5

— Теперь ты поедешь в город, точнее в Столицу. И оттуда будешь выполнять задания. Я, конечно же, поеду с тобой. Ведь я единственный, кто знает все о тебе. А в помощники ко мне вызвалась Сара, ты не против? — Проговорил такую длинную речь на одном дыхании доктор, ожидая моего ответа. Но, ничего не услышав, продолжил, — Я давно мечтал вернуться в Столицу, там очень красиво. Тебе понравится. Отправляйся к себе в комнату и собирай свои вещи, мы вылетаем сегодня ночью, ведь это секретная операция. — Он подмигнул мне и поцеловал в лоб.

Ничего не ответив ему, я отправилась в комнату. Собирать-то было нечего, я лишь переоделась в новые шорты, майку и те же гольфы с курткой. Вспомнив кое-что, достала из кармана куртки тот медальон: нужно узнать, что это за дерево, ведь не просто так мальчишка подарил мне его с этим изображением. Оружия с собой мне еще не давали, и поэтому в рюкзак нечего было складывать. Я в последний раз улеглась на кровать и по привычке начала смотреть на окно.

Наконец-то я уеду отсюда, и спать, скорее всего, буду меньше во много раз. После той части экзамена, многое стало понятно. Понятно, почему не все проходят испытания: не выдерживают ту бурю эмоций, которую испытывает каждый человек на протяжении всей войны, и лишь сильнейшим открывается истина и в их силах сделать собственный выбор, который поможет остановить войну. Сколько там говорил «безымянных» у Федерации создатель…больше сотни, и у каждого он свой.

И когда же я буду готова? Думала об этом, вертя в руках кругляш и смотря на окно. Ничего не оставалось кроме, как послушно выполнять приказы и убивать людей и не только их. Я еще ни разу не видела, как выглядит хорренд. Но думаю, мне представится такая возможность.

После, я встала и решила в последний раз пойти туда, куда поклялась больше не ходить, но решила нарушить свое обещание. Через десять минут я стояла на самом краю выступа и смотрела вниз, ветер развевал мои волосы: я их больше почему-то не заплетала в хвост. Смотрела и думала, если спрыгну — что будет: разобьюсь или сила «материала» настолько сильна, что упав с двенадцатого этажа, на мне не будет ни царапины.

Недолго думая, я шагнула в пропасть. Ощущение было такое, как будто ты летишь, и тело ничего не весит. Полет, точнее падение длилось недолго: через минуту я сидела на заднице и смотрела на свои ноги, или на то, что с ними стало. Кости обеих стоп и голеней представляли собой распустившийся цветок; естественно, начала идти кровь. Даже бедренная кость на правой ноге дополнила картину: торчала из кожи, как поломанная ветка дерева.

Непроизвольно я улыбнулась (улыбнулась!?), смотря на сей букет из раздробленных костей. Хм, а крови уходило много и, поток только усиливался. Я попробовала встать, но мне не на что было опереться. После недолгих раздумий, пришлось ползти к входу в базу — Может тревогу поднять? Хотя не хотелось, чтобы сбегались все находившиеся на поверхности солдаты, а потом еще и весь персонал.

Ладно, будем ползти, но долго я так не смогу, перед глазами начали появляться уже темные точки. Я обернулась и присвистнула, да уж, след после себя оставляю феноменальный, кое-где с кусочками мяса.

Вдруг меня кто-то резко взял на руки и понес к входу здания.

— У тебя с головой все нормально или ты еще и ею ударилась? Какого черта ты прыгнула с двенадцатого этажа!? Посмотри на свои ноги! А что бы было с головой? Дура! — Никак не мог замолчать Макс. А мне вдруг почему-то было приятно видеть его, находиться рядом с ним. Чувствовать от него тепло. И не понимая, что делаю, я обняла его.

— Пришла за мармеладными мишками, но никого не оказалось. Вот и решила прыгнуть, ведь без мишек мне не жить. — Пыталась пошутить я.

— Ты впервые шутишь…у тебя точно все в порядке? Хотя какой тут порядок, — и он окинул меня взглядом.

— Ну, тебе же стало смешно? Ну хоть немного, я просто практикуюсь в этом виде.

— Да уж, хреново получается, моя дорогая. Ты только сознание не теряй.

— А что ты тут делаешь?

— Не знаю, по какой случайности: счастливой или нет; но сегодня я патрулирую этот участок. Давненько я тебя не видел — выглядишь прекрасно, не считая раздробленых ног. Зачем ты прыгнула?

Я задумалась, но решила все-таки сказать ему правду, не знаю, но Макс внушал доверие:

— Хотела узнать, могу ли я приземлиться, ничего себе не сломав. Но видишь, какой результат, надо еще попрактиковаться. После успешной сдачи экзамена, я думала, что мне все по плечу. Оказывается — это только начало.

Парень замолчал на некоторое время, смотря прямо перед собой, но потом вдруг резко повернулся ко мне лицом и натянуто улыбнулся:

— Поздравляю, кстати. Хотел в тот же день прийти, но не мог решиться, вдруг ты не хочешь меня видеть, ведь в прошлый раз ты так внезапно ушла, и я долго ломал себе голову, что не так сказал.

Мы подошли к входу, Макс набрал код и, зайдя в лифт, произнес:

— Не просветишь? — Он подкинул меня у себя на руках, также улыбаясь.

— Эй! Аккуратно, а то сейчас посыплюсь, — снова попыталась пошутить я.

— Нет, плохо у тебя с юмором, — сказал он, поморщившись. Когда вышли из лифта, Макс увидел каталку и положил меня на нее и, чтобы не пугать еще не спящий персонал накрыл мои ноги каким-то одеялом.

— Думаешь, это поможет? У меня же сильное кровотечение.

— Ничего страшного, вытрут. Некоторое время мы ехали молча, потом я ему призналась во всем. Выложила всю правду о том, почему тогда ушла, что было у меня на душе, и что думаю сейчас, но умолчала о второй части экзамена, а конкретно, что там было. Но про выбор я упомянула, вкратце.

— Значит, у каждого есть свой выбор… — Задумчиво, произнес парень, — Ты уже свой сделала?

— Нет, когда буду готова, тогда и сделаю.

Мы продвигались по коридорам нашей базы, обсуждая все мои изменения. Я даже рассказала ему о том, что меня тяготила ситуация, произошедшая при моей первой вылазке на поверхность. Не знаю почему, но мне казалось правильным поделиться этим с Максом. Почему с ним? Сама не пойму.

Внутри было не сказать, что легко, но подъем внутренних сил и тонус повысился. «Мой личный психолог» — назвала его я, когда закончила повествовать. Он хмыкнул и почесал затылок, остановился и, заглянув мне в глаза, сказал:

— Может, ты еще этого не понимаешь и не встречалась с этим, но это называется по-другому. — И мы продолжили путь. Но спустя пару минут он сказал:

— А насчет младенца и женщины, могу лишь сказать, либо мой кругозор знаний слишком узок для восприятия этой ситуации. Либо ты действительно не могла помочь малышу: Кир, каждого не спасешь.

Я лежала на каталке, на потолке, одна лампа сменялась другой. Пока мы ехали, обдумывая его слова, мысленно с ним согласилась. Наверное.

— Ты проводишь меня, когда буду отсюда уезжать? — вдруг спросила, снова нарушая тишину.

Парень как-то неопределенно передернул плечами, и лицо его сделалось на мгновение печальным, но печаль эта скрылась за улыбкой:

— Не могу обещать, но постараюсь, хорошо? — и сразу подмигнул. Я кивнула в ответ.

— Ладно. — Просто ответил он. — Да уж за один вечер столько от тебя слов услышал, что немного потерялся. Сколько тебе лет?

— Пока шестнадцать, через неделю будет семнадцать. А что? — развернувшись, спросила я.

— Да так просто. Ты разговариваешь и мыслишь не как подросток, а как взрослый человек, зато делаешь такие поступки, что пятилетний малыш бы понял, что нельзя так поступать.

Я подняла голову и посмотрела на одеяло, полностью промокшее. Макс остановил каталку перед входом в мед. центр, а сам пошел набирать код, чтобы войти. Дверь открылась, и все, кто находился там, резко повернули головы в нашу сторону. В их числе был и создатель, который с бешеными глазами уже несся ко мне.

— Что такое, Кири? Почему ты здесь, да еще и на каталке? — Обеспокоенно спрашивал он. Некоторые тоже начали подтягиваться в нашу сторону и наблюдать, что происходит. Макс быстро убрал одеяло и кинул куда-то в угол и стал смотреть на реакцию остальных.

Доктор стоял в шоке и смотрел, не двигаясь и ничего не говоря, минут пять. Остальные же резко отвернулись, другие же наоборот стали приближаться, а Сару в этот раз все-таки стошнило прямо на пол.

— Видишь, Макс, по-моему, шутка удалась. — Произнесла я и снова улыбнулась. Но это была пустая улыбка без каких-либо эмоций, а парень стоял и молчал, думая ударить доктора или тот сам придет в порядок.

Создатель очнулся и быстро повез меня в лабораторию, крича на ходу своим помощникам, что нужно сделать. Сначала меня перекинули на какой-то стол, раздели. Но гольфы им было труднее снимать, и они их просто разрезали, как и шорты с нижним бельем.

Создатель начал очищать кожу вокруг ран от грязи. В воздухе почувствовался запах мыла и нашатыря; а затем спирта и йода. Открытые раны обложили стерильным бельем и снова обрабатывание ран, но вскоре началось самое интересное. Создатель начал электроотсосом «убирать» сгустки крови или мелкие кусочки костей; в некоторых местах он делал рассечение. После этого он приступил к иссечению поврежденных тканей с поверхности в глубину раны. Ух, это было захватывающе, слышать, как вправляют кости на место. В ступни он вставлял какие-то спицы, очень часто промывал и давал приказы своим помощникам. Спустя пять часов я находилась в «кровати», восстанавливая мышечную силу ног.

Сквозь сон я снова почувствовала, как на меня кто-то смотрит. Но этот взгляд был не таким тяжелым и выжигающим дыры. Он был каким-то светлым и легким, я подумала сразу, что это создатель на меня так смотрит, ну или Макс, со своим вечным обожанием в глазах.

Открыв глаза, я увидела женский силуэт напротив капсулы, но лица я так и не смогла рассмотреть, лишь общие черты. Кому из женщин понадобилось на меня пялиться? Потом меня как осенило, в лаборатории работает лишь одна девушка. Сара.

Я посмотрела на нее, не понимая, что собирается сделать эта женщина.

— Я лишь зашла посмотреть, как ты, и проверить состояние твоих конечностей. — Она смущенно смотрела на мои ноги, иногда отворачиваясь и пряча взгляд. — И да, хотелось бы извиниться за тот раз, когда сорвалась и накричала на тебя. Он для меня все, понимаешь? — «Нет, не понимаю я тебя, черт! Иди отсюда». — Подумала я. — Если его не станет, не станет и меня.

Нажав клавиши на панели какого-то компьютера, она развернулась и выбежала из лаборатории.

Какого…ты меня разбудила и ушла? Чтобы, я висела в таком положении, пока не придет создатель?

Я попробовала опустить голову и посмотреть, в каком состоянии находились мои ноги. С легкостью мне удалось рассмотреть все: целенькие и невредимые, но в некоторых местах были закреплены жгуты. Потом меня переклинило: где мои обручи на конечностях? Быстро дотронувшись до спины сзади, точнее до позвоночника, я нащупала то самое устройство — горячее, значит, точно батарейка.

Может сильно раскачаться и удариться о стекло? Не успела я это сделать, как дверь в лабораторию открылась, и зашел создатель. Отключив все системы, через пять минут я стояла в халате напротив него. А он потихоньку снимал жгуты.

— Из-за твоей прихоти и безалаберности нам пришлось отложить переезд на неопределенный срок! — Строго сказал он, еле сдерживаясь, чтобы не начать кричать. — Ты знаешь, что мне наговорили сверху? Конечно, не знаешь, тебе все равно! — Теперь кричал. — На всех все равно! Зачем ты спрыгнула, а, зачем? Тебе не сиделось в своей комнате? Хотела полетать! Так в чем смысл был, ответь мне, в чем?

— Смысл был в проверке моих способностей. А вот смысла в вашей войне я не вижу, доктор. — Холодным голосом ответила я.

— Моей войне? В моей войне! Я ненавижу эту войну так же, как ее ненавидит здесь весь персонал. Я лишь делаю все, чтобы ее прекратить! Ты не знаешь ничего, девчонка, ничего, что пережили мы, обычные люди, которые умеют чувствовать; которые потеряли своих родных и близких. У нас осталась лишь маленькая надежда, точнее ее огонек, искра. А ты и не понимаешь, зачем была создана. — Уже тихим голосом закончил он.

Вздохнув, я прижалась к его груди, думая, что так будет лучше и правильнее. Доктор был в огромном шоке, и лишь сказала:

— Спасибо. Я пойду в свою комнату восстанавливаться.

 

6

Через неделю после происшествия, когда все улеглось, и я смогла уже бегать, в полночь мы стояли на каком-то огромном поле. В некоторых местах проглядывала сухая трава. Ожидали мы соответствующую охрану и вертолет, который доставит нас прямо в Столицу. В мое новое жилище. Я оглянулась посмотреть на огромное, разрушенное здание, которое прикрывало нашу подземную базу. Не знаю, кто нас будет сопровождать в качестве охраны, но я так и не попрощалась с Максом и думала до последнего, что он найдет способ это сделать.

Сара стояла укутанная в какой-то плащ и дрожала. Странно, было тепло, даже очень, или она не привыкла к ночным переездам, или вообще к переездам. Доктор стоял неподалеку с чемоданом в руках и разговаривал с одним из охранников о чем-то. Все они выглядели уставшими, но в то же время напряженными и взволнованными.

Минут через пятнадцать из темноты, как из неоткуда приземлился вертолет. Пилоты не стали выходить, но из кабины к нам направился быстрым шагом мужчина в серо-черном силовике. Он снял шлем и начал быстро разговаривать с доктором; из-за шума вертолета и густой темноты я не расслышала о чем шла речь и не разглядела солдата. Потом мужчина надел шлем, и доктор, повернувшись к нам с Сарой, указал, что надо поторапливаться.

Мы быстро сели, и все пристегнулись, кроме меня; выдали наушники, но разговаривать не осмеливался пока никто. Напротив меня сидел еще один в форме, и я почувствовала, что он пристально на меня смотрит, слева от него сидел доктор и Сара, а справа от меня сел тот мужчина, который выбегал из вертолета и еще один солдат. Также в самолете было двое пилотов.

— Привет, я — командир Эдриен, — Поздоровался сидящий справа парень. — Это — Саммерс и Руди. — Указал он по очереди, сперва на напротив сидящего, а затем на самого крайнего справа от меня.

— Эдриен, значит, «сильный, зрелый; готовый на самопожертвование»? — спросила я. — Он хмыкнул, но ответил добродушно, — Нет, Эдриен, как имя и все. Скорее всего, он улыбнулся, но из-за шлема я этого не увидела. Я лишь чувствовала, что этот Саммерс обсматривает меня и пристально следит за каждым моим движением.

— Кира. — Протянула руку я Эдриену, и готова была поспорить, что в это время Саммерс схватился за автомат. Таак, парень с предубеждениями о моей ненормальности и, скорее всего, с ненавидящим взглядом. Ух, я еще ничего не успела сделать, а он уже так резко готов расколошматить меня.

Эдриен, тем временем, ответил на рукопожатие, я также протянула руку Руди, он ответил, но рука его тряслась. Зато Саммерс схватил меня мертвой хваткой и не отпускал несколько мгновений. Может сжать его запястье так, чтобы оно у него полгода восстанавливалось? Но затем я поймала предупреждающий взгляд доктора, и быстро разжала руку.

— Мы прилетим в Столицу через восемь часов, так что советую вздремнуть. — Проговорил Эдриен. — Также у нас будет дозаправка в Кэмтлерсе, где мы немного перекусим и отправимся далее. Надеюсь, с хоррендами мы не увидимся там.

Я резко повернула голову в его сторону:

— Хорренды? Они там близко?

— Да, к несчастью, наши границы находятся прямо возле их, так сказать, поселения. Но с теми хоррендами у нас, более-менее нейтральные отношения, но они в любой момент могут разрушиться. И будет опасно, ведь до Столицы от Кэмтлерса недалеко. Но на протяжении пяти лет оттуда к нам никто не совался, и я этому только рад.

— Я бы хотела увидеть хоть одного хорренда. Его и вправду так трудно убить? — С сомнением спросила я.

Саммерс хмыкнул, но ничего не сказал, вместо него ответил снова командир:

— Они два метра ростом, если не больше и весят двести, а некоторые даже триста килограмм, и это не какой-нибудь жир, а сплошная мускулатура. Я не знаю, видела ли ты раньше, был такой фильм, еще до войны, назывался «Халк», не видела? — я покачала головой. — Если будет возможность, посмотри. Примерно так и выглядят хорренды, только лица уродливее, и бегают не голышом, а в самодельной броне. И, признаюсь, это выглядит страшно.

— Хотелось бы поговорить с одним из них. Они ведь разговаривают еще? — допрашивала капитана я.

— Некоторые разговаривают, а некоторые, озверев окончательно, лишь рычат.

— Подскажите, а далеко поселение хоррендов от Кэмтлерса? — начала издалека я, думая, что никто не заметит, хотя увидела, что доктор немного насторожился, но ничего не произнес.

— Нет, в паре часов езды на джипе восточнее. Но, я тебя туда не отвезу, даже не думай. Мне поставили конкретную задачу: доставить тебя в Столицу в целости и сохранности. Хоррендов в расписании не было. — Сказал твердо, но не зло. Гордон шумно выдохнул с облегчением. Но то, каким тоном ответил мне командир, я поняла, что был еще шанс его уговорить, но не при докторе и посторонних, а с глазу на глаз.

Все вдруг замолчали, и каждый думал о своем, уставившись то в потолок, то в темноту по обеим сторонам дверей, то себе под ноги, кроме, конечно же, Саммерса, который все так же смотрел на меня. Я же в ответ уставилась тоже ему в лицо, или туда, где предполагалось, ему находиться.

Вместо него я видела лишь свое отражение, сильно изменившееся с тех пор, как в первый раз посмотрела на него через шлем Макса. Лицо правильной формы; кожа немного загорелая (хотя где я успела загореть?); глаза того же карего оттенка, но выглядели чуть ярче; ровный аккуратный нос; полные и чуть алые губы (уже не бледные). И волосы, вот на что смотрел создатель с явным восхищением, они были мне уже чуть ниже плеч; густые и цвет был насыщеннее — каштановый или какой-то там шоколад (говорила Сара). Они были собраны в высокий тугой хвост.

Вертолет немного тряхнуло в воздухе, и я упала на Саммерса, который быстро оттолкнул меня, рыкнув:

— Пристегиваться надо, кроха!

— Кроха у тебя между ног, а я может тебе и жизнь в будущем спасу. — Пристегнувшись, ответила я.

— Это уж вряд ли, — буркнул он себе под нос.

Все, кто слышал эту перепалку, немного расслабились, а Эдриен вообще присвистнул и начал посмеиваться. Хм, может моя практика в юморе набирает очки, и Макс был не прав. Макс, мы с ним даже не попрощались… Может еще увидимся где-нибудь, но кого-кого, а его я хотела спасти и оставить в живых.

Саммерс резко заткнулся, но смотреть на меня не перестал. И, по-моему, стал понемногу направлять на меня автомат, прицеливаясь. Ох, час от часу не легче. Я повернула голову и стала всматриваться в темноту, везде была беспроглядная ночь, но внизу еще что-то блестело.

— Это океан, — раздался рядом голос командира. — Днем красивее, чем ночью во много раз. Ты видела море или океан когда-нибудь? — Я покачала головой и лишь прилипла к стеклу плотней, думая, что разгляжу еще что-нибудь, но там ничего больше не было.

Оставшееся время до Кэмтлерса мы летели молча, а доктор с Сарой вообще уснули, остальные же вместе со мной сидели и смотрели по сторонам. Спать мне совсем не хотелось. Неужели я овладела этим навыком?

Приземлились мы на рассвете, еще не очень заметном, но рассвете. Место, где мы оказались, было с небольшой растительностью, видимо, где-то неподалеку был лес. Повсюду бегали отряды солдат, и везде стояла различная военная техника. Даа, соседство с хоррендами ничего хорошего не предполагает. Но главное здание здесь было одно — двухэтажное, типа администрации в городе, даже не разрушенное, лагерь был огорожен огромной каменной стеной, а сверху была колючая проволока с электричеством, также возле стен находились огромные прожектора, которые еще работали. Несмотря на ночь, жизнь уже здесь кипела. На войне, такое понятие как сон, редкость. Еще стояло множество палаток: огромных и совсем маленьких. Также там были и ангары, но не такие большие, как на нашей базе.

— Если хотите перекусить, вам лучше подойти к тому ангару с множеством столиков. — Командир указал на средних размеров здание неподалеку от нас. — Роджерс готовит вполне сносно, я надеюсь, вы не такие гурманы, какие бывают в Столице?

— Нет-нет, — поспешно ответил, уставший доктор. — Мы едим все, что могут нам предложить.

— Хорошо, тогда пройдите с остальными в столовую. А мне нужно доложить о прибытии сюда, а также распорядиться насчет дозаправки.

Мы впятером пошли в столовую и сели в самый дальний угол, я так поняла, чтобы не привлекать внимания. Доктор с Сарой и Руди пошли брать еду на всех, а мы с Саммерсом остались вдвоем. Сидели молча, а потом он снял шлем и предстал передо мной во всей своей «красоте»: ему было лет тридцать, не больше; темные подстриженные под ежик волосы, серые глаза, правый глаз пересекал шрам до середины щеки, нос поломанный несколько раз, но вправленный очень умело и средней толщины губы. Он заметил, что я его рассматриваю и скривился в подобие улыбки:

— Неприлично так смотреть, кроха.

— А тебе, значит, можно на меня пялиться без перерыва подряд пять часов, м? — парировала я.

— Я следил, чтобы ты не наделала глупостей.

— Я их не делаю.

— Угу, а как же прыжок с двенадцатого этажа? Поступок здравомыслящего человека, не так ли? — Ехидно спросил он и начал грызть зубочистку.

— Тебе сказали лишь то, что нужно. Правду тебе бы все равно никто не открыл. А ее знают только я и доктор.

— А Макс разве не знает? — Поинтересовался он, внимательно разглядывая меня, думал, как я отреагирую.

— Ты с ним знаком?

— Да, очень хорошо, кстати. Он просил прощения, что не сможет тебя проводить и попрощаться с тобой, только передал вот это. — И Саммерс достал откуда-то из-за пазухи небольшую темного цвета коробочку, резко выхватив у него из рук, я быстро ее открыла. Там была куча мармеладных мишек всех цветов и даже разных размеров и маленькая записка с надписью: «Извини и С Днем Рождения!:)». Я непроизвольно улыбнулась и взяла зеленую конфету в рот. Остальное же спрятала себе в карман куртки.

— Ты даже не поделишься? — иронично спросил Саммерс.

— Нет, не вижу смысла. Они мои. — Быстро сказала я. — И не называй меня крохой, а то будет хуже.

Он поднял руки, как бы сдаваясь:

— Хорошо, малыш, как скажешь.

Через несколько минут к нам присоединились остальные и вскоре подошел и Эдриен. Я ела лишь салат и пила протеиновый коктейль. Руди оказался темнокожим и вполне милым на вид парнем. Но он все также молчал, наверное, скромняга. Эдриен же был, можно сказать нестандартной внешности: ему на вид было двадцать три года; левый его глаз был ярко-зеленый, а правый — какого-то желтого оттенка. На шее у него виднелся фрагмент татуировки, как переплетение чего-то. Хотелось бы рассмотреть, что это. Нижняя губа была немного деформирована, может после какой-нибудь серьезной драки. А волосы были взлохмаченные, короткие, темного цвета, хотя передняя прядь была окрашена в синий цвет. Да, яркий парень.

— Командир, — окликнула его, когда все стали расходиться. Саммерс прищурил подозрительно свои глаза и встал неподалеку. Сара с доктором уже были на выходе из ангара. Руди пропал из виду. — Я бы хотела с Вами переговорить, с глазу на глаз.

Эдриен осмотрел всех, кивнул Саммерсу, и мы пошли в противоположном направлении от выхода. Он провел меня через узкий коридорчик, который плавно переходил в кухню, где готовилась на всех еда. Запах стоял не скажу, что приятный, но у солдат сегодня явно не праздничное блюдо. В конце кухни была дверь, мы прошли в нее, она вывела нас на задний двор, где стояли мусорные баки и больше ничего. Парень повернулся ко мне и вопросительно поднял брови, уставившись на меня своими разноцветными глазами.

— Отвезите меня к хоррендам.

Он огорченно вздохнул, прикрывая глаза:

— Я-то думал…

— Я не хотела вас огорчать, но мне нужно с ними познакомиться. Я ничего о них не знаю. У доктора в библиотеке о них ничего не было сказано и даже не знаю, что это и каково это, находиться рядом с ними.

— В Столице много материала о хоррендах, там и восполнишь знания.

— Да какие книги и статьи могут сравниться с практикой, скажи мне! — схватила его за руку, хотя думаю, это было лишнее. Но что-то в его глазах изменилось, он медленно убрал мою руку и сказал:

— Хорошо, я сообщу Совету, что ты изъявляешь желание. Большего от меня не требуй. Решение зависит от них, ты поняла? — Серьезным тоном спросил он.

Через час мы стояли во дворе возле здания администрации. Доктор косо на меня поглядывал, но ничего не говорил, услышав о том, что я уговорила командира, он пришел в отчаяние и теперь ходил и надеялся, что Совет мне откажет. Саре, казалось, было все равно, она сидела на лавочке и засыпала. Руди стоял, задумчиво глядя себе под ноги, но как только он заметил, что я на него смотрю, сразу же надел шлем. Что за парень?

Кого действительно забавляла данная ситуация, так это Саммерса: он уже перестал на меня пялиться, но не отходил ни на шаг и при удобном случае начинал смешно делать зарядку. Сейчас он разминал тазобедренный отдел, как он сказал. После начал делать выпады. Лучше бы я этого не видела.

— Саммерс, ты как всегда! А-ха-ха! — Послышались вопли и смех проходивших мимо. Но парню было, видимо, все равно, и он продолжал. Меня это поразило.

