Коридор тянулся прямо, наполненный прохладой и сыростью. Вода ушла отсюда давно, оставив ребристые выбоины и вкрапины на стенах. Толкая одной рукой впереди себя тяжелую сумку, Дима боролся с соблазном вынуть из нее аккумуляторы и бросить, но всякий раз раздумывал. Он понятия не имел, куда приведет этот лаз и что ждет его впереди. Карстовые разломы и глиняные воронки в Москве не редкость. Иногда их находят строители метро, а иногда туда даже проваливаются машины. Однажды отец рассказал ему историю, как в 98-ом вместе с группой диггеров исследовал замурованный коллектор под набережной Неглинки. Там они наткнулись на понор. Доброволец, спустившийся в каменную воронку, обнаружил каверну, в которой текла подземная река. Именно в нее много лет назад ушли воды коллектора. Каверна оказалась «мешком» – полостью с двумя затопленными проходами. Понор отметили на карте и благополучно о нем забыли. С этим лазом все обстояло иначе. Никто не измерял его протяженность и не знал о его местоположении. Ни о каких картах и речи быть не могло, и теперь он – первый человек, попавший сюда со времен строительства станции, был вынужден действовать сам.

Хорошо, что он подготовился заранее. В борьбе с неизвестностью Дима использовал самое мощное оружие – знание. Плох тот диггер, который не знает азов спелеологии. Пять лет назад, по совету отца, он купил на барахолке старый учебник спелеотуриста образца 1978 года. Труд толщиной в сто пятьдесят страниц назывался «Карстовый дворец» и был прочитан за вечер. Это был ничтожный минимум, который должен знать новичок о покорении пещер. В нем излагалось много важной информации, но Дима запомнил только те отрывки, которые показались ему полезными.

Он узнал, что системы карстовых пещер по количеству и протяженности занимают первое место в мире. Они образованы руслами подземных рек. Человек может свободно там перемещаться. Даже самая глубокая галерея часто имела несколько доступных выходов на поверхность, поскольку у потока, как правило, есть начало и конец. Значит, из каждой такой системы есть как минимум два выхода.

Теория старая, как и сам учебник, но весьма обнадеживающая. Беспокоила Диму глубина, а еще его не покидало чувство вины от осознания того, как он поступил с лучшим другом. Нетрудно догадаться, какой шок испытал паренек, из надежной квартиры попав в подземелье с психопатом. Любой бы на его месте спасовал. Костик назвал его предателем, и в этом была доля правды. О чем он только думал, когда брал его с собой. Нельзя помочь человеку против воли. Это была его ошибка, и Дима клялся себе каждую минуту, что обязательно вернется за товарищем, как только найдет выход.

Низкий свод осклизлого коридора неожиданно потянулся вверх. Завернув за поворот, Дима встал на ноги. Отсюда он попал в овальный грот. Луч света коснулся ребристого свода, от которого отделялся отросток длинной с мизинец. Дима осторожно коснулся каменного нароста. Так выглядел сталактит. Первый сталактит в его жизни. Капля за каплей, из трещины в потолке по острому наконечнику в каменную воронку стекала вода.

Разогнув затекшую спину, Дима осмотрелся. По размерам грот был сопоставим с однокомнатной квартирой. Впереди чернели два отверстия. Заглянув в тоннели, он заметил, что первый тянется вглубь, а второй уводит вверх. Многие любители поползли бы именно во второй, и это могло стоить им жизни.

Дима достал коробок охотничьих спичек. Однажды у Кости он смотрел фильм про спелеологов, в результате обвала оказавшихся замурованными в пещере. Чтобы найти выход они искали тягу, поднося зажигалку к каждому тоннелю, дожидаясь пока дрогнет язычок пламени. Если это срабатывало, они точно знали, откуда движется воздух. Если нет – ползли по запутанным коридорам, пока их не съедали кровожадные монстры.

Попытка не пытка. Строго говоря, ни один из этих тоннелей не вел на поверхность, но это не значило, что надежды нет. Ветер в тоннелях метро гулял благодаря движению поездов и работе вентиляционных шахт. Все что от него требовалось – найти такую же лазейку, через которую они попали сюда. Главное, чтобы она не была замурована.

