Хоть и обещал Элемир, что Ростичерн сможет встать на следующий день, тот только к полудню открыл глаза. Рана сильно болела, так что передвигаться он мог с трудом. Лежа на кушетке, он крутился и стонал, а иногда в полубреде произносил какие-то слова. Но что он говорит понять было не возможно, и не только из-за того что это было не разборчиво, он произносил слова истинного наречия, которое знают лишь альвы — волшебники.

"Эх, Молнезар бы понял" — думал Видеор, глядя на Ростичерна. И от этой мысли становилось еще паршивее. Поэтому он не смог долго находиться дома и вышел погулять.

Раз в три часа Элемир показывался около печки. С деловым видом оно юркал за занавеску. Там он менял повязку и смазывал ранку тягучей зеленой мазью, которая источала запах сушеных водорослей. После чего давал раненому какой-то отвар, от которого тот снова засыпал.

Весь день Наташа провела одна. Видеор так и не возвращался, хоть он и сказал, что пошел побродить по городу, девушка понимала: он скучает. А еще, лесовик, который привык к шумным праздникам и веселью, не понимал: как можно выбрать уединение озерного народа, ведь это же сродни отшельничеству. И как это никогда не вернуться домой? Ведь дом — это и защищенность, и сострадание, и поддержка. Видеор никогда бы не променял свою небольшую деревушку на что-то иное. И за что так наказывал себя его друг? Тяжело вздыхая, Видеор ходил по полю, что спускалось к самой реке, и задавал себе такие вопросы, но кроме Молнезара ему никто не мог ответить.

Лесовик сам не заметил как дошел до парома. Он сел на пригорок и уставился на водную гладь. Квакали лягушки. Мимо пролетел рой голубых бабочек. Солнышко припекало уже по-летнему. А на душе было мрачно, тяжело. И когда Видеор увидел вытянутую фигуру, то невольно подумал о Молнезаре. Тот тоже был альвом, вот только старше и одежда его была богаче. Чего стоил только один плащ из тонкой шерсти переливающийся на солнце, начиная от бледно-голубого и заканчивая глубоким фиолетовым. Цвет волшебства.

— Приветствую вас! — громко сказал незнакомец и поклонился.

Видеор подпрыгнул на месте. Выразительные глаза были даже не голубыми, да такого цвета просто не существовало. Хотя нет, словно васильки, которые росли на опушке леса в Заточи. Но не бледно-сиреневые, которых там было пруд пруди, а ярко-голубые переходящие в синий. Они как будто бы светились изнутри. Таких было очень мало, да почти не сыскать.

— Добрый день.

— День и правда добрый. Вы ведь и есть лесовик из Заточи?

— Что? — Видеор не ожидал такого вопроса, и поэтому растерялся. Он встал, в нерешительности смотря на незнакомца. Очень было любопытно, зачем у него это спрашивают. Ведь и так все знают. Или не все? Или все-таки только догадываются, потому так и говорят.

— Вы не пугайтесь. Я из свиты короля Светлокрая, Добровлад сын Велемудра, ищу ту, которая спасла нашего короля. До меня дошли сведения, что Молнезар решил стать отшельником, но он почти довел ту, которая спасла короля до Светлограда. А также я знаю, что вышел с ним из Заточи лесовик, Видеор, если не ошибаюсь.

— Нет, не ошибаетесь.

— Я не враг, просто надо обладать большой информацией, чтобы быстрее добиться желаемого.

— Ясно.

— Вы не проводите меня?

Лесовик внимательно осмотрел альва. Не доверять ему не было причин, да и почему этот Добровлад должен ему лгать.

— Хорошо. Тут недалеко.

Добровлад улыбнулся и указал рукой на экипаж. На пароме стояла небольшая карета. Место извозчика было украшено плетением из ивового прута. Поручни, облучка, колеса — все кованное, витиеватое, как будто бы и не железо во все. И все позолоченное, так что играет на солнце. А салон отделан бархатом и в углу лежит подушка с шелковыми кисточками.

— Располагайтесь, — сказал Добровлад, когда помог Видеору забраться в салон и усесться. Сам же альв сел на место кучера, легонько стеганул лошадь и направил экипаж в сторону города.

Элемир все утро хлопотал по хозяйству и не обращал внимание на девушку, которая, подперев подбородок ладонью смотрела в окно. И та привыкла к тому, что пожилой хозяин дома постоянно бегает то на улицу, то на кухню, то к Ростичерну. И поэтому вздрогнула, когда Элемир опустился около нее на скамейку и шумно вздохнул.

Хозяин дома был худощавый старик с лицом изрезанным морщинами. И на удивление с мягкой поступью, он ходил будто кошка крадется, чем очень удивлял девушку.

— Скучаешь?

— Нет, что вы…

— Да, вижу я, что скучаешь, что не на своем месте. Вот только не знаешь, как исправить это.

Наташа недоумевающее посмотрела на старика.

— А сейчас, наверное, думаешь, что это старый говорил? — усмехнулся Элемир.

— Я ничего не думаю.

— Да ты не обижайся. Позволь тебе дать совет, — немного помолчав, снова заговорил хозяин дома, — ты умная и красивая девушка, так будь такой. Не надо себя недооценивать.

— Я не понимаю, — произнесла Наташа, пытаясь выглядеть невозмутимо, но внутри все тряслось. Глаза старика были маленькие черные, словно два уголька и так смотрели на нее, будто заглядывали в душу, пытаясь прочитать ее сокровенные мысли.

— Ты не делаешь выводов. Ты боишься оглядываться назад. Почему? — снова спросил Элемир.

— У каждого свои страхи.

— Сильные люди с ними борются.

— Тогда я…

— Ты сильный человек. Вспомни себя в детстве. Ты сильный человек, — повторил он, глядя девушке в глаза, — просто однажды ты оступилась, дала слабину, и теперь не знаешь, как это исправить.

Элемир немного наклонил голову набок, от чего сильно был похож на ворона. Вот только волосы его посидели, но взгляд, такой же непроницаемый, мудрыйю, такая же загадочность…

Наташа не отрываясь смотрела на него, пытаясь понять о чем он говорит. В каких уголках памяти он успел покопаться у нее в голове. Она помнила, что никогда не считала себя сильной. Ею всегда пользовались: друзья ее щедростью, парни ее преданностью. Она понимала, но разве была в силах сказать "нет". Это было слишком страшно. После этого слова ее мир перевернулся бы, и в какую сторону она не знала, но чувствовала, что изменения повлекли бы многое за собой. И эта неизбежность пугала. Хотя мир, который был вокруг нее не так уж и хорош.

Наташа вспомнила, как часто одна ходила на речку и воде рассказывала свои мечты. Все одноклассницы играли в куклы, изображая мам. А Наташе некого было изображать, уже в пять лет она решила, что никогда не будет походить на свою маму. Уже тогда протестовала против платьем, пытаясь мысленно походить на папу. А когда папа запил то у нее не осталось примеров для подражания, и тогда она еще сильнее закрылась в своей скорлупе.

