. Первый автобус в центр будет через час, следующий около полудня. Если все же захочешь посмотреть на дом, где жила Наташа, то это N12В, через два дома. А я пошла. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь.

Таня ничего не поняла, пока сонная привстав на одном локте слушала хозяйку. И окончательно проснулась только тогда, когда услышала захлопнувшуюся дверь.

Она встала и прошла сначала в коридор, потом в ванную. Умылась, зашла на кухню. На столе лежала скатерть, а под ней оказалась тарелка каши, бутерброды, печенье, сгущенное молоко и чайник чая с чашкой. На блюдечке лежало два сахарка. Все это было еще теплое и аппетитно пахло.

Таню умилило такая забота. Разве в Москве встретишь такое бескорыстное гостеприимство? Она перекусила и все же решила посмотреть, где живет Наташа, ведь не зря же проделала такой путь. Надо разобраться уже во всем. Ей казалось, что если увидеть где живет ее подруга, то сразу во всем разберется, как будто это был тот недостающий сегмент, без которого не складывалась мозаика.

Таня была не меньше поражена и тому факту, что ее, незнакомку, оставили одну дома и не боялись, что она может что-то вынести. А в этом доме было много чего интересного. Ей просто доверяли, наверное, эту черту характера и переняла Наташа видя в людях только хорошее. И тут она поняла, что все-таки проигрывает открытой и немного наивной подруге. И в первый раз за всю свою жизнь, Таня не сердилась на это и не пыталась исправить любой ценой.

Она вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь.

На улице было свежо и солнышко еще не спряталось за облака, которые обещали по кабельному. Дом 12В торцом стоял к тропинке, разделяющей дворы. Среди зарослей черноплодной рябины и сирени, Таня не сразу заметила поржавевшую таблицку. А когда заметила, замерла. Вот он дом, где жила Наташа. Деревянные двери, на козырьке мелкая травка и листья с соседней березы, от подъезда асфальтированная неровная дорожка ведет на площадку: качели, да покосившаяся песочница.

— Прости меня, — произнесла Таня. И как бы в ответ ветер обдул лицо и пробрал до самых костей. От такого порыва слезы выступили на глазах. Легким движением Таня смахнула их и хлюпнув носом, повернула обретно.

Таня сразу же выбрала верную дорогу, так как деревянный мост, был виден почти из всех точек этого района. Он стоял на двух холмах и когда-то величественно возвышался над речкой. Когда-то, но не сейчас. В утренних лучах солнца он еще тоскливее выглядел, на фоне ясного голубого неба. Идя на прямую, к мосту, Таня вышла на небольшую дорожку вдоль реки. Тут-то она и заметила покосившейся дуб.

"Неужели тот" — подумала Таня и сделала шаг вперед. Еще шаг. К небольшой вытаптанной полянке, и правда, шла тропинка, видно не только одна Наташа, любила там сидеть.

"Прости меня" — снова попросила Таня. Ветерок прошелся по водной глади, и девушка машинально сжалась в комок. Но на этот раз, ветер пролетел мимо нее.

Уходить не хотелось. Тут было так спокойно. Хорошо. Тане хотелось задержаться, увидеть где пряталась от этого мира ее подруга, создавая свой — сказочный мир, но времени катастрофически не хватало. Таня быстро потопала по дорожке. По длинному мосту, она уже бежала бегом. И правильно сделала, так как автобус пришел раньше.

45 маршрутка, к удивлению Наташи шла как раз до станции, только другим более витиеватым путем. Таня купила обратный билет, и сидела на лавочке, под козырьком Автовокзала, когда раздался звонок на ее мобильном. Она почувствовала, что это с работы. Глубоко вздохнув, настраиваясь на серьезный разговор, нажала на кнопку "вызов".

— Алло, Татьяна, здравствуйте. Что у вас случилось, что не предупреждая вы не выходите на работу?

— Извините…

— Я вроде бы проявила человечность в вашем случае, и не заслуживаю такого отношения, хотя вы последняя кто не сдал отчет и проект, который я вам поручила.

— Я…

— Если вам не хочется у нас работать, можно так и сказать, — не прерываясь продолжала свою тираду Ирина Николаевна.

— Что? Нет, нет.

— Тогда где же вы? И почему не на рабочем месте?

— Я…у меня возникли личные проблемы…

— Личные проблемы надо решать в личное время, — категорично заявила начальница.

Но Таня не знала как объяснить.

— Завтра жду вас с объяснительной на совете по решению вашей дальнейшей работе у нас, — после чего послышался треск.

Это повесили трубку. Пожав плечами, Таня убрала телефон. Конечно же она дорожила работой, но сейчас она приобрела намного больше. И если бы представилось еще раз возможность, только теперь выбирать, Таня бы сделала тоже самое.

Подъехал автобус и уже через пять минут колесил по дороге к столице. К удивлению они очень быстро доехали. Пробок почти не было, хотя время было около часа дня.

Приехав домой, Таня сразу же засобиралась в больницу к своей подруге. К своей единственной подруге, которую она полюбила еще сильнее.