Собственно говоря, великая княгиня уже собиралась отходить ко сну. День сегодня выдался совершено обыкновенный, ничего особенного. Никаких светских приемов и протокольных событий, которые требовали бы ее присутствия. Так что, разобравшись с фасонами новых платьев и устроив маленький разнос оберхофмейстеру за ненадлежащий порядок в нескольких залах, Ее Высочество покончила на сегодня с рутиной дворцовой жизни и посвятила остаток дня личным делам и отдыху: немного поиграла с фрейлинами в трик-трак, помузицировала на клавикордах, а потом несколько часов проболтала о всякой всячине с маркизой Орсини.

Понятно, что Тациана не могла себе позволить иметь в конфидентках какую-нибудь графиню или герцогиню — слишком коротка была бы между ними дистанция. А вот баронесса или маркиза — вполне, и Хелена Орсини была идеальным вариантом. Высокая и какая-то хрупкая до ломкости брюнетка с длинными волнистыми волосами и идеальным профилем носа, она привораживала взгляд. В огромных миндалевидных зеленых глазах сквозили излом и утонченность, а белоснежная алебастровая кожа создавала ощущение нереальности. И очень правильно, что ее мужем был капитан княжеской гвардии: он прекрасно дополнял своей весомостью и основательностью столь переменчивое создание, как сама маркиза. Злые языки поговаривали, что на ложе любви он заковывает Хелен в кандалы или сажает на цепь, а она находит в этом извращенное удовольствие. Эти подробности, впрочем, они с княгиней не обсуждали — разговор шел о свежих сплетнях и моделях туфель. О загадочном знахаре, которого барон Збровский вытащил откуда-то из захолустья и который был теперь в большом фаворе у монарха. Потом о бойкой молоденькой волшебнице-практикантке, которая на пару с бароном следует повсюду за тем самым знахарем — преподобным Юраем. О том, положил ли глаз на эту ведьмочку Его Высочество, и если да — то как скоро он заполучит ее к себе в постель.

Не только при дворе, но и во всем Вильдоре было широко известно, что князь Ренне меняет любовниц каждые две-три недели. Их с Тацианой династический брак с самого начала не предполагал каких-либо пылких чувств, а после рождения дочери-недоумка и безуспешных попыток зачать еще одного ребенка вообще свелся к чистой формальности: князь строго пунктуально выполнял свой супружеский долг два раза в неделю, по вторникам и пятницам после ужина. Ровно полчаса, иногда даже не снимая сапог. Но сегодня была среда, и поэтому княгиня не ожидала высочайшего визита. Служанки уже переодели ее в шелковую ночную рубаху и расчесали волосы для сна, когда в спальные покои торопливо вошла камер-фрейлина юной Иды.

— Ваше Высочество!

Спешно закутавшись в легкую накидку, Тациана проследовала в покои княжны. С дочкой периодически случались приступы необъяснимого беспокойства, когда она начинала вдруг дергаться, бормотала тарабарские слова и даже могла серьезно пораниться неострожным движением. В этих случаях присутствие матери действовало на нее успокаивающе. Правда, в последние недели такие приступы стали случаться реже, и надо честно признаться, что немалая заслуга в этом принадлежала новому тайному советнику Его Высочества. Юрай как-то сразу наладил контакт с девушкой, они хорошо чувствовали друг друга, и ее лексикон даже пополнился новым словом: "Ю-у-у!". Кроме того, по старой знахарской памяти он предложил для княжны собственное снадобье на основе сулемы, которое не свершило чудес, однако же сделало состояние Иды намного более ровным, а ее слезы на ровном месте — более редкими. Несколько раз он приходил к ней вечером и рассказывал какие-то северные сказки из своего забытого детства, а однажды солнечным днем они даже погуляли вместе в дворцовом парке.

Сейчас же Ида в совершеннейшей ажитации металась по своим комнатам, раскидывая игрушки и бормоча невнятное "клык-дрынь-брынь". Увидев мать, она подбежала к ней, обхватила руками и радостно, но вместе с тем озабоченно произнесла: "Ю-у-у!" Понять ее мысли было непросто, но за долгие годы Тациана неплохо натренировалась.