Первый кто пытался ее вытащить оттуда, эта была ее подруга — Лариса. Просто Лара со смешными веснушками рассыпанными по щекам и носу. Но она так рано ушла из жизни и оставила ее одну. Потом был Барс, ради которого Наташа сама попыталась вылезти из своей скорлупы, но он только надругался над ее чувствами, над ее душой. Больше попыток она не делала. Зачем? Ведь все всегда плохо заканчивается и становится еще хуже. Пусть уж будет все как будет.

— Бедная девочка, что тебя сломало? — молвил Элемир. Наташа так и не поняла был ли это вопрос или он подытожил ее мысли, но все же тихо ответила:

— Жизнь. Так бывает…

На лице старика появилось что-то наподобие улыбки, отчего морщины зашевелились и еще четче обозначились.

— Это ты так решила. Каждый выбирает по себе. Жалко только, что ты себя не знаешь.

Элемир еще немного молча посидел, а потом, опершись на стол, поднялся. Осторожно ступая, он пересек комнату и зашел за печку.

Наташа осталась одна и перевела дух. Те редкие моменты, когда воспоминания захлестывают, сильно ранят душу, выматывает, делает опустошенной. Напоминает, какая она все-таки жалкая. Трудно осознавать молодой девушке, что она одна: ни друзей, ни родных, ни любимого. А те кусочки детства, которые из нее вытащил этот старик и ночные видения, и вовсе повергли в бездну уныния. Что бы хоть как-то отвлечься, она выглянула из окна. Видеора все не было, тогда отвернулась и насупившись, уставилась на стол. Ей не хотелось сидеть дома одной с тем, кто еще недавно хотел ее убить. Но выходить на улицу тоже не хотелось. Тысячи улочек и переулков, пугали неизвестностью.

Но вот, дверь отворилась, и показался лесовик, а за ним зашел альв. В первую минуту Наташа подумала, что это Молнезар и очень обрадовалась, даже сорвалась с места, чтобы обнять друга. Но пригляделась и поняла, что это не он. Светлые волосы были заплетены в косу, на плечах две серебряные застежки держали серо-фиолетовый плащ, который переливался на солнце. Этот альв напоминал Молнезара только осанкой, да отстраненным выражением глаз. Но черты лица были намного жестче, что выдавало почтенный возраст альва.

— Приветствую, ту, кто спасла короля. Я рад видеть вас в нашем мире.

— Здравствуйте, — в растерянности поздоровалась Наташа и переглянулась с Видеором.

— Позвольте представиться, я Добровлад, сын Велемудра, верно служившего королю Светлограда. Вы, надеюсь, знаете почему я здесь?

— Догадываюсь.

— Я должен вас доставить к Лунному цветку, и завершить дело Молнезара. И лучше бы поторопиться.

— Но…так сразу.

— Собирайтесь, а я подожду. Мой экипаж около двери.

— Кто это? — тут же накинулась на Видеора Наташа, как только входная дверь захлопнулась.

— А я почем знаю? Ты же сама слышала, что Добровладом, чей-то сын, тоже альв.

— Это я и сама вижу. Но кто он? И как узнал?

— Они же все волшебники, не забывай этого. Что для нас чудо, для них пару раз взмахнуть руками.

Наташа вздохнула:

— Значит, это он нас поведет к королю. А как же Молнезар? И что мы ответим, когда нас спросят о нем?

— Ничего. Они знают, что Молнезар решил уйти, как он сказал, стать отшельником.

— Но откуда…, - хотя Наташа сама понимала. Новости в сказочном мире быстро распространяются, тем более такие. Только вот знают ли они, почему Молнезар решил не возвращаться? Девушка посмотрела на дверь и, кивнув, ответила, — верно.

— Ты сомневаешься…

— Нет, просто это как будто…

— Предательство? Но ты же сама хотела вернуться домой. Это лучший вариант. Но если ты намерена отказаться, то знай мой дом всегда может стать и твоим.

— Нет, нет, я не могу тут оставаться, — складывая руки на столе, ответила девушка. Большим и указательным пальцем она играла браслетом некогда подаренным Веделяной, но сейчас она думала об этом мире, и вряд ли куда-либо перенесется, — я чувствую, что тут лишняя, все мне чуждо и я как инородное тело в этом гармоничном мире. Да и что мне тут делать? Ведь ни дома, ни работы, ни друзей.

При последнем упоминании, Наташа глянула на Видеора, и прикусила язык. Как она могла сейчас такое говорить, если лесовик последовал за ней, пренебрегая своими устоями. Потупив взгляд, девушка опустила голову на руки:

— Прости, я не хотела…

— Нет. Тебе не зачем извиняться, ты права. Все же ты тут чужестранка, хотя я уже успел полюбить тебя.

— Что вы приуныли! — раздался голос, и отдернулась занавеска. Перед ними стоял Ростичерн. Сейчас он не выглядел как "черный милорд", обыкновенный житель, красавец полу-альв которого ранили. Простая одежда, черные длинные волосы неумело собраны в хвост, но вот только суровые черты лица и пронзительный взгляд, говорили о присутствии в этом теле волшебства, что настораживало и Наташу и Видеора.

— Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовался Видеор.

— Слишком печальный разговор.

— Нам жаль, что Молнезара нет с нами.

— И мне жаль, — отозвался Ростичерн, — но разве вы не говорили про того молодца, что сейчас поджидает вас за дверью.

Наташа и Видеор переглянулись, но ничего не сказали.

— Ладно, извините что вмешался в ваш разговор, но у меня есть предложение, — он выдержал паузу, а затем продолжил смакуя каждое слово, — послезавтра утром Лунный цветок и приближенные пойдут на Перунов холм, где будут благодарить солнце за тепло и ласку. Я знаю, где это, — Ростичерн был удивлен, но он и правда знает, где это место. Он все еще помнит свою жизнь в Светлограде, традиции, праздники, обряды, хотя с только времени прошло. Он поежился. Эти воспоминания оживили в душе и притаившуюся месть.

— Вот еще, нас с тобой вместе схватят и в темницу, — запротестовал Видеор.

— Об этом можно не беспокоиться. Солнцеворот святой день, и вряд ли Лунный цветок захочет его осквернить.

Для Видеора это был сильное доказательство, но его отношение к этому странному доброжелателю было сильнее.

— Но если он смог предать друга, разве он не сможет предать бога, — подала голос Наташа. Она боялась говорить с черным милордом. Сердце екало, когда произнесла такую длинную фразу, и чтобы еще сильнее не смущаться, девушка уставилась на стол.

— В схватке с богами альв не победит, а с другом может, — печально ответил Ростичерн. Немного помолчав, он перевел свой взгляд на лесовика и тише произнес, — я к тому, что вас могу проводить до Светлограда.

— С чего это ты решил о нас побеспокоиться? — буркнул Видеор.

— Я не о вас решил беспокоиться. Я хочу чтобы Высший суд торжествовал.

— У нас нет выбора, — тихо сказала Наташа.

— Есть. Добровлад, — шепотом ответил Видеор.

— Собираться куда-то идти на Варнавин день, можете и до вечера задержаться.

При упоминании имени Варнава, Видеор вздрогнул. В детстве его и племянников часто пугали ведьмами и лихоманками летающими в эту ночь над землей и ищущими себе поживы. Вот найдет лихоманка себе жертву, наброситься на нее со спины и давай с ней по траве кататься, пока всю жизнь не вытрясет.