В пещере замерцал огонек. Затаив дыхание, Дима поднес лучину к отверстию. Каменный рукав тянулся вверх, но воздух в нем застыл. К счастью, пламя дрогнуло возле второго. В пещерах и такое случается. Если долго ползти, ты постепенно перестаешь понимать, где верх, а где низ. Тебе кажется, что этот тоннель самый глубокий, а он выводит тебя на поверхность.

Дима вспомнил похожую историю из журнала «Вокруг света», произошедшую с французским дайвером-экстремалом, погружавшимся на дно древней американской лагуны. Там было глубоко, вода мутная, а единственным ориентиром в пространстве между дном и лодкой служил трос с грузилом. В общем, кислородом он пренебрег, взяв с собой вместо спарки один баллон, но на то он и был экстремалом или идиотом. Не рассчитав глубину, француз вовремя заметил, что воздух кончается, и поплыл наверх. Каково же было его удивление, когда на последних вздохах он достиг дна. Оказалось, дайвер во время спуска несколько раз перевернулся в мутной воде, а поскольку трос не был промаркирован, то поверхность с дном в его представлении поменялись местами. По крайней мере, так было написано в примечаниях к статье.

Дима глубоко вздохнул. Хорошо хоть у него здесь полно воздуха. Он не знал, сколько придется ползти, плыть, карабкаться и хватит ли ему сил. Прежде чем отважиться на подобную авантюру, стоило хорошенько подготовиться. Он расстегнул сумку и достал старый отцовский комбинезон. Это был затасканный красный мешок, местами подштопанный и потертый, но в целом достаточно прочный.

Одевшись, он вынул из сумки кусок мела и пометил вход стрелой. Это на случай если Костя последует за ним. Оставалось только надеяться, что паренек осмотрится, прежде чем сунуться в первый попавшийся рукав. Дима затянул ремень поперек талии, взял фонарик, пропихнул тяжелую сумку в темноту и съехал следом.

Свод опасно нависал над головой. Плечи касались стен. Такие узкие перелазы всегда его пугали. Конечно, после канализации, где приходилось лезть через горы мусора по трубам и сливным каналам, он имел представление, как вести себя в подобной ситуации. Все же каменные артерии земли и городские коллекторы не одно и тоже. Если в бункере человек, как правило, испытывает одиночество, то в пещере его постоянным спутником становится страх. В природных системах, где строительством руководило беспощадное время, любой неосторожный шаг мог привести к застреванию, падению, дезориентации и еще много к чему, о чем в подобном положении лучше не думать.

Собирая перед собой все больше камней, Дима продолжал сползать по рукаву. Постепенно свод стал опускаться. Каждый новый метр давался с усилием. Острые камни царапали прочную ткань. Один раз длинный резец порвал комбинезон и вонзился ему в бок. Пришлось сделать остановку, чтобы разобрать груду камней, скопившуюся перед сумкой. Занимаясь этим, он поранил правую руку, а когда переползал через другую кучу, оцарапал подбородок.

Дима понимал, что ползет вслепую. Впереди мог оказаться колодец или озеро, в котором утонет снаряжение. Возможно, свод опустится так низко, что он не сможет пошевелиться. Вдруг он застрянет, а следом заберется Костя. Что они тогда будут делать? Лежать в тесноте и мочиться под себя, пока не задохнутся от вони или умрут от переохлаждения.

Стараясь отогнать страх, Дима стал считать вдохи-выдохи. Коридор постепенно выпрямился, но в ширину оставался прежним. Стены и потолок пока держались на расстоянии друг от друга, позволяя двигаться рывками. Он покрывал метр за метром, заполняя собой все большее пространство между камнями. Следующий рывок стоил ему больших сил. Внезапно Дима замер и по спине его пробежал холодок. Он понял куда попал. В таких местах поток реки ослабевал. Водам не хватало энергии, чтобы прорезать достаточно широкое пространство в карсте. Спелеологи называли такие сужения «кошачий лаз», и первый раз проползти через него мог заставить себя далеко не каждый. Иногда первопроходчики даже погибали в них.

Свод уже опустился так низко, что его грудь стала касаться камней. Тут действительно могла пробежать только кошка или карманная собачка. Тем не менее, «кошачьим лазом» этот рукав можно было назвать только в том случае, если через него удастся проползти. Если нет, то это будет «игла». Тоннель сузится настолько, что через него не пролезет и кисть руки.