Наконец из главного входа показалась фигура командира, быстро приближавшегося к нам. Увидев Саммерса, он покачал головой и улыбнулся, а мне сказал:

— Я поговорил с местным командованием и Советом: они дали добро на поход к хоррендам, но только лишь с нами. Доктору Брэннону и Саре придется остаться здесь, они как раз поспят, примут душ, пока нас не будет.

— Хорошо. — Только и могла сказать, продолжая есть свой салат. Я заметила, как доктор совсем поник после этих слов. Не могу понять, разве они создали меня не для того, чтобы я охотилась, убивала или узнавала о враге как можно больше. Теперь он решил включить озабоченного и несчастного. Бред.

Через час мы уже были на полпути к хоррендам. С собой мне, естественно, никто ничего не дал, зато парни сидели, вооружившись до зубов. «На всякий случай». — Подмигнул мне Эдриен перед отъездом. Он был за рулем, рядом с ним Саммерс, я с Руди сидела сзади. Вроде, руки у него больше не тряслись, но он также продолжал молчать. Я бы непрочь побывать за рулем, но я не умею водить, никто меня не учил. В столице кого-нибудь попрошу, может, доктор или Сара умеют.

Рассвет лишь только пробивался на горизонте, но из-за газовых облаков было еще достаточно темно. Хоть и был конец осени, прохлада ощущалась лишь ночью и сейчас, когда мы ехали в джипе. Как говорится с ветерком. Ветер бил прямо в лицо, разбрасывая кончики волос в разные стороны. По обеим сторонам машины пейзаж был неизменным: пустыня, пустыня; хотя нет, вон вдалеке виднелся какой-то маленький прилесок, а чуть дальше начинался уже довольно-таки большой лес. Но как только мы начали его объезжать слово «большой» утратило свою силу: он казался большим, на самом же деле это была просто лесополоса и была она большой только из-за длины. Да и деревья выглядели больными, чахлыми и тонкими. Дорога была ухабистая и каждая кочка ощущалась мною очень и очень сильно: я подскакивала на сиденье и, когда резко приземлялась на него, челюсти больно стукались друг о друга.

— Смотри не прикуси язык, кроха! — крикнул мне Саммерс и засмеялся во все горло, но нас тряхнуло снова, и он больно ударился о бардачок лбом. Эдриен и Руди начали улюлюкать в ответ.

— Пошли вы! — услышала я и заметила, что улыбаюсь! Улыбаюсь! Нахмурившись и повернувшись к окну, я продолжила следить дальше за сменой пейзажа.

— Мы уже совсем близко. Еще где-то пара километров. — Крикнул сквозь шум джипа Эдриен. — Но они нас уже почуяли, поэтому будут готовы сразу, как только заедим на их территорию.

Надо же, почуяли.

Перед въездом в какую-то деревню на середине дороги показалась огромная фигура в броне. Мы остановились и стали ждать. Фигура стала подходить, но я все никак не могла его разглядеть. Когда же он подошел, я бы охренела, если бы могла. Это был хорренд, вне всякого сомнения. Выглядел он ну просто ужасно. Хоть, и рост, и масса говорили о его огромной физической силе, когда я посмотрела на его кожу (или что это), было не до смеха. Она была серо-зеленая, вся в струпьях и гной стекал, не прекращаясь. А лицо не выражало никаких эмоций, кроме злобы и ненависти ко всем. Глаза были полностью белые, без зрачков, но я уверена, видеть он мог прекрасно. Носа не было, лишь две щелочки и губ тоже не было. Только полусгнившая челюсть. От него исходил такой смрад, что я немного прослезилась, вот, значит, зачем солдатам шлемы!

— З-з-за-че-м пр-и-ех-ал-и? — произнесло оно низким утробным голосом. Говорил с трудом — забывал уже речь.

— Поговорить с Ури, и мы привезли еды. — Спокойно и размеренно произнес Эдриен.

Хорренд окинул всех взглядом, посмотрев на меня, он сказал:

— Она е-ед-а?

— Хорошая шутка. Нет, ты знаешь, что другая и в большом количестве. А эта слишком маленькая для вас.

— Н-ну да.. — Хрюкнул он. — Пр-ое-з-з-жа-й.

И мы проехали в деревню. Чем дальше мы ехали, тем мощнее становился запах. Я все-таки повязала себе на лицо, кроме глаз, повязку. Стало чуть легче.

— И все здесь с таким трудом разговаривают? — Спросила я у командира.

— Нет, большинство уже вообще не разговаривает. Но Ури, он единственный, кто помнит человеческую речь, и он главарь. — Многозначительно сказал парень.

* * *

Через пятнадцать минут мы находились в конечной точке — в огромном зале доисторических времен полуобвалившегося каменного и сырого здания. Он был большой, и грязный, везде валялись кучи тряпья, где на некоторых спали здоровяки. Здесь было очень темно, единственным источником света служил костер, разведенный в центре зала, в конце же на самой огромной куче мусора сидел огромный хорренд, почти тот же, какого мы видели на въезде, но больше, и кожа его отдавала синевой, а на голове у него было подобие шлема. Дышал он с трудом и шумно, слюна его стекала по подбородку дальше вниз. Он смотрел на нас своими белесыми глазами очень внимательно, принюхиваясь иногда.

— Зачем вы приехали? — Спокойно и вполне по-человечески спросил он. — День Обмена только через две недели, я вас не ждал.

— Я знаю, когда День Обмена. Мы привезли еды, и кое-кто хотел воочию увидеть и познакомиться с тобой.

Видимо, хорренды любили лесть, так как Ури довольно хрюкнув, заерзал на своем седалище.

— Ну и? Кто это? — С нетерпением произнес здоровяк.

Парни расступились, до этого я скрывалась за их спинами, и прошла вперед. Я помахала рукой и попыталась сделать свой голос дружелюбным, как это делают люди:

— Привет, Ури. Меня зовут Кира. Я пришла посмотреть на самого крутого по слухам хорренда и вообще увидеть, как они живут, чем питаются, как дерутся…

— Остановись! Ты так быстро все сказала, что я почти ничего не понял. Но я запомнил, что ты обо мне слышала. Что ты обо мне слышала? — прищурившись, спросил он и медленно встал. А в полный рост он куда мощнее и опаснее выглядит.

— Ты главарь этого поселения, и вы в союзе с нами.

— Это правда. — Он начал подходить ко мне медленно и принюхиваться все интенсивнее. — Молодая совсем… Ты убивала кого-нибудь?

Хм…медленно, но верно разговор перешел на меня, а он не так глуп, чтобы выдавать информацию о себе.

— Нет, но скоро буду…и не только людей. — Уже я ответила, внимательно следя за его реакцией. За спиной я услышала легкий, почти неслышный щелчок предохранителя — парни уже к чему-то были готовы. Наступила тишина, Ури остановился, оглядел меня с ног до головы, потом посмотрел на солдат и снова на меня.

— Ты не из солдат, но я уверен, ты и не из гражданских. Кто ты?

— Самое опасное в мире оружие. — Холодным шепотом, и прямо глядя ему в глаза, сказала я. Он подошел уже ко мне вплотную и склонил свою голову к моей так, что они оказались на одном уровне. Слюна все также, не прекращаясь, капала на пол, смрад от него исходил жуткий, даже сквозь повязку его было слышно.

Он резко взял меня за руку, поднял, как перышко, и стал сдавливать руку, ожидая, когда же я закричу.

— Ури! Отпусти ее, иначе мы откроем по тебе огонь! — Яростно крикнул командир, направляя на него дуло автомата.

— Она же самое смертельное оружие, так пусть докажет мне, Эдриен. — Смеясь, произнес он, все еще сжимая, но еще теперь и тряся меня, сказал хорренд.

Из-за него у меня из кармана выпал медальон и куда-то укатился, куда именно я уже не увидела. Мне надоело, и резко ударив Ури по челюсти ногой, я приземлилась на корточки. Затем, не успев прийти в себя, он получил от меня еще пару ударов в челюсть. Уже с помощью силы я стала долбить его во всевозможные открытые от брони места, но один раз ногой он получил по грудине, там осталась огромная вмятина, в то время, как сам Ури оставил вмятину в стене. Закончив, я пошла по залу искать медальон, но никак не могла увидеть, куда он укатился. В конце концов, я заметила, что он оказался под мычащим от боли главарем, когда тот еле встал. Только он увидел, к чему я тяну руку, как открыл рот и, упав на колени, начал кланяться мне в ноги. Другие, сбежавшиеся на грохот крепыши, тоже попадали в такую же позу. Я в недоумении уставилась на них на всех, а потом на парней, которые до этого стояли молча и ничего не говорили, явно были в шоке.

— Мунд! — Всхлипывая, воскликнул Ури. И все хором вторили ему. — Древо жизни! Вот ты откуда! Проходи, садись на мое место. Ты хотела узнать все о нас, ты все узнаешь, задавай вопрос. — Быстро (!) затараторил он и отвел меня на свое «коронное» место, а сам же вместе с остальными сел внизу этой кучи и стал внимательно ждать, что же я скажу.

Я немного подумала и решила поспрашивать сначала о них, а потом перейдем к более интересной теме, теперь уже резко всплывшей в моей голове.

— Чем вы питаетесь? Откуда у вас столько сил, если некоторые ядерные воронки уже исчезли, а рядом нет ни одной? Где вы взяли такую броню? Явно же не на рынке? Сколько вас всего в мире? И почему именно ваше поселение с нами в союзе? Сколько по времени занимает мутация? Больно ли это? Есть ли среди вас дети или они появляются у вас естественным путем? И главное, зачем вы избрали путь хорренда? — Даже немного запыхавшись, вывалила все вопросы я.

В зале повисло некоторое молчание, крепыши уставились на Ури, ожидая чего-то. Может, не хотели, чтобы он взболтнул чего лишнего.

— Мы питаемся всем, что можем отыскать, — начал медленно и куда-то глядя за мою спину главарь, — это звери, растения, также ваша пища, которую вы привозите нам, но едим все в сыром виде. Ты не подумай, людей не едим, хотя где-то далеко есть озверевший народ хоррендов, он ест и их. А сил у нас столько из-за здешней водицы — и он горько усмехнулся, — есть тут неподалеку озерцо, только и осталось от него это слово «озерцо», на самом же деле там химические отходы. Но выбора у нас нет, если мы хорренды, то должны поддерживать в себе огромные силы. А взрывы, девочка, происходят всегда, даже сейчас, когда, казалось бы, прошло столько времени и нет ресурсов, они продолжаются с новой силой. Такую броню мы сделали сами из отбросов и мусора, да, сами! — и он засмеялся. — Сколько нас всего я не знаю, и знать не хочу. Да, мы хорренды, но не такие кровожадные, как другие, хоть и ненавидим людей за начавшуюся войну. Я уже не помню, сколько превращался, но думаю, что в среднем около недели. Да, это жуткая и мучительная боль. Все твое тело горит, ломается и пульсирует, но затем происходит перерождение и облегчение. Детей у нас быть не может, таков наш выбор, такова наша стезя. — Промолвил здоровяк скорбно, но уверенно и продолжил:

— Решили стать такими от безысходности, нас никто не предупреждал, что политики не смогут все мирно разрешить и прибегнут к силе. В ответ же мы прибегнули к своей единственной и, на тот момент, яркой и здравомыслящей идее — получить другую силу и убить их всех, чтобы прекратить все разом. Но на словах это звучит легче, чем на деле. Многие умерли при мутации; затем у нас пошла междоусобица, главари разделились, кто-то пошел своей дорогой, кто-то пошел в противоположную сторону, и в итоге я принял решение помогать военным, но только в крайних случаях. Я не пойду против хоррендов, только против республиканцев, в особенности на правительство, ведь только оно в ответе за все произошедшее и происходящее. Конечно, правительство Федерации не лучше, но теперь ли жаловаться? — И он надолго замолчал, как и другие, опустив голову.

Я сидела, осмысливая его слова. Все бешено и как бы по кругу вертелось у меня в голове, норовя взорваться в любую секунду. Я посмотрела на ребят, они стояли в полном молчании и шоке, опустив автоматы. Даже Саммерс убрал гранату, думая ее подорвать, когда Ури меня схватил. Руди, по-моему, снова начало слегка трясти, но он стойко держался. А Эдриен смотрел мне в глаза, но смотрел без какого-либо беспокойства, а просто и непринужденно, но что-то обдумывая, а потом улыбнулся. Знакомая улыбка…только откуда?

— Мы можем остаться наедине с тобой, Ури? — спросила как бы невзначай я, но сразу услышала протестующие возгласы ребят и некоторых здоровяков.

— Зачем, Кира? — С явным любопытством спросил он, вставая.

— Я хочу спросить у тебя кое-что.

Ури, видимо, поняв, на что я намекаю, быстро приказал всем выйти. Я же махнула рукой, давая знак, что смогу за себя постоять, и парни покинули зал. Как только двери закрылись, он повернулся ко мне с горящими глазами:

— Говори…

— Что это такое, этот Мунд?

— Ты что же не знаешь, что означает твоя круглая штуковина? — И он прищурился, подозревая что-то. — Украла?

— Нет-нет, мне это ни к чему — воровать, тем более, это ж не золото или бриллианты. Мне этот медальон подарил один мальчик из поселения, оно называется Лэксон-сити.

— Я бывал там, будучи человеком… Это — Древо Жизни, по нашему поверью, все души после смерти человека возвращаются к нему, к обиталищу Земли? На нем держится вся вселенная. Это поверье такое, наше собственное. Ни один хорренд не осмеливался его нарушать, каким бы жестоким и кровожадным он ни был. Очень мало людей на земле знают об истории хоррендов, а об их вере единицы. И если тебя увидят с этим символом, тебя посчитают святой или, как считаю я, миссией. Еще это знак противоборствующих сил на Земле: добре и зле. Они находятся в каждом человеке, если тот еще не сделал свой выбор.

— Какой выбор?

— На какой он стороне. Если добро, то совершать лишь добро и дарить всем свет, не смотря на окружающую его ситуацию. Если зло, то разрушать и мешать любыми способами добру победить, сеять тьму и раздор. Это вечная схватка, и чтобы она в чью-то пользу закончилась, невозможно. Но в данном случае, я думаю, что после стольких лет ада на земле, это знак, что появится или уже появилось что-то хорошее, и оно изменит мир. Именно поэтому медальон у тебя.

— Ты думаешь, я изменю мир и исправлю ошибки человечества, совершенные по их же глупости, считая меня какой-то миссией?! — Крикнула я, не сдержавшись. Что это со мной? — В моих планах было лишь убить их всех и оставить только тех, кто достоин.

— Такого не может быть. Как ты можешь отсеивать по отдельности, кто должен жить, а кто умереть? Так нельзя!

— Это мой выбор, который я должна буду делать в будущем.

— Выбор делается только один раз в жизни, пойми это. Так что навряд ли у тебя с этим что-то получится.

— Но как? Инструктор дал мне ясно понять, что именно я буду решать, кому жить, а кому умереть. — Никак не могла разобраться я.

— Скорее всего, он имел в виду что-то другое, а ты недопоняла.

— Тогда как я прошла экзамен? — вслух размышляла я. — А ты что его знаешь?

— О! В мире, нет никого, кто бы не слышал о нем. Но мне довелось с ним видеться пару раз. Перед тем, как мы заключили с людьми перемирие — он тогда хотел отрубить мне башку с помощью мачете; а в последний раз он приезжал полгода назад, какие-то дела у него были, и он любезно заглянул. — Засмеялся здоровяк.

— Хм, мило, — попыталась улыбнуться я.

— Если ты оружие, то, наверное, твой выбор в том — спасти остатки людей или просто их всех уничтожить, вот и все.

— Да, скорее всего, именно так. А что же будет с вами, если я выберу спасение человечества?

Главарь задумался на некоторое время, но потом улыбнулся и сказал:

— Мы отправимся к обиталищу за прощением.

Я встала и направилась к выходу из зала.

— Спасибо тебе, Ури, за всю предоставленную мне информацию. Кое-где ты меня просвятил а кое-где помог разобраться. Но, если можно было, я бы вернула тебя к человеческой форме жизни.

— Тут нужно желание, и мое, и твое. Но я не хочу. Я отвык от жизни человека, убив многих из них. — И он помахал мне рукой.

На обратном пути все сидели и молчали, особенно почему-то Эдриен. В этот раз я села рядом с ним. Все сняли шлемы, и мне предстала картина нахмурившегося и глубоко погруженного в свои мысли солдата. Повернувшись назад, я увидела тоже самое: Саммерс грыз зубочистку с таким же выражением лица, а Руди уткнулся взглядом вниз. Но и мне после услышанного, не горелось разговаривать, поэтому я отвернулась и уставилась на вид из кабины справа.

Уже рассвело окончательно и мне стал виден тот самый лес четче. Обычный, ничем непримечательный, как оазис посреди пустыни, хотя так оно и было: вокруг пустыня и только этот лесок, как будто заманивал, умирающего туриста зайти охладиться и может, испить воды, хотя после слов Ури, там одна химия и только. Небо было почти без газовых облаков, но кое-где была видна серость. И это, я знала, не из-за погоды. Приближалась буря.

Вернувшись в Кэмтлерс, я решила остаться со своими мыслями наедине и никому не показываться на глаза. Поэтому быстро вышла из джипа и побежала к себе в выделенную мне комнату. И только я коснулась головой подушки, как провалилась в забытье.

 

7

Разбудил меня создатель через два часа. Он сказал, что мы должны попасть и обосноваться в Столице до темноты, и поэтому пора выдвигаться, точнее вылетать.

Все сидели на тех же местах, что и до этого. Лиц солдат я не видела, и они не произносили ни слова. Через полчаса, когда Кэмтлерс уже скрылся за горизонтом, с другой стороны я увидела очень яркую вспышку, которая окрасила небо в красно-оранжевый цвет. Взрыв. Значит, где-то неподалеку идет бойня. Но это не наше дело. Пока нет. Мы должны долететь целые и невредимые в Столицу, чтобы я предстала перед Верховным командованием и правительством, в том числе и перед Президентом во всей красе и силе. Президент, вот, кто еще меня не видел, но наслышан о моей прекрасной сдаче экзамена. Он во всем виноват. И он умрет первым.

— Эй, о чем задумалась, солнце? — Вывел меня из раздумий Эдриен, где в своей фантазии я уже отрывала голову Президенту, как бы он там ни выглядел. — Вид у тебя такой грозный и опасный. — И он засмеялся, ну или попробовал.

— Ни о чем хорошем. Ты же знаешь в такое время, о прекрасном не подумаешь. — И я головой указала на то место, где была вспышка.

— Ну да, но ты не падай духом и не хмурься. Тебе это не идет. — Он что, подкатывал ко мне или, как это называется, пытался сделать комплимент? Как он меня назвал, солнце? Что-то новенькое или забытое старое…

— Почему солнце? — Спросила я, повернув к нему голову. Ох, как бы мне хотелось увидеть его лицо.

— У тебя в последние часы ярко светятся глаза. Не совсем фонари, хотя они стали светлее, но не бледнее. Сама посмотри. — И он повернулся головой, точнее шлемом ко мне. Действительно, больше не было карих глаз, вместо них был какой-то светло-оранжевый оттенок, что ли, но не янтарь; и этот оттенок не выглядел бледным, он как будто светился, не сильно, но заметно. Лава, что ли… Внутри бурлила жизнь. Пришла мне неожиданно мысль в голову.

— Наверное, «материал», да, доктор? — Произнесла я и протерла их тыльной стороной руки.

— Именно он, — деловым тоном сказал тот, — Сара, запиши в протокол дату изменения. Это может нам пригодиться в будущем. — Сара поспешно стала печатать на компьютере, а создатель тем временем, светил мне в глаза карманным фонариком, проверяя и выискивая новые изменения. — Вроде больше ничего нового. Приедем, нужно будет сделать МРТ, ЭКГ, ЭЭГ.

— Ого, сразу столько? — пробурчала я. — Мне же надо предстать перед «властью» Федерации.

— Разве я тебе не сказал? Ты покажешься им потом, через некоторое время, так как не все члены правительства в Столице, да и сам Президент отсутствует.

— А, понятно. Значит, новые исследования и анализы. — Подытожила я. — А тренировки?

- Все останется без изменений. Конечно же, тебя будет тренировать не Инструктор, но вполне компетентый в этом деле человек. Один из его учеников, безымянный. — Как-то недовольно произнес доктор.

— Вы против безымянных или сомневаетесь в их способностях? — Резко спросил Эдриен, даже чересчур. Заметив свою резкость и взгляды, направленные на него, он извинился и замолчал.

— Нет, я не против них. Просто у них же больше нет воли или морали. И на это просто жаль смотреть. — Ответил после продолжительного молчания создатель.

— Но они же сами выбрали такой путь. И, тем более, разве не они играют огромную роль в передовых отрядах? Я думаю, что да.

— Это ваше мнение, солдат. А это мое мнение. Так давайте же останемся каждый при своем.

— Хорошо, не буду оспаривать. — В кабине даже похолодело от такого ответа, точнее от тона, которым Эдриен произнес эти слова. Видимо, этот парень любил безымянных, что ж не пошел в их ряды?

И мою мысль озвучил человек, от которого я вообще не ожидала что-либо услышать. Сара. Эдриен некоторое время молчал, обдумывая что-то. Но ответил:

— Не было возможности встретиться с Инструктором.

Сара сразу же замолчала и уткнулась головой в ноутбук, как только услышала о нем.

— Подними голову ко мне обратно и ответь, ты бы хотела с ним встретиться и поговорить наедине, м? — Сара, как под гипнозом подняла медленно голову и сказала то чего, наверное, никто не ожидал услышать:

— Больше всего на свете… — У создателя так челюсть и отвисла. Руди с Саммерсом переглянулись, и второй присвистнул. А Эдриен только довольно хмыкнул. Я же, наверное, повторила бы судьбу доктора, если бы не была в курсе событий, и мне было бы не все равно. Сара же, будто очнувшись, вся покраснела как помидор и оградилась ото всех еще больше ноутбуком.

— Зачем ты это сделал? — Спросила я Эдриена так, чтобы девушка ничего не услышала. — Тебе нравится издеваться над бедняжкой?

— Кира, перестань, — будто не выдержав, сказал он, но тоже тихо, — она не такая уж и бедная. Я слышал, что у нее отличный с ним секс, как только они находятся где-нибудь на одной из баз Федерации. Так что не беспокойся о ней.

— Секс? Что это? — Я, конечно, слышала о нем, но ничего конкретного мне в голову не приходило, и даже не представляю, как это все происходит.

— Мне, вроде, сказали, что ты многое знаешь не по годам, но это-то ты должна знать. — Недоверчиво сказал парень.

— Ну, у создателя были книжки по биологии, но там рассматривалось все с другой стороны и все.

— А ты целовалась с кем-нибудь?

— Эмм… меня только создатель целовал, — Эдриен очень быстро снял шлем и уставился на меня огромными разноцветными глазами, и потом появилась гримаса отвращения. — Чего ты скривился, в лоб же тоже считается как поцелуй, или это совсем другое?

Он очень быстро выдохнул, словно камень с плеч скинул:

— В лоб, говоришь…А я уже подумал…Ладно, не заморачивайся. Нет, я имел в виду настоящий поцелуй, между парнем и девушкой, губы в губы.

— Ээ, нет, такого не было. И с чего это ты такой любопытный на этот счет вдруг стал? Я тебя знаю меньше суток.

— Да так, просто. С Днем Рождения, кстати. — Он подмигнул мне зеленым глазом и надел обратно шлем.

Надо будет узнать, что такое поцелуй и секс, но не с биологической точки зрения. Я откинулась на сидение и достала синего мишку. Без слов дала его Саммерсу, а себе взяла красного и положила в рот.

— Спасибо, — сказал, тот жуя.

Я же закрыла глаза, пытаясь заснуть.

Сна, как такового я не увидела, вместо этого перед глазами вертелись лица всех, с кем я знакома, и они просили меня о чем-то, но разобрать я не смогла. Когда проснулась, Саммерс сказал мне, что уже подлетаем и через десять минут будем на месте. Я уставилась в окно и увидела издалека колоссальных размеров купол какого-то желтовато-прозрачного цвета и огромнейшие стены. Да уж без должной подготовки, туда не подобраться.

— Этот купол спасает город от ракет и прочего, также на нем закреплены очень мощные прожектора — от хоррендов; а сквозь эту стену не пробраться никому: несколько слоев титана и бетона, а сверху проволока разрядом в двести тысяч вольт. Ну и, в крайнем случае, под землей находится город-бункер. Лучше защиты не найти, на данный момент. — Рассказал мне все Эдриен.

— А сколько людей проживает в столице?

— Около двадцати миллионов. Немного, да, но все же…лучше, чем ничего. — И он грустно усмехнулся.

Да, лучше… Когда мы вышли из вертолета и прошли к машине, я видела очень много людей в форме. Нет, не в броне, а в обычной форме — мужчины и женщины все они были так одеты. Видимо, капитан заметил, как я рассматриваю их всех и сказал, что на всех силовой брони не хватает и поэтому некоторые солдаты сражаются в обычной довоенной форме. Это было несправедливо по отношению к ним, как и ко мне во время экзамена.

Пока мы ехали по городу в джипе, я заметила, что все здания остались нетронутыми, т. е. как будто этот город война обошла стороной. В основном, все выглядело как в обычной жизни. Дети бегали на площадках, веселились и улыбались, недалеко от них сидели их мамы и присматривали за ними. Даже воздух здесь был другим, свежим. Я видела парк, самый настоящий парк с деревьями, кустами и многими другими растениями и животными, и маленький пруд в центре. Много торговых лавочек, продавцы которых кричали каждому прохожему, привлекая их внимание. Неоновые вывески горели тут и там с названиями разных кафе и ресторанов; отелей и просто бегущей рекламой или новостями. Магазины одежды сменяли магазины обуви. Торговые центры и даже кинотеатр. Я бы поверила, что это обычный город и сейчас нет никакой войны, если бы напоминанием не служили солдаты, кое-где патрулирующие улицы, разъезжающая военная техника и этот огромный купол над городом, закрывающий небо.

Даа, вот тебе и Столица — все по высшему разряду. Интересно, а в других густонаселенных городах тоже такая флора и фауна? Думаю, что нет…Это же сердце Федерации. Сперва здесь все должно быть исправлено, переделано. Эгоисты, а не правительство.