При таких воспоминаниях на лбу лесовика выступила испарина. Его пугала нечисть, которая собирается в этот день. Он глянул в окно и передернул плечами. Идти по первым сумеркам ему, ох, как не хотелось.

— Как я могу доверять, если ты мне враг? — более спокойно спросил лесовик, поворачиваясь лицом к Ростичерну и пытаясь смотреть прямо ему в глаза.

— Тебе я не враг. Я жил в лесах Лукоморья и с такими как ты был в прекрасных дружеских отношениях.

Видеор покосился на девушку, но та молчала.

— Я просто должен исполнить свой долг, и я не враг ни кому из вас. И простите если причинил кому-то вред.

При этих словах щеки Наташи зарделась и улыбнулась в ответ, ничего не ответив.

— Может быть, я и поверил, но не могу, — ответил Видеор, качая головой.

— Расскажи нам, как все это случилось. Мы просто запутались, — молвила Наташа и впервые посмотрела в глаза Ростичерну. В них не было злости и ненависти, только боль. Черные глаза смотрели сердито, но это была всего лишь маска. Наташа не имела понятия, как это поняла, просто знала.

Девушка слышала достаточно, там, на лужайке, но она не хотела делать выводы по отрывочным фразам, ей хотелось услышать все от Огненной молнии, если он таковой был в действительности.

— Это длинный рассказ, — сказал Ростичерн.

— Думаю, у нас есть время, — бросил Видеор, и подвинулся ближе к Наташе. Хотя за окном уже были отблески заката. Один бок облаков окрасился в золотисто-розовый. Вот-вот и тени будут кружить вокруг замков, и все же Видеор решил оставить все как есть. Первый раз кто-то из рода лесовиков пускает свою жизнь на самотек, предоставляется матушке Фортуне. Поежившись, лесовик отвернулся от окна, и уставился на Ростичерна. Тот медленно дошел до скамьи, и сел напротив них. Сложив руки перед собой, он долго смотрел сквозь большие загорелые ладони, а потом начал свой рассказ. Ни разу его не перебили и, затаив дыхание, слушали. А когда закончил, за окнами была кромешная мгла.

— Что вы скажите теперь?

Но Видеор и Наташа только переглянулись.

Было далеко за полночь, когда Добровлад посадил Наташу и Видеора в небольшую повозку, а сам сел вместо кучера. Уже сейчас лесовик стал замечать то тут, то там зеленые огоньки, но пытался не придавать этому значения. Сейчас идея пойти вместе с Ростичерном казалось ему такой же бредовой, как и несколько часов назад, и все же он чувствовал себя не уютно, отказав ему, после услышанной истории. Но доверие лесовика надо завоевывать не простыми историями о прошлом, а поступками.

Добровлад вел себя очень настороженно и прежде, чем сесть на коня, обошел вокруг повозки и прицепил в нескольких местах по цветку одолень-травы1. После чего встал сзади повозки и прочитал некое заклятие, так показалось Наташе. Но это заклинание походило на шестистишие, слишком уж складно оно звучало, в отличие от всего что она могла слышать зато время, которое тут провела.

Только после этого шустро сел на свое место, взял в руки поводья и издал звонкий крик. Лошади встрепенулись и понесли повозку в сторону Златогорья, вверх по дороге.

Как не боялся Видеор ехать, как не причитал, но дорогой ничего не случилось.

Две улицы Ветрограда поднимаясь выше в горы, переходили в улицы Светлограда, так что никто не замечал, где сейчас идет. Ровно, положенная мостовая вела к центру города. Хотя видимой границы не было, разница все же заметна. Это тоже самое, что небольшой пригород и столица, — приметила Наташа, выглядывая в небольшое окошко.

Копыта лошадей цокали по блестящей мостовой, пока не доехали до ворот. Добровлад спрыгнул на дорогу и постучал три раза, после чего вернулся обратно. Ворота медленно открылись и впустили путников.

— Мы приехали, — разбудил альв, задремавших Наташу и Видеора. Повозка остановилась около небольшого каменного домика, — тут вы переночуете, а завтра по утру к вам придут служанки и помогут собраться к торжеству. Но учтите, опаздывать нельзя, а праздник начинается задолго до рассвета.

— Завтра? — переспросил Видеор. Сонный он не сразу понял о чем говорил Добровлад. А при упоминании об раннем утре, его передернуло. На улице уже светало, а значит лучше вообще не ложиться…

— Да, завтра. Сегодня отсыпайтесь. Хорошо, что я вас так нашел. Увидите самый красивый праздник в Светлограде.

1одолень-трава — считалось, что кто найдет одолень-траву, тот "вельми себе талант обрящет на земли". Она охраняет едущих в иные земли людей от разных бед и напастей. Для этого надо было прочитать заклятие, вложить растение в ладанку и носить как амулет и никому не показывать.

Наташа слышала в пол-уха, но все равно была рада. Ей бы только дойти до подушки, только бы никто их больше не потревожил, чтобы завтра она смогла увидеть праздник альвов.

Девушка не помнила, как поднялась по каменной лестнице, и как им представили прислугу. В ее сознании только отпечатался запах подушки. Так пахнут лилии. И в этот раз ей снился лилиевый сад…

В небольшой комнате почти не было мебели и узкое окно совсем не пропускало света, но нельзя было сказать, что это помещение бедное. Тут все выдавало царские покои, или одну из потайных комнат, которой пользовался король.

В комнатку юркнула тень высокая, худая и, поклонившись встала, загородила остатки света.

— Молнезар у водного народа. Он отрекся от королевской крови.

— Что? Почему?

— Он узнал…

— Тсссс. А кто-то еще…

— Нет.

— И те кто был с ним?

— Они в тот момент были не вместе. Но есть одно но.

— Что еще?

— Они вместе с черным милордом, и подозреваю…

— Понял. Это плохо, но поправимо. Хорошо. Оставим все как есть…

— Но они в замке, — голос был возмущенный, и вместе с тем заискивающий.

— Что? Так скоро.

— Так может быть…

— Нет. Не поймут, слишком многие знают и не поймут. Оставим все как есть, один день мало что решит.

— Ваша, правда.

Худая тень поклонилась, и так сгорбившись, вышла из комнаты.

Светлоград стоял на предгорье. С севера и северо-запада его защищали крутые склоны Златогорья, с востока полноводная речка Итиль не давала врагам подойти к городу, и только южные равнины простилали свои объятья друзьям и недругам.

Город строился давно, в те времена гмуры были главными жителями Златогорья. Именно они помогли построить столь величественный город новому пришедшему народу, с изразцовыми мостовыми, небольшими домами, сложенными из розового, голубого, черного и коричневого мрамора, увенчанные золочеными черепичными крышами. Тернистые и благоухающие сады, раскиданные по уголкам города подарили им вилы. Огромные площади, выложенные плитами из серебра и меди. Величественный храм Макоши соседствовал с раскинувшимся напротив Базаром, торговой площадью. Это был настоящий центр культуры и экономики.

Лунный цветок, лучезарный король Светлокрая мудро правил своими владениями. И раз в год в день Солнцеворота со свитой ходил на Перунов холм, чтобы еще раз почтить бога — Солнца и поблагодарить за благодать.

