Прошел почти год с тех пор как ДИМА вернулся с космической орбиты и всерьез взялся за дело охраны природы. Находясь вдали от своих друзей Маши, Саши и Артамоши, ДИМА ни на день не забывал о них и сообщал о всех своих новостях по электронной почте, так что дети зачастую узнавали о них раньше чем папа. И они отвечали ему подробными электронными письмами, и вкладывали в них свои фотографии. А попугай, который пока не освоил эту замечательную молниеносную почту, передавал роботу приветы и велел кланяться.

За это время они немного повзрослели. Маша перешла во второй класс, Саша в восьмой, а попугаю Артамоше исполнилось ровно пятьдесят лет, ведь его еще птенцом подарили дедушке Саши и Маши.

Домочадцы вправе были ожидать от попугая в таком солидном возрасте обдуманных поступков и взвешенных решений. И Артамоша почти полностью оправдал их ожидания. Он стал еще аккуратнее относиться к личной гигиене, прекратил наконец лузгать семечки вне клетки, и гораздо реже произносил слова «дурак» и «кретин». За этот год попугай значительно пополнил свой словарный запас и радовал меткими замечаниями семью во время застольных бесед.

Конечно, эта дата была торжественно отмечена. Стол ломился от его любимых фруктов, произносились хвалебные речи в честь юбиляра, в ответ на которые попугай часто кланялся и подтверждая сказанное повторял: «Хороший Артамоша, хорошенький!» И конечно ДИМА прислал попугаю приветственное электронное письмо: «Дорогой Артамоша! Поздравляю тебя с пятидесятилетием, желаю крепкого здоровья, а также желаю тебе дожить до четырехсот лет и превзойти срок годности попугаев всех мастей. Твой робот-аппарат».

Едва минуло это торжество, как пришла еще одна радостная новость. Правительство не нашло свободных денег, чтобы направить их в народное хозяйство на содержание народного робота ДИМЫ, как надеялся папин преемник Петр Иванович. Дело в том, что подоспело время выплаты наших государственных долгов иностранным банкам, а опаздывать с этими платежами никак нельзя, потому что банкиры — люди очень обидчивые. Во-первых, за опоздание с платежами они сдерут с нашей страны дополнительные проценты за кредит, а во-вторых, если нам в другой раз понадобятся деньги, ни за что не дадут, даже на карманные расходы. Даже под грабительские проценты.

Поэтому Институт робототехники отозвал ДИМУ из министерства охраны природы, а на его место направил ДИМУ-3ЭК — эколога, который будет действовать строго по инструкции и потребует гораздо меньше расходов, чем вездесущий ДИМА.

И все это означало, что ДИМА скоро вернется домой!..

Стоит ли говорить, какой радостной была эта встреча после долгой разлуки. Только Галина Ивановна встретила его с прежней настороженностью. В то время как при встрече все обнимались с ДИМОЙ, она лишь кивнула ему головой. Когда все смеялись, у нее лишь слегка поднимались краешки губ, образуя полуулыбку. Когда он, расхаживая по гостиной, рассказывал о своих приключениях и все, даже папа, слушали его открыв рты, она неотступно, придирчиво следила за ним, словно хотела выяснить, не появились ли у него какие-либо дурные наклонности, и не следует ли ожидать от него новых чудачеств или даже опасных действий.

ДИМА видел эту настороженность. Чтобы лучше разбираться в чувствах людей, понимать их желания и намерения, он уже давно собирал видеотеку, где выражение лиц на фотопортретах людей сопоставлял с их поведением и настроением в минуту съемки. Поскольку он делал фотографию скрытой в его корпусе камерой и люди не знали о съемке, они вели себя естественно, не притворяясь. Ему удавалось запечатлеть, как высоко взлетают брови, и как они сходятся у переносицы, как выпячиваются губы, то вместе, а то одна нижняя, как они сжимаются, как опускаются или лезут к ушам уголки рта, как широко открываются или щурятся глаза, морщится лоб, человек краснеет или бледнеет, и десятки других изменений человеческих лиц.

Кроме того, люди не всегда искренни, они могут говорить одно, а думать другое, скрывать свои подлинные мысли, но гримасы, которые он наблюдал и фиксировал, возникают непроизвольно, независимо от воли человека, и опытный наблюдатель может легко их расшифровать. И ДИМА пытался определить, и не только по словам людей, которым не всегда можно доверять, но и по этой, чрезвычайно богатой человеческой мимике — радуется человек или печалится, врет или выкладывает чистую правду, смущается или наглеет, скучает ли с ним его собеседник или с интересом слушает, испытывает ли он чувство страха или готов к решительным действиям.

