Повитый пеленами, Срываемыми смертью, вверх иду, Подземными измучен глубинами. Данте Алигьери, «Божественная комедия»

Константин Леонидович Маслобойщиков был деловым человеком. Высокая должность не позволяла ему проявлять панибратства и сантиментов. Его боялись, ему выражали почтение, почти как императору. Шелковая рубашка, отглаженные брюки, легкий черный плащ и начищенные до блеска туфли придавали ему еще больше величия. Шагая по коридору, он с наслаждением наблюдал, как немногочисленные работники в страхе расступаются перед ним. Старые уборщицы так и вовсе склоняли головы, едва заслышав стук каблуков. Такая уж у него была должность – держать всех в подчинении. Сейчас он был царь и Бог, но если что-то случится, если кто-то допустит непоправимую ошибку, отвечать придется ему и только ему. Константин Леонидович это понимал, и действовал с предельной жестокостью. Ведь жизнь у каждого одна и всяк хочет ее прожить с максимальной выгодой.

Завернув за поворот, он вышел в узкий облицованный белым кафелем коридор. Пожилая уборщица, мывшая там пол, в страхе вжалась в стену, да так, что спина хрустнула. Все-таки приятно быть начальником. Вот бы жена так его боялась. Константин Леонидович поморщился, вспомнив супругу. Очередная меркантильная провинциалка, ошалевшая за два года жизни в столице. Первые полгода после свадьбы завтрак в постель, обед и ужин по расписанию, «Дорогой тебе сделать массаж?» и так далее. Потом адаптировалась, нашла каких-то тупоумных подружек точно так же сосущих кровь из своих мужей, и покатилось… Бутики, рестораны, заграница и истерики. «Дорогой, тебе следует сбросить вес», «Как же я устала лежать на диване», «Почему ты задерживаешься допоздна?», «Ты меня не любишь?», «Где мои подарки?».

– Вот стерва! – вслух рявкнул начальник, бросив неосторожный взгляд на уборщицу.

Старуха вздрогнула и удивленно покосилась на него.

– Нет. Это я не вам. Продолжайте, – бросил он через плечо, убыстрив шаг.

Константин Леонидович был не из тех, кто хвастается большой зарплатой, а она была очень большой, соразмерно ответственности. Стерва-супруга сжирала почти половину доходов, тем не менее, у него оставалось достаточно средств, чтобы жить так, как хочется. Казино, любимая китайская кухня, раз в полгода Таиланд, заправка Хаммера и другие прелести жизни. Он не хотел всего этого лишиться по вине непутевых обходчиков. Константин Леонидович усмехнулся.

«Непутевые путевые путейцы», – пришел в голову начальника ребус. Угадайте, о ком идет речь. Вечно эти проныры суют нос не в свои дела. Чего стоит хотя бы недавно прославившийся разведчик из бригады Воронцова. Хватило же ума сопляку полезть вниз, да еще попасться патрульным. А сколько еще подобных «исследователей» мечтают устроиться на работу в Службу пути и бороздить подземелья. Невдомек им, что это грязная, трудная и неблагодарная работа. Романтикам там не место. Скольких еще придется уволить по статье, прежде чем под сводами тоннелей воцарятся мир и порядок.

Константин Леонидович открыл дверь и спустился по служебной лестнице. Новый коридор за стеклянной дверью был шире. Люминесцентные лампы над головой глухо потрескивали. Вышагивая по пустому коридору, он размышлял сразу о двух непутевых путейцах – Петренко Игоре Денисовиче и его сумасшедшем напарнике. Один пропал, другой съехал с катушек. Очаровательная история.

Если найдут труп или даже намек на гибель обходчика, руководство с него шкуру спустит. Тогда прощай Паттайя, шлюхи и железный конь. Супруга, без сомнения, тоже исчезнет. Раствориться в каменных джунглях и будет выкачивать деньги из другого кошелька. Чтобы этого не случилось, следовало сделать все грамотно.

С тех пор как он получил высокую должность, ему дважды удавалось замести следы, так же как и его предшественнику, у которого за семь лет тоже пропали двое обходчиков. Темное это дело. По-хорошему следовало заварить опасные двери. Он давно хотел это сделать, но опасался последствий. Военные запрещали им даже стоять рядом с эвакуационными выходами. Взамен обещали держать их закрытыми. Обе двери, одна в тоннеле у «Марксистской», а другая за «Авиамоторной», стояли там как ком в горле. Если кто-то часто открывал их, это почти всегда предвещало новое исчезновение. Ну и что же он обязан был предпринять? Руководство сохраняло нейтралитет, обходчики сочиняли байки про какого-то Косматского, солдафоны грозили оружием, а он должен был отвечать за весь этот бардак. Может и правда заварить двери ко всем чертям? Мысль зрелая, но, допустим, внизу случится пожар, и военные повыпрыгивают из своих бункеров как крысы с тонущего корабля? Поднимутся наверх, а двери-то запечатаны? Что тогда?