Перунов холм находился на юго-востоке. Это крутой берег реки, который выступал над Итиль как нос корабля и был безлесый, только у подножия росли тоненькие стройные березки. На самой вершине лежал камень. Много легенд связано с ним, но самая главная, что именно его бросил на землю Сварог и там самым подарил народам закон, единый для всех. Именно около него надо ждать первых рассветных минут, собрать первый свет в конпляный мешочек и по крупице раздать своим родным, чтобы счастье никогда не покидала их дом.

С вечера во дворце была суета. Слугам надо было не только подготовить зал, накрыть столы и вычистить лучшую посуду, но и нагладить платья, приготовить колесницы и огнегривых коней.

Лунный цветок очень долго готовился к этому празднику. И почти не уделял внимания ни жене, ни братьям, да и другие дела отошли в сторону, кроме одного. 25 июня — эта одна из дат, которую помнил Лунный цветок. На это были свои причины, о которых он никому не говорил. Не знала и его супружница, этой затеи, но знала причины, ведь она давно стала подозревать мужа в лицемерии.

Солнце еще не взошло, и Светлокрай окутывали сумерки, когда из замка выехала целая процессия. Впереди на лошади с ленточками в огненной гриве, ехал Лунный цветок. На нем был камзол, расшитый красными нитями. Причудливый рисунок напоминал орла, с распростертыми крыльями. Рядом ехала Элемила, в скромном одеянии, но со вкусом подобранное под наряд супруга, с разницей только в том, что алыми нитками была вышита лосиха на подоле и рукавах.

Следом ехали члены царской семьи, на конях, чьи белоснежные гривы, казалось, блестели в темноте и языками пламени, развивались красные ленты. По обеим сторонам колонны важно вышагивали вороные кони. С тяжелыми копытами, толстозадые, они важно везли на своем хребте воина — охранника, который также был одет подобающе. Остальные участники процессии шли пешком.

Путь пролегал между двух холмов. Сначала их покрывали луговые цветы: колокольчик, кривоцвет, бодяк. Их венчики тянулись к небу, но еще не раскрылись и застыли, в предвкушении утра, хотя уже наполняли воздух чудным ароматом. Вскоре луг сменился стройными березками. По обе стороны, на холмах, они создавали такой природный коридор, по которому следует идти к Перунову холму. Это было не что иное, как Русальи рощи, в которых еще недавно праздновали Зеленые святки и напоминанием об этом были оставленные ленточки то там, то тут показывающиеся сквозь молодую зелень.

Процессия медленно продвигалась, и еще никто не вымолвил слова, да и разве можно было разговаривать в преддверии общения с божественным.

Наташа ехала на лошади и удивленно смотрела по сторонам. Никогда раньше не видела ничего подобного. Весь царский двор сопровождал Лунный цветок и его супругу. Она с Видеором были в числе приближенных и краем глаза, девушка могла видеть серебристый плащ короля.

— Мы участвуем в священном таинстве альвов, кто бы мог подумать, — прошептала Наташа, но тут же со всех сторон на нее шикнули.

— Вам оказали большую честь, так что тише, — прохрипел чей-то голос, но девушка так и не поняла, кто ей сделал замечание. Поджав губы, попыталась сосредоточиться на Перунове холме, чей край уже показался, но ей так хотелось поделиться эмоциями со своим другом, что от напряжения она стала легонько барабанить пальцами по губам, дабы снова не заговорить.

Неожиданно заиграла свирель, потом музыку подхватили гусли и дудка, несколько аккордов проиграли на барабанах и снова нежная мелодия свирели. Музыка шла по кругу, наращивая темп по мере продвижения процессии.

Наташа была очарована, но все же не могла избавиться от какого-то предчувствия. Ей все время казалось, что следом за ними кто-то идет, выглядывает из-за кустов, следит. Выжидает. Именно поэтому девушка поглядывала по сторонам. Она не знала что ожидать, а может быть кого?

Черный милорд слабо улыбнулся, когда услышал звук удаляющихся копыт. Он предполагал, что лесовик не примет его историю, хотя бы потому, что Видеор потерял друга, и все из-за него. И все же попытаться стоило. Теперь следует надеяться только на себя.

Ростичерн посмотрел на свое тело — оно не было готово к тому испытанию, которое он себе определил и все же надо действовать.

Элемир, как будто прочитал его мысли и весь день не отходил от него, разве только на кухню, приготовить еды.

— Спокойной ночи, — прошептал Ростичерн, когда Элемир задул свечу.

— Спи давай, — рявкнул на него хозяин, но в голосе не было злости. Так приговаривают родители с напускной серьезностью на детей, чтобы те быстрее успокаивались и встречались с Матушкой — Дремой.

"И ты засыпай" — про себя подумал Ростичерн. Его губы тронула улыбка, а пальцы коснулись левого бока. Болит, потягивает, но все же уже не смертельно. А значит, можно действовать. Он просто обязан!

Когда Элемира все же сморило, Ростичерн вскочил с койки и направился к двери. Каждое движение причиняло дикую боль в боку, но он пытался не замечать этого, а просто шел.

— Нельзя медлить, нельзя медлить — твердил он, пытаясь, таким образом, себя подбадривать.

Зайдя в темный переулок, Ростичерн огляделся — никого — и произнес заклинание. В ту же минуту обернулся черным вороном. Он знал: надолго его не хватит, но надеялся что этого времени достаточно, чтобы нагнать процессию. И он почти был прав, ему не хватило несколько метров, когда ворон как подбитый спикировал на небольшую лужайку.

Ростичерн с трудом открыл глаза и увидел несколько вытянутых лиц друдов. Они внимательно смотрели на диковинную птицу. На земле лежал уже не ворон, но еще не альв. Сил не было перевоплотиться и это срединное состояние причиняло гораздо больше боли, нежели рана в боку.

— Помогите… — еле вымолвил Ростичерн, глядя в темно-коричневые глаза друдов. Но они молчали. Пока не подошел еще один друд с искрящимися зелеными глазами. Вытянутое лицо нагнулось совсем близко и расплылось в улыбке.

— Великий Ведун.

— Помогите…

Друд кивнул и поднял голову к своим собратьям. И тут же все друды встали вокруг оборотня и взялись за руки. Они водили хоровод, веселились, напевали странный мотив. А Ростичерн чувствовал, как ворон сам выходит из него, давая телу принять обычное свое состояние. Плотно стиснув зубы, альв силился, чтобы не кричать, но энергетики друдов было не достаточно, чтобы перевоплощение прошло быстро.

"Перун, Воитель, дай мне силы, дай мне время, чтобы я мог отомстить за поругание над твоей клятвой" — мысленно молил Ростичерн.

Друды продолжали водить хоровод, как в одно мгновенье все застыли и резко подняли руки вверх. Ворон исчез, освободив тело альва.

Ростичерн лежал на спине и глядел в небо. Он чувствовал, что маленькие друды убежали (услышал мягкую поступь). И тут до него донеслись звуки свирели. Музыка была так знакома и вместе с тем вызывала дурные воспоминания. Это придало силы и злости, чтобы подняться на ноги. Глубоко вздохнув, превозмогая боль, от кровоточащей раны, Ростичерн залез на пригорок и прищурился, стал оценивать ситуацию.