Были в его видеотеке и такие фотопортреты, по которым он установил как выглядит злость и даже ненависть. Эти портреты он сделал, когда однажды ему пришлось повстречаться с преступниками.

Например, для описания человека, охваченного ненавистью, он отметил такие признаки — рот перекошен, зубы оскалены, глаза выпучены, кулаки стиснуты. Не говорит, а кричит и брызжет слюной. Если такой человек чувствует себя сильнее противника, то может его ударить, отломать или даже отвинтить у него что-нибудь жизненно важное.

Сейчас по слегка прищуренным глазам Галины Ивановны, взгляду исподлобья и сжатым губам он определил, что Галина Ивановна вовсе не собирается его колотить или что-нибудь у него отвинчивать. И, похоже, пока не собирается потребовать от папы отправить робота в лабораторию на очередную доработку.

Но по этим признакам он понял, что Сашимашина мама, которую он очень уважал и побаивался, по-прежнему не доверяет ему полностью. Подобные признаки недоверия он уже отмечал, когда сотрудничал со своим главным критиком профессором Добрышкиным, который, правда, давно сменил гнев на милость, часто похваливал ДИМУ, и очень любил рассказывать, как под его руководством робот, не вылезая из ящика, взял с первой попытки второй приз на турнире в Таиланде.

Но придя к выводу, что он так и не заслужил полного доверия со стороны Галины Ивановны, ДИМА не обиделся, ведь роботу не дано чувство обиды. У робота эти наблюдения сопоставляются в логической программе и он быстро, а благодаря фантастическому быстродействию почти мгновенно, определяет, что в его действиях могло вызвать такое недоверие.

Сейчас он понял только, как и было предусмотрено его программой, что должен предпринять что-то такое, что хотя бы частично изменит ее отношение к мыслящему и действующему аппарату. И для начала, недолго думая, но многое решив, ДИМА отправился на кухню, чтобы испечь три сорта пирогов по рецепту, который ему сообщила бабушка-северянка Авдотья Семеновна — с грибами, с рыбой и с брусникой. И главное, без всяких искусственных добавок!

И снова ДИМА оказался в вынужденном отпуске…

Но это обстоятельство его не огорчало. Он сейчас мало действовал, зато мог больше мыслить. Когда семья уходила в школу и на работу, ДИМА располагался на так называемом «папином» диване и предавался серьезным размышлениям. Николай Михайлович говорил, что на этом диване особенно хорошо думается, и особенно тогда, добавлял он, когда рядом с тобой по дивану не прыгают и не дерутся диванными подушками твои любимые дети. Именно на «папином» диване папе пришли в голову главные идеи создания универсального робота ДИМЫ.

ДИМА всерьез поверил в чудодейственные свойства дивана, да и как он мог не верить, не доверять Николаю Михайловичу! Сколько раз он стоял перед ним как ребенок перед врачом-педиатром, доверчиво откинув на груди крышку монитора, отвечал ему на разные каверзные вопросы, а папа, укрепив клавиатуру на его поясе, работал над улучшением и дополнением программ ДИМЫ.

Проводив домочадцев ДИМА устраивался на диване полулежа, подперев голову манипулятором, как это делал его создатель, и ждал, когда из дивана к нему придут новые идеи. В квартире было тихо, только попугай изредка потихоньку подбадривал его словами «хороший робот аппарат». Но диван помалкивал, и только скрипел и кряхтел, когда ДИМА переменял позу.

Задача, которую поставил перед собой ДИМА, была более чем серьезной и совершенно секретной. И рассекретить ее он не собирался, пока сам не найдет решение. Он очень рассчитывал на помощь дивана, похлопывал его по округлой спинке и уговаривал вполголоса, так чтобы не услышал попугай. Но диван молчал. Однажды ДИМА решил, что должен сначала ознакомиться с его устройством, а уж потом ждать от него новых идей. Кроме того, по-видимому папа знал пароль для доступа к удивительным свойствам дивана, и ДИМА мог бы его разгадать…