Через полтора часа мы подъехали к огромному зданию. Мне сказали, что это исследовательский центр и база сразу. Этажей здесь было много, да и выглядело это здание раза в два больше нашего центра. Ух, сколько мне всего здесь предстоит… С такими мыслями я вошла в него, понимая, что теперь это мой новый «дом». Комната здесь тоже отличалась от моей предыдущей. Мне выделили ее в корпусе, где живут все остальные солдаты, на четырнадцатом этаже. Окон в ней почему-то не было, зато выглядела она боле уютной: большая кровать (зачем?) стояла чуть дальше в комнате с левой стороны, была и душевая комната; справа был шкаф, не очень большой, но вместительный и дальше стоял письменный стол, но надобности я в нем не видела. И для меня это осталось загадкой. Отсутствие окон компенсировало наличие хорошего освещения. Я скинула рюкзак на пол и подумала, что очень хочу обмыться: после перелета и встречи с «не очень чистоплотными» хоррендами, это требовалось незамедлительно.

* * *

Позже, когда я отдыхала на новом месте, в мою комнату постучали и сразу вошли без предупреждения. Это был огромный человек, одни мускулы и только; немного с отсутствующим взглядом и каменным выражением лица; весь в шрамах, хочу заметить.

Как оказалось, это был мой новый тренер, безымянный. Хотя он представился как Изи. Да уж, Изи…подходящее имя. Он зашел, чтобы лично поприветствовать новобранца в рядах безымянных и сообщить мне, что с завтрашнего утра начинаются тренировки, а через две недели отряд, в который меня определят, поедет на задание. Мое первое задание. В чем его суть он мне не мог объяснить, но намекнул лишь на то, что там будет очень жарко.

Мы еще некоторое время пообщались, кстати, есть у него душа, и помнит он свою семью, доктор как всегда преувеличивает. Но как и у почти всех людей, его семья погибла при взрывах. Поэтому он и пошел сначала служить, а потом, думая, что ничего уже не потеряет, решил вступить в ряды безымянных. Но этот его отчужденный взгляд, его не скроешь ни от кого. Как будто он заглянул в саму суть бытия, и сейчас на все окружающее смотрит «сквозь пальцы».

И да, он также, как и все приметил мой новый цвет глаз…

* * *

Когда я спускалась на ужин, я еще не знала, что есть мне придется в общей столовой, где все: солдаты, как в силовой броне, так и просто в форме; сотрудники лаборатории, врачи и даже некоторое командование сидели за соседними столами и терлись плечами друг о друга.

Столовая была просто битком набита народом, и она была большая. Высокие потолки, яркое освещение и запах, запах здесь стоял куда более приятный, чем в Кэмтлерсе и, уж тем более, в поселении хоррендов. Я успела понять, что все-таки здесь было какое-то деление: на втором этаже столовой ело более привилегированное общество: ученые-аналитики; люди в обычных костюмах, скорее всего, политики; и какое-то командование. Но кто именно, я еще не различала по рангам, лишь только поняла, что расцветка от брони отличалась от остальных, с кем я встречалась.

Подойдя ближе к стойке, я быстро взяла один из подносов, чтобы меньше привлекать внимание. Выбрала еду наугад и села в самом дальнем конце зала: и была одна, и оттуда было легче за людьми наблюдать. Я вообще не увидела никого из знакомых, с кем могла бы хотя бы притвориться, что говорю. Гордон с Сарой, наверняка загружены своими делами и пропустят трапезу, как они делали это много раз раньше.

Хотя вон, в другом конце зала сидел Руди и весело беседовал со своими товарищами. Кто-то из его соседей склонился к нему и произнес что-то, парень взглянул на меня, и я впервые увидела, как он на меня дерзко смотрит. А потом с отвращением отвернулся. Странно, при Эдриене и Саммерсе он не был таким, что такое?

Я уже допивала свой коктейль, как кто-то кинул в меня помидором. Прилетело прямо в висок, да еще и с таким звуком. Это ужасно, со стороны того человека, который это сделал. Ведь, в принципе едой кидаться нельзя, а во-вторых, она сейчас много кому нужна, а он раскидывает ее налево и направо.

Я сидела боком к этому «шутнику» и периферийным зрением заметила, что это была девушка (твою мать, с девушками я еще не разбиралась) за тремя столами от меня. Я подумала, что лучше проигнорировать ее, чем вступать с ней в перепалку, ведь уже известно, кто выйдет из нее победителем.

Но она даже и не собиралась останавливаться: в этот раз, я успела заметить, что у нее оказалось два помидора. Я резко повернула в ее сторону голову и в движении поймала их: один оставила себе, а второй незамедлительно отправила ей прямо в лицо, она даже не успела отреагировать.

Надкусив второй помидор, пожалела о первом, ведь они оказались такими вкусными, а я испортила продукт. Она только хотела встать и подбежать ко мне, как ее кто-то грубо окликнул:

— Нера! Сядь на место! — Голос был громким и устрашающим, так что девушка сразу же села на место, вытерла лицо и, скрестив руки на груди, смотрела на меня уничтожающим взглядом. Все резко встали.

Со стороны входа появился мужчина лет пятидесяти, в силовой броне, которая помимо известных мне черного, серого и синего цветов, еще имела какие-то золотые вставки. Ааа, ясно, кто-то сверху, только эта птичка поважнее тех, кого я видела раньше.

— Я - генерал Йозеф, Кира. Приветствую тебя в Столице и на нашей базе.

— У вас все здесь такие гостеприимные? — С равнодушием и не смотря в его сторону, спросила я. Он стоял прямо надо мной, ожидая, что я вскочу, как солдат и отсалютую ему. Не дождется. Мною никто не будет командовать.

— Ты должна извинить Неру за ее поведение, недостойное солдата, а тем более девушки. — Последние слова он выкрикнул в зал, чтобы услышали все и, в первую очередь, Нера. Она съежилась и теперь выглядела жалко.

— Мне не за что ее извинять. Наверное, она очень ценна или просто нема, как рыба, раз за нее извиняется такой человек, как генерал. — После моего высказывания наступила гробовая тишина. Я подняла голову к генералу, и его взгляд хоть, может, и был до этого дружелюбным, то сейчас же там был лед. Лед на суровом лице.

— Так вы не ответили на мой вопрос, генерал.

— Нет, не все. Видишь, я лично подошел к тебе, поприветствовать; отнесся, так сказать, к тебе с уважением. И думал, у тебя тоже присутствуют некие зачатки манер или того же уважения.

— Они бы присутствовали и сейчас, не испорть ваша, не знаю даже как ее назвать, подопечная, мне настроение и аппетит. Хотя, должна заметить готовят здесь прекрасно. Мои благодарности повару. — И, не зная кто из них кто, я повернулась в зал и поклонилась с пустой улыбкой на лице.

— Пройдем в мой кабинет, там и поговорим. — Строго приказал он мне.

— Если это приказ, то я не собираюсь его выполнять. Вы можете меня попросить.

— Я что, похож на мальчика? Быстро встала и чтоб через пять минут ты была в моем кабинете. После этих слов он резко развернулся и вышел из столовой. Всё это время, все, кто находился в столовой стояли по стойке смирно, кроме меня и Неры. Значит, она действительно имеет здесь авторитет.

Не провела я здесь еще и одного дня, а уже нажила себе врагов. Хотя дружить я тоже ни с кем не собиралась. Поэтому, недолго думая, я вытерла висок и отправилась в кабинет к генералу в сопровождении сотрудника базы.

* * *

Говорят, какой кабинет у человека, такой он и внутри, такова его суть. Кабинет генерала был не таким как у доктора, далеко не таким. Здесь чувствовалась атмосфера холодности и стали. Хоть он и был его, генерал не стал его «облагораживать» или оставлять здесь свои личные вещи. Преобладал минимализм: на металлическом столе не было ничего лишнего, только компьютер и пара документов, лежащих строго и ровно; одна электронная ручка и такой же карандаш и больше ничего. На полках, таких же металлических, были разложены его награды, на противоположном стенде — папки с документами, пронумерованные. А на стене за спиной фотография Президента. Единственная вещь, которая здесь послужила бы личным предметом, это именной портсигар.

— Много у вас в армии девушек? — Спросила я, как только переступила порог его кабинета. Он повернулся ко мне и резко подбежав, зашипел перед лицом (даже вены выступили):

— Никогда! Слышишь, никогда не смей подрывать мой авторитет перед солдатами девчонка! Если ты и жива, то только лишь по моему приказу. Малейшее непослушание, и я прикажу доктору Брэннону разобрать тебя по кускам также, как он и собрал тебя, ясно? То, что ты еще жива — это лишь моя заслуга и только.

— Да, сэр, поняла. — Коротко ответила я, лишь бы отвязался. Он отошел от меня и сел за свой стол, явно удовлетворенный моим ответом.

— Расскажу сейчас тебе где, когда и с кем ты будешь выполнять задания. У тебя будут как скрытные миссии, так и задания в горячих точках, которые ты будешь проходить вместе с безымянными, т. е. вы можете напороться на хоррендов. — Он деловито натянул очки и стал просматривать бумаги. — Ага, вот. Ты состоишь во втором спецотряде под командованием капитана Ганса. В отряд входят три солдата в силовой броне, включая капитана; четверых солдат в форме и одного безымянного. Ну и теперь ты, следовательно.

— А разве не безымянные командуют отрядами?

— В этом отряде — нет. Его отряд очень маленький, ему долгое время требовались люди, ну а ты сможешь заменить пару-тройку солдат. — И он улыбнулся, при этом закуривая сигару.

— Возможно, но я еще никого не убивала, разве что доводила до комы Инструктора и избила главаря хоррендов.

Огонь от зажигалки так и остался гореть возле сигары, не зажигая ее. Йозеф был явно шокирован, услышав про Инструктора и хорренда. Он уставился на меня немигающим взглядом. Потом, сообразив, что пауза затянулась, убрал сигару и снова взял бумаги.

— Эээм, да-да… В первый раз всегда страшно, но потом в это втягиваешься и уже не замечаешь, кого ты подстрелил.

— То есть вы хотите сказать, это своего рода развлечение?

— Возможно. Но не на жизнь, а на смерть. Просто подумай, если бы ты относилась к каждому убитому серьезно; или когда рядом погибают твои друзья, недолго и умом тронуться, поэтому советую ни к кому не привязываться.

— А вы что, кроме мужчин стреляли еще в кого-то?

— Дорогая моя, если ты собралась меня осуждать или взывать к моей совести, то выкинь куда-нибудь это дерьмо. Я столько всего повидал за эту войну, что могу сказать, что да, не только в мужчин.

Я подняла руки, сдаваясь, и ничего ему не ответила.

— Через две недели ваш отряд полетит в Морак — это наша северная граница, там сейчас ведутся беспрерывные бои, и вы будете подмогой другим отрядам, которые застряли там. Черт, никак не могут выполнить простого задания: нужно всего лишь очистить город до конца от республиканцев и установить там опорный пункт, с его помощью мы сможем отслеживать ходы противника с точностью до наоборот, это очень хорошая точка, и она нам кровь из носа как нужна.

— Вы бы могли послать туда больше людей, разве не так? Республиканцам явно тоже нужна эта точка. И раз так, как вы говорите, что уже очень долго не можете взять город, то наших войск там меньше. Это же очевидно.

— Спасибо, яснознающая! Я бы десять отрядов в силовике послал туда, но Верховное командование отправляет лишь ваш и еще несколько отрядов в форме.

— Пушечное мясо?

— Что, прости? — Он недоумевающе на меня уставился.

— Сегодня, приехав в город, я увидела очень многих людей в обычной форме. Я поняла, что это пушечное мясо, им нужно здесь находиться, на базе, а не в горячих точках.

— Это, прежде всего, солдаты. Они обязаны исполнить свой долг перед Федерацией и помочь закончить эту войну.

— А что нужно сделать, чтобы получить силовую броню, генерал? — Внимательно вглядываясь в его глаза, спросила я.

— Нужно иметь исключительные физические качества, а также мужество, честь и достоинство, и уважение к своей стране.

— Я уверена, каждый обладает такими качествами. И вы меня не убедили в исключительности солдат в силовой броне. Если вы посылаете их в такие места, у них не меньшее право носить силовик, чем вам или другим, не так ли? Хотя вы в это время сидите здесь и спокойно курите.

— В свое время я прошел столько боев, что заслужил эту форму. Но, знаешь, это не успокаивает, и иногда я смотрю на нее с отвращением. Хотя тебе не понять. В общем, с завтрашнего дня ты входишь в распоряжение старшего лейтенанта Изи Бишопа, он будет заниматься твоими тренировками вместо Инструктора. Затем ты должна будешь пойти к капитану Гансу, и там вы более тщательнее обсудите задание и познакомитесь.

Его взгляд стал каким-то задумчивым, как будто перед ним сейчас всплывали картины из его прошлого. Стояла какая-то гнетущая тишина, а потом он внезапно посмотрел мне прямо в глаза и сказал странную фразу:

— Очень красивые и жизнеобещающие глаза у тебя. Ты можешь идти.

— Есть, сэр.

* * *

Вернувшись к себе в комнату, я легла на кровать и задумалась о своем будущем и постепенно стала проваливаться в сон. Но не успела заснуть, как ко мне в комнату кто-то постучался. Довольно тихо, но достаточно, чтобы я услышала. Я села на кровати, прислушиваясь. Звук повторился. И тогда уже, подходя к двери, задумалась — кому меня еще сегодня не представили. Какое-то шестое чувство заставило меня сначала посмотреть в дверной глазок: там никого не оказалось. Я пожала плечами и уже хотела развернуться и идти спать, как стук повторился.

Резко подскочив к двери, я схватилась за ручку и выглянула в коридор. Увидела я лишь тень, так и не поняв, кто это был.

Затем я почувствовала запах горящего мяса, опустив взгляд на дверную ручку и на свою ладонь, подумала, что все-таки придется сегодня побеспокоить доктора. Моя рука выглядела ужасно: верхний слой кожи как будто чем-то разъело, но меня, скорее всего, пытались поджарить. Ну, в некотором роде им это удалось. Лучше поторопиться — за ручку я держалась довольно-таки долго, поэтому кое-где виднелись части костей.

— Ого, ты что-то рано сюда пришла! — воскликнул Гордон Брэннон, заметив меня в дверях медотсека, махающую ему поврежденной рукой.

— Мне повезло с гостеприимными людьми в Столице. Вас тоже так встретили? — Окинула я его взглядом, думая, что не только меня здесь ненавидят. Но нет, док стоял целый и невредимый.

— Нет, если можно так сказать, мне повезло. Хотя у нас с Сарой выдался чертовски тяжелый день. Иди, я обработаю твою руку. Как это произошло? — Внимательно рассмотрев рану, Гордон начал с помощью шприца-пистолета вкалывать быстро мне какую-то, то ли мазь, то ли что-то еще.

— Надо мной подшутили неудачно. Для них, конечно же. Как только узнаю, кто это был, подожгу его или ее также. Я посмотрела уже на свою перебинтованную руку и перевела взгляд на доктора.

— Не надо никому мстить, Кири. Ты же не из таких людей. Будь умнее и выше их. — В его голосе звучала просьба, не мольба, не приказ…просто просьба. Мы простояли так довольно долго — он держал меня за руку, а я внимательно смотрела в его лицо.

— Хорошо, но все равно выясню, кто это был. С этими словами я развернулась и вышла в коридор центра, а через пятнадцать минут уже лежала в своей кровати с ноутбуком и читала о сексе и поцелуях. Ничего не поняв, я отложила компьютер и легла спать. Этой ночью мне почему-то снились Эдриен и Инструктор в одном лице. Они как будто соединились воедино и с усмешкой смотрели на меня. Скажу вам неприятное ощущение.

 

8

Через две недели находясь в общей комнате со своим отрядом, мы ждали полковника Мейерсона, именно он объяснит ситуацию, происходящую в Мораке, а также объяснит нам детально где и куда мы высаживаемся и какова наша цель. Я ждала вместе с остальными в полном молчании, заметив при этом, что все без исключения волнуются, даже безымянный Рикс.

Почему-то с безымянными мне было легче находить общий язык, нежели с другими людьми. Может нас объединяло то, через что мы прошли каждый в свое время. Он был общительным, но также с отчужденным взглядом, иногда устремленным будто сквозь тебя. Другие члены отряда не были враждебны ко мне. Но общались мы только насчет задания и всего лишь парами фраз. Капитан Ганс был опытным бойцом, это я подметила на общих тренировках и по седине в волосах и по печали во взгляде. Ну и конечно же, по цвету брони. Среди пушечного мяса была девушка, и этот факт мне был непонятен, хотя встревать опять куда-либо и выяснять мне не хотелось. Я лишь ждала, когда буду выполнять задания самостоятельно, без кого-либо постороннего. Мне это сообщил Изи на индивидуальной тренировке пять дней назад.

Тренировки с ним радикально отличались от тренировок с Инструктором. Да, он был сильный и опытный в боевых искусствах, но мне не хватало какой-то изюмины, и без этой изюмины, тренировка казалась тусклой и одноплановой, но они помогали оставаться мне в форме.

Хлопнув громко дверью, в комнату вихрем вошел полковник Мейерсон, он произнес:

— Вам, господа, сегодня повезло — вам в отряд направляют еще одного человека. Но он прибудет уже сразу в Морак, так как у нас нет времени ждать его. — Объяснил коротко он, листая бумаги и сверяясь с информацией в компьютере. — Итак, ваша задача на начальном этапе выполнения состоит в том, чтобы добраться незамеченными до западной стены главного здания. В этом главном здании находится пульт управления всей радиоточкой города и не только. Если мы ее захватим, нам будет известен каждый шаг противника в городе, а также единицы боевой и воздушной техники. Вам будут помогать теперь уже пять других спецотрядов и шесть безымянных вместо двух обычных. На большее мы рассчитывать не можем. Хотя, если слухи правдивы, то… — он перевел взгляд на меня, — шансы у нас есть. Нам нужен этот город, и он должен быть нашим.

— Будет ли какая-нибудь техника обеспечивать наше прикрытие? — спросил капитан, что-то помечая у себя в блокноте.

— Будет пара БТР и два боевых вертолета. Не забывайте, Ганс, вы — тоже можете быть прикрытием.

— Просто сумасшествие какое-то! — воскликнул Дьюи, снайпер первого класса. — Мы отправляемся в одну из самых горячих точек, а правительство не может выделить дюжины боевых танков. Мы не успеем добраться туда, как нас всех перестреляют еще раньше.

— Ты хочешь пойти и поговорить лично с Верховным командованием, Дьюи? Думаю, что нет. Тем более вас высадят в безопасной зоне, там только местные жители, которые, я так понял, на стороне Федерации. Вам нужно двигаться как можно тише, чтобы противник, у которого имеется боевая техника, не сделал из вас кусочки мяса.

— Некоторые здесь и без того служат кусками мяса… — Проговорила я себе под нос, но все меня услышали.

— И кто же это, по-вашему? — С раздражением произнес полковник.

— Посмотрите в глаза каждому, кто сидит здесь не в силовике, и вы поймете. Конечно, исключая меня и Рикса. Эта броня, как я поняла из разговора с генералом Йозефом, не светит никому из них.

— Ну, посмотрел я в их глаза, думаешь, ты одна такая умная, будто не заметил их страха.

— Я лишь просто говорю, что бессмысленно их туда посылать, они и выстрелить не успеют, как умрут. Им лучше оставаться здесь, в Столице и следить за развитиями событий отсюда, а лучше всего сделать каждому силовую броню.

— Спасибо за столь проникновенную речь, я учту все ваши пожелания, мадам. — Улыбнулся он сладко, а потом, резко изменив голос и выражение лица, произнес. — А теперь замолчала и села. Слушаем дальше: высадившись, вы встретитесь со своим солдатом и сразу же отправитесь выполнять задание, за вами пойдет по следам десятая стрелковая, а с воздуха вас должны прикрывать по очереди «Пчелы». После того, как вы доберетесь до здания, нужно будет переподключить пульт управления радиоточкой под наши частоты. Какая группа или отряд это сделает — неважно, главное, чтобы вы были всегда на связи и состыковывали свои действия с другими. После захвата остальные солдаты останутся патрулировать до тех пор, пока Верховное правительство не даст соглашение на ввоз бронетехники и основных сил войск. Все ясно?

— Да, сэр. — Сказали мы в один голос.

— Удачи вам всем. — И он скрылся за дверью.

— Не надо было тебе вмешиваться, — сказал мне Рикс, когда спустя пару минут мы стояли в оружейном отсеке и получали оружие, — пушечники и так бледновато выглядели, а после твоих слов так вообще позеленели. Ты играешь цветом их кожи?

— Никто ничем не играется. Мне просто непонятен смысл их стремления умереть побыстрее. И все. Кстати, ты дрался когда-нибудь с хоррендом?

— С хоррендом нет, но мне пришлось в свое время уложить на лопатки нашего босса, — и он засмеялся. — А это равняется двум хоррендам в броне.

— Ты знаешь, как его зовут или сколько ему лет? — Снова повторила свою попытку я.

— Нет. Никто не знает. Хотя может быть его подружка… А что, он тебе приглянулся? — И снова засмеялся, перекидывая ремень с РПГ.

— Угу, обязательно. — Без выражения ответила, держа и поглаживая в руках катану. — Пожалуй, возьму.

— Налегке? — Усмехнулся Рикс.

— Возьму еще автомат и пару пистолетов. Ближний бой я предпочитаю больше.

— Не буду спорить.

И мы пошли к посадочному пункту, где нас уже ожидали остальные. У всех были мрачные лица, и что-то мне подсказывало, что это не только из-за задания, но и по причине моих слов. Но я же желала всем добра, поэтому уж лучше горькая правда.

— Ребят, если вас это успокоит — мне не то, что броню не дали, мне даже форму не выделили. И я буду выполнять задание вот в таком виде. — И я обвела себя рукой, сидя в обтягивающих лосинах, кроссовках и майке с курткой. — Я, если хотите, буду вам помогать отстреливаться и сведу до минимума процент вашей смертности. Ну как вам?

Все молчали, не горя желанием со мной говорить. Но через некоторое время та девушка повернулась ко мне и сказала:

— Хорошо, раз другие молчат, то я скажу. Это твое первое задание, а мы уже не в первый раз под пулями, и было у нас всякое, так что можешь идти со своей защитой куда подальше.

— Да без проблем. Мое дело — предложить, ваше дело — отказаться. И я залезла в вертолет рядом с Риксом, откинувшись на сидение. Зря тогда они отказались, ведь могли бы выжить все без исключения.

* * *

Подлетая, я видела, как многие солдаты обмениваются друг с другом нервными взглядами. Мы с Риксом сидели плечом к плечу, но когда я заглянула в его глаза, там не было ничего — ни страха, ни волнения, ни даже намека на что-либо. Вот она — сосредоточенность на деле. Я подумала, что мне тоже не стоит расслабляться, как-никак это мое первое задание.

Мы высадились на небольшой базе, даже не базе, а опорном пункте, где находились местные солдаты и наши войска, ожидающие последний отряд. Как объяснил нам капитан, мы должны будем после небольшого инструктажа отправиться выполнять задание.

В то время как капитанами обговаривались детали, наш отряд стоял возле одного из БТР, никто не разговаривал, все молчали. Даже другие отряды хоть и обменивались фразами, то только шепотом. И вдруг среди этой глухой тишины громко раздалось:

— КРОХА! Приветствую тебя в этом адовом местечке! — широко улыбаясь, проговорил мне Саммерс, быстро подходя ко мне. Все вокруг напряглись и гневно уставились на него, но ему было все равно. Парень шел со шлемом в руке легкой походкой, как будто через каких-нибудь пятнадцать минут мы не будем сражаться.

— Я же тебе ясно сказала: не называй меня так. — Отчеканила я каждое слово, — ты что, не понимаешь?

— Все я понимаю, малышка, просто забыл твое имя. Мне как пуля в голову попала, так проблемы с запоминанием имен, — все так же отшучивался этот хитрец. — Я, кстати, направлен к вам в отряд как «наиболее опытный, компетентный и сильный человек». Так сказало командование.

— Смотри, не расхвали себя! И в чем же заключается твоя компетентность?

— Ей-богу не знаю, малыш, но именно это слово употребил генерал Йозеф. Наверное, за тобой приглядывать.

Я промолчала, зная, что генерал теперь от меня так просто не отвяжется.

— Итак, внимание! — начал говорить капитан, подходя к нам. — Наш с вами отряд пойдет пешком до главного здания, по пути убивая всевозможных врагов, после чего мы располагаемся у западной стены постройки и ждем, когда поступит сигнал о том, что можно заходить в здание и производить захват. Но в здание пойдут не все: пойдут я и ты, Кира. Остальные же разгруппируются по квадрату и, при наступлении республиканцев, будут оборонять наш участок. Вы останетесь под командованием Рикса. Вопросы? — Быстро и четко сформулировал весь план капитан.

— Когда доберемся до западной части, я ведь могу забраться на крышу и оттуда выслеживать и отстреливать врагов? — спросил Дьюи.

— Только лишь когда здание будет находиться под нашим контролем. Я дам тебе сигнал.

— А почему пойдем лишь мы с вами, капитан? — внимательно посмотрев на него, спросила я. — Я думаю, к нам мог бы присоединиться еще Саммерс, вы так не думаете?

Он ненадолго задумался, но сказал:

— Ладно, хорошо, Саммерс, ты отправишься с нами. А теперь быстро собираемся и строиться. Время и так поджимает.

Добираться пришлось ночью и мне настоятельно посоветовали надеть солнцезащитные очки, иначе нас всех обнаружат, и мы даже не сможем дойти до здания. В очках я видела также как и без них, но со стороны я выглядела глупо, и Саммерс это озвучил.

— Тогда давай я их сниму. Вот будет весело, посмотреть на вас мертвых.

— Эй, я же пошутил. — «Обиделся» он. И мы продолжили двигаться в кромешной темноте. Западная сторона здания пришлась на небольшой лесок, и поэтому это создавало для нас дополнительное прикрытие. Двигались мы бесшумно и прислушивались к каждому постороннему звуку. Капитан давал указания иногда по микронаушникам, иногда по знакам руками.

Мы уже почти было добрались до здания без единого выстрела, как южная группа начала пальбу. Да еще такую, что стали видны вспышки, и приборы ночного видения также как и мои очки уже не понадобились: мы засветились. Над нами сразу начали кружить вертолеты.