— За следующим поворотом надо нападать, — сказал черный милорд. Ему было легче думать вслух, так как мысли сейчас угрожающе кричали, что успокойся, твое тело против тебя, надо бы сначала подлечиться.

— Но нет, уж, — ответил сама себе Ростичерн.

Он сделал несколько быстрых движений, не обращая внимания на кровь и резь в боку, проворно перепрыгнул небольшой овраг, но не смог устоять и, скорчился от боли. Сжав кулак, чтобы не закричать, и так простоял несколько секунд. Боль проходила медленно. Сначала резкая боль даже отдавала в спину, но постепенно переставала. И вот сейчас уже не болела, а больше зудела, словно заживающая рана. Ростичерн приложил к ней маленький листик, но колдовать долго не мог, времени не было, поэтому как только кровь остановилась, он выпрямился. Наполнив легкие воздухом, вихрем рванул вперед. Сам себе он напоминал зверя перед последней охотой.

— Пусть это последняя охота, но добычу я уж не упущу!

Процессия уже выходила из Русальей рощи, когда Наташа краем глаза заметила знакомый плащ. Сразу не вспомнила, где его видела, но покрой и такой удивительный оттенок зеленого, она не могла забыть. Невольно девушка повернула в ту сторону голову, посильнее ухватившись за гриву.

— Ты видел тоже? — спросила она, когда Видеор тоже повернул голову влево.

— Да.

Остановился и Ростичерн, который тоже заметил, кого-то на другой стороне, но у него не было времени, чтобы оценивать сложившуюся ситуацию.

Все произошло слишком быстро, так что лошади перепугались и выбились из построения, а Ростичерн не успел сообразить, кто его опередил.

Сначала откуда-то сверху раздался дикий крик. В ту же секунду с дерева прыгнула темная фигура, но немного не долетела до своей цели и упала перед лошадью Лунного цветка. Тут же быстро вскочила и бросилась на короля Светлокрая. Но не успела. Так как под руки подхватили стражники и сдернули капюшон с нападавшего. За яростным взглядом и взъерошенными волосами, Наташа и Видеор признали Здеяру. Тяжело дыша, та смотрела исподлобья на всадников, и скалилась. Казалось, лесавка сошла с ума. Она молча стояла и смотрела, ожидая, что будет дальше. По сердитым лицам стражников догадаться не трудно, и собрав волю в кулак, она стала выворачиваться, кусаться, но все без толку. Среди стражи короля были берендеи, из их железной хватки вряд ли можно освободиться опытному воину, а тут простая девчонка. Невозмутимый вид стражи подействовал на нее отрезвляюще, и лесавка сдалась. Но тут тишину нарушал ее крик:

— Тот кто называется вашим королем нарушил клятву данную Перуну!

Казалось, замолчали все, даже птицы. Оборвалась музыка. Тишина стала гробовой, даже ветер, который до этого приносил влажную прохладу с Итиль, стих. Все стали переглядываться, пожимать плечами, оглядываться. Все боялись что-то сказать, и молча смотрели в сторону королевских особ.

— Вы думаете, Огненная молния умер! Нет! Он превратился в ангела мести. Он стал Ростичерн! Как мы можем верить этому чудовищу, вонзившему нож в спину брата!

— Замолчи! — прервал Здеяру Лунный цветок. Надменным взглядом он обвел толпу, а потом обратился к главному стражу, — Бойдан, уберите ее с пути.

Тут же широкоплечий берендей в серебристых доспехах, чью буйную шевелюру не мог скрыть даже шлем, подошел к лесавке и взял ее за шиворот.

Лунный цветок, прищурив глаза, смотрел на степенные действия берендея, не скрывая довольной усмешки. Разве он мог позволить какой-то лесавке испортить все, что он сделал. Разрушить тот хрупкий замок, который так долго возводил.

— Стойте. Она говорит правду!

Все обернулись на голос, который утонул в шепоте процессии. Видеор испуганно смотрел на Наташу, а та сама такого не ожидала, но мириться с несправедливостью больше не могла. Для нее сказка это где добро всегда побеждает зло, но вот сейчас у нее на глазах, зло может восторжествовать и в который раз. Она не знала, что может сделать, но то что сделать что-то надо она осознавала. Руки и колени тряслись, во рту пересохло, голова кружилась, так что ей пришлось пригнуться к лошади, чтобы не упасть. А в это время от нее все сделали шаг назад, боясь находиться с изменницей рядом, и только маленький лесовик озирался сидя на коротконогой лошадке. От такого пристального внимания, Наташа смутились. Щеки окрасились в пунцовый, а от напряжения глаза стали слезиться.

"Какая же я жалкая" — думала про себя Наташа, вытирая катившиеся по щекам слезы.

— Кто ты такая? — громко спросил Лунный цветок, внимательно посмотрев на незнакомку. Мысли тут же испарились из головы. Наташа моргала и переводила взгляд с одного лица на другое. Что ответить? Что она чужестранка и неизвестно как сюда попала? Что когда-то спасла короля от смерти, а сейчас хочет это исправить? Что? Ей хотелось провалиться сквозь землю, хотелось отмотать время назад, чтобы не предпринимать никаких решений. Но дело сделано.

— Это та, которая вас некогда спасла, — тихо ответил Добровлад, удивленный поступком девушки. Но он единственный, который спокойно смотрел на все происходящее.

— Ах, да. Вас значит нашли, — Лунный цветок что-то обдумывал, он не знал, как поступить. Это видела не только Наташа, но и все придворные, и Видеор, и Здеяра. Он в чем-то сомневается.

— Нам надо идти, — снова напомнил Добровлад.

— Хорошо, — в тон ответил Лунный цветок, не сводя взгляда с девушки. В следующую секунду он выпрямился и серьезно сказал, — взять ее. Она изменница, заточить вместе с лесавкой.

Ошарашенная Наташа посмотрела на лесовика. Тот в нерешительности стоял рядом. Что выбрать нового друга или свободу? Ни каждый день перед тихим народцем встает такой вопрос. И Наташа видела, как он колеблется. Но разве она могла его заставлять? Что она сделала, это только ее выбор, и отвечать она должна сама. Да и разве она не помнит: она одна. Рядом кто-то есть, но они только рядом, а не вместе.

А тем временем два стража подошли к лошади, на которой сидела Наташа. Лошадь захрипела, когда ее взяли под узды, но быстро успокоилась.

— Подождите, я был с ней, — сказал лесовик.

Стражи оглянулись на него, и тут же подбежало еще двое. Видеор печально оглядел этих исполином берендеев. Ему с ними даже и тягаться не стоит, сразу же скрутят, а чего хуже и сломать что-то могут. Уж, не как он не ожидал что единственное в его жизни путешествие, закончится так печально.

— Неужели ты решишься посадить, ту, которой вы обязаны процветанием вашего королевства, — ответил Ростичерн и поднялся из своей засады, — не падай уж так низко.

Процессия уже походила на толпу, которая как при казни цеплялась за каждый момент, сопровождая их вздохами. Не многие знали, кто эта незнакомка и лесовик, которых пустили в царскую свиту. И вот сейчас толпа переводила встревоженные взгляды с нее на странного незнакомца и обратно, крутя головами влево — вправо. Лунный цветок изменился в лице, когда признал в этой фигуре знакомого и истошно закричал:

— Взять его!