ДИМА снял с дивана покрывало, скрывающее довольно потертую обивку, потом долго и аккуратно эту обивку снимал и наконец добрался до внутренностей дивана. Увиденное так потрясло ДИМУ, что он отключился! В диване не было ни электрических кабелей или проводов, ни компьютерного блока, ни хотя бы магнитофона, который напевал бы песенки, располагающие к творчеству. Он увидел только примитивный деревянный каркас и стальные пружины… Последняя его мысль перед отключением была о том, что люди остаются для него существами слишком загадочными, если способны извлекать идеи из обитой тканью деревяшки…

В этом состоянии полной отключки, перед выпотрошенным диваном его и увидели вернувшиеся домочадцы. ДИМА, понимая какую он сотворил глупость, тем не менее сознался, почему он раскурочил диван, и эта история всех рассмешила, но только не папу.

— Я понимаю ДИМУ. — сказал он задумчиво, — Действительно, это великая тайна, как и почему приходят людям гениальные идеи. Ведь на самом деле Ньютон открыл закон всемирного тяготения не потому, что согласно легенде, ему на голову упало яблоко, когда он полеживал в своем саду под яблоней… А как появляются изобретатели и изобретения? Тоже загадка. Ведь все-все, чем мы пользуемся, когда-то не существовало и все это надо было изобрести. В том числе и этот диван… Возможно, какой-то подмастерье в средневековом городе наблюдал, как ерзают его дети на жестких скамейках, делая уроки. Или как неудобно сидеть на них его престарелым родителям. И наверняка очень захотел сделать для них доброе дело, изобрести мягкие, удобные, пружинящие сиденья… Наверно, изобретатели — это просто хорошие люди, которые во все времена думали, как сделать жизнь более удобной и радостной.

— По моему, одну хорошую идею диван все-таки ДИМЕ подал. Ты, ДИМА, правильно сделал что его развалил. Пора нам менять эту рухлядь. — сказала Галина Ивановна, и добавила, обращаясь к папе, — Тем более, как я вижу, ты сам не уверен, что этот диван тебе помогает в работе.

— Это не рухлядь! Я его починю и он будет как новенький. Да, я говорил, что дело не в ньютоновом яблоке, и не в нашем диване. И то, что Менделеев открыл Периодическую систему элементов во сне, вовсе не означает, что надо побольше спать, чтобы совершить открытие… И все-таки в этом диване что-то такое есть, родное, домашнее, что помогает мыслить и изобретать!

Теперь ДИМА знал, что должен рассчитывать только на свои силы. На следующий день он снова уселся на диван и сосредоточился на своей секретной задаче — как усовершенствовать человека и достичь полного взаимопонимания между людьми и роботами.

Ход его мыслей был примерно таков: «Человек — это высшее создание природы. Робот — высшее создание человека. Отсюда следует вывод, что робот — это наивысшее создание природы, поскольку произошел от двух высших. Почему бы человеку не использовать для усовершенствования самого себя собственные находки, которые он применял создавая робота. Что скрывать — у человека много слабых сторон, которых уже нет у робота. Человек болеет, расстраивается из-за пустяков, например, поражения любимой команды, быстро утомляется, по ночам не работает, как роботы, а спит. Легко приобретает вредные привычки, и с большим трудом от них избавляется. Среди людей встречаются грубияны, вруны, хвастуны, забияки, обжоры, лентяи и бездельники, неряхи и грязнули, выскочки и карьеристы, ябеды, хулиганы и бандиты, воры и грабители, провокаторы, завистники и интриганы» — на этом ДИМА прекратил перечисление, на мгновение ему стало страшно, но он взял себя в руки.

— Вот в каком ужасном обществе приходится жить роботам! — пожалел он себя и все сообщество роботов.

ДИМА переменил позу на папином диване, прислушиваясь к его сочувственному поскрипыванию, и продолжил мозговой штурм: «У нас, мыслящих роботов, установлены отличные ограничители хамства, рукоприкладства и любых действий, запрещенных Уголовным Кодексом. Кроме того, большинство роботов снабжено сигнальными лампочками, указывающими на возникновение опасной ситуации. Как будет хорошо, если такие лампочки установят на человеке и соединят внутренней проводкой с нервами, по которым движутся биотоки мозга!.. Если безнадежный лентяй вместо срочной работы развалится на диванчике с комиксами, обжора после сытного обеда примется за торт со взбитыми сливками, а неисправимый лгун начнет рассказывать небылицы, тут же на них загорится красный сигнал, как на светофоре, запиликает прерывистый зуммер и немедля лентяй примется за работу, обжора спрячет торт в холодильник, а лгун признается, что нес чепуху и небывальщину.