Разгребая одной рукой камни и песок, Дима чувствовал, что начинает задыхаться. В спине покалывало. Рубашка прилипла к телу. Во рту пересохло. Дима чувствовал, как кровоточит рана в боку, но ничего не мог поделать. Он был вынужден толкать сумку правой рукой, одновременно освещая пространство фонариком. Кожа на шее стала липкая, как рыбья слизь. Мерзкое чувство страха парализовало разум.

Завернув за поворот, он ненадолго остановился, вслушиваясь в стук сердца. Может вернуться? Нет. Он слишком далеко заполз, да и какой смысл? Нельзя ползти ногами вверх. Теперь путь к станции был для него закрыт.

Хрипя и кашляя, словно раздавленный батончик с нугой, Дима снова потянулся в одном направлении. Царапая ногтями камень, издав отчаянный крик, он сделал последний рывок, прежде чем потерял способность подтягивать тяжелое тело. Случилось то, чего он боялся.

Дима выпустил из рук фонарик, уткнувшись щекой в шершавый камень. Не такой он представлял себе кульминацию ночного приключения. От одной мысли о том, что его кости, завернутые в красный мешок, лягут в пятидесяти метрах под землей, становилось дурно. Родители обязательно заявят о пропаже. Его будут искать где угодно, кроме Луны и этого места. Как такое вообще могло случиться? Дима саданул кулаком по камню. Это что, закон подлости? Раньше он всегда оставлял отцу записку со своими координатами. Почему же в этот раз, когда ему угрожала смертельная опасность, по сравнению с которой Раменки и наркоманы детский лепет, он решил рискнуть. Если бы не проклятая гордыня, его бы хватились уже через час! Может быть не сразу, но их бы нашли и спасли.

Дима вообразил разбросанные по миру скелеты невезучих исследователей, чьи судьбы оборвались схожим образом. Некоторые из них могли перерезать себе горло ножом, чтобы не мучиться. Жаль, его тесак затупился. Дима опомнился, испугавшись собственных мыслей. Сколько раз он уже застревал в какой-нибудь сливной трубе с мусором и, вдыхая ядовитый запах, думал, что это конец. Даже с пулей в голове нельзя сдаваться. Выход есть всегда.

Собрав волю в кулак, он глубоко вздохнул и напряг каждый мускул натренированного тела. Мышцы соприкоснулись с камнем, задрожав от непривычных усилий. В глазах потемнело. Резко выдохнув, Дима полностью расслабился, превратившись в ватную куклу. Медленным движением он попытался вытянуть правую руку и освободить плечо. Ему это удалось. Затем левое плечо. Хорошо, что он знал нужную технику. Успокоившись, он стал отчетливо различать мягкий звук. Поблизости была вода.

Претерпев боль забитых песком ран, Дима собрался с силами и стал двигаться короткими рывками, на радостях совсем забыв об осторожности. В следующий миг пространство под ним стало оседать. Первой в темноту провалилась сумка. Дима беспомощно взмахнул руками и рухнул следом. Пролетев несколько метров, он перевернулся в воздухе, всем телом вонзившись в россыпи кальцитовых шишек. Сумка смягчила удар. Дима зажмурился от боли, глотая влажный воздух. Все-таки запаниковал. Повезло еще, что это была не пропасть.

Нащупав рядом фонарик, он поцеловал пластиковый кожух и прижал его к груди. Не зря отец в свое время выложил за этого динозавра две с половиной тысячи. Пробегая по гладким стенам пещеры, белый луч осветил круглое озерцо в центре и дюжину каменных шипов под сводом. Эти сталактиты были длиннее и толще. С них по капле в озерцо падала вода. Еще выше чернело узкое отверстие понора.

Дима оглянулся на тоннель за спиной. «Кошачий лаз» остался позади… но как же Костя? Как он вернется за ним, когда найдет выход? Застряв в узком тоннеле, паренек умрет от страха. Он не сможет терпеть и бороться до конца. С другой стороны Костя был тоньше и уже его в плечах. Он мог пролезть там, где опускался свод, и даже не заметить этого. Но что, если он уползет в другой тоннель? Как вернуться за ним? Неловко плюнув на штанину, Дима плотно сжал губы. Назад он не полезет даже под угрозой пытки. Увольте. Оставалось надеяться, что Костя в коем-то веке сделает все правильно.