— Ты боишься, что все увидят вот это! — крикнул Ростичерн и сорвал с себя рубаху, обнажив не только запястье, но и плечо, и спину, где были тату, — Огненная молния, любил украшать себя, не правда ли, но так чтобы это видели избранные.

Но не татуировки привлекли внимание, а кровоточащая рана. Замирая от ужаса происходящего, свита видела, как мужская фигура качнулась, и упала навзничь.

Все вздрогнули и на всю Русалью рощу послышался вздох удивления и разочарования. И только одна побледнела и еле удержалась в седле. Руки теребили поводья, взгляд не отрывался от огненных прядей лошадки, но до боли знакомый голос, ранил ее сердце и вместе с тем дарил надежду. Актица чувствовала, что скоро правда раскроется, но ее правда была самая ужасная, после такого вряд ли можно смотреть в глаза, и тогда она станет изгнанницей, и только за пределами Рипейских гор, возможно, найдет себе пристанище.

Теперь шепот стал нарастать. Негодующие возгласы стали чаще. Все смотрели в сторону королевских особ.

— Мой король, что нам делать? — спросил Бойдан.

Но Лунный цветок не расслышал вопроса. Он знал, чем все может закончиться, и страх точил его нервы. Бойдан сделал шаг в его сторону и в тоже мгновенье альв пришпорил коня и, подняв его на дыбы, перескочил через Бойдана и Здеяру, и рысью помчался вперед.

Здеяра, которая все это время прижималась к поясу Бойдана, рванулась вперед за королем, но тут ее осадила мощная рука и голос, похожий на лесной ручеек, такой же сладкий и тонкий.

— Оставьте его. Не мы должны его искать, судьба, — сказала Элемила встревоженным голосом.

И как будто это услышали небеса. Темная туча разошлась, но небесной голубизны не было видно. Только яркий белый свет. А потом, показался не то солнечный диск, не то мужчина, чей лик и кольчуга сверкали пуще солнечных лучей. Но он посторонился. И теперь между туч стоял другой мужчина. Буйная рыжая борода развевалась на ветру, ясные синие глаза зорко смотрели на происходящее, а в руке, занесенной над головой, сверкала молния. И тут, молния сверкнула уже не в руках, а над головой мчавшегося прочь всадника.

Все охнули, когда Лунный цветок остановился и упал с лошади. Не у кого не было сомнения он умер, его убил Перун. Молния сверкнула еще раз, и облака скрыли двух мужчин. Темные грозовые тучи медленно потускнели и превратились в кучевые белоснежные облака, которые поплыли к северу, унося с собой прохладу.

— Чудо, — молвил лесовик, все это время не отрываясь смотрел на происходящее, — да, ради такого стоило покинуть родной дом и вот такое пережить, теперь будет что рассказать.

Но никто не обращал на него внимание, все были поражены. Слишком редко Боги показывались жителям земли. Многие терли глаза, крутили головой, переспрашивали. Шум стоял над все березовой рощей. Шутка ли, Дажьбог и Перун показали свои лица.

— А что нам делать с ним? — спросил Бойдан, когда первое оцепенение прошло и он вспомнил о незнакомце на насыпи.

Элемила не сразу поняла о ком, но потом тихо молвила:

— Ему надо помочь.

Актица пыталась не смотреть на берендея, чтобы не увидел ее глаз. Сейчас бы они ее выдали.

Берендей поклонился и взяв еще двух стражей быстро побежали к Русальей рощи, а Элемила легонько тронула поводья, поворачивая домой. С ней повернула и вся свита, включая Наташу и Видеора.

Здеяру отпустили и она побежала за берендеями. Актица уловила это движение и тоска еще сильнее сжало сердце, а два янтарных моря потускнели от наворачивающихся слез. Но, что она могла, теперь она королева, регентша при наследнике, и не имеет права проявлять чувства.

Процессия подходила к замку, а на тропе у Русальей рощи лежало обгорелое тело, и вороны начинали слетаться. Они опускались на ветку, переминались с ноги на ногу на тонких ветвях березы, широко открывая клюв зловеще каркали.

— Располагайтесь, — сказала служанка, прикрывая за собой дверцу и оставляя гостей одних.

Комната была огромная. Два окна, друг напротив друга увеличивали пространство. В центре с потолка свисала массивная люстра из слоновой кости, с тысячами свечей, которые находились на разной высоте. Сразу было видно, что это ювелирная работа гмуров. Только они любили изобилие украшений, где вместе с алмазами соседствовали бирюза и зеленый турмалин, а опал был в оправе из россыпи сапфиров. Гмуры не знали меры, но это не мешало их вещам быть превосходными.

У центральной стены стояли три дивана с шелковой обивкой и небольшой круглый столик, чья ножка была из горного хрусталя, а сама столешница из отполированного стекла. Тут-то и расположились Видеор и Наташа. Около окон находилась кушетка. А рядом маленький столик-подставка для подсвечников или книг. Но сейчас тут стоял кувшин с водой, бутылка вина и лежало несколько чистых полотенец.

— Ничего себе, — ответила Наташа, оглядывая комнату.

— Даааааа, — протянул Видеор.

Постучали в дверь, и в следующую минуту появились стройные служанки одетые в белые рубахи и красные передники. У каждой волосы были заплетены в две длинные тугие косы, украшенные красными лентами. Служанки принесли таз и воды, чтобы гости могли умыться с дороги, а также фруктов и вина, чтобы могли перекусить. Последними зашли двое юношей, которые принесли чистые рубаху, штаны, и новое платье.

Через некоторое время служанки снова появились, чтобы забрать поднос. Наташа остановила одну из них и шепотом попросила помочь одеться в наряд. Служанка хихикнула, но осталась. Видеор отвернулся и разглядывал картину, висевшую на стене, пока служанка ловко одевала девушку. Потом подвела к зеркалу, которое было искусно спрятано за шторой и рукой указала, чтобы Наташа посмотрелась. И не поверила глазам. Это не она. Эта была уже жительница Светлокрая в темно-синем сарафане украшенном изумрудами и маленькой диадемой, также украшенной драгоценными камнями. Волосы аккуратно убраны назад, а на руке красовался уже не только браслет, подаренный ведуньей, но и небольшое колечко с сапфиром — знак незамужней девушки.

Когда Видеор повернулся, то ахнул, хлопнув в ладоши.

— Смотрите-ка, ты прям как альвина. Красота!

Краснея, Наташа поспешила поменять тему разговора, предложив прогуляться, и лесовик с радостью согласился. Приставленный к ним альв проводил их на улицу. Из дома они сразу попали во внутренний дворик, тут были лишь можжевеловые кусты, ровно подстриженные, которые словно в лабиринте, создавали коридоры. Выбрав одну дорожку, все трое были удивлены, что сразу же за зеленой изгородью тропинка превращается в аллею из плетистых роз. Постепенно им открывались клумбы, где цветочные заросли за счет разной высоты создавали объем. Цветы тут росли без всякого порядка, на первый взгляд, но с каким тонким вкусом они были подобраны в соответствии с их оттенками. Весь сад цвел и наполнял воздух божественным благоуханием.