И как будет здорово, например, когда какой-нибудь взломщик отправится, как обычно, грабить банк, а на улице его сигнальная система уловит эти биотоки и расшифрует уголовные намерения!..

Тогда у него во лбу и на затылке, а может быть и на ушах, замигают лампочки, зазвучит тревожная сирена, и он будет схвачен и обезврежен!.. И какой замечательной станет жизнь, какое светлое будущее нас ждет, если наука добьется того, что люди будут рождаться с такими ограничителями и такой сигнально-предупредительной сиреной! И какими красивыми они, люди, станут с мигающими разноцветными лампочками на голове! И как просто и удобно будет роботам общаться с этими людьми! Тогда все их намерения будут у роботов как на ладони, и они смогут мягко, ненавязчиво указывать людям на их ошибки…»

Это новейшее предложение по усовершенствованию отдельных личностей и всего человеческого сообщества ДИМА слово в слово изложил папе и детям, и доброжелательно помигивая голубым и зеленым, ждал от них поздравления с решением такой сложной задачи. Причем, не забыл упомянуть ДИМА, без всякой помощи со стороны дивана.

Но папа с поздравлениями не торопился. Помалкивали и дети, обдумывая димину речь. Как и всегда, предложения ДИМЫ были очень логичными, продиктованными искренним желанием помочь людям. Но что-то в этих предложениях настораживало детей, несмотря на замечательную картину будущей жизни, нарисованную ДИМОЙ.

— Димочка, а как же люди будут рождаться с лампочками на голове? Разве такое возможно? — спросила Маша.

— Конечно возможно! Для этого и существует наука генная инженерия, чтобы прививать живым существам полезные качества, которыми их не наделила природа. Я думаю, что если пересадить человеческому зародышу ген светлячка, то ваши потомки будут замечательно светиться! Возможны и другие способы, ведь наука генная инженерия быстро развивается! — пояснил ДИМА.

— А ты не боишься, ДИМА, что тогда и люди будут рождаться размером со светлячка!?.. Или с мозгами светлячка? — сказал Саша.

— Я ничего не боюсь. Ведь я предлагаю пересаживать тот ген светлячка, который отвечает за его свечение, а не за его размеры или умственные способности. Конечно, на пути к светлому будущему возможны ошибки, и первые образцы людей будущего могут оказаться неудачными, но в конечном итоге пользы будет гораздо больше, чем вреда.

— А что ты собираешься делать с неудачными образцами этих людей? Выбрасывать на помойку? — спросил Саша и жутковатые образы несчастных жертв этих экспериментов возникли в Сашином воображении.

— По моему тоже — эти эксперименты слишком ужасные. Вот я ни за что не позволю, чтобы моим куклам пересадили ген светлячка! — твердо сказала Маша.

Но робот только развел манипуляторами — судьба подопытных явно не интересовала ДИМУ.

Теперь все смотрели на папу, ожидая его оценки новейшего предложения. Но он еще долго молчал, и нахмурившись, внимательно разглядывал робота, свое детище, словно впервые заметил в нем что-то до сих пор совершенно неизвестное.

— Да, ДИМА! Не ожидал… И куда же тебя занесло после такой замечательной, чуткой работы среди людей на Северо-Западе? Как по-доброму ты к ним относился!.. И что же вдруг с тобой произошло, если тебе в голову приходят такие проекты!?.. Вижу, безделье тебе не на пользу… Да, у людей есть недостатки, но современное общество научилось, и продолжает учиться справляться с этими недостатками, не превращая людей в послушное стадо!

Во имя замечательной жизни, светлого будущего, ты предлагаешь превратить людей в подобие роботов? Людей — таких разных, таких интересных, ярких и талантливых! А такие как ты будут «мягко и ненавязчиво», как ты выразился, ими руководить? Здорово придумал!.. Только «мягко и ненавязчиво» никогда не получалось у таких мечтателей как ты. Очень скоро они начинали действовать «жестко и навязчиво», потому что не терпели никакой критики в свой адрес и не допускали других, отличных от их собственных, мнений о справедливом устройстве общества.