— Ты хочешь, чтобы сейчас к тебе пришел Юрай? Но ведь уже почти что ночь, радость моя!

— Ю-у-у! — снова промычала Ида, отрицательно мотая головой.

— Послушай, дочурка, — четко и медленно произнесла по слогам княгиня. — Ты хочешь сама пойти сейчас к Юраю?

— Ю-у-у! — на сей раз к мотанию головой добавился и палец, которым княжна ткнула в мать.

— Подожди, так ты хочешь, чтобы я пошла сейчас к Юраю? — Тациана сделала удивленное ударение на слове "Я".

— Ю-у-у! — на сей раз девушка закивала подбородком вверх-вниз.

— Хорошо, лапонька, засыпай спокойно, а к Юраю я сейчас схожу.

Желание дочери выглядело более чем странным, но княгиня обостренным чутьем целительницы чувствовала, что для Иды оно было очень важным. Впрочем, по дворцовым меркам, было еще совсем рано — после заката минуло едва ли пара часов, так что Тациана запахнула накидку и быстрым шагом двинулась в ту часть дворца, где жил сейчас Юрай — своим домом в городе он пока не обзавелся.

Она стремительно шла коридорами и анфиладами, небрежно кивая застывавшим в поклоне придворным и слугам, пока не приблизилась наконец к небольшой двери, которую сейчас перекрывали крест-накрест две полыхающие красные черты. Этот колдовской знак означал "Просьба не беспокоить" и предупреждал о том, что вход закрыт магической стеной. Но Тациану это не смутило: верховная власть может и должна быть абсолютной и неоспоримой, иначе она уже никакая не власть вообще. Поэтому в обязанности верховного мага великого княжества, будь то лорд Сальве или сменившая его Кларисса, входило строго-настрого следить, чтобы все до единого запирающие заклятья, наложенные в стране, беспрепятственно пропускали Великого Князя и Великую Княгиню. Висевший на шее ее высочества небольшой амулет в виде аквамаринового кулона, помимо многих других задач по магической защите царствующей особы, работал еще и универсальным ключом. Так что Тациана, практически не замедляя хода, раздвинула портьеру и шагнула вовнутрь…

…чтобы застыть за порогом в изумлении на грани шока. Перед ней лежала на животе совершенно голая леди д'Эрве, а его преподобие размеренно вонзал в женщину свое мужское достоинство — резкими отточенными ударами. Тациане до сих пор еще ни разу не доводилось видеть со стороны сцену соития между мужчиной и женщиной: как будущую супругу великого князя, ее воспитывали очень строго. Она замерла на мгновение, заинтересованно наблюдая за процессом, и вдруг ошеломленно заметила, что под волшебницей виднеется кто-то еще. О боги, Энцилия отдавалась двоим мужчинам сразу! Про такое она слыхала только от Хелены — о развращенных нравах при дворе Асконы, где продается и покупается буквально все, от герцогского титула до поношенного исподнего белья королевы. Да, конечно, высокородным дворянам случалось развлекаться с двумя-тремя девицами сразу. И не далее как пару недель назад Тациана самолично попросила двух своих фрейлин составить интимную компанию высокому чжэнгойскому гостю, архимагу Нгуену. Но так, чтобы одна женщина сразу с двумя мужчинами?

Княгиня так и не успела решить, как ей отнестить к открывшейся перед глазами сцене: в душе зазвенела другая, сокровенная струна, которую немногие посвященные именовали даром целительства. Как обычно, сознание Тацианы словно заволокло туманом, и она почувствовала чужую боль. Тупую, изматывающую, раскалывающую голову надвое боль. "Ю-у-у!", прозвенело на обочине разума воспоминание о дочери, и сразу невыносимо захотелось помочь ему, унять это страдание, удержать Юрая от падения в пропасть безумия, к которой тот, кажется, неотвратимо приближался. Ей уже некогда было задаваться вопросом о том, почему вдруг столь страшны и болезненны ощущения от развратных утех, которые только и предназначены для ублажения и услаждения плоти. И княгиня просто потянулась — мысленно — ладонями к лицу советника, перенимая на себя его жар.

