Морфей назвал ее отца Фобосом. Алиса не поленилась освежить в памяти значение этого имени: божество, олицетворяющее страх, сын бога Войны и богини Любви. Такому существу не нужно было обрывать телефон для того чтобы добраться до дочери — зачем если можно присниться? Алиса не дала ему начать и заговорила первой:

— Ты сделал это нарочно. Морфей не мог помочь мне войти в Перекресток, по твоему плану он должен был удержать меня от него подальше. Это нечестно.

"Я обязан сохранить тебе жизнь. Методы меня не волнуют. И упреки не подействуют" — честно ответил он: ни следа раскаяния на его лице Алиса не увидела.

— У тебя ничего не вышло. Битва проиграна, придется смириться с моей непослушностью и стремлением самоубиться, — фыркнула Алиса.

"Я не отступлю."

— Нет у тебя выхода, папа, ты там, я здесь. Ты… ты вообще понял, что ты пытался сделать? Запереть меня в уютной клетке, украсть у меня мою жизнь? Отцы не должны так поступать со своими детьми!

"Расстояние помеха, но я его преодолею", — он никак не отреагировал на ее тираду, ни единый мускул на лице не дрогнул. — "Ты будешь жить. Хочешь ты того или нет".

***

Дом голодал. Оцепление, созданное людьми, не пускало к нему ничего: не заходили в дом бомжи и бродяги, не забредали алкоголики, не пробирались по ночам дети. Совсем без добычи и без подпитки он стал приходить в упадок, ветшать. Это заметил и поставленный у оцепления охранник, строго проинспектированный ни в коем случае за ограждение не заходить.

"Съедят-с" — ласково сказал ему высокий человек с седыми волосами и на этом объяснения кончились. Впрочем, большего охраннику и не требовалось, нельзя так нельзя, хоть и не понятно, кто его может съесть? И почему оно все еще в доме, разве нельзя вытащить и арестовать, посадить под замок, зачем все это веселье с оцеплением? Но когда вопросы появились задавать их было уже некому.

Служба была простой, знай себе ходи вдоль оцепления, отпугивай мелкую шушеру. Тихо все было, а потом что-то случилось.

Охранника звали Артем и он даже не успел понять толком что происходит. Перед глазами потемнело и душа наполнилась таким кромешным ужасом, что Артем упал на колени, ослепший, всей душой страшась неизвестно чего. Как будто мир мог вот-вот рухнуть.

Потом все прошло, как рукой сняли. Атрем, дрожа встал, посветил вокруг фонариком и увидел, что лента заграждения в паре метром от него порвана и развевается на ветру.

Кто-то покинул Дом.

***

Театр выглядел как прежде мрачным, заброшенным, старым. Алиса и Матвей смотрели на него из машины и думали, должно быть, об одном и том же.

— Все пропавшие за все годы люди демонстрировали признаки тревоги, паранои, фобий, — сказал Матвей. — Как и сказал твой отец, исчезают те, у кого есть талант бояться.

— И как давно это продолжается? — спросила Алиса, наблюдая, как в сумрачном небе поднимается серп луны.

— Я нашел свидетельства еще с тех пор, когда здесь был глухой лес. Скорее всего, Перекресток существует сотни лет.

— А периодичность?

Матвей покачал головой:

— Ее нет. Я искал связь с фазами луны, солнцестояниями, по часам, и не нашел ничего, все хаотично. В Перекресток можно попасть утром и ночью, на новолуние и на затмение, когда угодно. Надо только уметь бояться.

Алиса взялась за ручку машины:

— Пойдем?

— С ума сошла?

Она пожала плечами:

— Получается у нас нет других ниточек. Все ведет сюда, к Перекрестку. Или мы узнаем, что он из себя представляет или так и будем ковыряться в следствиях.

— Есть еще свидетель, медиум, которого мы не допросили. — напомнил Матвей.

— Не уверена, что он скажет что-то новое, — ответила Алиса и вышла из машины. Матвею пришлось последовать за ней.

— И что ты собираешься делать? Мы уже были здесь и никаких дверей не открылось.

— А в этот раз может что-то изменится, — ответила Алиса, — Я просто чувствую, что надо идти туда, вот и все.