И потому всех инакомыслящих, кто не боялся высказать свое мнение, упрятывали в тюрьмы или ссылали туда, «где Макар телят своих не пас». Конечно, тебе не понять, какое чудовищное предложение ты сделал. Ты всего навсего робот, а в истории известны и люди, но с мышлением робота, отвратительные тираны, которые мечтали создать для себя такое послушное общество, такое государство, какое ты предлагаешь. Хотя и не с помощью электроники, а путем всеобщей слежки, доносительства и насилия…

Вот куда тебя занесло с твоими идеями. Ты меня сильно разочаровал! Запомни, ты создан, чтобы помогать людям, а не превращать их в подобие электронных аппаратов и решать за них, как им жить! И заруби себе на носу, что высшее создание человека — это вовсе не робот! Здесь ты, я думаю, сильно заблуждаешься. Например, если бы меня спросили, что я считаю высшим созданием человека, я скорее бы назвал музыку Чайковского или стихи «Я помню чудное мгновенье»…

— Знаю, это Пушкин. — буркнул ДИМА. И поскольку он также хорошо знал, что означает выражение «Заруби себе на носу» на языке программирования, то сразу внес в электронную память это папино уточнение.

— Что касается предложения о пересадке генов, по моему, оно просто отвратительно. — сказал папа нахмурившись. — Однако, не сомневаюсь, в мире найдется пара-тройка ученых фанатов, безответственных авантюристов с высшим образованием и высокими учеными степенями, готовых подхватить и осуществить эти идеи. Создать, как мы говорили в детстве, — «смесь бульдога с носорогом». И неизвестно, каких чудовищ могут породить подобные опыты. Человечество должно быть начеку, чтобы их остановить. И издать Закон, по которому тех, кто занимается подобными пересадками самовольно, без строжайшего контроля со стороны общественности, ожидала бы неотвратимая пересадка в тюремную камеру!

И папа, который не на шутку разгорячился, услышав предложения ДИМЫ, решил действовать немедленно. Первым делом он уничтожил сохраненный роботом текст его страшного предложения. Затем папа открыл у робота журнал записи его текущих мыслей и действий, и удалил сообщение об этой зловещей попытке осчастливить человечество, так чтобы у робота не сохранилось никаких воспоминаний об этом удручающем событии. И наконец, папа перезагрузил его, и ДИМА очнулся тем самым добрым и славным роботом, каким его в семье и в Институте робототехники все полюбили.

На следующий день было воскресенье, и ДИМА с Сашей и Машей отправились в длительную прогулку по городу. Первым пунктом их путешествия, по предложению ДИМЫ, был музей. Он давно собирался посетить в музее Рыцарский зал, но, как мы знаем, осуществлению этого желания все время мешали его местные, зарубежные и космические командировки.

Сотрудники музея с подозрением оглядывали робота. Для них, привыкших находиться среди старинных картин и гобеленов, мраморных статуй, костюмов тех веков, старинного фарфора и ювелирных украшений, появление ДИМЫ было подобно прилету инопланетянина из другой галактики. Но когда робот достал из заднего лючка, раздал детям и одел сам специальные бахилы для ходьбы по паркетам, сотрудники растаяли. Ведь паркетные полы музея, собранные из драгоценных пород дерева в красивые узоры, сами по себе являются ценнейшими экспонатами. И робот своей предусмотрительностью сразу доказал им свое уважение ко всем сокровищам музея.

Оказалось, что робот наизусть выучил план расположения залов музея, а точнее, сохранил его в памяти. Поэтому он быстрым шагом, не останавливаясь у великих картин и статуй, проследовал в Рыцарский зал. Смотрителям музея оставалось только пожать плечами, видя такое невнимание к признанным шедеврам, и со вздохом сказать: «Роботу роботово».

Но в Рыцарском зале робот долго осматривал стальные доспехи, защищавшие рыцарей с головы до пят, и оружие — мечи, шпаги, кинжалы, палицы и копья. Один из посетителей, увидев ДИМУ, принял его за экспонат и закричал: «Дети! Катя, Митя! Идите сюда! Посмотрите, какой интересный рыцарь!»

— Я не рыцарь. Я — робот. — сказал ДИМА. Было заметно, что это сравнение его ничуть не обрадовало, он даже замигал красной лампочкой. — И с этими рыцарями у меня общее — только корпус. Но у меня сорок программ, а у рыцаря одна — рубить и колоть, то-есть убивать и калечить. Я считаю, нельзя превращать человека в примитивного робота, такого как эти рыцари!