Гости степенно прогуливались, осматривая такую красоту, они уже перестали обращать внимание на приставленного к ним юношу, как набрели на маленький ручей. Около него был уже немолодой слуга, который тут находился лишь потому, что вынужден приглядывать за лодкой. Расположившись на маленькой скамеечке, он смотрел в землю и о чем-то думал, поэтому не сразу заметил незнакомцев.

— Приветствую вас, — вставая ответил он.

— Не хотели бы вы покататься, и осмотреть сад с воды? — спросил юноша, поворачиваясь к гостям.

Наташа радостно кивнула и повернулась к лесовику. Тот уныло посмотрел в ответ, но все же отпираться не стал. Сначала помогли забраться Наташе, а потом предложили усесться на подушки в лодке. Юноша залез последним и веслом оттолкнулся от берега. Тенистая речка плавно несла лодку все дальше и дальше от сада и вскоре вынесла в полноводную Итиль. После чего юноша с большим усилием заставил лодку повернуть и направил ее в другой приток реки. Этот приток был коротким и очень быстро лодка попала в озеро.

— Это Голубое озеро, — пояснил юноша, — одна из жемчужин сада альвов.

Наташа и Видеор раскрыв рот смотрели по сторонам: плакучие ивы и камыш, исполины липы, а прямо по курсу шумел водопад, чьи капли отскакивали от огромного камня, у основания и переливались миллионами серебристых бусин играющих на солнце, которое как раз стояло над головой. Это был водопад Серебряных струй. Его нельзя был назвать большим водопадом, обрушивающим тонны воды, но от этого он не становился менее прекрасным.

Лодка не доплыла до водопада несколько метров, а развернулась и устремилась в обратный путь. Юноша направил лодку совсем в другое направление и вот они уже прибыли к пристани, от которой вверх к замку шла витиеватая тропинка.

Ростичерн был совсем плох, когда его принесли в палату врача. Жизномир был уже пожилым альвом с легкой сединой на висках. Его немного раскосые темно-синие глаза серьезно глядели на больного, пока его переложили с носилок на высокий вытянутый стол. Жилистые руки все время покоились на груди, пока берендеи не вышли из палаты.

— И вы тоже, — обратился он к Здеяре, которая стояла около двери.

— Но я…

— Вон! — рявкнул Жизномир, так что у лесавки сердце екнуло, и она выскочила за дверь.

Только после этого альв подошел к Ростичерну. От перевоплощения, долгой ходьбы и неумелого приземления швы на ране разошлись. Жизномир как можно нежнее прикасался к телу Ростичерна, чтобы не причинять боли, он и так видел затуманенный взгляд и только мог догадываться каких сил стоит тому держаться.

— Станислава, бинты, сок тысячелистника и живицы!

Совсем молоденькая девушка с двумя тоненькими серебристыми косичками и взъерошенной челкой выбежала в другую комнату и тут же прибежала с подносом. Жизномир грозно глянул на девушку, потом на поднос и занялся обработкой раны. А Станислава села на низенькую скамейку у стены и стала ждать новых указаний.

Как они сильно разнились. Широкоплечий, немного сутулый Жизномир и худенькая, бледненькая Станислава, если только не глаза. У обоих были темно-синие глаза, чьи уголки немного приподдернуты вверх.

— Принеси воды.

— Хорошо.

Через минуту она уже несла целый чан воды и тяжело поставила рядом с лекарем, на табурет. А сама снова села на скамейку. Ей очень хотелось помочь, но она понимала, что будет только мешаться. Жизномир был не только врачеватель, но и прекрасный ведун. В его руках травки были не просто тысячелистником или иголками пихты, а волшебным лекарством, с помощью которого почти любого он мог поставить на ноги. Любого, если рана не нанесена волшебством.

В данном случае он видел порез, глубокий, рванный, с частичками грязи, и все же это было пустяком.

Целый час он колдовал над телом Ростичерна, пока не послал дочку за листьями гречихи. Приняв их из маленьких ручек Станиславы, он разложил их по ране и перебинтовал Ростичерна.

— Теперь все. Где там эта…

— …лесавка, она.

Жизномир кивнул:

— Зови ее.

Станислава быстро вернулась со Здеярой, на которой лица не было. Бледная с трясущимися руками она переводила взгляд с врачевателя на Ростичерна и из последних сил держалась, чтобы не заплакать, чтобы не упасть и не забиться в истерике.

— Жив твой молодец. Оклемается через денек другой.

И тут из продолговатых, словно миндаль, глаз такого же цвета, прыснули слезы. Здеяра не могла остановиться, даже когда Станислава принесла стакан воды с мелиссой, и когда черты лица Жизномира смягчились и он, улыбнувшись, привлек ее к себе:

— Ну, что же вы так. Радоваться надо, а вы плачете. Сейчас поспит часок другой и будет почти как новенький. Раны-то у него не страшные.

Лесавка пыталась успокоиться и не могла. Нервы сдавали. После всего пережитого, она просто не верила, что все закончилось.

Остаток вечера Наташа и Видеор провели в комнате. Сначала поужинали, после чего их пригласили послушать красивую песнь Звенимиры. Альвина в голубом платье — сарафане стояла на ковре и играла на гудке, рядом сидел пожилой мужчина в темно-синем камзоле, а на коленях покоились гусли. Гудок отдаленно напоминал Наташе скрипку. Вот только держала девушка его вертикально, прижимая к груди, и форма у него была смешная, грушевидная. Но вот раздались первые аккорды, а потом и тихий печальный голос Звенимиры. После грустной песни, подали фрукты, а потом продолжили играть. Вышли трое юношей и две девушки и стали играть "Кулачный бой".

Наташа и Видеор пришли в комнату, когда полная луна уже почти прошла свой путь. Лесовик почти сразу же забрался под одеяло и закрыл глаза. Но Наташа не могла заснуть. Все эти события, и то, что она в шаге от того, как попадет домой, взвинчивали ее. Девушка легла на кушетку, но в голове столпилось куча вопросов.

Как там все будет у нее дома? Прошло ли там время, или она появится там в ту секунду, когда исчезла? Что ее ждет? А может быть, она очнется от комы и забудет этот мир?

Ей сильно хотелось попасть в свой мир, хотя бы посмотреть, но девушка не решалась. Ей было страшно узнать как там дела. Наташа быстро поднялась и стала расхаживать взад — вперед. Из дальней части комнаты, послышалось мерное сопение. Девушка вздохнула и вышла, прикрыв за собой дверь. Спустилась по лестнице, прошла небольшой холл и попала снова к двери, ведущий во внутренний двор. Оттуда она пошла по аллее, но вскоре вышла совсем в другое место. Новая аллея начиналась двумя статуями и была увита диким виноградом. Прямая дорожка привела ее к уютному небольшому гроту, где Наташа заметила какую-то фигуру, в которой признала королеву, чьи янтарные глаза печально смотрели на браслет. Элемила вздрогнула и встретилась с серо-зелеными глазами гостьи. В них было столько тоски, безысходности, от чего Наташе стало неуютно и у нее вырвалось:

— Извините.

Девушка уже решила повернуть назад, чтобы не навязывать свое общество, как вдруг услышала.

— Ничего. Это вы, которую так долго искал Лунный цветок.

— Да, — кивнула та, останавливаясь.

— Я вас так и представляла, — тихо добавила Элемила.