Дерево на холсте было на месте и сам театр, казалось, выглядел так же как и в прошлый раз… но что-то изменилось. Матвей чувствовал кожей какой-то гаденький холодок.

Они шли к сцене, Алиса прибавляла шаг, а Матвей, думал что здесь что-то не так.

Алиса рассказала ему, что помогло ей сбросить иллюзию Морфея: тот, кто вернул ей синюю бабочку. Она была свято уверена, что это Джентльмен нашел способ ей помочь, но Матвей видел другую картинку.

Он считал, что кто-то намеренно манипулирует ею, затягивает в ловушку и конечно делает все, чтобы она не сбилась с пути, разбрасывая подсказки: видения и улики, приманки. Теперь Алиса "чувствовала", что нужно прийти сюда, прямо на порог западни и Матвей не сомневался — и это чувство тоже ей внушено.

Но он понимал, что и она права: они узнают больше только если будут рисковать. И да поможет им Белый, которому Матвей уже успел украдкой сообщить куда они отправились.

Алиса коснулась нарисованного дерева кончиками пальцев.

— Дверь открывает только очень сильный страх, — проговорила она вслух. — Так Хозяин Перекрестка отсеивает тех, кто ему нужен, тех, кто умеет бояться, забыв себя. Но мы с тобой знаем, что в попавшей в ловушку группе не все были таковыми, значит он пошел на компромисс, уступку. Зачем?

— При том что сам, скорее всего является тем, кто дергает за ниточки, — добавил Матвей.

Почему-то становилось все холодней.

— Но что ему может быть нужно?

— Может посмотрим? Твоим особенным зрением? — подсказал Матвей, протягивая руку.

Алиса медленно протянула свою и одернула, будто обжегшись.

— Мне почему-то кажется, — прошептала она, — Что когда мы это сделаем случится что-то плохое.

— Затем мы и здесь, чтобы рискнуть, верно? К тому же — ну какой у нас выход?

Алиса кивнула и взяла его за руку одновременно уводя свой взгляд на изнанку, туда, где вещи обретали двойное и тройное дно, туда где все чувства становились написаны у человека на лице, туда где обитали духи и паразиты.

Туда где их уже ждали.

Волна кромешного ужаса выбила из легких Матвея весь воздух, мышцы одеревенели, мысли в голове напротив метались, как бешеные. Даже тень присутствия Гостя в Доме почти лишила его рассудка, а теперь он был здесь сам, во плоти.

Темная, неестественно вытянутая фигура наблюдала за ними из темноты за сценой, выглядывая из под нее, как чудовищный суфлер. Черты лица невозможно было разглядеть, только горели мертвенным светом глаза без зрачков. Длинные пальцы с острыми когтями царапнули сцену: Гость понял, что его заметили.

Алиса вжалась в стену, пытаясь унять сердце, рвущееся из груди. Она могла думать и даже побежала бы если бы захотела, но никогда в жизни она ничего так не боялась как это чудовищной фигуры, медленно поднимающейся на сцену.

"Ответ на твой вопрос, Алиса, очень прост: ему нужна ты". - голос, скорее женский, чем мужской, звучал сразу отовсюду, мерзкий, как паук на лице. Алису передернуло.

"И весь этот план нужен для того, чтобы похитить тебя. Вот так все просто."

Фигура остановилась в паре метров от них. Паника захлестывала волнами и спиной Алиса почувствовала, как начала вибрировать под ней стена. Дверь открывалась.

"Теперь дело сделано и скоро я буду свободна".

"Черта с два", — подумала про себя Алиса и сказала это вслух:

— Черта с два! — и ее голос звучал куда храбрее, чем она была на самом деле. — Обойдешься.

Гостья покачала головой и протянула к Алисе руку. Ужас, доселе неведомый, пробирался в кровь, сковывал тело. Ужас перед всеми опасностями человеческой жизни был не сравним с тем, что излучало это существо, само воплощение кошмара. У этого чувства не было имени, не было объяснения, отчего оно становилось всесильным, всевластным, захватывало и разум, и тело, обездвиживало и сама личность казалось, расползалась по швам от близости этого чудовищного создания.