– Константин Леонидович, вас взывают на ковер? – вслух, хорошо поставленным голосом закончил он мысль. – По какому поводу, вы спрашиваете? По поводу барбекю на нижних уровнях.

Кроме позорного увольнения получит срок, а руководство поклянется, что запретило ему трогать те двери. Если же раскроется череда исчезновений обходчиков, руководство снова поклянется, что он не поставил их в известность. Вот такая у него была работа. Большие деньги, большая ответственность и большой геморрой.

Повернув за угол, Константин Леонидович открыл дверь и шагнул за порог диспетчерской. Здесь, как и снаружи, было тихо и спокойно. На стене были закреплены двенадцать плазменных мониторов. На столе стояли четыре компьютера. Там же за широким пультом сидел молодой рыжеволосый парень в голубой форменной рубашке. Увидев начальника, диспетчер немедленно вскочил. Константин Леонидович жестом заставил его вернуться на место.

– Говори, что выяснил.

– Тот следователь, что приходил сюда час назад, попросил предоставить ему запись с камер наблюдения на указанных станциях, – потирая руки, произнес парень. – Я сделал копии, как вы и велели.

Он провел ладонью по лежащим на столе видеокассетам и внезапно устремил на него испуганный взгляд. Было заметно, что парень чем-то взволнован, и это волнение частично передалось ему.

– Еще раз спрашиваю, в чем проблема?

– В общем, у меня был перерыв. Я решил еще раз просмотреть архив видеозаписей. Посмотрел. Там, как бы это сказать, я нашел несоответствие…

– Ближе к делу, – с раздражением произнес начальник. – Несоответствие в чем?

– Я ни в коей мере не хочу никого очернить и тем более обвинить, но все это выглядит очень подозрительно. Посмотрите сами.

Диспетчер обратился к пульту. Щелкая компьютерной мышью, он выбрал заранее приготовленный фрагмент видеофайла и воспроизвел его на нижнем мониторе.

– Вы уже видели эту запись?

– Конечно, нет. У меня есть дела поважнее.

– Ее смотрел тот капитан. Странно, что он не заметил этого…

– Чего? – не выдержал Константин Леонидович и вплотную подошел к столу. – Ты нашел что-то, чего не смог обнаружить следователь? Не смеши!

– Боюсь, что так…

Голос диспетчера прозвучал достаточно убедительно. Начальник немедленно подкатил соседний стул и уселся рядом. Оба устремили взгляды кверху. На экране настенного монитора было видно, как вдоль перрона идут два обходчика. Толстяк и старик задержались на станционных путях, а затем ушли в тоннель.

– Это Петренко с напарником, – догадался начальник.

– Да. Напарника зовут Павел Николенко. Они вошли в тоннель на станции «Площадь Ильича» ровно в 3:20.

Диспетчер отмотал запись вперед. На часах в углу экрана было 3:30, когда на платформе у входа в тоннель появился еще один обходчик. Глядя себе под ноги, убрав руки в карманы, мужчина проследовал в тоннель.

– Вот здесь, видите? Это Сергей Кравцов.

– Да. И что?

– Смотрите дальше, – парень указал на экран. Вскоре по перрону, переваливаясь на ходу, словно утка, прошел тучный мужик. Массивная фигура быстро исчезла из поля зрения камеры расположенной над аркой тоннеля. – Это монтер из бригады Воронцова. Его зовут Юрий Бычков.

– Мне ведь не обязательно знать их имена? – с усмешкой спросил Константин Леонидович.

– На всякий случай запомните. Это может пригодиться. Бычков вошел в тоннель в 3:35. Через пять минут после Кравцова.

Диспетчер открыл окно поиска и защелкал тонкими пальцами по клавиатуре. Начальник стал наблюдать за действиями парня, который, кажется, начинал волноваться все сильнее. Потом посмотрел на экран. На мониторе он увидел выход из тоннеля на станции «Марксистская». Съемка велась с камеры, закрепленной над станционными путями в противоположной стороне перрона, поэтому оба обходчика выглядели на ней крошечными. Константин Леонидович посмотрел на указанное время. В 3:45 Петренко и его напарник были уже там.

