город, играющий роль посредника в частной жизнь, допустим, Сретенка была поворотной по всем статьям, и сильно важней, чем Омар Хайям, чем строки, крупицы которых ловлю, там, предположим, сказал – люблю — один человек человеку другому, и это положено было в основу иных горизонтов и ветки родов, к которым примкнули бордюры ладов на старой, потертой годами гитаре, которую дети потом доломали.

лоза вьется, ползет по стенке, пускает отростки по стеблю-венке, выше чем кровля не прыгнет лишь, попытка наткнется на сверху «шиш», и стебли заглядывают в окно, один из доступных порталов в «ино», и там, по ту сторону застеколья они наблюдают, как произвольно мечется человек в агонии, в поисках идеальной, допустим, симфонии и, погружаясь в сон в поту, впадает в грезы и темноту.

так человечество, как факир, веками проходит сквозь этот мир, что-то рисует себе на коленке, потом отдыхает, лежит на пенке дышит, в йоге храня покой, и возникает души застой, стагнация, тупость, разброд, безвременье, интеллект вдруг ложится тяжелым бременем, мытарь – первое ремесло, добро замыкает по кругу зло, суёт частоколом охранные вышки, и Марса закармливает до отрыжки.