Только крохотный островок сознания уцелел в голове Алисы. И этот островок вопил со всех сил: не дай ей закончить дело. Ты попадешь в Перекресток на правах пленника и никогда оттуда не выберешься. Найди другой выход Алиса! Найди!

И Алиса нашла. Схватив Матвея покрепче за руку и наклонив голову, как испанский бык, она побежала прямо на Гостью.

Уже через пару шагов разум от страха угас окончательно, но сила инерции несла их вперед, ее уже было не остановить. От удивления Гостья не успела ни отойти в сторону, ни отскочить и двое врезались в нее, но не почувствовали удара. Вместо этого они падали, падали, падали…

***

— Алиса! Алиса!

Она с трудом разлепила глаза услышав свое имя. Голова гудела, все тело мучительно ныло. Над ней склонился Матвей с перекошенным от ужаса лицом.

— Что ты сделала? Где мы? Куда нас занесло?

Ничего не понимая Алиса приподнялась на локтях. Они больше не были в театре, но в полуразрушенном каменном доме, сложенном из цельных гигантских серых плит. В пролом обвалившейся стены, насколько хватало глаз, простиралась пустошь разрушенного города, наполовину занесенного багровым песком. Сухой ветер гнал воздух горячий и настолько жесткий, что легкие саднило. Свод неба был низким и твердым. По нему тут и там бежали трещины, сквозь которые сочился лимонный свет.

Алиса никогда здесь не была, никогда не видела этого места во сне, но сразу догадалась, куда они попали:

— Мы в антимире, — сказала она, ничего не понимая.

— В той самой тюрьме куда попадают страшные грешники? Откуда с таким трудом выбрался твой отец? Откуда теперь пытается вырваться наша новая подружка? Блеск. Отлично. Не могла места поскверней Ада выдумать?!

Алиса хотела ответить ему резко, но взглянув на Матвея поняла, что с ним не все ладно. Его трясло, черты лица болезненно заострились, глаза горели. Воздух антимира не шел ему на пользу.

— Они рядом. И сожрут нас. Разорвут на мелкие кусочки, тебя и меня. Надеюсь теперь ты довольна, когда окончательно все испортила!

Алиса медленно отодвинулась, соображая, что Матвей гораздо сильнее нее, вырубить его у нее не получится, бросить его она не может, и при всем при этом, обезумевший он для нее опасен. Она попыталась его успокоить:

— Это не твое настроение, это антимир так на тебя действует. Пожалуйста, возьми себя в руки.

— Ошибаешься, — холодно ответил Мавтей, — Эти страхи мои и чувства тоже мои. Да, может антимир их усиливает, но я даже благодарен. Теперь я точно знаю, что у меня в душе творится.

— И… что? — спросила Алиса медленно поднимаясь на ноги.

Матвей ласково улыбнулся, схватил ее за плечи и со всего размаху впечатал в стену. Она ударилась затылком так, что перед глазами у нее засияли звезды.

— Это все твоя вина, — сказал Матвей. — Я не придушу тебя только потому, что иначе никак отсюда не выберусь. Выведи меня отсюда, слышишь?!

Он встряхнул ее, как мешок с картошкой.

— Хорошо это моя вина. Но если ты меня прибьешь, мой труп вряд ли сумеет найти выход из антимира.

— А можно ли в Аду умереть? — спросил Матвей, странно улыбаясь. — Можно ли по-настоящему умереть там, где уже покоятся худшие из мертвецов?

Алиса услышала какой-то звук снаружи и напряглась всем телом.

— Если не хочешь лично столкнуться с худшими из мертвецов, нам надо убираться отсюда, — сказала она.

Матвей и сам почувствовал приближение других и выпустил ее. В его глазах плескался ужас.

— Сожрут и разорвут на кусочки живьем. Очень мелкие кусочки, — забормотал он, отступая, пока его спина не уперлась в стену. Алиса потянула его за рукав:

— Нужно идти!

Он покачал головой. Маниакальная одержимость сменилась апатией.

— Нет смысла. Мы на их территории. Рано или поздно, нас найдут. Что толку мучиться, надеяться на счастливое спасение, бояться, если кончится все одинаково?

