И тогда я, потупясь, тихо спрошу:
— А возможно увидеть его — САМОГО?
— Бога-то?
— Господа Бога нашего, единого и всемогущего!
— Нет проблем, — говорит Ягодка, — и вывел на экране некий Лик. И, обращаясь к тому Лику, развязно ткнул в мою сторону: «Вот, — говорит, — чудо-юдо, беспартийное. Полюбуйся. Недавно прибыло. Крайне безответственное лицо. Тобой интересуется…»
А Лик посмотрел на меня проникновенным щуром и говорит:
— Ха! Я тебя вижу! Всё твое внутреннее содержание! Ой-ей-ей! Всё так запущено…
— Где?
— Слушай же откровение Господа своего! Все твои беды в тебе самом. Много себя любишь, людей не замечаешь. Одному — беда!
Тоже — думаю — откровение…
— Всякая тварь земная достойна любви. В Любви все ответы…
— Так любовь не картошка, — сказал я, начиная заводиться, — на базаре не купишь… Коли не сподобился к истине прикоснуться, так уж, как говорится, пардон.
— Купить-то не купишь… только ты не юродствуй тут… к истине, понимаешь, прикоснуться! Ишь, как вывернул! На то ты и человек с душой и сердцем, чтобы любить и сострадать. Быть милосердным. Не обижать себе подобных… врагов прощать. А ты многих в жизни обидел. И, по большому счету, не любил никого!
— А вот тут ты не угадал! — непроизвольно вырвалось у меня. — Я мать свою любил… Марину любил, Анну… Я любил всё живое, всё — стоящее! Серегу — кореша своего драгоценного! Гришу Чекотина — чистая душа… Серегу Евстифеева — просто хорошего парня, в кошке Марусе души не чаял… — выпалил залпом и тут же пожалел о сказанном.
— Какая кошка? — возмутился Лик. — Причем здесь кошка! Ты в грехе всю жизнь прожил — распутничал, пил, богохульничал! А он — кошка какая-то…
— Страсти… меня разрывали страсти! — зачем-то ввязался я в этот, никому не нужный дурацкий спор. — Я не мог совладать… Я гасил в тех страстях свой огонь…
— Страсти, говоришь? Ха-ха-ха! Не-ет…
Лик заурчал и как бы вздыбился всей своей грозной сутью, над моим ничтожеством.
— То не страсти были, то — плотоядие! — пригвоздил он меня навсегда к позорному столбу.
«О-о-о! Всё, — думаю, — приехали! Мы так не договаривались. Партком какой-то, времен застоя. Ну, сука, а за Марусю ты мне ответишь!»
— Работать над собой было нужно. Самосовершенствоваться! Как ваш поэт говорил: «Душа обязана трудиться…»
— Естественно… — говорю, а сам думаю:
«Достал! Замочить бы эту крысу музейную! Долбануть ракетой „Воздух — воздух“ по его гнездовищу!».
— Правильно! А ты чем занимался? И день, и ночь квасил да развратничал! Талант свой на шлюх променял!
— Выключи, — шепчу Ягодке, — мне такой разговор не нравится. И Пастернака я, кстати, терпеть не могу…
Когда отключились — расшаркивались, естественно, минут пять, скорбный вид изображали, выслушивая нотации, — спрашиваю:
— Это что за явление?
— Бог.
— Не валяй дурака, Ягодка…
— Почему?
— Тоже вибрационный двойник? Система сбой дала?..
— Не знаю. Я заказал — мне вывели. Какие проблемы?
— На деда Мороза мужик смахивает, будто ряженый! Борода — не настоящая…
— А ты что хотел? Как я тебе Бога покажу, когда он НЕЧТО! Как я тебе субстанцию покажу? Какого стилисты сделали, такой и есть. Его так народ представляет. Вот и вывели на экран некий среднестатистический облик.
— Забавно! И это чучело миром правит?
— Зачем правит! Я же тебе толкую, это — усредненный образ. Идол, если хочешь… А Мир существует совсем по иным законам.
— Безбожным?