Промыв порез и царапины, Дима наспех залепил их пластырем. Приведя себя в порядок, он внимательно осмотрел пещеру. В противоположном ее конце на уровне пола темнело овальное отверстие. Сотни лет назад ручей из понора попадал сюда и, судя по размерам стока, заканчивался водопадом.

Подступив к каменной воронке, Дима уселся с краю и умылся. Вдруг взгляд его уловил какое-то движение. Сквозь щелки между пальцами он заметил на дне бассейна стайки бледных головастиков. Крошечные амфибии с прозрачными тельцами бесцельно шныряли в пределах своего ничтожного мирка, но шансов выжить у них было куда больше, чем у него. Дима попытался поймать одного. Пальцы скользнули по песчаному дну, коснувшись какого-то предмета.

Прежде чем вытащить его на поверхность, он понял, что держит монету. На ладони лежал старинный серебряный рубль. Дима вздрогнул, выронив находку в пруд. Значит, он не первый. Тут были люди. Эта мысль почему-то его испугала. Судя по дате на монете, они прошли здесь шестьдесят или семьдесят лет назад. То были другие люди – призраки из далекого прошлого. Никакой Калининской линии тогда не существовало, как не было в помине станций метро. Складывалось впечатление, что они попали в пещеры откуда-то еще. Может быть, нашли проход в заброшенных угольных шахтах на берегу реки или во время заложения военных объектов. От отца Дима слышал, что некоторые бункера и тоннели были построены задолго до линий пассажирского метро. Да что там бункера. Даже в эпоху Ивана Грозного под Москвой существовала система пещер и потаенных ходов эксплуатируемая монаршей властью.

Но если здесь были люди, то куда они ушли? Пошёрстного съезда и разлома, через который они попали сюда, в начале прошлого века быть не могло. Следовательно, пещера вела в тупик. Дима достал монету и внимательней к ней присмотрелся. «Чистое серебро. Восемнадцать грамм», – гласила надпись на ребре. На аверсе отчетливо проступали силуэты двух мускулистых пролетариев, что-то обсуждавших в лучах восходящего солнца. На обратной стороне серп и молот. Юбилейные монеты всегда радуют глаз, но эта была самой большой из всех, что он видел раньше, и намного тяжелее тех, которые он нашел в подвале.

Изучив драгоценную находку, Дима засунул ее в секретный карман штанов, затем подобрал сумку и обогнул пруд с головастиками. Заглянув в овальное отверстие, он осветил галерею так далеко, как только смог. Вода превратила карстовый пролом в прямую трубу с ребристыми складками, и он без труда там прополз.

Вскоре свет фонарика погрузился в пустоту новой пещеры, и Дима вспомнил иллюстрации из «Карстового дворца». В книге говорилось о Мамонтовой пещере, чей вход находится в долине штата Кентукки. Автор отмечал, что это самая большая по протяженности система пещер в мире. Дима не был в Америке, и сравнивать ему было не с чем, но то, что он увидел здесь, немногим отличалось от фотографий в книге. Лежа в тоннеле на краю каменной террасы, он различал десятки длинных сталактитов. Свод был буквально утыкан ими. Мощный световой поток галогена пронзал тьму, едва добивая до противоположной стены. Всюду, куда не кинь, темнели отверстия многочисленных коридоров. Пещера была усеяна ими, как швейцарский сыр дырками. То тут, то там, подобно затянутым в плащи тощим человеческим фигурам со дна поднимались тени гигантских сталагмитов. Самую темную часть пещеры прорезали многоярусные террасы и узкие полости. У стен пузырились шишки кальцитовых натеков, срастаясь с непонятными бледными макаронинами, сползавшими по стенам. В центре пещеры чернели глубокие впадины, заваленные гладкими валунами.

Выбравшись наружу, Дима осторожно подступил к краю уступа. Сказочный мир, о котором он грезил с детства, раскинулся перед ним. Перебрасывая круг света с одного отверстия на другое, Дима стал думать, как лучше спуститься. Отсюда он мог спрыгнуть используя выступы в скале, выбитые на манер лестницы высохшим водопадом. Раньше на дне пещеры было озеро, о чем свидетельствовали трещины и впадины. Теперь высохшее дно завалило осколками свода, но перемещаться по ним было все же легче, чем по выступам и террасам.