Алиса сжала его плечо и посмотрела ему в глаза:

— Послушай меня, послушай внимательно. Когда-то давным давно ты доверял мне. Вспомни это. Вспомни через что мы успели уже пройти, и доверься мне еще раз. Мы должны спастись и спасемся, чтобы не случилось, верь мне.

— Как я могу верить той, чье появление разрушило все что у меня было в жизни до этого? Как мне тебе верить, безумная сумасшедшая дочь чудовища, любовница фокусника, подружка призрака? Как мне, черт побери, тебе верить?!

— Выбора у тебя нет, — ответила Алиса и потащила его за собой. Они выбрались из дома через какую-то щель и побежали, низко пригибаясь и прижимаясь к стенам. Раз оглянувшись, Алиса увидела существ окруживших дом из которого они выскочили.

Все они были разной формы, отдаленно напоминали собак, скорпионов, насекомых. У них не было ни глаз ни ноздрей, и Алису это насторожило, но мысль ей додумать не дали: Матвея снова затрясло:

— Там кто-то впереди, ты в сговоре что-ли с этими тварями?!

— Погоди, — Алиса пробралась вперед и увидела тень, однозначно человеческую. Кто-то стоял на пороге разрушенного дома, к ним спиной.

— Я думаю это человек, — сказала она с сомнением.

— Ага, со свиной мордой. Я не готов проверять, а ты? Валим отсюда.

Он бесцеремонно схватил Алису за шиворот и поволок прочь, обходя все сколько-нибудь подозрительное. А подозрительным Матвею казалось все. Не раз и не два он останавливался на ровном месте, борясь с приступами паники, которые случались все чаще, и все чаще им приходилось прятаться от тварей.

— Их становится больше, — сказала Алиса. И правда, в самом начале к тому дому в который они попали, приперлось не более трех-четырех существ и нигде не было видно больше. Теперь они собирались целыми толпами, как будто искали что-то.

— Они знают, что я здесь, — сказал глухо Матвей, забившейся в какую-то щель, пока Алиса пыталась понять куда им пробираться дальше. Заброшенный город тянулся и тянулся, как лабиринт, улицы то становились уже, то расширялись, дома были одинаковыми и черт знает, может они ходят кругами.

— Они чувствуют мой страх, слышишь. Как акула чувствует оброненную каплю крови в милях от себя. Они идут за мной.

Слепая башка какой-то твари повернулась в их сторону, будто что-то почуяв. Алиса мигом присела и подползла к Матвею. Самое страшное, что она точно знала, что он прав — его страх притягивал чудовищ.

— Я тебя вытащу. — сказала она без особой уверенности. Ей было совсем худо. Голова кружилась, легкие горели огнем, каждое движение отнимало куда больше сил чем обычно. Она понимала, что не протянет долго, если не отыщет выхода, а с таким балластом, как Матвей, магнитом притягивающий к себе монстров…

Какой вывод напрашивается, когда на чаше весов возможность спасти Джентльмена стоит ли рисковать собой из-за напарника, которого она знает совсем немного?

Он ведь опасен. Совсем потерял разум и не прочь ее придушить. Надо спасаться самой пока можно.

Матвей схватил ее за плечо и притянул ее к себе. Его глаза безумно сверкали:

— Думаешь о том чтобы бросить меня? Я знаю. Я все вижу. Затащила меня сюда, а теперь бросишь? Если бы не ты, я бы до сих пор работал в полиции, горя бы не знал.

Джентльмен или этот сумасшедший? Кого ты выберешь?

— Если ты меня бросишь, я клянусь, я найду способ отсюда выбраться. И тогда я тебя отыщу, поняла?!

— Да, — зло ответила Алиса. Вдруг ее лицо посветлело и она повторила: — Да! Да, ну конечно!

— Чего ты так вопишь? — зашипел Матвей, — так радуешься, что твари придут нас сожрать?!

— Нет, — ответила Алиса, — Я радуюсь потому, что поняла что не ненавижу тебя, это антимир и тебя, и меня путает. А значит что-то еще можно сделать.

— Это верно, — сказал кто-то и Матвей с Алисой от неожиданности отшатнулась к стене. В проеме перед ними, заслоняя свет, стоял высокий человек в офисном костюме. Лица его не было видно и Матвей весело подумал: вот и Слендер. В Аду ему, конечно, самое место!