В тот момент, когда она прикоснулась к сознанию Юрая — точнее, не ко всему сознанию (колдуньей она все-таки не была), а только к его эмоциям, чувствам, переживаниям, — свет вокруг стал невыразимо ярким, и на мгновение Тациана почему-то вспомнила час своей коронации. Как она стояла перед троном рука об руку с супругом, как высший иерарх храма Тинктара возложил на ее голову великокняжескую корону, и как все опустились ниц перед новой властительницей Энграма. Именно этот момент осознания своей собственной власти, абсолютной и самодержавной, переживала она сейчас… А потом свет угас, и она снова увидела его преподобие, уже вытащившего "орудие страсти" из леди д'Эрве и теперь стоявашего перед своей Великой Княгиней в чем мать родила и в полном недоумении.

— В-в-ваше Высочество? Чем могу служить?

— Благодарю, уже ничем, — высокомерно ответила она. — Все, что мне было нужно, я уже увидела.

Тациана резко развернулась и вышла из помещения, оставляя за спиной и Юрая, и Энцилию, судорожно пытающуюся при помощи магии натянуть на себя и Зборовского хоть какую-то иллюзию одежды.

…

На следующий день Юрай испросил аудиенции у Великого Князя и в назначенный час предстал перед лицом Ренне облаченным в парадную "рясу".

— Итак, мой друг, у вас есть чем нас порадовать?

— Скорее "да", чем "нет", Выше Высочество. Похоже, мне удалось нащупать путь к расширению числа мировых стихий, что должно в конечном итоге привести ко вхождению Великого Княжества Энграмского в число процветающих мировых держав. Однако путь этот состоит из трех ступеней, и для осуществления первых двух из них я прошу высочайшего дозволения удалиться от двора с тем, чтобы отправиться в дальние поездки. Вначале мне предстоит вместе с бароном Збровским посетить северный Вестенланд — чтобы там, в Фанхольме или его окрестностях, обнаружить следы шестого металла. Впоследствии я в компании леди д'Эрве должен буду отправиться на побережье Шахваристана в поисках шестой планеты, видимой лишь в южных широтах.

— Хорошо, а третий этап?

— А вот о третьем этапе, Ваше Высочество, мне представляется уместным рассуждать только тогда, когда первые две задачи будут решены.

Острый слух властителя сразу почувствовал, что его преподобие недоговаривает что-то очень существенное.

— Нет уж, Юрай, давайте выкладывайте мне весь ваш план целиком!

Бывших алхмик, а ныне боец магического фронта тяжело вздохнул.

— Видите ли, Ваше Высочество, изменение структуры стихий и обновление магической архитектоники мира требует предельного напряжения сил. Энергии немыслимого масштаба. Для этого необходимо обратиться к обоим полюсам мироздания, к противоположным краям общественного устройства…

Юрай старательно и не очень уверенно подбирал слова, стараясь утопить в академических формулировках свою крамольную идею.

— Смелее, советник. Смелее и проще — не забывайте, что я не дипломированный маг, а всего лишь просвещенный монарх!

— Извольте, Ваше Высочество. Судите сами: я, отшельник Юрай — выскочка без роду без племени, едва ли знавший своих родителей и чудом избежавший как смертной казни, так и жалкой участи простолюдина. Соответственно, вторым участником заключительного обряда должна быть женщина высочайшего происхождения. Женщина династии Великих Князей Энграмских. — Последние слова Юрай произнес едва слышно, сам ужасаясь сказанному.

— Стоп, милейший, — взревел Ренне. — Еще одно слово, и ты окончишь свои дни на плахе, причем еще до того, как сегодня сядет солнце. Чистота и невинность моей дочери, моей единственной наследницы — не предмет для магических спекуляций, и если миру суждено рухнуть по этой причине, пусть рушится!