Я подняла свой автомат, готовясь уже, наконец, применить его, но так никого еще пока не увидела. Мы продолжали бежать так стремительно, что я слышала тяжелое дыхание некоторых пушечников. Я увидела его не сразу, а после того, как он сделал огромную дырку в голове одного из наших — снайпер. Все рассредоточились: кто за деревьями, кто за валунами. Он застиг меня врасплох, когда я стояла посреди местности, где не было никакого укрытия. Я начала стрелять в его сторону маленькими очередями, чтобы не растратить весь магазин, до тех пор, пока не спрячусь. Также мне помогали люди из отряда. Так я бегала и стреляла, пока он не попал мне в автомат, который заискрился и выпал из рук, обжигая их. Стоять и смотреть на него не было смысла и, использовав силу, я побежала очень быстро по направлению к кустам, он даже не заметил.

Всю эту какофонию бессмысленных выстрелов, которые не могли достать этого снайпера, завершил Рикс с РПГ. И через несколько секунд там, где было его место, поднялось облако дыма.

Теперь и в нашу сторону направлялись солдаты Республики, их было довольно много, больше, чем нас.

Отстреливаться я уже начала пистолетами, и пули очень хорошо входили в плоть каждого, кто попадался мне на пути. Меня привлекал этот звук, и я почувствовала (почувствовала?!) что-то очень непривычное для себя, но, в то же время, притягивающее. Жажда убийства, наслаждение от этого процесса, от того как ты лишаешь жизнь врага, да именно это я и чувствовала.

Когда у меня закончились патроны для пистолетов, я достала из-за спины последнее свое оружие: катана. Теперь я уже просто смеялась в лицо, но смех этот перестал быть нормальным, он стал каким-то сумасшедшим, неприятным. Перед глазами опустилась как бы темная пелена, но через некоторое время я остановилась посреди всего того, что натворила. С широко открытыми глазами я смотрела на тела, лежащие у моих ног. Вокруг где-то были даже не тела, а куски. Да, да, именно куски человеческой плоти. Пелена растворилась, не оставив и следа. Что это было? «Материал»? Но я не взывала к силе.

Я даже не заметила, тишины вокруг, лишь вдалеке продолжались перестрелки: свой же участок мы отбили довольно быстро, теперь оставалось лишь ждать сигнал, чтобы продвигаться внутрь.

Сзади ко мне подошел Саммерс, снял свой шлем и начал что-то говорить, но я его не слышала, а продолжала, тяжело дыша, разглядывать кучи трупов перед собой.

— …так классно! Вот что значит быть ученицей Инструктора и обладать силой! Захватывает! — Расхваливал он меня.

Пошел ты..! — Хотела сказать я ему, но лишь провела взглядом и ушла от него, подходя к капитану, который продолжал раздавать приказы и с кем-то связываться. Я встретилась взглядом с Риксом, в нем было осуждение? Нет, понимание. Понимание того, кто я, и что совершила. Он сам почти такой же. Почему-то от этого мне не стало легче.

— Готовьтесь, минуты через две-три выдвигаемся. Я пойду вперед, Кира, ты в центре, а Саммерс позади. Наша задача — войти в здание, произвести зачистку до конца и добраться до главного пульта.

— Кто-нибудь из других отрядов тоже будет там?

— Хотелось бы, но неизвестно как обстоят дела в других участках, нам еще меньше всего досталось. Основные силы находятся возле центрального входа и восточной стороны. Так все, идем. С этими словами мы по очереди перелезли через стену, оставив, остальных ребят позади себя.

* * *

Медленно, но верно мы продвигались к входу в здание. Уже не было смысла идти бесшумно. Капитан и Саммерс продолжали стрелять в далекостоящих, я же в это время занималась ближним боем, хотя в одного кинула-таки нож. Когда мы вошли в здание, стояла полная тишина, как будто все, кто здесь находились, вымерли, или их снесло мгновенно ветром. Внутри горел яркий свет, и только тогда я поняла и увидела, что вся в крови. Нет, не в своей… Но останавливаться было нельзя, каждая минута была на вес золота.

— Нам нужно на шестой этаж. Я бы предложил лифт, но у нас стоит четкое задание — зачистить территорию, так что пойдем пешком.

— Но нам же нужно поскорее переподключить этот пульт, — сказала я. — Что если вам с Саммерсом поехать на лифте и сделать это? А зачисткой займусь я. Так мы сэкономим время.

— Я согласен с Кирой, капитан. — Очень серьезно ответил солдат. Капитан задумался, но сказал:

— Хорошо. Вперед.

Как только двери лифта за ними закрылись, я быстро оглянулась: везде хоть и было тихо, но был беспорядок. Они, скорее всего, знали, что мы придем, но не успели собрать все документы или что-то еще. Я отправилась вверх по центральной лестнице, никого не встречая на своем пути. Так я добралась до четвертого этажа, где огромными неоновыми буквами было написано: «Научно-исследовательская лаборатория. Вход строго для персонала и врачей». Почувствовав что-то, я решила сходить туда и проверить, что или кто там находится.

Когда я зашла, то ничего необычного не обнаружила, даже наоборот, эта лаборатория чем-то была похожа на нашу, где я очнулась. Но потом я стала замечать довольно резкие отличия: не было огромных компьютеров, были пробирки, колбы и в них была кровь. Также на столах стояли огромные банки с человеческими органами, некоторые были разбиты и валялись на полу. Но верхом всей этой жути был огромный прозрачный резервуар, не знаю с чем, но с чем-то мутным, и внутри него что-то плавало. Я подошла поближе, чтобы рассмотреть… Но так и не смогла: сзади меня стоял республиканский солдат, это я увидела в отражении стекла.

Но у него был не пистолет или автомат, у него были кинжалы. Я резко развернулась и взмахнула клинком, но он так ловко уворачивался от моих атак, и во мне проснулись, азарт и желание убивать.

У республиканцев была схожая форма, только отличалась она лишь тем, что была черно-красной. Поэтому мы были с ним немного похожи: он в красной форме, я — в крови. Через некоторое время, когда моя сила начала набирать все больше и больше оборотов, парень начал сдавать… И когда после выпада, он хотел нанести мне удар, я отрезала сначала ему левую руку, а затем и голову.

Я стояла, тяжело дыша, и смотрела на то, что сделала, потихоньку приходя в «человеческий режим». Потом за дверьми лаборатории услышала бег и направилась туда. Так я проходила каждый оставшийся этаж, пока не дошла до двери главного корпуса, где находился пульт управления.

Как только я зашла, мне в затылок уткнулось дуло пистолета или автомата, я пока еще не поняла. Но перед собой я увидела Саммерса, лежащего без сознания или убитого, неопределенно, и капитана, стоявшего на коленях перед кем-то, кто сидел в кресле, а также четверо республиканцев. Кресло развернулось, и сидевший в нем мужчина лет сорока дружелюбным тоном спросил:

— И кто это у нас тут? Ох, какая красивая! Вся измазанная в крови и глазааа, — он как будто зашипел на последнем слоге. — Просто дикарка! — И он рассмеялся, но потом вдруг резко замолчал и посмотрел холодным взглядом. Развернулся на кресле и начал отдавать распоряжения своим подопечным:

— Всех в плен, я думаю, они понадобятся доктору. И быстро отсюда уходим, город, а тем более здание нам уже не нужны.

Тут я решила действовать: пока он сидел отдавал приказы, я призвала силу и очень быстро перебила всех солдат. В воздухе поймала пистолет и приставила к его лбу:

— Знаешь, в чем твоя ошибка, солдат? Ты слишком много думаешь! — Повторила я слова Инструктора, когда-то сказанные мне, и после них я выстрелила в упор. Он откинулся на кресле, чуть откатившись от меня с простреленной головой и стеклянными глазами.

— Вы переподключили пульт управления? — Спросила я капитана, приводя в чувство Саммерса.

— Нет, к сожалению, не успели. Сейчас я этим займусь. Где ты была так долго?

— Проводила зачистку. — Только и ответила ему, не говоря о лаборатории.

* * *

После того, как захват здания был произведен, мы отправились к нашему отряду, так как предполагалось, что в скором времени республиканцы будут идти в наступление, отбивать его же.

Но после услышанного, мне казалось, они уехали отсюда с концами. Морак был не так важен, значит, для них, как для нас. И это настораживало…

Когда мы вышли из здания, бои велись уже в отдаленных частях города, и нас пока это не касалось, значит, можно было передохнуть. Но какое-то тревожное чувство не давало покоя. Подойдя к стоянке нашего отряда, мы не обнаружили ничего. Совсем ничего и никого, лишь перевернутое оборудование и боеприпасы, которое успели второпях разложить, чтобы отстреливаться. Рикс и все остальные куда-то бесследно пропали. Но также я бы не сказала, что следов борьбы не было. На земле лежало несколько трупов.

— Где же все? Капитан, где все? — сказал немного пришедший в себя Саммерс.

— Не знаю. Этого не может быть. Дьюи, Лара, Джош… — И он упал на колени, закрывая лицо руками.

— Кэп! Капитан, это вы? — Услышали мы с западного выступа крыши. — О Господи, как я рад вас видеть!

— Дьюи! Ты как там? Сможешь спуститься? Где все остальные? Что здесь случилось? — Нервно спрашивал Ганс.

Через некоторое время Дьюи оказался рядом с нами, из живота шла кровь, но парень твердо стоял на ногах и начал говорить:

— Как только вы ушли и зачистили для меня подходящий участок, я отправился туда. Мы стали готовиться к обороне. Но спустя некоторое время со стороны леса я заметил движение и предупредил всех, чтобы готовились к встрече. Это были республиканцы, но они не пытались нас убить, они хотели лишь вырубить нас, и им это, кстати, удалось, почти. — И мужчина указал на трупы своих товарищей. — Некоторых вырубили с помощью какого-то снотворного, упаковали в пакеты и утащили в лес. Меня же они подстреленного не тронули, подумали, что я — дохлый номер. Но они свалили даже безымянного Рикса. Я даже не могу вам сказать в каком направлении они ушли, капитан. Простите меня.

— Ты не виноват, сынок. Никто не виноват. Мы их отыщем, обязательно.

На рассвете капитану по рации сообщили, что в город ввели нашу основную технику и дополнительные отряды, а это значит, что город полностью наш, и мы четверо можем идти в опорный пункт, где нам окажут помощь, которая нам нужна. Саммерс уже пришел в себя, но он очень сильно хромал; капитан Ганс придерживал правую руку; но Дьюи хоть и старался держаться, выглядел как мел, я вела его под руку.

Добравшись до лагеря, я первым делом пошла умываться. Я хотела смыть всю эту кровь с себя, старательно намыливая каждый сантиметр своего тела. И только лишь после этого, я заметила, что тоже немного ранена: два глубоких пореза на предплечье и ожоги на ладонях от искр автомата. В медпункте мне все обработали и забинтовали, и что делать дальше я не знала, поэтому решила пойти посмотреть, как там Саммерс.

Он лежал на кровати, а нога была забетонирована в специальный гипс: так быстрее заживает и можно ходить.

— Ого, кого я вижу! Крошка-убийца пришла навестить бедного Глена Саммерса.

— Я предупреждала. — Он резко заткнулся и поднял руки вверх. — Ты не знаешь, когда мы отправляемся на базу?

— Вроде бы капитан сказал, что через три часа, так что время есть.

— Время на что?

— На сон. Я чертовски устал и у меня так болит голова и нога, но такова война, кому-то вообще не повезло сегодня ночью, и он лежит сейчас кучкой мяса. — Проговорил Саммерс, усмехаясь.

— Ты, кстати, будь поосторожнее со словами, раз ты видел, на что я способна. — В ответ подмигнула ему я, вставая и собираясь уходить.

— Эй! — Окликнул он меня, когда я была у выхода, — Добро пожаловать!

 

9

Сидя в столовой и ковыряя вилкой в тарелке, я все никак не могла забыть некоторые моменты из моего первого задания. Во-первых, чувства, возникшие, когда я начала убивать людей. Во-вторых, что это было за здание, и что это за лаборатория смерти? В которой лежат отрезанные части людей и что-то еще похуже. Вспомнив тот резервуар с мутной водой, желание есть пропало окончательно. Доктора я не спрашивала еще насчет проявления моих чувств, но в ближайшее время нужно обязательно это выяснить.

— Привет. Я присяду? — Весело спросил Эдриен.

— Да, садись. Давно тебя не видела: задания?

— И не только. Знаешь, как трудно во время войны устраивать личную жизнь, — и он картинно вздохнул. — Девушки прохода не дают, а те, которые вдохновляют или пробуждают желание, наоборот: видеть не хотят.

— Нет, я этого не знаю. И, наверное, это к лучшему, ведь сейчас не до отношений.

Мы недолго помолчали, каждый думая о своем, но через пару минут он спросил:

— Как прошел твой первый бой?

— Относительно нормально, серьезных повреждений нет, но мы потеряли…

— Не надо мне говорить официально и рапортовать, — перебил он меня. — Я про тебя спрашиваю, как ты чувствуешь себя морально. Мозги не поплыли от таких страшных картин убийств.

Я задумалась на некоторое время, вспоминая детали, и сказала, наверное, то, от чего бы создатель упал в обморок:

— Чувствую себя хуже некуда. Ты понимаешь, — и я взглянула в его разноцветные глаза, — я была вся в крови, в их крови. Это ужасно, но с другой стороны, видеть, как потухает в глазах огонь, жизнь…в этом я чувствовала какое-то наслаждение, удовлетворение. И я не знаю, что мне делать. Что?

Я резко повернула в его сторону голову и увидела, что Эдриен улыбается, улыбается всеми зубами, такой знакомой улыбкой. Когда он заметил, что я рассматриваю его, он быстро переменился в лице и ответил вполне серьезно:

— Все нормально, Кира, это лишь твой первый опыт. У некоторых солдат тоже такое бывает. Это временное помешательство из-за того, что ты никогда до этого не была в боях. Со временем это пройдет. — И он подмигнул мне. — Тебя может что-то еще беспокоит?

— Да, там, когда я оказалась внутри на одном из этажей была лаборатория. И там было много странных и непонятных мне вещей. Колбы с кровью, рентгены, просто человеческие фотографии, а также части тела. И когда я подумала, что это просто медотсек, то увидела огромный резервуар, с какой-то мутной водой…но странным была не вода, Эдриен, там что-то в ней плавало, и я не знаю, что это.

— Ну ты можешь описать хоть как оно выглядело? — Спросил он, явно над чем-то, начиная думать.

— Я не успела. Меня застал врасплох республиканец.

— Ясно. Ты своему доктору об этом не говорила?

— Нет, пока нет, но собираюсь. Как думаешь, он может знать?

— Спроси его. — Просто ответил он, — Он ведь многое знает, но не все…Ладно, извини, мне надо бежать. Рад был увидеться, заходи ко мне, как станет скучно. И он чуть ли не бегом отправился из столовой. Да уж, скучно мне тут точно не будет.

Я еще посидела минут пять за столом, но когда вставала, встретилась лицом к лицу с Нерой. Я видела по взгляду, что она хочет мне что-то сказать, но явно не могла, не знаю почему, может из-за слухов обо мне, а может ей было сказано молчать (опять же вспоминается сразу генерал Йозеф). Через пару минут такой немой сцены между нами, я развернулась и вышла из столовой, но услышала все-таки ее последнее слово: «сука». Хм, в чем же дело? Чем я не угодила этой милой девушке? Скорее всего, я подорвала ее авторитет здесь, и она всячески хочет меня или убрать или опозорить. Да, случай с горящей ручкой, я уверена, был ее рук дела.

* * *

Боги, как же здесь было жарко. Старая Африка — просто ад на земле. Пот стекал с его лба ручьем. Он вытер тыльной стороной ладони голову и надел каску. Все-таки пограничная зона. Рисковать нельзя, скоро закончится его смена, и он со спокойной душой отправится сначала в холодный душ, а потом в кровать. Прикусив губу, парень даже заскулил, представляя эту картину перед глазами. Как это еще совсем не скоро. Даже ночью температура спадала не настолько, чтобы земля могла остыть. Жара, пограничная зона, плюс еще этот гад никак не уедет отсюда. И солдат при этой мысли сплюнул в сторону, перекидывая в другую руку автомат. Скольких он выбрал? Или как ему Або сказал, они сами к нему напрашиваются в службу. В мире и так неспокойно, так давайте же позовем этого садиста сюда. И рядовой Жако Аран горько сплюнул еще раз. Он ненавидел его и боялся. Боялся, потому что слухи ходили о нем всякие ужасные, что он вовсе не человек, а демон, выползший из преисподней и собирающий души. Боялся, потому что недавно он видел его издалека, и ему хватило этого, глаза были чернее неба ночью над головой. А ненавидел, потому что он забрал его друга, его лучшего друга в свои ученики.

— Дай угадаю, ты думаешь обо мне. — Послышался из темноты его голос. Жако не ожидал этого, и все мысли разом вылетели из головы. От испуга он направил дуло автомата в темноту, откуда донеслись до него слова. Парень нервно сглотнул, и навстречу из тени ему вышел мужчина во всем черном: футболка с длинным рукавом, армейские штаны, и берцы. Черные глаза не смотрели на него, да парню и не хотелось, и он сам избегал взгляда.

— Я присяду? — указал мужчина на ящик, стоящий возле стены и, не дожидаясь ответа, сел и уставился на небо, точнее на мелькавшие сквозь облака его кусочки. Он вдохнул полной грудью воздух, закинул за спину руки и откинулся назад на стену.

— Так чем ты недоволен? — с улыбкой спросил Инструктор и перевел на Жако свой взгляд.

Жако оглянулся по сторонам: прожектора с вышки время от времени светили в их сторону, неподалеку были его товарищи, и, в случае чего, могли ему помочь. Поэтому он, немного набравшись с духом, сказал:

— Тобой. Тем, что ты делаешь. Ты — демон, забирающий души наших друзей и превращающий их в своих кукол-марионеток.

— Интересная гипотеза. Сам придумал или с друзьями? — Глядя в темноту, с высоты пограничной ограды и нахмурившись, спросил мужчина серьезным тоном. От улыбки не осталось и следа.

— Все так считают, не только в Старой Африке. Во многих городах страны, даже враги тебя считают таковым.

— Ну, враги должны меня бояться. Я нанес тебе личную обиду? — Уже пристальнее всматриваясь в темноту и прислушиваясь, продолжил Инструктор.

— Да, ты забрал моего лучшего друга Ренэ, забрал его душу. — Это было сказано уже безо всякого страха, а с упреком и дерзостью. Дуло автомата смотрело на Инструктора. Щелчок, и солдат встал в боевую позицию.

— Ты намереваешься меня убить сейчас? — Будто позабыв о темноте за оградой и вспомнив о солдате, вздернул брови, и в удивлении произнес тот. — Прежде чем все начнется, дай мне прояснить ситуацию, — Инструктор встал и отряхнул пыль со штанов и подошел вплотную к солдату, автомат уткнулся ему в грудь. — Я никого не принуждаю становиться безымянным, они сами приходят ко мне или зовут, чтобы стать такими. И лишь помогаю им. Это их выбор, собственный. — Он нагнулся к парню и прошептал на ухо леденящим душу голосом, — Признаюсь, я не демон, как вы говорите, я хуже.

Автомат упал на землю, а через несколько секунд и солдат повалился, содрогаясь в судорогах. Звук сломанной ветки внизу ограды все прекратил, и муки солдата, и дальнейшую тишину пограничной зоны. Инструктор подошел к парню и сказал:

— А теперь вставай, Жако Аран, тебе пока рано умирать. Во всяком случае, не от моей руки. Поднимай тревогу.

— Разведчики республиканцев? Зачем им соваться сюда? — Спросил испуганно рядовой, поднимаясь на ноги. Его еще штормило, и он не услышал слова его собеседника, накидывая ремень с автоматом. Он, облокотившись о стену, начал тяжело дышать и переспросил, что сказал ему Инструктор, почувствовал тяжелую руку на своем плече и резко повернул голову.

— Хорренды. Поднимай тревогу.

* * *

Вой сирены дергал каждый его нерв. С хоррендами пограничникам еще не приходилось сталкиваться. Что им здесь нужно? Говорят, что они нападают лишь на города и села. Почему они решили напасть на хорошо охраняемую пограничную зону, зная, что их будут отстреливать и та сторона и эта.

Жако сидел на своем посту, целясь в темноту, давая сигнал, чтобы в то место посветили прожектором. Как только на указанный им участок упал свет, взревел гром, и огромная туша унеслась далеко в темноту, подальше от яркого света. Парень дрогнул, он до последнего не верил, что это пришли хорренды, и что он дал двойной сигнал, вместо одинарного. Один — республиканец; два — хорренд. Его товарищи сбегались, и солдат становилось все больше и больше с каждой минутой. Вот Хендрикс, Джов, Мишель и многие другие. Жако становилось все легче с каждой секундой.

— Кто дал тревогу? — шепотом из укрытия спросила Мишель, доставая гранаты и выкладывая их перед собой. Жако поднял руку, и все уставились на него в шоке.

— Сколько их? Как ты их заметил? Почему ты до сих пор жив? — посыпались на него со всех сторон вопросы, на которые парень не знал ответы и не успел ответить, внезапный рев оглушил всех отовсюду. Земля под ногами тряслась с сокрушительной силой. Жако увидел, как на мостик вышел командир Льюис, приложил к глазам прибор ночного видения и стал смотреть.

— Четырнадцать ублюдков на сотню человек! Свети их, парни! — Скомандовал он. — Приготовиться! Нам нужно лишь их задержать до прибытия техники! Мы не дадим этим скотам пройти на нашу территорию! Холод, равнодушие и смерть всем врагам! — выкрикнул он напоследок девиз, и все ему вторили. Командир лишь умолчал, что техника может прибыть в течение нескольких часов. А к этому моменту она может не понадобиться: или всех убьют, или рассветет. Но он надеялся, что все-таки это случится раньше. Ему оставалось обратиться за помощью только к одному человеку, который сейчас находился неизвестно где.

— Они уже рядом. Как они прошли республиканскую зону? — задумчиво спросил Хендрикс, мужчина с рыжими усами и огромным опытом за плечами. Жуя конец сигары, он сплюнул в сторону. — Никто не готов сегодня умирать? Вот и отлично, все на исходную. Реджи, посвети в того долбанутого, на двенадцать часов. Он уже возле ограды.

Прожектор резко метнулся в ту сторону, куда ему указали, и в свете его все увидели огромного в лохмотьях хорренда. Он был почти весь белый, с красными венами по всему телу, а рост его и масса превышали все мыслимые размеры. Хорренд взвыл от света, но не прервал движения и, уж тем более, не развернулся. Все напряглись и уже готовы были начать пальбу, как хорренда сбил с ног кто-то почти такой же большой, но выглядевший по-человечески. Прожектор потерял их из виду, но возле ограды солдаты услышали рев, и все начали пальбу.

Командир Льюис, появившийся снова на мостике теперь уже видел их всех в свете прожекторов: хоррендов, дравшихся с безымянными. Он, как и все, не верил в эту методику, но вот они, эти солдаты, перед ним, сражаются с монстроподобными хоррендами. Теперь командир неистово желал победы безымянным, но их было всего трое. Гранаты не помогали, пули тоже, они почти уже не реагировали на прожекторы. Льюис в отчаянии кинулся сам к пулемету в то время, как произошел прорыв. Одни из хоррендов кинул безымянного в ограду с неимоверной силой, стена рухнула, забрав жизни нескольких солдат и ранив еще десяток. Все оставшиеся в живых здоровяки, как муравьи кинулись к этой дыре.

Того хорренда откинуло сразу же, да с такой силой, что на месте, где у него должно быть сердце возникла дыра. Все сородичи остановились, увидев его в таком состоянии, даже звуки стрельбы стихли. Из пролома в ограде вышел, отряхиваясь, Инструктор. Он подошел к мертвому безымянному, лежащему рядом, проверил пульс. Удостоверившись, что мужчина действительно мертв, его лицо на мгновение исказила боль.

— Шестеро. — Сказав это, он подскочил к ближайшему с молниеносной скоростью. Тот даже не заметил, а лишь почувствовал мертвую хватку на своей шее, а затем хруст. Следующих двух он избивал до полусмерти, ломая каждую кость, нанося сокрушительные удары: и перед смертью одному он вырвал горло, другому — нижнюю челюсть. Остальные отошли уже от шока и один кинулся на него, ревя во всю глотку. Злость, которая застелила этому хорренду глаза, помогла ему нанести пару ударов Инструктору и схватить его за шею. Он поднес Инструктора к лицу и стал тяжело дышать, сдавливая свою ношу. Ни один мускул не дрогнул на лице мужчины, в следующее мгновение хорренд закатил глаза и лежал в луже собственной крови, а Инструктор держал в руках его сердце. Предпоследнему он в недолгой схватке раздавил ногой череп.

Подходя к последнему хорренду, его глаза уже полностью стали черными, покрывая даже белок. Этот даже и не собирался драться, он рухнул перед Инструктором на колени и сказал:

— Сохрани мне жизнь, и я все тебе поведаю. — Единственный, кто смотрел прямо в глаза и не боялся.

— Что ты можешь мне полезного сказать? — Леденящим душу голосом проговорил он. Хорренд задрожал, но не стал дрыгаться в конвульсиях, как Жако Аран.

— Мы не собирались нападать, вы нас вынудили. Стали слепить нас своими прожекторами, а потом еще появились эти, — он указал головой на мертвого безымянного, — Мы лишь хотели пройти границу.

Инструктор стоял, обдумывая каждое его слово: хоррендов действительно было мало для нападения. Тем более, до этого ни один из них не осмеливался нападать на пограничную зону. Да и в темноте, когда он выслушивал речи того сопляка, он не чувствовал угрозы, лишь понял, что они рядом.

— Как вы прошли республиканскую зону? — И уже видел, как сюда направляется командир Льюис с сопровождением.

— У них сегодня какой-то праздник, и территорию они охраняют не так серьезно, как вы, и мы надеялись, что этот праздник и у вас. Но ошиблись. Надо было переговорить с вами, а не лезть на рожон, а Мо начал рычать, никого не послушав, и кинулся вперед, и все побежали.

— Что вы забыли в Федерации?

— Ничего! Слышишь, мы ничего не забывали! Мы бежим из Республики, потому что хорренды пропадают, темный! Нас не убивают, не пытают, мы исчезаем бесследно, а кто тому виной? Я запомнил это имя, темный, запомнил навсегда. А теперь его будешь знать и ты, потому что этот демон придет и сюда. Деррек Маккуин. Те хорренды, которые ушли убивать его, так и не вернулись, что он с ними делает — никто не знает, но точно не убивает. — Он перестал кричать, но продолжал проговаривать это имя себе под нос и иногда стучать себя по голове. Инструктор смотрел на него, потом повернулся к подбежавшему к нему командиру и проговорил:

— Его надо пропустить.