— Вы человек? — Алиса привстала. — настоящий живой человек? Тоже застряли как и мы?

— Я конечно человек, но не застрял, спасибо, мне еще нужно вернуться на работу до конца обеда, — ответил он, шагнул вперед и Алиса увидела не старое, но усталое и строгое лицо, какое могло принадлежать ректору квантовой физики.

Матвей его не особо разглядывал: раз ни горящих глаз ни зубов до пояса не видно, значит бояться нечего.

— Мой патрон очень попросил вам помочь, и так случилось, что возражать я не могу. А то бы вы меня тут не увидели, — уныло хмыкнул он, как будто ему велели делать что-то ужасно скучное вроде мытья полов. — Как я уже сказал я очень спешу, а за вами открыли настоящую охоту. Мы здорово ускоримся если вы перестанете бояться и возьмете себя в руки, — сказал он Матвею.

— Ты самый умный что ли? Да если бы я мог!.. — взорвался было Матвей, но человек в сером костюме не стал его слушать, только небрежно провел по его голове ладонью.

— Я разве сказал, что вы должны это мочь? Ну все, пошли, пока они растеряны.

Алиса подхватила Матвея под локоть, внимательно вглядываясь в его прояснившееся лицо.

— Порядок?

Он кивнул, потом сказал совершенно нормальным голосом:

— Есть идеи, кто послал нам это чудо?

— Пока никаких, — призналась Алиса, — Но чудо это точно.

— Вы идете? Давайте, я же сказал надо бы поторопится.

Алиса с Матвеем вышли в проем и замерли, прижавшись друг к другу. Крохотный пятачок перед домом и улица впереди были до отказа забиты монстрами всех мастей. Они не двигались, водя головами, словно прислушиваясь. Алиса с Матвеем перестали дышать, а мужик в сером сердито сказал:

— Ну и компанию вы сюда собрали. Ваши бы таланты да в дело. Ну, чего встали, пойдемте.

— Куда? — спросил Матвей.

— Но они же… — одновременно с ним заговорила Алиса.

И оба сделали маленький шажок назад.

— Боже, дай мне сил, — пробормотал человек в сером и взял Алису за руку. — Идите прямо за мной. Если хотите, закройте глаза, так даже лучше будет. И запомните — они вас не видят, пока вы не боитесь.

— Я боюсь! — сказала Алиса.

— Вы недостаточно боитесь. Куда вам до коллеги. А теперь захлопните говорильню и глазки тоже. Пойдем.

Алиса послушно закрыла глаза и по тому как Матвей покрепче перехватил ее локоть, поняла, что он поступил так же. Маленькими шажками они последовали за направляющей их рукой загадочного мужчины в сером.

Спустя вечность Алиса осторожно приоткрыла глаз и увидела, что монстры расступаются перед ним: совсем ненамного, их разномастные, но одинаково уродливые морды проплывали совсем близко. Если бы они их почуяли, от них троих за мгновение не осталось бы ни клочка.

Алиса обернулась и увидела, что Матвей тоже их внимательно разглядывает. Он подмигнул ей, поймав ее взгляд:

— Порядок, с ума не схожу. Ну да, уроды. Но не такие уж страшные. Да и граница города близко уже, да?

— Да, — сказал человек в сером. — Скоро это веселье кончится и мы с вами пойдем к ближайшему колодцу. А оттуда проскочим в земли моего патрона где я вас оставлю: там вам уже ничего не будет угрожать.

— А кто ваш патрон, если это не секрет? — спросила Алиса.

— Не секрет, но я вам не скажу. Интересно до чего вы сами догадаетесь, — хмыкнул он.

Город наконец закончился. Под тяжелым каменным сводом небес простирались горы и долины, в которых теснились разрушенные замки, города и деревни, горели, чадя черным, высокие, во много человеческих ростов костры. Алиса сразу поняла, что туда ей идти не хочется.

Человек в сером выпустил ее руку и замер в задумчивости, как будто прислушивался.

— Мы ищем выход наверх? — спросила она.