– Вы готовы? – спросил парень и, не дожидаясь ответа, отмотал запись вперед. С быстротой пули один из обходчиков выскочил на перрон. Второй вошел в тоннель. – Стоп!

Диспетчер переключился между камерами. Теперь на экране у входа в тоннель стояли две крупные фигуры – Юрий Бычков и Павел Николенко. Константин Леонидович спешно поднялся с места. Он был не дурак и обо всем сразу догадался.

– Тот капитан, он так быстро просмотрел запись, – на всякий случай объяснил парень, внимательно наблюдая за действиями начальника, который в этот момент доставал из кармана сотовый телефон. – Наверное, тогда его больше интересовал тоннель на «Марксистской». Он не заметил этого…

Диспетчер еще раз отмотал запись. На экране было видно, как Павел бежит по перрону. Бычков посмотрел ему вслед и бодро зашагал дальше. Вот массивная фигура монтера растворилась во тьме тоннеля. Прошло десять минут. На пустом перроне появился Сергей Кравцов.

– Я не знаю, как это у них получилось. Выходит, что на «Площади Ильича» Кравцов вошел в тоннель первым, а на «Марксистской» вышел последним. При этом, как я слышал, оба говорили, что никого не встретили. Никого… – дежурный внимательно посмотрел на начальника. – Даже друг друга.

Константин Леонидович в этот момент приложил телефон к уху и стал слушать гудки. Только этого не хватало. Привык, что за него все делают другие. Совсем отупел на высоком посту. Он и не подумал, что в деле могли быть замешаны непутевые путейцы.

– Константин Леонидович, я вас внимательно слушаю, – раздался в динамике покорный голос Федора Зайцева.

– Ты все еще на месте?

– Да.

– Где сейчас Сергей Кравцов?

– Простите, но точно сказать не смогу. Я распорядился, чтобы бригадир отрядил его в помощь нашим гостям. Наверное, где-то в районе «Марксистской».

– Хорошо. Пусть с ними и остается. Теперь позови мастера или бригадира. Кого-нибудь из старших, кого найдешь. Срочно!

– Сейчас, одну минуту…

В динамике раздалась какая-то возня. Начальник стоял и жал, в нетерпении постукивая каблуком по полу. Диспетчер тем временем еще раз просмотрел запись и, повернувшись затем к руководителю, многозначительно кивнул в сторону мониторов. Наконец в трубке раздалось покашливание.

– Константин Леонидович, это Денис Воронцов, – твердым голосом произнес бригадир.

– Хорошо, что я говорю именно с вами. Мне нужно знать, чем сейчас занят ваш монтер. Его зовут Юрий Бычков.

В динамике воцарилась тишина. Потом бригадир стал кого-то звать. Началась короткая перекличка. Кто-то что-то стал объяснять. Константин Леонидович все это терпеливо слушал. В душу закрались дурные подозрения, которые вскоре оправдались.

– Сложно сказать точно… – раздался неуверенный голос. – Если он вам нужен, мы его поищем.

– Я вас не совсем понял? – сквозь зубы процедил начальник. – Вы не знаете, где сейчас ваш работник? Вы бригадир или кто?

– Я знаю, где он. Бычков был на планерке. Я знаю, что он здесь, но не знаю, где именно. Последний раз его видели полчаса назад. Я послал его за инвентарем на «Марксистскую», но он пока не вернулся…

Константин Леонидович спрятал телефон в карман. Форменный дурдом, а не бригада. Его лицо дрожало от злости. Поймав на себе растерянный взгляд диспетчера, он коротко кивнул тому в знак благодарности.

– Ты кому-нибудь еще говорил об этом?

Парень отрицательно мотнул головой. Начальник облегченно вздохнул. Хоть этот попался не из болтливых. Константин Леонидович давно работал в компании и знал, что инициатива часто бывает наказуема. Жаль, что не все это пока уяснили.

– Не вздумай!

– Это же улика.

– Улика это или нет, пусть с ней разбирается следственный отдел. Передашь кассеты тому капитану и забудешь об этом навсегда.

Диспетчер кивнул. Задумался.

– Я все-таки не понимаю, – пригладив копну рыжих волос, пробубнил он. – Бычков и Кравцов пробыли в одном тоннеле около двадцати минут. Не заметить друг друга они там не могли. Либо кто-то что-то недоговаривает…

– Или лгут оба.