Осмотревшись, Дима нашел удобное место и уже собирался прыгнуть, как вдруг его посетило странное чувство. Человек ощущает подобное, когда кто-то на него пристально смотрит. Стремительно развернувшись, он заглянул в галерею за спиной, но не увидел ничего подозрительного. Область пещеры, в которой он оказался, была сплошной скалой, лишь высоко под потолком темнели два отверстия. Перемещаться по такому склепу в одиночестве – занятие не из приятных. Все что угодно может привидеться или послышаться.

Отхлебнув из фляжки несколько глотков, Дима собрался с мыслями, прижал сумку к груди и в три прыжка преодолел каменные ступени. Приземлившись, как ему показалось, на жесткий пол, он почувствовал, что кроссовки погружаются в вязкую массу. В голове почему-то промелькнула мысль о зыбучих песках. Дима дернулся и повалился на мягкий ковер.

– Карстовый мох, – вслух произнес он, не спеша подниматься.

Ну конечно. Мхи – любители прохладных мест, росли и множились здесь в неисчислимых количествах. Они облепили даже некоторые сталагмиты, сделав те похожими на елки. Если растет мох, значит, поблизости вода, пусть и не из артезианской скважины. Смерть от жажды отныне ему не грозит.

Выбрав подходящий маршрут, Дима встал и попытался обойти пещеру по краю, но чем дальше уходил, тем больше та становилась. Луч света скользил по террасам и черным отверстиям над головой. Где-то здесь проходили люди, уронившие в пруд монетку. Любопытно, что еще они могли оставить и из какого тоннеля пришли? Возможно, их группа оставила на стене какой-нибудь ориентир. Стрелка, кучка камней, – сгодится все что угодно.

Миновав лес сталагмитов, Дима увидел на другой стороне пещеры нечто похожее на лестницу. У основания стены лежали груды камней, а скошенный склон над ними был иссечен глубокими выбоинами, напоминавшими ступени.

Бурая лужайка благозвучно шуршала под ногами. Переступая через камни и трещины, Дима боязливо посматривал наверх, туда, где в темноте над головой нависали десятки острых сосулек. Обогнув несколько валунов, он подошел к груде камней и тотчас остановился. Что-то в этом нагромождении показалось ему странным. Складывалось впечатление, что камни были свалены здесь специально. Дима поднялся наверх и осмотрел глубокие ступени в пластах известняка. Так и есть. Над ними работали инструментом, возможно киркой или молотком. Значит, до поверхности уже недалеко.

Вскарабкавшись по склону на террасу, Дима согнулся под низким сводом. Здесь он обнаружил удобный и широкий лаз. Поднеся спичку, Дима с радостью заметил, как колыхнулся язычок пламени. Пометив тоннель цифрой, он пошел дальше. Вкрапления кристаллов доломита, облепившие стену и потолок, сверкали словно звезды. Спичку Дима оставил зажженной, собираясь проверить еще несколько ходов.

У противоположной стены внимание его привлекла бурая плесень, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся краской. Сердце Димы забилось быстрее, когда он поднес фонарик ближе. Доисторический художник явно обладал больным воображением. Десятки пляшущих человечков вели хоровод вокруг черного столпа с шарообразной головой и длинными клешнями. Почти все танцевали без голов, рук или ног. Странно, что кому-то понадобилось рисовать подобную ерунду. Что это могло значить? То есть понятно, что древние люди так самовыражались, вот только изображали они чаще животных и обходились без расчленёнки.

Пламя обожгло пальцы. Спичка выпала из руки, с шипением погрузившись в мох. Дима поспешил дальше. Пещера оказалась даже шире, чем он предполагал. Уже через десяток метров свод террасы поднялся на два полных этажа. Под ним напротив пучка сталактитов чернело еще одно отверстие. Склон был пологим. Здесь тоже виднелись выбоины. При желании любой бы смог туда забраться как по пожарной лесенке.