Командир не стал с ним спорить. После увиденного, ему еще долго не хотелось ни с кем спорить. Особенно с этим парнем. Единственное желание его было: поскорее бы он уехал отсюда.

* * *

Дождь. Никогда не видела такого явления. Что он из себя представляет? Как это, когда вода падает сверху? И почему именно каплями, а не огромными ручьями или струями. Хотела бы почувствовать, как капли падают и соприкасаются с твоей кожей, как они скатываются ниже, пока окончательно не упадут на землю. Но этому не бывать, потому что огромный купол над городом ограждает от этого и приходится смотреть, как они стукаются о прозрачную ограду, не долетая сюда. Сидеть в парке и наблюдать за людьми, было довольно занимательно, да и думать здесь никто не мешал. После нескольких таких дней, я поняла, что на задания я пока не отправлюсь. В чем была причина — неизвестно, даже предположить не могла. Да и тренировки с Изи как-то резко прекратились. Мне сообщили, что его срочно отправили на одно задание, с которого он еще не вернулся, и я ждала его возвращения.

Доктора и Сару я видела только когда вернулась с задания, Гордон убедился лишь, что со мной все в порядке, и они быстро исчезли из поля видимости. Мне казалось, что кто-то хочет ограничить мое общение с теми людьми, с которыми я, по крайней мере, пару раз, но контактировала. И ощущение того, что кто-то следит не проходило, а возрастало с каждым днем. И следит профессионально, столько времени прошло, а я так и не выяснила кто это.

Вдруг, я заметила, что люди стали медленно подходить к главной дороге, бросая все свои дела и разговоры. Я последовала за молодой девушкой с ребенком на руках, пока не увидела, в чем причина такого столпотворения. В главные ворота въезжал огромный кортеж из нескольких боевых танков; БТР и многих обычных бронированных джипов. На одной из машин были повешены флаги и знамя нашей Федерации. Все стало на свои места: приехали люди из Верховного командования, а, может, и Президент. И не отправляли меня на задания лишь потому, что я должна буду в скором времени перед ними предстать. В подтверждении моим мыслям, стоящий рядом солдат схватил меня за руку и быстро отдал мне какую-то записку, на которой было написано кривым почерком: «Немедленно беги в лабораторию!!!». Я могла бы и догадаться, что они все знали еще со вчерашнего вечера или сегодняшнего утра, что приедет правительство, но из-за кучи работы, да и ограниченного со мной общения, это получилось сделать только сейчас. И я не раздумывая, побежала туда, используя силу.

Остановилась я прямо перед входом в лабораторию, поколебавшись секунду, но потом сразу вошла. Доктор бегал как ужаленный по лаборатории, собирая какие-то бумаги. Он много кричал, и я приметила, что руки его немного тряслись. Волнение на лицо, причем ярко выраженное. Как ни странно, но Сару я нигде не видела, хотя я думаю, она зря время не теряет и выполняет какие-либо другие поручения.

Увидев меня, создатель махнул рукой, и я подошла к нему.

— Привет, Кири. Извини, что не наедине — видишь какая суматоха: кипы бумаг, а ничего не можем найти. — Вяло отшучивался он, еще больше выходя из себя.

— Вы здорово волнуетесь, доктор. Не бойтесь, я знаю причину: только что видела правительственный кортеж. И все сразу сошлось. Меня сегодня представят Совету?

— Да, — выдохнул он, — через несколько часов. И я хочу просто предупредить тебя вести себя с ними уважительно, и не язви. А то генерал Йозеф, я слышал, не очень хорошего о тебе мнения.

— Какая разница, какого они обо мне мнения? Ведь, самое главное — это результативность и качество выполнения моих задач. Разве не так?

— Так, да. Но большинство, хотя о чем я говорю, какое большинство, почти все члены командования против моих исследований по поводу тебя, и все чуждое они воспринимают негативно. Но нашлась пара человек, которые меня поддержали, и я, и ты не имеем права показать себя с худшей стороны и разочаровать их. Пожалуйста, будь сегодня, как говорится «на высоте». — И он подмигнул мне.

— Как скажете. Вы ведь создали меня, и слушать я буду только Вас. Он промолчал, задумчиво глядя на меня, то ли с грустью, то ли с печалью (почему?). Но поцеловал меня в лоб.

— Обещай, что будешь стоять смирно и спокойно. До тех пор, пока тебя не спросят, ты будешь молчать.

— Да. — Непринужденно ответила я.

— Нет, Кира, — и он схватил меня за плечи и развернул лицом к себе, — я говорю предельно серьезно.

— Я обещаю. — Видимо в моем голосе прозвучала какая-то твердость, что он выпрямился, довольно оглядев меня:

— Теперь верю. Иди в свою комнату, тебя вызовут. — Сказав это, побежал к одному из ассистентов и продолжил работать.

 

10

— Добро пожаловать, дамы и господа на очередном собрании и благодарю тех, кто смог добраться в Столицу из самых отдаленных концов нашей с Вами Федерации без каких-либо проблем. — Начал свою речь Президент. В отличие от всех генералов и других высокопоставленных чинов, он был одет в костюм, хотя те, в свою очередь, одели свои силовики. И только сейчас я увидела всю палитру отличий по рангам и званиям.

Теперь я различала их всех с быстротой: генералы, майоры, полковники, сержанты и даже их помощники, но также были некоторые рядовые, выполняющие роль секретарей.

Но в Верховном Совете было десять человек, включая Президента. Хотя одно, десятое кресло было пустым. Среди них были и женщины, две: одна помоложе, но не настолько, чтобы не иметь за плечами огромного боевого опыта. А вторая была лет пятидесяти с лишним, с твердым взглядом и шрамом на лице. Довольно устрашающе…

Заседание проходило в огромном зале без окон. Создавалось впечатление средневекового суда, где были расположены трибуны, на которых восседали все члены Совета и остальные люди, среди которых были доктор, Сара, я. Капитана Ганса и Саммерса, я увидела мельком, но мне этого хватило, чтобы понять, что у них взяли показания. Но какой вопрос на повестке дня, я не знала.

— Все мы знаем доктора Брэннона. Гениальнейший человек, который зарекомендовал себя как отличного ученого, доктора и ответственного работника. Именно он выдвинул теорию о том, что существуют иные силы, которые помогают или же наоборот вредят человечеству, не так ли, доктор? — Он обратился к нему так резко, что создатель немного опешил и не спешил отвечать, но затем все-таки поднялся и сказал:

— Д-да, я, у меня имеется теория, — начал он неуверенно. — Все мы связаны с Землей, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. Мы все — ее дети. И то, что мы сотворили пятьдесят с лишним лет назад слишком ужасно и не поддается описанию. И поэтому в ответ на наши действия, она проявила свою силу и показала, что может нам ответить и каким образом.

— Вы хотите сказать, что Земля — это что-то одушевленное? Но это бред! — Возмутился один из членов Совета.

— Успокойтесь, генерал Флинн. — Прервал его Президент, — Это всего лишь теория, доказательств нет. Ведь так? — И он многозначительно уставился на доктора.

— Вообще-то есть. — Сказали откуда-то слева. И все головы повернулись в ту сторону. Из тени вышел мужчина, опирающийся на трость: он был не в силовике, но его правая нога, она была полностью железная.

— Добрый день, генерал Конрод. — Холодно поприветствовал его Президент. — Видимо, вам забыли сообщить, что собрание переносится.

— Ничего мне не сообщали, по счастливой случайности я прибыл в Столицу неделю назад на консультацию к доктору, и именно он сообщил мне о заседании. Они пару минут буравили друг друга взглядами, но потом генерал, спокойно развернувшись, сел на пустующее кресло в Совете.

— И? Доктор, Вы не продемонстрируете свои доказательства? — Выжидающе спросила женщина со шрамом.

— Да, конечно. Кири, вставай и иди в центр зала. — Сказал он мне полушепотом. Я сначала не поняла, что имеет в виду создатель. Но потом до меня дошло, что доказательство — это я.

— Вот, дамы и господа, это мое доказательство. Проект Кира. Оружие, которое изменит мир.

— И как же Вы нашли ее или создали. В чем суть данного орудия? — Спросил Президент, рассматривая меня с притворным любопытством, как будто ему про меня и не рассказывали и про мою сдачу экзамена.

Создатель посмотрел на меня с какой-то грустью, видимо, готовясь в чем-то признаться, сказал:

— Возвращаясь к своей теории, скажу, что восемнадцать лет назад я обнаружил такое понятие как «материал». Вам всем, наверное, оно знакомо. Для тех, кто не знает — это жизненная сила Земли. Отвечая на Ваш вопрос, скажу, что эта сила изначально появилась не в Кире, а в ее... гм.... матери, биологической. Она в то время была ею беременна, и этот поток попал в ее чрево. Когда же все-таки девочка родилась, мои коллеги сообщили мне, что ребенок имеет необычный цвет глаз, и я немедленно попросил их о взятии анализов, но скрытно. Вскоре при изучении анализов, и матери, и ребенка, я выяснил, что у матери этого материала больше нет и, что он находится только лишь в девочке. На протяжении ее взросления я следил за ней, но окончательно убедился лишь, когда той исполнилось тринадцать лет. Тогда она во дворе своего дома непроизвольно выпустила поток энергии из себя и снесла пару деревьев. Вот именно тогда-то я и приступил к действиям.

— К каким именно? — Спросила, заворожено глядя на меня, женщина помоложе.

Доктор долго не мог произнести ни слова, затем, собравшись с силами и взглянув на меня как в последний раз, выговорил все на одном дыхании:

— Мы прилетели ночью: я и группа зачистки, выделенная генералом Конродом. Они убили всех членов семьи, а девочка при взрыве очень серьезно пострадала, отчего мы думали, что миссия провалена, но она лишь впала в кому. Ее тело я забрал на базу Воздрук и начал ее восстанавливать, где впоследствии она тренировалась с Инструктором. А про экзамен, господин Президент, вы все знаете по моим отчетам и видео-файлам.

— Она знала о том, что вы сделали с ее семьей?

— Нет, я вырезал теменную часть головного мозга. Поэтому она ничего не чувствует и ничего не помнит.

— А сейчас, когда правда раскрылась, не боитесь ли вы, что она вам отомстит и убьет?

— Нет, теперь не боюсь. Я держал все это в себе на протяжении пяти лет, но сейчас я спокоен и свободен. А она вправе решать, как со мной поступить.

Наступила мертвая тишина, и все взгляды обратились ко мне. Чего они ждали? Того, что я сейчас подойду и голыми руками оторву голову создателю? Нет, я этого не сделаю. Ведь кто, если не он сможет меня вылечить, он знает обо мне все, абсолютно. Тем более, я к нему привыкла.

— Спасибо, доктор Брэннон, за ваш тщательный доклад об объекте, но у меня, да и у всех складывается такое ощущение, что такая девчонка как она никак не подходит на роль спасителя мира и рода человеческого.

— А как я должна выглядеть, чтобы убедить вас всех здесь присутствующих, что я — то самое оружие, а? — Резко спросила. — Я могу прямо сейчас одним лишь взглядом довести Вас до помешательства, Президент. — И я стала медленно подходить к нему. Остановили меня быстро и еще как: ударили электрической палкой в лицо, при этом мои очки слетели, и я упала на пол, сильно ударившись головой. Через некоторое мгновение стояла уже на ногах. И, видимо, потому как была вся в крови и с горящими глазами, заметила их страх. Но затем меня как будто окатили холодной водой… Я ощутила на себе чей-то взгляд: холодный, тяжелый. Успокоившись, быстро надела очки и вытерла кровь рукавом. Я осмотрела весь зал, но так ничего и не обнаружила.

— Обратимся к вашему первому заданию, — раздался голос генерала Йозефа. — Вы проходили его вместе с капитаном Гансом и его отрядом?

— Да.

— А также рядовым Гленом Саммерсом?

— Да.

— В отряде с кем Вы общались чаще всего?

— Безымянный Рикс и рядовой Саммерс.

— Почему Ваш выбор пал именно на безымянного Рикса?

— С ним у меня много общего.

— И что же это? — Прищурившись, спросил он.

— Нет чувств, нет проблем, и мы вместе заглянули туда, куда вы никогда не посмеете.

— Почему же?

— У вас не хватит смелости — вам есть, что терять. — И я обвела весь зал взглядом.

Йозеф молчал некоторое время, затем продолжил:

— Рядовой признался нам, что при атаке на республиканцев ты не уступала. Но также он сказал, что ты начала смеяться, когда разрезала их тела на части, тебе нравилось, и ты получала от этого удовольствие, это правда?

— Я этого не помню. — Спокойно ответила я, хотя это была не правда.

— Понятно. А что же Вам запомнилось? — Снова перешел на деловой тон.

— Я была в каком-то забытье, и уверена, убила бы и своих солдат, если бы не устала.

— Устала? Мне казалось, что доктор дал четкое понятие, что внутри Вас неиссякаемая энергия, какая же тут усталость?

— На это Вам может ответить только доктор. Я лишь носитель силы.

— Да, генерал, у Киры происходят временами скачки ее энергии. Это я забыл упомянуть, и природа этого мне еще не понятна. — Вступился за меня он.

— Хорошо. Тогда скажите мне, что произошло в здании?

— Что именно Вы хотите знать?

— Я хочу знать все, что Вы делали с того момента как расстались с капитаном и рядовым у лифта.

— Я, как и было мне приказано, проводила зачистку каждого этажа, но, в основном, здание оказалось пустым.

— Тогда где Вы пропадали так долго? Капитан сказал, что Вас не было около получаса, пока они находились в плену у врагов.

— Я была на четвертом этаже. В лаборатории. Там, видимо, проводились какие-то опыты, так как я заметила много оборудования для этого. А также я увидела что-то.

— И что же?! — Не выдержав, спросил Президент и вскочил со своего места. — Что там было?

— Я не смогла рассмотреть, на меня напал республиканец. А разве потом наши солдаты не заходили туда?

— Они были там, но ничего не обнаружили. Кто-то успел все убрать. Что было дальше? — Продолжил спокойно генерал, прищуриваясь.

— После переподключения радио-точки мы вернулись на наши позиции, но не обнаружили никого. Только разбросанное оружие, техника, и несколько трупов. Позже еще один солдат объявился. Его и допрашивайте, что было дальше, он знает и видел гораздо больше нас. Генерал Йозеф полистал еще свою папку, и видимо, вопросов у него больше не было. Поэтому женщина со шрамом подытожила:

— Итак, мы допросили объект, многое сходится, мистер Президент, так чего же вы еще хотите? У нас помимо нее, есть еще что обсуждать, поэтому я не желаю ничего слушать об этой девчонке. В отдаленных местах Федерации происходят беспрерывные бои, а мы выясняем, что делала она каких-то полчаса. Это просто возмутимо!

— Да, Анджела, я с тобой согласен. — Проговорил спокойным голосом тот. — Но мы обязательно вернемся к этому вопросу, тем более полчаса, потраченных ею в том месте, о котором мы так грезили. Нельзя это спускать с рук.

Я стояла и слушала это, думая, что моя пытка окончена, но оказалось, что нет. Опять этот пронизывающий, тяжелый взгляд. Как будто сканируют вдоль и поперек или… или выжигают дыры. Я резко крутанулась вокруг своей оси, еще не до конца осознавая то, что должна была понять с самого начала заседания. Я бегала глазами по залу, ища знакомую фигуру и глаза. Но тщетно. Его здесь не было, тогда кто на меня так влиял?

— У вас все в порядке, объект Кира? — Заметив мою реакцию, спросил Президент.

— Смотря, что Вы подразумеваете под словом «порядок». — Ответила я и улыбнулась одним уголком губ.

— Увести! — Резко произнес тот. И меня схватили под руки и вывели из зала. И надо же, довели прямо до моей комнаты. Где я осталась одна… совершенно.

 

11

Будильник прозвенел мерзким треньканьем на всю комнату. Рука сразу же упала на кнопку его отключения. Девушка еще больше завернулась в одеяло, думая, что никуда не опоздает. Рядом кто-то зашевелился, и сильные руки обхватили ее вокруг талии и притянули к себе. Одеяло бесследно исчезло, и на мгновение Сара покрылась гусиной кожей. Но, когда мужчина ее поцеловал, она растаяла, как масло на солнце.

Она давно так хорошо себя не чувствовала: была легкой, свободной, благодарной. Но самое главное она была любимой. Неужели все прошло? А если нет? Девушка испугалась этой мысли и вздрогнула в постели.

— Опять? — спросил он обеспокоенно, надвиснув над ней. Глаза его быстро метались по ее лицу.

— Все хорошо, я все никак не могу привыкнуть к мысли, что свободна. Слишком долго…ты должен понять. Осознание того, что все кончено, пришло, но вдруг где-то внутри он все еще держит надо мной контроль, и при встрече я кинусь ему на шею. Это страшит больше всего, я не хочу тебя забывать, Глен. Ты единственное, что произошло со мной действительно хорошее, и я счастлива.

— Он не заберет тебя. Ты свободна. Главное, не думай об этом. Тем более, разве сегодня у тебя не выходной? Зачем ты завела будильник? — Не дожидаясь ответа мужчина накинулся на нее, заставив забыть о всех проблемах на некоторое время.

* * *

Завтра будет легче. С этой мыслью меня везли в закрытой бронированной машине по Столице с очередного задания. Хорошо, что водитель и сопровождающий солдат меня не видели, а то седина была бы обеспечена обоим. Да и окно для разговора с водителем было закрыто намертво. Я сидела одна, осматривая пустующие места, где должны были сидеть люди из моего отряда, но никого в живых не осталось. В свете последних происходящих со мной событий, нужно срочно переговорить с доктором…

Блин, уже весь пол в крови, надо что-то приложить к…груди, надвинуть кепку еще ниже и прикрыть нижнюю часть лица. Оторвав небольшой лоскуток ткани, и, повязав себе вокруг лица, я принялась останавливать кровотечение на груди, но ничего не помогало. Надо бы спросить, сколько еще ехать. Но, вспомнив, что не могу говорить, села обратно надев очки, иначе я не только распугаю солдат, но и всех врачей и персонал.

Мне повезло, что подвезли меня к заднему двору медицинского отдела. Открыв задние двери грузовика, доктора стали немедленно подключать меня ко всяким переносным приборам и капельницам. Один из молодых лаборантов сорвал повязку, зацепив очки, и упал в обморок, остальные хладнокровно уложили меня на каталку. Парня они вынесли следом. Через десять минут я уже сидела в лаборатории с Гордоном под светом его ламп и заботливым взглядом.

— Почему меня не отправляют на одиночные задания? — Спросила его. Уже вечерело, хотя мы не заметили, как быстро прошло время. Создатель до сих пор восстанавливал мне лицо, которое повредилось, если можно так сказать, при взрыве гранаты.

— Не знаю, Кири. И не разговаривай, я сейчас возьмусь за твою челюсть и попытаюсь поставить ее на место. Послышался трескающийся звук, затем доктор начал восстанавливать связки. С языком уже проблем не было. Пока он был занят своей работой я начала размышлять: прошло уже почти восемь месяцев, а меня так и не ставят в одиночные задания — до сих пор наблюдают. От Рикса и Изи нет никаких новостей так же. Вывод один — их больше нет в живых, хотя ходят слухи, что уже достаточно много безымянных пропали без вести. А Инструктор бездействует, по крайней мере, я не слышала также о нем никаких новостей и не видела его больше с тех пор после экзамена. Хотя он должен был отреагировать, ведь это его подопечные.

В это время доктор закончил восстанавливать кожный покров, слава богу, у меня снова появились веки, и я не преминула сразу же несколько раз моргнуть.

— Кира, не торопись. Это же тонкая работа, надо подождать, чтобы все установилось на свои места, и остыла новая кожа.

— Доктор, у меня перед лицом взорвалась граната, что может быть еще горячее? — И я начала уже облизывать губы. — Я хочу пить.

— Через пять минут. — Та-а-к, что тут у нас… — Коротко бросил он, снимая окровавленные перчатки и надевая новые. — Грудь. Здесь нужно будет попотеть, и спать ты будешь в капсуле сегодня. — Сказал он, аккуратно вырезая остатки одежды с грудной клетки. — Повезло: органы не сильно задеты, только пара осколков в легких и селезенке, сердце не тронуто и, как всегда, ребра: трех с половиной нет, и пять поломаны. Что ты делала?

— Как что, дралась. И всю волну от взрыва взяла на себя. — Уже с трубочкой во рту сказала я.

— Это я уже понял. Возвращаясь к твоему вопросу, хотел бы лишь сказать, что, скорее всего, тебя не отпускают на одиночные задания лишь потому, что они боятся, что ты уйдешь или перейдешь на сторону врага.

— А они не задумывались о том, что, когда я иду на задания с группой, я возвращаюсь, а остальные нет, м? Это был уже девятый отряд, понимаете девятый. — С нажимом на последнее слово сказала я. — И при всем при этом я возвращаюсь, а не ухожу. Остальные люди молятся, чтобы я не выполняла задания с ними, они считают меня какой-то проклятой.

— Ты не проклятая. Ты просто особенная. В тех условиях, где можешь выжить ты, простой человек не в состоянии. — Произнес в мою защиту он.

— Тогда хватит меня ставить в отряды, — схватившись забинтованной рукой за его рукав, твердо сказала я доктору, — скажите им, что я буду выполнять задания, какие они захотят и где угодно. И буду возвращаться, но не надо меня в люди, не надо, слышите?

— Хорошо, я поговорю с генералом Йозефом.

— Нет, вы поговорите со всем Советом. — Холодно взглянув на него, сказала я.

— Ты же знаешь, что это будет трудно сделать: собрать весь Совет. Должна быть веская причина.

— Веская причина? Чем вам не причина, что уже девять отрядов людей как в силовике, так и в обычной форме уничтожены? И кто же остался в живых среди них? Только я…

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах. — С грустью в голосе ответил создатель. Затем надел повязку на лицо и прозрачные очки-маску на глаза. — А сейчас помолчи, мне нужно вытащить осколки и сделать тебе новые ребра.

Спустя некоторое время я прервала молчание:

— А где Сара? Я думала, она с вами постоянно.

— Как видишь, нет. Она молодая девушка. И да, сейчас хоть и военное время, но личную жизнь никто не отменял.

— Я думала, что она влюблена только в одного человека. — При этих словах доктор помрачнел.

— Человека ли? Нет, как мне известно, его здесь нет. Он разыскивает по всему миру своих солдат, но пока безрезультатно. Скучаешь по своим друзьям? — спросил доктор.

— Скучаю? Ну, со стороны чувствующего человека, я бы сказала именно так: да, я скучаю. Но мне не дано это испытать. — И сразу повисло молчание: ведь мы оба знали, по чьей вине я ничего не помнила о своих настоящих родителях и почему ничего не чувствую. Но я не затрагивала эту тему сразу же, как меня вывели тогда из зала Совета. Я не видела смысла. Если доктор и переживает или мучается по этому поводу, то это только на его совести.

— Ты мстишь мне? — Тихо, почти шепотом произнес он.

— Как и зачем?

— После того признания на заседании ты ничего мне не сделала и не сказала. А должна была.

— Что именно я должна была Вам сказать или сделать?

— Да хотя бы для начала узнать, зачем я это сделал, чем руководствовался. А уж затем оторвать мне голову. Но ты, как оказалось, придумала более изощренный способ: месть.

— Мне нет смысла Вам мстить, тем более это не я Вам мщу. Это внутри вас говорит ваша совесть. — Вы мне еще нужны. Кто-то же должен меня лечить. А кто, как не вы справитесь с этим.

Он слабо улыбнулся и поцеловал меня в лоб:

— Да уж, теперь я точно от тебя никуда не денусь, раз ты не позволяешь мне умереть. Вот сейчас попробуй встать, только осторожно, и держи костыли — постарайся не наступать на ногу, а то рана откроется. Садись в кресло, я подвезу тебя к капсуле. В этот раз ты будешь закреплена только со спины, иначе все пойдет насмарку.

Я села в кресло, и создатель повез меня к капсуле. После того, как я была закреплена и поднята на нужный уровень, мне надели маску и прикрепили пару датчиков. И только потом «кровать» стала наполняться жидкостью. Хоть я и имела относительную свободу действий, но все равно мне было неудобно и непривычно без скоб и обручей на конечностях. Тем более в этот раз, так как была повреждена вся передняя сторона тела, я лежала горизонтально, раскинув руки в стороны и видеть, что происходит в лаборатории, я не могла.

Лишь огромный потолок возвышался надо мной, лампы которого горели очень ярко. Я невольно засмотрелась на него и не услышала, как доктор с кем-то разговаривал. Голос его собеседника был мне знаком: генерал Конрод. Что привело генерала в столь поздний час сюда. Проблемы с ногой или проблемы иного характера? Голову повернуть и посмотреть я не могла, но услышать постараться можно.

— …да я хотел бы как можно скорее поменять ногу, а то эта совсем проржавела. Как скоро это произойдет? — Вежливым тоном говорил он.

— Прошу прощения, она бы была готова и сегодня, чтобы Вы могли спокойно ехать по своим делам, но вернулась Кира с задания, поэтому я работал по большей части сегодня с ней.

— Ничего страшного, доктор. Как она?

— Уже в полном порядке, ей осталось только отдохнуть хорошенько.

— Она вернулась одна? — Тихим и серьезным голосом спросил он.

Доктор ничего ему не ответил, видимо, тут ответов не требовалось.

— Генерал, могу я рассчитывать на Вашу поддержку в Совете при одном деле? — Начал было он.

— Смотря, какое оно, это дело… — С любопытством произнес тот.

— Я думаю, Вы успели заметить, что уже с девятым отрядом Кира уходила на задание и приходила одна, — генерал не стал отвечать или перебивать доктора. — Так вот дело вот в чем, я бы осмелился просить Совет поставить ее в одиночные задания. Я знаю, некоторые сомневаются, что она вернется и не предаст нас, но до этого она же возвращалась. Тем более ходят слухи среди солдат о том, что она проклятая, и боевой дух у них падает, когда ее назначают к ним. Эмм, что скажете?

— Я скажу, что в Совете десять человек, а не я один. Поэтому как будут результаты, я дам Вам знать. А насчет ноги все-таки поторопитесь, она меня действительно беспокоит мне крайне неприятно находиться с Президентом на одной территории. Доброй ночи, Гордон. И я ощутила, как он окинул меня взглядом, хотя я не успела понять какой, он был мимолетным.