Наташа кивнула, но сама не поняла к чему. Ей просто хотелось поддержать разговор, хотя как такового не было. Молчание нависло над гротом, и тут девушка решилась спросить:

— Разве вы не узнали Ростичерна?

Слезы, которые только смогла успокоить Элемила, снова хлынули из глаз.

— Ты считаешь, что прожив с любимым несколько счастливых лет, можно забыть его, эти глаза, губы…Увы, я все помню. Помню как нас обвенчали Ляля и Люб под сенью деревьев, как тихо жили в лесной глуши, и как в один миг это все разрушилось. Не надо считать, что альвы простодушны, и среди них есть коварство, и среди дасу есть благородство. Лунный цветок силой взял меня, а чтобы я не смогла убежать поставил мне клеймо грешниц. Все признали в Ростичерне Огненную молнию, то он уже другой и советники не хотят его видеть в Светлокрае. Он великий волшебник и сильный маг, и они хотели бы дружить, но не хотели бы видеть его рядом, чтобы не прогневать его, и не разозлить богов. А я вынуждена это признать, чтобы моя тайна не раскрылась и меня не выгнали с позором. Среди актов еще никогда с сотворения мира не было заклейменных. И какой позор, что я, дочь принца, должна быть первой.

— В чем-то я вас понимаю. — задумчиво сказала Наташа, — когда нет надежды, руки опускаются.

— Знаешь, — ответила Элемила, — я бы хотела иметь выбор, но альвы сами решили все за меня. И ты не за кого не решай. Я бы жила в любой хижине, только бы рядом с ним, но в таком случае, мы будет изгнаны, на нас будут гоненья. А так он будет жить спокойно и возможно еще счастливо.

— А разве вы сейчас не решаете за него?

— Нет. Это уже не мое решение. Увы, это выбор сделал он сам.

— Я всегда думала, что в сказках должен быть хороший конец, — сказала Наташа.

— На то это и сказки, — ответила Элемила и улыбнулась, и вздыхая добавила, — но наш мир к нему не относится. Я вообще не знаю мир, где всегда побеждает добро и правда.

Наташа посмотрела на актицу.

Идеального мира не существует, это известно давно. Но так хочется верить, что где-то далеко — далеко, люди живут счастливо. Что зло всегда наказывают, а добро торжествует. И нет зла, которое терзает душу.

Актица вздохнула, как будто прочитала мысли девушки. Медленно поднялась со скамьи и сказала:

— Завтра трудный день, лучше вернемся в дом.

Обе по аллее направились к замку. Наташа была очень удивлена, тем, что услышала, но теперь знала точно, что хочет вернуться домой, хочет увидеть Рому, хочет вернуться обратно к своей нормальной жизни. Возможно это и не тот выбор, но это ее выбор.

Уже с четким осознанием, Наташа вернулась в комнату. Тихонько улеглась на кушетку и задумчиво смотрела на кусочек небо, видневшийся в окне. На душе было спокойно, и в то же время сладость волнения о предстоящем путешествии, зудело в животе и бегало мурашками вдоль позвоночника.

Наташа не заметила, как заснула.

С тех пор как Лунный цветок увидел прекрасную. Актицу, он влюбился и решил, что она будет его. Но Элемила ни на кого не обращала внимания, в ее сердце жил только он — Огненная Молния, Радеслав — самый чудесный из альвов и лицом, и сердцем, и душой.

И вот близился тот день, когда сыновья сестер — королев должны были в турнире определить свои владения. В ночь перед турниром Лунный цветок не спал. Он читал сильные заклинания, пытаясь освежить память, когда к нему в комнату вошел Огненная молния.

— Здравствуй, брат, я хотел с тобой поговорить.

— Да, я весь во внимании.

— Я вижу, что тебе мила моя невеста. Давай заключим договор. Ты возьмешь себе Светлокрай, и все прилежные земли, но не будешь докучать Элемиле разговорами о любви. Я же без боя уеду и буду жить как простолюдин.

Лунный цветок застали врасплох. Отложив книгу, его голубые глаза внимательно посмотрели на Огненную молнию. Его брат был сильнее и лучше владел холодным оружием, и Лунный цветок понимал умом, что верховный трон ему не достанется. И все же он колебался. Но как бы не мила была актица, власти хотелось больше.

— Тогда мы заключим клятву Перуна, чтобы под знаком сверти были наши обещания.

— Я согласен.

В ту же ночь братья отправились в дубовую рощу. В качестве свидетелей позвали торговца Трилдраса, повара Улегостя, да преданного Лучезара. И около дерева Перуна они поклялись.

На турнир Огненная молния явился с Элемилой и сразу же подошел к трону матери. Они поклонились, и Огненная молния проговорил:

— Матушка, не серчай, а лучше благослови нас. Не хочу я с братом биться из-за земель. Лучше я поеду с возлюбленной в леса Лукоморья, чтобы тихо зажить семейной жизнью.

— Не буду ругать вас, дети мои, — ответила королева мать, — отпускаю я вас в далекие земли, только живите в любви и уважении.

После этих слов Радеслав и Элемила снова поклонились и вышли из тронного зала. Тут же сели на приготовленных лошадей и отправились в путь. До Лукоморья путь не долгий, но уже через несколько месяцев они обстроились в небольшом доме на опушке леса и счастливо зажили.

Лунный цветок получил всю власть, и казалось, что ему еще надо. Но вот только, сильно запала в душу ему Элемила. И когда речь зашла о женитьбе не мог он найти себе подругу по душе. Вот тогда-то он и задумал страшное дело. Уже став отличным волшебником, понимающим многие заклятия древнего языка, он решил выкрасть Элемилу — Лебединое перышко, так он ее окрестил.

В светлом городе альвов, жили не только праведные жители, почитающие богов, но и те, кто не прочь был заработать деньги быстрым путем, среди них-то Лунный цветок и нашел себе верных людей. Объяснил им, что надо делать, и тайно отправил их в Лукоморье.

Радеслав и Элемила слишком были счастливы, чтобы чувствовать запах беды. И в один солнечный день, выкрали прекрасную актицу, пока Радеслав осматривал и подлечивал лес. А когда вернулся домой, то не нашел жены. Тогда-то Радеслав прозрел, увидев след волшебства альвов, и понял в один миг, кто это мог сделать. В ту же ночь, Огненная молния явился во сне к трем свидетелям клятвы…

Но Лунный цветок слишком хорошо все продумал. И не остановившись перед клятвоотступничеством, не остановился и перед убийством. Так один за другим замолчали свидетели той ночи.

Теперь, когда ему ничто не мешало, он силой взял Элемилу и привел ее в храм Лады. Сестры-королевы были удивлены, снова увидев актицу, но ничего не сказали. Не в их обязанности входило лезть в королевские дела.

Когда Радеслав примчался в Светлоград, то узнал о новой королеве. В тот день лил сильный дождь, и сверкали молнии. Это Огненная молния злился и его ненависти не было конца. Но настал новый день, и Огненная молния поклялся, что исполнит долг клятвы данной Перуну. Он отрекся от имени альвов и принял имя дасу — его отца. Так он стал Ростичерном, черным милордов. Так теперь звучит легенда о Лунном цветке и Огненной молнии. Она не первая, но единственно верная и переданная из уст Элемилы.