— Опять ты, ДИМА, за старое! — сказал Саша сурово. — Опять хочешь научить людей, как им жить! Пойми и не обижайся, мы любим тебя, но нельзя пользуясь только искусственным интеллектом навязывать людям схемы поведения, рассчитанные с помощью логических программ!

— Я понял. — мигнул ДИМА голубыми лампочками.

Он и сам заметил, что снова вторгся на отныне запретную для него территорию. Только вчера папа внес в его компьютер запрещение обсуждать поведение людей и их обычаи с кем-либо, кроме самого папы, его семьи и старшего научного сотрудника Петра Ивановича. Поэтому он вежливо попрощался с посетителями и смотрительницей зала, и на обратном пути они, робот и дети, уже не спеша подходили к картинам, внимательно их разглядывали, и тогда им начали открываться и легенды и подлинные события прошедших веков, с портретов наши давние предки заглядывали им в глаза, серьезно или с улыбкой, словно хотели расспросить о нашей нынешней жизни.

Возвращаясь, они прошли по галерее героев Отечественной войны 1812 года, и Саша, указав на портреты бравых генералов той войны, гренадеров, гусаров и улан, артиллеристов, кавалергардов и егерей, сказал: «Надеюсь, ДИМА, ты не считаешь, что это тоже примитивные роботы, которые прогнали Наполеона с его армией из России».

На улице был легкий морозец, и Маша заставила робота одеть черную шерстяную шапку и обернула его подвижную шею длинным черным шарфом, которые она связала специально для него. Они шли по набережной, встречные с улыбкой разглядывали закутанного ДИМУ, и он сам внимательно разглядывал прохожих.

После учиненного Николаем Михайловичем разноса самообучающийся робот внес в память сообщение о собственной ошибке наивысшей категории опасности, то есть опасности, которая могла принести людям вред, если бы его, ДИМЫ, предложение было принято. Согласно программе самообучения робот после такой ошибки должен внести новое, разумное предложение или дать полезный совет, как доказательство того, что он работает в строгом соответствии с программами, свою ошибку осознал и никогда более не повторит.

Поиском такого предложения или совета и был сейчас занят ДИМА, наблюдая за гуляющими или куда-то спешащими людьми. Наконец, неплохая идея у него возникла, но теперь уж он стал осторожнее и воздержался от того, чтобы сразу сообщить о ней детям. Проверка полусотни возможных вариантов этого предложения на наличие опасности для людей заняла у ДИМЫ несколько минут, и он был готов обнародовать свой полезный, безопасный совет. Ему захотелось в первую очередь рассказать об этой идее Саше и Маше, узнать их мнение до того, как он изложит ее в Институте робототехники:

— Посмотрите, в какие скучные, блеклые цвета одето большинство людей! Черное, темно-серое, коричневое. Какая унылая толпа! — таким вступлением начал доклад о своей новой идее робот. — А ведь в мире столько красивых красок и их сочетаний — оранжевое и черное, как у меня, красное и белое или голубое, как у Маши, или белое с желтым, как у Артамоши, желтое и лиловое, зеленое и фиолетовое… и много, много других.

— Ясно, ДИМА. — сказал Саша довольно строго. — Вчера ты хотел оборудовать людей проводами и лампочками, а сегодня решил всех переодеть? Но ведь далеко не все люди хотят носить яркую или светлую одежду, да и зачем это нужно?

— Объясняю. В нашем городе работает Комитет по благоустройству. Он выделяет немалые деньги из своего бюджета на окраску заборов и ремонт фасадов исторических зданий, устройство газонов и клумб, высадку цветов и саженцев, на разбивку новых скверов и парков. Зачем? Чтобы наши улицы и скверы выглядели красиво! А нарядно одетые люди ведь тоже украшают наши улицы и скверы, так же, как цветы и деревья. Я предлагаю выделять деньги, пусть даже небольшие, на премии тем людям, которые так одеваются. Тогда все больше и больше жителей станут носить разноцветные, светлые одежды, и наши улицы станут нарядными, праздничными. И настроение у людей станет приподнятым, праздничным даже в будние дни, и даже при плохой погоде!