— Да, конечно. Доброй ночи, генерал. — Сказал, уже скрывшемуся из виду мужчине он.

Скоба, закрепленная на моем позвоночнике, позволявшая мне находиться горизонтально очень грела, и я подумала, что эта та же батарейка, какая и была закреплена у Инструктора, когда в свое время я отправила его в нокаут. От этой мысли я улыбнулась, но из-за маски никто, кроме меня не мог видеть и знать, что я делаю. Тепло от скобы и свет от ламп на потолке успокаивали, и я стала медленно погружаться в глубокий сон.

* * *

Спустя два дня я была в парке на той же лавочке, на которой сидела все время, наблюдая за людьми, и ждала вестей от доктора поводу моего перевода на одиночку. Но все было тихо: создатель, как и члены Совета молчали.

И вдруг, прервав мои мысли, прямо перед моим лицом возник букет цветов: лилии, свежие, кое-где с капельками воды на стеблях. Я подняла голову — передо мной стоял Эдриен с самодовольной ухмылкой. Заметив, что я никак не реагирую на цветы, улыбка сползла с его лица, и он вопросительно уставился на меня. Это уже был не первый знак внимания, оказанный им, до этого дарил мне шоколадные конфеты, их-то я взяла, так как люблю сладкое (Макс приучил). Потом говорил многозначительные комплименты в мою сторону. Один раз устроил салют, когда я уставшая возвращалась с задания, но, увидев меня одну-единственную из отряда и в паршивом настроении, да еще с серьезными повреждениями, он прекратил. Но теперь снова взялся за свое.

— Я думал, всем девушкам нравятся лилии. Их, кстати, чтобы ты знала, сейчас очень трудно достать. — Сказал парень, усаживаясь рядом, и уже было замахнулся выкинуть букет в урну, стоявшую неподалеку, как его остановила.

— Не губи. Хорошие цветы. — Я забрала букет и провела медленно пальцем по одному цветку, потом по второму, по третьему, по каждому из них, — Еще живые. Спасибо.

— И что это значит? Ты дашь мне шанс? — Оживился он вдруг, и в разноцветных глазах блеснул опасный огонек. Но сразу погас, когда я покачала отрицательно головой.

— Пойми, у меня другая цель, я не создана для этого.

— Ты ведь даже не пробовала. — Сказал парень лукаво и подмигнул, улыбаясь. Затем встал и направился в сторону главного здания спокойным шагом. Это еще не все.

Вечером, ухаживая за цветами, ко мне постучали и передали сообщение: меня вдруг срочно вызвали к генералу Йозефу.

Он стоял возле окна, покуривая одну из своих любимых сигар. Как только я вошла к нему в кабинет, он развернулся ко мне:

— Ну что ж, ты добилась своего, — без прелюдий начал он, — большинство членов Совета проголосовали за то, чтобы ты выполняла задания отдельно от остальных солдат. Поэтому вот твое следующее задание: на северо-западе находятся остатки от некогда великого города Шио, его разрушили хорренды, которые теперь там и обитают. Это поселение очень свирепое, поэтому ты будешь должна переговорить с ними, а лучше всего с главарем о перемирии, хотя бы до окончания войны.

— Из меня плохой дипломат, тем более с хоррендами общаться не стоит. Лучше сразу убить.

— Развивай дипломатию. Они нам нужны как союзники. Это стратегически важно, ты поняла? И ЭТО твое задание.

— Дайте подумать, я должна буду с ними разговаривать, даже в то время, как они будут ломать меня или выдергивать конечности?

— Если дойдет до этого, то ты должна будешь всех их уничтожить.

— Сколько хоррендов в поселении?

— Около пятидесяти. — Повисла пауза. — Что, много для одной тебя? Может направить вместе с тобой пару отрядов?

— Нет, лучше я буду убедительна в своих доводах о присоединении к Федерации.

— Отправляешься через три дня, вылет в четыре часа пополудни, — официальным тоном сказал он, затягиваясь. — И да, не играй с гранатами в этот раз. Можешь идти.

— Да, сэр. А, и у меня к вам вопрос, генерал: а как проголосовали вы? — Уже на полпути к двери спросила я. Тот лишь хищно улыбнулся и произнес одно слово:

— «За».

 

12

— Как одна? В Шио? Они там сошли с ума! Туда не суется ни одна из сторон уже много лет. Это самоубийство! — Возмущался Эдриен, когда я пришла к нему в гости вечером поделиться новостями и ужином. Он был одет в спортивные штаны — вышел только что из душа, поняла я. Теперь я смогла рассмотреть полностью его татуировку: вся правая сторона была «забита». Рисунок походил на вязь, или ветки, или плющ; что-то среднее, но очень красивое, полностью черное…это завораживало. Я невольно засмотрелась на него и прослушала то, что он мне сказал.

— Что? Э, что ты сказал? — он хитро посмотрел на меня, подошел ко мне и взял свою порцию с подноса:

— Нравится? Это я сделал, когда был зеленым мальчишкой. Точнее не я, а другой человек, старший брат. Он был против, но я — упрямый и добился своего. Правда иногда она отпугивает представительниц прекрасной половины человечества, зато я без нее не могу уже: привык, как вторая кожа. И плюс ко всему у нее есть волшебные свойства.

— Какие же?

— Ха, так я все свои секреты и рассказал. Нет, красавица, у меня тоже есть своя тайна. Может потом я тебе и скажу, но не сейчас. — И он мне подмигнул.

— А глаза? Почему такие глаза? — Внимательно заглядывая в них, спросила я.

— Не знаю. Аномалия может какая-нибудь произошла, и я выродился таким. Но я не считаю это недостатком, потому как у моего отца были янтарные глаза, а у матери — зеленые. — И он улыбнулся, присаживаясь рядом. Некоторое время мы сидели молча, Эдриен активно работал челюстями, а я пила свой, уже ставший частью моей жизни, протеиновый коктейль.

— А много у тебя поклонниц? — Вдруг неожиданно для себя спросила я у него, отчего быстро встала, отошла от него в другой конец комнаты и уставилась в окно. Я слышала, что он перестал есть и отложил свою посуду, ощущала его пристальный взгляд, устремленный ко мне.

— Конкретное количество я тебе не назову, но достаточно, чтобы моя постоянная девушка взбесилась и дулась на меня до конца дней. — И он рассмеялся. Я резко повернулась к нему и произнесла с интересом:

— Почему ты смеешься? И почему твоя девушка должна дуться на тебя?

— Ей-богу, Кира, ты как с другой планеты. Хотя может, я чего-то не знаю о тебе, — сказал он, увидев, как я непонимающе уставилась на него, — просто вы, девушки — существа какие-то странные и понять мужчине женскую суть очень трудно. Вы ревнуете к любой мелочи, даже незначительной. Но мне кажется — ты другая. И он осекся на последних словах и уставился в пол.

— А какая я? — И медленно начала подходить к нему.

— Ты... ты.... пфууу, — он в растерянности провел рукой по волосам, — слушай, в другой ситуации я бы мог девушке таких слов наговорить, что она бы растаяла, но в твоем случае, — и он резко поднял ко мне взгляд, — я хочу быть искренним по отношению к тебе.

— Говори.

— Когда я тебя в первый раз увидел, то обомлел: ты очень красивая, да что там говорить, ты — сексуальная. Твои глаза, фигура, губы; меня тянет к тебе, но в то же время ты ни на кого не смотришь, ты сосредоточена только на войне и заданиях. И из-за этого мне кажется, что ты очень холодная. Кстати, все молодые парни о тебе только и говорят с того времени, как ты тут оказалась.

— Хм, странно, мне казалось, все обо мне только плохого мнения, и говорят, что я проклятая.

— Ну да, слышал об этом. Но это не так, я знаю. Может, ты мне расскажешь, кто ты и почему такая отстраненная.

— Разве вас не информировали в тот день, когда вы забирали нас с базы?

— Вкратце. Сказали просто, что нужно доставить тебя в целости и сохранности, а кто ты, не сказали.

— Я - секретное оружие Федерации. Во мне сила Земли, которая появилась еще с рождения, но когда мне было тринадцать, приехал создатель и забрал меня. Еще он сделал мне операцию по удалению части мозга, отвечающую за чувства и эмоции, а также стер память. Сейчас мне восемнадцать, доктор во всем мне признался, но ничего уже не исправишь — я ничего не чувствую.

Спокойным голосом проговорила я, в то время как глаза Эдриена, с каждым произнесенным мною словом, округлялись все больше и больше.

— Господи, это же противоестественно. Так не должно происходить с людьми. То же я считаю и про хоррендов.

Он схватился руками за волосы и сел на диван, тихо что-то бормоча. Я подошла к нему и села перед ним на пол, заставляя посмотреть на себя. Ошарашенный, Эдриен перевел взгляд на меня.

— Ты не должен за меня так переживать. Это моя судьба, а впоследствии будет мой выбор. И ты никакого отношения к этому не имеешь.

— Тебя тренировал Инструктор? — Вдруг спросил он. При упоминании о нем я вздрогнула. Не знаю почему, но этот человек производил на меня необъяснимый эффект.

— Ты с ним знаком?

— Ты не ответила. — Мрачным тоном произнес Эдриен.

— Да, он тренировал, и он же принимал участие в моем экзамене. Но я давно его не видела. Теперь ты ответь.

Некоторое время молодой человек молчал, лишь желваки его двигались, и взгляд сделался отстраненно-напряженным.

— Эдриен, — шепотом окликнула я его, — что с тобой?

— Да, я знаком с ним. И очень хорошо. Кира, он — мой старший брат.

Вот теперь я действительно бы охренела, если бы могла. Я уставилась на него, ничего не говоря, сжав его руку так, что парень поморщился.

— Сколько ему лет? — Ничего не замечая, спросила я.

— Не знаю. Он мне вообще-то не родной брат, а названный. В детстве нашел меня больного и полуживого, вырастил, обучил многому, набил эту картинку. Я хотел вступить в ряды безымянных, но он был против. Сказал, что я не такой, ничего не потерял, а наоборот приобрел: семью. В отличие от них. Но однажды мне все-таки удалось приблизиться к разгадке его возраста: он появился на свет до того, как началась война. Это все, что известно.

— А имя? Ты знаешь, как его зовут? — Выпытывала я, еще сильнее сжимая руку Эдриену.

— Кира, я не против, конечно, что ты в меня так вцепилась, но, солнце, ты мне сейчас руку сломаешь. — Уворачивался от ответа он.

— Скажи, мне надо знать, и я отпущу тебя.

— На что ты пойдешь, чтобы узнать его имя?

— Чего ты хочешь?

— Не бойся, цены это никакой не имеет для тебя, зато для меня это будет наслаждением. Поцелуй меня. По-настоящему, как я тебе тогда говорил.

Я немного опешила и разжала руку, а Эдриен уставился на меня, ожидая действий.

— Хорошо. Но что я должна сделать?

Удовлетворенный, он придвинулся ко мне лицом и накрыл мои губы своими, затем немного отодвинулся, усмехаясь, сказал:

— Закрыть глаза и расслабить рот.

Я выполнила его просьбу. И в то же мгновение он начал меня целовать: сначала осторожно, как бы боясь напугать, но потом, когда я начала отвечать, он перестал быть спокойным. Поднял меня на руки и посадил к себе на колени, водя при этом по всему моему телу руками и целуя с большей страстью, чем прежде. Я отстранилась, спустя некоторое время, когда он хотел снять с меня майку.

— Думаю, что хватит для того, чтобы сказать, как зовут Инструктора.

Тяжело дыша и закрыв глаза, Эдриен некоторое время приходил в себя. Но уже через минуту он вышел из комнаты в душевую.

— РоЄман. — Донеслось сквозь шум воды.

Я встала и прошла в душевую к нему. Он стоял там, склонившись над раковиной, немного вспотел, и бусинки пота перекатывались по мышцам на спине, иногда казалось, что его татуировка живая и движется в такт его дыханию, но это было не так.

— Наверное, мне стоит извиниться?

На мгновение он замер и, выпрямившись, стоял так же, не произнося ни слова. Поняв, что я обидела его, но чем именно — неизвестно, я сказала только:

— Эдриен, спасибо, что сказал имя. Я, наверное, пойду тогда.

— Это все, что ты хочешь мне сказать? — Сквозь зубы проговорил он.

— Послушай, если я обидела тебя, то ты пойми, я не знаю как.

— В тебе ничего не ёкнуло, когда я тебя целовал? — Обреченно произнес он.

— Я же все тебе рассказала….думала, ты понял.

Он горько улыбнулся и стал вытираться полотенцем:

— Да, я все понял. Абсолютно все. Извини, я должен отдохнуть, у меня завтра трудный день и спасибо за ужин.

Он не смотрел мне в глаза, он вообще не смотрел в мою сторону. Я лишь развернулась и тихо вышла, взяв с собой поднос. Переступив порог, я перевела дыхание и подумала, что все-таки там, внутри меня произошло что-то, новое и непривычное. Скорее всего, в первый раз в своей жизни, я испытала возбуждение, смешанное со страхом; страхом чего-то необъяснимого и непонятного. Я оперлась спиной о стенку, не в состоянии стоять спокойно: колени немного потряхивало.

Что же со мной происходит? Согласно показаниям доктора, у меня нет чувств, но что же было на моем первом задании, и это повторилось сейчас в комнате. Может это все из-за материала? А если создатель ошибся, и впоследствии вся гамма эмоций обрушится на меня, как тогда, на экзамене. Никогда не забуду тот день. Как так получилось, что Инструктор заставил меня прочувствовать все те эмоции, не знаю. И почему сейчас все это происходит.

Я осела на пол, зажмурив глаза и закрыв уши руками, стала покачиваться из стороны в сторону. Где он?! Где тот человек, который даст ответы на все вопросы. Мне он нужен; мне нужно знать. Я заметила, что плачу лишь тогда, когда пара капель упали на пол. Я остановилась, провела рукой по щеке и уставилась на нее: капля медленно скатывалась вниз.

Слизнув ее, меня как будто прошибло током: соленый привкус слез обострил все мои рецепторы. Нужно кое-что проверить, окончательно убедиться в том, что со мной начали происходить изменения из-за материала.

Вытерев остатки слез, я резко встала и ворвалась в комнату Эдриена. Вода в душе лилась сильным потоком, отчего я подумала, что он снова принимает душ. От удивления Эдриен чуть не поскользнулся, когда я, подбегая к нему, снимала майку.

Парень впился в меня и прижал к стенке, целуя неистово, будто из него вырвался ураган. А я, а что я, я просто таяла в его умелых руках, которые уже скинули остатки одежды, и мы стояли под горячими струями воды совершенно обнаженные. Да, я убедилась, что во мне пробудились некоторые эмоции по отношению к нему, но это произошло так неожиданно для меня, что сначала не придавала этому значения. Теперь же во мне полыхал огонь, особенно внизу живота.

— Эдриен, у меня там внизу что-то не то происходит. — Еле выговаривая слова, произнесла я.

— Все правильно там происходит. Это, значит, что мы движемся в верном направлении. — Сказал лукаво он и снова начал меня целовать, только уже не только в губы, но и опускаться ниже: к шее, ключице и груди. Ей он уделил особенное внимание — сначала он целовал левый сосок, отчего я задрожала; а правую грудь просто гладил, мягко сминая; затем он переместился и накрыл ртом мой правый сосок. Я перестала себя контролировать и начала стонать, впившись пальцами в его волосы.

— Прости, солнце, но нам нужно прерваться на некоторое время, ибо я не хочу заниматься с тобой сексом в душе, по крайней мере, в твой первый раз. — Произнес он хриплым от возбуждения голосом.

Он без предупреждения схватил меня за ягодицы и взял на руки. Через минуту мы оказались у него в кровати. Почему-то Эдриен остановился и заглянул мне в глаза:

— Ты действительно этого хочешь? — Спросил он, пока еще не было поздно.

— Да, хочу. — Честно ответила я, проводя рукой по щеке. И он одним резким толчком оказался внутри меня, отчего я охнула и выгнулась, вцепившись в него пальцами. Некоторое время он не двигался во мне, и я лишь ощущала пульсацию внизу и приятную боль. Но когда Эдриен начал двигаться, у меня перехватило дыхание. Это было ни с чем не сравнимое удовольствие. Даже когда я разрезала на куски солдат Республики, это чувство было не таким, как сейчас. И от этого мне захотелось большего, и стала двигаться ему навстречу, получая еще большее наслаждение.

— Кира, как я долго этого ждал, ты не представляешь… — Тяжело дыша, прошептал мне в ухо парень, в то время как я, обняв его за плечи и закрыв глаза, улыбалась и иногда шептала его имя. Вдруг он начал двигаться быстрее и глубже. От этого я уже не могла сдержать стон, а вскоре начала кричать, чувствуя, что внутри сейчас что-то взорвется…

— Эдриен! Внутри что-то происходит! Эдриен! — Испугавшись, крикнула я. Но мое последнее слово заглушил его глубокий стон и последнее движение, и вдруг меня ослепило яркой вспышкой и, на мгновение, перестала себя ощущать, была легкой как перышко.

— Я же говорил, что все правильно там происходит…Солнце. — Услышала я и открыла глаза. И вскрикнула от неожиданности: перед моим лицом был Инструктор. Я зажмурилась и, быстро открыв глаза, снова увидела Эдриена. Он смотрел на меня обеспокоенно и взялся за руку.

— Все хорошо? — Как-то нервно поинтересовался он.

— Да, все в порядке. Просто там, внизу немного заболело. Напугала?

— Если только чуть-чуть. — Он улыбнулся мне такой знакомой улыбкой. Ну конечно, они же ведь братья, хоть и названные. — Иди ко мне, моя девочка. Я придвинулась к нему и легла на его грудь, а он обнял меня за талию и укрыл нас одеялом.

— Эдриен, я никогда такого еще не испытывала, мне было и больно, и приятно, но больше приятно.

— Это хорошо. Рад, что тебе понравилось. Правда, я старался лишь наполовину. — Гладя мое плечо, сказал он и начал напевать какую-то песню.

— Если ты продолжишь и дальше, то я засну. — Сказала, уже почти погружаясь в сон.

Он хмыкнул, но петь не перестал, сгреб меня в охапку и стал покачивать, как ребенка:

— Спи, солнце. А я буду охранять твой сон.

 

13

Утром я проснулась немного разбитой, но удовлетворенной. Повернув голову в надежде увидеть Эдриена, я обнаружила смятую подушку и пустое место. Никто не откликался, и уже подумав, что парень не придет, я услышала, как хлопнула входная дверь, и в проходе появился он, улыбаясь во все лицо.

— Уже собиралась уходить, — потягиваясь, сказала я. При этом одеяло сползло, и грудь предстала его взору. Парень начал жадно ее разглядывать, улыбка сползла с его лица, уступив место похоти.

— Эдриен! Даже не думай! — Прикрываясь, крикнула я, чтобы привести его в чувство.

— Я в данный момент вообще не думаю. — Он сделал несколько шагов по направлению ко мне, прежде чем я вскочила и убежала в душ, замкнув дверь.

— Лучше скажи, куда ты уходил? — Попыталась отвлечь его.

— Я ходил к генералу Йозефу… — Начал было он, но замолчал, затем продолжил, — В общем, я отправляюсь вместе с тобой на задание. Не могу рисковать тобою.

— А ты не думал, что хоррендам будет легче убить тебя, чем меня. И у меня больше силы и возможностей справиться с ними одной, ты будешь лишь мешать.

— С ума сошла? — Стукнул он со всей силы в дверь. — Открой дверь! Ты же не хочешь сказать, что тебе не нужна моя помощь?

— Не нужна… Но как я поняла, генерал разрешил тебе со мной отправиться, и просить тебя остаться — пустая трата времени, так?

— Ты все правильно поняла. Открой эту чертову дверь! Я хочу к тебе.

— А если бы мы с тобой не переспали, ты бы не пошел проситься к нему? Ответь только честно.

Повисло молчание, и Эдриен уткнулся лбом в дверь, дернул ее за ручку. Теперь я поняла, что не пошел.

— Не знаю, — донеслось до меня тихим голосом, — честно, не знаю. Но теперь я уверен в этом, и я пойду за тобой, куда захочешь.

— Это ни к чему. Достаточно того, что ты уже едешь в Шио.

Я отошла от двери и зашла в кабину душа, включив горячую воду на полную мощность: отчего-то мне стало холодно. Но не прошло и пары минут, как дверь с громким звуком вылетела с петель, и зашел Эдриен. Он встал передо мной, смотря прямо в глаза, и сказал:

— Ты не поняла. Когда вчера ты пришла и сказала, что тебя отправляют туда одну, я еще не до конца осознавал, что пойду с тобой, а когда случилось то, что случилось, все стало окончательно понятно и решено. Ты слышишь меня: я иду с тобой!

Сказал он не требующим возражений голосом. Снова повисло молчание, лишь, прерываемое шумом воды. Через несколько мгновений я шумно выдохнула, скрывая улыбку, но парень это заметил и приблизился ко мне. Без предупреждения поднял меня на руки и понес в кровать.

* * *

Президент уже сидел в его кабинете с недовольным выражением лица, постукивая пальцами по столу и поглядывая на часы. Он был, как всегда, безупречно одет, хотя было раннее утро. Действительно, это же глава Федерации, как он мог допустить такую мысль и представить Президента растрепанным или невыспавшимся, чушь.

Генерал Йозеф быстро прошел на свое место: он и так заставил себя долго ждать, это было написано на лице его гостя.

— Вы думаете, я одобрю это решение и отправлю вместе с ней мальчишку? — начал спокойно глава государства, поправляя воротник рубашки. — Она должна отправиться туда одна!

— Успокойтесь, прошу вас. Да, он очень ценный боец, и мы будем особенно по нему скорбеть. Но командир Эдриен лишь очередной павший за свою Родину солдат. Мы отдадим ему все причитающиеся почести. Нам повезло — у него нет ни родных, ни близких. Объект ему небезразличен, как мне доложили, и если она бы отправилась одна, с ним могла возникнуть проблема. Но сейчас, если они погибнут там вдвоем, избавимся от всех проблем и скажем, что он пал смертью героя.

Президент выслушал его, не прерывая, и заерзал на стуле обеспокоенно:

— Я уверен, она — шпионка республиканцев. Кто-то выдает всю секретную информацию о нас! И доктор, кстати, тоже. Что сделаем с ним?

— Пока ничего. Нужно, для начала, удостовериться в смерти объекта и командира. Затем ссылка или смерть. — И генерал с уверенным видом закурил сигару. Президент поморщился и встал.

— Прекрасно. Одобряю. Оповестите меня, как только что-нибудь станет известно.

— Непременно.

* * *

— Эдриен, давай прервемся, все-таки нам через четыре часа вылетать. Я должна подготовиться, да и ты тоже. — Еле вырвавшись из его цепких объятий, произнесла я.

— У меня такое чувство, будто ты хочешь от меня сбежать, — ответил он и засмеялся. — Ладно, ладно. Тебе уходить надо?

— Да, я должна встретиться перед отлетом с создателем и сходить в оружейную, — одеваясь, проговорила я.

Эдриен посерьезнел вдруг:

— Он всегда тебя осматривает перед заданиями?

— Да, он единственный, кто все обо мне знает.

— Угу, притом, что чуть не убил и вырезал половину мозга.

— Я не пойму твоей агрессии, что не так? Почему ты его ненавидишь?

— Крича о мире и добре, совершать такое еще с ребенком… Тебе не кажется это странным? — Спросил он, но, не дождавшись моего ответа, продолжил:

— Ты же сама как-то сказала мне про выбор человека, что у каждого он свой. И, знаешь, твой создатель уже давно сделал не тот выбор, прикрываясь благими намерениями. Он говорил тебе, что будет использовать любые средства лишь бы закончить эту войну?

— Говорил.

— И заблаговременно стер тебе память, вырезал часть мозга, чтобы ты не смогла его убить, отомстив тем самым. Кира, послушай, тебя используют.

— Мне уже когда-то сказал один человек, что меня используют, и будут использовать, — смотря куда-то вдаль, проговорила я. — Я отвечу тебе то же, что и ему: нет и еще раз нет, никому не позволю этого, а если узнаю — смерть.

— Тогда ты забыла убить доктора.

— Я его не трону ни при каком раскладе: мне он нужен, потому что лечит все мои раны. И мне слабо верится, что это он. Он бы признался.

— Почему ты в этом так уверена? — недовольно спросил Эдриен.

— У него есть совесть, и если бы он действительно использовал меня, она бы его сожрала, и он сам себя избавил бы от мучений. Довольно, я не хочу больше об этом разговаривать. — Произнесла, наклоняясь и целуя молодого человека в губы. Он расслабился, и если бы я не увернулась, мы бы точно никуда не полетели.

* * *

— Ну надо же, тебе выдали форму. Да еще какую! — Присвистнул Эдриен, когда я приближалась к вертолетной площадке в силовой броне, которая обтягивала каждый сантиметр моего тела. — Напомни, мы точно летим к хоррендам или в ближайший стрип-бар?

— Ну хватит, нужно настроиться на задание. Оно очень непростое, а ты со своими шуточками отвлекаешь не только меня, но и себя.

— Ладно. Я только хотел сказать, что в обтягивающем костюме ты очень хороша. Садись в вертолет. — Сказал он, подавая мне руку.

Мы сели друг напротив друга, но перед этим я успела глянуть на пилотов, которые нервно посмотрели на меня и, кажется, перекрестились. Меня это немного смутило, но я быстро отмела эту мысль в сторону, так как нужно было настраиваться на серьезный разговор, если он получится. А он должен получиться, ведь я прихватила с собой веский аргумент.

Эдриен о чем-то разговаривал с пилотами, но так как я не надевала никогда наушники, не могла разобрать, о чем именно мужчины беседуют. Затем Эдриен дал знак, чтобы я его послушала и приложила один наушник к уху:

— Нас высадят прямо перед их поселением, естественно нас к тому времени почуют. Я надеюсь, ты успеешь сказать им, что мы пришли поговорить, а не убивать их, по крайней мере, сейчас. И, если переговоры пройдут успешно, нас заберут через пять часов на этом же месте.

— А если нет?

— А если нет, то мы останемся отличным ужином у них на столах, и нас запомнят как неудачников в переговорах с хоррендами. — Подмигнул мне парень. Почему он относится ко всему этому так несерьезно и постоянно шутит?

— Почему ты все время шутишь? — Резко спросила я. — Мы летим в смертельное место, а ты мало того, что не сосредоточен, так ты еще постоянно смеешься, да что с тобой?

