Извозом я занимался около трех месяцев. Я протрезвел окончательно и вышел из мертвой зоны. Я увлекся своим новым делом…

В начале сентября во дворе своего дома на меня напал пьяный водитель. Он разбил бейсбольной битой лобовое стекло и покалечил мне левую руку.

Случилось это так.

Я возвращался домой раздраженный. Это был не мой день. Совсем, совсем «нехороший» денек…

Я это почувствовал еще в середине дня, когда чуть было не попал на разборки с водителем крутой тачки. Я хотел пересечь Сретенку по прямой, из Лукова переулка в Большой Сергиевский, к своей мастерской. Выпить кофе и расслабиться. В этот день было особенно много машин, нервы были на пределе — так что, короткая передышка была необходима. «Крутому» же позарез понадобилось в Луков переулок. Он спешил по своим крутым делам, сигналил и требовал, чтобы я уступил дорогу. (В переулке шло строительство — движение было в один ряд.) Чтобы пропустить его, мне нужно было влиться в поток и ехать к Садовому кольцу, то есть туда, куда мне не надо. Назад сдать я тоже не мог — сзади пристроился КАМАЗ, вывозивший мусор со стройки. Я ждал, когда загорится светофор на пересечении Сретенки и Бульварного кольца, поток прервется, и я смогу пересечь улицу. Но светофор все не загорался…

А тачка была ну очень крутая, белая, с тонированными стеклами, так что, я не знал, какая угроза таится внутри. Может, там лидер ЛДПР забил стрелку со своими подельниками. (В Луковом переулке как раз находится особняк с его помощниками.) Водила недолго матерился и, очевидно выполняя волю хозяина, подскочил — бешеный — и стал зачем-то выдирать меня из машины. Лапы, надо сказать, у него были приличные — размером с мою грудную клетку.

— Удавлю, сученок, — кричал он, — езжай!

Я стал газовать, делая вид, что готов исполнить его требование, но с места не тронулся. Он рванул было к своей машине, но, увидев, что я на прежнем месте, развернулся и двинул на меня — исполнять свои угрозы. Терять было нечего — я включил «аварийку», нажал на гудок и пополз поперек потока.

Я проскочил, но не понял главного — штормовое предупреждение прозвучало. Кофе я попил, но дальше — совсем не заладилось. Пассажиров не было. Взял на проспекте Мира какого-то поддатого хлюста с бутылкой пива.

— В Медведково — сказал он и сел, не дожидаясь разрешения.

— Двести, — сказал я, несколько завысив таксу, вместо того, чтобы выдворить его из салона.

— Нет проблем, — буркнул он, но денег не дал. Я молча поехал, будто заговоренный. В душе у меня закипало: «Куда я еду? Зачем? Почему не взял деньги сразу? Неужели не видно, что это за фрукт! О, покорность обстоятельствам! Кончится путешествие тем, что этот хлюст элементарно кинет меня в Медведково. О, интеллигентная манера — не возражать! Ее не выдавливать надо, — каленым железом жечь!»

«Нехороший» денек набирал обороты…

Ко всему прочему, мужичок оказался липучий — начал доставать меня вопросами, типа: «Чего это ты какой-то не такой?» или «Куда это мы едем?».

Я начинал закипать.

— Помолчать можешь?

Он меня будто не слышал и продолжал липнуть:

— Ща под мост… так… делай этого козла!

Я понял: товарищ явно не в себе. Что же будет дальше, когда он допьет свое пиво?

Когда мы свернули с проспекта, я дозрел и тормознул у обочины — разобраться.

— Слушай, парень, или плати деньги сейчас, или выходи.

— Так я же уже рассчитался.

Я увидел, как сквозь пьяную дурь выглядывала до боли знакомая физиономия хама. Он издевался надо мной!

— Ну, что ж, тогда мы приехали. Выходи.

— Че, борзеешь?

— Вылезай!

Я сам открыл дверь с его стороны и подтолкнул к выходу. Он, матерясь, вылез и через открытую дверь, плеснул в салон пивом.

Пришлось выйти из машины.

Я его не бил. Просто выбил из рук бутылку и положил его тело на газон, лицом вниз: «Лежи тихо!»

Настроение было испорчено окончательно. В таком настроении недолго и в аварию попасть…

Я решил ехать домой.

Когда я вырвался из городского ада, где всё гудело, кипело, терзало меня… вся эта снующая чадящая, предназначенная лично мне! похоть цивилизации, выматывающая душу, я принялся успокаивать себя. Ничего, ничего, — говорил я себе, — всё будет нормально. Всё это мелочи, не стоящие внимания. Всё — впереди! Пусть, ты проиграл тысячу мелких сражений, пусть… но ты выиграешь жизнь!

На этой торжественной ноте, почти успокоенный, я въехал на свою территорию. Оставалось лишь припарковаться у своего жилища. Я тормознул, чтобы аккуратно переползти через бордюр и встать на свое место напротив подъезда. В последнее время, я парковался так часто, что смог бы с закрытыми глазами проделать этот нехитрый заезд.

В это время раздался резкий, нетерпеливый гудок. Прямо по нервам! Сзади сигналила иномарка. В салоне отдыхала кампания, гремела музыка. Сквозь звуки музыки слышались безобразные ругательства. Естественно, в мой адрес.

Со дна души… нет, из утробы поднялась вся моя ненависть, вся грязь, весь чад, всё безобразие сегодняшнего дня!

— Что, КОЗЕЛ, гудишь, сволочь! Ну, гуди, КОЗЕЛ, гуди…

Я переполз через бордюр и подъехал к своему месту. Расстояние — метров пятьдесят, не более… Только я отключил движок, передо мной возник он — КОЗЕЛ с бейсбольной битой в руках и принялся лупить со всей дури — сначала по лобовому стеклу, потом, как рапирой, в открытое окно прямо по лицу.