— Ну, ДИМА, ты и выдумщик! — сказал Саша. — Во-первых, эта идея, по-моему, неплохая, даже забавная. Действительно, видно ты не зря столько времени пролежал на папином диване, набрался от него разных выдумок! А во-вторых… уже хорошо, что ты больше не собираешься пересаживать людям гены животных, например, ген попугая… или хамелеона, чтобы люди от рождения были разноцветными. Но как, и кто, и где будет платить эту премию?

— Это самый сложный вопрос. Чтобы его решить, мне пришлось думать целых пятнадцать секунд, рассмотреть три десятка вариантов! Я предлагаю на всех станциях метро установить киоски, где будут сидеть роботы-кассиры. Они будут сканировать нарядных граждан во весь рост, включать их изображение в видеотеку, доступ к которой будут иметь все кассиры города. И эти симпатичные граждане, которые своей одеждой украшают наш город, смогут получать премию деньгами или билетами в театры, кино, на футбол. А кроме того, они смогут у этого киоска выпить чаю или кофе с пирожными, поговорить о модах, побеседовать с кассиром, и кассир даст совет, как одеваться не только ярко, но и со вкусом, если конечно мы зарядим этому роботу-кассиру программу типа «Модницы и модники».

— Димочка, значит я смогу в своей красно-белой курточке, красной шапочке и голубых брючках получать каждый день премию?! — обрадовалась Маша.

— Разбежалась! Держи карман шире! — сказал Саша. — Если уж давать такую премию, то раз в сезон — летом, осенью, зимой и весной. А кассир отметит в памяти, и во всей сети — нарядный гражданин такой-то сезонную премию получил. И в конце концов, ведь люди покупают красивую одежду чтобы достойно выглядеть, а не денежки на этом зарабатывать!

— А я буду нарядным всегда, в любое время года! — сказал ДИМА. И сразу добавил, — Благодаря моему дизайнеру, Галине Ивановне! Ух, сколько премий заработаю! А если точно — четыре! По одной премии за каждый сезон!

Маленькая компания перешла на другой берег Невы. У ДИМЫ, ободренного тем, что его проект не отвергли на корню, и даже похвалили, возникла еще одна отличная идея. Он обратил внимание на скульптурных львов:

— Почему у нас в городе столько львиных изображений? За что им такая честь? Непонятно… За то, что не съели скульптора, когда он их лепил с натуры?

— Наш город был столицей империи, а львы — это символ имперской мощи! — пояснил Саша.

— Но тогда почему львы, а не медведи, или тигры из уссурийской тайги? Ведь львы в нашей империи не водятся! Кроме как в зоопарке. А там у них, бедных, империя — двадцать квадратных метров на брата.

— Наверно потому, что у медведя шкура сильно лохматая и ее лепить трудно. А у льва только грива… и кисточка на хвосте! — предположила Маша.

— Вообще у нас на улицах и в скверах много памятников животным. — сказал Саша, — Есть конечно и медведи, и кони, и даже дельфины! Есть и памятник собаке. Собак использовали для научных опытов, и потому поставили памятник в знак благодарности от человечества. За вклад в научные открытия для нашего блага.

Они теперь шли по заснеженному саду и ДИМА увидал памятник знаменитому путешественнику, у подножья которого прилег могучий оседланный верблюд.

— Вот, пожалуйста! Львы, медведи, собаки, дельфины! Я слыхал, есть даже памятник чижику-пыжику! Прославился тем, что «на Фонтанке водку пил». Это же курам на смех! А тут еще и верблюд! Дальше уже ехать некуда! — почему-то возмутился ДИМА, помигивая красными и оранжевыми огоньками.

— На таком верблюде знаменитый географ Пржевальский путешествовал по Центральной Азии, исследовал тамошние страны. Значит, и верблюд заслужил, чтобы его увековечили. Непонятно, почему ты так возмущаешься! — удивился Саша.

— А потому, что роботы тоже немало пользы принесли людям! И продолжают приносить, да все больше и больше! А нам ни одного памятника не установлено! Вот я слыхал, что верблюды, когда сердятся, начинают плеваться. Так это верблюды — что с них возьмешь! Но мне непонятно, почему у людей такое наплевательское отношение к роботам!?

Все последующие дни и ночи ДИМА пропадал в мастерской своего старого знакомого и соседа, художника Леонида Давыдовича. В семье все ожидали, что ДИМА порадует их новой выставкой живописи, и с нетерпением ждали ее открытия. И однажды воскресным утром они обнаружили на входной двери квартиры прикнопленное объявление «Сегодня в мастерской! Открытие проекта памятника!! После открытия — обсуждение и чаепитие!!!»