— Кира, это нервное. Ты думаешь, отвоевав столько лет и попадая во всевозможные ситуации, я не понимаю серьезности нашей операции? Ошибаешься. Еще плюс ко всему мне прибавилось еще одно волнение. — Сказал он, многозначительно глядя мне в глаза. Но он не закончил фразу и отвернулся, уставившись в окно.

Я задумалась: Эдриен что, беспокоится обо мне? Этого мне еще не хватало, все-таки зря разрешила отправиться ему со мной. Ведь, по-моему, я тоже за него беспокоюсь. Доктор не дал мне конкретного ответа, когда я пришла к нему в лабораторию перед вылетом. Он сказал лишь, что проверит мое состояние, когда вернусь, а сейчас ему некогда. Если честно, я была поражена его холодностью. Ведь он на протяжении стольких лет старался, чтобы я ничего не чувствовала, а тут такая отстраненность.

И не могла в это поверить, но ему ничего не сказала, а лишь молча вышла, при этом поймав на себе обеспокоенный взгляд Сары. Что происходит, и что замышляют все эти люди. Чего они хотят от меня? Может, Эдриен был прав, и доктор не тот за кого себя выдает? Нет, этого не может быть…Это кто-то сверху, я уверена, это генерал Йозеф. Только ему я нужна слабая и в разобранном состоянии.

Я думаю, что скоро получу ответы на все свои вопросы, тогда все станет ясно как день, кто есть кто. Сейчас же моя прерогатива — это выполнение данной миссии, хоть она и обещает быть сложной, даже чересчур: пятьдесят хоррендов на нас двоих. Это опасно.

Согласно данной информации: Шио был процветающим городом, чуть ли не «Второй Столицей», но когда появились хорренды, этот город был первым, который не устоял против их натиска и злобы. Ведь это было их первое открытое нападение, и тогда еще никто не знал, как с ними бороться. В той бойне никто не выжил, кроме этих выродков, которые осели здесь сразу, дабы показать, что у них тоже есть сила и свои войска. И да, именно про это поселение говорил Ури, которое употребляет в пищу людей. А главарь их — самый первый и самый жестокий из здоровяков. И я даже не знаю, умеет ли он еще говорить, и успею ли произнести хоть пару слов, прежде чем нас убьют.

С этими тяжелыми мыслями я и не заметила, что мы начали снижаться. Когда я приготовилась выходить, то посмотрела на пилотов и увидела их облегченные и радостные лица. Не мне их судить, да они, в принципе, ни в чем не виноваты. Эдриен заметил, куда я смотрю и ободряюще улыбнулся, протягивая мне руку.

Мы стояли на открытой поляне и смотрели, как скрывается за горизонтом вертолет. Наша единственная возможность быстро убраться из этого места исчезла. Мы переглянулись и тихо пошли по направлению к главным воротам города, точнее, к их завалам.

— Не бойся, солнце, я прикрою. Но только ты должна быть очень убедительна в своих доводах о присоединении к нам, иначе я не смогу сделать Эдриена-младшего. — Произнес он довольно-таки нервно.

— Я и не боюсь. Надо только успеть…лишь бы успеть. — Проговорила я себе под нос, крутя в руках то, что должно хотя бы на некоторое время, согласно моей теории, задержать крепышей.

Я почувствовала его сразу, как только мы перешли границу города: невыносимый смрад, запах тухлятины, отбросов и гниения. Весь этот «букет» разнообразия вони процветал здесь и был заменой воздуху. Пришлось надеть шлем, чтобы глазам было видно куда идти, а то от слез, которые застелили глаза, ничего не было видно.

Повсюду была разруха и…свалка, помойка. Другого слова не найти, чтобы описать этот ужас. Во всем городе была тишина, как на кладбище, даже ветер не дул: затишье перед бурей. Мертвый город, хотя я слышала в отдаленных местах какой-то шорох и знаком предупредила об этом Эдриена, он приготовился и направил оружие в ту сторону, куда я указала. Я же достала из-за спины клинок и стала внимательнее всматриваться вдаль. Напряжение все росло, но издалека никто не появлялся и не набрасывался на нас. Эдриен только хотел опустить оружие, как я быстрым движением ноги вернула его в исходную позицию и покачала головой.

Некоторое время я также вглядывалась вдаль, но враг не хотел себя пока обнаруживать и поэтому мы отправились дальше в центр города.

— Как думаешь, на нас не нападают лишь потому, что хотят заманить в ловушку? — Спросил он после долгого молчания, голос у него был хриплый и немного дрожал. Но командир был внимателен и сосредоточен как никогда.

— Не исключено. Или с нами просто играют. Но я точно знаю, что справа от тебя в двухстах метрах сидит пара уродов, еще трое сзади меня. И они не нападают лишь потому… — Я не договорила свою фразу.

Из огромной кучи появилось нечто темно-зеленое, огромных размеров, с острыми как бритва клыками, которые торчали из пасти и остановилось перед нами. Оно походило на мутировавшего носорога. Тяжело дыша, оно сверлило нас тяжелым взглядом, но не нападало. А лишь внимательно следило за каждым нашим движением. Мы простояли так довольно долго, прежде чем я услышала это, самое невероятное, что могла услышать, от, вроде как, адекватного парня, своего парня. Он засмеялся. Не просто засмеялся, он дико заржал. Существо в недоумении перевело на него взгляд и заревело. Тут, наконец, Эдриен очнулся и перестал истерить и, резко перекинув автомат за спину, он побежал на «носорога». Парень ударил пару раз это существо своей правой рукой по морде и по грудине, и через мгновение оно лежало бездыханное, вывалив язык из пасти и закатив глаза. И тут произошла еще одна странная вещь: Эдриен начал танцевать в стиле диско. Я так и смотрела на него, не двигаясь и ничего не говоря, он поразил меня.

— Ну как я тебе, детка? — Подходя ко мне, спросил он.

— Ты бесподобен. Что это было?

— Да, что это было? Нам всем оооочень интересно!!! Не расскажешь, парень, как ты умудрился несколькими ударами убить мою зверюгу, а? — Спросил кто-то, появившийся из-за угла здания.

Мы повернули головы на звук и увидели по пояс одетого мужчину. С виду обычный, но я заметила в нем ненормальность: у него были слишком длинные пальцы рук и ногти на них, его вены были видны по всему телу, и они были черными, а глаза были без зрачков, хотя он нас видел прекрасно.

Он подошел к нам ближе и за ним стали появляться хорренды, но его они почему-то не трогали. Кто он такой?

— Так ты ответишь? — Улыбнулся он, и стало видно его тонкие и острые зубы.

— У меня хорошо поставлен удар с правой. — Живо ответил командир.

— Зачем пожаловали в мой город? — Прищурившись и разглядывая Эдриена, спросил он.

— Ты не на того смотришь. Тебе нужно разговаривать со мной. Он лишь охранник.

— А ты кто? — Надсмехаясь, спросил главарь. Все время причмокивая и нервно крутя головой.

— Я - парламентер. Мы пришли сюда не драться, поэтому, прими мои извинения за твоего зверя. Повторюсь, это — мой охранник и, он подумал, что мне угрожает опасность.

— Да, да, да… — Пробормотал, глядя в землю, мужчина. Голова его нервно дернулась в сторону. — Парламентер, с оружием… Ты смеяться надо мной вздумала, девчонка! — Крикнул он, и все хорренды стали рычать. Эдриен прицелился прямо в голову главарю, но я положила руку на его автомат и покачала головой. Он опустил оружие, но с пускового крючка не убрал.

— Да, я взяла оружие, но для самообороны, сам знаешь какие времена. Кто без оружия, тот уже мертв. Но я действительно парламентер и пришла говорить с тобой.

— Говори.

— Могу я узнать твое имя?

— Монро. И если ты не поторопишься, я убью вас. — И он дружелюбно так улыбнулся, что я поверила, будто он какой-нибудь добренький дядюшка, но это было не так.

— Я из Федерации. И меня послали поговорить с тобой, Монро, о перемирии с нами. И наше правительство хочет быть в союзе с вашим поселением и вместе победить республиканцев, что вы на это скажете?

Монро долго всматривался в мое лицо, о чем-то думая, потом повернулся к одному из своих, сказал ему что-то шепотом, тот довольно кивнул и пошел вглубь города.

— Ах, да. Как ты, говоришь, тебя зовут? — Бодрым тоном сказал он, и я уже заподозрила неладное.

— Кира.

— Так вот, Кира, прежде, чем ты дашь команду своему охраннику «фас» и сама начнешь драться, дай-ка я тебе кое-что расскажу. Пятьдесят пять лет назад, когда какой-то выродок, которого вы все прозвали Мистер Президент, нажал на такую, с первого взгляда казавшуюся безобидной, кнопку «ПУСК». Все в мире изменилось, абсолютно все. Да и люди изменились, внешне. Внутренне они остались такими же, сейчас вообще никого не удивишь ничем. Вот ты спросишь, что заставило меня обратиться в хорренда? Безысходность, безнадежность, отчаяние? Отчасти, но не только. Ярость, месть, гнев. Вот, вот то, что я хотел выместить на тех, кто лишил меня крова, семьи, жизни, будущего. А сейчас ты приходишь и предлагаешь мне, МНЕ! присоединиться к этим людям. И у меня остается только один вопрос: у вас там все в порядке с головами?

— Не поняла, — «Включила я дурочку», но, в то же время, доставая из заднего кармана последний свой аргумент.

Монро причмокнул и вздохнул, вздрагивая всем телом:

— Вот как-раз-таки ты все и понимаешь, а тот, кто послал тебя сюда — не очень. — И он только хотел сделать выпад навстречу ко мне, как я выставила клинок перед собой и показала ему медальон, подаренный мне неизвестным мальчиком несколько лет назад.

Монро остановился, конец клинка уперся ему в грудь, но глаза его уставились на медальон. Голова нервно дергалась.

— Откуда? Откуда он у тебя!? — Взорвался он и начал быстро дышать.

— Знаешь, что это? — Прищурившись, следила я за каждым его движением.

— Мунд…добро и зло. равновесие…выбор. Отдай. — Металлическим голосом сказал он. — По-хорошему, и я вас отпущу, живых и невредимых, но своему правительству ты скажешь, что переговоры не удались. Отдай. — Повторил он.

Я задумалась на некоторое время: переговоры действительно и так бы не удались и, возможно, нас бы еще и убили, но тут нас отпускают взамен на эту штуковину. Мне она не нужна, но она какую-то роль во всем этом играет и мне не зря ее дали в свое время.

— Ты сдержишь свое слово?

— Да, клянусь. Отдай же! — Сорвался на крик Монро, и мне стало ясно, что ничего он не сдержит.

Призвав силу, я схватила Эдриена и резко отскочила от главаря, порезав при этом левую сторону его торса, вскочила на соседнее здание и спряталась на крыше. Мы лежали тихо, не высовываясь, но тут за нашими спинами мы услышали грохот. На крыше появилось четверо хоррендов во главе с Монро. Эдриен начал стрелять, но мало того, что эти хорренды были крепкие, они еще и уворачивались с огромной скоростью от пуль. Были, конечно, попадания, но они как будто и не замечали их и надвигались на нас волной. Я снова схватила Эдриена, и только хотела перепрыгнуть на другую крышу, как Монро схватил меня своими длинными руками и с огромной силой, присущей только хоррендам, кинул меня на землю. Эдриен отлетел куда-то в сторону, но куда, я не увидела.

— Мне нравится цвет твоих глаз. Ммм, такой яркий, сочный. — И он облизнулся. — Наверное, на вкус ты такая же. Я хочу тебя попробовать.

— Только через мой труп! — Крикнул Эдриен и выстрелил в хорренда очередью. Тот пролетел сквозь несколько зданий и затих. Я медленно встала, что-то было не так с моей спиной и правой ногой. — Ну, кто еще хочет получить? Подходите, не стесняйтесь, еще много есть. — Продолжал парень и сжал в кулак свою правую руку. Но здоровяки не торопились подходить, они окружили нас плотным кольцом и ждали, но чего мы не знали. Вдруг из завалов с криком выпрыгнул Монро и ударил ошарашенного Эдриена. Тот отлетел в стену соседнего здания, упал и больше не вставал.

— Эдриен… — Одними губами проговорила я. Что-то внутри надорвалось, или надломилось, не описать словами. Монро развернулся и начал медленно подходить ко мне, а я все смотрела на тело парня. Хорренд схватил меня за шею и сдавил. И продолжал давить и давить, до тех пор, пока из носа не выступила кровь, но я все продолжала смотреть на Эдриена, ожидая, когда он очнется или хотя бы вздохнет, но этого не происходило. И когда перед глазами начало мутнеть, я перевела взгляд на Монро.

— Чего ты хочешь? Медальон? Так забирай и отпусти нас, и я не убью тебя за его смерть.

— Ха-ха! Просто медальон мне уже не нужен, — произнес он лукаво, — на меня снизошло прозрение: съев тебя, владельца медальона, я очищусь и стану непобедимым! А тот, будет апперетивом. — И он вырубил меня, свернув шею.

 

14

— Ну, как она?

— Приходит в себя.

Голова гудела очень сильно, в ушах стоял гомон, но самое сложное было — это открыть глаза. Я собрала всю волю в кулак и резко распахнула веки, о чем пожалела. Яркий свет ударил мне в глаза, хотя впоследствии это оказалась лишь настольная лампа, стоявшая рядом. Я лежала на грязном тонком матрасе, возле меня стояла эта злополучная лампа, но дальше невидно было ничего, сплошная темнота. Села и оперлась о стену, она оказалась каменной, значит, подземелье какое-то или подвал. Вдруг послышался шорох в другом конце комнаты. Я сделала вид, что ничего не вижу и не слышу, и склонила голову вниз, как будто, приходя в себя. Женская рука не успела прикоснуться к моей голове, как я ее схватила, и притянула ближе. И на свет показалась очень худая грязная женщина лет сорока, с растрепанными седыми волосами, огромными голубыми глазами, в которых был явно отражен страх. Она тряслась, как осиновый лист, но не кричала, только смотрела на меня.

— Ты кто такая? И где я?

— Ты в плену у правителя Шио. — Шепотом сказала мне она. — Я — Терени.

И меня как будто окунули в холодную воду. И сразу все вспомнила, мгновенно ощупала свою шею.

— Не бойся, с твоей шеей все в порядке. Я вправил все на место, а остальное сделала ты сама. — Услышала я мужской голос из другого конца комнаты. Он вышел на свет. Я увидела довольно молодого парня в белом халате, но белым он когда-то был: от многочисленных пыток и грязных подземелий халат был грязно — бордового цвета. Парень был бледным, его грудь была перевязана множество раз, а сам он хромал на правую ногу.

— Где Эдриен?

— Наверное, это тот парень, которого притащили вместе с тобой. Он в соседней камере. Но я не знаю, как состояние его здоровья.

— А кто ты такой?

— Я - профессор или доктор, называй как хочешь, уже не важно, Деррек Маккуин. И да, я — республиканец.

— А это — твоя ассистентка? — указала я взглядом на Терени.

— Не надо иронии. Нет, она здесь уже довольно давно, хотя они могли ее уже давно употребить, прости, Терени. Она — обычный гражданин Федерации, попала случайно сюда. Для меня остается загадкой, почему они ее не едят. Может, хотят, чтобы она стала такой, как они.

— А как ты сюда попал?

— Так же, как и вы. — Улыбнувшись, сказал он. — Мы пришли к ним заключать мирный договор, но только у нас были при этом еще и свои цели.

— Какие цели?

— Ты хочешь, чтобы республиканец, вот так взял и поведал все секреты своей страны, федералке?

— Ну, исходя из того, что ты спас меня, отчасти. И твоя страна не рвется тебя отсюда вытаскивать, а ты сидишь здесь очень долго. Ну, а твое состояние здоровья вообще оставляет желать лучшего, хотя скоро ты станешь едой. А вытащить смогу вас только я. То да, давай выкладывай все свои секреты.

— Я расскажу все секреты, при условии освобождения из этих казематов, м? Как тебе такое предложение?

— Справедливое. — И я натянуто ему улыбнулась.

Послышалась возня в камере напротив, но там было очень темно. Я призвала к силе, и увидела Эдриена, лежащего и пытавшегося зацепиться за что-нибудь, чтобы подняться и сесть.

— Эдриен! — Крикнула я. — Ты цел?

— Солнце? Это ты? Я что, в раю? Хотя тут темно…какого, ты в аду делаешь?!

— Даже сейчас шутишь, — засмеялась я. — Ты в подземелье, в камере, я в соседней, напротив. Он поднял голову и улыбнулся, такой счастливой улыбкой, что я невольно потянулась руками сквозь прутья решеток к нему и почувствовала, как плачу. Он был весь избитый и израненный, мне хотелось обнять его и качать, как он меня тогда у себя в комнате.

— Я вижу только твой силуэт. И светящиеся глаза, твои?

— Ну а чьи же еще? Тебе больно? Встать сможешь?

— Пока нет, мне нужно время, чтобы…

— Чтобы что?

— Я не могу пока тебе сказать, но ты мне веришь?

— Конечно, она тебе верит! Ты видишь, как руки тянет, уже почти сквозь решетку прошла лишь бы до тебя добраться. Голубки. Какой я сентиментальный в последнее время стал. И позволил ему еще жить. — Прервал нас Монро, он сидел в кресле, в углу коридора, и, скорее всего, слышал весь разговор.

— Не ты позволяешь мне жить, не ты! — Крикнул Эдриен и засмеялся. Монро быстро подскочил к его камере и схватил:

— А кто же тогда? В моих руках твоя жалкая жизнь, и лишь я могу ею распоряжаться!

— Повторяю, не ты. — Спокойным голосом ответил ему парень.

— А, ну да, каждый сам вершит свою судьбу, правильно? Ты это имел в виду?

— Нет. — Только и ответил он.

— Ты мне надоел, ты будешь первым. Раздеть его! И привести в главный зал, будем обедать. — Он засмеялся и только начал уходить, как повернулся ко мне. — Ах, да, чуть не забыл ее тоже раздеть и в зал: сначала она увидит медленную смерть своего возлюбленного, а потом встретит и свою. Господи! Как это все-таки романтично и трагично. И он дико расхохотался, а после его ухода его смех еще оставался звенеть в моих ушах.

* * *

Обеденный зал этого хорренда выглядел довольно по-человечески: огромный стол для блюд был высечен из дерева, кое-где испортившегося, но все-таки это был стол, также там были, что удивительно, стулья, тоже деревянные. Не знаю как ели другие хорренды — зоровяки, но у Монро стояли столовые приборы. Видимо, в этом его было отличие от других: хоть он и был хоррендом, он почти сохранил свой человеческий облик, но силы ему не занимать.

Когда я стояла в этом обеденном зале, я еще не представляла, что и как со мной будут делать, но как оказалось, обеденный зал — это просто декорация. Само действо происходило в соседней комнате не меньше зала, там стоял разделочный стол и огромный тесак, который я сразу же приметила. Меня грубо оттолкнули в угол комнаты и содрали остатки одежды. Эдриена я не видела, хотя они увели его первым, и мне оставалось только надеяться, что он еще жив.

— Ложись на стол. — Сказал Монро, подходя ко мне сзади и кладя руку мне на живот.

— Где Эдриен?

— О, с твоим парнем уже все в порядке. Поверь мне, им уже занимаются. Ложись на стол. — Повторил он и грубо толкнул меня вперед. Я сделала вид, что споткнулась и упала на пол. Хорренд подошел и схватил меня за волосы, и в этот момент я сделала выпад ногой, и тот с громким звуком ударился об стену. Но в следующий миг он стремительно подбежал ко мне, и удар пришелся мне прямо в лицо. Быстро среагировав, я начала бить его ногами поддых и руками по лицу, в то же время, пытаясь уворачиваться от его стремительных ногтей, так и норовящих рассечь мою кожу. Это продолжалось недолго, он все-таки достал меня и рассек весь мой правый бок, отчего я потеряла равновесие и упала на пол. Я лежала и корчилась, чувствуя, чувствуя, чувствуя ее. БОЛЬ. Я скулила, как маленький побитый щенок, катаясь по полу, но боль все не унималась. И сделала то, что никогда до этого не делала вживую, а только в своей голове, на экзамене. Закричала, завыла, заплакала.

— Какая ты сейчас беспомощная. А там, в подвале говорила такие речи, что ты чуть ли не единственная, кто сможет всех отсюда вытащить. А что в итоге? Лежишь и корчишься от боли всего лишь от одной маленькой царапинки, — И Монро перевернул меня, чтобы посмотреть на рану, — Ну ладно, немаленькая и не одна, но ты же должна была это стерпеть. Ты же — символ добра на планете. Чего ж ты ее подводишь-то? Иначе, тебе бы не достался этот медальон.

— М-м-мне ег-го мальчик какой-то дал. — Сквозь слезы проговорила я, — Эт-то обыч-чная шт-туковина, и-и я пр-росто случ-чайно п-пол-лучила ее, как под-дарок.

— Ну, конечно…Не смей мне лгать!!! — Закричал Монро и надавил пальцем на одну из царапин. Я зашлась в новой волне крика и плача.

— Кто дал тебе это медальон? — В ярости закричал хорренд. Я лежала, свернувшись калачиком и закрыв глаза, продолжая плакать и дрожать.

— Я же говорила, что это был мальчик из деревни, где я побывала. Я не знаю, как его зовут.

— Не лги мне! — И удар оглушил меня по левому уху.

— Откуда в тебе такая жестокость, ненависть ко всему живому?

— Я, кажется, тебе уже рассказывал три дня назад мою поучительную историю. Во мне остались лишь эти чувства к вам, к тем, кто до сих пор ведет эту бесполезную войну. И я буду убивать вас, буду жрать вас, но сначала я вас сломаю.

— С-с-с-ломаешь? — Засмеялась я. — Только один может ломать людей. Тебе же это право не дано. Снова удар по голове и удар по ране. Но я как будто уже ничего не чувствовала и отключилась, смотря прямо перед собой. Стоило лишь упомянуть Его, как вся боль проходит или наоборот. Но в данный момент, я чувствовала себя легко.

Тем временем Монро резко взял меня на руки и кинул на стол.

— В последний раз спрашиваю: откуда взяла этот медальон? — И он приставил тесак к самому горлу так, что капельки крови уже потекли по моей шее.

— В последний раз отвечаю: мне отдал его маленький мальчик в деревне. — И я призвала к своей силе. Быстро схватила тесак за лезвие и начала отталкивать от себя, но не тут-то было, Монро оказался очень сильным хоррендом, и его давление оказалось столь же сильным, как и мое. Но, как и всякий мужчина, у него было слабое место между ног, и я не преминула этим воспользоваться. Он отскочил, и мне, наконец-таки удалось соскочить со стола и выбежать в огромный зал, где были… Эдриен и трупы хоррендов.

Я остановилась, как вкопанная и смотрела на него во все глаза. Парень повернулся ко мне и улыбнулся. И только тут я увидела фигуру, стоявшую напротив него: Инструктор. Он стоял, скрестив руки на груди и расставив ноги. Мужчина был зол на Эдриена, как отец на сына, или, как, в данном случае, старший брат на младшего, который что-то натворил и теперь ему приходится во всем разбираться и отчитывать своего брата. Я непроизвольно улыбнулась, но кому не помню, потому что в следующий миг длинные пальцы одной руки схватили меня за шею, а вторая прошла сквозь мою грудную клетку, и длинные зубы сомкнулись на моей шее и откусили больше половины.

— Ммм, я так и думал. Ты — очень вкусная! Теперь я чист! — Довольно воскликнул Монро, откинув меня в сторону. И перед тем, как мой мир потемнел окончательно, я увидела РоЄмана, ошарашено глядевшего в мои глаза.

 

15

— КИРААА!!! — Закричал во все горло Эдриен и упал на колени, смотря, как с последним выдохом закрываются глаза его девушки. Только он хотел встать и подбежать к ней, как его грубо откинули в сторону.

— Остановись, Ромео! Она — мой обед. И ты тут третий лишний, я привык быть со своей едой наедине. Видишь ли, может, тебе не говорили в детстве, но процесс поглощения еды — процесс интимный, и никто не должен мешать. — Сказал воодушевленно Монро.

— Она — не еда! — Выкрикнул обессиленный Эдриен и повернулся с мольбой в глазах к последнему человеку, который мог хоть как-то исправить ситуацию. — РоЄман, брат, помоги.

Инструктор перевел на него свой свирепый взгляд и сказал лишь одну фразу:

— Ты должен был сдержаться, и она была бы жива. — После чего отвернулся и прошел мимо него к Монро:

— Я забираю ее у тебя, так как она — моя ученица.

— Эээ, нет, мужик, она была твоей ученицей, до тех пор, пока не сдохла и не стала моей едой. Так что, если ты и получишь ее, то только после моей смерти.

Инструктор набрал полную грудь воздуха, прикрыл глаза, но через мгновение, когда он открыл их, лицо хорренда переменилось до неузнаваемости: он испугался.

— Тебе меня все равно не убить! — Он схватил покалеченное тело и скрылся в глубине своих подвалов.

— Что ж, говоришь, только после твоей смерти, — произнес тот самый холодный и леденящий душу голос, от которого Эдриен съежился на полу. — Так тому и быть. — И Инструктор скрылся в тени.

— Я непобедим! — кричал Монро на все подземелье так, что все пленные проснулись, подошли к решеткам и стали смотреть на него в полном недоумении. Вдруг сзади него пронеслась тень и выбила из рук тело девушки. Оно с грохотом упало на пол возле камеры, где стоял республиканец в грязном халате. Он уставился на ее труп, раскрыв рот от шока; а стоявшая рядом женщина, упала и заплакала.

Тем временем, главарь хоррендов запаниковал и начал кружиться, выискивая своего противника. Но того нигде не было видно, он уже начал было расслабляться, как получил серию ударов в солнечное сплетение, в кадык и по печени. Хорренд согнулся и увидел перед глазами, надвигающееся колено, сломавшее ему нос и выбившее всю челюсть.

— Она все равно уже моя! Я попробовал ее на вкус! — Пробулькал довольным голосом он. Главарь поднял голову и увидел его, мужчину, стоявшего напротив него в нескольких метрах. Лицо ничего не выражало, ни ярость, ни гнев, ни ненависть — оно было каменным, лишь глаза его были сплошная темнота.

— Зачем она тебе? Она же уже труп. — Оттягивал момент хорренд.

