в далекий год, где молоды скульптуры, где писчая машинка сводит скулы, толпится в серой очереди люд, играет патефон и пьется Брют, и мел рисует на асфальте кляксу, прохожий по проспекту водит таксу, и мимо урн окурками плюют, в квартирах абажур – почти уют. потом, переходя в иное время, пространство и, тем самым, рубежи сменяя непосредственно, и семя свое перерождая в складках ржи на поле золотого света солнца, под куполом вселенной народясь, души ростки, фракталом расходясь, живут, по измерениям делясь. приходят с криком, а уходят с грустью, всю жизнь свою плывя обратно к устью, познав, как сможешь, свет миров и мрак, не успеваешь оглянуться, как уже фигурой в бликах перехода, бредет старик на ощупь – знак исхода, и каждый вздох слепого в темноте разносит эхо в звука полноте.