Присмотревшись к склону, Дима заметил множество прямых отметин. Неизвестные и здесь прорубили ступени. Что, если выход там? Он поднял взор кверху, и тело тотчас содрогнулось от знакомого рефлекса. Обычно такое чувство приходит во сне, когда хочется убежать, но мышцы внезапно сковывает судорога. Поэтому Дима просто смотрел наверх, туда, где среди камней появилась и исчезла горбатая тень. Раздалось утробное хрипение. Подавившись собственным криком, он попятился, наступил на камень и едва не рухнул с уступа.

Придя в себя, Дима еще раз тщательно осветил широкий лаз, но там никого не было. Он успел заметить только горб или лысину и большое толстое тело. Трудно сказать, что это было, но рост его превышал метр. Нечто похожее он видел в учебнике по биологии на картинке демонстрирующей поэтапную эволюцию человека. Хотя это была только кривая тень, согнувшаяся в три погибели. Чем дольше он об этом думал, тем явственней ему казалось, что он видел тень от сталактита. Ни о каком животном, а тем более обезьяне, так глубоко под землей не могло быть и речи.

Смахнув капли пота со лба, Дима повернулся. Под ногой что-то хрустнуло, и это был не камень. Посветив вниз, он едва не выпустил из рук фонарик. Будь там ржавый нож или запечатанная консервная банка, он бы это переварил, но только не такое.

Из кучи песка Дима поднял новенькие командирские часы. Игольчатая стрелка продолжала бежать, отмеряя секунду за секундой. На циферблате половина третьего. Перевернув табло, он увидел на обратной стороне надпись, выгравированную каллиграфическими буквами. Часы были именными. Надпись гласила:

ГРИШКЕ АЛЕКСЕЕВУ ОТ КОЛЛЕГ КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ

держи друзей близко, а ствол еще ближе

То, что глубоко под землей лежали чьи-то часы еще полбеды, но они к тому же исправно шли! Не в силах удержать противоестественный предмет, Дима запустил сложным механизмом в дальний конец пещеры. Часы шлепнулись в кучу мха, но не затихли. Дима завертелся на месте, пытаясь выкинуть из головы назойливое тиканье. Мысль о затаившемся чужаке лишала сил. Сохранить остатки мужества ему не дал зловещий взгляд, беспристрастный и ледяной, вонзившийся в затылок миллиардами иголок. Дима понял – в пещере он не один.

Тело покрылось испариной. Дрожащие ноги норовили подогнуться. Неотрывный взгляд становился просто невыносимым, как будто у наблюдателя не было век. С уступа Дима видел каких-то существ, крадущихся во мраке на дне пещеры, но стоило лучу света коснуться их, как они оборачивались бугристыми сталагмитами. Постепенно страх, воображение и игра теней сделали свое дело. Дима поддался панике.

– Я молчу уже двадцать минут! – закричал он изо всех сил, надеясь, что это принесет голове покой.

В ответ из темноты донесся сдавленный детский смех. По склону скатились россыпи камушков. Димы к тому моменту на месте уже не было. Он с воплем бежал по террасе. Закинув сумку в лаз, который пометил до этого, он сходу запрыгнул внутрь и съехал по каменному рукаву вниз. Детский смех застрял у него в голове. Он вспомнил слова Кости, пляшущих человечков, вспомнил шаги преследователя, замуровавшего их здесь, тень в отверстии, монету, часы, время на циферблате. Разум готов был разорваться.

Продолжая ползти куда-то вниз, Дима не заметил, как тоннель выпрямился, а затем стал подниматься. Он видел перед собой только край спортивной сумки, освещенный фонариком, слышал собственное дыхание и какой-то шорох за спиной. Двигаясь с опасной для пещер скоростью, словно змея по проложенной норе, Дима вскоре вывалился наружу вместе с ворохом камней и струйками песка.

Упав в полуметре от лаза, он вскочил на ноги и побежал, не разбирая дороги. Перепрыгнув через каменный вал, оступился, завалился на бок подле огромного сталагмита, переполз за него, поднялся, спрыгнул во тьму, едва не размозжив лоб о каменный выступ и лишь достигнув высокого валуна на дне пещеры, заполз за него, подобрал ноги, выключил фонарик и затаился. Все это он проделал за считанные секунды и, когда осознал ошибку, испытал новый приступ страха. Как теперь найти тоннель, из которого он пришел? Что, если Костя уже лезет где-то по ту сторону грота? Вдруг он застрял? Сколько уйдет времени, прежде чем он вернется и поможет ему?