— Ты хочешь знать, зачем она мне? — Спросил этот голос. И все, кто находились в подземелье, упали на пол и начали затыкать уши, в надежде спастись от него, кроме Монро: он просто поморщился, но пока держался.

— Да, хотя, я так понял, все хотят с ней поиграть. — И он улыбнулся всеми своими оставшимися зубами. Инструктор улыбнулся ему в ответ, но ничего не сказал. Вместо этого он сделал быстрый выпад и ударил со всей силы правой стороной тела, отчего Монро выплюнул добрую половину своей черной крови в сторону и упал на пол в позу эмбриона.

— Пора заканчивать. — Угрожающе прошипел голос. Инструктор встал над хоррендом, заглянул в его глаза и сказал:

— Я могу сказать тебе лишь, что ты тронул чужое. Она — моя. А если трогают мое — смерть. — Он занес над собой правую руку и, не отрывая взгляда, вырвал своему противнику сердце.

Не понимая, сколько прошло времени, Эдриен услышал душераздирающий крик внизу и вздрогнул, но понял, что, или кто сейчас выйдет из подвала. Парень услышал шаги, которые затихли перед ним. Но он не торопился поднимать голову, так как боялся встретиться взглядом с обладателем того самого ужаса и ждал, когда услышит, наконец голос брата.

— Вставай, нам пора уходить… — Услышал обычный голос Инструктора. Эдриен будто бы под гипнозом послушно поднялся и увидел, как его брат держит на руках девушку, всю измазанную в крови. И, если бы он не знал, что это Кира, то никогда бы ее не признал с разорванной грудной клеткой, почти с оторванной головой, весь правый бок рассечен, но кровь не шла почему-то. Почему?

— Это ты, ты останавливаешь кровотечение? — Шепотом спросил он у него.

— Да.

— Что, есть шанс на то, что она выживет? — С надеждой громко спросил Эдриен.

— Не знаю. — Только и было ему ответом.

— Там люди в подземельях, их нужно спасти.

— Ты вызвал меня, чтобы я спас тебя. Я даже не знал, что здесь Кира. Если хочешь, вызывай помощь по рации сам.

— Да, хорошо. — Только и смог вымолвить парень.

— Ты сделал огромную ошибку. И очень разочаровал меня, я думал, за последнее время ты вырос, брат, набрался ума, но нет.

Эдриен разозлился, схватил брата за локоть и развернул его к себе.

— Ты ничего уже не знаешь обо мне. Я изменился…

— Не сейчас. Поговорим об этом позже. Нужно доставить тебя в Столицу, чтобы ты прошел полное восстановление: ты потратил много сил. И ее тоже нужно попытаться вернуть к жизни. — Мужчина перевел взгляд на девушку у него на руках и вздохнул. Эдриен это заметил и напрягся, но ничего не сказал. А лишь шел рядом с ним, глядя перед собой.

Когда они и все пленные сели в грузовой самолет, Эдриен спросил:

— На сколько дней ты останешься в Столице? — Инструктор перевел на него взгляд и задумался на некоторое время. Он увидел в глазах своего младшего брата нечто, что заставило его сказать ему правду:

— На столько, на сколько потребуется. Как Инструктор, я должен проследить за состоянием здоровья своей подопечной, если она поправится, и, как старший брат, за тобой.

— Обо мне можешь не беспокоиться, твоя татуировка уже почти все излечила.

— Я не про состояние здоровья спрашиваю, а про это, — он указал пальцем на голову, — и это, — показал на место, где находится сердце. Эдриен сразу же посмотрел на тело, лежащее между двумя мужчинами, прикрытое покрывалом. Инструктор продолжал держать ее за руку, но он даже не смотрел на нее, он внимательно следил за каждым движением своего брата. Который в это время убрал одеяло с головы и стал рассматривать каждый сантиметр ее лица.

— Скажи, что она выживет. РоЄман, скажи.

— У тебя столько девушек-игрушек, почему именно она? — Вдруг спросил Инструктор. — Тебе мало, или не хватает какой-то изюмины?

— У меня с ней не так как с другими. — Серьезным тоном ответил Эдриен.

— Конечно. И это ты говоришь мне в какой раз? В сотый? — Спросил с усмешкой тот. Эдриен посмотрел ему прямо в глаза и сказал сквозь зубы:

— В последний.

— Что ж, пока верю. Ну, а потом, когда она тебе надоест, как и предыдущие, что ты скажешь тогда? Но скажешь не мне, а ей. — У парня начали ходить желваки ходуном, но он вдруг успокоился и произнес, то, чего Инструктор не ожидал услышать:

— Я не бросаю тех, кто стал мне близок так, как ты бросил меня.

После этих слов мужчина напрягся всем своим телом, глаза его стали полностью черными, а голос превратился в стужу:

— Повтори, мальчишка, что ты сейчас сказал. — Эдриена начало всего трясти, он упал на пол и стал дергаться в конвульсиях, а голос все продолжал нарастать и вползать в каждую клеточку его мозга:

— Бросил?! Бросил, говоришь! Ты думаешь, я хотел этого, ты думаешь, мне все это приятно? Каждый раз уходить от тебя и лишать жизни других людей? Ты ничего не знаешь, сопляк! — И затем мгновенно все прекратилось. Молодой человек лежал, скрючившись и зажмурив глаза, ожидая новых ударов, но ничего не происходило. Он поднял голову и увидел, как Инструктор сидит, опустив голову, плечи его дрожали.

— Я не хотел тогда уходить, но должен был, ведь моя работа заключается в тренировке и создании безымянных. Это был мой выбор, сделанный еще до твоего рождения. Я не могу оставаться надолго на одном месте, ты же знаешь. Прости, что бросил тебя. Я же ни капли не сомневался в том, что ты справишься с любыми неприятностями. — Проговорил на одном дыхании Инструктор. И через несколько минут, когда Эдриена перестало трясти, парень выдохнул, и, улыбаясь, подошел к брату обнял его, похлопав по спине.

— И ты меня прости, не знаю, что на меня сейчас нашло. Мы же иногда созваниваемся по твоему тайному каналу. Хотя все справедливо.

— Но ты думаешь, я забыл, какую ошибку ты допустил с моей ученицей? О, нет. — И Инструктор хищно так улыбнулся, показав все свои зубы.

— Ты можешь мне все-таки объяснить, что я не так сделал? — Вполне серьезно спросил Эдриен.

— Вы занимались сексом. — Скорее подтвердил, а не спросил мужчина, переставая улыбаться.

— Откуда ты…? — В полном недоумении произнес парень, переводя взгляд на девушку.

— Неважно. Хотя по твоему голосу сразу понятно, когда ты переспишь с девушкой, и теперь я вижу у тебя лицо становится, как у дурака…а тут, брат мой, было лицо круглого идиота.

— Ха-ха! И что с того?

— В том-то и дело, что не надо было этого делать! Хотя бы до окончания войны. Как ты не поймешь, она — оружие, которое было создано убивать. Холодное, бесчувственное, только сила, направленная на уничтожение врагов. А не спать с командиром Федерации.

— Ну, переспала она со мной и что?

— Видимо, ты не до конца еще излечился или это врожденное… А то, что она начала чувствовать! И, скорее всего, она любит тебя, хотя сама того не знает или не понимает. Видишь ли, будь она до сих пор бесчувственной машиной для убийств, и, сделав свой выбор в пользу человечества, она бы спасла планету, и прекратила бы уже эту войну. Ты мог бы уже спокойно с ней спать или какие там у тебя на нее планы?

— А сейчас? — Стоя в полном шоке, спросил Эдриен.

— А в данный момент, пропустив сквозь себя и прочувствовав каждой своей клеточкой тела все эмоции людей и увидев их подлинную сущность, я уже не уверен на сто процентов, что она спасла бы человечество.

— Почему спасла бы?

— Ты видишь, в каком она состоянии? Я сейчас вообще не уверен, что она вернется к жизни. Хотя у нее есть материал, но возвращаться с того света…даже для меня это было бы трудно, хоть я и на короткой ноге со смертью.

— Ты же сказал, что все будет хорошо. — Бесцветным голосом сказал Эдриен.

— Я ничего тебе не обещал, запомни это раз и навсегда. — Отчеканил каждое слово Инструктор так, что парень замолчал, отвернулся от него и сел рядом с телом. И больше не проронил ни слова, вплоть до прилета в Столицу, где их уже ждали врачи, солдаты и некоторое командование, в том числе и генерал Йозеф, который, заметив Инструктора и тело объекта, которое он нес на руках, быстро развернулся и ушел в противоположном направлении, в сторону главного здания.

 

16

Взгляд. Такой знакомый ему взгляд. Он сам так смотрел на нее, когда тот урод сделал в ее груди огромную дыру и отгрыз почти всю шею, и огонь, тот яркий огонь жизни погас в ее глазах. Но он не даст ей умереть, он использует все свои силы, но не даст ей погибнуть. Девушка не могла так просто покинуть этот мир, не могла оставить его и других, не сделав свой выбор. Выбор должен быть сделан, и только потом смерть…

— Доктор! Не смотрите на нее так! Выполняйте свою работу! — Крикнул на него Инструктор, положив на стол тело, но, не отпуская руки.

— Как же это так… — Только и вымолвил Брэннон и отвернулся, зажав рот, чтобы не разрыдаться в полную силу. Он простоял спиной к хирургическому столу, на котором лежала девушка, некоторое время, содрогаясь всем телом. Затем набрал полную грудь воздуха, выдохнул и подошел к умывальнику.

— Почему Вы здесь находитесь? — Полностью деловым тоном спросил доктор Инструктора. Тот обратил внимание, что лицо Гордона было бледным, без единой кровинки, но он был полностью собранным и готовым к предстоящим операциям.

— Потому что это необходимо для поддержания жизнеспособности объекта и моей ученицы. Видите ли, пока я держу ее за руку, она более-менее жива, я останавливаю кровотечение, поэтому мне нужен с ней постоянный тактильный контакт.

— Хорошо, значит, Вы будете вторым ассистентом. Сара! Ты готова?

Из угла кабинета, смотря в пол, вышла Сара. Она не торопилась подходить к столу, а стояла, переминаясь с ноги на ногу неподалеку.

— Сара! Чего ты стоишь? Пора бы уже привыкнуть к виду искалеченных и израненных тел! — Крикнул грубо на нее доктор. Девушка лишь только съежилась, но не сдвинулась ни на шаг.

— Сара!..

— Не стоит, доктор, так кричать. Она боится не вида покалеченного тела. — Вступился Инструктор. — Да, я чую на тебе запах другого мужчины. Что ж, ты первая, кто проявил такую волю. Так тому и быть, я освобождаю тебя. А теперь быстро иди и выполняй свою работу, девчонка. — Сказал последнюю фразу ледяной голос. Сквозь слезы, Сара подбежала к столу и стала помогать, доктору.

Инструктор стал у изголовья стола и придерживал за голову свою ученицу, в то время как доктор и его помощница расположились возле ее груди по обе стороны. Сара стала подключать многочисленные датчики и капельницу к телу девушки, одновременно оттирая спиртом кожу от крови. Подключив объект к компьютерам, Сара стала следить за состоянием ее здоровья по экранам и одновременно что-то быстро набирать на клавиатуре.

— Все подключено и готово к работе, доктор Брэннон.

— Хорошо, Вы не могли бы перевернуть ее аккуратно на живот, не отсоединив никакие датчики, — обратился он к Инструктору, — мне нужно исправить ее искалеченные позвонки. — Тот быстро, но бережно перевернул тело. И доктор приступил к работе: он начал создавать лазером искусственный костный мозг, подобный соседним позвонкам. Сара подавала ему все необходимые инструменты, а также держала зажимы, которые оттягивали кожу на спине, еще она продолжала наблюдать за состоянием здоровья по экранам компьютера и комментировала каждое изменение.

— Человек? — ошеломленно спросил Инструктор. Гордон, поправив очки, подозрительно на него уставился, но ответил:

— Да, но непростой.

Через несколько часов кропотливой работы доктор уже заканчивал присоединять основания ребер к позвоночнику. Он профессионально зашил лазером место разрыва спины, и она выглядела как новенькая, остался только небольшой лиловый шрам, который шел вдоль спины.

— Можете ее перевернуть. Необходимо восстановить внутренние органы, и излечить рассеченный бок. Как ее сердце?

— Все еще слабо работает, но работает, доктор. — Сказала, успокаивая его девушка. Тем временем, Инструктор перевернул тело на спину, и доктору предстала картина довольно устрашающая: было сильно повреждено правое легкое и половина левого, также были задеты бронхи, трахеи; сердце, чудом, осталось не тронуто; тем более, Инструктор останавливал кровотечение. Желез одной груди почти не было, их придется восстанавливать заново. Диафрагма была слабо задета. В этой области вроде бы все. И доктор, надев, новую пару хирургических перчаток, взял новые инструменты, изобретенные им совершенно недавно.

Гордон начал восстановление с бронх и трахей; много времени он затратил на легкие, особенно правое, так как его пришлось создавать почти с нуля, затем он приступил к сердечному клапану, но задев случайно лазером сердце, он рассек здоровый участок, и давление объекта увеличилось, а пульс наоборот, ослаб.

— Доктор! Пульс слабый!

— Я знаю! И пытаюсь исправить… — И он продолжил, операцию, но теперь уже на сердце, зашивая рассеченный участок. Но пульс не приходил в норму, и у доктора начали трястись руки: началась паника.

— Доктор Брэннон! Что с Вами? — Сара, в страхе перевела сразу же взгляд на Инструктора. Тот быстро схватил Гордона свободной рукой за шиворот и встряхнул:

— Если ты сейчас не приведешь себя в порядок, вся твоя жизнь покатится под откос. И все к чему ты стремился, исчезнет. Соберись! От тебя многое зависит! — Доктор смотрел на него испуганным взглядом, и, сглотнув, перевел дыхание. Он вытер, трясущейся рукой пот со лба и затем снова приступил к работе.

Спустя еще четыре часа он зашивал лазером также как и со спины, грудную клетку. Правый бок, рассеченный когтями Монро, он излечил быстро и почти не заострял на нем внимания. Вот к чему он не приступал, так это к почти отделенной от туловища голове.

— Чего Вы ждете? — Не выдержав, спросила Сара. — Разве мы не должны поторопиться?

— Да, Гордон, почему Вы прекратили операцию? — Поддержал ее Инструктор. Доктор замялся, но ответил:

— Дело в том, что я не знаю, что делать с шеей. Голова почти отделена от туловища, даже я со своим новым оборудованием еще не сталкивался с таким видом ран и не знаю, что с этим делать.

— Тогда зачем ты проводил все предыдущие операции? — Зло спросил мужчина. — Ты думаешь, я зря стою здесь и трачу свое время? Сказал бы раньше, что не знаешь, что делать.

— Посмотри на нее. Что можно сделать в такой ситуации? — Обреченным шепотом спросил он.

— Бороться. Бороться за жизнь близких тебе людей. Кем она стала тебе за эти годы?

— Не описать словами. Я предал ее, но я люблю ее, люблю больше всех на свете.

— Так борись за нее. Зачем ты опускаешь руки? Ты же сделал свой выбор, так следуй ему.

— Бессмысленно, здесь очень серьезное повреждение, оно необратимо, я же говорю тебе.

— Но ведь сердце бьется. — Вдруг раздался голос Сары. Доктор, как будто услышав это в первый раз, посмотрел на экран компьютера, и увидел все показания: они были в «относительной норме».

— Что нужно делать? — Будто бы очнувшись, он перевел взгляд на Инструктора и быстро подошел к изголовью стола.

— В этой сфере вы специалист, но, как мне известно, нужно создать для начала шейные позвонки.

— Да, да…Я это сделаю, но что дальше? Дальше моих приборов мало, они не в состоянии соединить голову с шеей.

— Этим займусь я. Приступайте к своей части, а я пока приготовлюсь. — И доктор вместе с заплаканной Сарой начал быстро приступать к созданию шейных позвонков.

Мужчина стоял и смотрел, как вьется вокруг него Сара, поднося все необходимые инструменты Гордону, который неторопливо и бережно делал все от него возможное. Но его сейчас заботило не это, а мысль, пришедшая пару минут назад: Кира — человек, но непростой. И сейчас от него зависела ее жизнь.

— Готово, — надорванным голосом сказал через некоторое время доктор и вывел его из раздумий.

Но не успел Инструктор погрузиться в транс, как почувствовал боком на себе взгляд. Он быстро повернул голову вправо, и увидел в окне, наблюдавшего за ними все это время Эдриена с перебинтованной грудью и гипсом на левой руке. Парень смотрел на него, немигающим взглядом, а потом вдруг широко улыбнулся такой мальчишеской, знакомой ему, улыбкой, что Инструктор не удержался и улыбнулся в ответ. Затем мужчина отвернулся от него и собрался с силами, погрузившись в себя, он призвал ко всем своим силам. И, когда он открыл глаза, все изменилось, даже воздух в лаборатории загустел. Время остановилось, комната потемнела, его черные глаза смотрели только на Киру. На его Киру.

Он наклонился ближе к ее лицу, также стоя у изголовья, открыл ее рот и, не прикасаясь губами, вдохнул ледяной воздух внутрь. Губы девушки покрылись ледяной коркой, но на этом ничего не закончилось: лед продолжал расползаться все дальше по подбородку и до того места, где начиналась пустота до шеи. Там же начала проявляться черная соединительная ткань, которая проследовала уже вдоль, только что созданных шейных позвонков. Ее вены и артерии тоже стали черного цвета. Затем появились гортань и щитовидная железа. Все восстанавливалось с огромной скоростью, но все органы были одного цвета.

Через некоторое время появился кожный покров. И, если вены и другие внутренние органы не будут видны, то кожа оставит навсегда свой след на теле Киры. Она до конца дней будет помнить, что и кто с ней сделал, глядя на эти шрамы. Ледяная корка постепенно стала таять и лишь на губах осталась пара капель, Инструктор долго смотрел на эти капли, о чем-то задумавшись, и услышал, наконец, то, чего уже не ожидал: вдох.

Время вернулось на круги своя. В комнате снова стало ярче, воздух стал свежее. Доктор и Сара стояли в углу лаборатории, разинув рты. Эдриен продолжал улыбаться, но только теперь на его глазах навернулись слезы. А Инструктор, тяжело дыша, с синяками под глазами и совершенно обессиленный, смотрел на Киру, которая лежала на столе и дышала, хоть и была в коме, но дышала, и веки ее дрогнули. И мужчина непроизвольно хмыкнул, а затем еле заметно улыбнулся. Он отпустил ее руку, развернулся и без лишних слов вышел из медицинского центра: ему нужен был отдых. Или девушка, да, определенно ему нужна была новая девушка, немедленно.

 

17

Знакомое ему место: бессчетное количество звезд, усеянных в темноте. Не ощущая своего тела, он парил среди этих звезд. Уже и забыл, как давно находился в этом здесь.

— Вернулся, — раздался глас.

— Даже не надейся, я тут не по своей воле, просто уснул от бессилия.

— Ты меня огорчаешь, дитя мое, — И кто-то громко вздохнул. — Десятилетия ты не спал из-за боязни встретиться со мной, но вот, это случилось. Что тебя вынудило?

— Будто не знаешь, — ядовито произнес мужчина, но вокруг него на мгновение все потемнело, и раздался жуткий смех, затем все стихло, и звезды снова зажглись.

— Жизнь может забрать только Смерть и наоборот. Она не нуждалась в твоей помощи. Ей нужна лишь твоя душа.

— Что!? Это она? Я спас второго? Зачем это все вообще?

— Когда воссоединятся две половины, — возвысился голос, — тогда приду я, и наступит мир.

— Я не отдам свою душу. Я жить хочу!

— Тогда забери ее. Но исход один. — И мужчина увидел свет, а затем сильный толчок в бок.

— Эй… — Кто-то шепотом позвал его. — Эй, красавчик, я хочу еще, вставай. — И снова толкнул в бок. Он почувствовал, как его снова хотят толкнуть, перехватил руки девушки и перевернул ее на спину, оказавшись сверху.

— Не буди меня так, женщина. Мне это не нравится. — Сказал Инструктор, глядя сурово незнакомке в глаза. Она испуганно смотрела на него и не смела больше двигаться. Мужчина вдруг передумал, расслабился и впился в нее страстным поцелуем: ему хотелось сейчас только грубого секса и ничего, чтобы восстановить свои силы окончательно.

— Постой… — сквозь стоны сказала девушка, — ты хоть помнишь, как меня зовут?

— Зачем? — В полном недоумении спросил Инструктор. — Ты не знаешь моего имени, я не знаю твоего. Проблемы? — Девушка задумалась на некоторое время, и ответила:

— Наверное, нет.

— Вот и славно, а теперь замолчи и ложись на живот.

Но не успела девушка выполнить его приказ, как в комнату с громким стуком постучали. Разозлившись не на шутку, Инструктор быстро встал с кровати, одев штаны. И девушка, кажется, услышала, рычание. Он одним рывком открыл дверь и увидел солдата, который передал ему ноутбук с электронным сообщением, отдал честь и ушел. Мужчина быстро прочел, что там было написано, и со злостью выбросил ноутбук в урну, стоявшую в ванной.

— Что-то не так, милый? — Спросила девушка, вставая с кровати полностью голая.

— Никогда не называй меня так. — И он быстро подошел к ней, развернул и толкнул обратно на кровать:

— У меня еще есть время поиграть. — Шепнул на ухо, зажимая ей рот и грубо входя сзади.

* * *

— Вы опоздали…

— У меня были свои дела. — Быстро ответил, только войдя, Президенту Инструктор.

— Мы созвали Совет полчаса назад! Вы заставили нас ждать полчаса! Это неслыханная наглость с вашей стороны, Инструктор! — Воскликнул генерал Флинн.

— Я очень ценю Ваше время, но и Вы меня поймите. Вы — не единственные важные персоны на этой планете. И, тем более, я не тот человек, который должен перед Вами отчитываться. Не Вам мне приказывать и вызывать, как мальчика на побегушках, когда заблагорассудится. — Повисла гнетущая пауза. Все, кто находился в Совете, в том числе и Президент, стали переглядываться. Инструктор стоял посередине огромного зала также, как и его ученица в свое время, вскинув голову и обратив взгляд своих темных глаз сразу на всех членов Совета.

— Итак… — Подвел к разговору он их. — Чем могу быть полезен, пока нахожусь здесь?

— Мы наслышаны о Вашей блестяще проведенной операции с доктором. Поздравляем. Надеемся, объект поправится в ближайшее время и вернется в строй, чтобы продолжать вести бои на передовых линиях фронта. — Проговорил без выражения генерал Йозеф, внимательно, стараясь смотреть Инструктору прямо в глаза, но удавалось ему это с трудом: генералу иногда все-таки приходилось отводить взгляд — слишком уж было тяжелым давление.

— Не с чем пока поздравлять. Если вам действительно интересно, то объект находится в данный момент в коматозном состоянии. И когда оттуда выйдет — неизвестно никому.

— Но она жива.

— Жива.

— И шанс на то, что она очнется есть.

— Есть.

— Каков он? — Спросила женщина со шрамом по имени Анджела.

— Почему вы спрашиваете об этом меня, а не доктора Брэннона? — Вдруг спросил, прищурившись, Инструктор. — Он у нас гений в расчетах и подсчетах.

— Видите ли, — взял слово генерал Конрод, — доктор нас разочаровал. Не он, а именно вы спасли объект, и вернули ее к жизни.

— Но не без помощи доктора… — Начал было Инструктор, но его прервал тот же генерал Конрод:

— Я просмотрел записи, проведенной операции. И то, что Вы, Инструктор, сотворили — это чудо. Я говорю о моменте, когда Вы создавали почти из ничего шею. Да, это чудо. А доктор, он размяк, перестал контролировать ситуацию и…

— Глупцы!!! — Взорвался Инструктор. — На это ушли почти все мои силы! На что вы рассчитываете? Что теперь я буду сидеть в белом халате в этой занюханной лаборатории и изобретать для вас бессмертие? — И он вдруг злобно рассмеялся на весь зал так, что у каждого сидящего душа ушла в пятки.

— У нас есть, чем мотивировать Вас. — Раздался голос Президента.

— И чем же?

— Мы знаем, куда пропадают Ваши солдаты, безымянные. — Инструктор остолбенел и продолжал стоять молча, смотря прямо в глаза главе Федерации.

— Вот пока Вы так стоите, советую выслушать меня. Когда командир Эдриен и объект Кира отправились в Шио к главарю, теперь уже мертвому главарю, благодарю Вас, — И он склонил еле голову. — Там, в подвалах у него в пленниках был республиканец. Но, хочу заметить, не просто рядовой солдат, а профессор и доктор в одном лице, кстати, очень молодой для профессора, всего тридцать пять лет. Деррек Маккуин Вам о чем-нибудь говорит? — он обратился к Инструктору, который все еще смотрел на него, без единого ответа.

— Значит, ничего. Так вот, этот профессор, как нам удалось узнать, вместе со своей группой ученых у себя в лабораториях начали проводить эксперименты над людьми, чтобы создать супер-солдат. На подобие Ваших безымянных, но только профессор использовал мутированную ДНК-материю хоррендов и соединял их с ДНК-материей республиканцев. Но это все равно, что создать нового хорренда, и эксперимент провалился. Тогда он решил соединить ДНК-материю безымянного с ДНК-материей республиканца и…хорренда.

— И что, вышло? — Еле сдерживаясь, спросил Инструктор.

— Вышло. И даже больше. Теперь эти солдаты сильнее, чем любой хорренд или безымянный, выносливее, и как их убить не знает никто.

— А вы не спрашивали этого профессора? — Уже не своим голосом спросил мужчина. Его глаза стали полностью черными. Все начали затыкать уши и падать со своих мест на пол. Но Инструктор все стоял и ждал, когда ему ответят. Через несколько минут он услышал жалобный стон и слабый голос:

— Дело в том, что он сам этого не знает. Он пожалел много раз, что создал таких извергов. Именно поэтому, он стал с нами сотрудничать, и все нам рассказал. Пожалуйста, прекратите это. — И все стихло. Когда члены правительства поднимались на свои места, посреди зала они никого не увидели, а лишь услышали удаляющиеся шаги.

— Нельзя было его шантажировать, Конрод. Он опасен для всех нас. Абсолютно для всех.

— Впервые, мистер Президент, я с Вами согласен. — Сказал генерал и смотрел вдаль, думая, если Инструктор — единственный, кто может остановить Киру, в случае чего. То кто остановит его?