— Наверх? Барышня, вы что-то революционное предлагаете. Из антимира наверх никто не проходит. Это технически невозможно.

— Тем не менее двое уже прошли, — заметил Матвей. — Первый — много лет назад, и результат этого у вас перед глазами.

— Ну спасибо, результатом меня в лицо еще никто не называл, — буркнула Алиса.

— Надо же какая самоотверженность, выбраться из вечной тюрьмы и сразу приняться размножаться, — фыркнул человек в сером и пожал плечами, — Мне все это можно не рассказывать. А если будете упорствовать — заткну уши. Эти ваши дела метафизически и я — параллельные прямые и они не пересекаются.

Алиса с Матвеем удивленно переглянулись.

— Но ведь вы тут с нами, в месте где невозможно быть…

— Не пересекаются! — с нажимом перебил их человек в сером. — Мало ли что приснится тому, кто задремал в машине посреди обеденного перерыва. Я много раз говорил патрону, что хочу жить нормальной жизнью и он уважает мое желание. Мы договорились, что он не станет прибегать к моей помощи, когда сможет без нее обойтись. Я не смог ему отказать в этот раз, но это не значит, что после этого в моей голове должны крутится ваши дела. Идемте. Нам с вами вон в ту разваленную румынскую деревню. Прямо посреди нее накручен прекрасный колодец, туда и рванем.

Алиса думала, что деревня окажется пустой, но ошиблась еще издалека было видно, что она полна людей. А в ее середине тускло мерцало что-то, похожее на застывший смерч.

Человек в сером нахмурился:

— Похоже вы правы. Этот колодец очевидно выходит наверх. Никогда такого не видел.

— А что такое колодец? — спросил Матвей.

— Колодец возникает тогда, когда сюда попадает новая душа, настолько сильная, что ее не размазывает в ничто сразу. — сказал человек в сером. — Механизм через который души падают сюда, построен так, что подавляющее большинство Грешников теряют свои личности и становятся частью этого мира, безликой массой. Кто-то — частью чудовищ, кто-то — песком под вашими ногами или камнями. Но примерно сотая часть грешников обладает сильным эго, настолько могучим, что оно не унитожается сразу. Тогда происходит любопытная вещь — одновремнно с душой возникает колодец — как ее отражение.

— Что это значит? — спросила Алиса.

— Колодец это воплощение всего чего в такой душе нет — смирения, храбрости и боли. Боль это ведь знаете ли, сигнал о том что что-то пошло не так, что-то ранено. Те кто попадают сюда не чувствуют боли, поскольку лишены сопереживания как такового. Нечему болеть. Колодец выстраивает вокруг себя картинку — вы видели эти разрушенные города. Эта картинка заполнена людьми и все они говорят, рассказывают какие муки им причинил тот, чьи грехи они отражают. А колодец в центре всего этого излучает такую мощь, которая не позволяет душе Грешника приблизится, пока она такова, какая есть. Да, это выход наверх, но чтобы приблизиться к нему, душе нужно стать совершенно другой.

— И?

— Обычно души сдаются. По крайней мере, я еще никогда не видел ни одного колодца развернутого наверх. Для этого этим душам нужно выслушать каждого, кто пришел в их ад. И вывернуть себя наизнанку, впустить в себя то, чего у них никогда не было.

— Раскаяться?

— Можно и так это назвать, но это просто слово, к тому же, весьма истрепанное. Нужно прожить столько зла, сколько ты причинил. Боль и муки каждого, кого ранили твои поступки. Никому это не по силам. Внутри этих душ нет такой мощи, которая поддержала бы их в этом, ведь они привыкли ходить простыми путями. И они сдаются, оставляя за собой пустоши. А этот, как ни странно, не сдался.

— Это она, — сказала Алиса, — Это Гостья. Я чувствую.

Матвей кивнул, соглашаясь.

Граница деревни была совсем близко. Люди стояли на пороге своих домов и говорили, говорили. Алиса подбежала к первой из них, молодой девушке, низко опустившей голову. Она бормотала себе под нос, совсем тихо.

— Я бы не рекомендовал лезть в чужой Ад, — сказал человек в сером, но поздно: Алиса наклонилась, чтобы расслышать слова.