Дима опустил голову на колени и тихо заплакал. Единственная нить, соединявшая его с поверхностью, оборвалась, но что еще хуже – здесь был кто-то еще. Кто-то следил за ним. Но кто мог жить под землей? Он готов был на все, лишь бы не разгадывать эту тайну, как не хотел встретиться с тем, кто издавал жуткие звуки. Ясно одно: за ним охотился не ребенок.

Дима вздрогнул. Костя говорил, что слышал смех. Это был тот самый тип, которого они встретили на заброшенной станции, тот, кто замуровал их. Он вернулся! Он знал, что делает, знал про пещеры, знал, откуда напасть и не спешил.

Сидеть в темноте стало еще страшнее. Диме пришлось включить фонарик. Случайно брошенный в сторону луч осветил застывшую гладь подземного озера. Над водой бугристыми наростами нависали десятки сросшихся сосулек. Поводив фонариком по сторонам, он заметил оранжевый валун, лежавший у каменного пляжа. Бесшумно прокравшись туда, Дима поднял треснувшую каску. Сколько же на самом деле людей побывало здесь? Перевернув ее, он остолбенел. Внутри под куполом черными буквами были выведены его имя и фамилия. Дима хорошо помнил, как сделал эту надпись, чтобы в случае беды люди смогли его опознать.

– Костя…

Во рту пересохло, и шепот перешел в хрип. Швырнув находку в озеро, испуганный и уставший, Дима покачнулся, сделав шаг назад. Он уже не соображал куда пойти и как выбраться на поверхность. Его клонило в сон.

Дима зачерпнул пригоршню ледяной воды и поднес ее к лицу, но не нашел в себе сил пошевелиться. В темноте за спиной он услышал шорох. Что-то острое царапало камень. Оглянувшись, он с трудом подавил крик, зажав рот мокрой ладонью. На уступе в другом конце пещеры просматривались очертания чьей-то большой головы, отделившейся от груды камней.

Грот окутала тьма. Дима спрятался за валуном, стараясь не дышать слишком громко. Выхода нет и нет времени его искать. Во мраке он слышал, как за головой из тоннеля вывалилось все остальное – хвост, тело, щупальца? Он не представлял, что это могло быть и почему оно хочет познакомиться с ним поближе.

Что-то тяжелое упало на камни, заскрипело, поползло, потом остановилось. В пещере воцарилась тишина. Прошла минута. Две. Три. Существо как в воду кануло. Со стороны не было ни намека на его присутствие, но Дима знал, что оно по-прежнему здесь. Ему незачем уходить, ведь жертва, которую он пас, сидела в той же пещере.

Дима снова вспомнил Костю. Паренек наверняка уже был мертв. Умер по его вине, а теперь пришла его очередь. Ему оторвут голову, как тем человечкам. Это существо не остановится. Что, если оно останется здесь на час, на день, на неделю? Впрочем, уже через три дня он умрет от обезвоживания. Озеро рядом, но до него нужно сделать один шаг, скорее всего, – роковой. Дима спохватился. Уж не сходит ли он с ума? Еще немного и ему конец. Тварь не станет слушать его нытье так долго.

Из секунд складывались минуты. Дима не знал, сколько времени прошло, пока он сидел в тишине, подобрав ноги. На него никто не нападал. Никаких звуков, кроме боя капели, он не слышал. Постепенно боль в затекших ногах стала съедать живьем. Он должен был расслабиться, иначе тяжелое дыхание его выдаст. Дима пошевелил ногами и вытянул их до предела. Подошвы обеих кроссовок уперлись в какой-то предмет. За кратковременным облегчением последовал хлюпающий звук. Так бывает, когда комок слизи застревает в воспаленной глотке. Ощущая на лице чужое дыхание, Дима вжался в камень. Раздался тихий свист. В ноздри ударил терпкий запах пота. Что-то живое подалось к нему из темноты.

Дима не понимал, что делает. Палец нащупал прорезиненную кнопку фонарика. Направив его во мрак перед собой, он убрал руку от лица, глубоко вздохнул и встретился со своей судьбой. Луч света разогнал подземную тьму, осветив бледную осклизлую массу с огромными водянистыми глазами.