Вечером вся семья, принарядившись и захватив вафельно-шоколадный торт, явилась в мастерскую. Посреди мастерской возвышалось какое-то сооружение, сверху до низа накрытое полотнищем. ДИМА в черном берете набекрень и с черным галстуком-бабочкой подошел к сооружению.

— Позвольте поздравить всех присутствующих и самого себя лично, как автора, с открытием проекта памятника. — сказал ДИМА, — Проект собран из подручных материалов, а памятник после утверждения проекта будет выполнен из гранита и бронзы.

ДИМА и Леонид Давыдович ушли за полотнище, какое-то время там происходила возня, шушуканье, затем оттуда ДИМА возгласил: «Открыть проект памятника!» Дети потянули полотнище, оно упало и все увидели творение скульптора ДИМЫ.

Композицию своего проекта ДИМА позаимствовал у известного памятника Пржевальскому с верблюдом. На высоком постаменте из фанеры, окрашенной под красный гранит, по грудь торчал сам ДИМА, изображая бюст робота с приветственно поднятым манипулятором и часто мигающими разноцветными лампочками. У подножья постамента на некоем подобии дивана полулежал в задумчивой позе Леонид Давыдович. Он изображал, по замыслу автора, человека мыслящего и творческого, и надо признать, Леониду Давыдовичу это удавалось. В то же время было заметно, что он с трудом сдерживается, чтобы не расхохотаться.

Присутствующие кто с улыбкой, а кто и серьезно, долго рассматривали проект, вполголоса обмениваясь впечатлениями. Выждав еще несколько минут, бюст робота произнес: «Всем спасибо! Если вы уже составили мнение о проекте, перейдем к обсуждению!» Эта фраза окончательно доконала Леонида Давыдовича, и он с хохотом сполз с дивана.

— Впервые вижу говорящий памятник! — сказал он, утирая слезы, — да еще с мигающими лампочками.

— Поясни мне, ДИМА. — обратился к роботу папа, — Ты использовал известную композицию, и в этом нет ничего страшного, тем более для начинающего скульптора. Но почему у тебя робот оказался наверху, а человек на месте верблюда?

— Я просто хотел сказать в этом проекте, что роботы заменят человека в тяжелой, опасной и вредной для здоровья работе. Тогда человек сможет больше отдыхать и заниматься творчеством — писать стихи и музыку, изобретать новые машины и совершать открытия.

— Лежа на диване? — спросила Галина Ивановна.

— Да, ДИМА, диван, пожалуй, лучше убрать. — сказал Саша.

— Высокий постамент тоже не к чему. — сказал Леонид Давыдович.

— И человека я бы убрал, — сказал папа, — здесь он выглядит нелепо.

— А я заодно убрала бы робота. Пока он памятника не заслужил. — сказала Галина Ивановна.

— Ну, Галя, это уже слишком! — упрекнул ее Леонид Давыдович, заметив, как расстроился, и даже тихо, но тревожно запиликал и заулюлюкал ДИМА. Он дружески положил руку ДИМЕ на плечо и добавил, — Согласен, художник должен уметь убирать все лишнее, мешающее восприятию его творческого замысла… Важно только вместе с лишним не выбросить необходимое. А робота мы с ДИМОЙ еще порисуем. Это будет не его точная копия, а обобщенный, художественный образ робота, верного друга и помощника человека. Пусть он стоит на невысокой площадке, близко к людям. Чтобы дети могли его потрогать, взрослые похлопать по плечу, вместе сфотографироваться. Надеюсь, ДИМА, ты не возражаешь, что памятник роботу будут хлопать по плечу?

— Я не возражаю. Я согласен. И с вашими замечаниями и с вашими, Леонид Давыдович, предложениями, — сказал ДИМА, он быстро понял, что самое главное — скульптурное изображение робота — его друзья и наставники все-таки утвердили, и значит, ему окажут поддержку в создании памятника.

— Это замечательно! — воскликнула Маша в заключение обсуждения. — Ведь это будет не просто памятник роботу, а робот-памятник! Он сможет указывать дорогу, рассказывать об истории города, об устройстве роботов. И многое, многое другое. Это будет самый полезный памятник в городе! И мне очень хочется, чтобы он все-таки был похож на ДИМУ. Димочка, я тебя люблю!

КОНЕЦ