— Боюсь, что вы сделали неверные выводы из моих последних слов, Сир. Магическая операция, о которой идет речь, требует не девственной непорочности, но скорее зрелости, искушенности и опыта…

Юрай набрал в легкие побольше воздуха и выдохнул с обреченностью висельника:

— Речь идет не о ее высочестве Великой Княжне, но о ее высочестве Великой Княгине.

В воздухе повисла долгая пауза, после чего Ренне расхохотался.

— Так тебе нужна Тациана?! Ну хорошо, отправляйся в свои путешествия, а я пока над этим подумаю….

Оказалось, впрочем, что жизнь за них все уже подумала.

…

В эту ночь Тациане не спалось. Она металась по огромной пустой кровати, остро ощущая свою брошенность и одиночество. В беспокойной полудрёме снова и снова приходили какие-то обрывки одного и того же сна, в котором она бежала по чистому сосновому лесу, волоча за собой маленькую Иду. Они пытались догнать Юрая, а он все время ускользал за деревьями. А потом вдруг обернулся и предстал перед княгиней в том же непотребном виде, в котором она увидела его наяву вчера вечером: обнаженным и разгоряченным, с висящим книзу детородным органом, с которого скапывают остатки семени… Тациана вспоминала свои прикосновения к его израненой спине, его вчерашнюю боль. Затем перед глазами проследовала длинная вереница фавориток Ренне, его любовниц и наложниц — от сиятельных герцогинь и роскошных баронесс до последних кухарок и их молоденьких дочек-замухрышек…

Пришедшее поутру известие о том, что в ближайшие дни господин советник отправляется в долгую поездку на север было последней каплей, и ближе к вечеру к Юраю явился посыльный с сообщением о том, что Ее Высочество ожидают его в будуаре. Когда алхимик вошел в уставленную многочисленными зеркалами комнатку, примыкавшую к спальному покою Тацианы, княгиня сидела в глубоком кресле, одетая в ту же самую накидку, в которой она предстала пред ним вчера в шестой вершине звезды дравидов… Сегодня же Ее Высочество завершали свой вечерний туалет. Одна служанка покрывала лаком ее уложенные волосы, в то время как другая полировала ногти на руках повелительницы.

— Итак, советник, я слышала, что завтра вы надолго отбываете?

— Совершенно верно, Ваше Высочество. Мои магические изыскания в Вильдоре закончены, и высочайшая воля князя Ренне ведет меня на дальний север, в древние серебряные и медные копи близ города Фанхольм. Рассказывают также, что там находится поселение эльфов, весьма искусных в магических науках…

Тем временем девушки завершили свое занятие, и Тациана небрежным жестом отослала их прочь.

— Вы говорите, ваши изыскания в городе закончены? Боюсь, что вы ошибаетесь…

Она встала с кресла и вытянулась в полный рост, после чего небрежным жестом скинула накидку с плеч. И предстала перед Юраем полностью обнаженной, одетой только лишь в изысканную высокую прическу и аквамариновый кулон на тонкой золотой цепочке.

— Ну же, прошу!

И она проследовала в спальню, падая на ложе и призывно распахнув бедра.

…

Он знал с неизбежностью, что это произойдет; но не думал, что так скоро. Она знала, что хочет его как никого и никогда; но не знала, почему. Он был вторым мужчиной в ее лоне, но она ощущала его первым. Она была в его жизни едва ли не сотой женщиной, но он ощущал ее единственной. А потом уже не было просто ничего, а только полет разгоряченных тел, переплетение ног, проникновение и поглощение, разъединение и снова слияние. Она хотела отдаться ему вся и послушно распахивала для него все врата страсти, чего еще вчера и помыслить себе не могла. И он брал ее повсюду, утверждая свою власть над ней и ее власть над собой. И он извергся в нее всем своим существом, и она приняла его и впитала в себя — единожды и навсегда.

А ранним утром следующего дня два всадника в неприметных серых плащах проехали через ров у городской стены по мосту, опущенному для них в неурочное время по специальному повелению великого князя, и тронулись в долгий путь на север. Преподобного Юрая и барона Зборовского звали древние копи Фанхольма.